Текст книги "Вирус"

Автор книги: Ю. Сам-Самойлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

– Терпи, немного осталось. – Бросила через плечо начальница.

– Немного осталось до безвременной кончины? – Уточнил фразу, и попытался саркастически рассмеяться. – Ха-ха…

Вышло неубедительно, но Светка пошла тише, давая возможность, продлить муки. Солнечный круг опустился ниже и в лесу начали сгущаться сумерки.

Вышли на очередную поляну и начальница внимательно оглядев место, одобрительно кивнула.

– Привал. Мальчики налево, девочки направо. Справляем нужду и собираем хворост, для костра. Вопросы есть?

– Ура, перекур. – Выдавил сквозь зубы и не мудрствуя лукаво, пристроился у ближайшей елки. Соленым потом, вся жидкость из тела не вышла, и что могли, тем обильно оросили. Как говорил, дорогой Кузя – одобряем и удобряем. Замотав отросток халстухом, стал собирать сухие ветки для костра. За кустами неожиданно взвизгнула Светка и негромко выругалась.

– Светлана, что случилось? – Встревожился, хватая толстый сук с земли и приготовившись подороже продать жизнь. Пуговиц за пятьдесят-шестьдесят, больше не подадут. – Ты жива?

– Жива, жива. – Из-за кустов появилась рассерженная начальница, потирая ногу чуть ниже спины. – Ужалилась о крапиву. Собирай дальше хворост и ветки для подстилки. Везет же некоторым…

– В каком смысле? – В очередной раз не понял юмора начальства. Да, такой тупой и непредсказуемый, бываю временами, при неправильно поставленном вопросе. Проще господа, проще.

– Не важно.

– Понял, заткнулся. – Попадать под горячую руку начальства – желания нет. Уж, что-что, но некоторые выводы делаем самостоятельно. Два раза на одну кучку дерьма, стараемся не наступать. При возможности.

Горка дров росла, лежанка для сна мягче и больше, темнота сгущалась и становилось неуютно. Опыт ночевок под открытым небом есть, но лучше домик в деревне, на уютную кровать, с большим бутербродом и стаканом чая. Включить телевизор и бездумно щелкая кнопками пульта, наслаждаться ничегонеделаньем. Как мало необходимо для счастья, но как много, для этого приходится шевелится… Тьфу ты, опять понесло в другую степь. Спокойнее Вася, спокойней, не шизофрень, крыша съедет.

Вспыхнул слабый огонек, затрещали сухие ветки. Стало приятнее, но до идеала далеко. Теперь бы сытный ужин и спать. Светка в очередной раз успокоилась и присев рядом с костром, достала из-за пазухи несколько грибов. Неторопливо нанизав на тонкую ветку, поднесла к огню. Запахло пищей. Сглотнув слюну, присел рядом, но попрошайничать не стал. Будем благородно терпеть и нести горькую долю. Дождавшись, когда грибы поджарятся, Светлана протянула мне ветку.

– Угощайся.

– Спасибо, не голоден.

– Перестань, не выделывайся, ешь. Я же вижу.

– Честно говорю, не буду. – Приняв независимый вид, равнодушно отвернулся в сторону. – Сама ешь.

– Вася, не доставай. – Начальница насильно вставила в руку, ветку с жареными грибами. – Ешь говорю. Завтра предстоит тяжелый день.

– Ну и что? Нам ли привыкать к лишениям судьбы? – Попытался вернуть грибы, но Светка, отодвинулась. – Давай поступим по справедливости. Пополам? Или выброшу в костер.

– Ох, и упрямый. – Вздохнула Светка, но кивнув головой, согласилась. – Делим по справедливости.

Разделили грибы попополам и не торопясь принялись есть. Ужин на зуб, но лучше что-то, чем полный облом.

– Соври что ни будь. – Неожиданно попросила Светлана.

– Зачем? – Удивился просьбе начальства.

– Время пролетит быстрее. Все равно пока спать не хочется. У тебя язык ловко подвешен, болтаешь не задумываясь.

– Можем. – Согласился с неожиданным выводом Светланы. – Языком работать – не мешки таскать. Помнишь днем, в друзья напрашивался? Ты на вопрос и не ответила, будешь дружить или нет?

– Видишь ли, Вася, дружба – нечто такое, что не поддается разуму. Как можно насильно дружить, если к человеку не лежит душа? Разные мы с тобой…

– Ну, то что разные очень и прекрасно. Противоположности притягиваются. У меня одни положительные качества характера, у тебя – другие. Будет о чем говорить, о чем помечтать. – Настороженно уточнил. – Или противен, как мущинка? На друга не потяну? Душа не лежит?

– Да нет. – Светлана пожала плечами. – Вроде ничего бываешь. Временами. Не злой, не вредный, но…

– Так в чем же дело? – Не понял похвальбы начальства. – Ты мне тоже нравишься. Вы оба нравитесь. И Кузя, балбес и ты, – умная, справедливая, строгая, но добрая. Мы друг друга здорово дополняем. Или под дружбой что-то другое подразумеваешь?

– А что подразумевать? Дружба это все. Хлеб, горе и радость пополам. По жизни всегда вместе. Никогда не предавать, не обманывать, не бросать в тяжелую минуту. Уметь прощать… Тяжело.

– Почему тяжело? – Не согласился с начальством. – Дружба в моем понятии очень легкая вещь. Взаимовыручка, верное плечо друга всегда под рукой, рядом. И поговорить, и пострадать за компанию. Тебе возможно нелегко после предательства, а у меня на свете никого нет. Только вы двое. Да если б не вы, то не знаю как жил. Одичал, с горя повесился. Существую в мире недолго и память странная, запутанная, но иногда понимаю одно. Люди должны иметь помимо родственников, верных друзей. Тогда счастье и жизнь будет полноценной, веселой. Или не хочешь со мной дружить, потому что другой? Из-за него? Из-за рудимента? Но я не причем, таким сотворили.

– Ну… – Замялась Светлана.

– Считаешь уродом, или действительно веришь в дурацкую поговорку? Друзей не трахают? Ну и что? Мы же не знаем с тобой, что предки имели ввиду под словом? Кстати, на мой взгляд, девы тоже странные существа.

– Почему? – Обиделась Светлана. – На себя погляди.

– Это и имел ввиду. – Торопливо согласился, пытаясь донести мысль до Светки. – На мущинский взгляд странные. Грудь большая. К чему? Зачем? Ресницы длинные, кожа гладкая… Понимаю, девы не виноваты, так создала природа, в отличие от сваренного в кастрюле. Но вопросы есть.

– Правильно сказал. Нас создала мать-природа, а она живое делает гармоничным и целесообразным. Мы само совершенство, а ты? Волосатый, бородатый и так далее… Ноги кривые и уши торчат.

– Мы переходим на частности и личности, уходя в сторону от разговора. Не об том хотел сказать. О дружбе. Или в дружбе имеет значение внешность?

– Нет конечно. – Согласилась Светлана. – В дружбе главное не длинные ноги и смазливая физиономия, а порядочность, терпение, отзывчивость, верность…

– Во-во, душевные качества. Внешность – не главное и небольшие физиологические отличия, не есть непреодолимые препятствия для дружбы. Правильно говорю?

– В общем и целом – да. – Немного подумав, согласилась Светлана. – Честно говоря, привыкла. Вы странные, но веселые.

– Согласен, не соскучишься. – Вздохнув, помешал веткой угли костра. – Жалко, что пасынок пропал, но мы его непременно найдем. Альтернативы нет. Если херболайщица украла, далеко не ускачет. Непременно вернется домой, лишь бы не разминутся по дороге.

– Никуда не денется. – Светлана замялась, но продолжила. – Слышь Вась, помнишь, когда вертелись на лежанке в научном эксперименте, не обиделся? Ну, когда руку чуть не сломала?

– За что Света? Какие обиды? В одном опыте участвовали. – Тоже смутился, но от других воспоминаний. – Можно откровенный вопрос? Я действительно очень вонючий? Странным запахом несет?

– Уже нет. Привыкла. Только колючий и того… волновал.

– Да, да, ты тоже волновала, но кругом столько народа и глядят внимательно, с интересом. Как будто в порнографическом фильме участвовал, или выступал подопытным кроликом на хирургическом столе.

– Где-где?

– Неважно. – Отмахнулся рукой. – Не обращай внимания. Случайные знания прут, для связки слов. Смысла не понимаю, но красиво. А когда обнимались, заметил странную вещь – очень удобно с девами переплетаться объятиями.

– Да? – Света польщено хмыкнула. – Тогда и я признаюсь. Временами неплохо, но шоркаться друг о друга больше не хочу. Тело чешется.

– Однозначно согласен. Видимо общие предки, не шоркались друг о друга, а скорее всего переплетались в крепких объятиях. Но вопрос – зачем? Вызывали взаимное чувство – любовь?

– Нет, нет. Не согласна. Нам же Флора Гербарьевна объясняла, что любовь, скорее всего загадочное лекарство, или заразная болезнь. Снаружи в организм поступает, не внутри возникает. Видимо предки грелись, или приняв любовного лекарства, ложились вместе, для стимуляции страсти.

– Возможно права. – Задумчиво протянул, помешав угольки в угасающем костре. – Но если принять во внимание человеческие формы, не только. Согласен, создали в кастрюле и возможно действительно урод со своим отростком, но скажи пожалуйста, зачем девам грудь? Для красоты не считается.

– Тогда не знаю.

– А я знаю. Древним прынцам очень нравились ваша эээ… – Показал что именно и робко добавил. – Грудь. Честно говоря, как и мне…

– Ну и что? – Света, пропустила мимо ушей, стыдливые признания, занятая проблемами древнего мира.

– Мущины любили тех дев, у которых была, а безгрудых игнорировали. – Выдвинула версию память. – Вступал в действие жестокий закон естественного отбора. Природа выводила тип дев, у которых грудь в наличии.

– Ага, тогда зачем отросток? – Засомневалась Света. – Честно говоря, смотреть на него, особой радости не испытываю. Странные вкусы у прабабушек.

– Согласен. Эстетики мало. Наверняка у древних мущин его не было.

– Флора Гербарьевна говорила, что были. Но зачем?

– Тогда как отличительный признак. – Блеснул мыслью. – Должен же был прынц чем-то отличаться от девы? Тот же закон естественного отбора развел мущинку и женщину по разные стороны баррикад эволюции. У вас грудь, у нас – рудимент. Вам одно, нам совершенно другое. На птичек обращала внимания? Петухи как разноцветные попугаи, другие серенькие и невзрачные, а вид – куриный. Зачем петуху яркие перья? Чтобы с курицей не перепутали. Так и мы – мущинки, имеем всякую фигню, для отличия от дев. Без отличий физических, чем выделялись? Потом, когда нужда отпала в мущинках естественным образом, они исчезли с лица земли. Как белые носороги, или единороги.

– Возможно, ты прав. – Света поправила прическу и невинно предложила. – Слушай, Вася, давай испробуем любовную монетку?

– В тюрьме не отобрали?

– Не дождутся. Подозреваю, что селянка банально обманула, выдав за любовь деньги, но вдруг не шутит? Если правда, то и экспедиции конец. Останется Кузю найти и обратно в деревню. Как мысль?

– Здравая. Но как использовать?

– Ляжем спать и положим монетку рядом, если подействует, то все узнаем, ощутим и почувствуем, а нет, стало быть не судьба. Пойдем искать дальше.

– Согласен. Прямо сейчас и начнем. Кто ложится справа?

– Какая разница? Я ложусь ближе к костру, ты за мной. Мыться и раздеваться.

Последняя фраза содержала больше юмора, чем соответствовала горькой действительности. Что раздевать? На мне – халстух, на деве – дранное платье. Но идея с санитарной гигиеной имеет смысл. Обвинив в неприятном запахе, девы создали в душе комплекс неполноценности. Что интересно – поверил чужим вымыслам, а не собственным органам чувств. Да, не чувствую неприятного запаха, от себя красивого. Нюхайте хоть где – не амброзия, но жить можно. Приподняв руку, самоотверженно принюхался к подмышке. М-да… Срочно в баню.

Выскажу вслух неприятную мысль. Самое дурно пахнущее существо на земле – мы. Не радуйтесь тетеньки – и вы. Кошка бегала целый день по помойке, пришла домой облизалась – шерстка чистая, красивая на руки хозяину. Мур-мур. Конь скакал-скакал, пахал-пахал, еле вернулся в конюшню, пожевал сена, воды выпил. Заметьте копыта перед едой не мыл, хвост не подмывал, а утром пахнет приятно. Кого из животных не коснись, все не моются, лишь некоторые облизываются перед охотой.

А челевяк? Два дня без душа – ближе чем на метр не подойдешь, пять суток без воды – из комнаты, святых выноси. Чем больше моемся – тем быстрее пачкаемся и противнее пахнем. Да хрюшка, если б от мух не спасалась в дерьме и грязи, то в десять раз приятнее пахла. А почему? Мы – лысые, бесшерстные и непрерывно потеем. От любой работы потеем, от смущения, от стыда, а от страха – прошибает холодный пот. Ведем нездоровый образ жизни и выделяем всякую гадость. Но мало этого, чтобы скрыть естественный запах, брызгаемся дезадорантами, духами, одеколонами. Маскируемся. Бедные животные от нас в рассыпную, бегством спасаются. Зайдет толстый, сальный гражданин в автобус, упрел, вспотел, для лакировочки, сверху Шипром облился. Писец – полная труба. Газовая атака.

Предлагаю вариант – вообще не мыться. Но всем, никогда и не разу в жизни. Пахнуть отвратительно одновременно! Устроим равноправие по смраду! Заменить диктатуру парфюмерии, демократией зловония! Духи – на помойку! Одеколон – выпить на фуршете! Дезадорантом – травить тараканов и клопов!

Какая наступит экономия, гармония и благость. Сохраним чистую воду потомкам, не отравим реки химией. Если вокруг дурно пахнут, то нет дискриминации по запаху. Все равны и счастливы. Да монголы полмира завоевали без душа, ванны и бани. А англичане и испанцы мылись два раза в жизни, при рождении, да смерти и нормально – империи создавали не хуже Македонского. Народную примету блюли – удачу не смывали. А как мыться начали – так и смыли начисто. Еще пару столетий под душем и в биде, – алес, не будет европейской цивилизации, запад смоется в канализационную трубу…

Когда грязи много, она имеет свойство самостоятельно отпадать с тела, серой корочкой. Волосам без разницы, какой шампунь – возложенное природой дело, непрерывно расти и прическу держать, а с перхотью, или без, им по барабану. Есть небольшая проблема – кожные болезни, да паразиты, но и здесь найдем нетрадиционный выход. Загонять периодически народ в газовые камеры, для дезактивации. Вошь не челевяк – существо нежное, от искусственной химии самостоятельно сдохнет. Кожные болезни лечить горчичниками и ультрафиолетом. Иногда помогает.

Есть минус – в любом случае вещи стирать придется, иначе ткань начинает от грязи ломаться, на мелкие куски. Не верите? А вы носки с трусами неделю не снимайте и результат на лицо. Останутся одни резинки, да разгневанные соседи по комнате нервы истреплют. Если останутся в живых. Аминь.

В ближайшем ручейке, оттерся песком до скрипа и постирался. Халтсух заблестел, как новый, перья на птице засверкали под лунным светом. К утру обязательно высохнет. За кустами кто-то зловеще проухал. Наверняка мелкая, позорная тварь, но пользуется гад темнотой и от страха, пугает честный народ. Испытывать судьбу не станем, а быстрее к костру, теплу и свету. Свете. Настроение неожиданно поднялось. Не будем лукавить, очень хочется снова участвовать в эксперименте.

Начальница не вернулась с водных процедур. Не дожидаясь команды, занял место на охапке травы. Хорошо… тепло… Тучи разошлись, открывая бездонное ночное небо, усыпанное яркими точками. Говорят – звезды, но мне кажется очередная брехня. Кто над нами вверх ногами? Мухи. Сидят огромные на потолке неба и моргают своими глазищами по сторонам. Ждут. Чего ждут сказать не могу, не знаю, но когда однажды спустятся вниз, наступит полная хана. Сожрут с потрохами…

Не романтичная версия. Выдвинем другую. На верху сидят братья по разуму и как я, греются у костра, в ожидании любви… Красиво, но почему не падают вниз? А вдруг мир вверх тормашками, и для них, мы являемся загадочным недоразумением? Сидит антипод и чешет хаостух на животе. Что ж ты Вася не падаешь ко мне? Мы б с тобой поговорили за жизнь, поделились опытом, впечатлениями, обсудили наших Светок, приняли на грудь лекарства…

Дурак Пегас, мне бы крылья, да силу, стал таскать с место на место никчемных челевяков? Сами ползите, если получится. Преодолевайте кручи, стремитесь вверх, как альпинисты. Чем круче круча, тем славнее слава…

Разбежался б и взмыл вверх, поднимаясь выше и выше, дальше и дальше. Внизу остались горы и тучи, впереди солнце и звезды. Через немогу, через боль и страх вверх к неизвестному, неизбежному. Получится – долетим, не получится – не судьба, но хоть согрелись. И упадем на дно самого глубокого колодца, самого глубокого ущелья. Я сказал. Вах.

Ночью кто-то упорно толкался и брыкался, но сил открыть глаза не хватило. Что-то обещал, но что именно и кому? Ерунда завтра с утра разберемся… На чем мы остановились? Ах, да, мы летим вверх, парим над Парижем… Я большая плоская фанера…

ГЛАВА 16.

– Дневные сны вещими бывают?

– А что приснилось?

– Голая кассирша из магазина напротив.

– Крашенная?

– Она вражина.

– Тогда бывают. Иди, снова шеф вызывает.

– Попал.

Ох и мудрее утро, вечера, ох и умнее…Только холодно отдельным частям тела. Ноги зябнут, спина с нижней частью и уши. Но другим частям не холодно, уютно. Животу уютно, груди тепло, обоим рукам классно, коленкам тепло и ему замечательно. Халстуху. Нос об что-то щекотался и не выдержав, от души чихнул, одновременно просыпаясь и отрывая глаза.

Ясно и понятно отчего приятно… Дорогой начальник, бессовестно прижимается к подчиненному голой спиной. Ноги переплелись, мои хваталки на ее висюльках… Признаемся – прямо в ладонях… Кхе-кхе, не входят в ладони… Больше, мягче и приятнее чем наивно предполагал, глядя со стороны… Лучше раз реально, чем сто визуально… Ой, лучше…

Испуганно замер, не двигаясь. Проснулась или нет, от громкого чиха? Вроде дышит спокойно, не дергается, не дерется, значит спит… Фу… Баю, бай, спи родная, не страдай…Снова закрыл глаза, пытаясь успокоится. Ну и? Успокоился маньяк? Руки-то чувствуют, нос-то нюхает, живот греется и халстух шевелится… Эксперимент идет успешно, денежка помогла?

Вот чего не хватало до сегодняшнего утра! Руки пустые! Незанятые. Не хватало что-то держать, обнимать. Мягкое, нежное, теплое. А какие на груди пупырышки… Едва сдержал необъяснимый порыв, сжать крепко и мощно. Проявить мущинские чувства? Но если в том же порыве за халстух стиснет душевно? От глубоких эмоций никто не застрахован. Нет, нет. Будем относится к девам с нежностью и чуткостью. Блин, мысли путаются, губы трясутся, отчего и почему? В первый раз обнимаю чужое тело? Да свое мало обнимал, ласкал, откуда знать про чужие? Бред, бред. Но замечательный и волнующий. Больше ощущений, хороших и разных.

Руки самопроизвольно зашевелились на Светкиной груди, ноги машинально заелозились, живот глубоко задышал и тело затряслось в горячке. Поехали? Натура берет свое? Что именно берет и за какое место берет? Инстинкт помогай…

Начальница неожиданно застонала, и испуганно отпрянул на край лежанки. Что-то сделал не так, но что именно? Неуклюжий балбес. Все испортил.

– Света, извини, нечаянно.

– Почему? Нормально. – Светлана резко развернулась ко мне. В глазах ни капельки сна, сплошные вопросы и ни одного ответа. – Продолжай дальше.

– Стоит?

– Не знаю, но приятно было. – Света застенчиво улыбнулась и пододвинулась ближе. – Только когда трогаешь грудь, сильно не жми, больно.

– Так…

– И в ухо не дыши.

– А…

– И коленками не пихайся, аккуратно двигай.

– Но…

– Действуй быстрее, а то холодно. – Светка легла на спину. – Я попытаюсь сосредоточится, а ты начинай медленно и не торопясь обнимать и гладить. Не на пожаре – успеем. Ох, тучи синие плывут, давай быстрее проявлять нежность, а то скоро дождь начнется. Зря крышу из веток не сделали.

– Ты можешь немного помолчать?! – В отчаянии вскрикнул я. – Трясусь, как осиновый лист и не могу два дела производить одновременно.

– А я не волнуюсь? – Светка обиженно села. – Деревянная? Поэтому и болтаю, чтобы волнение скрыть. Неужели не понятно, чурбан стоеросовый?

– Извините девушка, но я не психиатр-психолог, душевное волнение угадывать. – Независимо уселся на зад, гордо скрестив руки на халстухе. – Блин, настроение пропало…

– Больше ничего не пропало? – Начальница отвернулась, продолжая раздраженно бурчать. – Вчера бессовестно уснул, не дождался, эксперимент сорвал. Сегодня будишь ни свет не заря, пустыми приставаниями.

– Извини. Очень устал вчера.

– Отдохнул? – Ядовито поинтересовалась Светка, не оборачиваясь. – Я как распоследняя дура, костер поддерживала, что б не погас, караул несла вполглаза. А что делал Вася? Храпел целую ночь – комаров пугал. О мне секунды не подумал, а как захотел, сразу руки распустил.

– А ты лезешь с дурацкими советами… Доморощенная советница. Сбила настрой, отпугнула чувства.

– Я виновата?! – Светка нахмурилась. Буря, скоро грянет буря. И полетела гордая птица искать глупого пингвина, позорно прячущего тело жирное в утесах…

– Ну не я же? – Добавил капельку яда, переполняя чашу терпения.

Получил сразу и сполна. За вчера, сегодня и завтра. Узнал много нового, но чаще слышал повторения. Иногда у руководства язык становится ядовитым как осиное жало. Несколько укусов, реплик и наступает летальный исход – Исход Моисея из плена египетского. Шли, они шли, сорок лет по пустыне, изгоняя из сердца раба, дошли до берега, расступились воды и открылись взору плодородные земли. Выглянул Он из-за туч и сказал. Владейте. Ваша земля. Что посеете, то и пожнете. Только вначале изгоните местных жителей, в меня неверующих и владейте веки вечные.

И куда деваться? Приказ начальника – закон для подчиненного. За веру надобно страдать, воевать и бороться. До сих пор борются – конца борьбе не видать…

При чем они и где мы? Объясняю популярно – просто так. Связи не ищите, автор придуривается. Делать нехрен, бредовые мысли девать некуда, издевается, а герою отдуваться. Ему-то что? Лишь бы текстовка шла, да читательский интерес поддерживался, а дальше трава не расти. И не растет. Одни кактусы и репейники…

О! Нашел связь. Мы со Светкой тоже осуществили Исход. Со стоянки. Переждали противный, мелкий дождь и отправились Исходить. Я исходил угрызениями совести и слюнями от голода, начальница исходила женскими обидами. Все путем. Молчание – золото. Золото – валюта. Валюта – деньги. Деньги – пуговицы. А счастья не было и нет. Алес.

Брести по сырому лесу, удовольствие из малоприятных. Сыро, гадко, мокро. Пожрать нет, любви нет. Впрочем, какая любовь на голодный желудок? Объяснял выше, кто не понял перечитайте, для тупых повторяю трижды – никакой любви на голодный желудок, быть не может. Заметил странную вещь. Голова и разум работают до тех пор, пока тело в достатке и порядке. Организм как зритель, молчит и слушает, когда сыт и весел. Дайте хлеба, лекарств, потом зрелищ и прочих развлечений. Гвоздь в ботинке и на хрен нам ваша Венера с Аполлоном. Духу разрешается парить, лишь когда физиология удовлетворена. Художник должен быть голоден и нищ – только тогда гениален и велик? Ну-ну… Не желаете попробовать? Тогда заткнитесь и не повторяйте бездумно чужих цитат. Человек ради красного словца ляпнул, а вы возводите в абсолют. Впрочем, не мучайтесь, вам не грозит.

Лукавлю. Мысли отвлекают от голода. Иду, молчу, думаю и кушать хочется меньше. Ненамного, но меньше. Мне лично, мыслей хватает на полдня пути. Потом в памяти начинаю перебирать рецепты изысканных блюд. Еще немного в дороге – рецепты упрощаются, потом терпения меньше и сводится к тривиальному бутерброду. Потом к куску хлеба…, завалявшемуся сухарику… Алес, умираю от голода. Что мы говорили о каннибализме?

Начальница подняла руку и резко остановилась. Задумавшись о неведомом, непознанном, ткнулся носом в Светкино темечко. Приехали? Перекур три минуты, остальным оправить естественные надобности и перемотать портянки?

– Что случилось? – Ненавязчиво поинтересовался, вглядываясь вперед. Кроме деревьев и кустов, особенностей не заметил. Девушке с голоду мерещится опасность? Чувствует дичь? В очередной раз, не оборачиваясь, погрозили кулаком. Не переживай, изучили внимательно. Если по носу попадет, перелом обеспечен. Закрытый.

– Заткнись и оставайся на месте. Жди сигнала. – Прошептала Светка и осторожно пошла вперед, оставляя одного в лесу. Мелькнула спина и пропала за деревьями. Авангард ускакал на разведку, арьергард готовится к обороне и к плановому отступлению.

Через несколько минут, так же неожиданно, как и ушла, начальница проявилась рядом, как блеклая фотография из Полароида. Вид у девушки озадаченный и растерянный.

– Отступаем на фланг? – Настороженно спросил у начальства, приготовившись брать ноги и руки. – Уходим огородами?

– Зачем? – Светка вышла из ступора. – Идем дальше, но…

– Неприятности?

– Нет. Твои братья по… – Начальница деликатно замялась, подбирая приличный эпитет, но потом небрежно кивнула головой на низ живота. – Короче по нему. По разуму. Только странные…

– Слава мне дорогому! – Я обрадовался. – Хоть кто-то похож. Почему стоим? В чем проблемы? Пошли поприветствуем родственников. Они не только рудиментом похожи? Как я? Красавцы?

– Увидишь. – Отмахнулась Светка. – Только… впрочем, какая разница. Пошли, но осторожнее, не спугни.

Заинтригованный, но радостный пошел за Светкой вглубь леса. Ура. Я не одинокий мутант. Не сиротливый урод-изгой. Нас много, значит мы есть. Белая ворона – имя нарицательное, ибо есть исключение, а наоборот? Стая белых ворон и среди них черный ворон? Стал мутантом и мерзким рылом. Толпа пернатых потешается и злорадно каркает. Как говорил знакомый ротный командир, – один сапог на кровати есть бардак и разгильдяйство, а ежели сапоги в роте поставить в ряд по кроватям – наступит установленный армейский порядок. Закон коллектива и стаи. Все что не похоже на шаблон и в меньшинстве – нарушает целостность единства. Стройными рядами к светлому ему! Две белых вороны – полноправная пара, а три – дружный коллектив!

Вокруг загаженной полянки, высокие деревья и непереносимая вонь. Ну и где братья по… и разуму? Торопливо зажав нос, внимательно огляделся по сторонам. Спугнули. Ушли, не подождали, дорогие товарищи.

– Где? – Прогундосил зажатым носом. – Не могла языка задержать? Как теперь родственников догоним?

– Запаха не чувствуешь?

– При чем амброзии? – Но сообразил и обиделся. – Попрошу без аналогий, иногда бываю чистоплотным и ноги мою.

– Да при чем гигиена? Вашим братом пахнет. Глаза раскрой, к деревьям приглядись, никого не напоминает?

Среди веток висели и сидели, некие волосатые и толстые. При кой-каком бурном и озабоченном воображении, плюс… да… присутствовали… но в незначительном количестве. До меня и Кузи, далеко. Так… романтические намеки.

– Здравствуйте мужики! Как жизнь? – Приветствие повисло немым вопросом. Не желают общаться, или неправильно что-то сказал? Произнесем классическую фразу – вопрос. – Закурить, поболтать?

– Бабу отгони, поговорим. – Прозвучал хриплый голос.

– Извини Света, но местный народ вас просит отойти. Пугливые. – Попросил умоляюще начальницу. – Буквально пару слов с коллективом, тет-а-тет?

– Была нужда подслушивать. – Оскорбилась Светка, но просьбу выполнила, шепнув напоследок. – Если что позовешь.

– Вопросов нет. – Дождавшись когда Светка скроется за деревьями, снова обратился к веткам. – Готов.

– Подходи. – Прохрипело ближнее дерево. Осторожно подошел ближе и вгляделся в крону. На толстой ветке, лежал волосатый, человекообразный. Две руки, две ноги, посредине гвоздик. Нос. – Табачок свежий?

– Да я пошутил. Сами видите, – голый как вы. Как рад видеть собратьев по… эээ и по разуму. Уж думал, как перст, по жизни иду. – Шмыгнул носом. – Сиротинка – мутант. А что на дереве делаете?

– Живем мы здесь. – Мужик кряхтя сел. – Давно. Ваши пращуры. Параллельное дерево развития цивилизации. Выпить, нет? А то на дереве новый сок не добродил, а старый вчера допили.

– Извините, нет. Родственники говорите? И давно живете на деревьях?

– Всю сознательную жизнь. – Мужик почесался, вниз на землю полетела шелуха от коры ствола и сухие листья. – Как решили с бабами разделится, с тех пор и не слазим. Отдыхаем.

– Извините, не местный, историю не знаю. Не просветите?

– Забыли про нас? Се ля ви… – Волосатый туземец вздохнул, но сказать, что во вздохе прозвучало искреннее сожаление, не рискну. – Девяносто четыре – Так проходит слава земная. Эй соседи! Просветить? Рассказать?

– Валяй, пусть помнят. – Поддержали соседние деревья. – Все одно до вечера тоска. Развлечемся.

– Как зовут-то?

– Василий. – Поправился и представился полностью. – Инененович. Кастрюлькин. Лично придумал.

– Заметно. – Хмыкнул туземец и представился. – А я – Один.

– Что-то знакомое. Вы случайно не из скандинавов, или в честь арифметики назвали – царицы наук?

– Местный жаргон. Мы под номерами живем. Я – номер Один. – Махнул волосатой рукой в соседнее дерево. – Сосед – номер Два. Три – дальше по кругу и нарастающей. Для облегчения и упрощения бытия. Нет достойной мишени, ради которой стоит напрягаться, телом, и духом. Отдыхаем. Прав мужики?

– Семьдесят четыре! – Поляна весело заухала. Смеются?

– А что они сказали? – Уточнил у собеседника.

– Дежурная шутка. Не обращай внимания на юмористов. Для удобства и экономии, старые шутки, избитые истины и древние идеи пронумеровали по номерам. Что б не уставать и не повторяться. – Мужик сел удобнее и сорвав несколько сухих листьев, ловко скрутил палочку. Что-то, об что-то щелкнул, высекая искру. Появилось пламя, поднес палку из листьев к огоньку и сделав пару затяжек, выпустил густую струю сизого дыма. – Угостить самосадом? Хороший табачок, крепкий.

– Не курящий.

– Как хочешь. – Вытянув губы, волосатый выпустил несколько сизых колец. – Тогда слушай. Давно происходило дело. На заре цивилизации. Жили как люди. Семья, дети, охота. Работы непочатый край. Бегемот, собака и кот в одном мужском лице. Подумай? Утром едва проснулся, идешь на охоту-работу. Полдня бегаешь по джунглям, пока мясо поймаешь. Бывало и по несколько дней на ловле-охоте. Что потопаешь, то и полопаешь. Нелегкое дело. Поймал, освежевал, домой притащил. А дома? Дети орут, бабы ругаются. Где шлялся двое суток? Почему мало мяса, принес в семью? Где деньги сволочь? Иди дрова пили, дом строй, пещеру углубляй. Пашешь как ломовая лошадь, тащишь цивилизацию вверх по спирали. За день навкалываешься без продыху, вечером жена с новыми претензиями. Исполняй котик, супружеский долг. Отрабатывай, доставляй удовольствие. А где сил взять? Когда расслабится в компании? Достали до последних сил. Издеваются, намекают – да если б не мы – любимые женщины – вы б лентяи, до сих пор сидели на деревьях. Вам вечно не надо! Мучались мы с мужиками, мучались, пока полянку не нашел, с деревьями. Все для вечной жизни есть. Фрукты круглый год растут, сок сочится, в дупло сольешь, он денек постоит и натуральная брага. Листья в пользу – чистый табак. Чем не жизнь? Ну и поговорил с верными друзьями-товарищами. Решили доказать, что мы нигде не пропадем и поглядим как время рассудит. Кому лучше будет. Им внизу, или нам на ветках. Кто счастливее. Часть мужиков со мной полезла, на деревья, а молодежь и самцы сексуально-озабоченные, с бабами остались жить. Первое время к нам жены приходили, ругались, подлизывались, домой звали обратно. А нам надо? Сидим – отдыхаем. Не сдаемся. Доказываем.