Текст книги "Страсть и судьба"

Автор книги: Юджиния Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Сара была поражена. Значит Каспер любит музыку? Она с горечью вспомнила, что кот чем-то таинственно похож на Брайана. Эта мысль придала ей решительности и смелости.

Сара направилась по коридору к кабинету Дэмьена. Постучала, сделав глубокий вдох. Низкий голос сказал раздраженно:

– Войдите.

Она вошла, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней в поисках опоры. Дэмьен сидел за письменным столом спиной к ней и писал. Какое блаженство – видеть его! Ее сердце наполнилось радостью, в глазах стояли сладостно-горькие слезы.

– Дэмьен, – пролепетала она.

Он вскочил и уставился на нее, словно не верил собственным глазам.

– Сара! – Он двумя шагами пересек комнату и схватил ее в объятия.

Его поцелуй был сокрушителен, губы впились в ее губы. В этом поцелуе, в этом сокрушительном объятии было все – горе, крушение надежд, отчаянный страх. Сара прижалась к нему, голова у нее кружилась от радости – она опять в его объятиях, ее опять обжигает жар его губ, омывает его запах. Я дома, подумала она с упоением.

– Боже мой, Сара, – сказал он, откидываясь назад и схватив ее за плечи, – где вы были? Я искал вас везде, я сходил с ума от страха, что с вами что-то случилось.

– Я… я прошу прощения, – ответила она и сказала не очень убедительно: – моя подруга в Новом Орлеане неожиданно заболела, и меня вызвали к ней.

Он сразу же переменился, отступил от нее, в глазах его появились гнев и укор.

– Так значит, – спросил он натянуто, – вы уехали, ни словом не предупредив меня, и я был волен предполагать худшее? Я был волен опасаться, что никогда больше не увижу вас? Как вы могли, Сара? Я думал, что мы больше значим друг для друга.

Его негодование причинило ей боль.

– Простите, – повторила она с беспомощным жестом, – вы правы. Нужно было оставить записку. Я поступила неправильно. Но теперь я здесь и обещаю вам, Дэмьен, что больше не буду вас так пугать.

– Ах, вы обещаете? – спросил он жестко.

Сара с трудом сглотнула, глядя на него. Перед ней стоял чужой человек с лицом, похожим на высеченную из камня маску, с темными сверкающими глазами, смотревшими на нее с подозрением. Почему он так разгневан?

Призвав на помощь всю свою храбрость, она подошла к нему, коснулась его руки. В глазах ее светилась любовь, они умоляли о прощении.

– Да, Дэмьен, я обещаю. Конечно, я поступила необдуманно, и тысячу раз прошу прощения. Разве вы не можете простить и забыть? И мы оставим все это. Я так соскучилась.

Но он отвернулся, спина у него была как каменная.

– Простить, забыть? Разве в этом дело? Речь идет о доверии, том доверии, которое я оказал вам, единственной из всех женщин, и которое вы разрушили вашим отъездом.

Сара закусила губу. Как ей вернуть его, объяснив и в то же время, не сказав ничего лишнего? На его долю выпало уже столько страданий! Он сильно рисковал, решив ей довериться, и вот из-за ее необдуманного исчезновения эти хрупкие отношения дали трещину.

– Разрешите мне сделать еще одну попытку, – только и смогла сказать Сара. – Все будет по-прежнему, обещаю вам. Вы увидите.

Дэмьен повернулся к ней и отрицательно покачал головой.

– По-прежнему не будет. – Он схватил ее за руки, и его глаза ярко сверкнули. – Потому что вы солгали мне, не так ли? Все это чушь – с заболевшей подругой. Все обман, не так ли? Где вы были на самом деле, отвечайте! И с кем вы были?

Сара испуганно смотрела в его гневные глаза, слушая его язвительные слова. Господи, что ему известно? Какие у него предположения? Рискнуть и рассказать ему все? Или слишком поздно? Она уже полностью дискредитировала себя в его глазах?

Она была готова выложить ему все, но некий инстинкт подсказал ей, что этого делать не нужно. «Не разрушай чары, – предупредил ее голос. – Ты можешь потерять его навсегда».

Но ведь я и так его потеряла, уныло подумала она.

– Так что же? – Дэмьен слегка потряс ее за плечи.

Она взглянула на него глазами, полными слез.

– Вы не понимаете, – только ж выговорила она.

Он цинично засмеялся.

– Как мало значит все, что у нас было, – сказал он яростным шепотом. – Не правда ли, Сара?

«Это значит все», – хотела ответить она, но не смогла. Она чувствовала себя беззащитной и истерзанной. Она только опустила голову и спросила:

– Хотите ли вы, чтобы я продолжала реставрацию?

– Да, – коротко бросил он.

Одно мгновение они смотрели друг на друга, словно между ними простирался океан страданий. Потом Дэмьен повернулся к ней спиной, и она, заплакав, вышла.

В коридоре она, плача, прислонилась к двери. Да, она вернулась, но как же все переменилось! Своим отъездом она разрушила доверие Дэмьена, и теперь он, наверное, никогда уже не будет относиться к ней как к другу, как к супруге своей души.

Конечно, его боль и растерянность понятны, но ее поразило, что он так разгневан и так обостренно чувствует, что его предали. Почему он не верит ее рассказу? Почему обвиняет во лжи? Что ему известно? Можно бы прямо спросить его об этом, но она чувствует, что этого делать нельзя. Если она разрушит чары, она потеряет его навеки, а этого она не переживет.

Она ему нужна. В этом она уверена. И он нужен ей. Она постарается завоевать его любовь и восстановить доверие.

После ухода Сары Дэмьен не мог работать. Она вернулась, а он, вместо того, чтобы обрадоваться, так безобразно с ней обошелся. Но ведь ее исчезновение испугало и измучило его, а неубедительные объяснения разозлили, потому что ему нужны правдивые ответы. После всего, что их сблизило, ее ложь неприемлема, а она, черт возьми, лжет. Даже если бы он не нашел в комнате наверху ее странные вещи, он все равно понял бы, что это все увертки – ее выдают глаза, интонации. Где она была? Уйдет ли опять? И почему не говорит правду?

Эти тревожные мысли прервал резкий стук в дверь. Он сказал «войдите», надеясь, что она вернулась. Но обернувшись, увидел с разочарованием, что в комнату вплывает его тетка.

– Да, тетя Олимпия?

– Доброе утро, Дэмьен. Могу ли я с тобой поговорить?

– Конечно. – Дэмьен пошел к столу и предложил Олимпии сесть в кресло. Они сели, и он спросил: – О чем вы думаете, тетя?

– О мисс Дженнингс.

– Вот как.

Олимпия выпрямилась.

– Ты не считаешь ее поведение безответственным, мягко говоря?

– В каком смысле? – помрачнел Дэмьен.

– Ну как же, эта девица исчезла на три дня, не оставив даже записки, где она. Я считаю, что это предосудительно – разрешить ей вернуться к своей работе.

Дэмьен помрачнел еще больше. Хотя боль, вызванная исчезновением Сары, еще не прошла, и он еще не разобрался в своих чувствах, он не мог позволить тетке хулить ту, кого он любит. Он ответил холодно:

– Без сомнения, Сару выбило из колеи сообщение о внезапной болезни подруги. Я уверен, что она собиралась объяснить все запиской, но, скорее всего, поспешный отъезд…

– Ты хочешь сказать, что на самом деле веришь в эту странную историю с Новым Орлеаном и больной подругой?

– Разве у вас есть основания не доверять ей?

Олимпия нерешительно кусала губы.

– Так что же?

Олимпия подошла к окну, шелестя тафтяными юбками. И сказала, стоя спиной к Дэмьену:

– Племянник, когда мисс Дженнингс впервые появилась здесь, я навела справки.

– Что вы имеете в виду? – напряженно спросил он.

Вздохнув, Олимпия повернулась к нему.

– Как я уже тебе сказала, туалет, в котором мисс Дженнингс прибыла сюда, был более чем странным, чтобы не сказать большего. Она с самого начала вызвала у меня подозрения, поэтому я вскоре написала м-ру Рильо в Новый Орлеан насчет этой особы.

– И что?

– Два дня тому назад он отписал мне, что никогда не слыхал о Саре Дженнингс.

– Что?! – Дэмьен вскочил.

Олимпия сделала шаг вперед, в глазах ее сверкало торжество.

– М-р Рильо действительно нашел художника для работы у нас, но этот несчастный молодой человек схватил желчную лихорадку и через месяц умер. М-р Рильо добавил, что с тех пор ищет ему замену, но, к сожалению, не нашел.

– Понятно, – пробормотал Дэмьен, запустив пальцы в волосы.

– Теперь, раз ты убедился, что она нас обманула, – жестко продолжала Олимпия, – ты, разумеется, ее уволишь?

– Нет, – холодно ответил Дэмьен, – об этом не может быть и речи.

– Но эта девица – самозванка, – негодующе воскликнула Олимпия.

– Она высоко профессиональный художник.

– Возможно, но это не меняет дела. Она явилась сюда обманным путем.

Дэмьен пожал плечами с показной беспечностью.

– Сара, возможно, знала молодого человека, который умер, или слышала от кого-то об этом деле. Может быть, она просто решила воспользоваться случаем.

– Тогда она, по меньшей мере, хваткая особа. – Возмущенная Олимпия поднялась. – Полагаю, ты немедленно рассчитаешь мисс Дженнингс и найдешь другого художника.

Дэмьен в ярости стиснул зубы.

– Тетя, вы отдаете себе отчет в своих словах? Вы понимаете, что Сара с виртуозным совершенством овладела стилем Винси? Вы понимаете, что у нас практически нет никаких шансов найти другого художника с такими же возможностями?

Олимпия подошла к нему и взяла его за руку. Она говорила настойчиво, в ее карих глазах были и боль, и тревога.

– Дэмьен, я заметила, что вы с ней проводили много времени вместе. Я знаю таких женщин: ей нельзя доверять. Может, она и закончит свою работу, а может, и нет. Но, во всяком случае, она скоро уедет, и я не вынесу, если ты опять будешь мучиться.

Дэмьен вырвал свою руку и подошел к окну.

– Уедет мисс Дженнингс или останется, – сказал он, стоя к ней спиной, – это ее дело, не так ли? Что же до меня, то я, тетя, уже не дитя. Я уже давно сам могу разобраться во всех своих делах – и в своих терзаниях тоже.

– Дэмьен…

Он повернулся к ней, высоко подняв брови.

– У вас есть еще какие-нибудь вопросы, тетя?

– Нет, Дэмьен, – вздохнула она, сдаваясь.

После ухода тетки Дэмьен долго стоял у окна, и от мрачного беспокойства морщина прорезала его лоб. Значит, как он и подозревал, м-р Рильо никогда не посылал сюда Сару из Нового Орлеана. И здесь она солгала. Кто же она тогда? И зачем появилась здесь?

И что самое важное – уедет ли она, закончив работу или даже раньше, как полагает тетка? Она предала его и нанесла ему рану, но, несмотря на это он знает: Сара – истинный луч надежды, засиявший в конце темного туннеля, где он блуждает много лет. Теперь, когда она вернулась, мысль о том, что он опять ее потеряет, была невыносима.

ГЛАВА 12

Кажется, никто не рад ее возвращению. Весь день Сара чувствовала себя чужой в мире, куда она вернулась. Олимпия держалась с ней прохладно, Дэмьен полностью игнорировал. Даже Баптиста не скрывала своей враждебности. Встретившись с ней в коридоре, негритянка пробормотала всего лишь: «Вот вы обратно», кинув на Сару темный обвиняющий взгляд.

Все ее отвергли, и Сара чувствовала себя опустошенной. Весь день она проработала в салоне, стараясь не думать о том, как ей одиноко и как больно. Они с Дэмьеном так сблизились, и теперь эта связь, еще не прочная, разорвана. Как может она объяснить ему, что не виновата, что не собиралась покидать его, если она боится даже открыть, откуда она?

В отчаянии она решила вернуться в настоящее и остаться там, но сначала нужно закончить реставрацию. К тому времени она будет знать наверняка, простил ее Дэмьен или нет. Если нет, она уйдет. Что это за жизнь, когда она может пребывать в мире Дэмьена, только не выходя за пределы дома?

Но хотя Сара все время задавала себе этот главный тревожный вопрос, она понимала, что будет тянуть время, что пожертвует всем, чтобы остаться здесь, если только Дэмьен ее простит.

Целый день она его не видела: он не выходил из кабинета. И ленч, и обед Сара и Олимпия провели в напряженном молчании. Даже Каспер бросил ее; он признал Олимпию, а она – его.

Вечером после обеда Сара пошла к себе. Она была безутешна. Надежды ее пробудил стук в дверь.

– Войдите, – сказала она, думая, что пришел Дэмьен позвать ее посидеть с ним в салоне.

Но она сникла, когда в комнату вошла Баптиста.

– Я приходить перетряхнуть постель, мамзель, – угрюмо сказала негритянка.

– Пожалуйста, – ответила Сара, сидевшая за туалетным столиком. Нужно расчесать волосы и ложиться, подумала она. Но как только она коснулась первой шпильки, сзади раздался крик Баптисты. Сара обернулась и увидела, что негритянка в ужасе уставилась на кровать, расширив глаза и быстро крестясь.

– Что там, Баптиста? – Сара встала.

Но та только пятилась, указывая дрожащим пальцем на кровать. Нахмурясь, Сара подошла ближе и увидела на белой простыне странный мешочек из красной фланели.

– Что за… – пробормотала она, протягивая руку к мешочку.

– Нет, мистрис, не трогайте! – закричала Баптиста.

– Но что это? – Сара обернулась, рука ее замерла в воздухе.

– Это гри-гри, —Баптиста судорожно глотнула.

–  Гри-гри?– повторила Сара.

– Вуду, колдовство, – многозначительно добавила Баптиста. – Это зло.

– Ах, вот что, – сказала Сара, махнув рукой. – Ты веришь в эту чепуху? – Она взяла мешочек. – Выброси его.

Но Баптиста отпрянула, яростно мотая головой. С глазами, полными ужаса, она выскочила из комнаты.

Сара вздохнула, глядя на странный мешочек, завязанный кусочком тесьмы. Она поднесла его к лицу, подула, понюхала. Запах противный и острый. Никакого желания посмотреть на содержимое у нее не возникло.

Интересно, кто положил в ее кровать гри-гри?Она знала, что вуду связано с африканской племенной религией и не могла поверить, что одна из служанок – Хэтти или Джейн – положила эту гадость ей в постель.

Тогда виновата Баптиста. Она ревнует ее к Дэмьену. С тех пор как они с Дэмьеном стали друзьями, Сара не замечала никаких признаков, что его связь с негритянкой продолжается. Конечно, Баптиста не хочет, чтобы Сара жила здесь, и, скорее всего, решила прибегнуть к колдовству, чтобы испугать ее и тем от нее избавиться. Если так, то она только что прекрасно разыграла сценку, завершив свой план.

Что же, это не сработало. Сара не верит в вуду, и первое ее побуждение – выбросить этот дурно пахнущий амулет.

Держа его в руках, Сара спустилась вниз и подошла к задней двери. Там сидел Каспер, словно комок белого хлопка среди розоватой лужицы закатного света. Заметив Сару, он жалобно замяукал.

– Тебе нужно выйти, молодой человек?

Хотя Сара уже пришла к выводу, что в саду с котом ничего не случится, она все колебалась, выпускать ли его. Но он продолжал проситься. Ничего не поделаешь. Она открыла дверь, кот выскочил в сад. Она облегченно вздохнула – Каспер не исчез, растворившись в воздухе.

Она вышла постоять на веранде и видела, как Каспер шмыгнул в кусты. Потом примерилась и швырнула гри-гричерез стену. Туда ему и дорога.

Тут поднялся ветер, холодный, пахнущий осенью, и низкое солнце омыло пышный сад золотым потоком.

Ночная птица подала голос. Как странно, что здесь, в стенах дворика, ей ничего не грозит, но выйти через переднюю дверь она не может, иначе ее вернут в настоящее.

Вскоре к ней подошел Каспер. Он проводил ее до спальни, потом свернулся клубочком в ногах кровати и стал вылизывать лапки и умывать мордочку. Сара улыбнулась – значит, он не окончательно променял ее на Олимпию.

– Что ты обо всем этом думаешь, молодой человек? – спросила она, почесывая у него за ушком. Но он только закрыл глаза и замурлыкал.

Скоро она уснула; спала она неспокойно, ей снилось, что тихий, еле слышный голос навязчиво повторял: Уходи, ты здесь чужая.

Среди ночи она проснулась, дрожа и обливаясь потом, несмотря на прохладу. За окном завывал ветер. Каспер исчез, она оказалась в полном одиночестве – таком полном, в каком никогда еще не оказывалась.

Уходи, ты здесь чужая.

Всю ночь эти слова звучали в ее снах.

На следующее утро она пила с Олимпией чай в саду. Утро было солнечное, похожее на зимнее; обе женщины оделись в шерстяные платья и вязаные шали. Олимпия держалась отчужденно, но вежливо, предлагая ей чай и печенье из рисовой муки.

Сара подозревала, что Олимпия по-прежнему возражает против ее присутствия в доме. Но Саре отчаянно хотелось поговорить с кем-то о том, почему Дэмьен не выходит из кабинета и не хочет ее видеть. Кто же лучше понимает Дэмьена, чем его тетка?

– Мисс Фонтэн, – начала несмело Сара, поставив чашку, – меня беспокоит Дэмьен. С тех пор, как я вернулась, он сидит безвылазно в своем кабинете.

– А вы вспомните, как вы себя вели, – напомнила Олимпия.

Сара с трудом подавила желание скрипнуть зубами.

– Я еще раз прошу прощения. Но сейчас речь идет о вашем племяннике.

Вздохнув, Олимпия помешала чай.

– Боюсь, что у Дэмьена такой характер. С тех пор, как кончилась война, его снедает мысль написать воспоминания о Винси. Он сидит в своем кабинете целыми днями, а иногда и ночами.

Сара помрачнела.

– Мне бы только хотелось понять, как можно облегчить его горе, как положить конец его погруженности в самого себя.

– Никак, – отрезала Олимпия. – Дэмьен живет так, как хочет.

– Вы уверены, что он хочет жить именно так? – возразила Сара. – Знаете, я тоже потеряла брата – мы с Дэмьеном говорили об этом – и я просто не могу поверить, что он предпочитает прятаться всю жизнь за своей болью. Он, разумеется, не может не хотеть найти выход. Одному Богу известно, как я сама пыталась во всем разобраться.

Сара замолчала, осознав, что открыла Олимпии гораздо больше, чем собиралась, возможно потому, что была в отчаянье от разлуки с Дэмьеном. Теперь Олимпия уставилась на нее и с подозрением, и с неудовольствием одновременно. Спустя мгновение старая дева подалась вперед и сказала очень серьезно:

– Моя дорогая, я заметила, что вы и Дэмьен много времени проводили вместе. Полагаю, это совершенно естественно, раз вам нужно разобраться в характере Винси, чтобы восстановить его картины должным образом. Но я также подозреваю, что вы неверно истолковали доброту моего племянника, что вы увлеклись им.

Сара вздернула подбородок.

– Не буду отрицать этого.

– Моя дорогая, боюсь, вы совершили ужасную ошибку, – Олимпия издала нечто вроде кудахтанья, откинувшись на спинку стула. – Вы должны узнать одну вещь о Дэмьене.

– Да? – Сара вся напряглась, обратившись в слух.

– Дэмьен никогда больше не полюбит, – сказала Олимпия прочувствованно. – Способность любить разрушена в нем во время войны. Поэтому, я надеюсь, вы решите ради вашей же пользы как можно скорее закончить работу и вернуться в Новый Орлеан.

Эти слова обескуражили Сару, подтвердив ее худшие опасения.

– Спасибо за совет, – сказала она вежливо, – а теперь я прошу прощения…

И она бросилась в дом, где ей ничто не грозит.

Вечером, закончив работу, она вернулась к себе и обнаружила, что у нее на туалетном столике горит черная свеча, отлитая в виде женской фигуры и, очевидно, символизирующая ее самое. Внизу, под пылающей статуэткой, красновато-коричневым порошком было написано: «Уходи».

Сара замерла. Тихонько выругавшись, она приложила палец к порошку и понюхала его. Узнав сразу же смесь из охры, окиси железа и грунтовки, которые она использовала как пигменты, Сара нахмурилась.

Она задула свечу, недоумевая, кто это пытается ее терроризировать этими колдовскими амулетами. Взяв свечу, она подошла к открытому окну и, стоя на безопасном расстоянии, выбросила эту гнусную штуку в щель между раздвинутыми кружевными занавесками.

Она заходила по комнате, обеспокоенная и помрачневшая. Значит, в доме живет кто-то злонамеренный, кому не угодно ее присутствие. Это странно, ведь в доме она привыкла чувствовать себя в безопасности. Кто же теперь этой безопасности угрожает?

Хотя Баптиста и показалась ей поначалу виноватой, теперь Сара поняла, что это кто-то другой кладет амулеты в ее комнату, чтобы бросить подозрение на негритянку. Может быть, Олимпия? Или сам Дэмьен? Это предположение было таким обескураживающим, что Сара тут же его отбросила. Как бы ни гневался Дэмьен на нее, невозможно представить себе, что он прибегает к таким жестоким и коварным методам.

Нужно было ложиться, а Сара так и не нашла разгадки. Она опять заснула с трудом, спала тревожно, и опять услышала тихий зловещий голос, повторяющий: Уходи, ты здесь чужая.

Наконец Сара встала, накинула халат и пошла в салон. Дрожа от холода, она смотрела на кресла у окна, где они с Дэмьеном провели столько чудесных вечеров. Ее сердце сжималось от мучительной тоски. «Дэмьен, – шептала она, – что случилось? Почему ты не разговариваешь со мной? Почему избегаешь меня?»

Она повернулась и увидела Дэмьена. Он стоял чуть наискосок от нее, весь в черном, и пристально смотрел на нее своими прекрасными глазами. Ее сердце запело от радости.

– Дэмьен, вы простили меня, наконец? – Она словно перелетела через всю комнату в его объятья.

Она лихорадочно целовала его и задрожала от радости, когда он притянул ее к себе. Все ее нервы пришли в возбуждение, когда он, застонав, поцеловал ее со страстью, не уступающей ее собственной.

Потом она прижалась щекой к его рубашке, впитывая его запах и вслушиваясь в успокаивающее биение его сердца. Она была в восторге. Она опять в его объятиях!

– Дэмьен, как я скучала по тебе, – сказала она срывающимся голосом, – пожалуйста, не отдаляйся больше от меня.

Откинувшись назад, он вытер слезу на ее щеке.

– Ты собираешься опять вернуться туда? – обеспокоенно спросил он.

Сара часто заморгала. Она не сразу поняла его вопрос, потому что была охвачена радостью.

– Ты понял, – прошептала она, осознав все, – ты понял, что я пришла сюда из другого времени?

Он кивнул, соглашаясь.

– Я всегда подозревал, что в твоем пребывании здесь есть что-то эфемерное.

– А теперь?

– Когда ты исчезла, я говорил с тетей Олимпией. Она рассказала о странной одежде, в которой ты появилась у нас. Я пошел в твою комнату и нашел эту одежду. – Он в недоумении покачал головой. – Твоя одежда и эти странные карманные часы – они ведь не из нашего времени, да?

– Нет, не из нашего.

– Значит, они из будущего?

– Да, – кивнула она изумленно, – да. Не могу поверить, что ты, в самом деле, понял это.

– Я, действительно, сначала сомневался. Я без конца размышлял о твоем внезапном исчезновении и о необыкновенных вещах, которые ты здесь оставила. И хотя это невероятно, все-таки единственное осмысленное объяснение – это то, что ты пришла сюда из другого века и что, когда ты исчезла, ты вернулась в свой мир.

Сара все еще не могла опомниться от изумления.

– Значит, ты веришь в путешествия во времени?

– Мы с Винси, – вздохнул он, – часто обсуждали вероятность таких путешествий.

– Неужели!

– Да. – Легкая ироническая улыбка появилась на его губах. – Видишь ли, я не всегда жил отшельником. Когда-то мы с Винси поездили по континенту на скорых поездах и пересекли океан на новом быстроходном пароходе. Мы видели фантастические современные фабрики на востоке Англии. – Его голос зазвучал задумчиво. – Очень давно, еще перед войной, как-то мы с Винси всю ночь проговорили с молодым лоцманом на Миссисипи. У этого человека был могучий интеллект и острый ум. Он говорил об огромных шагах, сделанных человечеством, и о том, что когда-нибудь человек преодолеет пространство и даже время.

Услышав это, Сара похолодела.

– А как звали этого человека?

– Сэм… Сэмуэль и еще как-то, – пожал плечами Дэмьен.

– Ты встретился с Марком Твеном? – вскричала Сара.

– Ты говоришь о писателе Твене? – нахмурился он. – Забавно, я видел пару его книг перед самой войной, но никогда не связывал его с тем человеком, который встретился нам с Винси.

– Удивительно, – покачала головой Сара. – Ты удивителен! Значит, ты понял, что я переместилась во времени.

– Достаточно сказать, что я понял, что ты не просто ускользнула в Новый Орлеан ухаживать за больной подругой.

– Так вот почему ты был так рассержен, когда я вернулась!

Тень омрачила его взгляд.

– Да. Я ведь знал, что ты лжешь.

– Но ты не так понял, – сказала она умоляюще, – я не хотела лгать – в сущности, я и не лгала, – но я так боялась, что если расскажу тебе правду, то ты примешь меня за сумасшедшую. Что я разрушу чары, и меня вернут в настоящее, что я потеряю тебя навсегда.

Он снова привлек ее к себе. Она ощущала на своем лице его горячее дыхание; он провел рукой по её волосам.

– Ты не потеряешь меня, и я не считаю тебя сумасшедшей. Мне еще не все ясно, но я не сомневаюсь, что ты пришла из будущего. Думаю, что тому есть причина – как есть причина, почему ты вернулась обратно. Больше я тебе не дам ускользнуть. Ты слишком нужна мне.

– Ты тоже нужен мне, Дэмьен!

Он взял ее лицо руками.

– Прости мой гнев, дорогая. Знаю, что я вел себя грубо, отгородившись от тебя, но ты должна понять, что мне нелегко поверить человеку…

– Я понимаю, – прервала его Сара, поднимая на него глаза, полные слез и любви. – Понимаю, потому что чувствую твою боль, твою тоску. Теперь я осознаю, что меня перенесли во времени твои страдания. У нас так много общего, так много возможностей помогать друг другу.

– Это я понимаю, любовь моя.

Дэмьен поцеловал ее, и долгий страстный поцелуй пробудил в ней жажду. Прижавшись к нему, она вернула поцелуй, обретая в его объятиях любовь, радость и поддержку.

Глубокая мучительная рана в ее душе заживала. Она беззвучно вздохнула.

– Ты знаешь, как я счастлива обрести тебя снова. Я думала, что потеряла тебя навсегда. Твоя тетка сказала…

– Что она сказала? – Он отодвинулся от нее и помрачнел.

– Она сказала, что во время войны ты утратил всякую способность любить.

Дэмьен тяжело вздохнул, отпустил ее и подошел к окну. Он стоял к ней спиной – темная, внушительная фигура, залитая лунным светом.

– Ах, иногда я думаю, что тетка права. Во мне что-то сломалось, и я не уверен, можно ли это исправить. – Он повернулся к ней с грустной улыбкой: правильные черты его лица казались серебряным рельефом. – Я не знаю, что могу предложить тебе – еще и поэтому я отстранился от тебя.

– О нет! – воскликнула она, – пожалуйста, не нужно сомневаться в себе. Я уверена, что ты можешь дать мне все, что мне нужно. Я знаю, что мы можем обрести и великий покой, и исцеление, и любовь, если будем вместе. Вот только одно… – Она запнулась, слегка похолодев от страха. – Нам столько нужно преодолеть.

– Знаю, – кивнул он. – Моя прекрасная, отважная Сара. Ты слишком много несла на своих плечах – и слишком долго. – Он протянул к ней руку. – Иди сюда, посидим у окна, любимая.

– О да! – она бросилась к нему и взяла его за руку. Сев у окна, он нежно поцеловал ее, а их яркая звезда озаряла своими лучами это счастливое воссоединение разлученных и вновь встретившихся душ.

Дэмьен погладил ее волосы, освещенные лунным светом, и прошептал:

– Скажи, дорогая, как ты попала сюда и как вернулась?

Сара закусила губу, вспомнив, что она всегда чувствовала – говорить Дэмьену об этом нельзя, иначе она рискует разрушить чары. Она с сомнением посмотрела на него.

– Дэмьен, я боюсь.

– Со мной тебе ничего не грозит, – он сжал ее руку.

Она прерывисто вздохнула.

– Если ты так уверен…

– Уверен. – Дэмьен улыбнулся. – Расскажи мне о своем мире, любимая.