Текст книги "Империя страха"

Автор книги: Юлиан Бардин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

«Омега» нырнула в образовавшийся просвет между стареньким «БМВ» с передком, похожим на акулью пасть, и каким-то навороченным американским монстром, претендующим на звание лимузина. На этот раз маневр вылился лишь в шумные проклятия водителя «американца», который демонстративно высунулся в приоткрытое окно, сверкая гладкой лысиной и гневными глазками на широком лице, которому больше подошло бы название «вывеска».

Улыбнувшись про себя, каскадер пошел на завершающий маневр: резко нажав на тормоз, он до отказа, сколько позволяли конструкторские возможности, вывернул баранку вправо – «Опель» развернуло поперек трассы.

Мордатый хозяин лимузина никак не мог ожидать такого поворота событий, поэтому даже не успел среагировать, когда его трепетное чудовище воткнулось металлизированным бампером в подставленный и уже искореженный зад впереди идущей машины.

Темно-зеленое авто выбросило на пыльную обочину, резко развернув на девяносто градусов.

А Иваныч именно этого и добивался; выжав из мотора все, на что тот был способен, каскадер устремился к желанному повороту.

Надо отметить, что произведенные маневры напрочь сбили с толку преследователей, которые, при всем своем недюжинном опыте, откровенно растерялись и не посмели вторгнуться на встречную полосу.

Когда же до них дошел смысл манипуляций преступника, – а то, что водитель «Омеги» преступник, они не сомневались, – «девятка» рванулась в сторону разворота. Какое-то время они ехали навстречу друг другу, разделенные густым потоком транспорта.

Но вот темно-зеленая иномарка поравнялась с поперечным проездом и круто свернула с трассы. Теперь милиционеры могли лицезреть только смятый багажник, да и то лишь до тех пор, пока машина не скрылась за излучиной дороги.

Иваныч знал, что делает. Добравшись до одного из очаковских: проездов, он загнал машину во двор старого кирпичного дома и заглушил двигатель. Стараясь не привлекать внимания возможных наблюдателей, Чижов неторопливо вышел из автомобиля, ключом закрыл дверцу и зашагал в направлении дальнего подъезда.

Однако в последний момент, как будто передумав, он круто сменил маршрут и быстрым шагом направился в сторону железнодорожного полотна.

Метрах в трехстах от этого места располагалась станция «Очаково», и каскадер мечтал лишь об одном ~– чтобы в ближайшие десять минут появилась хотя бы единственная электричка, пусть даже и в противоположном от Москвы направлении.

Поднявшись на бетонную платформу, Ваня, к своему вящему удовлетворению, обнаружил огромное количество народа – это значит, что электропоезда еще не было и он прибыл вовремя.

Не успел Чижов подумать об этом, как вдали показался быстро приближающийся силуэт электрички.

Спустя какую-то минуту каскадер уже стоял в тамбуре, опершись спиной на железную стенку. Он расслабленно прикрыл веки и довольно вслушивался в привычный гам, неотвратимый спутник путешествующих людей.

Это могло означать только одно – все страхи и треволнения прошедшего дня остались позади, в том тесном дворике, где у кирпичной стены приткнулся разбитый, покореженный «Опель-Омега», местами сохранивший нетронутую гладь темно-зеленой эмали.

* * *

Лямзин выждал, пока вдали затихнет вой милицейской сирены, и только после этого покинул темный, неуютный подъезд. Необходимо было срочно поймать машину, но выходить на дорогу с бесчувственным Гвоздиком представлялось ему рискованным.

Поэтому майор любовно усадил «собутыльника» рядом с холодной батареей, позаботившись придать вору вид заправского алкаша. Даже если бы кто-нибудь и вошел в подъезд, то никаких эмоций, кроме брезгливого отвращения, «пьяный мужик» у обывателей не вызвал бы. Тем более никто не стал бы интересоваться Дегтяревым, поскольку вряд ли у него могли оказаться знакомые в этом случайном доме.

Антону не пришлось долго простаивать под моросящим дождем – едва он вскинул руку в призывном жесте, как рядом остановилась старенькая «Волга», за рулем которой сидел пожилой ветеран с орденскими планками, приколотыми к отвороту клетчатого пиджака.

– Отец, подбрось за город, – просительно начал майор, но, заметив недовольную мину на лице извозчика, он тут же скороговоркой выпалил: – В деньгах не обижу.

Посчитав такое обещание вполне достаточным, старичок согласно кивнул, распахнув перед пассажиром дверцу.

Усевшись на переднее сиденье, Лямзин несколько сконфуженно заметил:

– Только за приятелем заскочим, он в этом доме живет. Набрался сверх меры и жена выгнала...

– Ладно уж, – согласился ветеран, посчитав, что такое может со всяким случиться.

Едва «Волга» замерла у подъезда, как Антон проворно выскочил из салона и скрылся за деревянной дверью.

Каково же было его удивление, когда «приятеля», оставленного на лестничной клетке, там не оказалось.

В первую секунду майор решил, что ошибся дверью, но, внимательно присмотревшись, заметил, что все правильно – вот ржавая, давно не крашенная батарея, под лестницей приметная кучка старого тряпья, которое вряд ли возьмет даже конченый бомж. Все было на своих местах – не было только Дегтярева,

В этот момент на площадке второго этажа послышался шум отпираемых запоров и тихий, вкрадчивый гул отрывочной беседы.

Рванувшись вверх по ступенькам, Антон успел заметить две пропитые физиономии, явно сконфузившиеся при виде незнакомца.

Один – маленький, тщедушный заморыш с ужимками подзаборного ханыги, одетый в поношенный свитер и обтрепанные внизу штанишки, которые были ему явно маловаты, – что-то настойчиво втолковывал своему товарищу.

Тот, в свою очередь, презрительно скривившись от неубедительных доводов «метра с кепкой», сунул ему под нос массивный волосатый кулак. Он был на голову выше ростом и считал этот последний аргумент самым увесистым доводом в разыгравшейся полемике.

Когда же Лямзин оказался перед дверью их квартиры, оба пьянчуги замерли в нерешительности, с нескрываемым испугом рассматривая возникшего рядом с ними гиганта,

Наконец тот, что был повыше ростом, несколько нагловато спросил, пряча под напускной суровостью неподдельный испуг, прямо-таки сквозивший в каждом жесте и в глазах мужика:

– Чего тебе надо?

Стараясь не создавать конфликтной ситуации, майор миролюбиво произнес, глядя в упор на незнакомцев:

– Земляки, вы тут, случаем, кореша моего не видали? Я его под батареей оставил, – Лям-зин и сам понимал, что его слова звучат по меньшем мере странно, если не сказать комично.

Стоило мужикам заржать или хотя бы слабо улыбнуться, и он бы от них отстал. Но, вопреки всему, те даже не пытались изобразить на пропитых лицах и тени веселости.

Напротив, тот, что недавно тыкал под нос приятелю увесистый кулак, принялся надвигаться на Антона, посчитав его слабым противником лишь по одному вежливому тону, с каким был задан вопрос,

– Чего тебе надо? – вновь повторил мужик и угрожающе добавил: – Вали отсюда на хх...хрен, пока яйца не пооткручивали...

Может быть, комитетчик так бы и сделал, если бы не взгляд «карлика» – в его глазах сквозил животный, ничем не прикрытый страх и молчаливая мольба о помощи.

Не дав высокому договорить, майор без всяческого замаха воткнул под ребра противника плотно сжатые пальцы правой ладони. Антону показалось, что он угодил рукой в еще не застывший холодец. Не давая мужику опомниться, Лямзин, на этот раз вложив в удар всю силу, на которую только был способен, заехал пьянчуге в челюсть.

Голова грубияна откинулась назад, как будто была привязана к туловищу тонкими ниточками, и он начал медленно оседать, заваливаясь на более опытного противника. Нижняя скула так и осталась свернутой на бок, а изо рта потянулась густая темно-рубиновая кровь, расплываясь маленькими капельками на грязном, заплеванном полу лестничной клетки.

Бережно опустив тяжелое бесчувственное тело и даже не взглянув на великовозрастного «малыша», Лямзин решительно направился к приоткрытой двери.

Двухкомнатная квартира представляла собой смрадный, вонючий притон. Повсюду валялась пустая посуда из-под различных спиртных напитков. Пол кухни был настолько грязным, что подошвы туфель прилипали к закопченному линолеуму, а то ли в спальне, то ли в гостиной (если такими словами вообще можно было величать столь убогие комнатушки) стояла древняя неприбранная кровать с неоднократно распоротым и даже местами заштопанным матрацем.

Именно на нем распластался спящий Дегтярев, широко разметавший в стороны вялые руки. По-видимому, вора пытались раздеть, прибрав к рукам его барахлишко, а потом вышвырнуть обратно на улицу,

Так или иначе, но майору некогда было вдаваться в подробности происшедшего – взвалив на плечи посапывающего Гвоздика, он торопливо покинул вонючий притон, очутившись на площадке второго этажа.

Тут же к нему подбежал «метр с кепкой» и торопливо заговорил, стараясь обелить себя и взвалить всю вину на валяющегося без сознания товарища.

– Это не я – это все он, Витька, – говорящий указал крючковатым пальцем на «отдыхающего» собутыльника. Видимо, «лилипут» имел основание опасаться справедливого возмездия со стороны здоровенного незнакомца и «чистосердечным признанием» пытался произвести на Лямзина выгодное впечатление. – Витька хотел вашего друга ограбить, а потом убить, но я ему помешал, – почти торжественно закончил пьянчуга.

– Молодец, получишь благодарность и премию, – насмешливо бросил Антон и заспешил вниз по лестнице, опасаясь, что водитель их не дождется.

Но «Волга» по-прежнему стояла у подъезда, готовая в любую минуту двинуться в путь. Водитель даже помог майору водрузить на заднее сиденье Гвоздика, после чего завел двигатель и плавно тронул колымагу с места.

К даче они добрались без происшествий, если не считать того, что к вору постепенно возвращалось сознание, и он невнятно бормотал мучившие его вопросы:

– Где я?.. Почему «Скорая помощь», я не хочу...

Лямзин внутренне содрогался, боясь, что Гвоздик в приступе не к месту нахлынувшей на него говорливости может сболтнуть лишнее.

Но ветеран воспринял все по-своему:

– Здорово набрался ваш приятель, – иронично протянул он. – Я вот тоже когда-то так пил: проснусь и не помню, кто я, где я, да еще и старуха донимала. Десять лет как завязал – вот даже машину купил. Что только водка с людьми делает.

Антон едва сдержался, чтобы не сказать: «Это не водка – это наркотики», – но благоразумно промолчал, охотно поддакивая водителю.

Наконец автомобиль подъехал к дачному участку, и Лямзин попросил словоохотливого водителя притормозить, не доезжая до дома несколько сот метров.

Расплатившись с частником, майор уже привычно взвалил на плечи далеко не легкую ношу и зашагал в обратном от дачи направлении, пока «Волга» не скрылась за поворотом. Только после этого Антон позволил себе расслабиться.

Сбросив с плеч безвольное тело, он опустил вора под пожелтевшим кустиком и легко пнул того носком ботинка по вялой руке, в сердцах выпалив:

– У-у, алкаш! – Впервые за прошедший день на устах контрразведчика появилась искренняя улыбка.

* * *

Гвоздик открыл глаза и недоуменно уставился на окружающих – в первую минуту он никак не мог взять в толк, кто эти двое мужчин, так пристально уставившиеся на него. Они не спешили прийти ему на помощь.

Наконец тень догадки промелькнула в его еще плохо соображающем мозгу, и Юра вспомнил недавних «медиков», так нагло ввалившихся в его квартиру.

– Кажется, очухался, – шепотом произнес Лямзин, обращаясь к каскадеру, – долго же он отдыхал.

 – Что за херня такая? Вы кто? – подал голос Дегтярев, едва ворочая непослушным языком,

Чижов широко улыбнулся, наклонился к «пленнику» и спокойно сказал:

– Не дергайся, дружище, можно сказать – мы свои; по крайней мере зла мы тебе не желаем...

– Ага, – кивнул вор, приподнимаясь на локтях и ощущая непривычную тяжесть в голове, как будто после сильного похмелья, – ангелы-хранители. Какого черта вы меня сюда приволокли, что вам надо?

Пропустив мимо ушей очередной вопрос, Антон в свою очередь спросил:

– Жрать хочешь?

Гвоздик обвел цепким изучающим взглядом шикарную обстановку гостиной и несколько удовлетворенно констатировал:

– Судя по этой малине, вы не мусора, а иначе проснулся бы я где-нибудь в Бутырке или «Матросской Тишине». – По его лицу было видно, что он несколько приободрился от такого предположения. – И все-таки, что вам от меня надо?

Иваныч привстал с кресла и, приблизившись к гостю, протянул тому руку, сказав:

– Меня зовут Ваня, а это, – говорящий кивнул в сторону молчаливого приятеля, – Антон. Мы действительно не мусора, но и не жулики...

– Да уж вижу, – улыбнулся Дегтярев, – не слепой, чтобы честных жиганов от фраерков не отличить.

В голосе вора прозвучала неприкрытая издевка, но он и не заботился о приличиях, уяснив для себя, что раз он понадобился этим крепким мужикам, значит, они покорно проглотят и не такие обиды.

Но ни каскадер, ни контрразведчик и не думали обижаться, потому что им было безразлично, как будет их величать собеседник.

 – Что ты там говорил насчет балагаса? – Юра нагло уставился на Лямзина, стремясь подчеркнуть этим взглядом собственное превосходство над окружающими,

– Какого балагаса? – не понял Антон. – Ты о чем?

Довольно улыбнувшись, Дегтярев пояснил:

– Ну насчет жратвы.

Ни слова не сказав в ответ, майор поднялся и направился в кухню, увлекая за собой Чижова.

Оставшись один, Юра еще раз осмотрелся, как будто пытался прицениться к обстановке – что можно будет прихватить с собой на тот случай, если придется спешно ретироваться,

Но все предметы были либо слишком громоздкими, либо не представляющими собой никакой ценности с точки зрения прожженного вора, поэтому ему ничего не оставалось, как уныло махнуть рукой и отправиться вслед за ушедшими мужчинами, предварительно скинув с себя грязную, порядком измятую куртку.

Узрев на кухне девушку, Гвоздик на какой-то миг смутился – ему вообще сложно давалось общение со слабым полом, если те не принадлежали к категории легко доступных львиц полусвета.

Блондинка по-своему поняла смущение парня и поспешила прийти ему на помощь:

– Здравствуйте, меня зовут Маша, а вас?

Обиженно насупившись, как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку, вор буркнул себе под нос:

– Юра меня зовут, – и тут же присел за стол, повернувшись к девушке спиной.

Против обыкновения, Маша не оставила мужчин одних – это было просьбой Антона, – а уселась напротив гостя, время от времени поглядывая на того невинными синими глазками.

От этих знаков внимания Дегтярев еще больше смутился и сжался в комочек, старательно избегая встречаться с блондинкой взглядами.

Лямзин, мгновенно оценивший преимущество женского присутствия, которое заметно сбило спесь с вора, неторопливо повел разговор:

– Мы о тебе знаем достаточно, чтобы не вдаваться в детали твоей бурной уголовной жизни, поэтому немного расскажем о себе. – Он выразительно посмотрел на Чижова, как будто искал у того поддержки правильности собственного высказывания.

Но Иваныч не вмешивался, отдав ситуацию на откуп более опытному в таких делах приятелю.

Не дождавшись никакой реакции со стороны Гвоздика, майор продолжил:

– Так случилось, что нам друг без друга не обойтись, – он протяжно вздохнул, как будто тяготился такими обстоятельствами, – по крайней мере какое-то время. Поэтому – хочешь ты того или нет – тебе придется оставаться с нами, конечно, до тех пор, пока мы не найдем цепочку. А дальше твое дело...

Раздраженно отбросив от себя вилку, которая со звоном ударилась о край фарфоровой тарелки, вор пристально уставился на говорящего и одним духом выпалил:

– Да что, в конце концов, происходит?! Опять эта злосчастная цепочка... что в ней такого ценного? – Внезапно глаза Дегтярева сузились до толщины бритвенных лезвий, и он сквозь зубы процедил: – А может, вы все-таки легавые? Решили меня развести, как колхозника на городской ярмарке?

Антон задумался на несколько секунд, а затем, посмотрев на Чижова, спросил:

– Ну что, расскажем ему все?

Тот неопределенно пожал плечами и почти безразлично отозвался:

– Как хочешь, дело твое. Все равно по-другому он нам не поверит.

– Ладно, – согласился майор и достал из внутреннего кармана уже изрядно помятую и залоснившуюся по краям копию рукописи, протянув ее Дегтяреву. – Читай, а что будет непонятно, мы поясним.

Гвоздик неуверенно протянул руку и двумя пальцами взял предложенный документ – со стороны казалось, что он прикасается к раскаленному железу или к отравленному особым ядом пергаменту. При этом на его лице отразилось выражение крайней брезгливости; казалось, что Юра сейчас же отбросит от себя посеревшие листки и нагло рассмеется в глаза собеседникам. Но ничего подобного не произошло.

Вопреки ожиданиям, Гвоздик сосредоточенно углубился в чтение. По мере того как смысл написанного доходил до его сознания, лицо вора преображалось: из недоверчивого оно превратилось в заинтересованное, пока не стало откровенно возбужденным – на лбу проступили маленькие бисеринки холодной испарины, а глаза округлились от изумления.

Наконец Юра прочел все до конца и бережно свернул листки, придав им первозданную форму.

– И все это правда? – В его вопросе почувствовалось скрытое недоверие.

– Точно мы не знаем, но надеемся, что это так, – спокойно ответил Иваныч, – по крайней мере меня уже собирались убить, да и на Антона было покушение...

– Мы, к счастью, выкрутились, но вот кое-кому откровенно не повезло, – закончил за товарища Лямзин.

Смешно наморщив лоб и сложив губы трубочкой, Гвоздик задумчиво изрек:

– Значит, мокруха. – И непонятно было, спрашивает он или категорически утверждает.

Пропустив мимо ушей его слова, Антон задал последний и решающий вопрос:

– Ты нам веришь?

Однако вор не спешил отвечать – имея за плечами несколько «ходок к хозяину» и насмотревшись там на многие житейские перипетии, он судорожно обдумывал ситуацию. Наконец после долгой паузы отважился бросить пробный шар:

– А что будет, если я откажусь?

Иваныч сложил пальцы в замок и громко хрустнул суставами, – при этом его лицо практически ничего не выражало, кроме полного безразличия к происходящему, вслух же он произнес:

– Поскольку наша жизнь в опасности до тех пор, пока кто-нибудь не найдет этот злосчастный тайник, мы с тобой церемониться не будем.

Законы мы давно преступили, поэтому одним трупом больше, одним меньше – какая разница. – Выдержав короткую паузу, он продолжил: – Один хрен: мы выбьем из тебя признание, и я очень сомневаюсь, что ты после этого сможешь жить.

В прозвучавшей фразе, несмотря на ее зловещий смысл, не было и тени угрозы – только сухая констатация факта.

Как ни странно, но именно спокойствие, с которым были произнесены эти слова, заставили вора поверить в серьезность сказанного, и он, покорно склонив голову, выдохнул:

– Ну что ж, придется вам поверить.

За все время, пока длился разговор, Маша не проронила ни слова; она изо всех сил старалась выглядеть спокойной и сдержанной, но это ей никак не удавалось. Лицо девушки стало бледным, как девственно-чистый, недавно выпавший снег, а в глазах читался неприкрытый испуг, граничащий с близкой истерикой.

Антон заметил это и сказал, обращаясь к подруге:

– Мы здесь еще потолкуем, а ты пойди отдохни.

Согласно кивнув, Маша встала из-за стола и на негнущихся ногах отправилась в спальню, плотно прикрыв за собой дверь.

Оставшись одни, мужчины какое-то время молча переглядывались – все ждали признания вора, и он покорно заговорил:

– Честно говоря, я и сам.не знаю, где цепь, – Юра несколько смутился. – Накануне ночью я подгулял с путанами и подарил безделушку одной халяве... Она у нее, Вот только где ее сейчас искать?

– Так позвони в агентство, из которого тебе привозили проституток, – предложил Иваныч.

Одарив собеседника холодным взглядом, Гвоздик ухмыльнулся:

– Куда было бы проще... но шкур я подобрал на Тверской, поэтому придется повторить маршрут, и дай Бог, чтобы мы на нее нарвались.

Лямзин нервно закурил, собираясь с мыслями, наконец произнес:

– Да, честно скажем – задача непростая. Легче найти иголку в стоге сена, чем дважды напороться на одну и ту же блядь, а тем более на Тверской. Но ничего другого нам не остается – не давать же объявление в газете.

– Плохо еще и то, – вставил Иваныч, – что мы лишились машины, а с деньгами у нас не очень.

За столом опять повисла тишина, которую нарушил Дегтярев; недовольно насупившись, он произнес:

– Ну, с бабками мы решим вопрос...

– Ага, давай квартиру грабанем или выйдем с пистолетом в темный переулок, – насмешливо заметил Антон.

Гвоздик молча встал из-за стола и направился в гостиную. Вернулся он через несколько секунд, держа в руках свою помятую куртку. Ни слова не говоря, он взял со стола кухонный нож и принялся методично вспарывать подкладку.

Иван и Антон наблюдали за ним с нескрываемым удивлением, но все их сомнения развеялись, когда в руках Дегтярева стали появляться скрученные тонкими трубочками долларовые купюры различного достоинства.

Выложив перед собеседниками все, до последней банкноты, Гвоздик произнес:

– Этого должно хватить на первое время.

– Сколько здесь? – спросил Лямзин. Неуверенно пожав плечами, вор ответил:

– Что-то около двух штук или, может быть, больше, я не помню. А какая разница, – улыбнулся он, – ведь сколько ни считай – их все равно не прибавится.

На этот раз заговорил Иваныч; пристально посмотрев в глаза Дегтяреву, он негромко сказал:

 – А если наше дело провалится, мы ведь не сможем вернуть тебе этих денег.

Улыбка сползла с лица Гвоздика, и он процедил сквозь зубы, делая ударение буквально на каждом слове:

– Я вор, а не барыга. В нашем кругу в долг давать не принято. – Из горла говорящего вылетали короткие, рубленые фразы, как будто он их выплевывал: – Если я с вами делюсь лавьем – это не значит, что потом захочу все вернуть. При моей жизни бабки нужны только на пойло и блядей, так что будем считать, что я их пропил. Такой расклад вас устраивает?

Глядя в оскорбленное, пылающее неудержимой злостью лицо Дегтярева, приятели едва сдержались, чтобы не рассмеяться, – настолько не вязался его облик с теми словами, которые вор только что изрек.

Желая замять возникший конфликт, если его можно было так назвать, Лямзин примирительно заговорил:

– Ладно, не кипятись, просто у нас разные взгляды на вещи. То, что ты можешь позволить себе прокутить за один вечер, нам порой и за год не заработать, поэтому Иваныч и задал этот вопрос.

Удовлетворенным ответом, Юра несколько высокомерно улыбнулся, усаживаясь на прежнее место. Не в силах сдержать в себе рвущиеся наружу эмоции, он довольно протянул:

– Что с вас возьмешь: фраер – он и есть фраер. А между прочим, кто вы такие, кроме того, что я уже знаю?

В глазах комитетчика появился и тут же погас озорной блеск, и он, стараясь придать голосу безразличные интонации, спокойно ответил:

– Прошу прощения, совершенно вылетело из головы, – Антон решил взять реванш и вдоволь поиздеваться над собеседником. – Позвольте представиться – это Чижов Иван Иванович, – рука говорящего простерлась в сторону каскадера. – один из наших лучших сотрудников...

Услышав слово «сотрудников», вор напрягся, но еще не понимал, – а скорее отказывался верить собственным умозаключениям, – к чему клонит этот широкоплечий гигант, поэтому выжидательно смотрел на него.

Тот же, в свою очередь, довольно оскалившись, что называется, в тридцать два зуба, продолжил:

– А я – начальник отдела уголовного розыска майор Лямзин...

Разорвись в комнате бомба, Гвоздик вряд ли бы этому удивился, но прозвучавшее «признание» было похлеще любого взрыва.

Пальцы Дегтярева сжались в побелевший кулак, и он, сгруппировавшись, подобно скрученной пружине, приготовился к смертельному броску.

Иваныч заметил произошедшую с вором перемену и, не в силах больше сдерживать эмоции, разразился гомерическим хохотом, одобрительно заметив:

– Один – один; это тебе за фраеров... Только сейчас до помутившегося сознания

Дегтярева дошло, что его жестоко разыграли, и он расслабленно улыбнулся:

– Ну и шуточки у вас, фраера...

Глава 10

Окна маленького, неприбранного гостиничного номера были плотно занавешены тяжелыми портьерами. В самом центре комнаты стояли две сдвинутые вместе кровати, образующие достаточно просторное ложе.

На смятых простынях спала совершенно обнаженная девушка, чьи пышные формы не раз заставляли мужские сердца биться чаще. Вокруг были разбросаны женские вещи – от модного кружевного нижнего белья до дорогой французской косметики.

Хозяйка номера мирно посапывала, чему-то улыбаясь во сне.

Неожиданно прозвучавший телефонный звонок заставил девушку недовольно поморщиться. Она находилась в той стадии, когда еще не существует четкой границы между сном и реальностью. Но телефон продолжал надрываться, и ей пришлось нехотя поднять отекшие веки.

Перевернувшись на бок, пышногрудая мадам потянулась к трубке стоящего на прикроватной тумбочке аппарата.

– Да, – пробурчала она в микрофон и в который раз недовольно поморщилась, узнав в звонившей одну из коллег по профессии, – хорошо, я уже встаю.

Не удосужившись даже положить трубку на прежнее место, она, вопреки данному обещанию невидимой товарке, вновь улеглась на спину, прикрыв глаза.

Но сна уже не было, поэтому, несколько минут лениво повалявшись в постели, девушка была вынуждена подняться, чтобы приступить к ежевечернему марафету.

На какое-то время она скрылась в ванной комнате, и оттуда доносился звук включенного душа. Затем все стихло, и она вернулась в комнату, но это уже была совершенно иная особа.

Аккуратно зачесанные назад белокурые локоны были схвачены на затылке в причудливый хвостик, а тонко подведенные косметикой глазки взирали на мир с некоторым кокетством. Доведя грим до нужной кондиции перед овальным, висящим на стене зеркалом, она принялась привычно натягивать на тело облегающие сексапильные шмотки.

Не прошло и получаса с момента пробуждения, а в хозяйке убогого номера, еще недавно казавшейся такой чистой и непорочной, уже можно было угадать профессиональную жрицу продажной любви.

Осмотревшись по сторонам в поисках куда-то запропастившейся сумочки, девушка в конце концов отыскала ее под старым скрипучим креслом.

Расстегнув массивную, выполненную под золото застежку, она извлекла из неглубоких недр зеленую упаковку в полиэтиленовой обертке с надписью «Моге» и обычную одноразовую зажигалку; вытащила из пачки длинную ароматную сигарету и сладостно закурила. По-видимому, никотин ей заменял и завтрак, и ужин, и еще много чего, что принято употреблять после сна.

В этот миг в дверь тихонько поскреблись, и роскошно-вульгарная особа впустила гостей, даже не удосужившись спросить «кто там?».

Вместо ожидаемой подруги на пороге возникли двое крепких парней в коротких кожаных куртках и прическами «под рэкетиров».

Бесцеремонно втолкнув девушку внутрь, они довольно осклабились, а один из них нагловато процедил:

– Ну здорово, Леля.

Нисколько не испугавшись столь необычному визиту, она небрежно кивнула, сказав:

– Привет, хамло.

Визитер удивленно уставился на путану, а затем перевел взгляд на приятеля – тучного мордоворота с тупым, как у заезженного мерина, выражением на одутловатом лице.

– Слышь, Дачник, она нас, по-моему, оскорбила, что будем с ней делать?

И не дождавшись ответа от подельника, он залепил девушке звонкую оплеуху.

Леля никак не ожидала такого поворота событий, поэтому, не удержавшись на ногах, растянулась на вытоптанном паласе, ударившись головой об изножье кровати. В затылок вступила острая боль, и она приложила к голове руку, ощутив под пальцами что-то теплое и липкое.

Когда ладонь оказалась перед лицом девушки, то она, заметив на пальцах теплую темно-алую кровь, тихо всхлипнула и произнесла:

– Скотина, ты мне голову разбил.

Парень присел на корточки перед хозяйкой апартаментов и нагло уставился на проститутку, при этом его и без того угловатое лицо заострилось, подобно лисьей мордашке, а в глазах блеснул алчный огонек.

– Да я тебя сейчас вообще прибью, если еще хоть раз разинешь свою вонючую пасть, поняла?

Вместо ответа девушка спросила:

– Кто вы такие и чего вам надо от меня?

Но парень как будто не слышал поставленного вопроса – его глаза плотоядно пялились на вывалившуюся из декольте грудь, а на лбу проступила нервная испарина. Обернувшись к мрачному спутнику, он спросил:

– Может, сначала трахнем ее, а потом и о делах потолкуем, ты как, Дачник?

Тот сначала оскалился, как кот на ветчину, но тут же стал серьезным и отрицательно качнул головой, опасливо возразив:

– Нет, Змей, так не пойдет, Жбан сказал – сразу с ней кончать...

Однако более сообразительный спутник нетерпеливо перебил приятеля:

– Ну вот мы по разику кончим, а там видно будет. Давай, кошелка сраная, разряжайся. – Последняя фраза была обращена к притихшей девушке. – Продли себе жизнь, а нам доставь удовольствие.

Леля на этот раз действительно испугалась – часто захлопав длинными ресницами, она переводила взгляд с одного визитера на другого, а в мозгу пойманной птицей билась только одна мысль: «...сразу кончать... Да за что?»

По-видимому, не сдержавшись, она произнесла этот вопрос вслух, потому что Змей неторопливо процедил:

– Честно говоря, я и сам не знаю, за что тебя приговорили. Мое дело приказы выполнять, а твое – обслужить нас по высшему разряду и спокойно умереть. – Его остренькая физиономия перекосилась в приступе хохота – ему явно пришлась по вкусу собственная шутка.

В эту секунду девушка была похожа на затравленного зверька – в ее глазах застыло выражение неподдельного ужаса, а нижняя челюсть отвисла, как будто к ней привязали непосильный груз.

Леле захотелось впиться зубами в горло наглого типа, который пришел за ее жизнью, но тело как будто оцепенело; так бывает только в жутком, кошмарном сне: хочешь убежать или закричать, но не можешь, а спасение, вот оно – совсем близко.

Между тем Змей перешел от слов к делу; с весьма довольной физиономией он принялся расстегивать «молнию» на джинсах, собираясь обнажить свое мужское достоинство.

И в эту секунду хозяйка номера пришла в себя. Дико заверещав, она хотела схватить парня за волосы, но короткая стрижка не позволила этого сделать, тогда пальцы обеих ее рук сошлись мертвой хваткой на оттопыренных ушах, неистово растягивая их в стороны. Нога девушки, помимо ее воли, принялась колотить нападающего, стараясь угодить тому пониже живота.

Насильник слегка обалдел от столь неожиданной прыти жертвы, которой по заранее спланированному сценарию отводилась роль безвольной, послушной марионетки в руках опытного палача. Обрушившийся на него шквал ударов и неожиданная боль в ушах сперва рассмешили его, а затем вызвали приступ необузданной ярости.