Текст книги "Вирус"

Автор книги: Ю. Сам-Самойлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА 11.

– Сколько до обеда?

– Полтора часа.

– Тоска. Как назло утром не позавтракал.

– Дома нужно ночевать, у матери. Родители в первую очередь о родном ребенке думают.

– Мы не думали, а делали.

Ночью дворцовый переворот не состоялся. Тайный заговор, пролетел фанерой над Парижем. Обожравшись неизвестных плодов, Кузя целую ночь бурчал животом и бегал в ближайшие кусты, не давая нам со Светкой спать.

Утром встали не выспавшиеся и злые. Позавтракав на скорую руку, экспедиция, двинулась в путь.

Кузя чувствуя вину, непрерывно подлизывался ко мне, всячески демонстрируя сыновью преданность и послушание. Давно бы так. Неужели чтобы начали уважать надо что-то натворить? Но радует. Совесть у Кузи есть. В зачаточном состоянии, но существует.

Дорога завернула за очередную скалу и мы вышли на простор. Горы расступились и глазам, отрылась широкая долина. Красиво. Ручей расправил плечи и стал неширокой речкой, петляющей в заросших высокими растениями берегах. Полюбовавшись открывшимся пейзажем, Светка нахмурилась и впервые за утро, подала голос.

– Приехали. Мы на границе наших земель. Дальше обычно не ходим. К полудню придем в деревню, к соседям. На ярмарке что ни будь узнаем.

– Наконец-то живое дело! – Ожил Кузя, потирая руки. – Дайте шанс и через пару часов, узнаю что необходимо. Мне бы денег, любой язык развяжу.

– Успокойся заср… – Начала Светка, но справилась с раздражением. – Твоя роль – молчать и слушать старших. Разговаривать будем мы с Васей.

– Вы наговорите. – Злорадно усмехнулся Кузя. – Да если б ночью не заболел живот, мы бы…

– Что, вы? – Не поняла Светка, окинув подозрительным взглядом, блудливые физиономии. – Ну-ка, ну-ка. Рассказывай. Опять что-то замышляли?

– Мы? Никогда! – Гордо отринул подозрения Куртуаз и попытался перевести разговор в другое русло. – Не хотите помощи, не надо. Пыхтите сами. Умолкаю на веки. Там девы живут?

– Девы. – Светка фыркнула и презрительно скривилась. – Дуры полные, но хитрые, как всякие селянки. Чтобы не было проблем, придется маскироваться.

– Зачем? Мы и так красивые. – Кузя гордо подбоченился и молодцевато прогарцевал, размахивая лошадиным хвостом. – Чем не рысак?

– Во-во. Именно рысак. – Согласилась Светка и добавила. – Но молчаливый. Пегасов в селении много. За лошадь сойдешь. Понял? Смотри. Нарушишь запрет, – продам в колхоз на сенокос. Разрешаю только фыркать и ржать. Сумеешь?

– Куда деваться? Попробую. – Вздохнул Кузя и задрав голову вверх, печально проржал. – Иго-го-го…о-о-о… ууууууу…

– Молодец. – Светка обернулась ко мне и оглядев критическим взглядом, хмыкнула. – Не красавица, но как говорит народная мудрость – нет некрасивых дев, – есть мало косметики. Будешь изображать соплеменницу. Из новеньких.

– Зачем прикидываться? Выгляжу хорошо. – Воспротивился, поправляя сползающую с плеча простыню. – Не хочу быть крашенной. Побрякушки на шее не нужны. И уши прокалывать не дам.

– Вот еще, уши. Чтобы проколоть, необходимо заслужить. – Задумчиво перечислила предстоящие экзекуции. – Вымоем, щеки побреем, накрасим ресницы и губы. За третий сорт сойдешь. Говорить тонким голосом сможешь?

– Вопросов нет, пропищать девичьим голосом. Но зачем приукрашивать красоту? Пусть оценят реальную действительность – идет достойный мущинка. Прынц. Быстрее информацию выудим.

– Хочешь участвовать в коллективных экспериментах? Гляди. Твоя воля, но потом не обижайся, что не предупреждала.

– А ты думаешь…

– Не думаю, а знаю. – Отрезала Светка. – В нашей деревне одна ведунья-колдунья, в селе целая куча. И все разной научной специализации. Кто ведьмой подрабатывает, кто шаманкой-знахаркой, кто бабой-ягой на ярмарке. Предсказательницы прошлого, цыганки на картах. А бизнес-вумены? Офис-менеджеры? Секретарши опять же. Народ ученый, им палец в рот не клади, по локоть откусят. Любой орешек знаний разгрызут, не говоря о граните науки. Ой, грамотные. Непременно найдут способ, как осуществить успешный опыт, без твоего разрешения и присутствия. Испортят висюльку в исследовательском усердии, будешь как народ.

– Согласен. Претензии снимаю. – Представив ужасную картину, где приходится шоркаться на лежанке под любопытными взглядами толпы, чувствуя подопытной лягушкой… Бр-р-р… – Делай что хочешь, только не на лежанку.

– Дискуссия закончена, спорищики пришли к единогласию. – Подвела итог беседы Светка. – Кузя тренируйся ржать по лошадиному, а Василий, марш в речку мыться, пока готовлю бритву и пену.

Бедные, несчастные мужчины прошлого, настоящего и будущего. Какая тоска и боль бриться тупым лезвием ножа, у неопытного парикмахера, без мягкой пенки и лосьена после бритья. Хуже чем лечить зубы. Проще совершить героический подвиг, бросится на вражескую амбразуру с гранатой, поднять бойцов в атаку под смертельным ливнем пуль. Поцеловать тещу. Убили сразу, без боли и страданий отошел в мир иной.

Лично мне, борода никогда не мешала. Ну чешется, когда вспотеешь и немного пахнет козлятиной. Запах на любителя, согласен, но от вони, никто не умирал. Кому не нравится пусть выходит из троллейбуса. Иногда крошки остаются после еды. Сущие пустяки, мелочи жизни. Бородой не хожу, ни пашу, ни сею. Пусть висит на положенном природой месте. Кстати имеем свои преимущества. Мошкара ночью в бороде путается и не жалит нежные щеки. Придает обладателю мужественный вид. Была бы длиннее, используй вместо полотенца, руки вытирай до и после еды. Ангиной никогда не заболеешь, шея в тепле, шарфик всегда с собой. Что еще хорошего? Вспомнил. Обманутые дураки чешут затылок. Опять пролетели. А мудрец чешет бороду и думает, кого еще обмануть. И лицо имеет два вида. С бородой и без. Маскироваться удобно. Совершил уголовное преступление, сбрил бороду, ни одна собака не узнает. Родная жена, мимо пройдет, не оглянется. И наоборот. Спрятался с глаз, отсиделся в погребе, вышел с новой бородой. Ищут голощекого, а подозреваемый уже другой. Да все умные люди ходили с бородой. Возьми любого древнего, литературного классика. Пусть жиденькая бороденка, куцая, усенки в разные стороны, бакенбарды кудрявые, но с писательницей и поэтессой не спутаешь. Отличимся не содержанием, так внешним видом, на мягкой обложке бессмертного произведения.

Да мы между прочим, если не считать рудимента, только бородой от противоположного пола отличаемся. Еще много умом, немного силой, безусловно мудростью, однозначно гениальностью, богатырским здоровьем, проницательным взглядом, кривыми ногами, волосатой грудью, сорок шестым размером стопы… Сто двадцать, сто двадцать, сто двадцать, где на пиджаке с погонами, ищем талию, товарищ офицер?

После двух часов мучений, когда изрезали как молочного поросенка, Светка отошла в сторону и полюбовавшись на парикмахерский шедевр, удовлетворенно вздохнула.

– Ну теперь Вася – вылитая красавица. Паранджу бы…

– Кузя, ну как?

– Ого-го… ууууу… – Попытался проржать Кузя, смущенно отводя блудливые глаза в сторону. Что-то вид пакостный, на новый имидж.

– Мы не в селении, говори человеческим языком.

– Пусть тренируется, ржать профессионально. – Запретила Светка, погрозив кулачком Кузе. – Вася, других людей не слушай, в зеркало не смотри. Имей собственное мнение. Как мы, девы. Мало ли что скажет завистливая подружка? Принципиальным друзьям изысканным вкусом не угодишь. То платье слишком яркое, то помада не в тон с ногтями. На вкус и цвет – товарищей нет. Главное чтобы самому нравилось. Считай себя неповторимой красавицей, единственной в некотором роде и нос задирай выше. Макияжем недостатки поправим. Правда Кузечка?

– Однозначно. – Машинально согласился Кузя, но поправился. – В смысле – Иго-го, папаша. Не расстраивайся, бывает и хуже.

– Заклеим порезы, припудрим раны, остальное прикроем тряпочкой, как Амкарскую красавицу. – Защебетала непринужденно Светка, скрывая смущение. – Будешь как новенькая.

– Так… – Протянул зловеще. – Окончательно изуродовали? Где зеркало, парикмахер? Брадобрей – самоучка.

– Ты Вася, не переживай. Зеркало, всегда врет. На самом деле, как к себе относишься, такая и фотогеничность. Если любишь себя дорогого, то в любом отражении красавицей выглядишь. Внутреннее самоощущение. Меня нисколько твой вид не пугает и не грузит. Ни капельки.

– Зеркало давай! – Не выдержал, закричав в полное горло и вскакивая с земли. – Сам себя оценить желаю! Садистка!

– На, дорогой. Пожалуйста. – Кротко согласилась Светка, протягивая небольшое зеркальце. – Помни мудрый совет. Не верь глазам своим, верь горячему сердцу. Внутренняя, душевная красота, дороже смазливой внешности. Мысленно убеждай себя в исключительности и жить станет проще. Поверь моему, горькому опыту.

– Разберусь. – Вырвал зеркальце из Светкиных рук и первый раз в жизни, увидел себя любимого со стороны.

В отражении мутного стекла, весело моргал голубой глаз. Мой. Оба глаза одного цвета. Василькового. Вася-Василек. Имя соответствует цвету глаз. Мудрая голова. Не зря страдал – имя творил. Сотворил гениально. Белесые густые бровки, пушистые реснички. Невысокий, но мужественный лоб, без единой морщинки мыслей, но с красным пятнышком зреющего прыща посредине. Ерунда. Мы в стадии взросления. Подростковый период. Надо чаще мыть лицо. Нюхательный орган из двух дырок, весело курносился в небо. А что за желтые пятнышки по изрезанным бритьем щекам? Неужели заболел желтухой?

– Веснушки. – Объяснила Светка, внимательно наблюдая за моей реакцией. – Нормальное состояние. Пигментация весенняя. Но если хочешь, знаю хороший рецепт, как избавится. Берется сок ромашки, хороший шершавый камень. Капаешь на веснушку соком и энергично растираешь, пока вместе с кожей…

– Пусть будут. – Буркнул, сохраняя суровый вид. Мучайтесь хмурым лицом. Страдайте. Сочувствуйте.

А ничего… Симпатичный. Красавец-самец… Немного повернулся боком, чтобы разглядеть уши. Хорошие уши. Большие. То-то слух хороший. Локаторы. И торчат красиво, не то что как у Светки – прижатые к голове, а почти параллельно плечам. Такие симпатичные уши портить дырками для Сережек? Никогда. Только для Васек.

И рот красивый. Большой. Губастый. Удобно вытягивать губы в трубочку для коктейлей. Предусмотрительно дуть на холодную воду. Скажут – закатайте губу, Василий Инененович, вам по статусу, не положено, а я раз… и закатил. Крыть нечем, давайте что заслужил. Подбородок подвел. Не квадратный, широкий. Скуластый. В горло любой кусок мяса пролезет. Рот, как известно гурманам – большому куску всегда рад. Улыбнулся, проверяя зубы. Между передними зубами сияла небольшая щель. Отлично. Удобно плеваться. Презрительно сплевывать на поверженного врага. За гнилой базар в натуре ответите. Тьфу на вас, сволочи.

Жаль волосы соломенного цвета. Не жгучий брюнет, восточного, горячего типа, но с пивом потянет. Положительные моменты – седину не видно. Торчат кудри в разные стороны, но если смазать слюнями, постным маслом, то неописуемо привлекателен. Могло быть хуже. Рыжий например. Рыжий, рыжий конопатый, убил дедушку лопатой… А фиг. Веснушки есть, а противной рыжести – нет. Не правда ваша, господа.

– Ну, как? – Не выдержала Светка, на всякий случай отступая в сторону. – Вася, не переживай, тряпочку дам, в крайнем случае, в лесу останешься ждать. От греха подальше.

– Не дождетесь. Идем вместе. – Потрогал гладкую щеку. Приятно. Если б не порезы, то с удовольствием потерся вновь, но без свидетелей. – Мне кажется, достаточно пострадал во имя красоты. Макияж обойдется без травм?

– Конечно Василий. – Торопливо заверила Светка. – Больше никакого бритья, прическу сделаем, ресницы накрасим, тени положим, носик и щеки припудрим, брови немного поправим…

– Продолжай мучительница. – Милостиво разрешил Светке, не подозревая, что мучения только начинаются…

Дорогие волосы на макушке, никогда не знавшие расчески, пострадали первыми. Мало того, что начали подстригать, еще и расчесывать. Клочья кудрей слетали с головы как осенний листопад, покрывая землю вокруг ног. В ход пошли горящие щипцы, запахло паленым. Едва стал возмущаться, как Светка, подсунула зеркальце. Голова приобрела новый вид. Кудри прикрыли уши и прыщ на лбу, придавая физиономии новый вид. Возьму смелость и честно признаюсь. Да. Стало лучше. Не сказать что бесподобно, но лучше. Чтобы волосы лежали аккуратной прической, оказывается можно обходится без слюней. Возьмем на заметку.

За что страдаю, наводя обалденную красоту? Себя вижу, только в зеркальном отражении. Зачем парикмахерские пытки? Не увидел физиономии, искренне считал себя красавцем. Подозрения усилились после знакомства, но и все. А теперь? Мучаюсь, страдаю. Если принять во внимание вынужденную маскировку в тылу врага – согласен, но зачем девам-охотницам ежедневные страдания? Зачем прокалывать уши, накладывать слои грима на лицо? Самопожертвование во имя других? Пусть завидуют? Странно. Внешность важна, сомнения нет, но как подсказывает память, – встречают по одежке, провожают по уму. Боятся, что посторонним людям не хватит времени оценить гениальное содержание? Типа – в челевяке должно быть все прекрасно – ботинки, ум, раскрашенная физиономия? Гармоничный внутренний мир – как отражение на гармоничном теле? Красота спасет мир? От кого? Зачем спасать, пусть живет.

– Немного потерпим. Не дергаемся. – Заботливо попросила Светка. – Будет чуть-чуть больно…

– Но только чуть-чуть.

– Конечно. – Светка потянулась маленькими щипчиками к моим глазам. – Сидим спокойно. Немного подправим брови. Делаем модной полоской, или шире оставить? По старой моде?

– Чем меньше вмешательства, тем лучше.

– Как хочешь, ходи не модной дохудрой. – Деловито согласилась Светка и резко дернула волосок на брови.

– Уя! – Взревел от неожиданной боли. – Не-не! Оставь брови в покое! Буду сидеть в лесу, только не мучай!

– Поздно. Процесс пошел. – Хладнокровно ответила Светка прицеливаясь щипчиками в новый волосок. – Я быстро, моргнуть не успеешь. Тихо, не дергайся.

– Творцы-создатели! – В отчаянии запричитал, закатив глаза в бездонное небо. – Зачем создали? Зачем варили? Светка-гадина, погибну от боли – будешь перед Марь Ивановной отчитываться, за проваленную экспедицию!

– От красоты никто не умирал. – Возразила Светка, выдирая очередной волос. Я взвизгнул, начальница, не давая прийти в себя, выдернула новый. – Будешь писаный красавец. Вылитый Бонд. Джеймс Бонд.

– Что за фрукт? – Полюбопытствовал сидящий рядом Кузя. – Известный красавчик? Брови выщипывал?

– Не только брови выщипывал, но и подмышками брился. Нам в детстве нянька сказки сказывала. Настоящий прынц был. Самец. Ничего не боялся и боль терпел, как каменный. Хочешь, расскажу про его подвиги? Когда сказки слушаешь, меньше боли и время быстрее идет.

– Делай что хочешь, садистка. – Покорно согласился, умирая от боли. – Зачем Бонд мучался? Маскировался?

– Ага. И не только. – Светка прицелилась и вырвала очередной волосок. – Джеймс был седьмым по жизни. Всегда. Не везло с первым номером. Ты же знаешь Вася, первому почет и уважение, второму – имущество, третий – дурак. Про четвертого, пятого, шестого, сказать не могу. Обычные лодыри. А седьмой полный беспредельщик. Работать не любил, общественные порядки не блюл, где драка, в самой гуще. Но родительский любимчик. Все с рук сходило. Папаша Бонду бумажку дал. Желтую. Где так и написали, – мальчика не трогайте, ему можно, по причине слабого здоровья головы. Ну и посылали Бонда, куда подальше от дома. Пусть развлекается хулиганством на стороне, чем дома груши околачивает. Работу придумали непыльную – шпион. Секретный агент. Морду набить на чужой сторонке, незаметно стырить, что плохо лежит. Трахнуть из-за угла, для острастки. Пакость учинить, дорогим соседям. На то и вошь кусается, что б кобель не дремал. Пропадет, так и черт с ним, а ежели чужую, уворованную вещь домой притащит, так и польза для родного отечества. Главное что б никто не догадался. Не узнал. И приехал Бонд, в чужую страну, воровать молодильные яблоки, для больных родителей, ну и лично попробовать. Государство дикое, бурые медведи по улицам ходит, народ поголовно небритый и вечно пьяный. Но была одна красавица-раскрасавица. Эманюель звали. Красоты страшной. По банальной причине и не любили. Кому ж охота от страха помирать? Уж и так народу повернется и эдак, и грудь покажет…

– Большая грудь? – Сквозь боль поинтересовался у парикмахера. – Как у Марь Ивановны?

– Больше. – Светка оторвалась от экзекуции и вытянула перед собой руки, показывая размеры груди у Эманюель. – Примерно такие арбузы.

– Видать умная была. – Восхитился размерам.

– С чего ты решил? – Непонимающе нахмурилась Светка.

– Как понимаю в женской иерархии, чем больше грудь, тем больше авторитет и соответственно ум. – Гордо усмехнулся, представляя, как начальница удивится мудрой проницательности. Умище – конь не валялся. – Разве не так?

– Дурак ты Вася. – Обиделась Светка и рванула за бровь. Минимум пяти волос сразу лишился. Чуть сознание от боли не потерял.

– Осторожнее! С бровью глаз выдерешь! – Вскрикнул обиженно. Перетерпев острую боль, осторожно поинтересовался. – Что сказал? Неправильно? Но разве у вашей начальницы они не самые большие? Ну и соответственно…

– А у тебя, с чем ум связан? С какой частью тела? – Ядовито поинтересовалась Светка. – Давай сравним, авторитет и ум.

– Тебе скажи. – Буркнул и заткнулся. Действительно с чем сравнить? Неужели нет прямой связи большого ума, с внешними проявлениями на теле? С рудиментом? Не-не. Я умнее. Если когда вспухает, тогда – да. Есть с чем сравнивать, а в другое время? Он маленький и ум небольшой? Фигу, я всегда умный. Размер ноги? Волосатость? Нет, Марь Ивановна не волосатая. Жаль. Какая хорошая гипотеза не подтверждается. А как облегчилась бы жизнь простому народу. Чем больше ноздря – тем умнее обладатель. Идет человек с огромным шнобелем и народу понятно – шагает большой начальник. Низко кланяемся в ножки и нижайше просим господской милости. Дайте гражданин начальник, премию, помогите с жилплощадью… Псу под хвост, стройная теория зависимости размеров, от мудрости.

– У Марь Ивановны авторитет не здесь… – Светка ткнула пальцем в грудь, потом постучала им же по моей макушке. – А здесь. Понял, дубина стоеросовая? За дуру держишь? Поворачивай голову, будем другую бровь равнять.

– Света, я никогда не сомневался в вашем уме, несмотря на… – И высоким полетом мыслей, едва не улетел в сторону. – М-да… Лучше сказку дальше рассказывай, пока новых глупостей не наговорил.

– Ага. Молчание – золото. – Светка не на шутку обиделась, но сдержала отрицательные эмоции. Расстроилась. Завидует начальнице? Полетел на землю очередной волос из брови, высекая искры из глаз. Я громко вскрикнул, Светка успокоилась и продолжила сказку. – На чем остановилась? Ах, да. Грудь у Эманюель была большая, но была деву полной дурой. А все красавицы дуры. Не два горошка в личную ложку. Природа – мать, как поступает? Где-то дает больше, но в другое место не докладывает. Для равновесия. Закон природы. Высшая космическая справедливость. Как красавица – так дура. А как обделенная пышными формами, – так порядочная, аккуратная, нежная, ласковая, добрая, комсомолка, активистка, и просто симпатичная девушка…

– Короче нельзя? Рассказывай по делу. – Подал голос Кузя, выходя из образа молчаливой лошади.

– Нельзя. Ой, Что-то в глаз попало. – Неожиданно всхлипнула Светка, вытирая нечаянную слезу. Отвернувшись в сторону, поправила макияж и продолжила сказку деловым тоном. – Коням слова не давали. Забыл лошадиную роль? Тушь не размазалась? Короче, предала Эманюель дорогую страну и с Бондом укатила на Канары, прихватив с собой пару килограмм молодильных яблок, из родительского сада. Одно слово – стерва недобитая. Все.

– Что все?

– С бровями все. Прорядили, подровняли. – Светка отошла на пару шагов, любуясь своей работой. – Теперь дело легче пойдет. Зажмуривайся, начинаем глаза подводить черной тушью. Станут они длинные, пушистые…

– А сказку?

– Что сказку? – Светка достала из кармана мешочек с мазями и принялась раскрашивать мое лицо, продолжая печальный рассказ. – Закончилась сказка, началась тяжелая бабья доля. Бросил Бонд Эманюель на Канарах, другую дуру, в чужой стороне нашел. Красивше и без принципов идеалистических – романтических. Предательница горемычная помыкалась, по людям, по рукам походила, да и решила с горя вернуться на историческую Родину. Подумала наивно – простят, помилуют несчастную. Но дуре за ворованные яблоки попало. Вкатил строгий судья Эманюели, полный тюремный срок, на всю катушку засадил предательницу. Пятнадцать лет с полной конфискацией имущества. Адвокат позорный достался, срок не скосил. Отправили барышню на Калыму в лагеря, впаяли до кучи пять лет без права переписки и поражение в гражданских правах. Политических нигде не любят, тем более предателей. Ишь, захотела высоких чувств, виллу на море и джакузи с пузырьками. Мучайся дома, гадина. Родина не там где хорошо, а где вырастили. Повезло – расти в цветнике-теплице, нет, навозной грядке будь благодарна. Как могли родители так и окучили. Само собой опустили на зоне тетку, матерые уголовницы. Воздали по воровской справедливости. Стала чуханкой зачуханой. Сапоги отряду мыла. Белье стирала. До детского огорода предательницу не пускали, деток выращивать, да и как вырастишь? Детки они тепло любят, а на Калыме какая погода? Одно расстройство и рыба соленая – колбаса.

– А что дальше?

– Куда уж дальше? – Удивилась Светка. – Выходит полная мелодрама. Когда в детстве первый раз выслушала, три ночи не спала, рыдала. Жалела.

– Эманюель?

– Зачем предательницу жалеть? – Нахмурилась Светка. – Обманутую Эманюелевскую страну жалела. Несчастных родителей. Ведь сил не жалели, здоровья. Последнее гадине отдавали, а она? Тварь неблагодарная. Решила легкую жизнь найти. На чужом горбу в рай въехать. Страну предала. Огород родной. Носик попудрим… Губы подкрасим… Везет же людям. Ишь губа краснющая и мазать не надо… Слишком ярко – вызывающе. Пастельный тон попробуем?

– Постельный. – Торопливо согласился. – Под цвет простыни.

– Кто губы в грязно-коричневый цвет красит? – Рассмеялась Светка. – Ты у нас натуральная блондинка, а они как бабочки – любят яркое. Ногти ярко-красным лаком покроем, под цвет помады. Красиво и грязи под ногтями не видно. Педикюр наложить, но мало лака осталось. Переоденем в мою юбку, лифчик травой набьем. Иди Василия за кустики, переодевайся.

Взяв Светкину одежду, ушел в кусты переодеваться. С юбкой проблем не возникло, но лифчик болтался на груди, как бусы. Провозившись с застежками несколько минут, вышел к народу деловой походкой. Зрители беспардонно заржали. Особенно Кузя. Ржал натуральной лошадью, схватившись за живот. Выучился. Смерив презрительным взглядом насмешников, подошел к зеркалу и критически огляделся. В зеркале стоял совершенно другой Вася. Почти дева. Почти Василия. Брови дугой, ресницы длинные, пушистые, рожа гладкая, прическа кудрявая. Рот алел как у женщины легкого поведения. Лицо под кремом горело, веки потяжелели как у Вия, но неплохо, неплохо. Натуральная охотница из племени. Но почему вызываю идиотский смех? Каким местом? Обернулся к Светки и обиженно поинтересовался.

– В чем дело господа – шутники? Что за глупый смех? Клоуном сделали? Ну-ну.

– Ой, похож… Как петух, на ворону.

– Кто петух и кто ворона? Попрошу уточнить.

– Шутка, Вася. Не переживай. Однозначно походишь на деву, лишь несколько небольших отличий. – Светка с трудом отсмеялась. – Ну, и походочка. Ходишь, как деревянный, смотришь исподлобья. Лимон съел? Руки от органа убери. На месте, не переживай.

– Стоп. – Остановил Светку. – Не торопись девушка. Объясняй по порядку. Как ходить, как глядеть, что делать, о чем щебетать. Еще в мущинской роли не освоился, а вы хотите, чтобы на деву стал моментально похож? Сразу только гонорею подхватывают. Учи девичьим штучкам-дрючкам.

Штучек нашлось много. Начали с лебединой походки. Ходить надо осторожно, не размахивая руками как вентилятор, помогая при ходьбе. Не лыжник на снежной трассе. Скромнее, деликатнее, короче шаг, коленками и пупом вперед, плечи опустить, грудь приподнять параллельно земле, брюхо втянуть в позвоночник, зад оттопыривать умеренно, при ходьбе плавно покачивать бедрами в такт, в руках непременно сумочка, или любой другой предмет. Дева со свободными руками – не человек!

Попытался выяснить, но получил невразумительный ответ. Так должно быть, а по-другому, не быть. Сумочка – продолжение руки девы, ее карман, ее жизнь и ее суть. Авоська-кошелка, сумка-баул, обязана быть всегда. Есть три обязательные вещи в гардеробе любой девы. Сумочка, красивые туфли и великолепная прическа на голове. Другое – второстепенно, но необходимо. А если необходимо, то должно.

Что обязано лежать в дамской сумочке? Расческа, пилочка для ногтей, щипчики для выщипывания лишних волос, лак на ногти, помада для губ, тушь для ресниц, в двух экземплярах, на всякий случай. Носовой платочек для случайной слезы. Кусочек ваты для макияжа, связка ключей, исписанный блокнотик, пустая шариковая ручка. Обломок карандаша. Завалившаяся за подкладку липкая конфета, любимый сломанный брелок, скомканная записка. Пустой пузырек духов. Немного рассыпавшихся жареных семечек. Лейкопластырь для любимой мозоли, просроченные таблетки от головы, желудка и печени. Заколка, брошка, порванная цепочка, одна из потерянных сережек, пустой кошелек, оторванная пуговица, использованные трамвайные билеты. Неизвестная оборванная застежка. И это далеко неполный перечень, что лежит в сумочке порядочной девы, словоохотливо пояснила охотница, заметив неприкрытый ужас в моих глазах.

Культурно попросил продемонстрировать содержимое сумочки, но Светка с глубоким возмущением и нелицеприятно объяснила, что интересоваться содержимым чужой сумочки так же неприлично, как ковыряться на людях в чужом носу. Сравнение загадочное, но уразумел.

Мне соорудили из подручных материалов сумочку и вставили в руки-крюки. Руки привычно попытались закинуть груз на спину, для облегчения веса. Сачкануть не разрешили, попытка сорвалась. И на шею повесить не разрешили, подмышку сунуть – категорически нельзя. Только на согнутом локте, или в руках. Покачивать одновременно бедром и сумочкой в такт не получалось. Тяжелая ноша била по ноге. Упрел, но держался мужественно, тренируясь в девичьей ходьбе. Кузя не ржал, а валялся вверх копытами, обессилев от смеха.

После пятидесятой попытки уверенно проковылял дамской, лебединой походкой. Задачу усложнили. Подложили в лифчик сухого мха, придавая груди женские формы. Мох кололся и лип к разгоряченному телу. Заставили смотреть не под ноги, а стрелять глазами по сторонам. Нашли стрелка. Задрали шею, научили держать гордо голову, независимо, оценивая потенциальных соперниц. Не сморкаться пальцами. Не ковыряться в ушах, в прическе. Запретили плеваться сквозь зубы, похабно скалится. Отросток чесать при ходьбе и беспечной стоянке, запретили строго настрого. Никаких намеков на мущинскую половую принадлежность.

– На первый раз сойдет. – Тяжело вздохнула Светка и поглядев на небо, удивилась. – Целый день тренируемся, толку ни на грош. Перерыв на ужин, полчаса отдыха и продолжаем тренировки до заката. Пойдем к селянкам утром.

Упал без сил на траву и закатив глаза под веки, жалобно завыл. Еще страдать и страдать! Ужин с трудом лез в горло и не успев отдохнуть, как безжалостная начальница продолжила экзекуцию. От греха подальше Кузя убежал кормится и отдыхать, жизнерадостно подавая голос из чащобы леса. Везет же некоторым. Уж лучше б был мутантом. Ни забот не хлопот. Неизвестный науке зверь. Делай как хочешь – примеров поведения нет. Никто не скажет, что делаешь неправильно. Быть самим собой в любых обстоятельствах, что может быть благороднее и честнее перед совестью? Да что б стал девой? Нет, нет. Умру замученным, но непокоренным.

Покорили. Обуздали. Научили – выдрессировали. Учение и труд всех перетрут. Перетерут в порошок. Не хочешь – заставим, не знаешь научим, замучим. И по рукам линейкой – пиши правильно! В угол, на битые кирпичи. Нелегко в учении, легко в переученьи. Выбьем из вас дурь, пока соль знаний не появится на плечах! Левое плечо – вперед! Шагом марш! Выше ногу курсант! Ать, два, сено-солома! Два наряда в не очереди! Сгною на граните науке!

Ночью снились кошмары. Как будто действительно стал девой. Первой Евой на земле. Одинокой и несчастной на белом свете. Никто не любит, жизни нет и принц проскакал мимо, на далеком горизонте. Что совершать? Как жить? Перед кем выделываться? Ради кого красить ногти? Без цели – нет счастья.

Проснулся в холодном поту и сразу проверил отросток. Нет. На положенном месте, дорогой рудимент. Никуда не делся. А жаль…