Текст книги "Страсть и судьба"
Автор книги: Юджиния Райли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
* * *
Прошло несколько дней, Сара работала. Иногда она пила чай с Олимпией в саду, но мир за окнами дома по-прежнему пугал ее.
Она узнала, как протекает жизнь в Белль Фонтэне. Несколько раз в неделю Олимпия уезжала к обедне или по общественным делам, но Дэмьен покидал дом только для ежедневной прогулки верхом или иногда ездил в город по делам. За исключением дневных служанок Хэтти и Джейн, приезжавших четыре раза в неделю помогать Баптисте с большой уборкой, в Белль Фонтэне никто не бывал. У старшей, Хэтти, вроде был роман с конюхом Беном. Улучив свободную минутку, эта пара устраивалась рядышком на гнилом бревне. Сара иногда останавливалась у окна наверху, наблюдая, как они смеются и болтают, не обращая внимания на ветер и листья старого дуба, падающие вокруг. В такие минуты Сара ощущала еле уловимый запах осени, проникающий через кружевные занавески, и рвалась наружу. Но ее удерживал страх перед зловещей преградой.
Сара ничего не имела против своей уединенной жизни, потому что вечера стали ее утешением. По вечерам они беседовали с Дэмьеном у окна салона, и их фигуры заговорщиков купались в лунном свете. Часто снизу доносилась приятная музыка – Олимпия играла на фортепьяно, и горечь на время покидала их души.
Они ни о чем не договаривались – эти ежевечерние свидания начались сами собой. Они были совершенно невинными. Сара и Дэмьен только держались за руки и иногда обменивались страстными взглядами. Но в области чувств они сближались с каждым днем, между ними возникало напряженное влечение.
Несколько вечеров они говорили о чем угодно, только не о потерях Дэмьена. Они обсуждали живопись Винси и каждодневные успехи Сары. Они говорили о жизни Сары в Джорджии, и ей, в общем, удалось рассказать об этой жизни в подробностях, ничего не выдав. Дэмьен о своей жизни говорил мало, но их встречи становились все длиннее. Слова, которые они произносили, в основном были незначительными, но связь между ними росла с каждым прикосновением, каждым взглядом.
И вот, наконец, настал решающий вечер, когда они сидели рядом у окна, и Дэмьен сказал:
– Вы хотели узнать о Винси.
Этого мгновения Сара никогда не забудет. Прохладная комната была усыпана серебристыми тенями; призрачные тени плясали на темных картинах. Где-то вдали прокричала сова, ветка терлась о стену дома. Снизу доносились прекрасные грустные звуки «Последней розы лета».
При этих словах Дэмьена сердце у Сары замерло. А через мгновение бешено забилось. Быстро глянув на Дэмьена, она увидела у него в глазах боль и жажду – и еще неуверенность. Ее потрясло, что он наконец-то пошел на откровенность, наконец-то она дождалась, что ему захотелось поделиться с ней.
– Да, да, – отозвалась она радостно, – расскажите мне о Винси.
Дэмьен взглянул за окно, на лице его одновременно выразились и раздумье, и страданье.
– Винси был мне братом, – начал он, запинаясь, – он был мне другом. Кроме него, у меня никого не было.
– Я знаю, – прошептала Сара, сжимая его руку. – То есть, ваша тетка рассказала мне, как вы потеряли сестер и родителей.
Дэмьен кивнул.
– Мы были очень похожи, Винси и я. Мы думали одинаково. Иногда случалось, что мы были далеко друг от друга, но думали об одном и том же. – Он улыбнулся. – Однажды, когда мне было двенадцать лет, я попал в переделку. Пренебрегая пожеланиями отца, я сел на коня, с которым не мог справиться. Это был жеребец, горячий и норовистый, и в поле он меня сбросил. Но Винси знал, где в точности это случилось. И пришел мне помочь.
– Понимаю. – Действительно, между ней и Брайаном существовала такая же связь.
– У нас все время случалось что-нибудь подобное. Нам даже не нужно было разговаривать, мы понимали друг друга без слов. Мы были настоящими друзьями. Мы с ним знали хорошее время…
Дэмьен словно потерял дар речи. Он с трудом сглотнул и, часто моргая, уставился на какую-то незримую точку в пространстве. Сара коснулась его руки.
– Прошу вас, расскажите побольше. Расскажите о хорошем времени.
– Это было перед самой войной, – сказал он хрипло. На мгновение в его темных глазах мелькнула радость, и Сара поняла, что он перенесся мысленно в другое место. – Это были славные дни для Белль Фонтэна. Пикники, званые вечера, бесконечные поездки в гости, особенно летом, когда сахарный тростник не требует внимания. Мы с Винси часто ездили в Новый Орлеан. В оперу, на bals de societe [14]14
На светские балы (фр.).
[Закрыть]. – И он продолжал со странной интонацией: – Мы волочились за красивыми девушками и ездили на озеро. Мы заключали рискованные фрахтовые контракты на Миссисипи, и даже пару раз дрались на дуэлях. – Его рука сжала ее руку. – И вот началась война. Я женился на Люси Сен-Пьер, и после этого мы с Винси ушли на войну. И потом моя жена… моя Люси…
У Сары сжалось сердце при виде его страданий.
– Я знаю. Ваша тетя рассказала мне, как умерла Люси и ваш сын. Я так сочувствую вам, Дэмьен.
– Когда я потерял Винси, – продолжал он, задыхаясь, – я просто потерял возможность жить.
Она кивнула. Сердце ее было полно сострадания.
– Ваша тетя сказала, что его убили при Геттисберге. Вы не хотите об этом говорить?
Он покачала головой и сказал твердо:
– Я не могу, Сара.
– Но вы пишите о нем воспоминания? – мягко подтолкнула она.
– Да.
– Мне бы хотелось увидеть их как-нибудь.
Он поднял на нее глаза, лицо у него было несчастное, неуверенное.
– Да, возможно, когда-нибудь, но не сейчас – еще не сейчас.
– Я понимаю, – кивнула она, потом глубоко вздохнула и добавила: – Дело в том, что я тоже потеряла брата.
– Вы? – он посмотрел на нее сочувственным и одновременно чарующим взглядом. – Бедняжка.
Протянув руку, он коснулся ее подбородка кончиками пальцев, и Сара вздрогнула от удовольствия. И заговорила горестно:
– Я потеряла его… да, мой брат тоже убит в бою. Брайну было всего восемнадцать. Он мог стать скрипачом с мировым именем, но его забрали от нас так быстро, так жестоко. Он ничего не оставил после себя, в отличие от Винси. Все, что у меня есть, это кое-какие… – чуть не сказав «магнитофонные записи», она оборвала себя, помолчала и докончила: – кое-какие воспоминания.
– Я так вам сочувствую, – прошептал Дэмьен. Он погладил ее руку, и она почувствовала, что в этот момент между ними возникла особая связь.
Долго они сидели в молчании, и молчание сближало их. Потом Дэмьен спросил:
– Сара, зачем вы сюда приехали?
Она сразу же поняла его вопрос и ответила совершенно без всякого страха, честно глядя ему в глаза:
– Наверное, чтобы помочь вам. И может быть, себе.
– Сара!
Дэмьен наклонился и поцеловал ее поцелуем горячим и властным, поцелуем, в котором смешались нежность и жажда. У Сары закружилась голова; она страстно вернула ему поцелуй; в глазах у нее стояли слезы радости. Она ощущала губами его губы, и это было удивительно, это волновало и духовно, и физически. Когда его руки обхватили ее, она пришла в восторг, всхлипнула и прижалась к нему, чувствуя, что воскресает, а он шептал что-то успокаивающее, касаясь губами ее мокрой щеки. И тут она почувствовала, что зияющая рана в ее сердце затягивается.
– Какая вы красивая, – он откинулся назад и улыбнулся, любуясь ее лицом и волосами. – Как я рад, что вы здесь.
– И я рада, – прошептала она.
– Мы будем еще разговаривать.
– Да, Дэмьен, – отвечала она, сияя, – мы будем еще разговаривать.
Они вышли из комнаты, держась за руки, и неохотно простились в коридоре. Сара легла, сонно обняв подушку, припоминая каждую подробность разговора – блаженство, которое она испытывала от его голоса, его прикосновений, удивление его близостью, целительную силу его горячих губ. В их откровенности, поцелуях, в обещании неизведанных миров, которые они должны увидеть вдвоем, – во всем этом столько чувства!
Она влюблялась в этого измученного, страстного человека.
Дэмьен и Сара сближались с каждым днем. Казалось, что в тот вечер, когда они впервые были по-настоящему откровенны друг с другом, в обоих открылись шлюзы, и их чувства хлынули бурным потоком. Каждый вечер они сидели рядом у окна, держась за руки и изливая друг другу душу среди залитых лунным светом картин, а снизу постоянно доносилась игра Олимпии.
Дэмьен без конца говорил о Винси, Сара – о Брайане. Дэмьен рассказывал о том, как они с братом ездили в Европу, когда стали взрослыми, и как они ездили в Натчез объезжать диких лошадей. Она рассказывала о таланте Брайана, о его концертном дебюте. Она очень тщательно выбирала слова, чтобы не обнаружить, что она пришла из другого века. Когда Дэмьен спросил: «А Брайан погиб на войне?» – Она ответила только: «Да», потому что для каждого из них существовала только одна война.
Они говорили о хороших временах. Они держались на самом краю своих страданий. Исцеление можно было найти, только сострадая друг другу. И только сострадая можно создать глубокую и верную любовь. Дни шли, они касались друг друга и целовались все чаще, и эта физическая близость отражала их все углубляющуюся эмоциональную и духовную связь.
Хотя Дэмьен не возвращался к разговору о смерти Винси и Люси, Сара узнавала своего возлюбленного другими путями. Она разобралась в системе его ценностей, в его философии. Она узнала, что Дэмьен мыслит на удивление современно и практично, во многом так же, как она. Она обнаружила, что он никогда не был приверженцем рабства, что собирался освободить своих рабов, но началась война. Он воевал не потому, что защищал рабство, но потому что защищал Юг. Она обнаружила, что он верит в Бога, но отдалился от официальной религии, потеряв брата. Что он тоже чувствует себя неуместным в том времени, в котором ему довелось родиться.
Она обнаружила, что Дэмьен – истинный супруг ее души.
И Олимпия, и Баптиста, кажется, заметили дружбу, зародившуюся между Сарой и Дэмьеном. Сара никогда не спрашивала Дэмьена о Баптисте, но с облегчением отметила, что черная женщина больше не проскальзывает по ночам в его комнату. И обращение Баптисты с Сарой явно говорило о том, что она больше не любовница Дэмьена; она частенько адресовалась к Саре с нескрываемой враждебностью.
Неодобрение Олимпии выражалось более деликатно. Однажды, осенним свежим утром, они с Сарой пили чай в заднем дворике, и Олимпия хмуро сказала:
– Я замечаю, что вы подружились с моим племянником.
– Вот как, – сказала Сара с осторожностью.
– Да, пару раз я, проходя вечером мимо салона, слышала, как вы разговариваете.
Сара отхлебнула чай.
– Мы обсуждали работы Винси. Занимаясь такого рода реставрацией, необходимо понять художника.
– Ах, да, вы это уже говорили. – Олимпия поставила чашку. – Но почему-то мне кажется, что речь идет о гораздо большем.
Сара посмотрела Олимпии прямо в глаза.
– Дэмьен и я становимся друзьями, мисс Фонтэн. Разве вам не кажется, что вашему племяннику нужно с кем-то делиться своими мыслями и чувствами?
– Я не знаю. – Олимпия помрачнела. – Дэмьен действительно хотел, чтобы работы Винси были восстановлены, но иногда я думаю, не открыл ли он ящик Пандоры, привезя вас сюда и осуществив свои мечты?
У Сары одеревенела спина.
– Что вы имеете в виду?
Олимпия чуть вздернула подбородок и бросила на Сару холодный взгляд.
– Иногда лучше не воскрешать боль минувшего.
Некоторое время молодая женщина сидела и молча хмурилась.
– Мисс Фонтэн, я рискую противоречить вам, но разве не боль минувшего в первую очередь превратила Дэмьен в затворника?
Олимпия подалась вперед, ее карие глаза засверкали, когда она заговорила тихо и напряженно:
– Ах, да как же вы можете знать, что участь Дэмьена изменится к лучшему, если вытащить наружу его горести? Напротив, это может совсем свести его с ума.
Сара молчала. Слова Олимпии ее смутили. Не приведет ли откровенность Дэмьена к тому, что он полностью погрузится в себя?
Этого она не знает. Но на самом ли деле Олимпия Фонтэн хочет, чтобы состояние ее племянника улучшилось?
В этот вечер Дэмьен спросил ей:
– Не сходите ли вы со мной на могилу Винси, Сара?
Они сидели у окна, держа друг друга за руки. Вопрос застал Сару врасплох, и она кинула на Дэмьена быстрый вопросительный взгляд. Он ждал ответа, его темные глаза смотрели на нее с напряжением, и Сара поняла, что перелом произошел.
В последние дни Дэмьен рассказывал ей о своих отношениях с Винси, неизменно держась светлой стороны, то есть говорил о хороших временах, которые они пережили с братом. Неужели он готов оказать ей полное доверие и рассказать о темной стороне этой истории, поделиться с ней своим горем и болью?
– Вы оказали мне честь вашей просьбой, – ответила она, наконец.
– Я часто хожу туда отнести цветы. – Он смотрел в окно отсутствующим взглядом. – Брат похоронен к северу отсюда, неподалеку от реки, среди деревьев. Красивое место. – И он закончил хриплым голосом: – Люси тоже там похоронена… и мой сын.
– Дэмьен! – воскликнула она, и слезы хлынули у нее из глаз. Значит его жена и мертворожденный сын похоронены рядом с братом.
И вот, наконец, он решился разделить с ней все свои горести и печали. Но может ли она рискнуть и пойти с ним туда? Не случится ли с ней чего-нибудь за пределами дома? Кто знает. Она по-прежнему боялась внешнего мира и боялась рассказать Дэмьену, откуда она. Вдруг чары исчезнут, и ее вернут обратно, в тот мир, в котором она всегда ощущала свою чужеродность?
– Так что же? – Дэмьен провел пальцем по ее щеке. – Пойдете со мной?
В его словах, в его прикосновении была такая тоска! Она смотрела на него сквозь жгучие слезы. Отклонить предложение нельзя, оно ему слишком дорого досталось. Но ей нужно какое-то время, чтобы раскрыть тайну невидимой зловещей преграды. Она и сейчас чувствует угрозу, исходящую от оконного стекла. Конечно, Дэмьен ничего не подозревает, иначе он сказал бы об этом. Ему ничто не грозит, а ей?
– Можно, мы сделаем это через один-два дня? – осторожно спросила она. Заметив, что его глаза как будто заволокло, она погладила его по руке и быстро добавила: – Я очень хочу пойти с вами, но сейчас я заканчиваю «Уличную сценку в Старом Карре». Цвет очень сложный, и я не могу рисковать – терять светлое время дня, пока все не сделаю.
Дэмьен улыбнулся; кажется, объяснение его совершенно удовлетворило, и он посмотрел на картину, стоящую рядом на мольберте.
– Да, конечно, ведь это такая тонкая работа – восстановить «Уличную сценку». Пока вы не закончите, вам нельзя прерываться. Но потом вы пойдете со мной?
– Разумеется, Дэмьен, обязательно!
Тогда он притянул ее к себе и поцеловал. В последние дни его поцелуи изменились. Он становился более страстным, более требовательным. Вот и теперь он прижал ее к себе, а его губы властно завладели ее губами. Сара застонала, отдаваясь поцелую. Она дрожала, ее женская сердцевина ныла от желания. Сердце ее бешено билось. Она прижалась к Дэмьену, возвращая ему поцелуй с такой же страстью. Никогда еще никто не вызывал в ней таких чувств. А она думала, что просто не способна на это. И теперь жаждала слиться с ним физически так же тесно, как они слились духовно.
Спустя минуту они отпрянули друг от друга, чтобы перевести дыхание, и Дэмьен улыбнулся.
– Мне нравится, когда волосы у вас распущены, – прошептал он, вытаскивая шпильки из ее прически. Когда густые светлые волосы рассыпались по плечам, он пробежал пальцами по шелковистым локонам и тихо сказал: – Моя прекрасная Сара.
– Дэмьен! – тоже шепотом сказала она, дрожа от желания, от страха перед будущим, от страха потерять его. – Целуй меня, пока я не задохнусь.
Он поцеловал с такой силой и страстью, что, когда они, наконец, отпустили друг друга, на губах у них была кровь.
На следующее утро Сара ходила по салону взад-вперед, как зверь в клетке. Поскольку было холодновато, она оделась в длинное шерстяное платье и накинула светлую шаль. Каблуки ее высоких ботинок постукивали по натертому полу.
Вчера Дэмьен попросил ее пойти с ним на могилу. Он переступил через границы своей боли и протянул к ней руку. И она солгала ему, сказав, что сначала должна закончить картину.
Как же могла она отказать ему? Он стал супругом ее души. Ей придется найти способ выйти из дома. Может быть, тогда он поделится с ней своим горем. И, может быть, полюбит ее так же глубоко, как она любит его.
И все же она так боится внешнего мира! Там с ней непременно что-нибудь случится! И, конечно, она никогда не сможет объяснить этот страх Дэмьену, не рассказав ему, откуда она, а если она расскажет, он наверняка решит, что она сумасшедшая. И, может быть, от этого разрушатся чары, а эта мысль страшит ее не меньше, чём мысль выйти из безопасного дома.
Но убегать и дальше от своего страха она не может, иначе она причинит боль Дэмьену. Ей нужно выяснить, что это за странная невидимая преграда. Ей нужно пройти через входную дверь. Ей нужно сделать это одной, без Дэмьена. Нельзя рисковать у него на глазах.
Сара подождала немного, собираясь с силами, вышла из салона и медленно спустилась вниз. Нижний коридор был залит солнцем, светлые пятна лежали на дорожках, превращая их в лоскутные покрывала. Вокруг – никого, слава Богу.
Медленно подошла она к входной двери. Она почувствовала, что входит в вибрирующее пространство, но не остановилась.
Открывая дверь, она ощутила, что невидимые частицы бомбардируют ее с такой силой, как толчки в невидимой толпе. Какое-то поле толкало ее назад, угрожало ей, но его нужно преодолеть – ради Дэмьена. «Помоги мне», – повторяла она безмолвную молитву.
Сара с трудом преодолела дверной проем. Голова у нее закружилась, словно ее внезапно грубо встряхнули. Она оказалась внутри поля, ее завертело, а частицы энергии бомбардировали ее с такой силой, что она едва держалась на ногах. Вокруг мелькали цветные пятна, вселенная словно разверзлась у нее под ногами. Ей послышался чей-то крик, но она не поняла, она это кричит или кто-то еще.
А дальше она увидела, что стоит, прислонившись к тонкой колонне. Энергетическое поле исчезло, но голова все еще кружилась. Сара заморгала, чтобы прочистить глаза.
Первое, что она увидела, – что колонна серая и ветхая.
– О Боже! – закричала она, в ужасе глядя на серый заброшенный дом, который она покинула десять дней тому назад. – Этого не может быть! Этого просто не может быть!
Как безумная, бросилась она назад в дом. Там была только пустота и разруха; исчезла и вся обстановка, и люди.
– Нет! – кричала она в отчаянии и металась по комнатам. – Нет! Дэмьен! Умоляю!
Снова и снова пробегала она по комнатам, зовя Дэмьена надорванным голосом, ища каких-либо следов, каких-либо ключей от той жизни, которой она жила еще несколько мгновений назад. Ничего – кроме старинного платья, которое по-прежнему надето на ней.
Она села у входа в дом, на галерее, по лицу ее потекли слезы, она смотрела на лее перед домом, на том месте, где должно быть вспаханное поле.
– Дэмьен, – рыдала она, стуча кулаками по серым дверным косякам, – что случилось? Где ты? Я ничего не понимаю. Но мне так жаль… О как мне жаль!
Она вернулась в XX век. Дэмьен и все, что было для нее таким важным, исчезло.
ГЛАВА 9
Уныло возвращалась Сара в дом мисс Эрики. Она держалась ближе к деревьям, чтобы не попасться никому на глаза в своем старинном платье.
Что же с ней случилось, в конце концов? Минуту назад она обитала в 1871 году, и вот уже ее перебросили в настоящее. Как будто она никогда не жила в прошлом! Но почему же тогда на ней этот костюм? И почему во рту у нее все еще вкус рисовых оладий, которые она ела на завтрак?
Она открыла дверь тем самым ключом, который сунула под коврик десять дней тому назад. Войдя в кабинет, она услышала, что в передней части дома гудит пылесос, и поняла, что Эбби здесь. И картина Сары, изображающая старый дом и Дэмьена, все еще стоит на мольберте, где она ее оставила.
Тоскливо глянув на картину, Сара проскользнула в спальню. На кровати расположился, поджидая ее, Каспер, который тут же встал и замяукал, как бы упрекая ее за долгое отсутствие.
Сара ласково погладила его.
– Привет, молодой человек. Хотелось бы мне сказать, что я рада вернуться сюда, но я рада только видеть тебя. – И так как он замурлыкал в ответ и изогнулся у нее под рукой, добавила: – Мы возобновим наше знакомство позже, а теперь мне нужно переодеться, иначе кто-нибудь меня увидит, и тогда я угожу в психбольницу.
Сара сняла старинное платье, белье и ботинки и спрятала все это в глубине кладовки. Надев лифчик и колготки, она распустила волосы и расчесала их, затем, надела серые шерстяные брюки, свитер каштанового цвета и мокасины. Какой сегодня день? Как примут ее здесь, в настоящем? Сейчас все выяснится?
Она направилась в гостиную. Эбби пылесосила пол, стоя к ней спиной.
– Эбби! – окликнула ее Сара.
Маленькая женщина уронила щетку и повернулась. Ее глаза стали огромными, рука прижалась к сердцу.
– Мисс Сара!
– Доброе утро, Эбби, – медленно сказала Сара. – Я не хотела вас пугать. Нельзя ли на минутку выключить пылесос?
Дрожащей рукой Эбби нащупала кнопку. Она по-прежнему ошеломленно смотрела на молодую женщину.
– Мисс Сара, мы не знать, где вы. Вас нет десять дней, детка.
– Ох, извините, – пробормотала Сара. Значит, в прошлом прошло столько же времени, сколько и здесь. Каким-то образом этот факт утвердил ее в реальности происходящего. – Я не хотела никому причинять хлопот. Мне следовало бы посвятить вас в свои планы. (Как будто я сама в них посвящена, подумала она.)
– Мы не знать, где вы, детка, – повторила Эбби. – Мы думать, вы тонуть в реке или заблудиться на болотах. Моди, она ехать сегодня утром за шерифом.
– О Господи, – подумала Сара, – это уже серьезно.
Но прежде чем она успела все это осознать, прозвенел звонок в дверь.
– Я открою, – сказала Сара и пошла к двери в весьма нервном расположении духа.
Поглядев в глазок, она нахмурилась. На крыльце стояла Моди Вильсон и пузатый человек в форме цвета хаки с серебряной звездой на груди. Успокоив себя глубоким вдохом, Сара распахнула дверь.
– Доброе утро, – сказала она гостям.
– Господи, дитя мое! – изумилась Моди. – Где же вы были все это время?
При звуках этого властного голоса у Сары напряглась спина.
– Входите, прошу вас, – сказала она.
Сара провела вновь прибывших в гостиную, и Моди познакомила ее с шерифом Клодом Тибидо. Эбби, наблюдавшая за этой сценой из столовой, ушла в кухню, волоча за собой пылесос.
Когда Сара и ее гости сели, шериф сказал, подавшись к ней и держа в руках свою фуражку:
– Мы не хотели вторгаться в вашу жизнь, маленькая леди, но Моди была страшно обеспокоена. Вы вроде как исчезли на десять дней.
– Да, – спокойно ответила Сара. – Я как раз говорила Эбби, что не хотела никому причинять хлопот и приношу извинения всем вам.
– Но что же с вами случилось, мисс Дженнингс? – спросил, нахмурившись, шериф.
Краем глаза Сара заметила, какой недовольный вид у Моди, и собралась с духом. За это время она успела придумать объяснение. Она смело улыбнулась шерифу:
– На самом деле все объясняется очень просто. Видите ли, в Новом Орлеане живет моя однокашница. Бренда пригласила меня к себе, и неожиданно, под влиянием минуты, я уехала.
– Ваша машина была дома, – заметила Моди.
– Моя подруга заехала за мной, – Сара слегка вздернула подбородок.
– Вы не брали с собой сумочку. Она так и лежит на столе при входе, – торжествующе сказала Моди.
Сара пожала плечами с напускной беспечностью.
– Я взяла другую.
Моди уже было открыла рот, чтобы возразить, но шериф, откашлявшись, сказал с улыбкой облегчения:
– Ну что же, я думаю, что тайна разъяснилась. – Он встал и надел фуражку. – Я рад, что все в порядке, маленькая леди, но в другой раз, когда вы решите вдруг уехать с вашей подругой, сообщите кому-нибудь о вашем намерении. – И добавил назидательно: – Не знаю, как принято у вас в Атланте, но в Меридиане люди присматривают друг за другом.
– Понимаю, шериф, – ответила Сара. – И еще раз прошу прощения за свое легкомыслие. Когда решу уехать в следующий раз, обещаю, что предупрежу Эбби.
Сара проводила шерифа, повернулась и оказалась лицом к лицу с Моди, подозрительно глядевшей на нее. Моди стояла, подбоченясь и сузив глаза. И снова Сара поразилась ее сходству с Олимпией Фонтэн.
– Вас еще что-нибудь интересует? – спросила Сара.
– Да, я должна сказать, – Моди нахмурилась еще больше, – что никак не ожидала от вас такого безответственного поведения, мисс Дженнингс. Исчезнуть, ничего не сообщив никому! Ведь даже м-р Болдуин, и тот ничего не знал!
– О, Боже мой! Неужели вы и м-ра Болдуина посвятили в это?
– Разумеется.
Сара сдерживалась изо всех сил. Конечно, ее поступок говорит о невнимании к окружающим, но ведь она несколько раз извинилась, и поведение Моди, это разнюхивание просто невыносимы.
– Не стоит воображать, что со мной что-то случилось просто потому, что я уехала на несколько дней, – сдержанно сказала она. – Я свободна в своих поступках, мисс Вильсон, и вполне могу сама о себе позаботиться.
– Ну, знаете! – надменно заявила та, – очевидно, мое беспокойство не так понято. До завтра. Я приеду работать со счетами.
Глядя, как она уходит, подняв плечи, Сара вздохнула. Конечно, она поступила плохо, но Моди обладает удивительной способностью раздражать ее.
Сара пошла в спальню и позвонила м-ру Болдуину, сообщив ему, что все в порядке. Почувствовав, что задыхается в этом доме, что нужно найти спокойное место, где можно подумать, разобраться во всем, что произошло, она взяла сумочку со стола у двери и прошла в кухню.
– Эбби, я проедусь. И не волнуйтесь – я обязательно вернусь к завтраку.
– Да, мэм, – отозвалась Эбби, стоя у мойки.
Молодая женщина вышла через переднюю дверь и подошла к навесу для машин. Она отперла свой «мустанг» и опустила верх. Затем выехала на Речную дорогу и поехала в северном направлении, к старому дому, следуя изгибам реки. День был холодноватый и бодрящий, ветер раздувал волосы, придорожные деревья пылали всеми красками осени. Но сейчас она не замечала великолепия природы.
Вскоре показался дом. Оставив машину под деревьями, Сара пошла туда. Она села на пенек и тоскливо уставилась на серый дом. Что происходило с ней в эти дни? Сошла ли она с ума? Не случился ли с ней опять нервный срыв? Или она так глубоко погрузилась в медитацию, что увидела всю историю этого дома в галлюцинациях?
Но как же тогда объяснить, что прошло десять дней? И опять же, откуда эта старинная одежда, в которой она вернулась в настоящее?
Она покачала головой. Нет. Это не сон и не галлюцинации; все слишком реально. Дэмьен слишком реален, и ее чувство к нему. Как ни странно, но единственное осмысленное объяснение – что она действительно переместилась в прошлое и полюбила человека, живущего в прошлом веке.
Но как могла она туда переместиться, а потом вернуться обратно? Раздумывая над этой тайной, она решила, что это как-то связано с медитацией. А вернуться обратно она смогла, конечно, при помощи той вибрации, которую ощущала у наружных стен дома. Пока она была внутри, все было в порядке, даже когда она выходила в садик, который тоже был частью дома. Но как только она вышла через парадную дверь, она тут же оказалась выброшенной в настоящее.
Вот оно что. Окно во времени находится перед парадной дверью.
Сара поднялась по ступенькам. Постояла с минуту на крыльце. Тщательно осмотрела дверной проем, протянула руку вовнутрь и обратно. Ничего не произошло. Если дверь и в самом деле окно во времени, никаких признаков этого нет. А это значит, что таинственный проход, через который она вернулась в настоящее, существует только в прошлом. В этом есть какой-то сверхъестественный смысл.
Сара спустилась по ступенькам и снова села на пенек. Она оперлась подбородком на руки, лицо ее было крайне озабочено. Сможет ли она вернуться в прошлое? Если да, то в безопасности она будет только внутри дома. Как только она опять выйдет наружу, ее опять, по-видимому, отбросит в настоящее. Значит, если она найдет дорогу в прошлое, она будет заперта в доме, как в ловушке.
Но ведь Дэмьен остался там, а они так нужны друг другу! Как может любовь Дэмъена обратиться в ловушку? Заметил ли он уже ее исчезновение? Так же ли ему не хватает ее, как ей не хватает его?
И вообще, продолжается ли жизнь в том фантастическом мире, который она покинула? Или мир Дэмьена существует только потому, что она там? Ох, от этого можно сойти с ума.
И снова инстинкт подсказал Саре, что жизнь в прошлом продолжается и что Дэмьен наверняка сбит с толку и огорчен ее внезапным отъездом. Если бы он знал, как неохотно вернулась она сюда и как жаждет быть с ним!
Она должна попробовать медитировать и, может быть, таким образом вернуться к Дэмьену. Но как ни хотелось ей начать медитацию прямо сейчас, она знала, что придется подождать, по крайней мере, до завтра, до середины дня. С утра в доме мисс Эрики будет работать Моди, и Сара не хотела исчезать, если эта женщина где-то неподалеку. И еще нужно сделать кое-какие приготовления перед тем, как она попытается исчезнуть. Иначе власти, чего доброго, свяжутся с ее родителями.
Мысль о родителях словно открыла ящик Пандоры со всеми проблемами, ожидающими ее в будущем. Если она вернется в прошлое, останется ли она с Дэмьеном навсегда? Сможет ли бросить ту жизнь, если учесть, как она ее притягивает? Ох, слишком уж много проблем – и все сразу. Не может же она взять и обдумать все свое будущее прямо сейчас. Пока она знает одно – она должна вернуться к Дэмьену.
– Дэмьен, наберись терпения, любовь моя, – прошептала она, глядя на дом. – Как-нибудь я отыщу дорогу к тебе.
Тут, словно в ответ на ее слова, закружился ветер, призрачный свет заиграл на стенах, и вдруг Сара вспомнила просьбу Дэмьена навестить с ним могилу Винси. Она не смогла сходить туда с ним в прошлом, но не попытаться ли сделать это сейчас?
Но где эта могила? Она сосредоточилась. Дэмьен сказал, что это где-то к северу от дома, среди деревьев. Сохранилась ли она? Не обрушились ли могильные камни? А если на этом месте что-нибудь построено, или оно распахано, могилы Винси, Люси и ребенка исчезли навсегда. Но она хотя бы попытается.
Сара направилась через лес в северном направлении. Она никогда не ходила в эту сторону и теперь ориентировалась по реке; она не потеряет направления, пока ей видно, как река сверкает вдали за деревьями.
Пятна света лежали на дорожке, свежий ветер, пахнущий лесом, ласкал кожу. Инстинкт вел ее вперед, к высокой платановой роще. Осенняя листва платанов трепетала на ветру, как красный костер.
В роще Сара вошла под лиственный полог и замерла. В середине прохладного тенистого трота она увидела три старые могилы. Она думала, что могильные камни будут опутаны вьюнами, и земля вокруг сплошь зарастет. Но вместо этого были явно видны маленькие начищенные оградки, могильные камни целы, а землю как будто недавно полили. Даже цветы – сухие, увядшие, – в бутылках из-под содовой стояли у каждого камня.
