Текст книги "Распад мировой долларовой системы:ближайшие перспективы."

Автор книги: Ю. Маслюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

* * *

Вот, в первом приближении, круг проблем, обозначение которых определяет актуальность и специфику проделанной работы.

Следует одновременно отметить, что перед читателем – не научная монография с единой концепцией. Это всего лишь сборник статей, которые объединены только общим предметом исследования. Подобный принцип формирования, на наш взгляд, придает данному изданию особую ценность, поскольку в нем оказались отражены если и не все бытующие в российском научно-политическом спектре подходы, то, во всяком случае, подавляющая их часть. Сделанные на их основе различные оценки ситуации, кратко– и среднесрочные политические и экономические прогнозы плюс соответствующие рекомендации российским властям уже в самое ближайшее время позволят с высокой долей уверенности судить об адекватности представленных подходов.

В этой разноплановости и заключается наиболее сильная сторона книги. "Позитив" для читателя, чем бы он ни занимался и каких бы взглядов ни придерживался, состоит в том, что ему предоставляется право самостоятельно сравнить приводимую аргументацию, выделенные факты и тенденции, наконец, силу и глубину анализа каждого из авторов. Свой итоговый вывод читатель будет соотносить и с перспективами России.

Несомненно, подобный труд поможет российскому обществу лучше уяснить, в каком тупике оно оказалось, преследуя химерические цели все последние годы, когда внешний мир продолжал уходить в длительный научно-технический и финансово-экономический отрыв. А Россия, по сути, занималась перераспределением собственности, уничтожением своего научного потенциала и воровством. Итоги выглядят особенно впечатляюще на нынешнем стыке веков и эпох.

Интересно, что все авторы констатируют экономическое и технологическое отставание России за годы "реформ" от передовых стран мира в геометрической прогрессии. И при всей разности идеологических ориентации авторов хочется каждого спросить: а когда же Россия сумела вырваться на второе место в мире практически по всем силовым, экономическим и научно-политическим параметрам? Поразительно, но факт: в конце 80-х гг. СССР стоял на пороге нового технологического рывка. Однако отсутствие навыков по информационно-психологическому моделированию общественного сознания, в первую очередь сознания элит, разновекторность личных и общегосударственных интересов плюс удивительное слабоволие высшего политического руководства привели к хаотичным политическим реформам и разрыву территориального, технологического и информационного единства страны.

На данный момент аналогичные признаки все сильнее проявляются и в положении России, в действиях его высшего руководства. Именно к нему адресуются авторы, полагая, что воля и разум должны победить в этот поворотный момент отечественной истории.

Наконец, книга интересна и в плане чисто политическом, поскольку ставит и анализирует наиболее насущные проблемы современности.

Во-первых, раскрывается комплекс разноплановых факторов в механизме влияния США на современный экономический и политический порядок, их стремления окончательно установить свою гегемонию с формированием единой пирамиды глобальной политической и экономической власти, которая должна свести все типы человеческих цивилизаций с их многовековой историей в рамки пресловутого «мира по-американски», «Pax Americana». Такой подход позволяет чрезвычайно рельефно и на конкретных примерах показать, как Вашингтон добивается желаемых стратегических результатов, используя средства, которые до последнего времени не имели вроде бы никакого отношения к внешнеполитической деятельности, а именно: оперирование негосударственными рычагами стратегии, где доминируют информационно-технотронные и финансово-экономические системы манипуляции сознанием: общественным и личным. Именно они, находясь формально за пределами государственных структур США, выполняют главнейшую роль в формировании «нового мирового порядка», в первую очередь через унификацию информационно-психологических стереотипов международных элит.

Во-вторых, уходя от вопроса, рухнет доллар или нет, книга выводит на новый уровень понимания того, каким образом США и политико-информационный истеблишмент Америки успешно справляется с объективными тенденциями негативного порядка. Соответственно, это ведет к ответу на вопрос, каким образом происходит успешная манипуляция как индустриально развитыми, так и развивающимися странами, в числе которых за последние годы фактически оказалась и Россия, хотя ее уместнее выделить в особый разряд деградирующих стран.

В-третьих, анализ с разных позиций широкого круга вопросов современного положения мировой экономики и руководящей роли в ней США очерчивает также и контуры «русского ответа», который должен быть неординарным и сбалансированным, исходящим из потребности перехода на качественно более высокий технологический уровень, причем по всему спектру развития, в том числе психологической устойчивости, информационном обеспечении, способности видеть и использовать слабые места в структурах «соперников-партнеров».

Несомненно, что выводы, которые будут сделаны читателем совместно с каждым из авторов, зависят во многом от системы ценностей, которую исповедует тот или иной человек. И если аналитики демократической и реформаторской ориентации подчеркивают необходимость дальнейшего ускоренного встраивания в сложившийся мировой порядок на условиях, которые указываются Западом и, главным образом, США, то консервативно-патриотическое крыло обосновывает приоритет внутреннего развития и внутреннего рынка с "упором на временную автаркию", которая должна дать возможность "консолидироваться", накопить силы и средства с тем, чтобы сделать (как это уже неоднократно происходило в истории России) рывок вдогонку, а возможно, и найти выход на следующий качественный уровень, который бы уравнял нашу страну с наиболее передовыми странами мира. Сравнение данных подходов – при том, что каждый из экспертов вводит в научный оборот новые данные и новые соображения – позволит читателю более объемно взглянуть на складывающиеся реалии современного мира, отказавшись от многих стереотипных установок и заблуждений, которые господствовали последнее десятилетие как в СМИ, так и в научной среде.

Более того, исполнительная власть, прежде всего Президент Российской Федерации должны сделать в ближайшие месяцы свой окончательный выбор. Этот выбор определит, куда будет двигаться Россия, исходя из своих задач, возможностей и внешних вызовов.

ГЛАВА II
СЦЕНАРИЙ КРУШЕНИЯ ДОЛЛАРА В БЛИЖАЙШЕЙ ПЕРСПЕКТИВЕ

1. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И ИНТЕРПРЕТАЦИЯ МИРОВОЙ ДОЛЛАРОВОЙ СИСТЕМЫ

Основной бедой российского государства в последнее десятилетие стал его практически полный отказ от большинства основных государственных функций, в частности, функции стратегического планирования. Как следствие, в стране полностью прекратилась разработка геополитических и экономических программных концепций. Все существующие на сегодня имитации подобных программ фактически игнорируют то обстоятельство, что их разработка требует тщательного учета международного контекста, в котором будет происходить их реализация. Их разработчики либо держали в уме исключительно существующее на момент написания положение дел, либо строили прогноз на основе сложившихся пропагандистских клише: «глобализация», «либерализация» и тому подобное.

Такая ситуация вполне ожидаема. Полный спектр экономических и геополитических взглядов (от явно проамериканского атлантизма-либерализма до ортодоксальной политэкономии социализма), которые выражало экспертное экономическое сообщество СССР в 60-80-х гг., было целенаправленно разрушено в начале 90-х. Государство отказало в праве на участие в разработках своих программ практически всем участникам этого сообщества, за исключением представителей того направления, которое С.Глазьев характеризовал как «оголтелый либерализм», все критики этого направления были дискредитированы на официальном уровне. Как следствие, альтернативные течения экономической мысли были практически полностью отстранены от бюджетного финансирования (как прямого, так и за счет иностранных кредитов под гарантии бюджета) и их влияние на разработку государственной экономической политики существенно сократилось.

Что касается либерального крыла, то здесь ситуация иная. Миллиардные долларовые вливания существенно его усилили, сделали возможной целенаправленное идеологическое воздействие на целое поколение российских экономистов, которые просто не представляют себе альтернативы этой политики в самой экстремистской его форме – абсолютном монетаризме, подвергающемся критике даже в США.

Необходимо добавить еще один аспект. Специфика российских «либералов» состоит в том, что значительная часть из них искренне убеждена, что власть в России должна принадлежать капиталистам (лучше, конечно, своим, но и чужие предпочтительнее, чем отечественные коммунисты). В этом смысле они очень близки к предреволюционным большевикам, для которых «классовая солидарность» значила больше, чем национальные интересы России. По этой причине разработку любых экономических планов они были склонны поручать (и продолжают это делать в настоящее время) «подходящим» субъектам рынка (хорошо, если отечественным, а то и чужим). Свою задачу они при этом видят в том, чтобы «протащить» эти планы, «выражающие мнение будущей и настоящей элиты страны», через систему исполнительной или законодательной власти. Как следствие, вся система олигархического капитализма (грубо противоречащая основам настоящего либерализма), появилась и поддерживается во многом за счет деятельности отечественных «либералов».

Именно эта система и привела к описанному выше отказу самих либеральных экономистов от долгосрочного планирования в пользу получения сиюминутной прибыли, причем не экономикой вообще и государством в частности, а именно конкретными субъектами, преследующими исключительно личные цели. Такая однобокость, идеологизированность, а также отказ от главного козыря любой экономической власти, контроля за долгосрочным планированием, – приводят к тому, что либеральная российская элита просто не может себе позволить вступать в споры с конкурентами. Как следствие, все, что противоречит ее "либеральной" идеологии, просто не замечается и игнорируется. В этом смысле российский "экономический либерализм", с точки зрения представлений К.Поппера о "фальсифицируемости", является такой же лженаукой, как фрейдизм, астрология или алхимия, которые не могут быть опровергнуты в рамках собственной внутренней терминологии.

Как следствие, либеральные руководители российской экономики не в состоянии адекватно оценить реальные мировые экономические процессы. В 1997–1998 гг. жизнь грубо опровергла разработанные на такой сомнительной базе планы. Кризис в Юго-Восточной Азии разразился совершенно неожиданно для создателей экономической стратегии России. Но это было бы еще полбеды. В конце концов он оказался неожиданным и для подавляющего большинства западных либеральных аналитиков. Беда в том, что не были адекватно и вовремя оценены возможные последствия этого кризиса для России, не были внесены соответствующие коррективы в экономическую стратегию. В результате август 1998 года прошел в максимально тяжелой для России форме. В сложившихся обстоятельствах, разумеется, полностью избежать кризиса было невозможно, но смягчить его, сгладить последствия для населения и народного хозяйства путем принятия необходимых превентивных мер возможность была.

При этом естественное желание любого квалифицированного и неангажированного специалиста противодействовать описанным выше тенденциям привело к тому, что эти специалисты стали встречать в штыки любое предложение, выходящее из "либерального" лагеря. Как следствие, подавляющее большинство российских экспертов не заметило, что геополитическая обстановка в мире за последние месяцы существенно изменилась. Серьезные провалы в американской внешней политике, последовавшая за ними неопределенность с президентскими выборами, усиление позиции Европы привели к тому, что у России появился шанс на "третий путь". По мнению авторов настоящей статьи, нынешние проблемы США не случайны, а представляют собой естественное следствие серьезных экономических проблем, стоящих перед этой страной. Прогноз по поводу этой ситуации, сделанный авторами в марте-апреле 2000 года (Добьется ли Америка апокалипсиса // Эксперт, 2000, № 28) практически полностью подтвердился и в связи с этим он был существенно разработан и дополнен.

К сожалению, подавляющее большинство источников, описывающих проблемы американской экономики, рассматривают исключительно феномен так называемой «новой» экономики, причем на эмпирическом уровне. Последнее обстоятельство является естественным следствием состояния мировой статистики. Большая часть статистической информации, которая рассматривается при изучении экономических процессов представляет собой некоторую интерполяцию основных, базовых параметров, построенную на основе определенных моделей. При этом подавляющая часть этих моделей была разработана в период «бума» математического программирования, с конца 50-х до начала 70-х годов. Как следствие, они в принципе не могут адекватно описать феномена «новой» экономики, поскольку характерные для нее скорости роста выходят за границы области малых ошибок этих моделей. В этом смысле современная наука не может точно определить, подошла ли она к опасной черте, перешла ли за нее, или еще имеет большой запас прочности. Настоящий текст представляет собой описание механизмов развертывания возможного мирового экономического кризиса с точки зрения старой экономики. При этом данные механизмы возникли и действуют только в связи с тем, что «новая» экономика уже существует. При этом авторы не стремились подкрепить свои выводы подробным статистическим анализом, поскольку уже отмечалась невозможность убедительно показать реальное значение различных экономических факторов, связанных с «новой» экономикой. По нашему мнению, ее значение сильно преувеличено, причем именно в последнее время все более и более существенное значение начинают играть классические механизмы промышленной экономики, действующие с начала XIX века до середины текущего, которые описывали классики экономики прошлого и начала нынешнего века.

Именно по этой причине те авторы, которые пишут о возможном кризисе, все время упоминают 1929 год. Дело не только в том, что это был последний масштабный экономический кризис, но и, если так можно выразиться, в "стиле" и "запахе" того времени. Кроме упомянутых выше тем, наша статья рассматривает ряд геополитических следствий из сложившейся в мире экономической ситуации. В отличие от экономических, они носят значительно более личностный характер и не претендуют на исчерпывающее описание ситуации.

За время, прошедшее с опубликования первых вариантов прогнозов (июль 2000 года), мы получили значительное количество критических отзывов. При этом критика концепции наступающего кризиса со стороны «либеральных» оппонентов сильно нас разочаровала. Они не опровергают высказанные доводы по существу, а лишь приводят аргументы (не всегда убедительные), что эти доводы устарели и не являются актуальными, что в очередной раз подчеркивает идеологическую близость их авторов к их уже практически исчезнувшим социалистическим оппонентам и вполне процветающим апологетам «американского образа жизни».

В то же время авторы настоящего текста ни в коем случае не настаивают на том, что кризис должен произойти в ближайшее время. Они лишь говорят, что те механизмы, которые описаны ниже, и существование которых, в общем, не оспаривают даже оппоненты, должны привести к кризису, если они достаточно полно описывают ситуацию. К настоящему времени (апрель 2001 года) мы считаем, что в США запущен механизм структурного кризиса, который невозможно остановить теми макроэкономическими методами, которые используют денежные власти США. По нашим оценкам, началом этого кризиса можно считать середину осени 2000 г., когда началась внерыночная поддержка фондового рынка США. Что касается острой его стадии, то запас прочности системы достаточно велик для того, чтобы считать, что сложившаяся ситуация может продлиться еще 3–6 месяцев.

В заключение хотелось бы высказать благодарность тем, кто своими советами и замечаниями помогал нам в работе: Э.Ершову, В.Новичкову, Д.Чернавскому, Д.Украинскому, В.Цапелику, Ю.Солодухину, Л.Холоду, Я.Паппе, М.Малютину, А.Нагорному, А.Г.Анисимову, В.Владимировой, Г.Шкурко и ряду других.

2. «НОВАЯ» ЭКОНОМИКА

2.1. Диспропорции и новые технологические уклады

Основным двигателем развития промышленности на протяжении всей истории человечества были внутренние диспропорции. Практически все новые технологические уклады, серьезно изменившие мировую экономику, возникали по одной и той же типовой схеме. В ее начале – появление нового продукта, имеющего повышенный спрос на потребительском рынке. На первом этапе его производство растет более быстрыми темпами, чем экономики в целом, норма прибыли при его производстве существенно выше, чем в среднем по промышленности. Как следствие, он начинает активно использоваться в других секторах экономики, то же относится и к связанным с ним технологиям (естественно, речь идет о продуктах, имеющих универсальное применение, например, о продукции химических отраслей в конце 50-х-начале 60-х годов). В результате все прочие сектора подтягиваются вслед за лидером, в них растет производительность труда, выравниваются нормы прибыли. На этом этапе новый и старые сектора начинают активно взаимодействовать, оказывать влияние друг на друга. Формируется новый целостный технологический уклад, который гармонично развивается до момента очередного прорыва. Это, конечно, очень обобщенное описание. Тем не менее данная схема отражает все основные элементы формирования новых технологических укладов, известных до последнего времени. Однако самая последняя революция, связанная с развитием информационных технологий, резко выбивается из этой общей картины.

2.2. Информационная революция и традиционные технологии

До сих пор не произошло существенного воздействия нового информационного сектора на традиционный, в первую очередь промышленный, в смысле существенного увеличения эффективности последнего, роста в нем производительности труда и нормы прибыли. Отметим, что мы не имеем в виду механизмы управления или маркетинговые технологии, которые как раз сильно изменились. Имеются в виду именно промышленные технологии. Более того, сейчас даже трудно себе представить, каким образом такое влияние может быть оказано – по крайней мере, в ближайшее десятилетие. При этом речь не идет об отсутствии соответствующих технологий. Они просто не внедряются, что, разумеется, не способствует их дальнейшей разработке. Причин указанного феномена множество. Укажем на те из них, которые нам представляются важнейшими. Во-первых, это гигантское качественное различие временных циклов в новом и традиционном секторах экономики. Любая попытка перестроить промышленное производство с учетом достижений информационных технологий морально устаревает уже на стадии проектирования: за короткий период сменяется несколько поколений компьютеров, существенно расширяется и видоизменяется информационное поле, принципиально меняется программное обеспечение. Эти изменения происходят не только очень быстро, но и зачастую непрогнозируемо, поскольку контролируются несколькими монополистами (типа «Microsoft»), которые в своем поведении определяются, разумеется, не интересами пользователей, а лишь собственными соображениями. Эти соображения часто бывают совершенно недоступны для понимания широкой общественности и независимых экспертов. Так, колоссальные потери от компьютерных вирусов в последнее время вызваны исключительно технологией программы Outlook Express. Во-вторых, внедрение новых информационных технологий реально окупается только при существенном, по сравнению с существующим, увеличением объемов производства и продаж. В-третьих, внедрение этих технологий требует соответствующей квалификации персонала. При этом необходимо повышение уровня оплаты труда, адекватное оплате в информационных секторах (то есть увеличение издержек в несколько раз). По этим и ряду иных причин все попытки внедрения новых информационных технологий связаны с высоким уровнем рисков, чрезмерным по понятиям как менеджеров предприятий традиционного сектора, так и, что более важно, финансовых институтов.

Таким образом, разрыв между традиционными и информационными секторами экономики, и без того уже значительный, растет и будет расти еще больше. Этот феномен уже получил широкое признание мировой общественности (хотя до сих пор еще до конца не осознан). Это следует из того, что уже устоялось разделение экономики на две части: «старую», где рост производительности и доходности остался на стабильном уровне, и «новую», где рост производительности и доходности составляет иногда до 10 % в месяц. Заметим, что в ходе предыдущих технологических революций такого противопоставления не было.

Отметим, что к настоящему времени, большая часть оппонентов, даже А.Гринспен, признали нашу правоту в этом утверждении относительно взаимодейстия "новой" и "старой" экономик, хотя когда оно было нами впервые опубликовано, его встретили "в штыки".