Текст книги "8 марта, зараза! (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

4(7)

… Меня помещают отдельный бокс в лучшей клинике областного центра. Здесь почти маленькая квартирка, разве что нет кухни, но зато отдельные душевая и санузел.

В первый день, напичканная успокоительными, я почти всё время сплю. Помню, что засыпала, подсунув под щёку ладонь Гектора. А другой рукой он нежно гладил меня по волосам, вытирал слёзы, которые не желали останавливаться, целовал следы от верёвки, которая буквально пожгла мне кожу.

Но когда я просыпаюсь – его нет рядом.

Только букет цветов – изящный бело-свело-зелёно-голубой – и записка на чёрном картоне серебряной пастой: «Отъеду по делам. Поправляйся. Твой Г.А.»

Подношу записку к губам, целую, вдыхаю запах его пафюма, оставшийся на бумаге, любуюсь на цветы. Их уже поставили в вазу, на столик падают бело-голубо-мятные ленты. Всё тонко, продуманно, по-асхадовски.

Я вдруг вспоминаю, как мы выбирали букет для моей мамы. Гектор замучил флористов тем, что называл все растения, которые мы выбирали, по-латыни. Девчонок натурально трясло. Сижу, смотрю на подарок и улыбаюсь до ушей.

И снова плачу.

Дура! Какая же я дура!

Как я могла не замечать такую любовь и такого мужчину рядом? Идиотка! Я ведь могла и вправду потерять его навсегда.

Представляю себя на его месте – смогла бы я простить, если бы он ушёл к другой женщине. Вот прожил бы с ней несколько лет, даже не вспоминания обо мне? Смогла бы? И сама себе отвечаю – нет.

А принять женщину с чужим ребёнком, ни разу не упрекнув? Снова – нет.

Так почему же его? Его, а не себя, я считала монстром?

Всплывают мамины слова: «Прощает тот, кто сильнее» Видимо, я слабачка. И как же хорошо, что Гектор оказался сильнее, мудрее и умеющим любить. Искренне, не требуя ничего взамен, от всей души.

Реву ревмя от стыда, раскаяния и благодарности.

Чтобы было, если бы вчера он послушал меня? Где бы сейчас была я? Выжила бы вообще?

Глупая, глупая Алла!

В дверь вежливо стучат, я размазываю слёзы, спешно провожу рукой по волосам – чёрт! расчёска, наверное, в ванной, а я сейчас – растрёпа-растрёпой. Входит молодой мужчина с цепким проницательным взглядом. Представляется следователем по особо важным делам. Мы долго беседуем.

Гектор – монстр? Я жила с монстром! Вчера Коля сам чистосердечно признался в таких вещах, что волосы становились дыбом. Оказывается, они с бабушкой уже давно промышляли тем, что обирали девиц. Бабулька сдавала квартиру какой-нибудь лохушке-понаехе, вроде меня, а потом – в дело вступал Коленька, охмуряя девушку. В результате всё заканчивалось плачевно для последней – Коленька устраивал истерику, что ему срочно нужны деньги, девушки переводили последнее, а то и вовсе влезали в долги. А потом – через Юру – бедняжек сплавляли в подпольные бордели. Мне повезло больше. У меня были слишком большие деньги, и так просто я с ними не расставалась (меня спасло нежелание влезать в средства Гектора), вот и пришлось жениться и окучивать меня более тщательно. Эх, злая я, такую продуманную аферу Коле с его бабулей сорвала.

Выболтали горе-партнёры и то, что телефоны, которыми они торговали, были не поддержанные, а контрафактные. В общем, наговорили себе на серьёзный срок. Запись, которую сделал Гектор, тоже присовокупили к делу. Его вообще много хвалили и восхищались, и я краснела от гордости за него.

Едва следователь уходит, начинается обход.

Доктор – строгая женщина средних лет – серьёзно смотрит на меня.

– У вас сильнейший нервный стресс. В вашем состоянии – это плохо. Нужны покой и, желательно, положительные эмоции.

Киваю, заверяя, что отрицательных впереди больше не предвидится.

После обеда успеваю заснуть.

Просыпаюсь от поцелуев.

Гектор сидит на краю моей кровати – а она здесь широкая – и смотрит на меня.

Тянусь к нему и… замираю.

Имею ли я право касаться теперь? Нужна ли ему? Униженная, чужая, почти изнасилованная, грязная…

Он решает мои сомнения сам: осторожно перехватывает запястье, обвивает рукой талию, заставляя прогнуться, как стебелёк на ветру, и впивается в мои губы – голодно, требовательно, почти зло…

Я с жаром отвечаю ему, боясь только одного – этот поцелуй закончится, и он оттолкнёт меня.

А мне… мне так не хватало этих сильных изящных пальцев, что удерживают сейчас моё запястье крепко, но при этом нежно. Этих жадных поцелуев. Этой власти его надо мной.

Мужчина хочет и берёт, женщина отдаётся и принимает.

Да, хоти и бери. Я приму и отдамся.

Если нужна…

Кажется, я снова плачу.

Гектор отстраняется, вытирает мне слёзы.

– Сладкая, ты чего? – спрашивает взволновано. Я прячу лицо у него на груди, прижимаюсь, желая слиться с ним в единое целое. Не могу надышаться его запахом – всегда сложносоставным, ярким, изысканным.

– Ничего, просто поняла, как сильно скучала по тебе.

– Это хорошо, – самодовольно усмехается он, пряча меня в кольцо своих рук. – Потому что у меня есть кое-что для тебя. Чтобы ты больше никогда по мне не скучала.

Я напрягаюсь. А он лезет в карман пиджака и достаёт бархатную коробочку. У меня даже дыхание перехватывает. Колиного обручального кольца у меня на пальце давно нет. Он купил нам самые дешёвые, из какого-то сплава, его разъело обычное средство для мытья окон. Вымыла я окна в квартире – и нет кольца. Рассыпалось на части. Так и осталось лежать в сервизной кружке в серванте. И вот теперь Гектор берёт мою руку и надевает на безымянный палец колечко из белого золота с капельками горного хрусталя.

Затем подносит руку к губам и целует, будто присягая на верность.

Я задыхаюсь от эмоций.

Слишком много счастья, восторга, благодарности. Я даже не могу облечь их в слова!

– Это ты мне сейчас предложение сделал? – интересуюсь чуть игриво.

Но Гектор, всё ещё удерживающий мою ладонь, серьёзен и строг, и такой торжественный в тёмном – грифельном – костюме и мятного оттенка рубашке. Такой красивый и молодой. Несмотря на то, что ему тридцать пять, выглядит он куда моложе Коли, которому всего двадцать восемь.

– Предложение? – хмыкает Гектор. – Нет, Алла, я тебе ничего не предлагаю, я констатирую факт: ты – моя! И если придётся – я тебя запру, не буду никуда выпускать вообще. Ненавидь меня потом, бесись, считай тираном. Но всё, Алла, это конец. На хер твою свободу. На хер твою самостоятельность. Хватит! Каждый раз, когда вы с папашей берётесь сами решать проблемы, мне приходится отбивать тебя у насильников. Но это был последний раз. Больше я тебя никуда не отпущу. Развод – только через мой труп. Считай, что ты обречена на меня. Проклята мной. Заклеймена.

Обнимает и стискивает так, что у меня едва ли не кости трещат. Он целует меня в волосы, убирает локон за ухо:

– Я устал бегать за тобой и бегать от тебя. Я хочу нас. Ходить с тобой за руку, целоваться на галёрке в кино. Знаешь, – он перебирает мои локоны, – я проботанил всю юность. И понятия не имею, каково это – зажимать сладкую девочку во время сеанса. Я дико голоден по тебе, так что тебе придётся быть залюбленной и заласканной. Хочу холить и лелеять, беречь и защищать. И никогда не отпускать больше. Держать крепко-крепко. Упадешь со мной?

– Куда? – я вскидываю на него глаза, немного ошарашенная такими перспективами и признаниями. Но принимающая их безоговорочно.

– В любовь.

– До самого дна.

И мы скрепляем нашу клятву жарким поцелуем.

4(8)

…Быть женой Гектора восхитительно.

Потому что это означает каждый день чувствовать себя самой красивой, самой желанной, самой нужной. Быть окруженной комфортом, уютом, заботой.

Он, наконец, позволяет себе быть любимым, считает себя достойным любви. Я заверяю его в этом раз за разом.

Оказывается, совсем несложно принять его правила, подчиниться его власти, позволить ему решать за меня. Лишиться свободы и самостоятельности вовсе не страшно, особенно, когда взамен ты получаешь нечто во стократ лучшее. Можно смириться с властностью, домостроевскими замашками, разумным диктатом. Наверное, во мне сказывается кровь покорных восточных женщин, которые умеют, с одной стороны, быть кроткими любимыми игрушками, а с другой, исподволь, по-настоящему управлять мужчинами.

Мне нравится расстановка сил в нашей семье. Может, кому-то это покажется диким, шовинистским, нарушающим права…

Только как там говорит Гектор? На хер твои права. Но я позволю себе мягкое уточнение в резкие высказывания любимого – не мои права, а то, что общество считает моими правами и навязывает мне, уверяя, что за это надо бороться и отвоёвывать. Вот это действительно – на хер. (Нет-нет, дорогой, я не ругаюсь, просто цитирую:))

Я люблю и любима – какие ещё нужны права?

Очень злюсь на себя, что столько лет жила с шорами общественного мнения на глазах, выстраивала свой идеал с оглядкой на чужих идолов, ждала шаблонности и привычности. И теперь, когда я избавилась от этой пелены на глазах, то увидела, какой невероятный мужчина рядом со мной – преданный, заботливый, верный, страстный, сексуальный, настоящий…

Отныне если ему звонят ночью и вызывают на строчное задание, я крепко обнимаю и обещаю ждать. Женские любовь и ожидание – лучший щит для мужчины. И пусть обережный круг тяжёл и жжёт руки – я удержу.

Только всегда возвращайся ко мне, любимый. Мой ненаглядный. Лучший на земле…

Гектор тот ещё хулиган. От воспоминаний о некоторых его выходках у меня полыхают не только щёки, но и уши.

…он предпочитает правильную и полезную пищу, ничего сладкого и жирного. Но я иногда готовлю десерты. В основном для себя. Но Гектор обязательно пробует хоть немного и всегда хвалит. И я знаю – это не лесть. Льстить он не умеет, а при случае и раскритиковать может так, что мама не горюй, до слёз. Он уже несколько раз прозрачно намекал, что стоило бы открыть авторскую кондитерскую, потому что зарывать талант в землю – это плохо. Но я пока не решаюсь, зато придумываю всё новые и новые десерты, записывая рецепты в тетрадку. Учусь украшать, оформлять, фотографировать.

Вот и в этот раз кручусь на кухне, колдуя над шоколадным тортом. Гектор появляется почти бесшумно. Он умеет – у него лёгкая, пружинистая походка. Я ощущаю его руки у себя на талии, его губы – на шее. И прикрываю глаза от удовольствия.

– Над чем работаешь, любовь моя? – мурлычит он мне на ухо, заставляя внутри сладко вибрировать от бархатисто-рокочущих ноток в его низком голосе.

– Шоколадный десерт, – говорю, поворачиваясь, вскидывая взгляд и утопая в мятном полдне, которым полны его глаза. – Хочешь?

– Хочу, – отвечает он. – Шоколад со сливками.

Подхватывает меня, усаживает на столешницу и довольно резко стягивает с меня халатик. Под ним только кружевные трусики. Чёрные. Как ему нравится.

А сам он ещё в броне своего стильного костюма и в застёгнутой на все пуговицы рубашке. Ещё отстранённо-офисный, но уже мой, домашний, страстный. С бесенятами в глазах.

Завоеватель.

И я оказываюсь в плену его губ, его рук, которые скользят по моему телу, выписывая оду страсти.

Беременность сделала меня сверхчувствительной. Особенно, грудь. И когда горячие губы смыкаются на соске – удовольствие простреливает вниз, заворачивается в спираль, уносит меня.

– Ах…

Он отрывается лишь на миг, чтобы стянуть с меня трусики, которые уже все насквозь мокрые, и засунуть их себе в карман.

Фетишист, мысленно улыбаюсь я.

Рядом – набор кондитерских кисточек. Гектор берёт одну, щедро макает в шоколадный крем и начинает выписывать узоры прямо на моём теле – шея, грудь, живот, бёдра, лоно…

– Ч-что ты делаешь?

– Тсс… Десерту не положено разговаривать.

А потом и вовсе не до разговоров – потому что он слизывает крем прямо с меня.

Это…это…

Лишает опоры, рассудка, способности говорить…Только ахать, стонать, мычать…

Особенно, когда язык добирается до самого чувствительного местечка и…

…так нельзя…

…слишком хорошо…

…запретно…

…порочно…

…невыносимо…

– Ты и шоколад, – он отрывается от меня. – Попробуй сама. – Мажет мне губы шоколадом и впивается в них, смешивая мой вкус со вкусом крема. А язык – заменяют пальцы. Сразу три. Заставляя мои глаза широко распахнуться. Но закричать мне не дают – поцелуй становится требовательнее, яростнее и совсем сумасшедшим. Как и движение пальцев во мне. Жёстче, быстрее, ритмичнее… И я ловлю этот бешеный ритм. Насаживаюсь, подмахиваю, схожу с ума… Разлетаюсь на золотые звёзды.

Пока я ещё не пришла в себя, Гектор торопливо раздевается. Люблю его таким – нетерпеливым, горячим, агрессивным…

Большим… твёрдым… во мне…

Мои крики, наверное, слышит не только прислуга, но и охрана у ворот – ликующие крики счастья и полной принадлежности.

Мы финишируем вместе, деля на двоих невыносимое наслаждение…

А когда возвращается возможность говорить, он хрипло шепчет мне на ухо с затаённым восторгом:

– Какой восхитительный торт!..

…Гектор теперь нередко звонит мне сам. Нет, разумеется, в наших разговорах ни намёка на сюсюканье. Скорее лёгкий флирт или беззлобные пикировки. Но они нереально заводят.

Сегодня он говорит:

– Вечером идём в кино.

– Ура! – кричу я, прыгая на месте, как девчонка. – А на что идём?

– Выбери сама. Главное, чтобы были последние места. Желательно – диванчики.

Я густо краснею, вожу пальцем по столу – он застал меня записывающей рецепты.

– Вот выберу фильм, а ты будешь отпускать циничные замечания по поводу глупого сценария и ненатуральной игры актёров.

– Всенепременно, – говорит он, а потом понижает голос до интимного шёпота: – При условии, если мы будем его смотреть…

4(9)

Меня захлёстывает жаркой волной – стоит только представить, почему будем не смотреть…

– Только у меня будет условие, – произносит Гектор и замолкает, чтобы я прониклась интригой, начала нервно ёрзать на табурете. И я это делаю.

– Да, – отзываюсь я, нервно облизывая вмиг пересохшие губы.

– Ты будешь в одежде, выбранной мной. Курьер уже скоро всё доставит.

– Думаешь, угадал размер?

– Я не гадал, Алла. Я и так отлично его знаю и в цифрах не ошибаюсь. Всё подойдёт.

– Даже так? – напоказ возмущаюсь я, а сама внутренне замираю от предвкушения.

– Именно так, – отвечает мой соблазнитель. – Сбросишь мне адрес кинотеатра и начало сеанса. Встретимся там.

Гектор отключается, а меня чуть потряхивает от одних только мыслей о предстоящем…походе в кино.

Раньше муж никогда не лез в мой гардероб. Если какая-то вещь ему не нравилась, он просто говорил:

– Чтобы я на тебе этого больше не видел.

Как всегда спокойно, не повышая голоса. Но и такого тона хватало, чтобы вещь бесследно исчезла из моего шкафа.

Гектор по-прежнему резок в высказываниях и оценках. Порой, до обидного. Режет правду в глаза, не щадя. Но теперь я умею воспринимать это по-другому – ведь во многих случаях прав оказывается именно он.

Также его холодность, равнодушие, цинизм – лишь грани личности. Но есть и другие – забота, нежность, страсть. И если убрать что-то из этого, разве будет алмаз по имени Гектор блистать столь же ярко?

Если любишь – люби всяким. Это я усвоила из прежнего своего замужества, и отчасти даже благодарна второму мужу за такой опыт.

Временами мне хочется, чтобы Гектор был мягче, теплее, гибче, но… ведь тогда это будет другой человек. А другой мне не нужен, я люблю своего, и знаю, что он любит меня. И что такая любовь даётся лишь раз. Мне повезло – судьба дала второй шанс. И я использую его по полной.

Муж выбрал мне наряд на сегодняшний вечер? Отлично, поиграем!

Ожидая курьера, я улыбаюсь и порхаю по комнатам, наводя порядок.

К нам, как и раньше, приходит клининговая компания. Но сейчас я сократила их визиты до двух раз в неделю. Мне самой хочется создавать уют для Гектора. Благо, я научилась этому в прошлой жизни.

Муж ворчит, говорит, что я позорю его: мол, его женщине приходится работать по дому. То, что этим занимаются миллионы женщин по всей стране – вообще не аргумент. Приходится упирать на то, что мне приятно. Да и занять себя чем-то надо – ведь я теперь не работаю.

Однако скоро, знаю, и такой домашний труд станет для меня не доступен – как только мой живот станет больше. Гектор уже обозначил будущую линию поведения на мой счёт, и сворачивать с неё не намерен. Придётся мне какое-то время мириться с домработницей и поваром.

Пока же Гектор зовёт меня «труженицей» и «хозяюшкой», целует руки и каждый раз слегка обмирает, когда я ставлю перед ним еду, которую приготовила сама.

А ещё – я глажу ему рубашки. Раньше он отдавал свою одежду в химчистку, откуда возвращали всё идеально отутюженным. Но рубашки мне удалось отстоять. Мне слишком нравится видеть удовольствие в глазах мужа, каждый раз, когда он забирает вещь ещё тёплой, почти что из-под утюга. И млеет, надевая.

Будучи очень заботливым, сам каждый раз едва ли не смущается, когда в ответ проявляешь заботу о нём. Это трогает до глубины души.

Размышления о моём чудесном муже прерывает звонок в дверь. А вот и курьер! Бегу открывать. Бояться мне нечего: в общем холле, куда выходят двери ещё двух квартир, – обосновались охранники. Соседи не возражают. Им так надёжнее. Чужой и непрошенный сюда точно не пройдёт.

Я ставлю подпись возле галочки и забираю из рук доставщика внушительный пакет.

Почти приплясываю, пока бегу к спальне. Так не терпится увидеть, что же там.

А там… тончайшая блуза с воздушной пелериной из молочно-белого шёлка, корсаж из вишнёвого панбархата, коротенькая юбочка в складочку с мелкой бело-чёрно-вишнёвой клеткой… Но не это сушит моё дыхание и сбивает сердечный ритм, а бельё: ажурные кружевные тёмно-красные трусики и такие же тоненькие тёмно-вишнёвые чулки с красивой резинкой, пояс и подтяжки. Они непременно будут выглядывать из-под столько короткой юбки.

Боже, я действительно должна выйти из дома в этом?

Так и вижу коварную самодовольную улыбочку Гектора.

Ррр… Соблазнитель, распутник, гад.

Сама ругаю, а сама не могу прекратить улыбаться, представляя, как он всё это выбирал. Он же, кстати, так и не вернул мне те трусики, что стащил во время…шоколадного десерта.

Да что за мужчина! Он заставляет меня всё время краснеть от воспоминаний – таких жарких, порочных и только наших.

Оставив наряды разложенными на кровати, сажусь за ноутбук и выбираю сеанс – попозже. Фильм? Пусть будет комедия. Я их не люблю, не так жалко будет пропустить. Кидаю ссылки Гектору – билеты он купит сам.

Ехать нам придётся в краевой центр – в нашем городке нет приличного кинотеатра.

И хорошо, что меня повезут на машине с секьюрити на первом сиденье. В общественный транспорт в таком виде я бы не зашла.

Время до назначенного часа пролетает быстро, и вот я уже стою перед огромным зеркалом и критично осматриваю себя.

Н-да… Выгляжу я одновременно скромно и крайне развратно. В этой пышной юбочке и корсаже, обтягивающем, как вторая кожа. Чулочках и кружевных стрингах. У меня пылают щёки. На лице – никакой косметики. Я лишь слегка прикасаюсь к губам блеском с вишнёвым вкусом. И пушу волосы, которые так и норовят выпасть и причёски.

Боже, я взрослая замужняя женщина (уже трижды!), я беременна! А веду и чувствую себя как вчерашняя школьница перед первой дискотекой.

Довершаю свой образ лёгким плащом и туфельками на невысоком каблуке. И спешу вниз, где меня уже ждёт машина.

Забираюсь на заднее сидение, прижимаюсь пылающим лбом к холодному стеклу.

Мы с Гектором редко куда-то выходим вместе: он всё такой же гиперответственный трудоголик да и мизантроп, к тому же. Не выносит шумные компании. Я, в принципе, тоже. Поэтому каждый выход в люди для нас обоих – событие.

А тут ещё и такое. В кино!

… С Гектором мы встречаемся на ступеньках кинотеатра. Он подхватывает меня и целует прямо здесь.

Я замечаю, что нас фотографируют – несмотря на нелюбовь к обществу, Гектору приходится быть публичным, появляться на страницах газет, давать интервью. Недавно состоялось открытие самого крупного в крае спортивного комплекса, который построил его холдинг. Гектора Асхадова показали по всем каналам, включая федеральные. И вот теперь толпы любопытных щелкают известного в крае бизнесмена, целующего какую-то девчонку на ступеньках кинотеатра.

Но кажется ему всё равно.

Он берёт меня за руку, переплетает наши пальцы. Его глаза горят потусторонним плотоядным блеском.

Он готов сожрать меня.

Я хочу быть сожранной им.

– Ты выглядишь, как вишнёво-сливочный десерт, – хрипло шепчет он, дразня меня своим низким голосом. – Изысканная вкуснятина.

Краснею до кончиков волос.

Он тащит меня за руку внутрь здания. Мы успеваем едва-едва. Когда входим в зал – по экрану уже идут первые кадры.

Держась за руки, поднимаемся на самый верх, туда, где за небольшим парапетом виднеются диванчики. Здесь очень темно, даже света от экрана не хватает.

А ещё – очень громко. Это хорошо. Потому что я уверена, что тоже буду скоро издавать громкие звуки. И хорошо, если что-то будет их глушить.

Наш диванчик в самом центре. Он небольшой – Гектор занимает его почти целиком. Мне не остаётся ничего другого, как сесть к нему на колени.

Мы сразу же дорываемся друг до друга и начинаем целоваться так дико, словно не виделись вечность.

Длинные тонкие пальцы Гектора тут же задирают мою коротенькую юбочку и гуляют по краю трусиков. То, что мы в зале кинотеатра, полном людей, лишь добавляет остроты. Даже самое лёгкое прикосновение прошивает разрядами электричества. Выбивает стон.

– Тише-тише, – шепчет муж, – ни звука! Сосредоточься на ощущениях.

Закрываю глаза, закусываю губу.

Одна мужская рука забирается под трусики, другая – сжимает грудь сквозь ткань корсажа. Горячие губы исследуют шею.

Мне стоит больших усилий сдерживать стоны, особенно, когда два пальца осторожно проникают в меня, дразня, несильно потрахивая, лаская…

Гектор вертит меня, как куклу, покорную и послушную. Я в его плену, в его власти, подчинена.

И мне невыносимо хорошо от этого подчинения.

– Двигайся, сладенькая, – шепчет Гектор, прикусывая мочку уха, и я насаживаюсь на его пальцы. Продолжает целовать меня и терзать грудь через ткань корсажа.

Я чувствую его желание.

Гектор усаживает меня верхом на себя, поворачивая лицом к экрану, будто позволяя смотреть фильм.

– Откинься мне плечо, – командует он бархатно, но властно, и я подчиняюсь. – Подними руки и обними меня за шею.

Делаю так, грудь выскакивает из чашечек корсажа. Теперь её скрывает, вернее, обрисовывает только тонкий шёлк блузки.

Мои ноги широко раздвинуты, коленями я упираюсь в диван по обе стороны от бёдер Гектора.

Спиной ощущаю его каменную эрекцию.

В этой позе я предельно открыта и уязвима. Чем он и пользуется, пощипывая бесстыдно торчащие соски и трахая меня пальцами.

Не могу. Слишком хорошо. Хочется кричать, но приходится кусать губы.

– Сплошная сладость, – шепчет мне на ухо Гектор, добавляя сладостных мурашек.

Он приподнимает меня, высвобождает стоящий колом член и помогает мне усесться на него, отодвинув край трусиков …

…вот так, до конца, глубоко, на всю длину…

Двигается яростно, рывками, тараня. Мучая при этом грудь и терзая клитор. Я ловлю ритм и схожу с ума вместе с ним.

…быстрее…

…сильнее…

…ах, хорошо… да…пожалуйста… ещё…

Насаживаюсь, подмахиваю, извиваюсь.

А потом… мир меркнет, расходится яркими пятнами, и я падаю…

Мне не страшно, я знаю – мой мужчина меня удержит…

И упадёт вместе со мной.

…не знаю, о чём был тот фильм, но, кажется, финал у него очень счастливый. Надо будет «пересмотреть» ещё раз.