Текст книги "Чисто альпийское убийство"
Автор книги: Йорг Маурер
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
43
Медсестра с суровым мужеподобным лицом исчезла из палаты так же неожиданно, как появилась. Она наложила больному новые повязки, после чего тот почувствовал себя посвежевшим и жаждал деятельности. Сделанный ею укол подарил Еннервайну дополнительный заряд бодрости. Он встал, умылся, подошел к платяному шкафу и стал одеваться. Это получалось медленнее, чем ему хотелось. В самой середине одевания, когда гаупткомиссар натягивал штанину на забинтованную ногу, ему на ум вдруг пришла песенка, которую они с коллегами пели во время прогулки: «По утренней росе двинем в горы, фаллера!» Сначала он попытался отбросить эти строчки как ненужный балласт, вынырнувший из моря бесполезных воспоминаний, но потом… по утренней росе… восхождение на Штепберг… Вот Остлер здоровается с местными жителями, выглядывающими с балкона своего дома… Кажется, он обращался к ним по имени? Как же их звали? Перед глазами Еннервайна всплыли лица тех самых женщины и мужчины с балкона. Да ведь это они были на фотографиях в последней папке! Вот тебе и фаллера! Полицейский окончательно натянул штаны, схватил телефон и служебное удостоверение и заковылял по коридору мимо пустых стульев охранников, которые, наверное, вышли на улицу покурить. Когда он проскакал на одной ноге мимо сестринского поста, медсестра с мужеподобным лицом хотела что-то сказать ему, но передумала, ведь она не могла его удержать. Еннервайн передвигал ногами так быстро, как только мог. Из тридцать второй палаты, опираясь на костыли, вышел недавно прооперированный пациент.
– Уголовная полиция, текущее расследование! – гаркнул Еннервайн. – Вот мое удостоверение, держитесь за стул, мне нужны ваши костыли!
– Пожалуйста, господин Еннервайн.
Оказавшись на улице, гаупткомиссар запрыгнул в такси, ожидавшее своего пассажира.
– Куда поедем, господин гаупткомиссар?
Похоже, здесь его теперь знает каждый встречный.
– Просто поезжайте вперед. Названий улиц я все равно не знаю. Южная часть города, дорога на Штепберг, и там еще спортплощадка по пути. Последний дом на улице, с таким большим…
– A-а, понятно: вам нужна похоронная фирма Гразеггеров!
Таксист газанул изо всех сил. Ну конечно, Гразеггеры. Именно эта фамилия прозвучала несколько дней назад, когда веселая компания шла мимо дома с балконом. Похоронная фирма, значит. И гигантский список почивших местных жителей… Таксист гнал на дьявольской скорости. У Еннервайна зазвонил мобильник. Это был Остлер.
– Приветствую, шеф. Я приехал в больницу и не могу вас найти. Вы где?
– Не имеет значения. Что у вас нового?
– Я только что посмотрел фотографии в компьютере Джо. Это Гразеггеры, Игнац и Урзель, наши коренные жители. Семья уважаемая, с безупречной репутацией, серьезная до крайности. Двое детей. По вероисповеданию католики, члены церковно-приходского совета, щедрые жертвователи на новый орган, главные спонсоры ежегодного спортивного праздника для местной полиции. Их благотворительность не знает границ, видимо, похоронный бизнес идет неплохо. И вы тоже видели их разок, помните – когда мы были на прогулке и проходили мимо… Алло, шеф, вы меня слышите?
Еннервайн уже отключился. Быстрая езда с визгом шин воодушевляла его. «Безупречная репутация, говорите. Нет уж, все белое может оказаться черным», – думал гаупткомиссар. Хольцапфель, Нойнер, Бухвизер – и еще больше сотни умерших из местных жителей. Бухвизер, Хольцапфель, Нойнер – надо проверить, естественной ли смертью умерли эти люди. Кресценция, Корбиниан, Агата – эти старинные имена навевают образы богатых прабабушек, тетушек, дядюшек, трясущихся, рассеянных, нуждающихся в уходе, от которых ждут не дождутся наследства. Здесь что-то есть от подписей, в отчаянии сделанных на подсунутых завещаниях, от крысиного яда в кофе и мышьяка в земляничном пироге.
Однако сто тридцать убийств?.. Для какого-нибудь Чайнатауна это было бы неудивительно, но для такого крошечного курорта?.. И потом: Марио Боцца, Лучио Гарибальди, Педро Мальо – сплошные южане. Какое отношение к ним имеет здешняя похоронная фирма?
Мчащееся на умопомрачительной скорости такси сделало крутой вираж, и в этот момент с глаз Еннервайна как будто бы спала пелена. Загадочный список обрел смысл. Сто тридцать могил, двести шестьдесят имен, два уважаемых организатора похорон… С какой стати «уважаемых»! Ведь они прячут трупы!
Бешеная гонка внезапно оборвалась. Таксист ударил по тормозам, и машина остановилась как вкопанная.
– В чем дело?
– Проезда нет. По крайней мере пока.
Коровы. Дорогу преградили десятки коричнево-пестрых коров, неторопливо сходивших с горного пастбища, и каждая покачивала налитым выменем. Пробиться сквозь стадо на автомобиле было и вправду невозможно.
– М-да, пешком, как я погляжу, будет быстрее.
– Ну, тогда вперед.
– А сколько осталось до места?
– Пять минут езды.
Еннервайн распахнул дверь машины, схватил позаимствованные костыли и выпрыгнул на дорогу.
– Счет оплатит государство. До встречи.
– Эй!.. – крикнул таксист ему вслед. – Я подожду вас!
Гаупткомиссар заковылял вперед по дороге, лавируя между коровами. Справа вздымалась махина Крамершпиц, слева навстречу Еннервайну текла река Лойзах, а вдоль ее берега бежала узкая тропинка, точно не оккупированная буренками. Руки Еннервайна ныли от костылей. Собственно, у него болело все, что только могло болеть, однако им плотно овладел охотничий азарт. Пройдя несколько десятков метров, он встретил группу спортсменов на горных велосипедах и снова выхватил из кармана служебное удостоверение:
– Уголовная полиция, текущее расследование. Мне нужен…
Велосипедистов не пришлось долго упрашивать.
– Пожалуйста, садитесь, только, ради Бога, не сверзитесь с какой-нибудь кручи!
Еннервайн уже ничего не слышал. Он вскочил на велосипед и рванул с места. Теперь он не просто передвигался вдоль берега горной реки, но мчался по служебной надобности и уже почти не чувствовал боли, а ощущал лишь встречный воздушный поток, напоенный ароматами растений. Проезжая мимо спортплощадки, он краем глаза взглянул на юных футболистов, которым приходилось отжиматься в упоре лежа – бедняги! На обочине сидел золотистый ретривер, внимательно наблюдая за обстановкой. Еннервайн с шумом прокатил мимо собаки, та кинулась за ним – с самыми дружескими намерениями, но скоро выбилась из сил. Через пару сотен метров пес сошел с дистанции и уселся на дорогу, часто-часто дыша. У Еннервайна зазвонил мобильник. Крутить педали при условии, что у тебя ранена нога, да еще и говорить по телефону – слишком опасное занятие, и Еннервайн решил остановиться. Он сошел на землю. Может быть, что-то важное. Звонил Джо.
– Алло, комиссар, вы не поверите, но даты рождения принадлежат…
– Игнацу и Урзель Гразеггер, я знаю, – выпалил Еннервайн и с досадой нажал на сброс. Джо наверняка обиделся, но сейчас не до политесов, нельзя терять ни минуты. Еннервайн снова запрыгнул на горный велосипед. В следующий момент он почуял запах гари. Где-то поблизости начинался пожар.
С высоты птичьего полета долина Лойзах напоминала голодную змею, затаившуюся в стратегически важном месте – точно посередине курорта, чтобы наброситься на невинную горную речку Партнах и проглотить ее. Но парапланеристу в небесах было вовсе не до причуд ландшафта. Он только что совершил ошибку. Он вовсе не собирался стрелять до тех пор, пока нужная ему троица не отойдет чуть дальше от входа на террасу. Тогда киллер и пустил бы в ход свою снайперскую винтовку, молниеносно сделав несколько точных, смертельных выстрелов.
Но ему сильно подгадил нисходящий ветер. Фён, друг планеристов и враг парапланеристов, могучим порывом придавил летательный аппарат Флавио книзу и заставил войти в штопор. Ветер явился стремительно, принеся с собой тепло и сделав непредсказуемыми термические потоки. Попав в турбулентные слои на границах между подвижными и неподвижными воздушными массами, сочетание которых характерно для фёна, параплан начал сильно трястись, а его купол готов был сложиться. Усилившиеся бризы сыграли с парапланом дурную шутку. Из-за этого все и случилось…
Найти нужный дом не составляло труда: он был последним на улице. Пышные заросли плюща и винограда, похожие на военную маскировочную сеть, надежно прикрывали здание со всех сторон, в том числе сверху. Флавио пришлось ждать, когда все три его «клиента» появятся на террасе, на которой имелась одна более или менее оголенная точка. И ведь они не раз стояли там втроем! Ему были нужны именно эти люди, он не ошибся. Однако – мама мия! – что же они делают?! Зачем протягивают кабели, сыплют порошок и поливают пол жидкостью из бутылок? И тут он выстрелил, все из-за этого проклятого ветра. Внизу моментально что-то взорвалось. Парапланерист успел увидеть, как две фигуры поспешно затаскивают в дом третью. Тут раздалось несколько взрывов меньшей силы. Языки пламени взметнулись сперва неуверенно, затем вырвались из окна, полыхнув в полную мощь. Задание было выполнено. Флавио поменял направление полета. У него дико заболела голова. Неужели он мог допустить такую оплошность, он, самый высокооплачиваемый киллер на юге Италии! Он поплыл по небу прочь от горящего дома, затем достал телефон.
– Пронто! Это Флавио, – сказал бандит.
В следующее мгновение он почувствовал легкий укол в шею и потерял сознание.
* * *
Роза Ленер была несказанно довольна собой. Момент для того, чтобы возобновить контакт с Гразеггерами после пятнадцатилетнего перерыва в общении, казался ей весьма подходящим. Половина местного населения была на праздничном шествии, другая половина приходила в себя после событий последней недели. Нелегальная вдова маленького человека имела все шансы стать легальной вдовой большого. Любительница посчитать шла по тропинке вдоль берега реки Лойзах, вниз по течению. Время от времени она останавливалась, легонько пиная траву носком ботинка. Когда вдруг раздался странный хлопок, госпожа Ленер насторожилась и прервала свои привычные вычисления. Грозный шум исходил как раз оттуда, куда она направлялась. Что такое? Что случилось? Дама ускорила шаг. Увидев последний на улице дом, она в ужасе отшатнулась. Пламя со страшной силой вырывалось из окон, огонь уже добрался до крыши, которая с жутким треском плевалась черепицами. Все затянуло таким густым дымом, что Розе пришлось приложить ко рту носовой платок и дышать через него. Бросаться к дому в попытке помочь его обитателям явно не имело никакого смысла. Вдова достала мобильник и набрала «110» – вот и все, что она могла сделать для своих старых друзей. Тут откуда ни возьмись на тропинку вылетел горный велосипед, несущийся на бешеной скорости. Места было мало, деваться некуда… Неловко затормозив, велосипедист упал и покатился с кручи на спине. Как раз в этот момент на звонок Розы ответил дежурный полицейский, и та наскоро сообщила ему о пожаре.
– Спасибо за звонок, девушка, – сказал обермейстер, – но мы уже в курсе!
Затем Роза помогла мужчине встать. Он был весь в бинтах и пластырях – словно персонаж рисованного комикса, недавно попавший в автомобильную аварию.
– Ладно, я сам виноват, – пробурчал Еннервайн, отряхивая грязь с одежды. К сотням его предыдущих ран добавилась еще пара-тройка. В доме Гразеггеров начинало громыхать все отчетливей, и это были не лопающиеся оконные стекла или оседающая в огне мебель, а самые настоящие взрывы. Задымление стало плотнее.
– Я уже позвонила в полицию, – с трудом преодолевая кашель, проговорила Роза Ленер. Затем сделала шаг в сторону, явно намереваясь улизнуть.
– Подождите! – сквозь кашель крикнул Еннервайн в ответ. – Может, вы заметили что-нибудь необычное?
– Нет-нет, ничего я не видела. Просто сообщила о пожаре, вот и все. Я пойду. Сочувствую – вы упали, но ведь все обошлось, как я погляжу.
– Минутку, минутку! Вы не можете просто так уйти! Останьтесь, будете свидетельницей.
«Ишь ты, ведет себя так, словно он по меньшей мере начальник отдела в супермаркете», – ядовито отметила про себя Роза.
– Еннервайн, гаупткомиссар уголовной полиции. Сообщите мне ваши личные данные!
Перебинтованный тип помахал служебным удостоверением. Роза немного помедлила. Только этого ей еще не хватало – полиции. Может, просто убежать? У этого мужичка слишком много травм, поэтому вряд ли догонит, а его велосипед теперь – гора металлолома. Но с другой стороны, что тут такого, если она просто назовет свое имя? Чем это ей повредит? Вдовушка вытащила удостоверение личности, и Еннервайн, кашляя, переписал ее данные.
– Мы обязательно свяжемся с вами. А теперь идите, с каждой минутой здесь становится все опаснее.
Женщина, которую он чуть-чуть не сбил с ног, поспешно исчезла за плотной завесой дыма. Должно быть, она шла вверх по течению реки… Ладно, не важно. Еннервайн задохнулся в очередном приступе дикого кашля. Платка у него не было, и он прикрыл нос рукавом куртки. Затем отвернулся от источника дыма и проковылял несколько метров в сторону реки. Споткнулся, оступился, упал наземь. Нет, разлеживаться нельзя, надо изловчиться и ползти дальше. Только не сдаваться! Из последних сил он подполз к берегу Лойзах, окунул лицо в воду – и едва не отскочил как ужаленный: та была поистине ледяной. Ему в спину дышало жаром, с горы тянулся пухлый, зловещий вал желтоватого дыма. Еннервайн прыгнул в реку.
Лишь через два часа местным пожарным удалось победить огонь. Правда, даже при таких благоприятных для тушения условиях – во-первых, к очагу можно было подъехать с двух сторон, во-вторых, рядом протекала река с предостаточным количеством воды, и, в-третьих, сообщение о пожаре поступило практически сразу после возгорания – все выгорело подчистую. И далее, казалось бы, всемогущий брандмейстер, у которого в тот день был выходной и который сидел в шатре за четвертой или пятой кружкой пива, тоже не смог бы ничего сделать. Перед глазами испуганных зрителей, изумленно качавших головами, чернели лишь тлеющие остовы стен. От крыши совсем ничего не осталось – легкий бриз, который то и дело спускался с горы Крамершпиц, прилежно раздувая огонь, развеял остатки стропил по воздуху.
– Чисто сработано! – сказал один пожарный другому. – Все подчистую полить катализатором горения и так грамотно расположить заряды взрывчатки! Здесь потрудился какой-то профи.
Медик, входивший в состав пожарной команды, сел в служебный автомобиль и поехал в центр городка писать отчет. Документ получился коротким: «В подвале дома обнаружены два сильно обгоревших трупа, по предварительной оценке, мужского и женского пола, лежавшие близко друг к другу. Третий труп, предположительно мужского пола, находился в сидячем положении, на некотором отдалении от первых двух. Для определения прочих данных направить на судебно-медицинскую экспертизу».
Распечатав файл и поставив под протоколом подпись, врач на несколько мгновений задумался о том, а кто же, собственно, хоронит похоронщиков?
Грустное существо, прикованное к березке в нескольких метрах от дома Гразеггеров, могло считать, что ему повезло. Дым унесло в сторону удачно подувшим ветром, и пленник лег на землю, пытаясь дышать животом. Дерево оказалось недостаточно толстым, чтобы на него можно было залезть, и недостаточно тонким, чтобы согнуть. К счастью для парня, в него не только не угодила ни одна из летавших вокруг деревяшек и других стройматериалов, но и ему подвернулся шанс на спасение в виде тлеющей головни – мечты шашлычника и украшения любого камина. Головешка упала совсем неподалеку, и узник осторожно подтянул ее к себе ногой. Затем он изо всех сил стал пригибать деревцо к земле. В возникшем остром углу между стволом и почвой дымился и тлел обломок угловой кухонной скамьи, огонек в котором поддерживал ветер со склона. Наконец березка упала, и пленник вырвался на волю. Перемазанный с ног до головы сажей, он побежал вниз по косогору, затем нырнул в лесной массив плато Крамер. Расстояния на курорте были совсем небольшими. Фигурка направлялась в полицейский участок.
Особая следственная бригада «Эдельвейс» собралась в полицейском участке почти в полном составе, конечно, за одним-единственным исключением. Никто не знал, где находится их руководитель и что с ним случилось, и вокруг имени гаупткомиссара уже начинали бродить всевозможные слухи. Конец домыслам положил звонок от самого Еннервайна.
– Вы живы-здоровы, шеф? – с облегчением проговорила Николь Шваттке. – Мы очень беспокоимся о вас, вы исчезли так внезапно…
Она включила громкую связь, чтобы все коллеги могли слышать их разговор. Скупо, в телеграфном стиле Еннервайн рассказал о своих злоключениях.
– …а потом мне не оставалось ничего другого, как прыгнуть в реку. У моста меня выловил один отзывчивый таксист и доставил в больницу. Я бы объявился гораздо раньше, но одна злая, как цербер, медсестра запретила мне заниматься служебными делами и окружила нежной заботой.
– Вы ранены?
– О-ох, назвать меня раненым будет преувеличением. У меня крошечная ссадина на голове и мощнейший насморк. Тем не менее прыжок в ледяную воду был меньшим из зол, иначе я задохнулся бы в дыму.
– Значит, вы снова в больнице? – сделал вывод Штенгеле. Затем он исторг вопль радости, употребив при этом междометие, понятное лишь альгойцам. В моменты сильного эмоционального возбуждения Людвиг всегда прибегал к сокровищам родного диалекта.
– Да, верно, я снова валяюсь тут.
– Можно, мы к вам придем? – спросила Мария Шмальфус.
– Нужно! Приходите, устроим небольшое совещание.
– Как, неужели? Наверное, вам хочется сначала…
Нет, Еннервайну ничего такого не хотелось. И все отправились к нему, не забыв прихватить с собой Беккера с Джо. Хорошо, что Еннервайну выделили отдельную палату!
– Как вы себя чувствуете, шеф? – поинтересовался Хёлльайзен.
– Нормально, друзья. Но оставим в стороне мое самочувствие, поговорим о гораздо более важных вещах. Эти Гразеггеры… Был ли этот пожар…
Тут за дверями палаты послышался какой-то шум. Высокий женский голос ругался, суровый мужской не оставался в долгу.
– Посмотрите кто-нибудь, что там случилось.
Почетная роль «смотрителя» досталась Беккеру. Он вышел из палаты и увидел медсестру с грубым мужеподобным лицом, которая пыталась преградить путь кряжистому красномордому мужчине с густыми усами.
– Думаете, сюда могут заходить все, кто попало?! – ругалась медсестра.
– А я вовсе не «кто попало»! Я член совета общины, мне можно! Довольно с меня этого безобразия!
– Входите! – крикнул Еннервайн.
– Меня зовут Тони Харригль, – загремел усатый, вваливаясь в палату. – Я член совета общины, и я всегда говорил…
– Что вы всегда говорили? – спросила Николь Шваттке, и этот невинный вопрос еще сильнее разозлил Харригля – может быть, из-за ее вестфальского акцента. Казалось, он вот-вот лопнет от ярости.
– Сколько можно? Сначала попытка моего физического устранения, затем ваша неспособность установить истину, а теперь еще и эта чудовищная история с Гразеггерами! Как член совета общины, я отвечаю за все, что происходит в нашем городе. Я спрашиваю, когда наконец будут результаты…
– Вы так себя ведете, будто виновники всех бед – это мы.
– Нам жизненно необходим приток туристов, нас кормит добрая слава, которую мы зарабатывали десятилетиями! Скажите, господин Еннервайн, когда закончится весь этот кошмар?
Штенгеле успокоил взбешенного общественного деятеля и аккуратно выпроводил его из палаты. Когда вздорный посетитель ушел, Еннервайн процедил:
– То, что я предприму завтра, понравится этому Тони Харриглю еще меньше.
– Что именно вы собираетесь делать?
– Санкционировать эксгумацию. И не одну. А если точнее, сто тридцать эксгумаций. Да что там – двести шестьдесят! Это будут грандиозные раскопки. Мы перероем все здешнее кладбище.
Он достал распечатку и прочел вслух:
– Макс Ленер, G два дробь три, дробь шестнадцать, дробь ноль семь, Кресценция Хольцапфель. С этой могилы мы и начнем.
И тут Еннервайн осекся. Макс Ленер?! Однако женщина, чуть не попавшая под колеса его велосипеда рядом с горящим домом, ведь тоже была…
– Позовите, пожалуйста, медсестру.
– Вам плохо?
– В кармане брюк, которые она отобрала у меня в приемном покое, остался блокнот. В нем записан важный адрес…
– Так это вы – госпожа Роза Ленер?
– Послушайте, в тот день я просто прогуливалась вдоль реки и ничего особенного не…
– Вам знаком гражданин по имени Макс Ленер?
– Да. Это мой супруг.
– Можно с ним поговорить?
– Он уехал.
– Куда?
– Не знаю.
– И как давно он уехал?
Настойчивости в допросе свидетелей гаупткомиссару Еннервайну было не занимать. В этом деле ему неизменно сопутствовал успех.
Термальный курорт Баньи-ди-Петриоло, что между Сиеной и Гроссето, теплый ветер с моря, такой характерный для позднего лета… Здешние холмы были низковаты для того, чтобы на их вершинах мог рождаться настоящий фён, но тем не менее итальянцы придумали свое слово для обозначения похожего явления: vento di caduta, нисходящий ветер. Небольшой автомобиль-фургон выскочил из-за поворота на залитую вечерним солнцем трассу. Женщина, сидевшая за рулем, на миг обернулась и спросила:
– Ну как ты, Свобода?
– Ничего, я живучий. Меня так просто не возьмешь. Нет, ну до чего же здорово, что у нас в холодильнике осталось три трупа. Сыскари порядком поломают над ними головы…
Свобода со стоном прижал руку к раненому плечу.
– Скоро приедем, – успокоил его Игнац, поглаживая оленью голову, подрагивавшую у него на коленях. Сверху шкура чучела была мягкой и шелковистой, но под ней чувствовалось что-то твердое. Из небольшой проплешины, проеденной молью, выглядывал сдержанно поблескивавший предмет с надписью «Banca di…». Последнее слово было спилено.
– Сакра! – процедил Свобода. – Еще бы чуть-чуть, и всем нам крышка, – добавил он на австро-баварском диалекте.