Текст книги "Вирус"

Автор книги: Ю. Сам-Самойлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

Глава 4.

– Перекур.

– Но мы и не работали.

– Хорошее дело начинается с хорошего перекура, но если ты хочешь работать без перерыва, тогда оставайся.

– Ага, нашли дурака. Я с коллективом.

– Правильно. Отрываться от товарищей по работе – последнее жлобство. С тебя сигарета.

– За что?!

– За науку.

День был совершенно тривиальный, нудный, и я как обычно, играл в догонялки с Кузей, глубоко в душе, проклиная свою излишнюю доброту. Чтобы сократить дорогу и обмануть быстроногого гаденыша, решил продраться напрямую, сквозь густые кусты и высокую траву. Лучше б не делал. Кололось и царапалось. Если ноги терпели боль, то болтающийся между ног рудимент, приходилось прикрывать руками от острых и длинных шипов на ветках и листьях кустов.

Если судьба ходить по земле, а не парить свободным в небе, надобно что-то придумать для прикрытия нежного отростка от случайных ранений и царапин. Типа чехольчика, или мешочка. Много выигрываем? Конечно. Освобождаем руки для свободной ходьбы и бега. Перестаем думать об осторожности и переключаем внимание на окружающие пейзажи. Кстати – руками можно рвать пищу и спокойно кушать на ходу. Но как чехол прикрепить на часть тела, чтобы не сваливалась и плотно сидела на положенном месте?

Придумать очередное, новаторское изобретение не дали, впереди кто-то заорал истошным, пронзительным криком и раздались глухие удары по чему-то мягкому. Кузя попал в беду? Не зря сегодня ночью, глаз на набе, окончательно пропал из виду. Ночной великан решил выполнить свою задуманную гадость? Ну, одноглазая камбала, доберусь однажды до тебя, пусть первыми и будут американские космонавты, если не обманули в очередной раз…

– Папаня! Наших бьют! Отстань рогатая уродина! – Донесся знакомый голос пасынка. Точно. Что за ребенок – вечно одни неприятности. Не успел две минуты побыть в одиночестве, как вляпался в историю. Неуклюже переваливаясь как пингвин с ноги на ногу, побежал в сторону криков.

На поляне волосатое, рогатое существо на четырех ногах, бегало кругами за Кузей, пытаясь поддеть ярко-желтым рогом. Пегасенок истошно орал, но ловко увертывался, пытаясь лягнуть задними копытами обидчика по морде. Но волосатый урод был явно не дурак и голову под удар, не желал подставлять.

– Эй дура бестолковая! Отстань от несчастного ребенка! – Грозно заорал на зверя, смело выскакивая из колючих кустов. – Иначе как врежу ногой по ушам, копыта откинешь!

Злобное животное резко остановилось на месте и недоуменно оглянулось в мою сторону. Типа – кто без команды вякает? Кому жить надоело в натуре? Ну и премерзкая рожа, доложу вам, предстала перед гляделками. Возмущенно фыркнув на обидные слова, безмозглая скотина, рванула в мою сторону, наклонив рогатую голову к земле. Намерения у рогатого зверя к мирному сосуществованию двух разных систем не располагали. Благородный родительский порыв, стремительно стекал под ноги, по мере приближения врага.

– Стой на месте – стрелять буду! Первый выстрел в воздух, второй на поражение! Хрен догонишь! – Грозно пообещал злобной скотине и не дожидаясь ответной реакции, бросился назад в колючие кусты. Дура, не останавливаясь вломилась следом в заросли, пытаясь догнать. Хищник выбрал новую жертву? А я при чем? Нам вообще не в ту сторону…

Думать стало совершенно некогда и прибавил скорости. Экое немирное существо. Агрессивное. Не поговорить, не обсудить назревшую проблему. Прийти к взаимному консенсусу. Мама дорогая! Сзади донеслось громкое мычание и острый рог чуть не воткнулся в филейную часть тела. Страх придал новых сил и рванул из последних сил быстрее. Нет. Фиг. Не убегу. У твари четыре ноги, у меня всего две. Я – раз, два, а тварь на четырех копытах – тыг-дык, тыг-дык и в дамки. Нужно предпринимать неожиданный, нестандартный ход. Включить например мозги… Впереди мелькнуло толстое дерево и промелькнула спасительная мысль.

Как оказался на верхушке дерева – помню смутно, но когда стал немного соображать, внизу мычало обиженное животное, вверху каркали растревоженные серые птички. Спасся называется.

– Что? Съела? – Злорадно крикнул разъяренной зверюге, и показал язык. – Дура волосатая! Тварь безмозглая! Скотина неблагодарная! Собака тупая! Свинья немытая! Петух Гамбургский! Ну заяц, погоди!

Немного подумал и сложив в странную фигуру три пальца, показал рогатому обидчику. Результат превзошел мыслимые ожидания. Животное окончательно сбрендило с ума в бессильной ярости достать обидчика и стала бодать толстое дерево острым рогом.

– Ты зубами погрызи! – Саркастически рассмеялся, крепче хватаясь за толстый ствол. – Голым рогам не возьмешь! Врагу не сдается гордый Варяг! Не отдадим и пяди земли, ненавистному врагу! Кыш отсюда, дурилка пархатая! Свободу узникам совести!

Скотина прислушалась к совету и стала грызть кору дерева. Полетели в разные стороны опилки. Кроме острого рога, у животного и острые зубы, сделав печальный вывод полез выше на дерево. Растревоженные серые птички очень похожие на ворон, пришли в необъяснимую ярость и стали пикировать вниз, пытаясь долбануть длинными клювами, чтобы сбить с дерева, или хотя бы подло оцарапать острыми когтями.

Что плохого сделал, твари пернатые? Сорвал с насиженного места? А немного потерпеть неожиданного квартиранта нельзя? Сами виноваты. Под руку попался колючий плод дерева и не раздумывая, запустил в наглую стаю сорванным фруктом. Обиженно каркая, птички отлетели в сторону, но попыток оставить покое, не пожелали.

Теперь стая дружно бомбардировала непрошеного гостя, содержимым желудков с недосягаемой высоты, пикируя над макушкой. Сообразительные птички применили ковровую бомбардировку – стрельба по площадям, не по цели. Снайперская меткость – низкая, но количество всегда переходит в качество. Через пару мгновений несколько случайных попаданий расползлись по волосам головы и обнаженному телу зловонными пятнами. Птичья банда приободрилась достигнутым успехом и теперь выходила на массированное бомбометание по очереди. Снизу доносился хруст коры и пыхтение разъяренного зверя, сверху продолжали сыпаться неприятности. Что произойдет вначале? Покроюсь смердящим птичьим пометом и умру от удушья, или вместе с деревом упаду на завтрак рогатой бестии? Быть, иль не быть? Вот в чем вопрос, когда решаются вопросы мирозданья… Не в ту степь галопом мчаться мысли, в минуты смертельной опасности.

Птичий помет мешал сосредоточится и выбрать вариант спасения. Пасть под зубами, копытами разъяренного парнокопытного и умереть мучительной, но достойной смертью? Задохнуться смрадом – в надежде продлить ненадолго жизнь, но в конечном счете уйти в небытие опозоренным, обкаканым по уши?! Ни-за-что! Как говорил знакомый демиург, чей-то современник, – Всех убью, один останусь!

Если рогатому психу прыгнуть на загривок, что с ним будет? Тяжело. Оседлать и попрыгать, пока не успокоится. Шея у зверя короткая, копыта снизу, волосатая моталка сзади опасности не представляет, а моим ловким рукам, какая разница за что держаться, за ветки, или рог единорога? Пусть не ковбой, но едибой, первый в мире…

Запустив в пикирующих пернатых, очередным колючим плодом и распугав на мгновенье стаю, метко примерился, и мысленно попрощавшись с жизнью, спрыгнул на спину обидчика. Ноги ударились о спину животного, разъехались в разные стороны и всей тяжестью тела приземлился на болтающийся рудимент. От невыносимой боли, заорал как недорезанный и напрочь забыл, что именно дальше. То ли хвататься за уши, то ли за прищемленный отросток, не придумав умнее, решил просто умереть безвестным героем. Прощай батяня – комбат, твои солдаты выполнили долг до конца… И дорогая не узнает…

Рогатая скотина, пока я прощался с жизнью, и орал от боли, не теряло времени зря. Жутко испугавшись, когда на нее упал с дерева ненавистный враг, ударив всей тяжестью тела, задрала хвост трубой вверх, выпустила струю вчерашнего ужина, и упала как подкошенная на землю, под изувеченное зубами дерево, печально проблеяв последнее – прости.

Умирать еще рано, но больно… Что ж за проклятый рудимент, какие муки от него терплю… Превозмогая боль, медленно сполз с поверженного врага и попытался встать на ноги. Страшась увидеть последствия приземления, осторожно перевел взгляд вниз.

Могло быть хуже. Главное чтобы костюмчик сидел. Раздавленный орган стремительно распухал и синел, напоминая баклажан. Он баклажан, а я баклан. Но врага победил. Зверь дернулся ногой последний раз, потом закатил жалобно карие глаза в голубое, безоблачное небо, прощальным, стеклянным взглядом.

Отдал звериному богу душу. Откинул коньки и копыта. Прости, не виноват, так получилось. Судьба. Побеждает сильнейший, умнейший, хитрейший и подлейший.

Отдадим вражескому трупу последнюю воинскую честь и заберем военные трофеи. Победитель всегда должен что-то забрать у поверженного врага, иначе победа не в кайф.

Так принято с древних времен, когда уголовники-рецидивисты, прирезав случайного прохожего в темной подворотне, забирали пусть драную шапку и последнюю мелочь из карманов жертвы. Иначе чем хвастаться перед потомками, неудачниками, прокурорами и судьями? Вещественные доказательства – первое дело для Фом неверующих, только отпечатки пальцев уничтожать на месте подвига. Неплохо шкуру снять и чучело набить. В крайнем случае, башку открутить, и повесить над камином. Сидишь бывало в старости, в мягком кожаном кресле перед жарким, каминным пламенем, руки укутаны в мягкий плед, греешь в ладонях – бокал с коньяком, отпиваешь мелкими глотками, лениво закусываешь, поглядываешь на голову поверженного врага, в ряду прочих трофеев и вспоминаешь боевую молодость. Как молоды мы были, как искренне ходили налево, направо и кругом…

Башку не открутить, сил не хватит. Без подручных инструментов и делать нечего. Но и без трофея никак. Рог ему отломать? Ему рог уже не нужен. В своем зверином загробном раю, будет скакать как новенький. Тело новое предоставят, не ношенное. Болеть не будет, страданий нет, свежей, вкусной травы, по уши. Пасись в удовольствие и бебекай аллилуй небесному пастуху.

Боль медленно отступила, но штука вспухла и покраснела. Как теперь ходить буду? Убегать от опасностей? Как жить раненным и убогим? Кто даст больничный и выведет на инвалидную группу? Пожизненная пенсия нам не помешает.

– Вася держись! Наши на подходе, обходят гада с флангов! Смерть вражеским оккупантам! Ур-ра! – Донесся знакомый голос. Пегасенок идет на помощь? В кустах раздался треск веток и на поляну выскочил разгоряченный Кузя, размахивая огромной палкой. Увидев целого и невредимого отчима, а рядом под деревом, валяющегося без движения однорогого врага, Кузя мгновенно перестал орать и застыл как Медный всадник, на задних копытах с палкой наперевес.

– Спасибо пасынок, за подмогу, но ты немного опоздал. – Ядовито упрекнул Кузю, продолжая держаться за ушибленную промежность. – Слишком долго обходил противника с флангов. Настоящие герои всегда идут в обход?

– Ага. Ни фига себе… Как ты его замочил? – Удивился Кузя, опускаясь на четыре копыта. – Голыми руками победил?

– Зачем руками? Круче. – Развел руки и показал чем именно, гордо прокомментировав. – Он мяукнуть не успел, как упал сраженный орудием. Пригодилась бесполезная штуковина. Оказывается ею не только кусты поливать, но и при случае ударить обидчика. Замочить врага не в фигуральном, в прямом смысле. Фенита ля комедия и трагедия. Немного мозгами поработал и прочими частями тела…

– Ох и крут папаша. – Кузя восхищенно покачал головой, подходя ближе к телу поверженного врага. – Спасибо за смелость. Был бы генералом – медаль вручил. За храбрость. Так и надо волку позорному, будет знать проклятый насильник, как на маленьких лезть.

– Ты стрелки налево не переводи. Честно рассказывай, как безвинного зверя обидел. Чем животное спровоцировал?

– Как можно папаша? – Кузя вытаращил бесстыжие гляделки. – Да мы Кузи – невинность и порядочность. Неужели не знаешь?

– Именно что знаю. Признавайся несносный мутант, иначе строго накажу, мало не покажется.

– И как накажешь? – Усмехнулся Куртуаз, отскакивая на всякий случай в сторону. – По хвосту отшлепаешь, или обеда лишишь?

– Гражданских прав лишу. – Грозно пообещал пегасенку, стараясь тихо подкрасться, отвлекая разговором. – И родителя с горы вызову. Иди сюда гаденыш. Не усугубляй вины, честно признайся, зачем козла разозлил?

– Ты вначале поймай. – Кузя показал розовый язык и отбежал подальше. – Я не козел однорогий, соображаловка имеется. Не хуже твоей.

– Не выводи из терпенья Куртуаз. Сознавайся чистосердечно приемному родителю, иначе в угол поставлю.

– Куда? – Испугано насторожился Кузя. Ага. Не такой и умный малолетний преступник-мутант, чтобы в разуме с Васей соревноваться. Стараясь сохранить грозный вид, пожал обкаканными плечами, и загадочно улыбнулся.

– А туда. Даю последний шанс для чистосердечного раскаяния. Рассказываешь что натворил, не наказываю. Честное благородное слово. В противном случае – будешь мучится в углу. Пожизненно.

– Черт с тобой, твоя взяла. – Вздохнул Кузя, покаянно опустив кудрявую голову. – Я хоть и умный, но с вами – челевяками, не потягаться в гадостях. Прости папаня. Моя вина, за хвост зверя дернул. Пошутить хотел, а однорогий дурак неизвестно на что обиделся. Зверина тупая – шуток не понимает.

– Ты понимаешь, что натворил? По твоей милости, единорог жизни лишился. Насовсем. Хорошо что я умный и сообразительный, а то бы насадили по самые гланды.

– Да, понял, понял, больше не буду. – Кузя нетерпеливо взбрыкнул копытами. – Только учти папаня. Я только за хвост дернул, а ты его… и того. Превысил необходимую самооборону. Отягчающие обстоятельства. А что такое угол, куда ты хотел поставить?

– Ну… – Неопределенно покрутил в воздухе пальцами. – Страшная штука, но первое дело при воспитании непослушных детей. Хуже только Бабайка и Баба-Яга с сереньким волчком, хватающим за бочок. После хватания за бочок, дети обычно становятся нервными шизофрениками и писаются в постель. Понял? Осознал предстоящие муки? А по поводу необходимой самообороны, вилами на воде написано. Живых свидетелей нет, а если тело прикопать землей, то и улик не останется.

– Столько пахать, мало не покажется. – Огорчился Кузя. – И вопрос, чем копать? Мои копыта нежные, для земляных работ не приспособлены. Кстати как вариант – можно башку зверю оторвать и в другое место спрятать. Пусть докажут что нашли тело козла, а не какое-то другое животное. Так всегда поступают закоренелые преступники, а менты откладывают дело в долгий ящик, пока тело не найдут и не соберут в одно целое. Такие законы правосудия…

– Откуда знаешь? Недавно вылупился из яйца, а рассуждаешь как закоренелый рецидивист– убийца.

– Наследственная память. Гены. – Кузя обмахнулся хвостом от назойливых кровососущих. – Как предложенный вариант уничтожить улики?

– Заслуживает рассмотрения, кто будет голову отрывать?

– Кто девушку угощает, тот девушку и танцует. – Заметив непонимающий взгляд, Кузя довольно рассмеялся. – Думал, один умный? Короче отрывай башку, мясо сожрем, не пропадать же добру?

– Мысль интересная. – Вернулся к трупу и с сомнением оглядел зверя. Здоровенная тварь. Схватив за уши козла, попытался свернуть башку набекрень. Сил едва хватило, чтобы загнуть голову к спине, но не больше. Взявшись за рог, обеими руками, попытался еще раз. Неожиданно хрустнуло и костяной, желтый рог остался в руках, отломившись у основания морды зверя.

– Вася, не занимайся ерундой, башку отворачивай. – Вмешался Кузя, с интересом наблюдая, как пытаюсь справиться с тяжелой работой. – Зубами попробуй горло перегрызть.

– Ага, ты предложи рудиментом разделать. – Огрызнулся на глупости советчика, разглядывая внимательно рог.

Хорошая штука. Длинный как рука и острый как клык. Полый внутри, с маленькой дырочкой на конце. Да… если б зверь догнал, то сейчас как кусок шашлыка висел на остром шампуре. Попытался переломить рог пополам, но не получилось. Какого хрена, от морды отпал? Созрел? Из всех сих хряпнул рогом об дерево, но отскочив от ствола, остался целым.

Вы хотели трофей, вы его получили, дядя Вася. Перевернув рог острием к себе, дунул в дырку, очищая рог от мусора. Неожиданно раздался громкий трубный звук. От шума едва не уронил рог на землю. Обалдеть, не встать. Удивительная вещица, занятная. Жаль бесполезная… Кстати почему бесполезная? Очень и полезная. Теперь я чтец, жнец и на трубе игрец. Всем абзец. Было, но матом ругаться не стоит, особенно в присутствии плохо воспитанных приемных детей. Научить дурака глупости – дело нехитрое, отучить обратно – семь потов скинешь…

– Ничего себе. – Восхитился Кузя. – Дай попробовать.

– Что необходимо добавить, когда просишь?

– Кончай прикалываться папаня. Как умею, так и прошу. Ну дай дунуть в рог. Жалко, что ли?

– Нужно когда просишь, говорить – дайте пожалуйста. С твоим воспитанием работать и работать. – Тяжело вздохнул, протягивая рог Кузе. – Дуй осторожно и негромко, а то сломаешь.

– Не боись папа Вася. В моих руках как за каменной стеной. – Успокоил Кузя и выхватив рог отбежал в сторону тренироваться.

Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало, успокоил себя народной истиной и стал изучать труп дальше на предмет чтобы еще от него отломать. Пока пытался открутить копыта и хвост, Кузя научился выдавать музыкальные рулады на зверином роге, распугивая живность. Каркающие, летучие обидчики – дерьмометатели, приведенные в смятение от громкого воя, бестолково заметались в небе, от страха бомбардируя окрестности дерева. Молодец пасынок – так им и надо. Не Бетховен конечно, но тоже народный музыкант.

Не придумав лучшего, оттащил зверя в кусты и забросал прошлогодними листьями и пожухлой травой. Замаскировал. Пусть полежит, отдохнет, если найдут, то я не причем. Моя хата с краю – ни хрена не знаю. Ничего не слышу, ничего никому не скажу.

Где-то вдали раздался ответный трубный рев. Алес. Доигрался трубадур. Теперь точно не отвертеться.

– Кузя атас! Прекращай дудеть в трубу! Добаловался придурок?! – Заорал на пасынка. – Шуба нам полная, от песенок! Делаем ноги, пока менты позорные не замели!

– Что особенного? – Обиделся Кузя, но дуть в рог перестал. – Подумаешь, пару раз дунул. Но ты заметил, какой прекрасный музыкальный слух? Без всякой консерватории рулады вывожу. Мутанты – талантливы во всем.

– Хватит болтать, срочно сматываемся. – Перебил Кузю, внимательно оглядывая место преступления. Если не считать чуть примятой травы и кучку листьев под кустами, то больше улик не наблюдалось. – Слушай алиби. Если поймают, то мы друг с другом не знакомы, а здесь оказались случайно. Понял?

– Без базара. – Согласился Кузя и кивнул на рог. – А с штукой? Жалко выбрасывать, хозяйстве пригодится. На музыкальном инструменте, столько бабок забашляем – мало не покажется… Я непринужденно играю, ты громко поешь и канкан пляшешь. Вокально-инструментальный ансамбль имени песни и пляски. Музыкантам – лабухам всегда больше милостыни подают, чем обычным нищим. Давай рог, с собой заберем?

– Менестрель отмороженный? Вещественное доказательство при себе оставлять? – Покрутил возле уха пальцем. – Ты на лбу напиши – мы убийцы. Местных законов не знаем, обычаев не изучали, традиций не ведаем. Что за аборигены, покрыто мраком. Вдруг жители – пегасо-людоеды, музыка вызывает жгучую аллергию? А если скотина была священным животным? Живым тотемом неведомого божества? Растерзают на мелкие кусочки и рога поотшибают.

– Хорошо, хорошо. Убедил. – Вздохнул Кузя, с сожалением оглядывая рог. – Можно припрячу в укромное место? Надеюсь, расстаемся с вещью ненадолго, потом вернемся, заберем.

– Но только… – На краю поляны появилось новое существо. – Алес Кузя, приехали. Готовься к приключениям. Здрастье Маша, – я Дубровский…

ГЛАВА 5.

– Почту не принимали?

– Ждешь повестку от друга из военкомата?

– Сплюнь. Шеф с утра жаловался, что по мылу, почту принять не может. Контракт важный ждет.

– Подождет, не переломится. Мы же ждем, когда зарплату задерживает?

– Логично. Еще по сигарете?

Существо немного похожее на меня, но страшное и ужасное. Волосатое, лохматое, кудлатое. Отвратительное зрелище на первый и последующие взгляды. Ярко-красные, вспухшие губы оскаленного рта, как сгусток крови, фиолетовые круги под огромными гляделками, на бледно-розовой физиономии. Длинная грива, желтой шерсти, спутанная в толстые жгуты, висела ниже пояса. Но отвратительнее всего пальцы на руках. Как и рот, они переливались на солнце кровавыми бликами.

Красное – для нормальных людей – опасное. Что подсказывает ущербная память? Зеленое – иди спокойно прямо, желтое – внимание, красное – на месте стой. Отстой. О чем предупреждает красный свет? Опасность, ярость, возбуждение, салат с помидорами, сливки с клубникой, божья коровка и красные фонари в красных кварталах Амстердама, где одни существа неизвестно какой породы, заманивают в свои сети невинные жертвы. Клюнувших на приманку, затаскивают в глубокие, уютные норы, раздевают донага, долго и нудно прыгают по всему телу, азартно, но притворно пыхтят, доводят до исступления бесполезной физкультурой, затем лишают жизненных соков. Вампиры. Каннибалы? Господи, куда мы попали…

Шкура на существе, белая как снег, но разорванная в нескольких местах, обнажающая лысое, гладкое тело, без единого волоска. На длинной, тощей шее, блестящие камушки на нитке. И как апофеоз кошмара – два больших кожаных нароста нависали над животом едва прикрытые шкурой, перетянутой блестящей лентой с висюльками. Как и я – мутант из кастрюли бабуси? Бедное, ужасное существо, как ходит с двумя горбами на груди? Тут, между ног – мешок с висюлькой в пять раз меньше и то мешает ходить, а каково существу? Центр тяжести смещен вперед, живота не видно. Поневоле станешь злобным монстром, таская целыми днями тяжесть перед собой. Хотя… есть что-то привлекательное и странно притягательное в ее упругих горбах… манящее и зовущее… Стоп! Просыпается левая половина головы. Странная связь, но почему именно сейчас и налево?

Существо обнажило белоснежные зубы. Стараясь сохранить достоинство, ощерился и принял боевую стойку, привычно закрывая слабую, раненную точку на теле. Честно говоря, стало немного стыдно за нелепо-обнаженный вид. Нам бы галстук и шляпу… Или нечто другое? Вдруг я – ущербный, с причиндалами между ног, а оно, есть совершенство и прелесть с горбами на груди? Так создала мать природа – мать ее, а со своим уставом, да в чужой, женский монастырь? Каких только уродов не производит жизнь на планете, и зря говорят, что некрасивых тварей не бывает, что все в подлунном мире гармонично, существует только нездоровое обывательское предубеждение… Так возникает расизм, фашизм, сионизм, коммунизм и трижды проклятый апостолом Марксом-Энгельсом, – международный империализм. Ах, да – плюс антиглобализм и антиамериканизм.

– Привет подруги. – Поздоровалось существо, продолжая щерить зубы. – Единорога не видели? Мимо никто не пробегал?

Обалдеть, оно разговаривает. В худеньких, но крепких ручках, такой же рог, как у нас. Видимо убийца. Агрессивное существо, необходимо держаться настороже. Но как? Не делать резких движений, не глядеть в глаза, дать кусочек для угощения. Поднять руки вверх и сдаться на милость победителя. Пока мучительно размышлял, что предпринимать, существо нетерпеливо переступило с ноги на ногу и сплюнув сквозь зубы, раздраженно переспросило, обращаясь ко мне.

– Вы что – глухонемые? На пальцах объяснять?

– Да. Не-не. Никого не видели. Мы случайно оказались и друг друга никак не знаем, правда четвероногий гражданин? – Вышел из ступора и обернулся к Кузе, намекая о предварительной договоренности. – К вам молодой человек обращаюсь, не слышите?

Кузя стоял как вкопанный, широко раскрыв рот и вытаращив изумленные глаза на страшилище. Ишь как ребенок испугался, только бы глупостей со страху не наделал. Того хуже – не выдал бы тайну. Правильно говорят опытные урки – свидетелей убирать. Нет человека – нет проблемы. Но как дурака уберешь, в нем уже живого веса больше чем во мне? Раза в два с половиной, не считая вчерашнего и утреннего обеда бананами? Да и куда именно убирать, что преступники имели ввиду? В шкаф складывать? В кустиках маскировать? Пришлось повторить фразу громче, чтобы привести пасынка в чувство.

– Молодой человек! Оглох?

– Что Вася? Ах, ну да. Я как и он – совершенно случайно. – Кузя неожиданно и необъяснимо оживился. – Разрешите познакомиться – Куртуаз. Старинный Пегасий аристократический род. Девушка, а вас как зовут?

– Светкой Рыжей кличут. – Нехотя представилось существо, почесав левый горб кровавыми когтями. – Наше племя из одних Светок состоит. Родовое имя. В честь Света названы. Полуденного. За ручьем живем. Местные. Девственницы-Охотницы. Как вижу – чужестранки? Каким ветром занесло в наши края?

– Скакали проездом. – Кузя приосанился, молодцевато выпятив грудь и жизнерадостно перебирая копытами, задрал хвост. – Вы сегодня вечером, случайно ничем не заняты? Свободны?

– Пока проклятого козла не поймаю, в стойбище не вернусь. – Существо тяжело вздохнуло, встряхнув желтой гривой и кожаными горбами. Зачарованно проследив взглядом за колыханием упругой плоти, пришел к определенному выводу – есть, есть определенная эстетика и красота в грудных мешочках. – Коллектив третий день, без мясного сидит. Бананы поперек горла встали. Еще немного и вегетарианцами станем, а нам никак без белков и углеводов. Звереем до скотского состояния, от овощей и фруктов. Значит не видели единорога?

– Извините, пожалуйста. – Вмешался в разговор, перехватывая инициативу. – В ваших краях, за случайное браконьерство, карательных мер, не предусмотрено?

– Почему? Как положено существуем. По установленным уголовным законам и древним обычаям. Мы не дуры набитые, без правил существовать. Живем как принято, в других племенах. Кто на нашей территории охотиться без лицензии, того в котел, череп и скелет на плетень перед деревенскими воротами. Чтобы врагам неповадно. К чему спрашиваешь? Кстати, как зовут? – Существо сморщила брезгливо нос, критически оглядывая с головы до ног. – Странная тетка. Страшна как смерть, плоскогрудая. Прически – нет, стриженная, брови до подбородка. Ноги и грудь волосатые, эпиляцию не делала, не крашенная, неманикюрена…

– Маникюрено? – Не понял.

– И парфюмерия не на высоте. – Светка зажала нос пальцами и сделала неожиданный вывод. – Из заграничных профурсеток поди, или болеешь чем? К знахарке-гинекологу давно не ходила?

– Никак нет, здоров телом и духом, только на голову временами слаб, память отшибло при рождении. Разрешите представится, – Василий Иэнэнович Кастрюлькин. – Мотнул молодцевато головой. Предъявляет претензии по поводу внешнего вида?! На себя погляди внимательнее. Пусть голый, но выгляжу лучше. Но обижать хозяина раньше времени не стоит. На чужой территории находимся. Пусть думает что хочет, нам-то какая разница? Вместе яйца не высиживать. Постарался ответить культурно и вежливо. – А по поводу странного внешнего вида, не обессудьте. Как говорится – на вкус и на цвет товарищей нет. В нашем племени все такие. Порода другая.

– Ну-ну… – Светка-Рыжая снисходительно хмыкнула. – Дикие, одно слово. Цивилизацией обойденные. Огонь-то знаете? Арифметику?

– А то. И про корень гипотенузы слышали. – Вспомнив о кастрюле на раскаленной плите, едва не выругался вслух. Попытался перевести разговор в другое русло. – Погода сегодня хорошая. Скажите пожалуйста, что вы с единорогами делаете? Зверь только для еды необходим?

– Не без этого. – Согласилась хозяйка. – Не пропадать же добру? Опять же шкура, рога, копыта, хвост. Все в дело идет. Безотходное производство. Вначале времен по-другому существовали. Как точно, никто не помнит, слухи, мифы, да бабьи сплетни. Старухи рассказывают, первоначально единороги были с золотыми рогами, поймать могла только непорочная девственница. Кто такая девственница, с чем едят, зачем золотые рога, уже никто и не знает. Надо и баста. Как закон всемирного тяготения. Первое время так и делали. Ловили зверюгу живьем, рога обламывали и отпускали. Зверь само собой погибал от боли и потери крови. Труп гнить оставляли, рога в пещеру складывали, пока полностью не заполнили. Постепенно пристрастились к азартной охоте, а потом и мясо в дело пошло. Заняться кроме охоты нечем. Ну попоешь вечером у костра, песни о грустной бабьей доле, поплачешь для душевной радости, позлословишь о соседках для удовольствия и спать. Тоска. Заядлый охотник – когда всегда охота, но не ясно зачем именно. Толку от бессмысленной работы, если из шкуры можно платье сшить, из мяса суп сварить, шашлык зажарить, колбасу копченую, сосиски опять же? Из костей и копыт клей варим, холодец. Рогам другое применение нашли, но вас не касается. Появился новый смысл жизни. Так и живем. Одно плохо, единорогов становится меньше, а народ привык к мясной пищей. Говорите, не видели, куда зверь убежал?

– Как вам и сказать… – Переглянулись с Кузей. Пасынок скорчил физиономию, давая понять, что пора признаваться. Чистосердечное признание облегчает не хуже слабительного. Набравшись смелости, признался. – Такое дело… Короче, мне кажется, что его кто-то убил до нас. Тело в кустиках валяется.

– Где? – Оживилась Светка, оглядываясь по сторонам. Положившись на судьбу, показал пальцем, где именно лежит зверюга. Горбато-грудая охотница резво подбежала к кучке и разворошив деловито холмик, разочарованно выругалась. – Козел побери. Кто-то уже рог обломала, под самый корень, кровь не выпустила.

– Не мы!

– Ясно, что не вы. – Презрительно хмыкнула охотница. – Тут сноровка нужна, умение. Подходящий инструмент для ловли. Эх, едва не пропало мясо. Ерунда, у нас не пропадет…

– Вы Света не ответили, чем занимаетесь сегодня вечером. – Опять влез в разговор возбужденный Кузя. – Прогуляемся вечером до утренней зори? Песни хором попоем, частушки, в кустики сходим…

– Куртуаз, мне кажется, ты куда-то собирался идти? – Торопливо перебил взволнованного пегасенка. Два дня от роду-племени, а прыти как у взрослого. Да и на фига горбатая страшилка? Нашел с кем песни под кустами распевать… Неужели не понимает, нам с охотницей не по пути? Прокашлявшись, осторожно добавил, машинально поглядев на пустое запястье руки, как будто там что-то находилось очень ценное и нужное. Загадочный безусловный рефлекс, или Швейцарский Наручный Роллекс? – О-о-о, времени-то сколько… как подзадержался… Жаль, но пора отчаливать восвояси. Рады с вами познакомиться. До свидания Рыжая Света. Привет племени и прочему народу.

– Зачем передавать чужие приветы? – Сурово ответила охотница, доставая из выреза на груди, острый нож и присаживаясь на корточки перед мертвым зверем. – Сами передадите. В гостях отдохнете.