Текст книги "Распад мировой долларовой системы:ближайшие перспективы."

Автор книги: Ю. Маслюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

7. ПОЧЕМУ НЕ СТОИТ УНИЧТОЖАТЬ АМЕРИКУ ПРЯМО СЕЙЧАС?

Почему же мы всерьез обсуждаем целесообразность создания трансъевразийской железной дороги, которая не более чем закрепит место России во «втором эшелоне» относительно развитых стран и позволит ей благополучно прозябать, не вырываясь более на авансцену мировой истории, в то время как «закрывающие» технологии и компьютерное оружие, казалось бы, дает нам возможность «одним махом» вернуться в лидеры мирового не только технического, но и общественного прогресса? Отнюдь не из-за страха перед кризисами и потрясениями – 8 лет «радикальных рыночных реформ» и 15 лет «демократических преобразований» глубоко изменили психологию россиян и, несмотря на всеобщую усталость и апатию от обрушивающихся на страну и отдельных людей несчастий, превратили как минимум целое поколение в людей, не просто привыкших к кризисам и не боящихся их, но воспринимающих их как естественную и, более того, единственно возможную среду обитания. Отсутствие кризисов вызывает у них стресс точно так же, как сами эти кризисы вызывали стресс у людей прошлого поколения. На «новоязе» первых, наиболее насильственных лет радикальной экономической реформы подобное состояние называлось «отмороженностью».

Современное поколение россиян прошло через испытания, прежде всего психологические и моральные, которые и не снились собаке Павлова. Вызванные затянувшимся реформаторским шоком изменения действительно необратимы, а глубину и характер их нам еще только предстоит осознать. Несмотря на усталость от кризисов, страх перед ними в современной России практически отсутствует и потому не может служить обоснованием каких-либо общественно значимых действий. Скорее, таким обоснованием может служить страх перед отсутствием либо прекращением кризисов. Почему же мы настойчиво ищем альтернативу «закрывающим» технологиям и компьютерному оружию? Почему не хотим новых «великих потрясений»?

Наибольший интерес представляют, конечно, "закрывающие" технологии. При эффективном управлении их распространением они могут стать эффективным инструментом глобальной конкуренции, так как их высокая производительность компенсирует нехватку капитала для модернизации развивающихся стран (в том числе России).

Развитые страны не смогут своевременно освоить эти технологии из-за противодействия крупнейших корпораций, занимающих монопольное положение и стремящихся не допустить сокращения объемов производства. В развивающихся же странах национальные корпорации заинтересованы в скачкообразном росте эффективности производства для преодоления своего второстепенного положения в мировом «табеле о рангах», а национальные правительства обладают качественно большей свободой по отношению к корпорациям.

Предоставление созданного на основе "закрывающих" технологий оборудования в лизинг располагающим значительными финансовыми ресурсами арабским странам, Индии, Китаю и странам Юго-Восточной Азии позволит, сохраняя российский контроль за этими технологиями и привлекая значительные средства на расширение их поиска, доработки и разработки:

– самостоятельно, с опорой на собственные силы удовлетворить потребность данных стран (в том числе и самой России) в необходимых товарах и услугах (за счет резкого роста производительности оборудования);

– кардинально улучшить платежные балансы и повысить финансовую устойчивость данных стран за счет сокращения импорта;

– обеспечить стремительное повышение эффективности указанных экономик, направив сэкономленные в результате сокращения импорта валютные ресурсы на их ускоренную модернизацию;

– на базе изложенного кардинально изменить всю структуру мировой экономики, переместив "полюс развития" в нынешние развивающиеся страны и в первую очередь – в Россию как обладательницу самых передовых технологий.

При этом произойдет формирование нового замкнутого технологического контура, в котором Россия будет «мозговым центром», арабские страны и страны Юго-Восточной Азии – поставщиками финансовых ресурсов, а Индия и Китай – наиболее емкими рынками и поставщиками рабочей силы. Формирование этого контура на основе освоения отечественных разработок обеспечит ему полное технологическое превосходство над нынешними развитыми странами. Соответственно, лидером мирового развития вместо США вновь станет Россия.

Однако этот сценарий требует наличия в России эффективной системы государственного управления. Без нее все в ближайшие год-два основные выгоды от краха индустриальных держав достанутся не нам, а постиндустриальным США. С данной точки зрения СССР упустил момент, когда широкомасштабное вбрасывание "закрывающих" технологий могло полностью дезорганизовать развитие тогда еще индустриальных США; справедливости ради отметим, что это был именно "момент", краткий исторический миг, ибо большинство "закрывающих" технологий по своему уровню соответствует как раз периоду широкого распространения информационных технологий. В этом смысле "закрывающие" технологии как класс, группа технологий – своего рода "санитар леса", призванный уничтожить устаревшие индустриальные технологии, отвлекающие от решения насущных задач человечества дефицитный человеческий, экологический, материальный и финансовый ресурс.

Таким образом, вбрасывая сегодня в мировой оборот «закрывающие» технологии, Россия получит лишь небольшую часть связанных с этим выгод. А вот негативные последствия она, если не предпримет превентивные меры, может хлебнуть полной чашей, так как общее схлопывание мировых рынков будет весьма болезненным для ее экспортно-ориентированной экономики. Поэтому применение «закрывающих» технологий, хотя и является выходом из исторического тупика, в который загнало Россию ее недееспособное руководство, в настоящий момент непривлекательно.

Почему же мы не выбираем компьютерную войну?

Прежде всего (но далеко не только), потому что не знаем, возможно ли ее ведение в принципе. Более того, технологическая возможность создания «компьютерного оружия» еще далеко не означает возможности его создания именно в сегодняшней России. Последнее уточнение связано с тем, что человеческая психика в принципе не позволяет личности сознательно разрабатывать механизмы уничтожения своей собственной среды обитания. Программисты, воспринимающие Интернет именно как свою среду обитания, в принципе не способны на разработку программ, направленных на его уничтожение; соответствующая постановка задачи даже при необходимых технологических предпосылках не приведет ни к чему, кроме психических срывов и повсеместного саботажа.

Это означает, что разработка компьютерного оружия может вестись лишь фрагментарно, поэлементно, так, что каждый исполнитель, работая над локальной задачей или даже объединяя результаты решения нескольких локальных задач, не будет знать о конечном результате (например, будет находиться в уверенности, что участвует в разработке обычного, а не "тотального" вируса, или "компьютерного оружия сдерживания", которое, как атомная бомба, никогда не будет применяться после показательных локальных испытаний).

Такая разработка объективно потребует исключительно хорошей организации процесса разработки этого оружия, причем со стороны людей, обладающих хотя бы минимальной технической грамотностью в данном предмете. Между тем деградация советской школы менеджмента и практически полное отсутствие квалифицированных управленцев в структурах государственного управления и научного обеспечения почти исключает возможность решения связанных с этим сложных управленческих задач. Отсутствие же даже не компьютерных специалистов, но даже грамотных в этой сфере людей (да, в общем-то, и просто грамотных) среди кадрового состава органов государственного управления России давно стало притчей во языцех.

Следовательно, имея интеллектуальный и даже политический потенциал для разработки "тотального" компьютерного оружия и даже в том случае, если такое оружие в принципе возможно, Россия, скорее всего, не сможет создать его из-за недостатка чисто административного, управленческого потенциала, разрушение которого приняло, по-видимому, необратимый характер. Впрочем, и в том случае, если изложенные организационные преграды удастся снять, массированное применение компьютерного оружия все равно останется деструктивным действием, наносящим вред не только США и другим развитым странам, но и России.

Глобальная катастрофа в ближайшие год-два не принесет России выгоды. Всякие отголоски большевистско-либеральных настроений «чем хуже, тем лучше» – неуместны, и не только по моральным, но прежде всего по собственно экономическим, узко эгоистичным причинам.

Не стоит обольщаться, будто в случае выбывания США из мировой конкурентной гонки «неопределенность мирового развития возрастет до уровня, исключающего возможность всякого прогнозирования». К сожалению, качественный прогноз прост и неблагоприятен.

Изъятие США из ткани мирового экономического и технологического развития прежде всего приведет к резкому схлопыванию мировых рынков товаров и услуг. Соответственно, рухнут экспортно-ориентированные экономики Юго-Восточной Азии и Японии, товары которых, предназначенные для американского рынка, не будут допущены развитыми странами Европы на свои рынки. Исчезновение триллионных капиталов вызовет финансовую дестабилизацию крупнейших корпораций, в том числе транснациональных, и, как следствие, чрезвычайные меры правительств (в первую очередь развитых стран Европы) и Евросоюза по государственной поддержке крупнейших фирм и экономик в целом.

В последнее время становятся опасно популярными рассуждения о том, что мировые капиталы, лишенные возможности вложения в США, немедленно бросятся в Россию и обеспечат ей если и не немедленное построение коммунизма, то, во всяком случае, стремительный выход из кризиса и превращение в одну из ведущих держав мира.

Подобные умозаключения, к сожалению, основываются более на благих намерениях, чем на реальных фактах. Прежде всего, капиталы, приходящие в США, сегодня, после замедления роста фондового рынка, ищут более безопасности, чем доходности. В поисках этой безопасности лишившиеся США капиталы пойдут не в по-прежнему пугающую Россию, но в следующие после США по уровню развития, а значит, и безопасности, страны Европы.

Капиталы, стремящиеся к высокой прибыльности и к решению геополитических задач, устремятся в первую очередь в Латинскую Америку, отвоевывая докризисные позиции (европейские, прежде всего испанские, капиталы были серьезно потеснены в Латинской Америке американцами в ходе кризиса 1998–1999 годов).

Выигрыш России с точки зрения привлечения инвестиций будет незначительным, а с учетом общего сужения емкости мировых рынков и, соответственно, снижения потребностей в инвестировании средств для развития новых производств, и вовсе, скорей всего, не будет существовать. Принципиально важно, что общее схлопывание мировых рынков мгновенно и качественно обострит конкуренцию, уничтожив не только производства с «избыточным качеством»: например, телевизоры с не используемыми функциями или массовая одежда (прет-а-порте) знаменитых модельеров, – но и производства с избыточными издержками. А в России издержки избыточны – и не только из-за плохой организации производства, но и по объективным, в первую очередь климатическим причинам.

С одной стороны, из-за инерционности экономики и слабости (чтобы не сказать неуправляемости) системы госуправления мы не успеем переориентировать экономику на обеспечение в первую очередь собственных рынков. С другой, – мы будем в кратчайшие сроки, буквально за год-два, выбиты из ряда жизненно важных для нас внешних рынков (основной потребитель российской платины – автомобильная промышленность Японии; что же касается нефти, то обвальное сокращение ее потребления главным потребителем мира, США предельно обострит конкуренцию производителей, в которой Саудовская Аравия после того, как исчезнет ее главный кредитор, сможет продавать нефть по 1,5 сегодняшних доллара за баррель, Великобритания и Норвегия – по 6, а Россия – лишь по 7 долларов за баррель).

Наконец, обесценивание долларов само по себе нанесет России, как и по всем остальным странам «третьего мира», сильнейший удар. Как бы мы ни готовились к мировому катаклизму, не менее половины валютных запасов общества будет в них. Даже если государство само успеет «сбросить» лишние доллары, оно в принципе не сможет убедить в целесообразности подобного шага своих граждан и предприятия. В результате крах США обернется уничтожением колоссальной части национального богатства России и почти всех ее ликвидных капиталов.

Единственный смысл попытки "закрыть Америку" – глобальное торможение мирового технологического прогресса, вызванное сжатием рынков высокотехнологичной продукции (где очень велика доля США). В этом случае устаревание "наследства СССР" кардинально замедлится, и Россия сможет поддержать свои позиции во внезапно замедлившейся технологической гонке, продлив свое существование на 5-10 лет и выиграв это время для нормализации систем государственного управления, возрождения экономики и возобновления технологического прогресса.

Но и этот выигрыш сегодня попросту недоступен из-за слабости государства, которое не сможет воспользоваться открывшимися возможностями, и в любом случае не покрывает негативных последствий проигрыша. Поэтому, хотя соблазн «закрыть Америку» и понятен, особенно в свете последнего десятилетия российской истории, которое может стать последним уже и в буквальном смысле, поддаваться ему по крайней мере до 2002 года, пока еще сохраняется надежда на возможность преодоления долгового кризиса 2003 года и избежания разрушения из-за невосполняемого износа трети мощностей электроэнергетики в 2004–2005 гг., себе дороже.

Россия должна приложить все усилия для конструктивного и не грозящего человечеству катастрофой создания своего нового места в кардинально изменившемся за последние 10 лет мире и должна будет прибегнуть к решительным радикальным действиям лишь после окончательного краха всех надежд на конструктивную позицию развитых стран в 2003 году.

ГЛАВА IV
СОВРЕМЕННЫЕ РЫНКИ КАПИТАЛА КАК ГЛОБАЛЬНАЯ УГРОЗА

В последние полтора-два десятилетия финансовые кризисы участились. Волны этих кризисов ощущались во всех уголках планеты. Однако следует учесть, что импульсы дестабилизации исходили в основном с периферии мировой финансовой системы.

Следующий кризис по своим масштабам и разрушительным последствиям может превзойти все предыдущие кризисы, так как его эпицентром могут стать США и американские рынки фиктивного капитала. Мощные волны грядущего кризиса разойдутся по всем направлениям, затронут все смежные рынки, все основные регионы и не оставят в стороне реальную экономику. Как никогда за последние полстолетия мир близок к глобальному кризису, сопоставимому с Великой депрессией.

Дисбалансы, перекосы и диспропорции, как на отдельных финансовых рынках, так и на макроэкономическом уровне достигли угрожающих масштабов, а вызываемые ими проблемы имеют комплексный характер. Причем крайне сложная и часто внутренне противоречивая система взаимосвязей между отдельными дисбалансами сокращает потенциальные возможности для маневра регулирующим правительственным органам. Многое указывает на большую вероятность того, что дальнейшие события будут разворачиваться по пути обширного финансово-экономического кризиса, нежели чем по модели так называемой "мягкой посадки" экономики.

1. ФОНДОВЫЙ РЫНОК США

Большинство независимых аналитиков, с тревогой следивших за развитием событий вокруг финансовых рынков США, пока говорит о полномасштабном кризисе как потенциальной возможности. Однако может статься, что механизм такого кризиса уже запущен. Толчком послужил крах на американском фондовом рынке, который произошел еще весной 2000 года. В октябре 2000 года, подтвердившем репутацию «черного» месяца для американского фондового рынка, началась вторая, еще более острая стадия падения акций. Теперь же решается вопрос, по какому сценарию кризис будет развиваться дальше.

По итогам 2000 года упали все основные фондовые индексы. По сравнению с максимальными значениями потери фондовых индексов составили: NASDAQ – 55 %, S&P-500 – 17,5 %, Dow Jones – более 9 %. В середине октября падение индекса Dow Jones доходило до 17 %, но к концу года он несколько подрос, так как инвесторы стали реструктурировать свои инвестиционные портфели, переводя средства в более надежные активы, в том числе в «голубые фишки». Еще в большей степени заметен перевод средств бегущих с фондового рынка инвесторов в относительно безрисковые активы, которыми пока остаются государственные облигации. Рост спроса на эти бумаги привел к резкому падению их доходности: если в начале 2000 года доходность 10-летних облигаций казначейства США превышала 6,75 %, то к началу 2001 года она упала до 4,9 %.

Конечно, делать определенный вывод о том, что тенденция уже переломилась, непосредственно на момент ее слома очень сложно и ответственно. Абсолютное большинство современников падения фондового рынка в конце октября-начале ноября 1929 года не могли предполагать, что являются свидетелями начала великих экономических потрясений. Непосредственно перед Великой депрессией виднейшие американские экономисты утверждали, что "котировки достигли уровня ровного плато" и серьезный крах фондового рынка невозможен, не говоря уже о глубоком и долгосрочном экономическом спаде. Каждый раз, когда вслед за очередным падением фондовых индексов начиналась коррекция, оптимисты верили, что возвращается подъем рынка. Тем не менее котировки акций менее чем за три года упали в десять раз, а к докризисному уровню рынок вернулся только спустя 25 лет. Экономика же погрузилась в почти десятилетнюю депрессию.

Нынешний крах фондового рынка США абсолютно закономерен, так как он обусловлен эксцессами предшествовавшего периода роста. По абсолютным масштабам прироста сравнивать динамику индекса DJ за различные периоды невозможно. Однако если сравнить относительные масштабы роста, то периоды бумов 1920-х и 1990-х гг. совершенно сопоставимы (см. Приложение 2, рис. 1, 2 и 3). А по показателям перегрева (отношение капитализации рынка к ВВП, к чистой прибыли компаний, к балансовой и чистой стоимости активов и т. д.) нынешний американский рынок акций вообще не имеет аналогов в собственной истории (рис. 4). Причем это касается абсолютно всех сегментов и секторов фондового рынка.

Если брать фондовый рынок США в целом, то непосредственно перед весенним крахом капитализированная стоимость компаний в среднем в 30–35 раз превышала размер чистой прибыли, которую они зарабатывали (рис. 5). Такого не было даже в 1929 году. В 2000 году цены на акции в среднем превышали выплачиваемые по ним дивиденды в 93 раза, то есть текущая (дивидендная) доходность опустилась к 1 %. И по этому показателю степень перегрева фондового рынка оказывается рекордной, превосходя ситуацию 1929 года.

Особенно переоцененными оказались корпорации сектора высоких технологий. По рынку NASDAQ капитализация превышала чистую прибыль более чем в 200 раз (рис. 6), а для отдельных компаний, например, для интернет-компании «Yahoo!», данный показатель составлял 1200 и более раз (рис. 7). Причем для некоторых интернет-компаний этот показатель исчислялся исходя из будущих прогнозируемых прибылей, потому что они так и не вышли на уровень окупаемости и продолжали нести убытки. На полную оторванность оценок рынка от реальности указывает тот факт, что с 1992 по 1999 год стоимость одной акции интернет-провайдера «America Online» выросла в 925 раз. В результате в 1999 году компания «America Online», несмотря на мизерный размер своих балансовых активов, по капитализированной стоимости превосходила весь российский рынок акций на высшей точке его взлета и стоила в четыре раза больше, чем крупнейший мировой производитель автомобилей, корпорация «General Motors» (рис. 8)! Другой пример: среднегодовые темпы роста котировок интернет-компании «Yahoo!» составляли 165 % (рис. 9). Неудивительно, что теперь темпы падения котировок этих акций многократно превышают среднерыночные показатели.

К декабрю 2000 года суммарная рыночная капитализация шести гигантов "новой" экономики: "Microsoft", "Intel", "Cisco Systems", "WorldCom", "Dell Computers" и "Oracle", – упала по сравнению с максимальным значением более чем на 1,2 трлн. долл. (всего же в результате падения фондового рынка "сгорело" уже не менее 5 трлн. долл. фиктивного богатства). Это одно из свидетельств начавшегося "возвращения к реальности". Однако большинство высокотехнологичных компаний все еще очень переоценено. Среднее отношение капитализации компаний к чистой прибыли для рынка NASDAQ даже после его драматичного падения в 2000 году все еще превышает 140 раз. При этом имеется немало компаний для которых соотношение "цена/прибыль" все еще достигает 400. Простое сопоставление динамики индекса DJ в 20-х-30-х годах ХХ века и поведения рынка NASDAQ в последнее десятилетие совершенно ясно указывает на то, что "весенняя распродажа" на Уолл-стрит была ни чем иным, как самым настоящим биржевым крахом. Такое сопоставление вполне корректно, поскольку входящие в NASDAQ компании играют сегодня роль "двигателя" американской экономики, каким в свое время были компании, входившие в листинг DJ.

Еще в мае 2000 года известный финансист Дж. Сорос высказался по поводу сохраняющих оптимизм игроков фондового рынка: «Музыка уже кончилась, а они все пляшут». Большинство инвесторов тогда не отнеслось к этим словам с должной серьезностью, тем более что вскоре на рынке возобновился рост и опять возобладали оптимистические настроения. Однако летний подъем 2000 года оказался лишь временной стадией коррекции, предварявшей новое глубокое падение, аналогично зимне-весенней коррекции 1930 года. Косвенными доказательствами перелома тенденции являются и индикаторы технического анализа – резко увеличилась амплитуда колебаний котировок, свидетельствующая о растущей нестабильности, и то обстоятельство, что в последние месяцы объемы торгов при падении котировок акций существенно превосходят обороты рынка при их росте.