Текст книги "Страсть и судьба"

Автор книги: Юджиния Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 34

– Сара! Слава Богу, ты вернулась!

Сара прищурилась, чтобы прийти в себя. Первое, что она увидела, был Каспер, прыгающий с ее колен. Потом она увидела Дэмьена, склонившегося над ней с озабоченным видом. Радость охватила ее – она снова в прошлом, в его прекрасной гостиной.

– Дэмьен! Я опять здесь!

Он стал на колени рядом с ней, в его глазах застыло мучительное ожидание.

– Ты нашла ответы? Ты пришла, чтобы остаться здесь?

– Я… я не знаю, – честно ответила она. И тут почувствовала такую боль, что вся напряглась и побледнела.

– Что с тобой?

– Я рожаю, – еле слышно прошептала она. Его глаза расширились от изумления.

– Почему же ты сразу не сказала? Давай, я отнесу тебя наверх. – Он осторожно взял ее на руки, вынес в коридор и понес в спальню. Там он положил жену на кровать и начал расстегивать ей платье. – Ну вот, тебе здесь удобно, а я поеду за врачом.

– Нет, – сказала Сара. Она имела достаточно точные представления о медицине прошлого и знала, что вплоть до XX века женщины, умиравшие родами, умирали, в основном, из-за инфекций, занесенных грязными руками врача или инструментами. И она не думала, что сельский врач в 1870 году знаком с теориями Пастера.

– Ты не хочешь, чтобы я привез врача? – спросил Дэмьен, не веря своим ушам.

Она покачала головой. Видимо, она подремала перед тем, как попасть сюда, потому, что теперь схватки сильно участились.

– Поверь мне, Дэмьен. Будет лучше, если мне будете помогать только вы с Баптистой.

Все краски сбежали с его лица.

– Ты хочешь, чтобы я помогал при родах?

Сара даже улыбнулась, так он был шокирован.

В XIX веке такие вещи не были приняты.

– Да, Дэмьен, я хочу, чтобы ты был со мной. Только тогда я не буду бояться.

Он нежно улыбнулся и погладил ее по лбу.

– Тогда я, конечно, останусь. Но ты уверена – насчет врача?

– Да. Пожалуйста, не привози его. И потом, наверное, уже все равно нет времени.

Дэмьен видел, что схватки повторяются, и не стал оспаривать ее слова.

– Хорошо, милая.

– Ты только должен проследить, чтобы все, что будет ко мне прикасаться, было чистым. Обещай мне это.

– Обещаю.

– И нужно прокипятить какую-нибудь веревочку перевязать пуповину.

– Хорошо дорогая.

Он опять стал расстегивать ее платье, и она сунула руку в карман.

– Вот, – сказала она. – Возьми это.

Дэмьен уставился на три коробочки.

– Что это?

– Потом объясню. Пока положи их в надежное место, ладно?

– Конечно.

Дэмьен надел на нее ночную рубашку. Потом пошел простерилизовать веревочку и поставить подарки в свой кабинет. Когда он вернулся, то привел себе на помощь Баптисту. Они постелили чистые простыни. Теперь схватки стали еще болезненней. Дэмьен не отходил от жены, держа ее руку и глядя с беспомощной тревогой, как она мечется. Исполненная сострадания Баптиста помогла, чем могла, отирая пот со лба Сары и показывая, как надо держаться за изголовье, когда боль становится невыносимой. К счастью, было еще раннее утро, и поэтому в комнате было довольно прохладно.

Через час Сара почувствовала, что скоро разродится. Боль стала нестерпимой, и схватки повторялись так часто, что она не успевала передохнуть. Дэмьен, кажется, все понял. Баптиста удивленно посмотрела на него, когда он потребовал, чтобы они оба вымыли руки щелочным мылом, но не возражала и опустила руки в таз вслед за ним.

Наконец, Сара стала тужиться, забыв всякий стыд. Она старалась не кричать, но все же не выдержала, когда боль словно разорвала ее пополам.

Дэмьен не потерял самообладания. Он шептал ей утешительные слова:

– Все в порядке, милая… Не бойся, кричи. Я здесь…

И вот Сара почувствовала, что ребенок выскользнул, услышала жалобный крик, от которого у нее сжалось сердце, услышала, как Дэмьен тихонько велит Баптисте перевязать пуповину. Она открыла глаза и увидела, что муж держит на руках младенца. Рукава у Дэмьена были закатаны, волосы взъерошены, лицо блестело от пота, но оно было радостным, и из глаз лились слезы. Элисса захныкала у него на руках. Сара в жизни не видела зрелища прекраснее.

– Девочка, – хрипло сказал Дэмьен, – Прекрасный ребенок.

– Я знаю, – прошептала Сара. – Ее зовут Элисса.

Он с удивлением посмотрел на нее, но ребенок снова привлек его внимание, заплакав и засучив ручками и ножками. Он положил дитя на кушетку, Баптиста помогла ему обтереть его губкой и спеленать. Дэмьен завернул девочку в одеяльце и поднес матери.

– Она очень красивая, – сказал он, кладя младенца на руки жене, – у нее твои волосы.

Сара обняла дитя и посмотрела на него сквозь слезы. Оно было розовое, с тонкими светлыми волосиками.

– У нее будут твои глаза, Дэмьен.

Он опять посмотрел на жену в замешательстве, потом спросил:

– Дорогая, тебе не трудно держать ее? Ты так слаба.

– Все в порядке. Я просто устала.

– Тогда я возьму ее?

Сара кивнула. Он взял ребенка, и Сара прошептала:

– Я узнала, что ее место в этом мире. Теперь она твоя, Дэмьен.

И уснула глубоким сном смертельно усталого человека.

К вечеру Сара настолько оправилась, что смогла сесть и выпить куриного бульона. Дэмьен присоединился к ней, сидя на краю кровати. Ребенок, появившись на свет, крепко уснул, и до сих пор дремал в колыбели рядом с кроватью.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Дэмьен, взяв у нее пустую чашку.

– Пока еще слабость не прошла, но мне гораздо лучше. – Сара с любовью взглянула на колыбель. – Как она спит, просто невероятно.

– Я думаю, она понимает, что маме нужен покой. Но скоро проснется и потребует есть.

– Поскорее бы. – Мысль о том, что она будет кормить Элиссу, наполнила ее первобытной радостью.

– Дорогая, я немного удивлен. Почему ты сказала, что ее зовут Элисса? И что у нее будут мои глаза?

Сара заколебалась, но потом ответила:

– Я встретила ее, Дэмьен. Я встретила ее в XX веке.

Он онемел.

– Боже! Расскажи мне все, что там было!

– Тогда я начну с самого начала.

И Сара рассказала о том, как вернулась в настоящее, как нашла Библию Олимпии, о вкладе от имени м-ра и миссис Дэмьен Фонтэн на строительство памятника.

– Но никаких доказательств, что я останусь в прошлом, я не нашла. А потом одна черная женщина, с которой я познакомилась, мадам Тю, представила меня моей дочери.

– Расскажи же о нашей дочери! О нашей Элиссе. Ах, как мне нравится это имя! Оно ей очень подходит.

Сара рассказала, как встретила Элиссу, рассказала все, что узнала о жизни их дочери. Он слушал внимательно, время от времени задавая вопросы, особенно заинтересовавшись деятельностью взрослой Элиссы. Под конец Сара грустно сказала:

– Там, в настоящем, Элисса умирает сегодня. Мадам Тю сказала, что она прожила хорошую, долгую жизнь. Ей девяносто шесть лет.

Дэмьен покачал головой от изумления.

– Значит, наша дочь рождается и умирает в один и тот же день. Наверное, тебе было очень тяжело быть рядом, когда…

– Да. – Сара кивнула, – я хотела пойти к ней сегодня, быть с ней в ее последние минуты, но мадам Тю запротестовала. Она боялась, что с ребенком что-нибудь случится, если я останусь с Элиссой. Она сказала, что аура слишком сильна.

– Непостижимо, но я это понимаю. Разве, когда ты встретила нашу дочь, она не подтвердила, что ты ее мать, что ты осталась здесь и прожила со мной всю жизнь?

– Она не могла, Дэмьен. Она была очень стара и плохо слышала, а разговаривала только в минуты просветления. Но все же она показала мне могилы своих родителей.

Дэмьен высоко поднял брови.

– Значит, ты все же нашла доказательство!

– Увы, нет, – Сара грустно покачала головой. – Элисса показала мне две могилы, но надписи на камнях были почти разрушены. Я смогла только разобрать твое имя на одном из них. Ни своего имени, ни дат я не разобрала.

– И все же, – пылко сказал Дэмьен, – я уверен, что именно тебя похоронили рядом со мной. Никаких других вариантов я просто не приемлю.

– Мне показалось, что там, на кладбище… там что-то было… Я словно ощутила свою собственную ауру.

– Значит, вот и доказательство.

– Хотелось бы мне, чтобы это было так. Но я еще меньше уверена в этом сейчас, чем раньше. Как я понимаю, я все еще не укоренилась здесь.

– Когда же ты убедишься, что того, что у нас есть, вполне достаточно для меня… для нас?

– Ты не понимаешь. – Сара взглянула на колыбель. – Как может это быть достаточно для нее?

ГЛАВА 35

Сара набиралась сил и радовалась дочке. Это был прекрасный ребенок, она подолгу спала, редко плакала и росла на материнском молоке, как на дрожжах.

Каспер остался в прошлом, переместившись вместе с Сарой. Он по-прежнему входил и выходил из дома беспрепятственно. К ребенку он относился с покровительственным интересом, что совершенно очаровало Сару, потому что она помнила, что в настоящем кот жил в доме Элиссы.

Дэмьен был занят – он нанял работников расчищать заброшенные поля. На будущий год в Белль Фонтане впервые после войны посадят сахарный тростник. При этом Дэмьен старался улучить каждую свободную минутку и побыть с женой и ребенком.

Будучи рядом с ними, Дэмьен часто замечал, как Элисса похожа на мать: белокурые волосы и светлая кожа были, действительно, Сарины. Но Сара знала, что скоро глаза ребенка приобретут магнетическую глубину карих отцовских глаз.

Однажды теплым вечером Дэмьен вошел в спальню и принес три подарка, которые Сара отдала ему на хранение. Он улыбнулся, увидев, что Сара кормит дочь, а рядом дремлет Каспер. Сара сияла, ее длинные светлые волосы блестели на солнце, она не сводила глаз с ребенка. Сердце у Дэмьена подпрыгнуло от радости при виде двух самых дорогих существ на свете.

– Здравствуй, милая, – сказал он хриплым от волнения голосом.

– Здравствуй, Дэмьен. Посиди с нами.

Дэмьен сел на кровать рядом с женой. Поцеловав ребенка в голову, он положил на колени Саре коробочки.

– Я все собирался спросить тебя о них, но ждал, пока ты окрепнешь.

– Это мне дала Элисса, – сказала Сара, улыбаясь сквозь слезы.

– Элисса? Расскажи же!

– Я начну со сна.

– Какою сна?

– Видишь ли, почти целый год мне часто снился один и тот же сон, в котором повторялись слова: Элисса… Три дара… Элисса – вот ответ…

– Как странно!

– Да, странно. Я не могла понять, что это значит. Но когда мадам Тюше сказала, что у нее есть подруга до имени Элисса, кусочки стали собираться в законченное изображение. Эти три коробочки стояли на полке в доме Элиссы, и она сказала, что их подарила ей ее мать.

– Ее мать!

– Да. Она сказала, что ее мать, узнав, что скоро умрет, приготовила для нее целый набор подарков, чтобы она открывала их по одному каждый год. Эти три коробочки еще оставались у Элиссы.

– И она отдала их тебе?

Сара кивнула.

– Она знала, Дэмьен, Она знала, что больше не откроет ни одну коробочку. Вот почему она отдала их мне.

– Она знала, что ты ее мать!

– Да, похоже на то.

– Какая прекрасная история! И как же ты можешь сомневаться, останешься ли ты здесь?

– Элисса ведь не отождествила меня с той женщиной, которая вырастила ее. В конце концов, ты можешь встретить другую женщину…

– Это смешно.

– Вовсе нет. Я просто смотрю на вещи реалистично. Неизвестно, смогу ли я остаться здесь навсегда.

Они замолчали. Потом Дэмьен поцеловал ее в щеку.

– Дорогая, мы найдем выход.

– Надеюсь. И еще я надеюсь, что когда-нибудь, когда я состарюсь, я включу эти три коробочки в набор подарков, который оставлю Элиссе.

– Конечно, – отозвался уверенно Дэмьен. – А как же иначе Элисса смогла бы передать их тебе? Пока же я спрячу их у себя в сейфе.

– Это хорошая мысль. – Сара дала ребенку другую грудь. – Дэмьен, я хотела спросить тебя… Ты закончил воспоминания о Винси, пока меня здесь не было?

– Да, закончил.

– Ты рассказал все?

– Да, – сказал Дэмьен с облегчением.

– Ты готов отпустить его?

Дэмьен с обожанием посмотрел на жену и дочь.

– Я отпустил его, пока тебя не было. Любовь к тебе и ребенку не оставила в моем сердце места для чего-либо другого.

– Я знаю, что ты имеешь в виду. Но расскажи мне… расскажи, как это было.

– Однажды вечером я пошел на могилу Винси и положил цветы. И в этот момент мое бремя спало с меня.

– Дэмьен! – воскликнула Сара, – ведь я сделала то же самое. Родители устроили поминальную службу по брату, а потом я поехала к нему на могилу и положила цветы. Мне кажется, я заключила с ним мир в этот момент.

– Интересно, не в один ли и тот же день мы ходили на могилы?

– Уверена, что в один и тот же. Служба была третьего июня, и я поехала на кладбище во второй половине дня.

– Боже мой, я ходил в это же время!

Они долго смотрели друг на друга, чувствуя такую близость, которой не знали раньше. Потом Дэмьен спросил:

– А что твои родители? Тебе было тяжело их увидеть?

– Я была рада побывать дома. Замкнулся какой-то круг. Покидая их, я обрела покой. Я оставила им письмо – им и своей подруге Бренде.

– А что в письме?

– Правда.

– Им трудно будет поверить…

– Не думаю. Видишь ли, в одном из музеев я нашла шесть картин Винси.

– Неужели?

– Да. Это в Новом Орлеане. И в письме я прошу родителей поехать туда, посмотреть на реставрированные мной полотна и убедиться, что я действительно жила в прошлом.

– Ты думаешь, это убедит их.

– Надеюсь. Картины попали в музей в 1920 году, и мое имя стоит в регистрационной книге, как имя того, кто отреставрировал их в 1870 году.

Дэмьен присвистнул.

– Прекрасное доказательство! И я очень рад, что картины Винси и твой труд сохранены для потомства.

– А как же мемуары? Их тоже нужно отдать людям. – И Сара добавила пылко: – Теперь я могу их прочесть?

– Ты же уже читала их.

– Мне бы хотелось перечитать их.

– Хорошо.

– А ты собираешься их опубликовать?

– Собираюсь, – ответил он, помолчав. – Вот поеду в Новый Орлеан по делам и попробую найти издателя.

– Поищи некоего м-ра Генри Кларка. Он их издаст.

– Да, ты мне говорила.

– Но спешить ни к чему. Они будут изданы не раньше 1876 года.

– Тогда давай не будем торопить ход событий, а?

Услыхав это, Сара засияла от счастья.

– Дэмьен, ты действительно отпустил Винси! Ты говоришь о нем без всякой боли.

– Благодаря тебе, дорогая, – прошептал он.

Через две недели Сара совершенно оправилась. Элисса росла не по дням, а по часам, и молодая женщина проводила время, либо нянча ребенка, либо с Дэмьеном, либо перечитывая мемуары. И опять она чувствовала себя в доме, как в клетке. Побывав в настоящем, она убедилась, что Элисса укоренена в XIX веке. Но себя она ощущала в этом веке посторонней.

Когда Сара окрепла, Дэмьен поместил ее и ребенка в бывшей комнате Олимпии. Швейную комнату превратили в детскую. Дэмьен запретил ей выполнять физическую работу, и с большим удовольствием она занялась устройством и украшением комнат.

Огорчало Сару и то, что Дэмьен не изменил своего решения не пускать тетку на порог. Конечно, им теперь нужно больше места, но все же Сару мучило отчуждение между Дэмьеном и Олимпией, особенно если учесть, что она была причиной этого отчуждения.

Однажды, когда они лежали в постели, положив спящую Элиссу между собой, Сара заговорила об этом.

– Дэмьен, а твоя тетка…

– Да?

– Ты не позволишь ей хотя бы приехать повидать ребенка?

– Разве ты не сказала, что тетя Олимпия не записала в свою Библию ни наш брак, ни рождение Элиссы?

– Ну и что же, – тихо сказала она.

– Я подумаю, – ответил он и, отвернувшись, погрузился в чтение альманаха.

И Сара пала духом, поняв, что восстановить отношения между теткой и племянником невозможно.

Но она была приятна удивлена, когда через несколько дней Дэмьен поехал в город и привез с собой тетку. Визит был официальный и короткий, они встретились в нижней гостиной. Олимпия холодно поздоровалась с Сарой, но ребенок ее очаровал. Она даже подарила Элиссе серебряную погремушку. Сара была рада, что Дэмьен хотя бы попытался наладить отношения. Но, подумала она, может, и к лучшему, что Олимпия не живет с ними и что их отношения порваны. В конце концов, они убедились, что Олимпия никогда не признает их брака.

Сил у Сары прибавлялось с каждым днем, и дом угнетал ее все больше. Она не могла даже нянчить Элиссу, как делают это другие матери – покатать ее в коляске, укачивать ее, сидя на крыльце. Элисса все также много спала, Дэмьен все больше времени уделял плантации, и Сара была предоставлена самой себе почти целый день.

Как-то во второй половине дня она бродила по комнатам, не зная, чем заняться. Наконец она позвонила. Вошла Баптиста, и Сара попросила ее посидеть с ребенком. Сама же она спустилась вниз и постучала в дверь кабинета.

– Можно, – отозвался Дэмьен. Он встал и пошел к ней. – Ты хорошо себя чувствуешь, милая? У тебя усталый вид.

– Хорошо, – ответила она. – Дэмьен, нам нужно поговорить.

– Давай, – они сели в кресла у стены. – В чем дело?

– А разве ты не понимаешь?

– Тебе опять беспокойно в доме? – спросил он. – Может, как-нибудь оживим нашу жизнь? Не пора ли устроить прием, как мы задумали?

– Дэмьен, это не то.

– Так что же?

– Ты знаешь. Того, что есть, недостаточно. И ты знаешь, что это правда. У Элиссы должна быть нормальная мать, которая может вместе с ней выйти из дома. Если я этого не могу, я уйду, а ты найдешь ту, о которой написал в мемуарах.

– Я писал о тебе.

– Если обо мне, то моя любовь не должна быть клеткой для тебя.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю о том, что завтра я выйду через переднюю дверь.

– Нет?

Она сжала кулаки.

– Если я не могу быть свободна, я должна дать свободу вам обоим.

– И я ничего не могу сделать или сказать, чтобы переубедить тебя?

– Нет. Ничего.

Он заходил по комнате.

– А знаешь, я могу остановить тебя силой, если это необходимо.

– Неужели ты можешь превратить меня окончательно в узницу? Подумай о нашем положении хотя бы с практической точки зрения. Я не могу поехать в церковь окрестить Элиссу. Я не смогу отвезти ее в школу или в гости к подругам.

– Сара, – он притянул ее к себе, взяв за плечи. – Если ты должна сделать это, я соглашусь, но с одним условием.

– С каким?

– Мы пойдем все вместе – ты, я и девочка.

– Но, Дэмьен…

– Я надеюсь, что если мы будем все вместе, нашей любви хватит, чтобы удержать тебя здесь.

– Ах, зачем ты попросил меня об этом!

Он сказал спокойно, но предельно серьезно:

– Либо мы с Элиссой пойдем с тобой, либо, клянусь, я тебя не пущу. Я найду способ сделать это.

– Хорошо, – согласилась она, наконец. – Но ребенка будешь держать ты.

– Быть по сему. А ты будешь держаться за мою руку.

Когда Сара и Дэмьен готовились ко сну, в воздухе словно повисла грозовая туча. Когда последние одежды были повешены в шкаф, они посмотрели друг на друга, потом одновременно бросились друг другу в объятия и припали друг к другу, как тонущие пловцы.

– Люби меня сегодня, – сказала Сара еле слышно.

– Ты уверена, что еще не рано?

– Прошло шесть недель. Я уже здорова.

– Дорогая моя. Как я счастлив! Я только надеюсь…

Он не окончил. Оба мысленно добавили: «что это не последняя наша ночь».

Дэмьен зажег свечи на ночном столике и задул лампы.

Проснувшись наутро, они со страхом посмотрели на первые розовые лучи солнца, лежащие на ковре. Каждый спросил мысленно, чем будет это утро в их жизни – началом или концом?

Дэмьен обнял жену и прошептал:

– Любовь моя, не покидай меня.

– Дэмьен, мне никогда не было так больно. Прошу тебя, не делай так, чтобы мне стало еще больнее.

– А ты возьми и останься.

– Дэмьен, умоляю! Я делаю это для тебя и Элиссы.

Из детской раздался плач, и спор прекратился. Дэмьен пошел поменять пеленки и принес Элиссу к матери. Молча смотрел он, как Сара кормит дочь. Когда кормление кончилось и дитя уснуло у материнской груди, Сара наклонилась и поцеловала девочку.

– Не забывай меня, детка. Помни, что я твоя мама.

– Ты готова, милая? – хрипло спросил Дэмьен.

Сара увидела, что он стоит у кровати, уже одетый.

Она кивнула.

– Подержи ее, пока я оденусь.

– Давай. – Он осторожно взял девочку. – Я не хочу спорить с тобой сейчас. Я просто не хочу тебя терять.

– Я понимаю, – отозвалась Сара, вставая. И добавила срывающимся голосом: – Ты возьмешь ей кормилицу… если я…

– Да, – сказал он отрывисто. – Если ты уйдешь в настоящее, ты хотя бы навестишь нас?

– Нет.

– Сара!

– Если я не смогу жить с тобой, ты должен найти свое счастье с другой.

Он прижимал к себе дитя и смотрел, как она одевается. Сара оделась. Слова были не нужны. Ее глаза сказали все – и как она любит Дэмьена и дочь, и как надеется, что останется с ними. О том же говорили и его глаза. Сара пошла к двери, Дэмьен – за ней.

В коридоре она обернулась и в последний раз обняла мужа и дочь. Она поцеловала сначала спящее дитя, потом Дэмьена. Слезы в три ручья текли по ее лицу.

– Скажи, что ты меня понимаешь, любимый. Пожалуйста, скажи.

– Понимаю, – ответил он сдавленным голосом. – Я не хочу, чтобы ты это делала. Но я тебя понимаю. Ты дала свободу мне, и я даю свободу тебе, чем бы это ни кончилось.

Сара больше не могла говорить. Она пошла к двери. Она почувствовала, что зловещая преграда обрушилась на нее, когда она подошла поближе. Она не смела остановиться и посмотреть на Дэмьена.

Она уже протянула руку к двери, но ее остановил его голос:

– Подожди. Возьми меня за руку.

Она обернулась, и их глаза встретились на мгновение – мгновение, полное отчаянья и любви. Одной рукой он держал ребенка, а за другую руку схватилась Сара. Тут же она почувствовала, как в ее пальцы переливается горячая сила из его руки.

Она открыла дверь и встала на пороге. Невидимая сила отбрасывала ее назад, но она не отступала. Сделав глубокий вдох, она вышла на крыльцо.

Какой-то миг она ощущала, что колеблется между двумя мирами, разрываясь в двух направлениях. «Верь, – велела она себе, вцепившись в руку мужа, верь, и пусть любовь Дэмьена удержит тебя».

Она слышала, что он зовет ее, а мощные волны по-прежнему обрушиваются на нее. Она припала к мужу, как будто ее затягивало в водоворот.

И вдруг все кончилось. Настала тишина и покой. Сара прищурилась, чтобы прийти в себя. Вот она стоит с мужем и ребенком на крыльце, в лучах восходящего солнца, омываемая сладостным утренним воздухом, – самым сладостным воздухом в мире.

Она огляделась, не веря своим глазам. Под ногами – прочный дощатый пол. Вокруг шелестит листва, пчелы жужжат в душистых цветах, где-то воркует голубь. В жизни не слыхала она звука упоительней.

Она повернулась к Дэмьену с сердцем, исполненным радости, и увидела слезы у него на глазах.

– Дэмьен, я вернулась! На этот раз я действительно вернулась!

– О, Сара! Слава Богу!

Он обнял ее осторожно, чтобы не разбудить дочь. Они поцеловались, и слезы их смешались.

– Мадам Тю права, – прошептала Сара. – Я родила Элиссу здесь, и это укоренило меня в прошлом. Дэмьен, дорогой мой, мы могли на самом деле перевернуть песочные часы! Наконец-то я могу остаться здесь!

Дэмьен смотрел на нее торжествующими глазами человека, заново родившегося.

– Я так люблю тебя, Сара. И хотя я и сомневался, но все же знал, что моя любовь и любовь Элиссы достаточно сильна, чтобы удержать тебя.

– Дэмьен, я тоже люблю тебя.

Элисса проснулась и улыбнулась отцу с матерью беззубым ртом. Впервые Сара заметила коричневые крапинки в глазах девочки.

– Посмотри! У Элиссы твои глаза!

Они стояли втроем на крыльце. Дом уже не был их тюрьмой.

Это был их рай.

Они смотрели вдаль, на яркий рассвет своей жизни.