Текст книги "Чисто альпийское убийство"

Автор книги: Йорг Маурер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Вы видели направленный вниз прожектор, который висит вблизи того места, где провалился Либшер? Он освещает зрительный зал – не направленным светом и не слишком ярко. Шмидингер сказал мне, что включает этот фонарь только на концертах, чтобы слушатели могли читать программки. А вот во время театральных представлений прожектор не горит, и в зале темным-темно. И хотя этот источник света относительно слабый, все равно смотреть на него – приятного мало. И если я гляжу на фонарь, который светит мне прямо в глаза, то точно не замечу объекта, находящегося на потолке рядом с ним.

– Да, – согласился Еннервайн. – Вот вам и объяснение, почему никто не видел, как человек падает с потолка. Конечно, его полет был совсем коротким…

– А сколько конкретно он длился?

– Ха, это вычисляется элементарно.

– Ускорение свободного падения g умножить на…

Участники совещания стали искать в закромах памяти основательно запрятанные сокровища школьных знаний. Одни взяли карандаши и принялись водить ими по бумаге, другие прикрыли глаза и подсчитывали в уме.

– У меня выходит, что он падал полтора часа, – объявила Шваттке.

– Да-да, вы недалеки от истины, – засмеялся Еннервайн.

Тут появился Беккер с толстой кипой бумаг и приветливо помахал ею в воздухе.

– Что, подсчитываете время падения? Формула такая: квадратный корень из удвоенного расстояния, поделенного на ускорение силы тяжести.

– И какой ответ?

– Немногим больше полутора секунд, – сказал Беккер. – Примерно за то же время мы делаем вдох и выдох.

– Значит, в моем результате – полтора часа – все-таки был верный коэффициент…

– В будущем предоставляйте подобные расчеты мне, – усмехнулся Беккер. – Экономьте деньги налогоплательщиков.

Еннервайн нетерпеливо махнул рукой.

– Мы ждем от вас только фактов, Беккер.

– Реально точные результаты будут лишь завтра, однако кое-что я могу доложить вам и сейчас. Итак, следы, обнаруженные на чердаке, указывают на то, что это помещение использовалось гораздо активнее, чем утверждает рабочий по зданию. Если ему верить, чердак – это такое заброшенное место, какой-то необитаемый остров. Ага, пусть не рассказывает сказки! Еще какой обитаемый! Шмидингер думает, нас так легко обмануть…

– А может, он не нарочно? Может, просто не в курсе?

– Нельзя ли хотя бы в общих чертах обрисовать, что такого необычного вы обнаружили на чердаке?

– Следы обуви и отпечатки пальцев как минимум десятка людей – правда, в полицейских базах данных ни один из образцов не фигурирует. Кроме того, и это было для меня полной неожиданностью, там обнаружены остатки химических веществ!

– Каких именно?

– Молочко для чистки сантехники, мебельная политура, бутылка средства для удаления накипи, флакон отбеливателя и даже пакетик сухого спирта.

Коллеги сразу же о чем-то зашептались, одна только Мария сидела, непонимающе хлопая ресницами.

– Конечно, это может оказаться случайностью, – продолжал Беккер. – Кто-то скажет, подобные средства найдутся в шкафу у каждой второй хозяйки. Но мы будем продолжать их исследование.

– Если вас интересует мое мнение, – сказал Штенгеле, – то я скажу, что этот чердак – идеальное место для встреч, хранения незаконных предметов, обмена ими. Также там можно создавать тайники и устраивать дикие сексуальные оргии.

– Дикие сексуальные оргии сразу вычеркиваем, – возразил Беккер. – Пол для этого слишком шаткий.

– Честно говоря, я не понимаю, при чем тут моющие средства, – пожала плечами Мария. – Кто-нибудь мне объяснит?

– Вбейте в любой поисковик слова «отбеливатель», «удаление накипи», «сухой спирт» и увидите.

Мария открыла свой ноутбук и вошла в «Гугл». Первым же номером в списке результатов поиска выпала ссылка на сайт www.smashy.de/boomboom.html. Девушка зашла на главную страницу и прочитала:

Гексаметилентрипероксиддиамин

Теплота взрыва: 3369 кДж/кг

Испытание в свинцовой бомбе: 250–340 куб. см

Температура вспышки: 200 °C

Скорость детонации: 4500–5500 м/сек

Состав

105 г перекиси водорода (десятипроцентный раствор, продается в аптеках, используется, например, для обесцвечивания волос),

40 г кристаллической лимонной кислоты (средство для удаления известкового налета и ржавчины, а также компонент для выпечки, есть во всех супермаркетах),

20 г порошкового гексамина («сухой спирт», ищите в отделах игрушек или в магазинах для охотников и рыболовов).

Порядок действий

В емкость с кубиками льда поместить стеклянный сосуд. Налить в него перекись водорода и дать ей хорошо охладиться. Добавить гексамин, перемешать до полного растворения. Поставить смесь в морозильную камеру, охладить до 2 градусов тепла, после чего осторожно подсыпать сухую лимонную кислоту и подержать на холоде еще полчаса. Убрать кубики льда, плотно закрыть сосуд крышкой и оставить в таком состоянии на сутки. Отфильтровать образовавшуюся на поверхности пену через бумажный фильтр. Промыть содержимое фильтра чистой водой. Получившиеся кристаллы подсушить и положить в прохладное место.

Внимание! Все действия вы производите на собственный страх и риск! Вещество воспламеняется от малейшей искры! Не допускать соприкосновения с металлическими предметами! Тщательно избегать ударов! Если смесь попадет в резьбу винтовой пробки сосуда, то при его открывании возможен взрыв!

Желаем приятно поразвлечься!

24

Вы чувствуете себя в безопасности? Доверяете вездесущей государственной власти? Полагаетесь на то, что по номеру «110» непременно ответят? Уверены, будто никогда не станете жертвой убийства при невыясненных обстоятельствах? По-вашему, хорошие и плохие парни имеют совершенно равные возможности, как физические, так и технические? Считаете, первые вооружены даже чуточку лучше вторых? В общем и целом вы правы: в большинстве случаев жандарм обгоняет разбойника на полшага, но, к сожалению, часто отстает от него на целый семимильный шаг. Одна из причин отставания – это отсутствие доступа в Интернет во всех комиссариатах и полицейских участках Германии. Вот такая архаика, допотопное положение вещей, настоящее бескомпьютерное средневековье! Разумеется, полицию надо защищать от потенциальной опасности, ее компьютерная сеть – это лакомый кусок для всевозможных хакеров и злоумышленников, так что пользоваться персональным компьютером с выходом во Всемирную паутину стражам порядка разрешается лишь в исключительных случаях, и об этом мало кто знает среди нас с вами. И хотя на рабочих столах полицейских стоят компьютеры, они подключены не ко всемирной, а всего лишь ко внутренней сети: «Ищу партнера для игры в кегли!», «Хотите петь в смешанном полицейском хоре?», «Потерялся парик!» И если вдруг комиссару понадобится посетить какой-нибудь сайт в служебных целях, он должен аккуратно переписать ссылочку на листок бумаги, вот так:

http://www.smashy.de/boomboom.html/crime.13/&search&/fortin_bras//~1256/vzryvchatka/nelegal<%=?>6746?k_archive.pl?noframes;read=937854"komponenty_dlya_vypechki/?/,

и отправиться с ней по длинным коридорам служебного здания в помещение, специально оборудованное для подобных случаев. Там сотрудник садится за особый компьютер, вводит в систему свою фамилию и имя, входит в Интернет – и начинает необходимые разыскания, не забывая вносить в протокол те страницы, которые посещает.

Выходит, единственным человеком в команде, способным войти в Интернет без таких сложностей, была Мария, не состоявшая в штате полиции. Теперь психолог задумчиво бродила по сайту взрывников-любителей.

– Неужели компоненты для взрывчатки и правда можно купить где угодно? – спросила она.

– Да, – кивнул Беккер, – наши специалисты-взрывотехники подтверждают: найти их полный набор можно всего лишь за полчаса, и никакого сложного оборудования для обработки этих веществ не требуется – нужна всего-навсего морозильная камера. Элементарно, как дважды два! Я даже удивляюсь, что взрывники учиняют не так много безобразий, как могли бы.

– Может быть, от того, что это занятие слишком опасно для жизни самих хулиганов? – предположил Еннервайн. – Человек должен отлично разбираться во всех тонкостях смешивания веществ, быть настоящим виртуозом в таких делах, чтобы не убить в первую очередь себя. Купить травматический пистолет или нож с выкидным лезвием, скажем, в привокзальном квартале Мюнхена, может каждый дурак. А для того чтобы иметь дело со взрывчаткой, нужно хорошо разбираться в химии.

– Бавария гордится своим специфическим, местным видом взрывчатки – порошком Ваггерля, – сообщил Хёлльайзен. – Его создал Корбиниан Ваггерль из Миттенвальда в тысяча сотом году, то есть задолго до того, как Бертольд Шварц из Констанца изобрел порох. Порошок Ваггерля используют и по сей день, когда нужно ликвидировать снежные завалы после схода горных лавин, а состоит он, как и черный порох, из смеси селитры, древесного угля и серы.

– В вашей местности были когда-нибудь проблемы такого рода? – спросил Еннервайн. – Ведь здесь так легко уединиться в горах, среди густых лесов…

– Ну, горноспасательная служба часто сообщает нам о подозрительных следах подрыва пороха в заснеженных местах. Это отдаленные горные долины, где люди учатся стрелять и обращаться со взрывчаткой – нелегально, конечно. Однако к тому моменту, как мы добираемся по сигналу в эти труднодоступные участки, нарушителей, конечно, уже и след простыл. В семидесятые у нас было несколько случаев, когда удавалось сразу же установить связь с Фракцией Красной Армии. И как это обычно бывает, приезжали спецы из Управления уголовной полиции Баварии, из Федерального ведомства уголовной полиции, из военной контрразведки и забирали у нас эти дела.

– А посвежее примеры можете привести?

– Да, вот, например, в прошлом году в горах нашли трубчатую бомбу, а также зафиксировали стрельбы из автоматического оружия. Кто тут замешан – политические или криминальные круги, неизвестно. А может, это было просто хулиганство.

В дверь постучали, и в комнату заглянул дежурный полицейский:

– Извините за беспокойство, но пришел мужчина, утверждающий, что он свидетель. Он видел того беглеца в баварском костюме и хочет дать важные показания. Не желает ли кто-нибудь из вас допросить…

– Минутку, – встрепенулся Еннервайн. – Беглец в баварском костюме?.. И уже есть свидетель? Ну и ну! Ведь мы никого не объявляли в розыск, да и с того момента, как случился этот инцидент, не прошло и двух часов…

Дежурный усмехнулся:

– Этот инцидент уже стал темой номер один для местных жителей. К нам поступило несколько звонков от очевидцев вашей погони, и многие из них предполагают, что этот тип и есть двойной убийца из концертного зала. Спрашивают заодно, не надо ли забаррикадировать свои жилища и не будет ли послаблений в правилах ношения оружия. Недавно звонил даже сам бургомистр. Он очень беспокоится, как все это отразится на притоке иностранных туристов…

– Отлично, – сказал Еннервайн, глядя на Николь Шваттке. – Пойдите и допросите этого свидетеля. Не хватало нам еще шумихи до небес. Бургомистр! Иностранный туризм!

Комиссар Шваттке вышла из комнаты, Еннервайн продолжал совещание.

– Вернемся к нашему чердаку. Там обнаружены по меньшей мере три вещества, из которых можно сделать взрывоопасную смесь.

– Да, но если бы Либшер собирался прервать концерт взрывом, то мы нашли бы наверху готовую смесь ГМТД, то есть гексаметилентрипероксидциамина.

– Но не нашли, – вздохнул Еннервайн. – Слушайте, я считаю, пора абстрагироваться от Либшера. Эта фигура мешает нам думать. Я не вижу в нем ни закамуфлированного подрывника, ни презирающего смерть камикадзе. По-моему, это просто мелкий неудачник, которому в очередной раз не повезло. Давайте на время забудем о нем. Мне кажется, этот чердак – идеальная площадка для проведения противозаконных операций. Идеальная по трем причинам: во-первых, культурный центр находится в самом центре городка. Во-вторых, несмотря на выгодное расположение здания, сам чердак заброшен, туда мало кто заглядывает. Поэтому никому из посторонних в голову не придет, что там можно проворачивать грязные делишки. В-третьих, гуда легко пробраться, не привлекая излишнего внимания.

– То есть? – переспросил Остлер.

– Проблема тайных встреч в условленных местах всегда состоит в том, что пройти туда незамеченными почти невозможно…

– Понял, – кивнул Остлер. – Эту проблему можно решить, если найти какое-нибудь общедоступное место, в котором имеется укромный уголок.

– Правильно. Но это так, в порядке предположения, рабочей гипотезы. Итак, доступ в концертный зал открыт для каждого. Непосредственно перед представлением и в антракте в фойе находятся сотни людей – не считая тех, кто бродит по крыльцу и по площади перед зданием. Поэтому никому не бросится в глаза, если какой-нибудь субъект, может быть, даже без билета, смешается с толпой добропорядочных зрителей. Этому субъекту ничто не мешает подняться по обеим лестницам, в сторону дополнительного дамского туалета. Убедившись, что его никто не заметил, он ныряет в дверцу, ведущую на чердак, и совершает свои нелегальные манипуляции.

– Но если шаткий пол не дает проводить там диких сексуальных оргий, то что же еще можно делать на чердаке?

– Да все, что угодно! Можно оставлять там информацию или приходить за ней, можно устроить хранилище наркотиков, потреблять наркотики, смешивать компоненты для взрывчатки, собирать оружие из деталей, рассылать компьютерные вирусы или спам, взламывать внутреннюю компьютерную сеть Минобороны США, вести международную торговлю человеческими органами… Выбор огромный! Пожалуйста, действуй, осуществляй то, о чем иные знают лишь понаслышке, или из Уголовного кодекса, или из романов Джона Гришэма.

Кровожадно переглянувшись, члены следственной бригады подвергли рабочую версию Еннервайна перекрестному огню возражений.

– Первый глупый вопрос, шеф: дверь на чердак всегда заперта, и лишь у Шмидингера имеется ключ. Представим, я злоумышленник, которому время от времени позарез надо проникать в компьютерную систему Пентагона. И что, мне каждый раз бегать за рабочим по зданию и просить его одолжить ключик?

– Я внимательно осмотрел замок на той двери, – фыркнул Еннервайн. – Он совсем примитивный, и раздобыть ключ к нему можно в любом строительном супермаркете. Вероятно, даже в наборе с перекисью водорода. Жду следующего глупого вопроса.

– Рядом со входом на чердак располагается квартира рабочего по зданию, дверь в дверь. Разве для меня, злоумышленника, это не рискованно?

– Во время представлений хозяин этой квартиры находится далеко, за кулисами, он стоит за пультом управления светом. У него, поверьте, масса забот.

– А его жена?

– Хлопочет в фойе, накрывая угощение на четыреста персон. Вкусные были канапе?..

– Но ведь меня может засечь какая-нибудь случайная посетительница дамского туалета…

– Да, риск высок, согласен. Тогда, предположим, я женщина-злодейка, которой ничего не стоит заглянуть в дамский туалет и убедиться, что никто не смотрит.

– Ну а если я не женщина, как тогда? – спросила Мария, смакуя всю невольную двусмысленность своих слов.

– Тогда я мужчина, – продолжал Еннервайн, – и сделаю вид, что поджидаю у верхнего туалета супругу. Но ради маскировки я, вероятно, даже буду держать в руках женскую сумочку, в которой заодно можно пронести бутылочку азотной кислоты.

– Азотной кислоты?..

– Это вещество имеет высокий криминальный потенциал. Самая опасная из всех кислот. Важная составляющая многих взрывчатых веществ. Растворяет органические соединения без остатка. Идеальный катализатор горения. Разъедает даже некоторые благородные металлы.

– Значит, я женщина, несу в сумочке бутылку азотной кислоты или взрыватель для ядерной боеголовки и, может быть, даже почку, добытую у какого-нибудь подневольного донора. Я хочу оставить свой товар на чердаке, чтобы клиент мог прийти и забрать его оттуда. Связь между мной и клиентом всячески скрывается. Однако если у меня нет билета на представление, разве за мной не погонится этот напыщенный Либшер и не выставит меня на улицу?

– Ну вот, снова все упирается в Либшера! Похоже, он был в деле, но давайте все-таки пока это исключим… Лучше я буду самая обычная посетительница концерта, с хорошей репутацией, с массой знакомых в городе. Я купила билет и, следовательно, могу расхаживать по зданию, как мне заблагорассудится. Я пришла на концерт с друзьями, совершенно ничего не подозревающими, в антракте говорю им: «Извините, пожалуйста, я сейчас приду!» – и поднимаюсь под самую крышу культурного центра. Делаю там свое черное, однако весьма прибыльное дело, снова сбегаю вниз и продолжаю как ни в чем не бывало слушать опусы Фредерика Шопена.

– Пожалуй, стоит проработать и такой вариант: культурный гражданин с абонементом на все концерты. В перерыве он пробирается на чердак с ноутбуком в руках и рассылает спам по всему миру. Незадолго до начала второго отделения возвращается в зал и использует ноутбук вместо подушки под мягкое место.

– Тогда уж не гражданин, а гражданка. Женщина без проблем заглянет в дамский туалет, а также чисто среднестатистически весит меньше мужчины и, следовательно, может свободнее перемещаться по чердаку.

Наступила многозначительная пауза, во время которой мыслителям и мыслительницам показалось, что они пришли к единому ответу на вопрос, кто же мог быть этой легковесной гражданкой: Гретель!

25

– Итак, я еще раз обобщу ваши показания, дабы убедиться, что правильно вас поняла. Человек в баварском костюме перепрыгнул через брандмауэр крестьянского двора, беспрепятственно юркнул в рапсовое поле, пересек его, затем прямиком подошел к вам, устроился за тем же самым столиком пивной на открытом воздухе «Риссерзештюберль», где сидели вы, и стал звонить по телефону – и вы не можете описать его внешность?

– Описать его лицо я не могу, только одежду. На нем был костюм в традициях Верденфельзского района, вот только головной убор совершенно не в тему. К кожаным шортам с пфозенами следует надевать либо плоскую шляпу с орлиным пухом, либо…

– Что такое пфозены?

– Гольфы.

– И как это вы не разглядели его лица?

– Я просто не обратил внимания.

– Но ведь обычно на лицо незнакомца глядят в первую очередь.

– Я – нет.

– На что же вы в таком случае посмотрели в первую очередь?

– На ширинку. Вернее, на пуговицы. Они тоже были не такие, как надо. Медные! На кожаные шорты обычно пришивают пуговицы из оленьего рога, ну, или в крайнем случае из бычьего, а тут что? Медные пуговки можно представить на вязаном жакете, но ни в коем случае не на шортах…

– Пожалуйста, сосредоточьтесь все-таки на описании внешности этого парня.

– А чем я, по-вашему, занимаюсь? Медные пуговки на ширинке говорят о нем многое. Даже, можно сказать, все!

– Вот как?

– Этот тип не из местных. Наши, местные, ни в жизнь не наденут кожаных шорт с такими вопиюще неправильными пуговками на ширинке. Даже на карнавал! Нет, это просто немыслимо!

– Значит, это был приезжий из другой федеральной земли?

– Пруссак, что ли? Не-е, исключено. Пруссаки, они еще педантичнее, чем наши, и прежде всего в том, что касается национальной одежды. Если пруссак берется шить кожаные шорты для баварских костюмов, то непременно приглашает в консультанты краеведа, этнографа и фольклориста, и не каких-нибудь, а с учеными регалиями.

– Понятно… С какой же стороны он появился, этот тип с неправильными пуговками?

– Видно, от Якелебауэра, с его участка. Там у него большая навозная куча, вот с нее-то этот шустряк, видать, и умудрился перепрыгнуть стенку.

– С этим мне давно все ясно, я имела в виду другое. Как вы считаете, из какого региона он мог приехать?

– Ну, не знаю. Он ничего про это не говорил.

– Но ведь он разговаривал по телефону?

– Да, когда этот тип плюхнулся рядом со мной, у него затрезвонил мобильник. Он ответил, но произносил лишь «хм?» да «м-м-м!», и больше ничего.

– А в этих «хм?» и «м-м-м!» слышался какой-либо акцент? Может быть, русский? Или, скажем, итальянский?

– Хм, «хм?» и «м-м-м!» невозможно произнести с акцентом. Эти словечки звучат одинаково на всех языках.

– Вы так считаете? Ну хорошо, идем дальше. Что было потом?

– Поговорив по телефону, парень сел рядом со мной за столик. Он пыхтел как паровоз, ну, ясно – после такого прыжка через стену! И Боже мой, до чего он вонял овечьим навозом!

– Почему вы решили, что овечьим?

– Потому что Якелебауэр не держит коров, у него в хозяйстве лишь овцы. Уже много лет старик без коровушек. Значит, навозная куча, с которой она прыгнула, может быть только овечьей…

– Она?

– Чего-чего, простите?

– Вы только что сказали «она».

– Разве? Я даже сам не заметил.

– Секунду назад вы сказали: навозная куча, с которой она прыгнула…

– Да неужели! Наверное, я просто оговорился.

– Оговорки никогда не бывают случайными.

– У меня – бывают.

– Так, может быть, это все-таки была особа женского пола?

– Чего не знаю, того не знаю. Говорю же – лицо я не разглядывал.

– Но ведь женщину легко распознать по фигуре!

– Мне – трудно. А вообще-то женщины не надевают таких кожаных шорт. Как правило. По моим наблюдениям.

– Ну ладно. По-видимому, это все, что вы можете рассказать.

– Верно. Я допил кружку пшеничного и сразу же отправился в участок, чтобы сообщить все как было.

– Какой по счету была та кружка пива?

– Так, погодите… Шестая.

– Как прикажете это понимать? Накачались алкоголем до беспамятства и пришли в участок давать свидетельские показания?!

– Шесть кружек пшеничного – разве это до беспамятства? Нам это нипочем. Пьяный комарик укусил, не больше.

– Все понятно. Комарик. А когда вы будете давать свидетельские показания в суде, тоже предварительно примете на грудь шесть кружек пива?

– А зачем мне в суд? Туда я не пойду, ведь я ничего особенного не видел. Так что скорее всего свидетель из меня никудышный.

– Что верно, то верно. Но тем не менее спасибо вам за показания.

– А денежка?

– Какая еще денежка?

– Компенсация понесенных свидетелем расходов…

– Полиция никому ничего не возмещает. То, о чем вы говорите, возможно только в суде.

– Жалко, жалко.