Текст книги "Чистилище"

Автор книги: Йорг Кастнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

– Я стою за учительской кафедрой в школе и учу детей искусству и истории.

– Вот это да! В мое время таких симпатичных учительниц не было. Может, это и к лучшему, иначе я постоянно отвлекался бы от зубрежки.

– И кем ты стал в результате зубрежки?

– Я юрист.

– Буквоед? Я представляла их совсем другими.

– Я не ем буквы. И как, по-твоему, я должен был бы выглядеть? Бегать по солнечной Тоскане в черной мантии и с папкой для документов?

– Понятия не имею. А как ты бегаешь по Ганноверу?

– До недавнего времени так и бегал: в черной мантии и с папкой для документов, – ответил Энрико и добавил: – Если, конечно, речь идет о судебном заседании. Я работал адвокатом. Но сейчас я безработный и даже рад этому. Мне не приходится никого просить об отпуске. После того как умерла моя мать, я уладил все дела, купил авиабилет до Флоренции и улетел. Вот и все.

– Я и не знала, что человек, который работает адвокатом, может стать безработным. Мне казалось, что люди всегда подают иски друг на друга и преступления совершаются более или менее постоянно.

– Да, это правда. Проходит много тяжб, слушается много судебных дел, но есть и много юристов. И некоторые из них сидят без работы. Однако у нас в Германии это запрещенная для разговора тема. Я работал служащим в большом бюро. Наш начальник оказался замешан в махинации и растратил деньги влиятельного доверителя. Речь шла о восьмизначной сумме. Когда это раскрылось, его напарники быстро смылись. А в конторе, где нет шефа, подчиненные тоже не нужны.

– Но тебе же не придется идти на паперть, правда?

– Оба моих государственных экзамена сданы не так уж плохо. Я думаю, что при необходимости легко смогу найти новую работу.

– При необходимости? Ты вообще не хочешь работать юристом?

– Я еще не знаю, что буду делать в будущем. Я только понял, что изо дня в день заниматься делами других людей – это не для меня. Возможно, я стану писателем и напишу книгу о своих приключениях в Италии.

– И как ты до этого додумался?

– Да так, – ответил Энрико, не желая пока рассказывать Елене о дневнике. Он сначала хотел разобраться, какое отношение имеет сам к нему.

– Тогда с тобой должно случиться еще несколько приключений, чтобы ты мог написать настоящую книгу.

– Начало уже положено, и оно весьма неплохое. Я познакомился с молодой симпатичной итальянкой и теперь еду вместе с ней в загадочную горную деревню.

– Почему загадочную?

– Ну а разве все это выглядит не загадочно? – вопросом на вопрос ответил Энрико и указал вперед.

Лес расступился, и перед ними на холме появилось нечто среднее между крепостью и деревней. Это могла быть только Борго-Сан-Пьетро, и вид у нее был не очень приветливый. Башни, стены и зубцы из темного камня выглядели отталкивающе, будто это место изначально было задумано так, чтобы никакому чужаку не захотелось сюда попасть. Деревня возвышалась на холме, как гнездо какой-то хищной птицы, которая наблюдала отсюда за своими владениями.

– Если мы подъедем еще ближе, нас точно обольют кипящей смолой и обрушат град камней, – пошутил Энрико, припарковав «фиат» у стены, где уже стоял целый ряд автомобилей.

– Вполне вероятно, что несколько веков назад эти деревни были настоящими крепостями, поэтому и строились компактно, с башнями и бойницами. Врагам пришлось бы нелегко, если бы они решились овладеть такой крепостью.

– Большое спасибо за урок, госпожа учительница, – улыбнувшись, сказал Энрико, выбрался из машины и потянулся. Он был большого роста, и поездка на маленьком «фиате» в компактно сложенном состоянии далась ему нелегко.

– Кажется, здесь паркуются все жители. И это неудивительно: на узких деревенских улицах два автомобиля едва ли разминутся.

Они погрузились в тень узких переулков, и Энрико попытался представить, как его мать еще маленькой девочкой бегала по этим улицам. Это была странная мысль, и он почувствовал, что его мать снова где-то рядом, словно никогда и не умирала. Печаль охватила его. Энрико был рад, что темные очки скрывают его слезы.

– Здесь не так уж много народа, – заметила Елена. – Может быть, сейчас у жителей сиеста – время близится к обеду. Или жители выехали отсюда. Я бы тоже так поступила, если бы мне пришлось тут жить. Если все деревни здесь, наверху, выглядят подобным образом, то меня не удивляет, что этот тип внизу так грубо с нами разговаривал.

Стены домов расступились, и они вышли на деревенскую площадь, у которой вид был более приветливый, чем у темных переулков, оставшихся позади. Кроме всего прочего, здесь молодые люди обнаружили первых деревенских жителей: несколько мужчин сидели у бара, в тени большого зонтика, и громко беседовали. Когда они заметили чужаков, разговор тотчас же прекратился и любопытные взгляды устремились на Энрико и Елену.

– По крайней мере, здесь есть что выпить, – сказал Энрико. – Мне хочется пить, как роте легионеров после марша через Сахару.

– Как двум ротам, – добавила Елена и взяла Энрико под руку. – Выпьешь сразу сто литров?

Поздоровавшись, они присели рядом с мужчинами и заказали большую бутылку минеральной воды. Сейчас, когда они пили воду, а рядом сидели люди, деревня Борго-Сан-Пьетро не производила такого гнетущего впечатления. Энрико даже показалось, что эта площадь весьма живописна, и он подумал, что фотографию с ее видами можно было бы поместить в путеводитель по Тоскане. Только Энрико сомневался, что туристы и фотографы, работающие для путеводителей, смогут сюда добраться.

Когда мальчик, который их обслуживал, вышел из бара, чтобы подать пиво на соседний столик, Энрико подозвал его и спросил, не осталось ли в деревне семьи Бальданелло. Мальчик лишь растерянно взглянул на гостя и пожал плечами.

Один из мужчин за соседним столиком сказал:

– Если хотите что-нибудь узнать, спросите лучше у бургомистра или священника.

Энрико взглянул поверх крыш, где в ста метрах высился шпиль местной церкви.

– Священника я отыщу в церкви. А где же бургомистр?

– Бенедетто Кавара обедает в это время. Он живет в том желтом доме, прямо у лестницы на крепостную стену.

Семья Кавара состояла из Бенедетто Кавара, его жены, пятерых детей и бабушки. Они сидели за большим столом, ели мясное блюдо, от которого исходил великолепный аромат, и удивленно глядели на двух незнакомцев. Так здесь, наверное, смотрели на всех незваных гостей. На бургомистре был кожаный фартук сапожника. У него было круглое лицо, а под носом большие усы. Как только они вошли в дом, Энрико стало нехорошо. Они были здесь чужаками, совсем нежданными, во всяком случае, нежеланными. Энрико тихо, словно боясь помешать Кавара, спросил о семье Бальданелло.

Бенедетто Кавара опустил вилку и скептически взглянул на Энрико.

– Зачем вам это?

– Мою мать до замужества звали Мариэлла Бальданелло. Она умерла в августе. Если здесь живут какие-то родственники, я бы хотел с ними поговорить и уведомить о смерти матери.

Бургомистр покачал головой.

– Я должен разочаровать вас, синьор. Семья Бальданелло действительно когда-то жила здесь. Но все старики Бальданелло уже умерли, а молодежь уехала. Вы, наверное, успели заметить, что в Борго-Сан-Пьетро нет перенаселения.

– Да, жаль, – разочарованно произнес Энрико. – Может, у вас есть адреса тех, кто уехал?

– Нет. И опять же, зачем вам это? Тот, кто однажды покинул Борго-Сан-Пьетро, никогда назад не возвращается. Так же произошло и с вашей матерью.

– А деревенский священник? Он сможет помочь мне?

– Думаю, вряд ли. У него точно нет адресов тех, кто уехал. Кроме того, его сегодня нет в деревне. Он срочно уехал по личному делу в Пизу. Мы не знаем, когда он вернется.

Энрико и Елена попрощались и снова пошли на площадь, но там уже совсем никого не было. Стулья, столы и зонтики все еще стояли перед баром, но посетители исчезли, а на двери висела картонная табличка, на которой красными буквами было написано «Chiuso» – «Закрыто».

Энрико в задумчивости почесал затылок.

– Неужели перерыв на обед был таким коротким?

Елена вытащила дужки своих темных очков из волос и, опустив очки на нос, оглядела осиротевшее кафе.

– Мне кажется, это из-за нас. Борго-Сан-Пьетро прячется от нас.

– А что такого в нас? Мы что, прокаженные?

– Мы чужаки. Может быть, первые в эти дни, но не единственные. Люди здесь боятся лишнего внимания, боятся ажиотажа. Пройдет не так много времени, и сюда набегут толпы вынюхивающих журналистов. Для жителей деревни мы нечто вроде авангарда армии, которая возьмет штурмом этот последний оплот спокойствия.

– Штурмом? О чем ты говоришь, Елена? Или я что-то пропустил?

– Можно и так сказать. Когда тебе вчера стало нехорошо и ты отправился в номер, по телевизору во время интронизации антипапы говорили об этом.

– Что? Говорили о том, что эту деревню ожидает штурм?

– Ну, что-то вроде того. Точнее сказать, антипапа Луций, он же Томас Сальвати, родом из этой деревни. Он здесь даже был священником несколько лет.

– Вот черт!

– Давай не будем обсуждать это под палящим солнцем, Энрико. Пойдем назад, к машине!

Они перешли площадь и скрылись в тени узких переулков, по которым и попали сюда. Пройдя несколько шагов, Энрико остановился и пробормотал:

– Они ведь как раз и должны быть счастливы.

– Кто?

– Люди из Борго-Сан-Пьетро. Деревня станет настоящим магнитом для туристов, местом паломничества для приверженцев новой Церкви.

– Может быть, здешние люди не так обращают на это внимание. Хотя не каждому понравится, когда по его палисаднику бегают толпы незнакомцев или когда нужно будет раскрывать душу журналистам, у которых на уме только крупные заголовки и тиражи.

– Звучит так, как будто ты в этом хорошо разбираешься, Елена.

Елена на секунду смутилась, словно не знала, что ответить ему. Пока она подыскивала нужные слова, ее что-то отвлекло.

– Это же бургомистр! – тихо сказала Елена. – Что-то он чересчур быстро закончил свой обед.

Бенедетто Кавара вышел из своего дома и оглядел площадь. Потом он торопливо прошел вдоль домов и исчез за выступом стены.

– Без сомнения, он за нами наблюдал, – пробормотал Энрико.

– Ты думаешь, он ищет нас?

– Напротив, мне кажется, он совсем не хочет знакомиться с нами ближе. Ты не заметила, куда он пошел? В той стороне находится деревенская церковь.

– Наверное, Энрико, ты прав. Похоже, что история с уехавшим священником – всего лишь выдумка. До этого мужчины возле бара и словом не обмолвились, что священник в отъезде.

– Но к чему все это? Только для того, чтобы поскорее от нас избавиться?

– Понятия не имею, что все это значит. Давай просто посмотрим!

Они бросились обратно на площадь, где видели бургомистра Кавара, исчезнувшего на их глазах. Добравшись до выступа стены, они пошли по дороге, которая, как выяснилось, вела прямо к церкви. Через какое-то время они остановились на краю небольшой площадки перед церковью.

– Подождем здесь? – спросил Энрико. – Если Кавара пойдет обратно тем же путем, для него встреча с нами будет замечательной неожиданностью. – Он сухо рассмеялся.

– А не расскажет ли он нам, что всегда ходит около полудня помолиться в церковь?

Но они напрасно ждали появления Кавара и спустя четверть часа решили осмотреть церковь.

– Даже если Кавара там нет, все равно внутри намного прохладнее, чем снаружи, под раскаленным солнцем, – произнесла Елена, и Энрико согласился.

Энрико пришлось поднатужиться, чтобы открыть створку тяжелой церковной двери. Но все усилия были вознаграждены. Ему в лицо приятно повеял поток прохладного воздуха. Энрико поймал себя на мысли, что воздух в церкви был пронизан ароматом ладана. Они сняли солнцезащитные очки и вошли в дом Божий. Церковь казалась пустой, что, принимая во внимание время, было не так уж удивительно. Сквозь витражные стекла, на которых были изображены сцены из жизни Иисуса, падали снопы солнечного света, освещая обычно темный церковный неф. Энрико и Елена прошли вдоль рядов лавок, не встретив ни одной живой души.

– Что теперь? – спросил Энрико, когда они остановились перед алтарем, украшенным цветами. – Здесь нет ни бургомистра, ни священника.

Елена подошла к боковой двери и нажала на ручку. С тихим скрипом дверь отворилась.

– Пойдем дальше, – сказала она и исчезла в дверном проеме.

Энрико последовал за ней в сакристию и зашептал на ухо:

– Если рассматривать наше поведение с юридической точки зрения, то можно сказать, что сейчас мы нарушаем неприкосновенность жилища.

Елена резко остановилась и, обернувшись, заявила:

– А я не боюсь этого, я ведь со своим адвокатом.

– Но меня это пугает, – ответил Энрико, игриво закатив глаза. – Некоторые рассказывают о кошмарных условиях в итальянских тюрьмах.

– Это касается только тех, кого поймали, – сказала Елена, подошла и открыла запертую дверь.

– Похоже, священник совершенно не боится воров. Меня смущает лишь одно обстоятельство: мог бы кто-нибудь, кто уехал отсюда в Пизу по делам на некоторое время, бросить все вот так, нараспашку?

Они вошли в небольшую прихожую с гардеробом, в котором висела какая-то одежда и, помимо прочего, черная сутана священника. Очевидно, они были сейчас в его жилище. Энрико чувствовал себя не в своей тарелке, но Елене, казалось, нравилось это приключение. У Энрико сложилось впечатление, что она делает это уже не в первый раз. Елена же указала в дальний конец узкой, очень темной прихожей.

– Там впереди есть дверь, она чуть приоткрыта. Давай испытаем удачу!

Она открыла дверь, которая вела в кухню, совмещенную с жилой комнатой. На столе стояли наполовину наполненный бокал с вином и тарелка с лапшой под темно-красным соусом. За столом никого не было. Но чуть в стороне от стола лежал мужчина с кровоточащей раной на затылке. Энрико беспомощно наблюдал за открывшимся перед ними зрелищем, Елена тоже застыла, ошеломленная увиденным. Мужчина на полу не шевелился. Но они оба знали его. На Бенедетто Кавара был все тот же кожаный фартук. Его тело лежало в неловкой позе. Бессмысленный взгляд был устремлен в пустоту. Энрико наклонился к нему, пощупал пульс и попытался определить, дышит ли бургомистр.

– Ну что? – взволнованно спросила Елена. – Он еще жив?

Энрико поднял глаза на Елену и удручающе произнес:

– Нет. Бургомистр определенно мертв.

Он подумал о том, что Кавара еще полчаса назад обедал вместе со своей семьей. Жена и пятеро детей ждали его, но он уже никогда не вернется к ним. Его стул так и останется пустым. Странное ощущение появилось у Энрико, когда он осознал, насколько тонка грань между жизнью и смертью.

Елена понемногу пришла в себя, и этим еще больше удивила Энрико. Она внимательно осмотрелась в кухне.

– Его, без сомнения, убили, – произнесла она, глядя на голову бургомистра и забрызганный кровью тяжелый подсвечник, лежавший в углу кухни. – Но кто мог совершить убийство в такой деревушке, как Борго-Сан-Пьетро?

– В отдаленных местах можно найти таких же отъявленных преступников, как и в больших городах.

– Таким мудрым вещам учат на занятиях по юриспруденции? – спросила Елена.

– Нет, по криминальным романам. А еще такие романы учат, что нужно как можно быстрее позвонить в полицию. – Энрико вытащил мобильник, но в то же мгновение оцепенел. Его взгляд упал на маленького мальчика, которому на вид было не больше шести лет. С расширенными от ужаса глазами он стоял в проеме кухонной двери. Они знали его, ведь недавно видели мальчугана за обеденным столом бургомистра. Наверное, синьора Кавара послала его, чтобы тот поглядел, куда запропастился отец. Губы мальчика дрожали, словно он что-то хотел сказать, но не мог произнести ни звука.

– Мы ничего не сделали твоему отцу… – неловко попыталась объяснить Елена. – Тебе не стоит больше тут оставаться. Как тебя зовут, малыш?

Она медленно подошла к ребенку. Наверное, это помогло вывести его из оцепенения. Он обернулся, с криком пробежал через прихожую и скрылся за приоткрытой дверью, которая вела прямо на улицу.

– Это очень плохо, – прошипела Елена. – Если мальчуган расскажет кому-нибудь, что он здесь видел, нас привлекут к ответу не только за нарушение неприкосновенности чужого жилища. Мы должны как можно быстрее позаботиться о том, чтобы не возникло ложных подозрений!

Но было поздно. Еще недавно здесь никого не было, а теперь на площадке перед церковью собралось полдеревни. Люди окружили сына убитого бургомистра и слушали торопливые слова мальчика. Злые взгляды устремились на чужаков, и вдруг что-то вылетело из толпы и чиркнуло по щеке Энрико. Это был камень, который за спиной Энрико ударился о стену дома. Он почувствовал жгучую боль, а когда потрогал щеку пальцами, вся пятерня мгновенно окрасилась кровью.

Из толпы полетели камни, еще и еще, они градом обрушились на Энрико и Елену. Жители деревни выстроились грозным фронтом, который с каждым шагом все приближался. Дубинки и ножи в руках у мужчин не предвещали ничего хорошего.

– Они вряд ли захотят выслушать нас, – сказала Елена. – Нам нужно бежать. Скорее!

Она схватила Энрико за руку и потащила его в ближайший переулок. Они бежали так быстро, как только могли. Энрико, задыхаясь, спросил:

– И какой же у тебя план?

– Нужно вернуться обратно к машине и сматываться отсюда.

– Хороший план, надеюсь, мы найдем дорогу.

– Я очень хорошо ориентируюсь.

И действительно, Энрико и Елена довольно быстро выбрались из лабиринта улочек и оказались неподалеку от стоянки. Энрико почувствовал, как теплая кровь течет по шее и заливается за воротник рубашки, но сейчас его это мало беспокоило. Ранение было ничтожным по сравнению с тем, что им угрожало в случае, если жителям деревни все же удастся схватить их.

Стоянка располагалась за небольшим, поросшим кустами холмиком. Когда Энрико и Елена обогнули его, они остановились как вкопанные. Возле их машины стояли четверо мужчин, вооруженных дубинками и дробовиками. Тут прозвучал первый выстрел, и в нескольких метрах от пары взвился фонтанчик земли.

– Они с ума сошли, – прохрипел Энрико. – Бежим отсюда скорее!

На этот раз он потащил за собой Елену за холм перед стоянкой, который скрыл их от мужчин. Но передышка была недолгой. Многие жители деревни Борго-Сан-Пьетро выбежали из своих домов и теперь застыли у крепостной стены. На их лицах можно было прочитать один лишь чудовищный гнев.

5

Рим, среда, 23 сентября

Ровно в час дня комиссар Донати на своем «Фиате Темпра» остановился у дома на Виа Каталана, в котором снимал маленькую квартиру Александр Розин после того, как ушел из швейцарской гвардии. Александр уже ждал его возле дома и быстро сел в машину, так что даже следовавший за «фиатом» автомобиль не успел просигналить. Римляне справлялись с хаотичным дорожным движением в своем городе так же искусно, как и нетерпеливо.

К тому же в это время было еще довольно сносно. Донати и Александр выехали из узкого квартала и на Виа Аппиа повернули на юг, в сторону Албанских гор. Утром и вечером, когда городские улицы, переходящие в загородные автотрассы, переполнялись машинами, здесь иногда вообще невозможно было проехать. Именно поэтому Донати и Александр договорились встретиться в обеденное время. Они хотели поехать в Ариччию, чтобы побольше узнать о священнике Джорджио Карлини, которого нашли утопленным в купели его церкви Кьеза-Санта-Мария-делль-Ассунционе.

На небе не было ни облачка, и ничто не мешало полуденному солнцу купать Рим в ярких лучах. Александр опустил солнцезащитный козырек.

– Как проходит ваше расследование, комиссар?

Донати невесело взглянул на него и снова сосредоточился на дороге.

– Не очень. Я роюсь в документах, перебираю показания свидетелей и пытаюсь найти хоть какой-то след, но пока безуспешно. Надеюсь, в Ариччии мы сможем найти что-нибудь.

– Но ведь у нас есть одна улика: крестик, который Елена взяла у синьоры Кильо. Как с ним обстоят дела? Вы уже отдали его на экспертизу?

– Даже больше. Мы разыскали ювелира, у которого в свое время капеллан швейцарских гвардейцев покупал крестики. Он работает в небольшой мастерской недалеко от Ватикана. Ювелир смог точно вспомнить подробности, потому что для него это был относительно крупный заказ. Тем более заказ на выполнение гравировки. Ювелир без каких-либо колебаний опознал крестик: он, несомненно, из тех, которые купил у него капеллан.

– Ну, это уже хоть что-то. Теперь мы знаем, что убийца из швейцарской гвардии. И что этого не мог сделать кто-либо из новичков.

– Ну хорошо, но как это поможет в продвижении расследования? – проворчал Донати, быстро отмахнувшись от паренька, который хотел помыть машину, пока та стояла на красном сигнале светофора. – Мне что, обойти весь Ватикан и попросить каждого старослужащего гвардейца предъявить свой крестик? А у кого крестика не окажется, того нужно взять под предварительный арест?

– Почему нет? Если мы таким образом сможем найти убийцу, то…

– А что делать, если мне десять или двадцать человек расскажут, что они свой крестик заложили, потеряли, продали, подарили или выбросили? Мне их всех, скопом арестовать?

– Возможно, среди них и был настоящий убийца, – ответил Александр, хотя и понимал: комиссар Донати прав.

– Но тоже нет стопроцентной гарантии. В конце концов, хозяином крестика, который подобрала синьора Кильо, может быть не только бывший гвардеец, но и человек, купивший или нашедший его.

– Значит, вы не верите, что владельца крестика, возможно, причастного к убийству священника Доттесио, стоит искать в швейцарской гвардии?

– Ну почему, я уже об этом думал, Александр. Я просто хотел вам объяснить, с какими трудностями связано продвижение дела. Если мы будем принимать сомнительные решения, это нам больше навредит, чем поможет. Но в любом случае такое поведение привело бы только к одному: убийцы тем самым были бы предупреждены и знали бы, что мы вышли на их след.

– Да, если бы мы вышли на их след! – Александр вздохнул и посмотрел вперед, где за развалинами древнего виадука под голубым осенним небом высились зеленые склоны Албанских гор. Там подавали приятное желтоватое «Фраскати» и такие деликатесы как «Кастелли-порчетта», поросенка, зажаренного в духовке с кореньями и пряностями. Там же находился Кастель-Гандольфо, летняя резиденция понтифика, и такие достопримечательности, как Албанское озеро в кратере потухшего вулкана и маленькая церковь, священника которой убили изощренным способом. Все это молниеносно пронеслось в голове у Александра, но, тем не менее, его мысли были о Елене, которая теперь тоже, наверное, путешествовала где-то в горах, только в трехстах километрах севернее. Он не мог этого объяснить, но какое-то тревожное чувство появилось у него в душе. Донати будто прочитал его мысли и спросил:

– А как далеко вы с Еленой продвинулись в расследовании, Александр?

– Я попытался осторожно возобновить свои контакты в швейцарской гвардии. Это, в общем-то, нелегко, потому что многие мои старые товарищи уже ушли. Но я смог разузнать, что в Борго Пио есть один новый кабачок, который недавно стал неофициальным местом встреч гвардейцев. Он называется «Фаме да Люпи». Сегодня вечером я как раз собирался пойти туда. Блудный сын вернется домой и опрокинет пару рюмок, что-то в этом роде. Надеюсь развязать языки своим старым товарищам.

– А с помощью чего же, если не вина и пива, – рассмеялся Донати. – А Елена? Чем она занимается?

– Наш главный редактор отправила ее в Тоскану. Она должна осмотреть одну маленькую горную деревеньку, Борго-Сан-Пьетро. Антипапа, будучи родом оттуда, какое-то время был там местным священником. Я звонил ей вчера вечером. Она познакомилась в гостинице с каким-то немцем, вернее, полуитальянцем, семья которого жила в Борго-Сан-Пьетро. Елена решила присоединиться к нему и посетить деревню под видом простой туристки.

– Елена всегда умеет помочь, – с признательностью произнес Донати. – Там, наверху, в Тоскане, наверняка приятнее, чем здесь, где имеешь дело с убийствами священников.

– Пока не знаю, – с сомнением сказал Александр. – Как только я начинаю думать о Елене, меня охватывает нехорошее предчувствие. Даже не могу понять почему.

– Да ерунда все это! Вы просто ревнуете Елену к ее новому знакомому. Вам было бы намного спокойнее, если бы вы сами ездили с вашей хорошенькой подружкой по Тоскане. Так ведь?

– Может быть, комиссар.

– Называй меня по имени, иначе я чувствую себя настолько старым, насколько действительно выгляжу. Мы обмоем это бокалом хорошего «Фраскати». А что касается Елены, не переживай! Твоя подруга слишком хитра, чтобы совать свою голову в петлю.

Борго-Сан-Пьетро

Елена быстро огляделась по сторонам. Все больше деревенских жителей собиралось на улице, и среди них появились те четверо мужчин, что поджидали их на стоянке. Тип, который только что стрелял, краснолицый лысеющий мужчина, пытался на бегу перезарядить дробовик.

– В лес! – крикнула она Энрико. – На открытом месте у нас нет ни единого шанса уцелеть.

Энрико кивнул, и они бросились в подлесок, продираясь поближе к деревьям. При этом они даже не обратили внимания, в каком направлении бегут. Для них сейчас важнее всего было успеть скрыться. Они слышали шаги преследователей за спиной, их голоса, треск веток и сучьев.

– Быстрее! – подгонял Энрико свою спутницу, когда она осталась за спиной.

Он обернулся и в ужасе заметил, что Елена осталась лежать на земле. Энрико запаниковал, он боялся не только за свою жизнь, но и за жизнь Елены. Он познакомился с ней только вчера, но она уже для него много значила. Она была женщиной, в которую он мог влюбиться, в которую, возможно, уже влюбился.

Когда он приблизился к Елене, она успела встать на четвереньки и быстро объяснила:

– Всего лишь споткнулась о камень, не беспокойся! Побежали дальше!

Как раз было самое время, чтобы продолжить бегство.

Энрико казалось, что он слышит тяжелое дыхание преследователей. Или это просто кровь шумела в его ушах? Елена и Энрико устремились вглубь леса. Ветви снова и снова больно хлестали по лицу и рукам. Теперь и Энрико упал, зацепившись за корень и разбив до крови колено. Он даже не нашел времени, чтобы очистить рану от грязи. В одно мгновение Энрико вскочил и побежал дальше. Стиснув зубы, он старался не обращать внимания на разбитое колено.

Сколько времени прошло? Три, пять или десять минут? Он не знал этого, пока не нашел пару секунд, чтобы взглянуть на часы. Да это и не было важно теперь, когда речь шла о жизни и смерти. Не говоря ни слова, прерывисто дыша и кашляя, они бежали через лес, то и дело нагибаясь, чтобы не задевать сучья и низко нависшие ветки. Немного погодя лес перед ними поредел, стало светлее.

На бегу Энрико показал рукой вперед, где деревья росли не так густо, и, тяжело дыша, прокричал:

– Может, там мы сможем бежать быстрее!

– Но наши преследователи тоже.

Вокруг становилось меньше деревьев. Все чаще попадались странные на вид строения: хижины, фундаменты которых обросли травой и мхом. Они, должно быть, стояли здесь несколько столетий, сопротивляясь лесу. Энрико заметил входы в хижины, но в них не было ни одного окна.

– Что это? – спросила Елена.

– Понятия не имею. Но мы можем спрятаться в одной из них.

– Тогда мы окажемся в ловушке. Наши преследователи наверняка обшарят все эти хижины.

Когда Энрико осмотрелся, было уже слишком поздно. Преследователи показались на опушке леса и увидели беглецов; они не сбавляли скорости, так что теперь Елена и Энрико были в этом лесу, как в ловушке.

– Они догнали нас! – выдавила из себя Елена, в ее голосе чувствовалась паника.

– Назад! – тихо прошептал Энрико и, схватив ее за руку, потащил через бесконечный лабиринт каменных хижин без окон.

– Пойдем медленно, не распаляя их.

Преследователи выстроились полукругом и стали постепенно приближаться к Елене и Энрико.

Елена покачала головой.

– В этом нет смысла, Энрико. У нас единственный шанс – поговорить с ними.

Оба остановились, потому что следующий шаг был напрасной тратой сил. Может быть, Елена права и они смогут найти слова, которые утихомирят гнев жителей деревни? Энрико надеялся, но не верил в это. В глазах людей, окружавших их, можно было прочитать лишь одно – жажду расплаты. Vendetta del sangue – кровная месть. Полетели первые камни, но попали в странную хижину рядом с ними. Елена и Энрико быстро пригнулись. Энрико больше беспокоился о тех людях, в руках которых были дробовики, а не камни. Мужчины из Борго-Сан-Пьетро наверняка были неплохими стрелками. Огнестрельное оружие служило не только украшением домов. Здесь с ружьями выходили на охоту в большие леса, где едва ли можно было встретить представителя властей.

Краснолицый мужчина, который уже стрелял в них, выступил на пару шагов вперед и прицелился. Напрасно думал Энрико, как ему поступить, чтобы спасти Елену. Мужчина был уже слишком близко, а рассеивание выстрела дробовика было слишком велико. Им оставалось только ждать, когда дробь пронзит их. Взгляд Энрико натолкнулся на взгляд краснолицего, и у мужчины дрогнул уголок рта. Трудно сказать, был ли это знак напряжения или триумфа. Они, наверное, никогда об этом не узнают. Энрико в упор смотрел на противника и ждал, когда его палец нажмет на спусковой крючок.

Вместо этого деревенский житель медленно опустил ружье и разочарованно взглянул на Елену и Энрико. Нет, Энрико не мог не заметить, что мужчина из Борго-Сан-Пьетро смотрит куда-то мимо них. Все жители деревни смотрели в эту точку, и на лицах многих отразилось такое же разочарование, как и у мужчины с дробовиком.

Елена и Энрико медленно обернулись. В десяти метрах за их спинами на крыше полукруглой хижины появилась странная фигура и протянула руки навстречу людям. Жесты этого человека показались Энрико то ли пугающими, то ли властными.

Мужчина был старым, очень старым. Там, где его худощавое лицо не покрывала серо-белая борода, виднелись бесчисленные морщины. На нем была простая крестьянская одежда, вещи его выглядели очень изношенными, будто никто о нем не заботился. Босые ноги были обуты в кожаные сандалии.

– Не делайте зла этим двоим! – крикнул он жителям деревни хриплым старческим голосом. – Разве вы забыли заповедь Господню? Не убий!

– Они сами преступили эту заповедь, – возразил кто-то из толпы. – Всего лишь несколько минут назад они убили Бенедетто Кавара.

– Даже если они это сделали, у вас нет никакого права судить их. Бог им будет судья на том свете, а здесь ими займутся органы правосудия.

– Лучше уж мы возьмем дело в свои руки! – заявил один из мужчин и поднял железную арматуру над головой. – Только тогда мы будем уверены, что они понесут достойное наказание.

Односельчане поддержали его нарастающими криками, и толпа придвинулась еще ближе. Кто-то снова бросил камень, который, описав дугу, упал между Еленой и Энрико.

– Стойте! – громко крикнул старик, так что даже Энрико удивился. – Вы что, прихвостни чертовы? Вы хотите возложить вину на себя и ваших детей до скончания веков? Подумайте, что будет значить для ваших семей и всей деревни эта месть!