Текст книги "8 марта, зараза! (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

3(5)

Когда выруливаем на трассу, Гектор бросает на меня сосредоточенный взгляд.

– Ты слишком легко одета, – комментирует он результат своего осмотра.

На мне кроме лёгкого шифонового платьица плащик из тонкой голубой кожи и ботиночки на тонком каблуке. Одежда и впрямь не для прогулки по стройкам. Но я ведь и не собиралась.

– Давай заедем к тебе, и ты быстро переоденешься в джинсы? – предлагает Гектор. Нет, не хочу. Боюсь, что если попаду домой – назад уже не выйду и никуда не поеду. Потому что интуиция уже не трогает мягкой кошачьей лапкой, она орёт дурниной, как мартовский кот.

– Мы же недолго, – говорю я. Он молча кивает. – Ну, вот. Не замерзну. Не хочу тратить время. Уже темнеет.

Алла, вопит внутренний голос, кто прётся вечером на стройку? Вспомни фильмы про маньяков! На стройке так удобно насиловать, а потом убивать и прятать концы в бетон.

Может, равнодушие Гектора по поводу Данила показное? И, на самом деле, меня ждёт «так не доставайся же ты никому!». Гектор же сам признался, что одержим мною. Это почти что расписаться: я – псих. И я еду с психом ночью на стройку!

Гектор будто считывает мою нервозность.

– Алла, зря я предложил поехать сейчас. Там, конечно, кругом фонари и участок почти весь как на ладони. Но, может, действительно, лучше днём?

Надо же – не настаивает, не давит, не гнёт свою линию. Позволяет самой принять решение. Сделать выбор.

И я делаю:

– Ну уж нет, поехали сейчас. Днём и ты и я на работе. Вечно некогда. Маньяков у вас же там не бегает и серых волков тоже.

– Не бегает, – хмыкнув, признаётся он.

– Вот, – говорю я, – значит, бояться нечего.

– А меня ты, значит, не боишься? – чуть насмешливо интересуется он.

– Ну, мы же друзья, – пожимаю плечами. – Друзья должны друг другу доверять.

– Спасибо, – произносит он, и в голосе сквозит искренняя благодарность.

– А ты давно задумал этот проект? – спрашиваю, чтобы развеять гнетущую атмосферу.

– Это не я – отец ещё, – говорит глухо. Он никогда не называет Ибрагима «отчим» или по имени. – Мы с братьями, – голос чуть ломается, выдавая внутреннее волнение, – занимались спортом. Он хотел, прежде всего, для нас. А потом уже для остальных детей города. Своими сыновьями он всегда гордился.

– Только ими? – ёрзаю на месте, вспоминая слова отца, что Ибрагим своих продвигал, а Гектора бросал на самые рядовые и сложные работы в компании. – А тобой?

Наверное, я сейчас вторгаюсь на запретную территорию и не стоит вообще об этом спрашивать, но мне, почему-то, очень важно знать.

Тонкие пальцы Гектора сильнее впиваются в руль.

– Я тоже был его сыном. С самого первого дня. Он принял мою маму вместе со мной. И никогда нас не разделял. Он очень любил её, и за это я ему невероятно благодарен. У нас была хорошая дружная семья. С братьями контакт наладил не сразу, но потом мы были друг за друга горой.

– А ты сам любил его? Ну, Ибрагима?

Черты лица заостряются и становятся жёсткими – Гектор не выносит говорить о чувствах.

– Я не всегда понимаю, что именно люди вкладывают в понятие любовь. Если брать меня – то скорее уважал, дорожил им, старался, чтобы он гордился мной. Полагаю, это нормально для любого сына.

Он обрывает рассказ достаточно резко, давая понять – откровения закончены. Навсегда.

И в это время мы как раз подъезжаем к будущему спорткомплексу.

Как Гектор и предупреждал – по периметру действительно горят прожектора. Территория обнесена высоким забором. Мы выходим, и у меня чуть ли не сразу подворачивается нога – каблук попадает в колею, коих вокруг великое множество.

Гектор успевает меня подхватить и тут же хмурится:

– Всё-таки это была плохая идея – тащить тебя сюда в таком виде. Поехали-ка домой.

– Ну, уж нет, – упрямлюсь я, глядя на него снизу вверх, надеюсь, просящим взглядом. – Раз уж приехали – давай зайдём. Я же умру от любопытства.

Несколько мгновений, удерживая меня при этом в объятиях, он колеблется. Но потом, видимо, приняв решение, соглашается.

– Только держись рядом и смотри под ноги, – требует он, отпирая калитку.

Я киваю и, осторожно перепрыгивая через кочки, семеню за ним. Нырнув в небольшой проём калитки, просто замираю – масштабы поражают. Правда, сейчас ничего особенно поразительного в самом объекте нет, да и его, по сути, нет ещё. Только гигантский котлован, бетон, торчащая арматура, кучи щебня. Но даже так чувствуются мощь и размах!

– Круто! – восхищённо говорю я, оглядывая окрестности. – Наверное, будет самый крупный спорткомплекс в крае!

– Так и есть, – не без гордости заявляет Гектор.

И мы идём осматривать территорию. Бывший муж всё время рядом – страхует, подаёт руку, а то и вовсе – подхватывает и переносит через некоторые участки.

Я действительно зря не послушалась и не переоделась попроще. Сейчас бы веселее бегала по этой стройке.

Меня просто манит котлован. Он такой здоровый, как воронка тунгусского метеорита. Подхожу ближе к краю.

Гектор следует за мной, предупреждает:

– Осторожно! Не подходи близко! Там сыпучий край!

Но в меня сегодня словно демон противоречия какой-то вселился. Не знаю почему – хочется Гектора побесить. Может, потому, что мама его так вдохновенно защищала?

Да и к тому же это место идеально освещено, а значит, можно сделать отличное селфи. Девчонки на работе обзавидуются!

Достаю телефон, пристраиваю сумочку на поддон с кирпичами и отхожу почти к самому краю.

Класс!

И тут я вспоминаю, что у меня нет ни одной совместной фотографии с Гектором, кроме свадебных. Вот таких – спонтанных, дружеских, сделанных кое-как на телефон – нет. А очень хочется!

– Гектор, иди сюда! – зову я. – Давай сфоткаемся вместе!

Мне кажется, или в его глазах действительно мелькает неподдельная радость?

Он шагает ко мне, я чуть отступаю назад, словно для того, чтобы дать ему место.

Но тут…

…каблук подворачивается…

…край уползает из-под ног…

… и, даже не успев вскрикнуть, я лечу спиной прямо в разверстый зев котлована…

3(6)

Гектор не успевает буквально на какую-то секунду. Вижу его руку, которая хватает воздух в том месте, где ещё мгновенье назад была я. И лицо, искажённое ужасом. Но уже в следующую секунду он срывается и прыгает за мной.

Как в красивом трюковом кино.

Ловит в полёте, прижимает к себе, и мы вместе падаем на ближайший выступ в фундаменте. Прямо на гору строительного мусора – много ветоши, пенопласта, но есть и камни, осколки…

Вернее, падает Гектор. Спиной. А я – поскольку всё ещё в его объятиях – оказываюсь сверху. Упираюсь руками в его твёрдую грудь, заглядываю в лицо. Вот так – близко-близко, но ничего не вижу. Здесь темно, свет фонарей не добивает, а телефон я выронила, когда падала…

Сейчас мне остаётся только радоваться, что мой бывший занимается единоборствами. Человек без должной физической подготовки просто не провернул бы такой фокус.

– Гектор! – шепчу, чувствуя, как внутри всё заходится от страха потерять его. – Пожалуйста, очнись! – нежно касаюсь высоких точёных скул, задеваю бархат длинных ресниц. Будто трогаю произведение искусства: у Гектора идеально-правильные черты лица, но при этом нет и грамма слащавости.

Ощупываю дальше. Скольжу руками по плечам, груди, опускаюсь на живот и… отдёргиваю руку, когда натыкаюсь на что-то липкое и тёплое.

Кровь.

У меня идёт кругом голова.

Боже! Он ранен! И снова в его ранении виновата я! Он не сомневался ни одной секунды – кинулся за мной и постарался сделать так, чтобы я не пострадала…

Ну, почему, почему ты такой? Как я могу тебя ненавидеть, если ты срываешься мне на помощь по первому звонку? Если ты бросаешься за мной в пропасть, рискуя собой?

Я тихо плачу, уткнувшись ему в плечо.

– Алка, сучка! Цела? – его рука шарит по мне, ощупывает, проверяет. Забирается в волосы, резко и больно тянет. – Дрянь мелкая! Я чуть не поседел! – голос хрипит, сдавлен.

Гектор целует меня – зло, больно, почти ненавидя. Сминает мои губы, вламывается языком мне в рот, при этом продолжает сжимать мне волосы у корней.

Я плачу, захлёбываюсь слезами, но отвечаю ему.

Мне нужна эта его злость – значит, он в порядке. Даже сейчас, когда я сверху, он умудряется контролировать процесс, подчинять и властвовать.

Отрываясь, прижимает к себе, будто пряча в кольце рук.

– Высечь бы тебя так, чтобы неделю сидеть не могла. Да вот жаль полномочия друга на это не распространяются.

– То есть, – лепечу, размазывая слезы, – будь ты до сих пор мужем – высек бы?

– О да! Со смаком, оттяжкой, до алых рубцов!

– Изверг! – констатирую я, почти ощущая процесс.

– Нет, Алла, не изверг. Просто если у человека мозг перманентно спит, то включают его только так.

У меня от одних только разговоров попа начинает болеть.

Гектор пытается встать, болезненно морщится и сдавленно шипит сквозь зубы.

– Тебе больно? – выдаю и чувствую, как краснею, ляпнув глупость. Конечно, ему больно! У него же кровь! Боже!

– Переживу, – говорит он, усаживаясь и прикрывая глаза. Потом хватает меня за шею, притягивает к себе и шепчет в губы, не скрывая ярости: – Какого хрена тебя туда понесло? Я же предупреждал, что опасно.

Цепляюсь ладонями за его руку, но он лишь усиливает хватку, не душит, но сдавливает весьма чувствительно.

– Хотела сделать селфи, – бормочу.

– Что продала мозги богу Инстаргама? – ехидно шипит он. – Считал тебя умнее. Жаль, опять ошибся.

– Гектор, я сделала глупость. Я сожалею.

– Поздно, Алла, поздно. О глупости надо сожалеть до того, как её совершаешь, а не после. По себе знаю.

И снова порывисто прижимает к себе.

– Дура… идиотка… любимая…

Обнимаю в ответ крепко-крепко, шепчу:

– Ты ведь погибнуть мог.

– Мог, – подтверждает он, целуя мои глаза, лоб, щёки, – но в приоритете была ты.

Кто ещё будет любить тебя так же – перечёркивая себя?

– Надо выбираться. Держись за меня и слушайся беспрекословно. Понятно?

– Да.

– Тогда идём.

Он сжимает мою ладонь едва ли не до хруста и тянет вверх за собой, по краю каких-то строений. Стараюсь идти след в след. Боюсь вновь оступиться и рухнуть вниз.

Наконец, мы попадаем в полосу света, где уже можно рассмотреть всё подробно. И я вижу, что костюм Гектора изодран и по серебристо-серой ткани расползается тёмное пятно. На лбу блестят бисеринки пота. Дыханье тяжелое и рваное.

Мне страшно за него, чувство острой вины и стыда просто ломают меня изнутри.

Кое-как мы добираемся до машины, – Гектор ещё и калитку умудряется запереть, перед тем, как мы покидаем объект, – он садится за руль, складывает руки на баранку и опускает на них голову.

– Бери мой телефон, – кивает на аппарат, который, к счастью, оставил во внедорожнике, – звони Завадскому.

– Может, в скорую?

– Алла, не беси! – рыкает он, поворачиваясь ко мне и прожигая злым взглядом. – Какая, на хер, скорая?! Мне завтра на работу. Да и пока их скорая приедет – сдохнуть можно.

Киваю, дрожащими руками набираю нужный номер. Завадский принимает вызов, не задавая вопросов.

– Бригада уже выезжает, – коротко отвечает он и отбивает звонок.

– Говори со мной, – требует Гектор. – Нельзя отключаться, пока приедут.

– О чём?

– О чём хочешь.

– Хорошо, – сглатываю я, мнусь несколько секунд, потом решаюсь: – Когда мы жили вместе, я считала, что ты – робот.

Хмыкает:

– Мило.

– Да, потому что ты всегда работаешь. Не знаю, когда спишь и спишь ли вообще.

– День на день не приходится, – отвечает он. – Обычно сплю три-четыре часа. Бывает, не сплю по три ночи подряд. Но я точно не робот, к сожалению.

– Почему так мало?

– Не выношу даже временное бездействие. Сон меня, так сказать, угнетает. Если бы можно было совсем не спать – не спал бы.

– Как тебе удаётся оставаться бодрым, подтянутым, собранным? Я если не высплюсь – как варёная амёба.

Он снова смеётся, в этот раз уже добрее, без ехидства.

– Человек многое может, Алла. Если хочет. Если правильно с себя требует. У нас больше внутреннего ресурса, чем мы хотим показать. Но лень и жалость к себе часто одерживают верх.

Смотрю на него с восхищением. Какой же ты, ммм! Невольно тянусь, прохожусь рукой по жёсткому шелку волос, целую в щёку, веду по ней носом…

Гектор негрубо отталкивает меня:

– Алла, к чему эта благотворительность? – с какой-то странной горечью произносит он. – Ты мне прямым текстом сказала, что я тебе не нужен. Разорвала наши отношения. Теперь мы только друзья. И отматывать назад я не намерен. Я уже был твоим мужем – тебе не понравилось.

Не упрекает, не жалуется – констатирует факты.

Закусываю губу, чтобы не разреветься. Ведь сейчас он очертил чёткие границы наших отношений. И переступать их не собирается.

Что ж, пусть так…

Мои мысли прерывают ребята из клиники Завадского. Пока они чинят Гектора, я брожу вокруг, пытаюсь унять дрожь и понять, что мне нужно. Чего я хочу?

Наверное, хочу реально вышибить клин клином – начать полноценные отношения с другим мужчиной. Чтобы забыть о том, как Гектор целует, как ощущаются его пальцы на моей обнажённой коже. Вытравить его из себя. Вывести, как токсин.

Решаю, что завтра же пойду на свидание с Данилом и доведу всё до конца.

Гектор успевает вызывать одного из своих водителей, и меня отвозят домой.

Укладываясь спать, я ещё раз прорабатываю план назавтра и засыпаю, почти довольная им.

3(7)

Утром меня будит курьер.

Он передаёт мне коробочку, я расписываюсь и бегу в спальню – мне не терпится перерезать строгую синюю ленту и заглянуть, что внутри. А там оказывается новенький смартфон и записка – серебряной гелевой ручкой на плотном чёрном картоне: «Твой аппарат ремонту не подлежит. Контакты удалось перенести. Пользуйся. Г.А.»

И эта забота…неприятно царапает. Потому что на её фоне моё желание переспать с Данилом кажется почти… подлым, что ли. Но в тоже время Гектор сам вчера ясно дал понять – между нами никакие другие отношения больше невозможны.

Я уже был твоим мужем – тебе не понравилось.

И что мне теперь – хоронить себя в двадцать два года в угоду бывшему? У него там в гениальной голове тараканы канкан пляшут, а я должна расхлёбывать?

Нет, следует признаться себе, что вчера я была в шаге от того, чтобы всё простить и дать нам второй шанс, как он и просил меня. Но Гектор перечеркнул всё одной фразой: «К чему твоя благотворительность?» Он никогда не воспринимал мои чувства всерьёз. Конечно, у меня же – беллетристская розовая муть, а у него – возвышенная и недоступная простым смертным Любовь. Именно такая – пафосная и с большой буквы.

Только вот никто меня не спросил – готова ли я к такой?

Сейчас-то, познав её, могу смело сказать – не готова. Может быть, не доросла, не созрела, не поняла. Может…

Попробую другую – более понятную мне.

Вооружаюсь новым гаджетом и отправляю Данилу голосовое на WhatsApp. Приглашаю на свиданье, шалея от собственной смелости. И представляя высказывания кое-кого по поводу женской инициативы и того, какая категория женщин ведёт себя подобным образом.

Мысленно показываю ему язык и начинаю собираться на работу.

Ответ от Данила застаёт меня уже на полпути к музею – соня проснулся и соизволил появиться в сети: «ОК, котёнок. Говори где?» Обещаю сообщить место ближе к обеду и с улыбкой взбегаю по ступеням музея.

Помню, когда сообщила Гектору, что собираюсь выйти на работу – он лишь пожал плечами.

– Если ты хочешь. Но я бы предпочёл, чтобы ты уделяла больше времени семье.

Семье, которой не было…

И да, когда жила с ним, работала, конечно, только ради интереса. Чтобы быть в обществе, в коллективе. Найти себе друзей и единомышленников, а не медленно умирать в роскошных хоромах. СПА-салоны и тусовки не интересовали меня. Как и бьюти-блогерство. А чём ещё занимаются жёны богатых – я не знаю. Работать в музее мне нравилось. Не скажу, что я нашла себя в этой специальности, но определённую доли приятности доставляла. Зарплата, правда, была смешная, но, живя с Гектором, я не думала о деньгах. Сейчас, наверное, придётся призадуматься. Но и эту мысль я откладываю, вливаясь в рабочий процесс.

Четверг у нас – насыщенный день: мероприятия для школьников, экскурсии для санаториев (у нас – курортный городок). В общем, в череде дел я едва успеваю отправить Данилу место – у нас на городском озере, что лежит круглым зеркалом прямо в центре, недавно открылось милое кафе-бар. Вот туда-то и зазываю нового знакомца на свидание.

Сослуживцы подкаливают меня моим хорошим настроением, хвалят новый гаджет и советуют водить за нос обоих мужиков, не давая никому.

Выбегаю на крыльцо – погода радует. Дожди, наконец, угомонились и началась настоящая южная весна.

У крыльца замечаю вишнёвый джип.

Ржавый? Что ему нужно?

Руслан открывает заднюю дверь и приглашает:

– Садись скорее – новость есть!

Я прыгаю в машину рядом с ним, позволяю расцеловать себя в обе щеки.

Руслан привычно выдвигает перегородку между нами и водительским креслом. Он с некоторых пор не делится личным с подчинёнными, а разговор, чую, будет очень личным. И не ошибаюсь.

– Милана беременна, и мы женимся! – произносит он, держа меня за руки. И сияет при этом так, что ослепнуть можно.

Рус уламывал Милу замуж едва ли не с первого дня их знакомства – они с Гектором в некотором роде старомодные собственники. Но Мила оказалась свободолюбивой птичкой, порхавшей с гастролей на гастроли. Ей не до семейной жизни. И консервативного Руслана такое положение вещей очень удручало. И вот свершилось: прямо два в одном – и ребёнок, и согласие на брак.

То-то Рус сияет.

Я рада за друзей, очень рада. До слёз. Они заслужили своё счастье.

Руслан со всей торжественностью, на которую способен, протягивает мне пригласительный.

– Роспись у нас через месяц. Явка обязательна! – балагурит Ржавый. – Причиной неявки может быть только смерть.

Свадьба.

Не думаю, что я готова пережить это действо, даже в качестве гостьи. Слишком травмирующие воспоминания оно будет вызывать.

Но улыбаюсь и киваю – расстраивать Руса не хочется от слова совсем.

Машинально открываю приглашение и… замираю на именах. Меня приглашают вместе с Гектором. Вернее, его со мной. Как пару.

Вскидываю глаза на Ржавого:

– Руслан, ты же в курсе, что мы развелись?

– В курсе, – кивает он. – Но это ваши заморочки. Для меня вы пара и всегда ею будете.

– Не будем, Рус! У меня уже парень есть! На свидание с ним спешу!

– Алла, не горячись. Выслушай меня – Гектор в жизни никого не любил. Ни одну женщину. Он пользовался услугами очень дорогих проституток, а в сердце – никого не пускал. В тебя же – втюрился по уши. Весь такой серьёзный, холодный – растаял перед тобой. Алла, пойми, он – однолюб. Это ты можешь построить отношения заново. Можешь порхать. А он – будет тихо подыхать от одиночества. Да ещё он человек такой – никогда не скажет, что ему херово, никогда помощи не попросит, свою проблему другому не навяжет. Даже мне. Алла, у меня ближе никого нет. Он мне, как брат. Поэтому прошу – перебеситесь и сойдитесь вновь. Вы – идеальная пара.

Задыхаюсь от злости: а чего я хотела? Руслан – друг Гектора, а не мой.

– Это он тебя настропалил? – говорю, сжимая кулаки.

– Что ты! Он меня убьёт, если узнает.

– А ты, что сделаешь ты, если узнаешь правду о нём?! – выкрикиваю, глотая горькие слёзы. Конечно, все друзья, которые видят ситуацию со стороны, считают его чуть ли не святым, а меня – бесящейся с жиру. А тут, как говорится, не до жиру, быть бы живу.

– Что узнаю? – спрашивает Руслан, и атмосфера во круг нас стремительно холодеет.

– То, что он изнасиловал меня, – говорю, глядя ему прямо в глаза. Знаю, Рус – чуткий. Он поймёт, что я не вру.

Ржавый меняется в лице, сжимает кулаки.

– Когда? – произносит он, и будто роняет камень в мутную воду прошлого. Она вздымается волной, накрывает меня, унося в болезненные воспоминания.

Всхлипываю, обнимаю себя за плечи.

– В брачную ночь.

Они тогда с Миланой поздравили нас и улетели в Париж, будто у них, а не у нас, начинался медовый месяц. А у нас начался ад.

Дрожу, обнимаю себя за плечи.

А Руслан почти рычит:

– Два года, Алла. Ты молчала два года! Почему? Он запугивал тебя? Угрожал?

– Нет, – мотаю головой. – Просто… я… я…думала он сам тебе скажет. Как женщине говорить такое? Признаваться в таком?

Реву.

Рус обнимает меня, прижимает к себе.

– Успокойся, ну, не надо мокроты, – ласково уговаривает он. Вытягивает у меня из пальцев приглашение и рвёт его в клочья. – А я ещё это дерьмо малодушное братом считал. Правильно ты сделала, что с ним развелась. Только раньше надо было.

Потом он достаёт свой телефон и начинает что-то стремительно удалять.

– Что ты делаешь? – холодею я, когда начинает доходить, каким будет ответ.

– Где-то в чёрный список бросаю, где-то – удаляю контакт. Знать больше его не желаю.

И тут меня накрывает пониманием: сейчас Гектор лишиться лучшего друга! Единственного по-настоящему родному ему человека. Я даже задыхаюсь от этого сознания.

– Рус, – прошу со слезами, – не делай этого. Не вычёркивай его из своей жизни. Ты очень дорог ему, – у меня даже пальцы немеют от страха: дура! кто за язык тянул?! – Для него это станет ударом.

– Вот пусть учится держать удар и отвечать за то, что сделал!

– Рус! Это всего один эпизод, больше не повторялось!

– Ещё бы повторялись! – злится Руслан. – Прекрати меня упрашивать. Если ты готова покрывать насильника. Я – нет. Не могу допустить, чтобы он приходил в мою семью, где будет моя беременная жена. Руку ему пожимать! – Ржавого передёргивает. – Не вини себя. Ты всё правильно сделала.

Он улыбается мне.

– С тобой мы продолжим дружить. Милана тебя обожает.

А у меня внутри всё дрожит, как будто я совершила сейчас предательство. Чувствую себя такой же грязной и гадкой, как тогда, в брачную ночь.

Машина, тем временем, останавливается возле моего дома, я спешно прощаюсь с Русланом и бегу к себе.

Какое свидание… Чушь всё это!

И раз уж такая смелая – давай, скажи Гектору сама. Скажи, что ты сейчас только что сделала?

Меня трясёт, когда я набираю его номер.

– Гектор, – лепечу, едва он снимает трубку, – я… я… – душат рыдания.

– Алла! – с неподдельной тревогой спрашивает он. – Что случилось? Почему ты плачешь?

– Я… Я…

– Мне приехать?

Мотаю головой и шепчу сквозь слёзы:

– Нет, не надо… Просто… Ржавый…

– Руслан? Он что-то сделал тебе? – мне кажется, я слышу, как Гектор с хрустом сжимает телефон.

– Нет, – тороплюсь, – не он. Я… тебе… я рассказала ему… у них свадьба с Миланой… там было приглашение… на нас двоих… тебя и меня… Руслан начал тебя защищать… А я… я рассказала про нашу брачную ночь…

– Почему ты плачешь? – голос звучит глухо.

– Потому что он удалил твои контакты, – хнычу я, – и сказал, что не будет общаться с тобой.

– А ты тут причём?

– Ну, это же из-за меня! Я не должна была говорить!

– Должна была, Алла, – с горечью произносит он. – Правильно, что сказала. Я струсил в своё время. Знал, как Рус отреагирует. Сам бы отреагировал так же. Ты молодец, что сказала. Это – справедливое возмездие мне. Так что не плачь, Алла. Каждый получает то, что заслужил…

На этом он обрывает звонок…

А я сама едва ли могу дышать.

Какое свиданье? Не хочу! Не хочу никаких отношений! Не хочу боли – не чувствовать, не причинять.

Надо и Данилу сказать, что не приду.

Набираю его раз за разом – номер всё время занят.

Нужно всё-таки пойти и сказать в глаза. Так будет честно.

Быстро собираюсь, выбегаю, как раз успеваю на ближайший автобус, у которого остановка на озере.

Светловолосого Данила вижу издалека, спешу к нему. Он стоит ко мне спиной. Говорит по телефону. Видимо, разговор важный. Потому что парень весь напряжён и едва ли не на цыпочках стоит.

Когда подхожу ближе – слышу обрывки фраз, которые заставляют меня шокировано замереть в шаге от Данила.

– Да, товарищ майор, – чеканит парень. – Так точно. Будет сделано. Нет, объект наблюдения на место ещё не прибыл…

– Разве?! – решаюсь подать голос.

Данил испугано оборачивается, голубые глаза распахиваются, он приглушённо бормочет:

– Мне капец!

И роняет телефон.