Текст книги "Вирус"

Автор книги: Ю. Сам-Самойлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

– Дурак ты Вася. – Светка благостно улыбнулась в затянутое тучами небо. – Наша Моно, после смерти, обещает верующему народу, вечную радость и непрерывное блаженство. Как прожил праведно, без смертных грехов, прямиком к Моне на небо поднимаешься. Ничего не делаешь, просто песни распеваешь оставшуюся вечность и непрерывную радость испытываешь – Оргазмию. Светлое, святое чувство, непередаваемое словами. Но плохо прожил, устои, заповеди нарушал, отправляют в подземный огород, на вечную работу и прополку каменных грядок. Только не капусту – репейник колючий пропалывать, а вместо свежих плодов – не детки, гады ползучие, тараканы вонючие, да мошкара кусучая рождается. Жуткое дело. Они такие противные…

– Ты права. – Самодовольно улыбнулся, пришедшей в голову мысли. – Ура, идея окончательно сформировалась в гениальной голове. Несем слово божье в народные еретические массы! Приобщим Ойкумену к огороду. С нами Моно, но вдвоем лучше.

– Что ты имеешь ввиду? – Насторожилась Светка.

– Всех. – Гордо ответил, но смягчился и попытался доходчиво донести до представителя народных девичьих масс, гениальную мысль. – Закосим под верующих. Моноистов. Идем на подвиг, за святую веру. Кто во Имя страдает – тому все списывается. И грязный внешний вид, и голод и холод. Не врубаешься? Мы приняли святой обет, нести слово Моны в еретический мир. Харе – Мона, Но и Стерео – Харе.

– Но Харе – И стерео. – Поправила Светка. – Не вижу связи.

– Не напрягайся. – Пренебрежительно отмахнулся. – Верующим, думать грешно и вредно для душевного здоровья. Шутка, шутка, не обижайся. Не сомневайся в святых догматах и Мона однозначно простит. Грехи беру на себя. Пошли догонять теток, пока далеко не уехали. Ох, оторвемся по полной. Ох, приобщим народ… Обещаю к вечеру хороший ужин и новых причащенных к Моно.

Не давая возможности, начальнице вставить слова, потащил вдоль дороги, вслед за повозкой, на ходу объясняя план действий. Светка попыталась объявить в ереси, святотатстве и богохульстве, но два полуголодных дня на траве и ягодах умерили верующий пыл. Радует.

Когда хочется кушать, то отодвинуть в сторону заветы Бога, не грех, а легкое недоразумение. Будем сыты – воздадим алиллуй, иначе кто останется на земле, Созидателя превозносить? Обещаю покаяться во всех грехах. Я прав, дорогой небесный родитель?

Распевая во полное горло священную Монтру, через несколько минут, догнали тяжело груженную повозку. Теперь зависим от красноречия. Ударим коммуникабельностью, по угрюмости. Харе-Моно, Но Харе и Стерео!

– Моно вам в помощь, девы добрые. – Приветливо пробормотал, низко кланяясь хмурым теткам. – Во имя огорода и пресные воды, вовеки веков. Абзац…

– Здрастье оборванки… – Неприветливо бросила старая, толстая тетка, оглядывая подозрительным взглядом непрезентабельный внешний вид. Да заглядись, дура старая, все одно, вас поимею.

– Куда путь держите, любезные красавицы? – Лесть грубая, но нам ли до полонезов? Не дожидаясь ответа, степенно продолжил. – Не обессудьте за скудный вид, добрые девы. Разрешите представится. Меня зовут – Блаженная Василия, верную подругу – Светлана ибн Рыжая. Мы – ярые последовательницы матери нашей Многорукой Моны, несем слово и букву с миром, по белу свету. Во имя Моны дорогой. Абзац всем и каждому присутствующему…

– Первый раз слышу о Моно. – Хмыкнула удивленно старуха, почесав огромный, кривой нос. – Вы что? Местные еретички? И почему у Василия груди нет? Больная? Заразная?

– Нет, вы что? Особенности телосложения, не имеют отношения к женским болезням. Грудь в мозги ушла, иссохла от изнурительных постов и молитв. Сами мы не местные, недавно с гор спустились. Оттуда. Племя огородниц-охотниц. Издалека святое слово матери нашей Многомудрой Моны несем. – Неопределенно махнул рукой назад. Светка сверкнула глазами, за пренебрежительный жест, но промолчала. Спасибо руководство, умеете держать слово. Молчите дальше, не мешайте работать профессионалу устного творчества. Искренне поинтересовался. – А вы досточтимые путницы, откуда и куда путь держите?

– Смеяться не будете? – Неожиданно поинтересовалась горбоносая старуха. Удивился, но вида не подал. Играем роль при любых обстоятельствах.

– Наша вера запрещает издевательский смех, над другими людьми. – Смиренно произнес, благочестиво держа руки на халстухе. А что? Поза не хуже чем у других религий. Кто-то перед носом лодочкой ладошки, кто-то на коленях ползает, лобзая прах. Мы прикрываем и оберегаем низ живота. Нашу силу, нашу гордость. Аминь-абзац. – Грешно смеяться над убогими. Во имя и славы – Харе-Моно.

– Глядите. Пообещали. – Пригрозила старуха. Вздохнула, поправила иссиня-черную косу и важно представилась. – Мы – гордые представители древнего народа, торговые херки.

– Представители херческого народа? – Уточнил. Смешного не обнаружил. Ждем скрытого юмора дальше. Торжественно пропел. – Слава славным херческим представительницам.

– Действительно не смешно, или издеваетесь? – Засомневалась старуха, внимательно оглядывая невозмутимые физиономии. Не дождетесь. После двух суток голода будем терпеть что угодно, хоть щекочите за пятки. Херческие путницы, облегченно перевели дух и впервые за время разговора расцвели робкими, зарубежными улыбками. Есть первый положительный контакт, всем от винта.

– Мы родом, из глухой провинции. Городских, издевательских штучек-дрючек, знать не ведаем. – Смиренно уточнил старухе. – Служители Моно, несут божье слово смиренно и благочестиво. Абзац вам, гости дорогие.

– Приятно иметь дело с порядочными девами. – Облегченно вздохнула старуха, почесав крючковатый шнобель. – А некоторые глупые аборигенки, имеют наглость за глаза хихикать, не понимая особенностей алфавита и произношения, хотя если глубоко разобраться, то все девы вышли из нас. Из Херова чрева.

– Да? – Удивился я. – Как интересно…

– Мы старинный, херовый торговый народ. – Гордо добавила. – Наша родословная от самой Херы идет – Матери всего сущего. Прародительницы современной цивилизации. Мы – ее верные херки.

– Вы хотите сказать…

– Ага. Ваша Мона – Наша Хера. Дочь Олимпиады, зачатая от Олимпийского Огня. Первые демократы на земле. Слышали?

– Немного и смутно. – Пожал плечами, переглядываясь со Светкой. Начальница выглядела смущенной. Во всемирной истории, начальница явно не сильна. – Краем уха слышали. Куда направляемся?

– На местную ярмарку едем, шубами торговать. – Нехотя призналась старуха. – Можете присоединится, если по пути.

– С огромным удовольствием продолжим путь. – Торопливо согласился, боясь, что старуха передумает. – Нам туда же. Слово Моны нести. Абзац. Очень рада познакомится с достославными херками. Не про вас ли говорят в подлунном мире, что в Хере все есть?

– Да, действительно, всего полно. – Старуха гордо осклабилась, показывая плохие, желтые зубы. Через клык, как старый, деревенский забор. – Только не в Хере, в Херции…

Совместная процессия неторопливо двинулась в путь. Пользуясь новыми ушами, и скукой в длинной дороге, старуху понесло по волнам памяти. Мы торопливо кивали, таращили удивленно глаза, как будто слушали живой первоисточник. Говорящий артефакт. Ничто так не располагает к взаимности, незнакомых людей, как неподдельный интерес к чужой истории. Собеседникам есть чем заняться. Один пыжится от гордости, за любимую родину, а другой получает новую информацию. Да, мы челевяки любознательны и всегда расположены к новым знаниям.

Не важно каким знаниям. Все пойдет в дело. Не сейчас, так потом. Знание – сила, слухи – оружие. Домыслы – гипотезы, попробуй опровергнуть. В пустых мозгах, места предостаточно, свободные клеточки наполняются байтами, хуже не будет. От информации никто не умирал. От переедания – да, от переохлаждения – свободно, от переё… – инфаркт, но о процессе рано рассуждать, не пробовали.

Итак, что мы услышали нового о Херции? Во-первых, буквы – гэ, у древнего народа нет, и дикция страдает. Хэ – в большом количестве, а гэ – категорически отсутствует. Для них-то звучит прилично, а другие народы издеваются. Но не были бы Херчанки – Херками, если б не научились находить выход и получать прибыль из любой ситуации. Сметливы и хитромудрый народ. Превратим недостатки в достоинство и растиражируем рекламу по миру.

Кто помнит этрусков? Несколько узких высоколобых специалистов. А Урарту с Междуречьем – Двуречьем? Уральских Булгар? Таинственный народ Гоголь-Моголь? Про папуасов разговора нет – меньше знают и помнят. Где были славные славяне до девятого века от рождества Христова? То ли прятались в дремучих лесах, то ли бродили по диким джунглям, – письменных источников нет. Куда ускакали беспокойные скифы-варвары? К славным славянам в дикие леса? В Гималаи к Йетти? Неизвестно. Остались заросшие травой курганы, разбитые глиняные кувшины, да мелкие монеты. Пропали отважные товарищи в веках, вместе с боевой и мирной героической историей. Доказывай, не доказывай, что мы произошли от ариев – париев, то ли от касты брахманских индусов, – пустые словеса и сказочные мифы. В библиотеке данных нет, а всякая гадость в рукописных летописях висит черным пятном, на ушедших в небытие народах.

Все что знаем о темном прошлом, то прочитали от завистников-летописцев и предвзятых сухарей-ученых. Не хотелось снова приводить в пример некоторых товарищей, но не отнять. Шибко продуманные. Рано поняли грозную силу рукописного слова. Не узелки на веревках, не клинопись, нормальные печатные буквы. Но мало – надо непременно найти старательных, недалеких учеников, вдолбить колом в мозги что только наши знания самые правильные и праведные, а дальше процесс идет самостоятельно.

И копаются потомки славных ариев, в старинных, отхожих местах, разыскивая древние берестяные грамоты и рвут волосы современные скандинавы, пытаясь расшифровать запутанные руны предков. Господа поезд истории ушел. Ваша биография, в нашей интерпретации. Другой записи нет. Хотите верьте, хотите копайте бессмысленно дальше, все одно не прочтете. Некому переводить, учеников нет.

Но вернемся к Херции. По словам крючконосой старухи – ее родина, наше ух. Чего не коснись, ступала нога херки. Где не вступала, нагадила, потрогала, прикоснулась и плюнула. Самолеты – Дедалы и Икарусы. Демократия – исконно херовое. Звезды на небе и те херские. Херы имена придумали, значит наши. Любой науки коснись – определения и словечки из херского жаргона. А живопись? Архитектура? Классика жанра. Трагедии, комедии.

Возьмем материальный мир. Ну и где видели хорошие шубы, кроме как у нас? Мало ли что нет пушного зверья, среди выжженных, бесплодных скал. Вы попробуйте сшить нормальную норковую шубу из кусочков кожи старой козы, или кошки. То-то же… Слабо. Масло оливковое? Не ваше растительное, из пережареных семечек подсолнечника, а настоящее, что Сократ с хлебом потчевал и сколько мудрых слов навысказал. А благородное – виноградное? Красное, сухое? Не брага кислая, мозголомная, водка паленая. Бокал вина выпил и мысли пошли философские, а после водки? Единственный вопрос промычишь заплетающимся языком – ты меня уважаешь и алес… Упал без сознания, ночь проблевал в мусорное ведро, утром едва опохмелился, пора на работу.

Оргии – наши любимые забавы, гомосексуализм – был исконно нашей выдумкой, но вместе с мущинками пропал в забвении. Лесбийки – однозначно нежная дружба, но завистливые иностранки-извращенки – опошлили садизмом-мазохизмом. Любое умное слово возьми – кругом херовы корни и слоги. Пе – Педагоги, педиатры, педофилы. Зе – Зоофилия, зоофобия, зоопарки, флора, фауна, октябрь, ноябрь. Вы Птомелеевского календаря не знаете? Плейбой, сексгёл – тоже херово великое изобретение. Глаза раскройте и подивитесь – мы херанки ваше все.

Про любовь? Слышали и знаем. Был древний мущинка, увидел себя дорого, первый раз в зеркале и так сильно влюбился, что решил попросить у богини предоставить возможность любиться непрерывно. Хера дала – стал гермофродитом. Что такое? Точно объяснить не можем, но земляные червяки до сих пор практикуют. Еще скульптор так сильно полюбил собственное произведения, что зажил со статуей в законном браке. И что произошло дальше? А попробуйте каждую ночь на камне спать? Фригидная оказалась скульптура, мужик простудился, заболел простатитом и помер в мучениях. Вы считаете, странная любовь? Возможно, спорить не будем, но зарубежные народы до сих пор помнят наизусть и применяют на практике. Зачем на скульптурах спать? Манекены используют и отдельные части тела. Секс-в-шоп называется.

Ненавязчиво поинтересовался о лошадях-мутантах, намекая о Кузе и Пегасе. Старуха оживленно закивала. От херов. Были Пегасы крылатые, да кентавры получеловеческие. Специально выведенные породы скакунов. Если крылатые пегасы немногочисленны и специализировались на ублажение поэтической элиты и аристократов, то кентавры-работяги, составляли приличную часть общества.

Первоначально кентавры выведены для облегчения тяжелого, нудного труда работников сельского хозяйства. Телегу цепляешь, к лошадиному крупу, в руки кентавру косу, или вилы. Идет мутант, траву косит, виноград собирает и урожай в телегу складывает. Везет беззаботно и самостоятельно груз в нужном направлении и без погонщика. Какая экономия, какое снижение себестоимости продукции. Потом кентавры в окончательный разум вошли, революцию подняли. Потребовали установить тройные расценки за двойной труд, восьми часовой рабочий день и часовой обеденный перерыв, два дня выходных, уравнивание в избирательных правах с херовым демосом, разрешить смешанные браки с херками и лошадьми.

Демократическое правительство херов, возмущенное завышенными требованиями мутантов, попыталась подавить кровавое восстание, но кентавры, больно лягались копытами, и далеко бросалась булыжниками, что херовой исполнительной власти пришлось идти на беспрецедентные уступки и принять поправки в основной закон, конституцию.

После завершения победоносной революции кентавры окончательно обнаглели. Выбирали независимых представителей в любой парламент, хамили на улицах, гадили в храмах. И что с ними поделать? Начинаешь стыдить, призывать к элементарному порядку, кентавр ссылается на неразумную лошадиную половину, но при демократическом голосовании требовали считать избирательный голос за два. Два организма – два голоса, популярный в то время лозунг, попортил многим депутатам нервы и репутацию. Долго измывались над беззащитными двуногими предками, обнаглевшие кентавры, пока однажды ночью, херовый народ не устроил ночь длинных ножей. Что случилось, история умалчивает, но на утро кентавры таинственным образом исчезли из городов и деревень страны. Лишь некоторым быстроногим удалось ускакать в неприступные горы, а цены на лошадиное мясо упали в несколько раз, принеся разорение многим оптовым мясо-торговцам.

Но славные рукастые, головастые скакуны остались в херовой народной памяти, многочисленными правдивыми мифами, достоверными сказаниями и героическими былинами. Не верите? Ну и не надо.

Конечно, прабабушки – херки придумали давно, на заре цивилизации и сейчас немного не так, как раньше, но мы не отчаиваемся. Славная история, славные дела, в великом прошлом, но мы сделали, сотворили, натворили, а вам пахать да пахать, до признанной славы, края работе не видно. Скорее бездонное небо упадет на землю, чем пропадет память о херках великих.

Фу… Хорошую, недорогую шубу в кредит не купите? Жаль. Но вы подумайте, упускать шанс не стоит, потом всю жизнь страдать измучаетесь…

Красноречие не иссякало, но когда подошло время ужина, нам скромно намекнули о лишних, незваных ртах. Попытались со Светкой сделать вид, что не понимаем толстых намеков, на тонкие обстоятельства. Прокатило, но немного. Славные потомки, великих мыслителей, ученых и хероев, оказались на редкость скупыми и прижимистыми жмотами. Измельчали. Выродились.

Применил испробованную тактику грубой лести. Сработало. Несколько заплесневевших сухарей и котелок хречки – национальной херовой каши заработал. Честно поделился с оголодавшим начальством.

Херки залезли в повозку, выставив охрану, а мы со Светкой привычно расположились рядом с костром. Искры летят вверх, кружится вокруг мошкара и бросается в огонь. Хотят тепла, или как птица Феникс мечтают возродится из пепла? Что тянет к свету и теплу? Воспоминания?

На огонь костра, как и на медленно текущую реку, можно глядеть бесконечно. Заворожено – бессмысленное занятие, но глаз не оторвать. Проплывающие мимо пузырьки, гаснущие искры. Стихии разные, необъяснимо приятные. На уровне инстинктов, подкорки подсознания. На душе умиротворение, в голове пустота и лишь проскакивают редкие мысли, ни о чем. О великом и прекрасном.

Что великое и прекрасное? Мы сами, дорогие. Впервые начинаешь думать о людях приятно. Хочется нечто, что-то, чтобы всем и внезапно стало хорошо. Челевяки проснулись счастливые, радостные и благородные. Черт с лентяями, пусть живут при коммунизме. Пусть царствие небесное появится здесь и сейчас, а грешников выпустить из ада на свободу, по бессрочной амнистии. Уничтожить мировое зло как эксплуататорский класс. Устроим мир во всем мире. Пусть исчезнут болезни, уйдет печаль, сгорят в огне ненавистные враги, утонут в реке соседи-сволочи и гады-хулиганы. Лопнут от жадности буржуи-олигархи. Посадят в тюрьму зажравшееся начальство. Пусть в автобусах, трамваях старушек возят бесплатно, каждому нормальному пацану и красивой девчонке по личной импортной машине, многокомнатной квартире и кирпичной даче на теплом юге, на берегу моря…

Пенсию платить с ранней молодости до глубокой старости, зарплату – большую, потенцию – огромную и каждый час, теток – бесприкословных и горячих. Жену умную, понимающую и всегда молодую. Любовницу верную и не вредную. Детей – умных, красивых, скромных, тихих, послушных. Тещу – на другом краю земли. Похмелье – ликвидировать безжалостно и навсегда. Наркотики без привыкания. Холодильник большой и полный. Каждому желающему нимб и белоснежные крылья. Погоду теплую и ночь без кровососущих комаров. Курить в любом месте.

Бордели – бесплатные, стриптиз на каждом перекрестке, воблу не пересохшую, пиво – холодное. Черную икру – каждый день, в каждую семью. Голозадых афроамериканцев исполняющих попсовый рэп – долой с экрана телевизора. Как впрочем и тупых голивудских крашенных блондинок – лесбиянок, – искусственным фаллосом по пустой голове, и прочь химию с силиконом из музыки! Шутки – умные, юмор – не плоский, мыльные оперы – обратно в Бразилию, пусть обезьяны глядят, мучаются. Карнавал каждый вечер. Танцы – до упаду, секс – до визжащего оргазма. Порно в интере – без спамов.

Книги – хорошие. Песни – душевные. Бананы – сладкие, ботинки – не жмущие, борода – не колючая…

О чем намечтал в счастливом сне, уже не вспомню, но всю ночь пускал сладкие слюни и глупо улыбался. Осуществил. Кроме ночного участия в эксперименте по поиску любови, со Светкой. Она не настаивала, а я не вспомнил…

ГЛАВА 18.

– Системные папки вороши, чувствую, он там.

– Если там, то нам писец. Придется переустанавливать.

– Голова боится – руки делают.

– Оборвать бы эти смелые ручки, по толстые гланды…

Приятно начинать очередную главу жизни с раннего утра нового дня. Вчера – позади, что произойдет до вечера не известно. Пути открыты. Планы есть, но как осуществляться – вековечный вопрос обывателя. Направление выбрано, но… Упал, сломал ногу и планы завершил в больнице. Съел прокисший салат и просидел под кустом, избежав других неприятностей на голую задницу. Напали разбойники – история личной жизни закончена, началась загробная. Суетиться челевяк, счастье придумывает, планирует. Пуговицы зарабатывает, на пропитание, на черный день. Работы непочатый край.

Лучшее время для начала новой жизни – вечер воскресения. Настроил перед сном планы на предстоящую неделю. Решил начать жить по-новому, по-особому. Бросить курить, пить, жену. Послать перед планеркой на три буквы директора и найти новую работу – высокооплачиваемую и непыльную.

Планы во сне кипят до утра понедельника, но встал злой, невыспавшийся, сходил на горшок, выпустил желчь, позавтракал чем бог послал и жена приготовила. Плюнул на проклятую судьбу и опять поплелся на нелюбимую работу, закуривая ненавистную сигарету и мучительно раздумывая, где найти вечером деньги, чтобы принять на грудь пару стаканов и забыться в дурмане до утра вторника.

Вася, ты снова пошел в неправильном направлении. Будь оптимистичней. Гляди на мир веселей. Да воздастся каждому по делам его, да вернется воля твоя, и пусть жизнь когда-то станет легкой. Во имя абзаца и крепкого, непечатного словца – полный аминь.

Херки внимательно пересчитали шубы, накормили лошадей и нас со Светкой запаренным овсом, скромно перекусили сами, бутербродами с колбасой, горячей, приличной кашей на молоке, чашечкой кофе со сливками. Помолились херки – матери Хере, обсудили маршрут дальнейшего следования, подвели баланс расходов, подсчитали – прослезились лишним расходам, запрягли повозку и предложили отработать вчерашний ужин и утренний завтрак.

Мы не растерялись, проявили коммерческую смекалку и выторговали дневной обед. Ударили с горбоносой старухой по рукам и отправились в путь-дорогу…

Повозка натужно скрипела и норовила угодить деревянным колесом в глубокую колею. Работа заключалась в выталкивании телеги и если колымага не трогалась с места, таскать из придорожного леса ветки для подкладывания под колеса. Тяжелая, грязная, нудная работа – из болота тащить бегемота…

Как хорошо, что нет пасынка. Увидеть унижающегося за кусок хлеба и пайку каши приемного отца, Кузя бы не перенес. Поднял бунт, наговорил хречкам кучу гадостей, поднял революцию, сам ускакал в кусты, привычным маршрутом. Дай ему Моно, сохранить редкую способность провоцировать гадости и выходить сухим из воды. Пусть другим будет хорошо, пока нам плохо. Не переживай Кузя, отец идет на помощь, только вытащит в очередной раз телегу из ухабины.

Дорогая начальница проявляла необыкновенную активность, все время крутясь рядом с повозкой и не отходя от нее ни на шаг. То поправляла ремешки на ткани, то стряхивала прилипшую грязь. Неужели стоит прогибаться перед скупыми хозяевами, в надежде заработать лишний кусок хлеба? Удивительные дела, узнаем руководство с неожиданной стороны. Неплохой пейзаж…

Отработали обед сполна, но получили жалкие крохи с барского стола. Хотели поднять революцию и совершить кровавый пролетарский бунт, судьба не благоволила – херчанки имели численный перевес. Затаили обиду до ближайшего села.

Начальница херок, отобедав теплым наваристым супом, выпив пару бокалов красного вина, неожиданно подобрела, и ковыряясь в редких зубах острой веточкой, решила ударится в наставничество. Наставить заблудших в ереси, на путь истинный, правильный. Мне что до Херы, что до Моно – перпендикулярно, пусть пытается. Лишь бы до деревни добраться, а там припомним эксплуататорам трудового народа.

– Что подруга молчит? Язык проглотила?

– После сытного обеда? – Уточнила ядовито Светлана. – Не только язык проглотишь, но и траву начнешь жевать.

– Сколько натопаешь, столько и слопаешь. – Старуха равнодушно пропустила мимо ушей, ядовитую Светкину шпильку. – Еще в древности великие херки изрекли – Что положено деве, не положено быку.

– Знаем, проходили. – Отмахнулась Светка. – Но если положено, то класть по справедливости, не по жадности.

– Скотину перекормить, работать не сможет. – Парировала старуха, шмыгнув крючконосом. – Мы – потомки демократок, грубой силой не заставляем работать. Не хотите, не надо. Договаривались на берегу.

– Мы рабочая скотина? Так значит, относитесь к паломникам? Ясно… – Светка вскочила с земли и гордо встряхнула волосами – Договаривались до обеда? Значит, мы свободны от договоренностей и уходим. До свидания херки. Удачной торговли шубами. Пошли Василия.

– Света, давай посоветуемся, поторгуемся. Найдем консенсус. – Я растерялся. Пусть обед был скудным, но лучше что-то, чем ничего. – Не будем пороть горячку. Опять идти голодными…

– Не переживай, самостоятельно дойдем. Полдня потеряли.

– Как скажешь. – Покорно согласился. Начальство закусило удила. Вечерний ужин промелькнул мимо носа…

– А как же многотерпение и покорность в святом обете? Моно не простит. – Влезла старая херчанка. Какой склочный, мелкий народишко. Неужели именно предки, оставили высокую культуру потомкам? Досадно.

– С Моной разберемся без посторонней помощи. – Презрительно бросила через плечо Светка. – По крайней мере Мона, всегда предлагала милосердно относится к людям. Гуманно.

– Да? А наша Хера благосклонна к благодарным Хамосапиенсам.

– И сопите с хамами, ноздря в ноздрю.

Хорошо что херки пользуясь численным преимуществом не набили морду и отпустили с миром. Наорали вслед обидных слов, но руки не распустили. Житье в женском мире имеет небольшие преимущества. Народ дерется редко, обходится погаными словами. Склочные, но миролюбивые. Бояться макияж и маникюр попортить? Прическу истрепать?

Тривиальнее – нет гормона, тестертерона. Злость есть, ярости нет. Голову обида не сносит.

Отойдя на безопасное расстояние, Светка неожиданно успокоилась и весело подмигнула.

– Что Вася? Страдаешь?

– Представляю вечерний ужин. – Печально вздохнув, выдал очередную сентенцию. – На голодный живот и сухой овес – за фруктовый мармелад. Давай вернемся к херчанкам? Договорюсь.

– Поздно и стыдно. – Притворно вздохнула Светка. – Не примут. Не простят.

– Стыд глаза не ест, позор шею не ломает. – Прижав руку к груди, торопливо но горячо объяснил позицию начальнице. – Я, как и ты, плохо отношусь к жлобству и скупердяйству херовой старухи-спекулянтки, но при тяжелой жизни, гордость засовывают глубоко-глубоко в…, сама знаешь куда.

– Разрешаю скрученную гордость выковырять обратно на свободу. – Светлана залезла рукой в глубокий вырез драного платья и неожиданно извлекла, небольшой кошелек. – Будем жить, пить и продолжать экспедицию!

– Ты нашла деньги? Отыскала и молчала?!

– Сегодня утром, случайно в повозке обнаружила. – Деловито объяснила Светлана, пряча кошелек обратно в вырез платья. – Остальное, ловкость рук и никакого мошенничества. Учись салага.

– Конечно не мошенничество, а натуральное воровство. – Рассерженно сплюнул на землю, но от злости промахнулся и угодил плевком в личную, левую ногу. – Докатились до банального преступления. Дожили…

– Слушай Вася – чистоплюй, плюнуть по-человечески не в состоянии, непременно себе на ногу, а в праведники лезешь. – Рассердилась Светка. – Осуждать легко, когда жизнь благоустроена и сыта. Просить и унижаться перед жлобами, гордость не мешает, а как честно тайком взять свое, заработанное – неожиданно запротестовала? Применяем двойные стандарты?

– Какие стандарты?

– Не важно. – Отмахнулась Светка. – Когда стоит вопрос между жизнью и смертью, мне по барабану как, но обязана довести начатое дело до конца.

– Утрируем девушка. – Недовольно поморщился и перешел на высокий слог. – Если упрощать до крайности сложные нравственные ситуации, то всегда договоришься до любого абсурда и оправдаешь что угодно. Да, если жизнь тела в опасности, то любые попытки спастись заранее оправданы совестью. Но разве мы, в безвыходном положении? Еще можно несколько дней терпеть унижения и пресмыкаться перед сильными, мира сего. На ягодах выживем.

– Сам-то понял что сказал? – Усмехнулась снисходительно начальница. Смутился и пожал плечами.

– Догадываюсь.

– Короче Вася, если не хочешь пользоваться ворованными деньгами, остаешься наедине с чистой совестью, но без обеда. Выбирай.

– За горло взяла? – Гордо вздернул подбородок, но живот обиженно булькнул, рот сглотнул обильную слюну. Оголодавший организм свело спазмами от приступа голода и высокая мораль, махнув раздраженно рукой, спряталась в уголках разума до лучших, сытых времен. Сжав зубы, попытался сдаться на милость победителя красиво. – Хорошо, согласен. Уступаю диктату, но знайте девушка, идете в разрез с жизненными принципами. – Не удержался и уточнил. – На мясо денежек хватит?

– И на мясо, и на суп с пирожками. – Начальница залезла в разрез платья и из-под другой груди извлекла небольшую косметичку. Достала зеркальце и оглядев внимательно потрепанную внешность, решительно добавила. – Приводимся в небольшой порядок и быстренько делаем ноги до ближайшей деревни, пока херчанки не обнаружили пропажу кошелька.

– Согласен. – Понурил голову. Если совесть может смирится с чужими несправедливыми делами, то физиономия категорически не согласна отвечать за чужие грехи.

Ускорили шаг по пыльной дороге, выглядывая укромное место для приведения внешности в порядок. Время шло, ручейка – нет, тревожные мысли успокоились, голова переключилась на необыкновенные возможности женской груди.

Чем дольше общаюсь с женским полом, тем в большее восхищение прихожу от широких возможностей применения замечательных выпуклостей. В моральном, физическом и хозяйственном плане.

Не скажу, что девы придают особое внимание естественным преимуществам, скорее относятся как к должному, и необходимому злу. Для девы грудь – секретный кошелек, возможность отложить что-то на черный день и как предмет для украшений, но используемый не во всю потенциальную мощь и красоту. Узко мыслят. Традиционно-тривиально.

Начнем по порядку. Как бы использовал большую грудь изобретательный мущинка? Правильно, в первую очередь, как предмет для гордости и зависти перед самцами-соперниками. Мы всегда должны что-то, с чем-то сравнивать. Зарплату. Машину. Прочее и второстепенное. Но! Самый главный критерий для сравнения? Правильно – он. Рудимент. Отросток, друг, младший брат. Да назовите самого завалящего прынца, который не мечтает, чтобы драгоценный отросток, стал немного больше чем сейчас. Ну чуть-чуть, сантиметров на пять-шесть в длину и пару-тройку в диаметре…

Но в чем главная проблема? Просто так, отросток в многолюдном, разнополом обществе не выставишь на всеобщее обозрение. Неприлично и пошло трясти опавшим, дремлющим отростком. Не показывает истинные размеры. Чтобы все время упруго и гордо торчал параллельно земле, нужны дополнительные стимулы и возбудители. А была бы грудь? Выпуклость под пиджак, пальто не спрячешь. Грудь какая есть, такая и есть. Всегда. Завидуйте малогрудые – мелкомешочные. Мало ли что у соседа машина классная и зарплата в пять раз больше. Зато у меня, без силикона на два размера шире. Еще бы размер груди соответствовал размеру рудимента. Двойная радость, для черной зависти конкурентов.

Теперь по поводу физических возможностей. Принять на грудь алкоголя? В два! В три раза больше! Сколько не выпил, лицо при падении не разобьешь, грудь помешает, амортизирует.