Текст книги "Страсть и судьба"
Автор книги: Юджиния Райли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Моя жена беременна, а мы с Винси отбываем с нашим полком.
Сара, прочла рассказы о первых перестрелках, в которых участвовали братья. Только в конце весны 1862 года стали проясняться размах и сущность конфликта.
Винси и я дома, все еще под впечатлением ужасов Шилоу. Мы приехали в Новый Орлеан с обозом, везущим погибших конфедератов. Наша миссия так же горестна, как и этот злополучный обоз.
Моя жена и сын умерли. Мы выхлопотали специальный отпуск, чтобы приехать домой и похоронить их. Луис, мой дорогой сынок, родился мертвым, а спустя три дня Люси умерла в родильной горячке. Тетя Олимпия очень тяжело переживает все это. Винси проводит время по большей части на веранде, глядя на пустые поля.
Вскоре после нашего приезда домой Новый Орлеан был занят Фаррегетом. Белль Фонтэн в опасности, но тетя не хочет уезжать. У меня не хватает духа убедить ее. Мы с Винси возвращаемся на эту бессмысленную, бесконечную войну.
Последние записи были отрывочными и короткими. Они описывали бои и лишения, которые выпали на долю солдат-южан: нехватка медикаментов, еды, одежды, дизентерия и эпидемии, долгие переходы под зимними дождями по разбитым дорогам.
В записи от марта 1863 года блеснул луч надежды:
Сегодня мы прикрывали с фланга Хукера у деревни Чэнселлор. Может быть, наше дело еще не проиграно.
После этого описания стали подробней. Братья сражались в тех частях генерала Ли [21]21
Роберт Ли (1807–1870) – главнокомандующий войсками южан.
[Закрыть], которые вторглись на север. Дэмьен описывал большой переход через горы Синие кряжи к Пенсильвании. Он был уже полковником. Винси – майором. И в качестве таковых они участвовали в военных советах от своих подразделений и даже встречались с Робертом Ли в связи с какими-то делами. Дэмьен писал о своем преклонении перед Ли:
Я замечаю грусть в его глазах. Я понимаю, что он, как и я, ненавидит эту войну. Но, как и я, он верен Югу.
По мере того как Сара следила за продвижением армии конфедератов к Пенсильвании, ее напряжение росло. Она знала, что трагедия у Геттисберга уже близка.
Наконец, вот запись от 2 июля:
Мы находимся под Геттисбергом, в Пенсильвании, где происходит самое большое сражение этой войны, три мощные дивизии выступают против северян. Сегодня мы разбили янки у Пич Орчада и Девилс Дена. Винси торжествует, он уверен, что наша победа неизбежна, но я не разделяю его уверенности. У Мида очень сильная армия, и северяне удерживают кряж Цеметри и вершину Литл Раунд. Если мы и победим здесь, то боюсь, очень дорогой ценой.
Сара читала эти провидческие слова, и у нее леденело сердце. Конец записи отразил боль Дэмьена, его терзания, ощущение неизбежного исхода.
Ах, Винси, зачем мы впутались в эту историю? Как много мы потеряли, брат! Окажемся ли мы после окончания войны вместе у себя дома или навсегда разойдемся? Ты все еще мечтаешь о победе, я мечтаю только о мире.
Затем – трагическая, горестная запись, которую Сара давно ждала. Она датирована 3 июля 1863 года.
Свет моей жизни погас. Винсент Поул Фонтэн убит сегодня при атаке кряжа Цеметри. Он умер как герой среди героев.
Когда генерал-майор Пикет вторично вызвал добровольцев для этой злосчастной атаки, первым откликнулся Винси, который с воинственным кличем южан предложил наш полк. Я умолял его не делать итого, я считал это самоубийством, но он только рассмеялся, заявив, что война превратила меня в старую бабу. Я так и вижу Винси: его глаза смеются и сияют отвагой, его сердце исполнено ожиданием славы. Как будто ты, брат, все понимал и с распростертыми объятиями приветствовал посланца мрака. Спустя мгновение твоя горячка передалась и мне, – я вскочил тоже с воинственным кличем.
Потери были огромные, бой скоро стал рукопашным. О, брат мой, зачем ты заслонил меня и принял на себя острие, которое целилось в мое сердце? Я послал твоего убийцу в преисподнюю, но для тебя уже все было кончено. Ты умер у меня на руках, под сенью высокого дерева в тени горного кряжа. О, брат мой, твой дух был непобедим! Ты верил, что война не сможет погубить тебя, но сегодня она тебя настигла.
Я спросил тебя: «Почему?» И ты ответил мне: «Не оплакивай меня. Если одному из нас суждено уйти, я хочу, чтобы это был я. Теперь я буду рядом с Люси». И ты умер.
Ты любил ее, Винси. Как же я был глуп! Я ничего не замечал. А ты никогда мне ничего не говорил. Теперь, глядя в прошлое, я все вижу – как вы обменивались робкими, страдальческими взглядами, как храбро улыбались, когда мы бывали вместе. И она любила тебя, – конечно, любила.
Ты все поверял мне. Почему же ты ничего не сказал об этом?
Я её никогда не любил. Сожаления мои бесконечны.
Я должен был отдать ее тебе, так горячо любившему. О, брат мой, где ты теперь?
Сара отодвинула книгу, слезы струились по ее лицу. Наконец-то она поняла, в чем суть терзаний Дэмьена. Брат отдал за него жизнь. А в его последние минуты стало ясно, что он и Люси любили друг друга, что скрывали свою любовь, чтобы не причинить страданий Дэмьену.
– Дэмьен, – прошептала Сара, – бедный мой, любимый мой. – Никогда она не любила его так, как в эту минуту.
Наконец, она смогла дочитать дневник. Последняя запись датировалась 5 июля 1863 года.
Сегодня я просил о внеочередном отпуске, чтобы отвезти домой тело Винси. Мою просьбу отклонили. Поэтому я просто украл повожу и уехал. Я хотел следовать за отступающими войсками к Вирджинии. Пока мы на Севере, путешествие опасно. Очевидно, дальше к Югу я найду железную дорогу, не разрушенную северянами, и доберусь до Нового Орлеана.
Я не дезертир. Я вернусь и буду участвовать в этой трагической войне вплоть до ее позорного завершения. Но сначала я вернусь домой и похороню брата рядом с женщиной, которую он любил.
Сара дочитала эту запись с тяжелым сердцем. Но сквозь все эти страницы к ней пробился луч истины, истины, которой сам Дэмьен, конечно, не мог увидеть. Теперь она обязана вернуться в прошлое и донести эту истину до него.
Винси не хотел, чтобы Дэмьен прожил свою жизнь отшельником, оплакивающим смерть брата. Винси умер вместо Дэмьена не для того, чтобы превратить брата в узника, но чтобы освободить его. И ее каким-то образом послали в прошлое для того, чтобы завершить то, что не совершил Винси.
В книге оставалась еще одна страница, на которой Сара увидела постскриптум.
С тех пор как я закончил эти мемуары о своем возлюбленном брате, прошло несколько лет. Теперь я с радостью приветствую их издание, предпринятое м-ром Генри Кларком.
И с радостью и ликованием я оставляю тебя, брат мой, с миром. Да обретешь ты, дорогой Винси, тот покой, который обрел, наконец, и я.
Ибо я встретил ее, и с ее помощью все мои терзания миновали.
Дэмьен Фонтэн, плантация Белль Фонтэн, приход св. Кристофера, октябрь 1876.
Слезы текли ручьями по лицу молодой женщины, пока она перечитывала последнюю строчку: Ибо я встретил ее, и с ее помощью все мои терзания миновали.
Закрыв книгу, Сара прижала ее к сердцу. Впервые после того, как она пустилась в это духовное странствие, она испытала настоящую радость и покой.
ГЛАВА 21
Проснувшись утром, Сара почувствовала дурноту. Какое-то время казалось, что ее вытошнит. Она сидела на кровати, опустив голову на колени, и после небольшого головокружения спазм прошел.
Откинувшись к изголовью и сделав глубокий вдох, она улыбнулась. Месячные так и не пришли, и она все больше убеждалась, что забеременела. Нужно показаться врачу, чтобы он подтвердил ее подозрения.
Предполагаемая беременность наполнила ее удивлением и волнением. Прочтя мемуары, она убедилась, что Дэмьен действительно существовал. И если она носит его ребенка, значит, их встреча в прошлом произошла на самом деле.
Но в глубине души она и не сомневается в этом. Сара посмотрела на ночной столик, куда положила книгу.
Вчера ночью она еще раз перечитала ее, впитывая каждое слово. Уснула она очень поздно. Дойдя до слов: И бо я встретил ее, и с ее помощью все мои терзания миновали,она опять заплакала от восторга. Как она рвется к Дэмьену, как жаждет рассказать ему все, что знает!
Но сначала нужно выяснить, действительно ли у них будет ребенок. К кому ей обратиться? Она нахмурилась. Моди Вильсон как-то говорила о д-ре Ньюдженте, недавно принимавшем ее внука, но мысль о посещении местного врача смущала Сару. Пойдут сплетни, а она не хочет рисковать. Нет, лучше поискать врача в Новом Орлеане, там легче выдать себя за замужнюю даму.
Она набрала номер своей подруги Бренды. Сара не звонила ей с тех пор, как останавливалась у нее в доме по дороге из Джорджии.
Бренда обрадовалась звонку, хотя явно была занята, и в трубке на заднем плане слышались гомонящие детские голоса.
– Хорошо, что ты позвонила, – сказала она, – извини за шум, это я пытаюсь накормить свой выводок. Мы с Чарльзом часто подумывали, каково тебе там, в Меридиане.
– Все отлично, – ответила Сара. Она покусала губу. – Скажи, ты… у тебя нет хорошего гинеколога?
Бренда засмеялась.
– Обратись к моему акушеру. Д-р Фергюсон принимал всех этих трех маленьких чудовищ.
Сара хмыкнула, вспомнив изобилие малышей в доме Бренды.
– Он тебе нравится?
– Конечно, нравится. Как ты думаешь, я позволила бы врачу принимать своих младенцев, если бы он не был симпатягой? – Бренда помолчала, а потом спросила: – А что с тобой?
Сара вздохнула. Лучше быть откровенной, насколько это возможно.
– Бренда, я встретила здесь одного человека… и, говоря по правде, я, кажется, в положении.
Та свистнула.
– А этот твой парень – он хочет на тебе жениться?
– Да, конечно, – поспешно уверила ее Сара, – мы очень любим друг друга, и я уверена, что он будет в восторге, если я действительно беременна. Но дело в том, что мне нужно как можно скорее показаться врачу. Лучше всего – прямо сегодня. Мы собираемся ненадолго уехать.
– Как романтично, – прервала ее подруга. – Ты не поверишь, как нам с Чарльзом хочется иногда удрать от нашего выводка. Вот что. Я позвоню д-ру Фергюсону и узнаю, может ли он тебя принять. Честно говоря, мы оставили там за эти годы целое состояние, так, что док просто обязан оказать мне парочку услуг.
– Ой, Бренда, правда?
– Конечно. Только вот что я скажу ему о твоей э… э…э… ситуации?
– Скажи, что я замужем и завтра уезжаю в отпуск с мужем.
– Хорошо, как хочешь. Но если ты думаешь, что мой доктор из тех, кто склонен к осуждению, то ошибаешься. У него весьма передовые взгляды.
– Я в этом уверена. Но все же я предпочла бы, чтобы он считал меня замужней. Скажи в его приемной, что я – миссис Дженнингс, ладно?
– Отлично. Ты никуда не уходи, а я накормлю этих бесенят и позвоню ему, а потом тут же перезвоню тебе. Дай мне твой телефон.
Сара назвала свой номер, и они повесили трубки. Когда Сара завтракала, зазвонил телефон.
– Тебя ждут в 1.30, – сказала Бренда. – Он сегодня очень занят, но когда я сказала, что ты скоро уезжаешь, он обещал принять тебя.
Сара с облегчением вздохнула.
– Бренда, как мне благодарить тебя?
– А для чего существуют друзья? Послушай, если ты приедешь к 12, давай вместе позавтракаем? Служанка придет через час, и она присмотрит за этой бандой. Устроим великую встречу, ты расскажешь мне все об этом человеке, который появился в твоей жизни. Я даже могу показать тебе, где приемная д-ра Фергюсона по дороге домой.
– Это восхитительно, Бренда. Где встречаемся?
Они договорились встретиться в полдень у ресторана Антуана.
После завтрака Сара надела серый свитер, синюю шерстяную юбку и ботинки. С помощью Эбби она упаковала в коробку дневники и бумаги Эрики, в Меридиане завезла все вместе с мемуарами о Винси в библиотеку, где заполнила чек на крупную сумму, чтобы библиотека могла обустроить кабинет местной истории.
Саре страшно не хотелось расставаться с книгой, и она еле удержалась, чтобы не вырвать ее у Фрэнсис. Но потом пообещала себе, что скоро прочтет оригинал – там, в прошлом, вместе со своим дорогим Дэмьеном.
Она ехала в Новый Орлеан, с удовольствием дыша холодным осенним воздухом. Въехав в город, она остановилась у дешевого магазинчика и купила недорогое золотое обручальное колечко. Она положила его в сумку, чтобы надеть в приемной у врача. Затем направилась во Французский квартал и оставила машину на улице Тулузы неподалеку от ресторана Антуана. Подойдя к этому известному старому заведению, с его историческим фасадом и чугунным кружевом балконных решеток, она увидела на углу трех уличных музыкантов – негров, увеселяющих туристов игрой на банджо и тамбурине. В воздухе, пахнущем морской солью, витали дразнящие запахи креольской кухни.
Сара покосилась на длинную очередь перед рестораном, но тут к ней бросилась Бренда, схватила за руку и повела прямо к дверям, не обращая внимания на раздраженные взгляды и критические замечания томящихся туристов. На стук Бренды открыл улыбающийся метрдотель, он поздоровался с Брендой, назвав её по имени, и провел их к красиво накрытому столику в углу.
Сара с удовольствием болтала со старой подругой, прихлебывая белое вино и изучая меню. Бренде было около 30, это была живая хорошенькая женщина с изящной фигуркой, сердцевидным овалом лица и рыжими вьющимися волосами. Когда Сара останавливалась у нее по пути в Луизиану, она познакомилась с мужем Бренды, Чарльзом, англичанином по происхождению. Они показались ей прекрасной парой – живость Бренды уравновешивалась сдержанностью мужа. Он был богат, его семья в Англии владела сетью гостиниц, хорошо известных в Европе. Он уже открыл пять филиалов в Штатах.
Молодым женщинам подали потрясающий ленч: «устрицы Рокфеллер», «форель амандин» и хрустящий французский хлеб. Вскоре Бренда перевела разговор на человека, появившегося в жизни подруги. Сара объяснила, аккуратно подбирая слова, что встретила Дэмьена в Меридиане, описала его, по возможности, в более общих чертах, сообщив, что он писатель, умный и чуткий человек. На вопрос, куда они едут, она уклончиво ответила, что просто хотят сесть в машину и ехать на восток, любуясь осенними красками.
– Ой, как романтично, – воскликнула Бренда, – вот бы нам с Чарльзом так!
– Вы же каждое лето можете ездить в Англию к его родителям.
– Конечно. Я с детьми буду сидеть в деревне и обществе свекрови, умирая от скуки, а он со своим отцом отправится на континент посмотреть, как идет их гостиничный бизнес.
Сара засмеялась.
– Дети подрастут, и все изменится к лучшему. – И она подумала о своем еще не рожденном ребенке.
Бренда словно угадала ее мысли. Протянув руку через стол и коснувшись ее руки, она спросила:
– А что ты думаешь о своем положении?
– Думаю, что это замечательно, – честно сказала Сара, и ее глаза радостно блеснули.
– Я рада, – Бренда улыбнулась. – А этот твой Дэмьен – ты уверена, что он собирается жениться на тебе?
– Совершенно уверена.
– Я бы хотела познакомиться с ним, – продолжала Бренда. – Вы не могли бы пообедать с нами сегодня?
Саре стало неловко. Она через силу улыбнулась. Улыбка вышла бледной.
– Спасибо, но боюсь, что это невозможно. Мы оба заняты сегодня весь день – предотъездные хлопоты и все такое.
– И, наверное, тебе не терпится остаться с ним наедине и порадовать его хорошей новостью? – подмигнула Бренда.
– Конечно, – с облегчением вздохнула Сара.
– Ужасно рада за тебя, – весело сказала Бренда, и затем добавила виноватым голосом: – Надеюсь, у тебя не сложилось неверного впечатления из моих отзывов о детях? Я часто жалуюсь на свой выводок, но не могу тебе выразить, насколько богаче стала наша жизнь с Чарльзом, когда они появились. Мы с ним все время отмечаем это.
– Я жду не дождусь, чтобы узнать это на своем опыте.
– И не волнуйся насчет приема у врача. Поверь мне, д-р Фергюсон – настоящий джентльмен.
После ленча Бренда настояла на том, чтобы проводить подругу к врачу.
– Это мне по пути, – сказала она. – И если хочешь, я с удовольствием посижу с тобой в приемной и буду держать тебя за руку.
– Не смеши меня, – ответила Сара, смеясь, – ты уже и так много для меня сделала. Просто покажи, как туда проехать.
Сара ехала за «мерседесом» Бренды в западную часть города. Приемная помещалась в перестроенном викторианском особняке на окраине Района садов. Бренда сбавила скорость и указала на изящный старинный дом, Сара помахала подруге рукой и остановилась. Достав из сумки обручальное кольцо, она надела его и вошла в дом.
Она славно провела время, сидя в прекрасно обставленной комнате среди других беременных женщин и мечтая о будущем младенце. Она взяла последний номер журнала для будущих родителей и с интересом прочла статью о росте и развитии плода.
Наконец, медсестра назвала ее имя. Д-р Фергюсон показался ей именно таким, как обещала Бренда. Это был человек средних лет, весьма сладкоречивый, с улыбкой, от которой веяло покоем. Осмотр был тщательным и осторожным, и когда Сара оделась, они стали беседовать тут же в кабинете.
– Ваш муж здесь? – был первый вопрос.
Саре стало неловко, но она продолжала улыбаться.
– Нет. К сожалению, он не смог прийти со мной.
– Очень плохо. Я предпочитаю говорить о таких делах с мужем и женой, по возможности. – Внезапно он ухмыльнулся. – Ну что же, молодая леди, у вас будет неплохая новость для мужа – я почти уверен, что вы беременны.
Лицо Сары озарилось радостью.
– Почти?
Его улыбка была полна доброты.
– Физические признаки налицо, но стопроцентная уверенность появится завтра, когда будут результаты анализа. Так что вполне можете порадовать супруга.
Сара сияла.
– Да, я сразу же скажу ему.
– Когда были последние месячные?
Она сказала, что 24 сентября, и он, подсчитав, сообщил, что она родит 1 июля.
– Я хочу посмотреть вас через месяц, – сказал он, выписывая рецепт. – А пока вот список витаминов, которые вы должны принимать, если результат анализа будет положительным. И еще вам нужно сделать анализ крови.
– Спасибо, – сказала Сара, беря протянутый ей список, – но сейчас я не могу этого сделать. Мы собираемся переезжать, так что посещать вас я не могу. Я просто хотела узнать, на самом ли деле я в положении.
Он удивился, но тут же заулыбался.
– Понятно. В таком случае вы должны иметь при себе результаты анализа для вашего будущего врача. Может быть, вы сообщите мне его адрес, и я перешлю их ему.
– Конечно.
Он пообещал позвонить ей утром, и они простились. Оплатив счет, Сара поспешила выехать из города. Настроение у нее было приподнятое. Она остановилась у аптеки и купила витамины. Затем двинулась дальше, к Меридиану, размышляя о младенце, растущем в ней. «Дэмьен, – прошептала она, – все-таки это случилось! Мы на самом деле встретились, полюбили и создали новую жизнь. Дорогой мой, я жду не дождусь, когда же я вернусь к тебе и сообщу удивительную новость».
Потом она несколько поостыла, вспомнив о зловещем существе, обитающем в доме Дэмьена, о колдовских амулетах и зловещем голосе.
Если она вернется в прошлое, будет ли там ее дитя в безопасности?
ГЛАВА 22
Когда она подъезжала к Меридиану, день клонился к вечеру. Ей не терпелось вернуться домой и обдумать свои планы перед возвращением в прошлое.
Но когда она проезжала по окраине, направляясь па Речную дорогу, что-то заставило ее остановиться перед коттеджем мадам Тю. Она посмотрела на симпатичный домик, освещенный золотым сумеречным светом. Он был недавно побелен, а ставни покрашены яркой желтой краской. По фасаду шла обнесенная перилами галерея, на крыльце стояли кресла-качалки, словно приглашая войти, а с карнизов свисали корзины с цветами, источающими густые запахи.
Сара вспомнила молодого негра в мэрии, который посоветовал ей сходить к мадам Тю. Глупо, конечно, но что-то влечет ее в этот коттедж. А она уже давно перестала задавать вопросы силам, которые она не может ни увидеть, ни понять.
Выключив мотор, она пошла к дому. Она не знала, дома ли мадам Тюше, но на стук появилась высокая грузная негритянка. В этот раз на ней было английское платье цвета маиса и очки в металлической оправе. Она широко улыбнулась.
– Здравствуйте, милочка, я вас ждать, – сказала она.
– Ждали? – изумленно спросила Сара.
Мадам Тюше говорила на местном наречии – монотонном, изобилующем носовыми звуками, как те кайены, которых Сара встречала в городе.
– Я – Сара Дженнингс.
– Да, я знать, – ответила мадам Тюше, – заходить, милая.
Войдя в коттедж, Сара остолбенела. Гостиная и столовая обставлены прекрасной викторианской мебелью в стиле Дункана Фифа. Натертые деревянные полы покрыты коврами пастельных тонов с темными розами. Вся обстановка в темных тонах, везде горят свечи, отражаясь в блестящем красном дереве, и сладкий запах мускуса, похожий на ладан, наполняет воздух.
Мадам Тюше провела Сару прямо в столовую и указала ей на стул.
– Я пить чай, – сказала она.
Сидя за столом красного дерева, Сара вдыхала успокоительные запахи ароматизированного воска и мебельного масла. Она посмотрела на прекрасный буфет и угловые горки, рассмотрела красивые блюда, украшенные ручной росписью. У арочного входа на резном столике лежит большая раскрытая Библия, над ней – картина, изображающая Иисуса Христа.
В этом доме есть что-то уютное и спокойное. Сару охватила полная безмятежность.
Через две минуты мадам вернулась с подносом, на котором стояли фарфоровый чайник и чашки. К удивлению Сары, негритянка не стала гадать на чаинках и вертеть хрустальный шар. Она только спросила, протянув Саре чашку:
– Что вас тревожить, милая?
Сара глотнула крепкий, горячий чай. На лице негритянки и в ее темных, полных чувства глазах она прочла мудрость и опытность много пережившего человека.
– Сначала объясните, пожалуйста, почему вы знали, кто я и что я собираюсь прийти к вам?
– Здесь все знать, кто вы.
– А разве уборщик из мэрии не сказал вам, что и приду?
Мадам покачала головой.
– Никто мне не говорить. Я видеть по луне и звездам.
Мгновение Сара колебалась. Слова негритянки звучали странно, хотя в голосе и манерах не было ничего необычного.
– Понятно, – пробормотала она, нахмурившись, хотя ничего не поняла.
Мадам протянула руку и легко коснулась дешевого золотого колечка, которое Сара забыла снять.
– Вы идти замуж, милая?
– Нет. – Сара протянула руку и положила ее на колени.
– Вы ждать ребенка?
От такой немыслимой проницательности Сара только и могла, что шумно вздохнуть.
– Да. Но как вы…
– Вы ходить в дом с привидениями, там, у реки, n'estce pas? [23]23
Не так ли ! (фр.).
[Закрыть]– продолжала мадам с легкой понимающей улыбкой. Ходить туда много раз, нет?
– Как вы можете знать такие вещи? – спросила Сара недоверчиво.
– Мадам знать, – ответила та. – Мадам знать, что вы в тревоге. Вы сказать мадам все, да?
Глядя в умные, шоколадно-коричневые глаза женщины, Сара задавалась вопросом – почему она ей верит? Но она верит! Конечно, можно предположить, что проницательность мадам – просто ловкие догадки, но почему-то Сара чувствует, что мадам знает гораздо больше, чем говорит. Молодая женщина поняла, что встретила родственную душу.
Сделав глубокий вдох, Сара выложила все – как умер Брайан; как она унаследовала состояние Эрики Дэвис; как приехала в Луизиану; как попала в прошлое и полюбила человека, живущего в 1871 году. Мадам и глазом не моргнула, когда Сара рассказала, как вышла через парадную дверь и вернулась в настоящее; как опять попала в прошлое, как только что узнала, что ждет ребенка от человека, который живет в другом веке. Рассказала она и о неведомом существе, не желающем ее присутствия в доме, о черных свечах и колдовских амулетах, о зловещем голосе, требующем, чтобы она убиралась прочь.
– Я хочу вернуться туда, – сказала Сара под конец, – но не знаю, будет ли мой ребенок там в безопасности. – Настороженно глядя в глаза мадам, она добавила: – Вы мне верите?
– Да, – без колебаний ответила та.
– А почему?
– Я понимать такое душой.
– Как вы думаете, кто в доме хочет навредить мне?
Мадам задумчиво нахмурилась, прихлебывая чай.
– Это не ваш любимый – это точно. Кто еще в доме?
Сара рассказала обо всех, кого знала, – об Олимпии, о Баптисте, о девушках из города. Она объяснила, почему Олимпия и Баптиста могут чувствовать к ней ревность.
– Это Баптиста, – сказала мадам, когда Сара кончила.
Сара сжала пальцами крышку стола.
– Вы уверены? Вы не сомневаетесь, что именно она пытается запугать и выжить меня?
Мадам кивнула.
– Она. Вы красть ее любовник, она колдовать, нет?
– Ну что ж, – Сара помрачнела, – наверное, в этом есть смысл. Но вы уверены, что это не тетка Дэмьена?
Мадам Тюше покачала головой.
– Это чернокожий. Вуду и белый – не бывать вместе. – Мадам слегка наклонила голову. – Вы опять туда, милая?
Сара кивнула.
– Я хочу быть с Дэмьеном. Я хочу растить ребенка вместе с ним. – Она подалась вперед и горячо заговорила: – Но кроме той опасности, о которой я вам рассказала, есть еще один камень преткновения. Стоит мне попытаться выйти из дома, я тут же оказываюсь в настоящем.
Мадам кивнула со знанием дела:
– Вы не укоренены.
Сара хрустнула пальцами, ее глаза сверкнули. Она все поняла.
– Да, именно так! Я не укоренена! Поэтому и в безопасности только внутри дома. Но, увы – тот, кто хочет мне навредить, тоже внутри дома.
Мадам наморщила лоб.
– Когда вы уходить туда, детка?
– Как можно скорее.
– Тогда ждать меня здесь.
Мадам вышла и вернулась минуту спустя, неся маленькую деревянную коробочку. Она достала оттуда два мешочка из красной фланели, завязанные черной веревочкой. Едкий запах ударил в ноздри, и Сара непроизвольно отпрянула.
– Это гри-гри,да? – спросила она, подозрительно глядя на устрашающие предметы широко открытыми глазами.
– Откуда вы знаете про гри-гри?
– Батиста сказала мне, как это называется, когда мы нашли первый амулет в моей комнате.
Мадам самодовольно кивнула, наставив на Сару указательный палец.
– Это она, я говорить вам. – Она протянула мешочки молодой женщине. – Вот, вы взять это, детка.
Та в ужасе отшатнулась.
– Разве они употребляются не для того, чтобы причинить зло?
– Не эти, – сказала мадам. И когда Сара попробовала еще запротестовать, она взяла ее руку и положила в нее оба мешочка и маленькую связку перьев. – Это хорошие гри-гри.Вы брать эти. Вы класть их в своей комнате. Они прогонять вуду.
Сара все еще хмурилась.
– Вы хотите сказать, что они одолеют злые гри-гри?
– Qui. Брать эти с собой, когда идти в прошлое. Они защищать вас и дитя.
Наконец, Сара кивнула, согласилась, и положила амулеты рядом с ключами от машины. Потом страдальчески посмотрела на негритянку.
– Мадам, как остаться в прошлом?
Мадам села.
– Вы любить этого человека?
– О да, – горячо ответила Сара.
– Тогда вы должны верить.
Сара с минуту обдумывала эти слова.
– Когда я решила вернуться в прошлый раз, я взяла с собой кота. Он так и остался там, в прошлом; но он может выходить через эту дверь и не возвращаться в настоящее.
– Животное верить, – просто сказала мадам. – Это природа кота.
– Но как мне сделать свою веру такой же сильной?
Мадам грустно покачала головой.
– Это вы узнать сами, детка.
Сара поблагодарила мадам и уговорила ее принять десять долларов за потраченное время и за советы. Она вышла из коттеджа с добрыми амулетами в сумке и решила, что возьмет их в прошлое вместе с витаминами. Амулеты не повредят, рассудила она. А если тот, кто изводит ее, увидит их в ее комнате, он будет предупрежден и, наверное, перестанет ее запугивать.
Сара не понимала, почему после беседы с мадам Тюше она ощущает странный покой.
Ранним ясным утром зазвонил телефон. Взяв трубку, Сара сонно сказала «да», и радостный голос д-ра Фергюсона зазвучал на другом конце провода.
Сон у Сары как рукой сняло.
– Так какой же будет приговор? – спросила она, уже поняв по его голосу, что новость хорошая.
– Поздравляю, миссис Дженнингс, – весело сказал он. – Все подтвердилось. Вы беременны, без сомнения.
Сара шумно выдохнула воздух и радостно поблагодарила врача за звонок.
– Не забудьте выслать мне ваш новый адрес, – добавил он, – а я вышлю ваши анализы.
Сару так и подмывало ответить: пишите по адресу Плантация Белль Фонтэн, 1871 год.
Сара собиралась исчезнуть. Позвонила Бренде, сообщила той хорошую новость; написала записку Эбби, что уезжает в долгое путешествие и не вернется несколько месяцев; позвонила Джефферсону Болдуину и рассказала ему примерно то же самое. Он сказал, что завещание еще не утверждено и что все будет готово к ее возвращению.
Под конец она написала родителям, прося их не беспокоиться, если какое-то время от нее не будет вестей, так как она едет с семейством Бренды Бирмингем в Европу на всю зиму. Сара не любила лгать, но в данном случае сказать родителям правду – значит, испугать их, огорчить и ранить до глубины души.
