Текст книги "Империя страха"

Автор книги: Юлиан Бардин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Он уже замахнулся для удара, когда ее острое колено буквально вонзилось в его причинное место. По телу Змея пробежала молниеносная судорога, и он тут же повалился на пол, дико завывая от нестерпимой, нечеловеческой боли.

Леля рванулась к выходу – ей удалось даже добежать до дверей, – но она тут же угодила в медвежьи объятия громилы, который напрочь лишил девушку возможности двигаться.

Дебиловатый кретин, непонятно за что прозванный Дачником, легко, словно пушинку, оторвал хозяйку гостиничного номера от пола и швырнул на кровать.

Упав на спину, она услышала громкий треск лопнувшего по швам платья, которое было разработано итальянскими модельерами вовсе не для подобных акробатических номеров, поэтому не выдержало непосильного давления напряженной плоти.

Громила достал из кармана маленький выкидной нож и приблизился к оцепеневшей жертве. Он уже собирался воткнуть острое лезвие под ее левую грудь, но на миг заколебался – его привлек манящий бархат обнаженного тела и отчетливо вырисовывающиеся на фоне белоснежных возвышенностей темно-коричневые соски.

Глаза Дачника подернулись дымчатой поволокой, а изо рта потекли самые настоящие слюни, свисающие по краям, как шнурки от проглоченного ботинка.

 Насмерть перепуганная девушка мгновенно оценила выдавшуюся ей возможность хоть ничтожного, но продления жизни, и она принялась торопливо стаскивать с себя одежду, при этом бессвязно бормоча:

– На, возьми меня... что хочешь со мной делай... тебе будет очень хорошо, очень!.. Только не убивай, пожалуйста... Только не убивай.

Отбросив нож, «монстр» буквально набросился на сладостное тело, но в пылу неожиданной похоти забыл снять с себя брюки и тыкался, как слепой новорожденный котенок.

Инициатива плавно переходила в руки блондинки – все же профессионалкой в постели была именно она, – и девушка, состроив на лице жалкое подобие улыбки, сказала:

– Не спеши, давай я тебя раздену... Кожаная куртка была мгновенно сброшена с

плеч, под ней оказалась наплечная кобура с пистолетом Макарова. Но едва нежные пальчики прикоснулись к вороненой стали, как детина торопливо оттолкнул от себя ее руку.

– Нечего, штаны снимай, – властно распорядился он, помогая путане освободить себя от обременительной одежды.

Дрожа от страха и непонятного холода, Леля склонилась над неожиданным клиентом – ее рот, губы, руки изо всех сил старались произвести на него неизгладимое впечатление. Ведь по ее представлению, плата должна была стать чем-то большим, нежели банальные банковские билеты, – впервые в жизни она продавала свое тело за саму жизнь. И хотя в глубине души девушка понимала, что успокаивает себя призрачными иллюзиями, поскольку ее участь наверняка была предрешена, а это лишь жалкая отсрочка, она старалась изо всех сил.

Путана изредка поглядывала в прикрытые от накатившего сладострастия глаза «монстра», стараясь определить по ним произведенный эффект, и в эту секунду почувствовала, как в нее неистово врывается чья-то разгоряченная плоть.

Пришедший в себя Змей в первую секунду имел жгучее желание избить до полусмерти проститутку, но представшая его взору картина напрочь лишила его всех помыслов, кроме одного – пристроить свой прибор между этих стройных, слегка раздвинутых ног. Что он и сделал.

Для нее это было банальным изнасилованием, но Леля изо всех сил цеплялась за жизнь, пусть и таким, не совсем достойным способом.

В течение получаса двое негодяев пользовали ее тело, как сапожник старую дратву: каких только замысловатых поз и положений они ни придумывали, чтобы насытить свою непомерную похоть. Но наконец все было кончено, и они расслабленно растянулись на кровати.

Едва переведя дух, ощущая жуткую боль во всем теле, девушка вопросительно уставилась на парней, спросив дрожащим, надломленным голосом:

– Вы ведь меня не убьете, нет?.. Можете трахать меня, когда захотите, хоть всю жизнь, я согласна.

Глубоко затянувшись ароматной сигаретой, Змей довольно осклабился:

– Что, страшно?

– Д-да, – едва слышным шепотом призналась она, – ст-тр-р-рашно.

– Может, и правда не будем ее мочить? – высказал предположение Дачник, – пусть уберется из города ко всем чертям, а Жбану скажем, что завезли в лес и там кончили.

Поразмыслив какое-то время, парень с физиономией хитрого лиса глубокомысленно изрек:

– Нельзя. Если он узнает, то нам с тобой кранты. А потом, ты же слышал, как Жбан сказал, что заплатит нам бабки только после того, как услышит по телику про обезображенный труп.

– Да, – быстро согласился тупорылый ублюдок, – никак нельзя, а жаль. Я еще никогда не ловил такого кайфа, как с ней.

Змей ядовито рассмеялся, сказав:

– Да брось ты, за те десять штук, что заплатит нам шеф, мы сможем перетрахать десяток таких лахудр, да еще и на водку останется.

– Это точно, – согласился Дачник, приподнимаясь с постели,

Девушка слушала их диалог затаив дыхание. Она никак не могла осознать, что они говорят о ней, о ее жизни, за которую кто-то заплатил или заплатит – какая, собственно, для нее разница, – десять тысяч долларов.

– За что? – буквально взмолилась она и тут же упала лицом в подушку, тяжело и надрывно разрыдавшись.

– Наверное, за цепочку, – высказал предположение Змей и тут же подскочил как ошпаренный, – а кстати, где она?

Стараясь унять слезы, Леля приподнялась и, пристально посмотрев на будущих убийц, спросила:

– Да за какую цепочку, в конце концов, хоть это вы можете мне толком объяснить?

Не меняя позы, парень заговорил:

– Ту, которую подарил тебе в бане один уркаган.

Какое-то время в ее глазах сквозило искреннее недоумение, но вдруг она резко вскочила и, взяв с кресла дамскую сумочку, извлекла из нее требуемое украшение, бросив его на колени Змея:

– Держи, вот она... но, может, хоть после этого вы меня отпустите?

– Нет, – категорически заявил он и ленивым жестом достал из кармана точно такой же нож, как и у своего громадного подельника, – засиделись что-то мы у тебя, пора сваливать...

Он еще что-то хотел добавить, но не успел – громкий удар буквально снес с петель хлипкую дверь, и в комнату ворвались трое мужчин в масках в сопровождении худенькой, миловидной девушки.

В руках каждого из ворвавшихся незнакомцев были зажаты автоматические пистолеты, стволы которых смотрели в грудь растерявшимся приятелям.

* * *

На часах еще не было одиннадцати, а трое мужчин, сошедшихся вместе благодаря странной прихоти чудаковатой судьбы, медленно двигались вдоль тротуара Тверской улицы в арендованном такси.

Седоусый водила искоса поглядывал на пассажиров и понятливо улыбался, считая, что его клиенты заняты подбором достойных кадров для предстоящей ночи.

Сбившиеся в многочисленные кучки путаны, под неусыпным надзором вороватых сутенеров и дородных бандерш, заполонили центр города от Белорусского вокзала до библиотеки Ленина. Они, конечно же, заметили медленно ползущую вдоль тротуара тачку с потенциальными клиентами и наперебой предлагали себя в качестве живого товара.

Какое-то время водила сохранял приличествующее его положению молчание, но когда его попросили пойти на третий круг, он откровенно удивился и спросил:

– Неужели никто вам не нравится? Сидящий на переднем сиденье Гвоздик на миг обернулся к соседу и неучтиво бросил:

– Шеф, твое дело баранку вертеть, а с блядями мы уж как-нибудь сами разберемся.

Недовольный резкостью тона водила обиженно насупился, но вслух ничего не сказал, в душе соглашаясь с тем, что пассажир по-своему прав.

И вдруг Дегтярев едва не выпрыгнул из машины, навалившись всем корпусом на оконное стекло:

– Вот она! – резко выкрикнул он и добавил, обращаясь к таксисту: – Шеф, тормозни...

 Автомобиль еще продолжал двигаться по инерции, а вор уже покинул салон, устремляясь к стоящей в сторонке группке жриц любви. За ним последовали остальные.

Путаны явно напряглись от такой неожиданности – они во все глаза пялились на приближающихся к ним мужчин, не зная, радоваться такому везению или броситься врассыпную.

Надо отметить, что в силу их профессиональной деятельности они привыкли к разного рода неожиданностям. Незнакомцы могли оказаться и благопристойными лопухами, жаждущими продажного секса, но вполне могло быть и так, что эти трое являются обманутыми одной из товарок клиентами – в последнем случае благоразумнее было бы мгновенно ретироваться.

Пока они предавались подобным размышлениям, мужчины уже оказались около них, и в этот миг одна из проституток – жгучая брюнетка с собранными в причудливый пучок волосами, одетая в длинную белоснежную кожаную куртку, – шагнула навстречу Гвоздику и заискивающе улыбнулась:

– Привет, Юра, какими судьбами?

Взяв девушку за руку, парень настойчиво увлек ее в сторону и на одном дыхании выпалил:

– А где Леля? Она мне срочно нужна. Поняв все по-своему, брюнетка обиженно поджала губки и нарочито медленно произнесла:

– И чем тебе так Лелька понравилась? Может, я смогу ее заменить? И для твоих друзей девушки найдутся...

Дегтярев не был настроен вступать в полемику, поэтому неучтиво перебил ее:

– Слушай, Нина, мне некогда с тобой сопли жевать, поэтому скажи, где твоя подружка?

И тут к ним приблизились двое сутенеров с воинственными физиономиями, один из которых угрожающе спросил:

– Какие проблемы?

– Отлезь, фуцин, – коротко бросил Гвоздик, – мне с тобой тереть не о чем.

Уязвленный столь грубым обращением, тот шагнул к вору, явно собираясь поставить все точки над «i», но Юра даже не взглянул в его сторону, снова повернувшись к брюнетке.

В этот миг к сутенерам подошли Лямзин с Чижовым.

Антон многозначительно посмотрел на «котов» и угрожающе произнес:

– Не советую тебе дергаться, иначе могут возникнуть маленькие неприятности с твоей смазливой мордашкой. Я доходчиво объясняю?

– Угу, – несколько поспешно кивнул тот и обреченно расслабился, опустив руки вдоль тела.

Однако его приятель никак не хотел успокаиваться, поэтому Иванычу пришлось прибегнуть к весомому аргументу в виде пистолета. Ствол жестко уперся под ребра сутенеру, и тот, не в силах что-либо противопоставить столь веским доводам, покорился, злобно поглядывая на приятелей.

А Гвоздик спокойно, но тем не менее настойчиво увлек девушку к поджидавшей их «Волге» с выбитыми на дверях шашечками.

Галантно распахнув перед путаной заднюю дверцу, он выразительно сказал:

– Сейчас прокатишься с нами до дома твоей подружки, а потом я посажу тебя на тачку и дам сотку в зубы, идет?

Поразмыслив несколько секунд, брюнетка недовольно хмыкнула, но все же подчинилась, усаживаясь в машину.

Оценив ситуацию, Лямзин выразительно посмотрел на Иваныча и сказал, обращаясь к притихшим мужикам:

– Мы сейчас отъедем ненадолго, а когда вернемся, мне бы очень не хотелось вновь наткнуться на ваши мерзкие хари, иначе я не отвечаю за слабые нервы моего друга.

Как бы в довесок к сказанному, каскадер сквозь зубы процедил:

– Еще раз засветитесь – отяжелеете ровно на девять грамм. – Спрятав пистолет в карман куртки, он круто развернулся и неторопливо зашагал к такси, заняв место рядом с обалдевшей девицей.

Антон не замедлил сделать то же самое, и спустя несколько мгновений «Волга» скрылась с глаз притихших путан и их незадачливых охранников.

– Куда едем? – спросил Дегтярев, обернувшись к брюнетке.

Помявшись несколько секунд, она недовольно пробурчала:

– Гостиницу «Салют» знаете?

– Это на Юго-Западе, что ли? – вяло отозвался усатый водила и тут же добавил: – Знаю.

Он в душе уже проклинал себя за то, что взял этих пассажиров. От его взгляда не укрылась произошедшая сцена, и он в эту секунду мечтал только об одном: чтобы эта поездка как можно скорее кончилась, поэтому выжимал из собственного автомобиля все, до последней «лошадки».

Наконец машина остановилась на стоянке у отеля и шофер, получив причитающийся гонорар, несколько поспешно удалился, резко сорвав тачку с места.

В холле первого этажа возникли небольшие проблемы с охраной, ни за что не желающей пускать посетителей без визитной карточки.

Майор уже собирался предъявить служебное удостоверение, когда инициативу взял в свои руки Гвоздик. Отведя в сторону старшего по виду охранника, он что-то шепнул тому на ухо и едва уловимым жестом опустил в его харман смятую купюру. Таким образом преграда благополучно устранилась, и они продолжили путь, ведомые стройной брюнеткой.

Оказавшись перед дверью номера, девушка уже хотела постучать, когда явственно различила приглушенный шум какой-то возни и томные, протяжные вздохи, перемежаемые тихими всхлипываниями.

То же самое услышали и мужчины. Положив правую ладонь на плечо спутницы, Антон поднес к губам указательный палец и торопливо увлек ее в глубь коридора. Оказавшись на достаточном, чтобы их не могли расслышать в номере, расстоянии, он спросил:

– С кем она живет?

– Одна, – шепотом ответила Нина, подчеркивая всем своим видом, что удивлена не меньше его.

– Клиента она могла привести к себе? – продолжал допытываться майор. – Кто вообще может там быть?

Нина ненадолго задумалась – высокий покатый лоб, покрытый толстым слоем косметики, резко перечеркнули стрелки глубоких морщин, а в глазах читалась откровенная растерянность. Наконец она произнесла:

– Лелька обычно не любит водить к себе клиентов. – Голос ее звучал тихо и несколько пришибленно. – Может, это менты из отделения? Они, зная о нашей профессии, любят время от времени заглянуть на огонек, или, как сами говорят, – отсос экспромтом...

– Ясно, – заключил Лямзин и, не давая собеседнице опомниться, жестко приказал: – Раздевайся!

– Зачем? – искренне удивилась она. Считая лишним какие-либо пояснения,

майор собственноручно задрал ей подол юбки, предварительно расстегнув куртку, и вцепился мертвой хваткой б эластичную ткань блестящих колготок, повторив:

 —Раздевайся.

Ничего не понимая, Нина сняла с себя колготки и в нерешительности замерла, прикоснувшись тонкими пальчиками к резинке ажурных трусов.

Но Антон уже решительно зашагал прочь, унося с собой добытый грофей, лишь вполголоса бросив:

– Забудь сразу все, что ты увидишь, – и тогда будешь жить долго и весело.

Подойдя к товарищам, Лямзин достал из кармана перочинный ножик и разрезал предмет женского туалета на три части. Таким образом в его руках появились импровизированные маски.

– Надевайте, – тоном, не терпящим возражений, распорядился он.

Чижов торопливо выполнил приказ, а Гвоздик неожиданно заартачился:

– Ты что, в натуре, я бабский секель на голову не надену, – шепотом процедил он, шарахнувшись от «маски», как черт от ладана, – меня братва не поймет – это же косяк стопроцентный.

Не вдаваясь в подробности, майор коротко бросил:

– Там могут быть мусора. Ты же не хочешь, чтобы твою вывеску сфотографировали?

– Я думаю, братва тебя поймет, – вставил слово Чижов, чья улыбка осталась скрытой под тонким слоем блестящего нейлона.

Нехотя приняв из рук комитетчика «маску» для необходимой маскировки, Дегтярев натянул ее на голову, предварительно вывернув наизнанку.

Лямзин достал из-за пояса пистолет и отошел на метр от двери, приготовившись к решительному броску.

Когда спутники проделали то же самое, Антон с громким выдохом бросился на дверь, буквально снеся ее с петель. Троица ворвалась в тесный номер, наведя стволы на развалившихся на кровати братков. Какое-то время те пялились на непонятно откуда взявшихся мужчин, даже не пытаясь скрыть охватившего их страха.

Первым пришел в себя Змей – выбросив вперед левую руку, он молниеносно привлек к себе голую блондинку, прижав к ее горлу тонкое лезвие выкидного ножа. Закрываясь ею, как щитом, он нагловато процедил:

– Только подойдите, и я перережу этой курве глотку!

Несколько секунд «гости» раздумывали, не зная, как поступить. Однако быстрее всех в ситуации разобрался Гвоздик; сделав шаг навстречу противнику, он заговорил – дерзко, зло и непреклонно, процеживая фразы, как муку сквозь тонкое сито:

– Давай, рванина, мочкани эту курицу, а потом подумай о своей жопе. Нам за нее уже отстегнули башли, поэтому работу будем считать сделанной. – Неожиданно его тон стал притворно-обиженным: – Только вот не знаю, как втереть пахану, что это не я, а какой-то банабак зеленый отработал за меня мою кровную «капусту». Поэтому придется рвать твой пердильник на фашистский крест, – вор, вскинув ствол, прочертил в воздухе замысловатую фигуру, должную означать свастику. И затем добавил, кивнув на здоровенного детину: – Этого жлоба тоже придется спустить под лед.

Змей опешил от такого признания, поэтому выглядел уже не так решительно, как еще секунду тому назад, – рука, сжимавшая нож, безвольно повисла.

Чижов, казалось, только этого и ждал: бросившись вперед всем телом, как вратарь футбольной команды, отбивающий в полете мяч, он собственным корпусом сбил блондинку на пол, заняв ее место.

И в эту же секунду холодный блеск остро отточенной стали полоснул каскадера по плечу, распоров несколько слоев ткани, сквозь которую проступило мутное, багрово-алое пятно сочащейся крови.

 Змей, поняв, что просчитался, готовился нанести решающий удар, целя в открывшуюся часть шеи Иваныча. Его рука взметнулась высоко вверх, разгоняясь для мощного, проникающего броска – казалось, еще секунда, и острие вопьется в живую плоть, как зубы ненасытного вампира.

И тут тишину комнаты разорвал оглушительный грохот выстрела; пуля, пробив лобную кость коротко стриженной головы, застряла в мозгу – из образовавшегося отверстия потекла тонкая струйка парящей темной крови, заливая острые, как у хитрого лиса, черты. Какое-то время рука, сжимавшая выкидуху, еще парила в воздухе, а затем расслабленно опустилась на смятую простыню широкой постели, разрезав тощий матрац.

Узрев бесславную кончину подельника, второй громила принялся дико озираться по сторонам, как будто искал выход из запутанного лабиринта.

Воцарившуюся тишину нарушил едва слышный голос Антона, продолжавшего держать на мушке остывающий труп:

– По-моему, пора сматываться...

– Где цепочка? – обратился вор к распластавшейся на полу Леле.

Вяло протянув руку, она подобрала с кровати злополучное украшение и отдала его Дегтяреву.

– Собирайся, живо! – распорядился Лямзин, глядя на обнаженную хозяйку номера.

– И ты вставай! – пробурчал Иваныч, глядя на перепуганного амбала, – поедешь с нами. И не дай Бог тебе дернуться – пристрелю, как бешеного пса.

Майор подошел к Чижову и спросил, указывая на кровоточащую руку:

– Ты как?

– Да уж получше, чем он, – улыбнулся каскадер, кивая на безжизненное тело.

Между тем блондинка спешно запихнула себя в первые попавшиеся шмотки и выскочила в коридор к поджидавшей ее подруге.

– Расходимся, – властно произнес Антон. – Юра, ты с девками поднимись по лестнице наверх, а оттуда на лифте. Этого дебила мы возьмем с собой, – он указал на притихшего Дачника. – Встречаемся на стоянке.

Вопреки ожиданиям, на прозвучавший звук выстрела никто не отреагировал; по крайней мере, не было слышно суетливого топота ног, никто не кричал и не пытался остановить выходящих из гостиницы людей – все оставалось так, как будто вообще ничего не произошло.

Лямзин опасался, что дебиловатый субъект, оказавшись в людном месте, бросится звать на с помощь, ища поддержки у местных охранников. Но тот даже не пытался вырваться, послушно следуя за ними – казалось, что он вообще утратил способность мыслить и говорить, подобно придорожному камню.

Спустя несколько минут появился и Гвоздик в сопровождении насмерть перепуганных девиц – таким образом, все были в сборе.

Антон неторопливо приблизился к путанам и заговорил, делая ударение буквально на каждом слове:

– Сейчас я вам дам немного денег, а затем вы исчезнете – это в ваших же интересах. – К сказанному он добавил двести долларов, буквально впихнув их в трясущуюся ладонь Лели, и продолжил: – Конечно, можете остаться в городе и продолжать путанить, но в этом случае выбор у вас небогатый: либо сесть в тюрьму за соучастие в убийстве, либо всплыть по весне со дна какой-нибудь речки-вонючки. Решать вам.

Круто развернувшись, майор прошел к поджидавшей его машине, в которой уже разместились приятели, не спуская глаз со своего пленника.

Громко хлопнув дверью, Лямзин сказал, повернувшись к шоферу:

– Трогай, шеф, в сторону «Внукова». Частник не заставил просить себя дважды, и бежевый «жигуль» легко сорвался с места,

вклиниваясь в густой поток спешащих за город машин.

Однако стоило им пересечь Кольцевую, как Антон вновь наклонился к водителю:

– Сверни-ка в лесочек, мне по нужде надо.

Сбавив скорость, водила недоверчиво посмотрел на пассажира – в его глазах читался откровенный испуг.

– Так зачем в лесочек, – притворно удивился он, – давай здесь тормозну, а ты сходишь?

– Сворачивай! – неожиданно грубо приказал Иваныч, перегнувшись с заднего сиденья.

Мужику ничего не оставалось делать, как выполнять указание, – в ту же секунду колеса соскочили с бетонной трассы и запрыгали– по чавкающим колдобинам, разбрасывая мокрую грязь.

Пару километров проехали в полном молчании, наконец Лямзин подал голос:

– Здесь останови.

Автомобиль замер, послушный воле хозяина, но двигатель продолжал работать.

Выйдя из машины, майор произнес, обращаясь к Чижову:

– Иваныч, давай его сюда, – говорящий имел в виду здоровенного детину, а затем повернулся к вору: – а ты, Юра, посиди с шефом, чтобы он не волновался.

Частник заметно нервничал, судорожно покусывая нижнюю губу, – в эту секунду он проклинал себя за то, что взял этих странных пассажиров, но отступать было поздно. Ему оставалось только ждать и уповать на то, что с ним ничего не случится.

Углубившись в редкий лесок, Лямзин остановился, медленно обернувшись к спутникам, – в его руке был зажат пистолет, из которого он недавно застрелил подельника громилы.

Наведя ствол в грудь Дачника, майор заговорил:

– Мы дадим тебе шанс остаться в живых... – он сделал многозначительную паузу, давая возможность Дачнику вникнуть в смысл

сказанного, – если ты, конечно, скажешь, кто вас послал и откуда стало известно про цепочку. Часто заморгав короткими ресницами, громила, ни на секунду не задумавшись, торопливо выпалил:

– Послал нас Федя Жбан, но откуда он про все пронюхал, да и какая ценность в этой цепи – я не знаю, честное слово.

– А кто он такой, этот Жбан? – в свою очередь спросил комитетчик.

Глядя в глаза Антону, Дачник так же быстро выложил:

– Пахан сибирской группировки.

Криво ухмыльнувшись, Лямзин с сарказмом процедил;

– Ты смотри, уже, оказывается, и такая есть, а я и не знал. Ну да ладно, – встрепенулся он, – будем считать, что я тебе поверил, но что делать с тобой дальше?

Изобразив на лице искреннее удивление, детина переспросил:

– Как это что делать? Ведь вы сказали, что отпустите меня, если я во всем расколюсь...

Оборвав собеседника на полуслове, майор небрежно качнул стволом и глубокомысленно изрек:

– Я помню о своих обещаниях и поэтому предложу на выбор два варианта: первый – это пристрелить тебя сейчас же, второй – несколько помягче; что ты предпочитаешь?

– А что значит помягче? – детина тупо уставился на противника, при этом его лицо перекосило от страха, который он изо всех сил пытался скрыть.

Достав из рукоятки пистолета обойму, Антон опустил ее в карман куртки и протянул оружие здоровяку:

– Держи.

– Зачем? – не понял тот.

– Бери, тебе говорят! – угрожающе процедил Чижов.

Дачник покорно взял пистолет и недоуменно повертел его в руках – в эту секунду он походил на несмышленого мальчугана дошкольного возраста, которому дали игрушку, а как ей пользоваться – не объяснили.

В ту же секунду Лямзин извлек из кармана чистый носовой платок и бережно отобрал у Дачника ствол, стараясь не касаться собственными пальцами металлических поверхностей. Пряча «пээм» в карман, он довольно изрек:

– Это и есть второй вариант. Через пару часиков мы подбросим ствол в ближайшее отделение милиции, сопроводив его подробным объяснением, из которого будет ясно, что хозяин отпечатавшихся на пушке пальчиков и есть убийца, застреливший в номере гостиницы «Салют» какого-то неизвестного субъекта. – Лицо майора озарила радостная улыбка, и он озорно подмигнул «монстру»: – Короче говоря, у тебя есть пара часов, чтобы смыться из города. Будь здоров.

Антон неспешно зашагал в сторону поджидавшей их машины, увлекая за собой каскадера.

До слуха ошарашенного Дачника донесся звук взревевшего мотора, который начал медленно растворяться в сыром вечернем воздухе,

пока громилу не окружила вязкая тишина осеннего леса.

По дороге домой троица сменила еще две машины, пока, наконец, не достигла пределов аникеевской дачи.

Первым переступил порог Антон, несколько удивленный тем, что дом погружен в абсолютный мрак. Пройдя в комнату, в которой обычно спала подруга, он зажег свет и едва ли не вскрикнул от удивления – кровать была застелена тяжелым покрывалом, но на ней никого не было.

– Маша! – громко позвал Лямзин, прислушиваясь к гулкому эху, прокатившемуся по комнатам особняка. – Маша, ты где?! – еще громче выкрикнул он и бросился обшаривать комнаты.

Все вещи Маши были на месте – даже ее дамская сумочка, – не было только самой хозяйки этих вещей.

И тут майора окликнул Чижов, стоящий в углу ярко освещенной гостиной:

– Антон, иди сюда.

Когда комитетчик приблизился к каскадеру, за спиной которого в оцепенении замер Дегтярев, ему в глаза бросилось некое несоответствие обстановки – чего-то в комнате явно недоставало, но чего? И тут он понял.

На светлых обоях проступило прямоугольное пятно пыли, резко контрастирующее с веселенькими узорами стен. Раньше этого пятна никто не замечал, потому что на его месте висела картина, та самая – со старенькой церквушкой и молодым дубом, картина, с которой все и началось, но без которой ничего нельзя было закончить...

Глава 11

Маша ощутила легкий толчок в спину и, чтобы не. упасть, была вынуждена сделать, несколько шагов – она почувствовала, как ее коленки уперлись во что-то мягкое. Тут же послышался властный голос одного из сопровождающих:

– Сними с нее повязку, – произнес тот густым, рокочущим басом.

В ту же секунду девушка уловила легкое прикосновение сильных пальцев к ее голове и обнаружила, что кусок плотной ткани, еще

секунду назад закрывающий глаза, исчез в кармане долговязого брюнета с вытянутым желтушно-бледным лицом и близко посаженными глазками. Блондинка тут же окрестила его про себя Дылдой.

Второй – плотный, но не толстый мужичонка в дорогом твидовом пиджаке и шелковой сорочке, из-под ворота которой выглядывала массивная золотая цепь, – вольготно расположился в кожаном кресле, устало прикрыв морщинистые веки. Всем своим видом он старался подчеркнуть собственную значимость, но и без того было ясно, что он занимает главенствующее положение в этом дуэте.

Осмотревшись по сторонам, Маша обнаружила, что находится в просторной, дорого и со вкусом обставленной квартире. Но кто хозяин этой квартиры, в каком районе Москвы она находится и зачем.им понадобился весь этот цирк с похищением, девушка никак не могла взять в толк.

Как будто догадавшись о смятении в белокурой очаровательной головке пленницы, крепыш, выдавив из себя жалкое подобие дружелюбной улыбки, сказал:

– Маша, так, кажется, вас зовут? – Не дожидаясь ответа, он продолжил: – Можете напрасно не беспокоиться – с вами решительно ничего не случится, если ваш приятель, конечно, будет вести себя примерно.

Стараясь сохранять на лице абсолютное спокойствие, девушка охотно отозвалась:

– А я и не волнуюсь. Просто хотелось бы получить хоть какие-нибудь объяснения. Между прочим, – она кокетливо поджала губки, – крайне неприлично беседовать с дамой, не назвав собственного имени.

На этот раз господинчик искренне заулыбался, довольный столь учтивым обращением, и произнес:

– Можете называть меня Васей, а его, – толстый палец ткнул в грудь долговязого товарища, – Петей или как вам будет угодно. Сегодня мы будем отзываться на любые имена.

– Пусть будет Вася и Петя, – охотно согласилась девушка, откидываясь на мягкую спинку дивана, – а как вы собираетесь сообщить Антону о моем похищении? Телефона ведь на даче нет.

Крепыш так и сиял от переполнявшего его душу превосходства над ней, вслух же он заметил: .

– Это даже проще, чем вы можете себе представить. – Он сделал короткую паузу, потянувшись к картонной коробке с толстыми сигарами. – Я сейчас отправлюсь к вашему приятелю и лично извещу его обо всем, выдвинув кое-какие требования.

Маша смерила собеседника испытующим взглядом, как будто хотела убедиться в крепости его плотно сбитого тела, и произнесла, вложив в интонацию ироничную любезность ядовитой кобры:.

– Вы считаете себя бессмертным? Или у вас имеются запасные конечности, – она издевалась над похитителем и не стремилась это скрыть, – потому что эти вам наверняка переломают?

Мужчина улыбнулся – слишком ласково, чтобы улыбка была и в самом деле искренней, и сказал – слишком снисходительно, чтобы это могло быть правдой:

– Я нисколько не боюсь ваших товарищей. – Он замолчал, поднося зажженную спичку к сигаре, при этом его пальцы едва заметно подрагивали. – Вы, как мне кажется, явно недооцениваете собственные прелести. Ну какой самец решится пожертвовать этим миловидным личиком, этими стройными ножками и столь роскошным бюстом ради никчемной позолоченной цепочки, которой грош цена в базарный день. И поверьте, что я смогу убедить вашего дружка не делать лишних движений, потому как все в этом мире призрачно и зыбко – в том числе и женская красота.

В прозвучавших словах не было откровенной угрозы, но тон, каковым было сделано это заявление, заставил девушку нервно поежиться. Совершенно неожиданно на нее накатил жуткий, всепоглощающий страх, буквально пронизывающий насквозь все ее трепетное естество. Маше даже почудилось, что она явственно ощущает, как зашевелились на голове волосы, собранные в тугой пучок.

Ее состояние не укрылось от пристального взгляда крепыша, который не замедлил сказать:

– Я вижу, что вам страшно. Не бойтесь – я просто уверен, что с вами ничего не случится. Петя, – он вновь ткнул пальцем в грудь молчаливого спутника, – конечно, не прочь был бы с вами порезвиться, но он, к счастью, умеет отличать деловую необходимость от собственных, меркантильных интересов. Если же со мной что-нибудь случится, то вам не позавидуют гугеноты, убиенные в ночь святого Варфоломея.

Последнюю фразу мужчина произнес без тени улыбки – жестким, абсолютно серьезным голосом.

Маше показалось, что земля уходит у нее из-под ног, – дрожь в теле усилилась, а к глазам подступили предательские слезы. Но девушка изо всех сил стремилась скрыть обуявшие ее чувства. Она натянуто улыбнулась:

– Спасибо за предупреждение, буду знать, к чему себя готовить.