Текст книги "Пропавшая экспедиция (СИ)"
Автор книги: Ярослав Зуев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Эльза Штайнер – родная сестра германского оккультиста и мага Рудольфа Штайнера, его единомышленница и неизменный ассистент в поисках Эликсира Вечной Молодости. Убежденная мраксистка, соратница вождя германских коммунистов Карла Либкнехта, позже злодейски убитого немецкой военщиной. Когда в январе 1924 в Горках скоропостижно скончался вождь мирового пролетариата Владимир Ульянов-Вабанк, экстренно прибыла в Москву по личной просьбе шефа ОГПУ Феликса Дрезинского, чтобы оказать помощь в исследованиях, проводившихся группой ученых под руководством доктора Вбокданова. По отрывочным сведениям, состояла с последним в гражданском браке, от которого у них родилась дочь – Роза Штайнер, впоследствии удочеренная великим пролетарским писателем Максимом Некислым, когда ее родителей не стало. Эльза Штайнер бесследно исчезла вскоре после трагической гибели доктора Вбокданова. Внучка Эльзы Штайнер – Ида Новикова-Штайнер, проживает в Москве, пенсионер.
Анни Бризант – адепт масонских лож люциферианского толка, почитавшаяся многочисленными последователями как реинкарнация древней вавилонской богини Иштар. Вернула разленившихся английских масонов в первозданное сатанинское русло, отсеяв балласт с помощью специальной процедуры очищения, известной как Обряд Дхармы. О нем известно лишь то, что его посчастливилось пережить лишь немногим "братьям"...
Рудольф Штайнер – выдающийся немецкий философ, специалист по наследию Гете и Ницше, руководитель Германского отделения Теософского общества Елены Блеватской и автор метафизической теории о загадочном Черном солнце, на чьих невидимых колдовских лучах зиждется все Мироздание. Состоял в самых дружеских отношениях с Анни Бризант, сменившей Блеватскую на посту Председателя Теософского общества, полностью разделяя ее идеи о Шамбале – некоем сокрытом от непосвященных Царстве, по подобию которого устроена человеческая цивилизация, выступающая проекцией, ежесекундно воссоздаваемой на экране реальности проливающимися оттуда черными лучами. Позже вдрызг рассорился с мадам Бризант из-за тибетского монаха Кришнамурки, объявленного ею явившимся из Шамбалы Майтреей, поскольку у доктора Штайнера, к тому времени, появился свой кандидат в мессии. Им, после сближения Штайнера с мраксистами, стал вождь мирового пролетариата товарищ Ульянов-Вабанк.
Разочаровавшись в идеях большевизма после разразившейся в России Гражданской войны, увлекся небесспорными работами австрийского биолога Пауля Каммерера, пытавшегося доказать экспериментальным путем, будто всем, без исключения, живым организмам свойственно наследовать приобретенный родительскими особями жизненный опыт, включая шрамы от ударов бичом, полученные рабами от рабовладельцев в предыдущих поколениях. Также, Штайнер не оставил попыток обнаружить лучи Черного солнца с помощью лабораторного оборудования, хотя и переменил к ним отношение на противоположное, называя, согласно показаниям, полученным полицейскими следователями у прислуги, то проклятой Кармой, то рельсами в Ад. Сгорел вместе со своей лабораторией при пожаре, устроенном, по некоторым сведениям, штурмовиками СА в 1927-м...
Пауль Каммерер – австрийский биолог-новатор, автор нашумевшего труда "Смерть и бессмертие", изданного в 1925. Был единомышленником Рудольфа Штайнера. После трагической гибели которого, принял яд...
Михаил Электронович Адамов – (Моисей Эхнатонович Адамов) – археолог-любитель из Ленинграда. Приходится родным внуком чекисту Артуру Адамову, заместителю начальника Специального мистического бюро ОГПУ, погибшему во время репрессий в органах ГБ в период Культа личности Иосифа Стылого. Именно деду, фанатичному мраксисту, Моисей Эхнатонович обязан столь экзотическим отчеством. Артур Адамов назвал своего сына Эхнатоном, в честь знаменитого египетского фараона-реформатора, низвергнувшего с пьедестала древнего фиванского бога Солнца Амона-Ра, ради поклонения новому идолу – Атону, ассоциируемому мистиками с невидимым Черным солнцем Шамбалы, которое, якобы, наделяет живые существа душой. Поскольку вслед за Артуром Адамовым была репрессирована его жена, красавица Маргарита, расстрелянная на спецполигоне Коммунарка, их единственного сына Эхнатона отправили в детдом, где его снабдили новым именем, посчитав, что Электрон звучит куда благозвучнее, к тому же, безукоризненно в идеологическом аспекте, памятуя о знаменитом плане электрификации ГОЭЛРО. Однако, Электрон Адамов не забыл своего настоящего имени, как и того, кем был отец. Иначе, не назвал бы сына Моисеем, в честь великого пророка Моше, под водительством которого иудеи, покинув Египет, обрели свою Обетованную Землю.
Михаил Адамов никогда не видел деда Артура и рано потерял отца Эхнатона, однако нисколько не сомневается, страсть к истории и космогонии, обуревающая его с детства, передалась ему от них. Правда, она обречена остаться хобби, когда младший из Адамовых, вопреки очевидным гуманитарным наклонностям, как и большинство его сверстников, становится технарем и, по окончании Ленинградского политехнического института, поступает на работу в КБ "Шторм" при Всесоюзном Научно-Производственном Объединении "СОЮЗЭНЕРГОПРОЕКТМОНТАЖ". Время стоит такое, СССР – в рассвете сил, НИС на подъеме, соответственно, страна нуждается в инженерах, а всякие философы с метафизиками, ей – без надобности. С 1990-го года Михаил Адамов работает в Ираке на одном из крупных промышленных объектов, построенных советскими специалистами для правительства Саддама Хусейна. А в разгар операции "Буря в пустыне", он ухитряется съездить в Багдад, чтобы осуществить свою давнюю мечту – посетить основанный Сарой Болл Археологический музей, ныне – Национальный музей Ирака. Там Михаил Адамов знакомится со своим будущим другом Жераром Дюпуи, профессиональным археологом из Франции, давно и очень серьезно интересующемся странными находками, сделанными полковником Офсетом на берегах Амазонки, а Сарой Болл – в междуречье Тигра и Евфрата. По возвращении из Ирака, после ряда перипетий, Адамов выезжает на ПМЖ в Израиль. Где продолжает по крупицам собирать все, что так или иначе связано с деятельностью сэра Перси Офсета, сгинувшего в дебрях Амазонии в 1920-х годах.
Рита Адамова – единственная дочь Моисея Эхнатоновича Адамова, студентка университета в Хайфе. Очень любит отца, вырастившего ее в одиночку. Родители назвали Риту в честь репрессированной НКВД бабушки, красавицы Маргариты Адамовой. Она тоже красавица, еще какая...
Дядя Жорик – он же, Жерар Дюпуи, французский археолог и космолог, выпускник Сорбонны. По матери, правнук штабс-капитана Верещагина, после революции бежавшего на Дон, к генералу Корнилову, сражавшегося с красными под началом генерала Маркова и умершего от тифа Стамбуле. В молодости, в первой половине восьмидесятых, Жерар Дюпуи служил в составе французского миротворческого контингента на Ближнем Востоке, где был тяжело ранен. Как и Моисей Эхнатонович Адамов, мечтает заново открыть легендарную Белую пирамиду, якобы обнаруженную полковником Перси Офсетом в верховьях Амазонки. Единственный настоящий друг Моисея Адамова, дядя Жорик очень привязан к Рите и любит ее, как родную дочь...
Игорь Иванович Рыбин – одинокий старик из Ленинграда, коренной петербуржец. По образованию – преподаватель истории. Ветеран Отечественной войны и участник героической обороны Ленинграда от гитлеровцев. Сражался на знаменитом Невском пятачке, чуть позже, в составе 2-й Ударной армии генерала Власова. Был тяжело ранен при форсировании Волхова зимой 1941-го, стал инвалидом. Много лет проработал в средней школе учителем истории. С конца 1980-х, уже на пенсии, трудится смотрителем в Государственном Эрмитаже. На удивление, много знает о ключах из ожерелья великой богини Иштар. Убит в самом начале 1990-х...
Генерал-полковник Чуйка Юрий Иванович – в конце 1980-х – заместитель начальника ГРУ Генштаба Вооруженных Сил Союза ССР. По долгу службы тоже знает немало о ключах Иштар, но хочет узнать еще больше. Убит в самом начале 1990-х...
Шпырь и Лоботряс – соседи Игоря Ивановича Рыбина по убогому общежитию, приторговывают наркотиками и промышляют грабежом. Жертвы Перестройки и антиобщественные элементы. Торчки. Настоящая фамилия Шпыря – Шпырев, на его попечении находится дед, скандальный, глухой на оба уха, прикованный к коляске инвалид – Ян Оттович Шпырев... Дед и внук проживают, как кошка с собакой, если бы Шпыреву старшему только подвернулась возможность, он бы обязательно пришиб внука, чтобы стервец не позорил фамилию. Пришибить, к слову, есть из чего, у деда хранится старинный пистолет системы Маузера, врученный ему в другую эпоху самим Железным Феликсом Дрезинским...
Галчонке Зинченко, которая ушла так рано...
Есть бесчисленные вселенные за пределами этой и, несмотря на то,
что они бесконечно велики,
они вращаются в тебе, подобно атомам.
Пхагавата-Пурана 6.16.36-37
Credo quia absurdum est...
Верую, ибо абсурдно...
Тертуллиан. О плоти Христа
КНИГА ПЕРВАЯ
ПРОПАВШАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Я с самого начала готов признать свою концепцию ошибочной, но оставляю некоторую надежду, ибо, как известно, хорошо ошибается тот, кто ошибается первым. Если же и эта моя надежда окажется иллюзорной, я буду рад тому, что не был в этом мире так одинок, как мне казалось до сих пор.
Александр Зиновьев. "Зияющие высоты"
Наш социолог Ибанов высказал оригинальную, но далеко не новую гипотезу относительно преодоления татаро-монгольского ига и ликвидации его последствий. Согласно этой гипотезе, дело обстояло не так, будто мы уничтожили и изгнали татаро-монгол, а как раз наоборот, татаро-монголы уничтожили и изгнали нас и навсегда остались на нашем месте...
Александр Зиновьев
Кто не стремится вперед, тот идет назад.
Дон Хуан Австрийский
Каждый человек получает в жизни то, чего хочет. Но не каждый после этого рад.
Клайв Стэйплз Льюис
I. Per Aspera
Газета The Daily Telegraph, Лондон, 14 марта 1927 года.
Как стало известно корреспонденту нашего издания, отставной полковник Перси Арчер Офсет, чье неожиданное возвращение в Лондон из амазонской сельвы так сильно взбудоражило общественность на прошлой неделе, по всей видимости, уже покинул острова. По крайней мере, именно такое заявление сделал сегодня для представителей прессы старший инспектор департамента уголовного розыска Скотланд-Ярда Чарльз Штиль, которому главным управлением полиции поручено вести расследование этого скандального дела, повлекшего за собой стрельбу в самом центре столицы и человеческие жертвы.
– Есть веские основания полагать, что это случилось еще вчера на рассвете, до объявления особых полицейских мер в порту и на железнодорожных вокзалах, – с самым сокрушенным видом признал инспектор Штиль. – И, поверьте, господа, мне искренне жаль, что мы упустили господина Офсета. И даже не потому, что у следствия имеется множество вопросов, которые нам бы хотелось ему задать. Как вы понимаете, господа, в первую очередь, они касаются личностей людей, устроивших на него сафари. Боюсь, эти негодяи не успокоятся, пока не настигнут полковника, поэтому, для самого сэра Перси было бы гораздо лучше, если бы он добровольно и как можно скорее предался в руки правосудия. Под присмотром агентов полиции он будет в безопасности, которую я не возьмусь гарантировать ему, пока полковник, прошу извинить, в бегах...
– Куда мог отправиться сэр Перси, как вы полагаете? – спросил наш корреспондент.
– Думаю, он отбыл обратно в Латинскую Америку на одном из рейсовых пароходов, – инспектор Штиль сверился с бумагами, которые держал в руках. – Но, я не имею права разгласить вам источник этой важной информации, как, впрочем, и название судна...
– А оно вам известно, сэр?! – не скрывая иронии, осведомился молоденький корреспондент газеты Daily Express, чье критическое отношение к властям давно стало притчей во языцех.
– Кем были преступники, пытавшиеся застрелить полковника Офсета, инспектор? – спросил репортер из Observer, поскольку не сомневался, ответа на предыдущий вопрос не последует. – Вы установили личности налетчиков, сэр? И, как вы полагаете, имеют ли они отношение к последней экспедиции в Амазонию, организованной сэром Перси совместно с русским художником Константином Вывихом на средства, якобы предоставленные большевистским режимом Советской России?
– Вопрос не по адресу, сэр, – устало вздохнул инспектор Штиль. – По крайней мере, в части очередной тропической экспедиции господина Офсета. Тут я знаю не многим больше вашего. То есть, я, как, вероятно, и все, здесь присутствующие, слышал, что поздней весной прошлого года господину Офсету удалось-таки сколотить очередную экспедицию в джунгли, не помню, какую уж там по счету, – по губам полицейского скользнула бледная улыбка. – Такая информация пробегала в наших СМИ со ссылкой на североамериканские первоисточники, поскольку именно в США полковник провел весь минувший год, вплоть до своего отплытия из Нью-Йорка. Но, пожалуй, это все, что мне известно.
– Бразильская пресса сообщала, будто в июле минувшего года полковника видели в бразильском порту Макапа, что в устье Амазонки. Сэр Перси, якобы, сошел на берег с парохода "Приам", осуществляющего регулярные пассажирские рейсы между Нью-Йорком и Рио-де-Жанейро, в сопровождении скандально известного русского мистика Константина Вывиха, своего сына Генри и еще одного господина весьма подозрительной наружности. Полковник Офсет – популярная личность в тех краях, его сразу же узнали, и прибытие сэра Перси вызвало немалый ажиотаж. Однако, вопреки обыкновению, он воздержался от комментариев и, не теряя времени, вместе со спутниками поднялся на борт прибывшего за ними катера. Судно, спустившее его, уже дожидалось путешественников на рейде. Поговаривают, корабль, на который пересел Офсет, выглядел несколько странно, подозрительно смахивая на эсминец и даже крейсер! В газетах писали, судно прибыло из Советской России. Что вы можете сказать по этому поводу, инспектор? – продолжал допытываться репортер из Observer.
– Решительным образом ничего! – отмахнулся своими бумажками Штиль. – А чего вы от меня хотели? Где был полковник Офсет год назад, как и в чьей компании отправился в сельву, выходит за рамки порученного мне расследования. Как, к слову, и источники финансирования экспедиции, к которым он прибегнул.
– Но, разве не резонно предположить, что именно бывшие спутники теперь на него охотятся? – не унимался репортер Observer.
– Такая версия отрабатывается нами в числе прочих, – без особого энтузиазма признал инспектор.
– Из заявления, сделанного вами сразу после перестрелки, следует, что полковника Офсета преследовали как минимум четверо хорошо вооруженных незнакомцев, причем, все они были представителями белой расы и имели весьма крепкое, можно сказать, спортивное телосложение, – начал корреспондент Guardian.
– И к тому же проявили себя превосходными стрелками! – вставил язвительный репортер Daily Express. – Угрохали троих ваших констеблей...
– Да уж, стреляли метко, – подхватил корреспондент Guardian. – Тем не менее, двое молодчиков отстрелялись. Прибывшими на место происшествия полицейским удалось угрохать их в завязавшейся перестрелке. Вы уже установили личности этих негодяев, инспектор?
– Вообще говоря, при них не было документов, – протянул Шпиль, глядя в пол. – Поэтому, единственное, что я могу утверждать с определенностью: да, это были представители белой расы...
– А я слышал, что вы дактилоскопировали обоих, и результаты оказались ошеломляющими! – с плотоядной ухмылкой бросил репортер Observer.
– Откуда вы это взяли? – недовольно поморщился инспектор. Зал сразу же загудел.
– Почему Скотланд-Ярд утаивает информацию от прессы?! – выкрикнуло несколько газетчиков практически хором.
– Уверяю вас, ничего подобного у нас и в мыслях нет, – все больше хмурясь, отвечал инспектор. – Просто данные экспертизы нуждаются в уточнении.
– Это не ответ! – выкрикнул с места корреспондент из Daily Express. – Не темните, инспектор, это против правил.
Полицейский метнул в него испепеляющий взгляд.
– Да, – с тяжелым вздохом молвил он. – Действительно, я вынужден признать, что отпечатки пальцев, снятые у одного из погибших, примерно соответствуют дактилоскопической карте некоего Штыриса, гангстера, совершившего, без малого, семнадцать лет назад, то есть, летом 1910 года, дерзкое ограбление одного из банков в Челси. Тогда Штырис действовал не один, а в составе шайки из пяти громил. К сожалению, бандитам посчастливилось скрыться, застелив троих полицейских и восьмерых посетителей банка. Нам так и не удалось их задержать, хотя полиция установила личности налетчиков. Один из них был опознан как Эрнст Штырис, по происхождению – латыш родом из Курляндской губернии царской России...
– Почему вы сказали, что отпечатки соответствуют примерно? – поинтересовался наш корреспондент.
– Потому, что папиллярный рисунок кожных покровов преступника, застреленного нами на днях, сильно размыт, – пояснил Штиль. – Наши криминалисты полагают, этот человек предпринимал попытки свести их, используя раствор едкой щелочи, но, в силу каких-то обстоятельств, не довел задуманное до конца...
– Понятно, – кивнул корреспондент Observer.
– А, по-моему, вы все же уходите от прямого ответа, инспектор! – подал голос репортер из Daily Express. – Позвольте вам напомнить, сэр, что в 1910-м следователи Скотланд-Ярда доподлинно установили, что этот самый Штырис, ровно, как и его дружки, были не сосем обычными уголовниками, поскольку принадлежали к так называемому боевому крылу партии социалистов-революционеров, орудовавшей и в Российской империи, и далеко за ее пределами. Эти мерзавцы называли ограбления банков экспроприациями, и на этом основании, считали себя идейными борцами с язвами, характерными для общества, построенного на финансовых спекуляциях и эксплуатации чужого труда...
– Вы прекрасно осведомлены, молодой человек, – насупившись, пробурчал инспектор Штиль.
– Известно также, – ответив полицейскому торжествующей ухмылкой, продолжал репортер, – что Департамент уголовной полиции, совместно с Foreign Office, отправлял соответствующий запрос в адрес царского Министерства иностранных дел, Департамента полиции и Охранного отделения с целью немедленной экстрадиции Штыриса и его подельников.
– Вы совершенно правы, – с усталой улыбкой сдался Штиль. – Да, тогда нам обещали всяческое содействие, но, как оказалось, лишь на словах. К сожалению, Эрнст Штырис не был задержан ни царской охранкой, ни криминальной полицией, хоть, по нашим сведениям, совершив тягчайшие преступления в Лондоне, в том же году преспокойно вернулся в Россию. По всей видимости, как и многие другие одиозные личности из партии эсеров, Штырис пользовался чем-то вроде неприкосновенности благодаря широким связям в самых высоких начальственных сферах. Очень похоже, русские власти заигрывали с террористами, чем это для них обернулось, вам хорошо известно и без меня. Впрочем, попрошу вас, господа, не ссылаться на мое мнение по этому поводу, я не вправе давать подобных оценок политического свойства. Как бы там ни было, террористы из партии эсеров зачастую, действительно слишком легко уходили из полицейских силков...
– Что вы можете сказать о втором дактилоскопированном вами трупе? – поменял тему репортер из Observer.
– В наших архивах на него ничего нет, – развел руками инспектор. – Разумеется, кроме участия в покушении на жизнь полковника Офсета и вооруженного отпора, который молодчик дал нашим агентам при задержании. Не забывайте, господа, ведь эти негодяи палили в центре Лондона, как в каком-то тире...
– Уложили семерых наповал и еще пятерых – ранили, – напомнил инспектору корреспондент из Manchester Guardian.
– Да, к моему прискорбию, все это именно так, – признал инспектор и снова вздохнул.
– Подчерк тот же, что и в 1910-м, – вставил представитель Times. Инспектор Штиль испустил новый исполненный страдания вздох.
– Скажите, сэр, появились ли у вас еще какие-нибудь подтверждения в пользу того, что преследовавшие полковника Офсета злоумышленники были русскими? Очевидцы упорно твердят, они разговаривали между собой на русском языке... – подал голос наш собственный корреспондент. Инспектор с минуту сосредоточенно перебирал бумаги.
– Ну, во-первых, этого нельзя утверждать на сто процентов, – с кислой миной произнес он наконец. – Я, например, сомневаюсь, будто кто-то из лондонцев, ставших нечаянными очевидцами ожесточенной перестрелки между полицейскими и бандитами, смог бы, когда над головой жужжали пули, отличить русские фразы от фраз, выкрикнутых на сербском, болгарском или даже польском языках. Когда в вас палят из нескольких стволов, и ваша жизнь висит на волоске, вы улепетываете во все лопатки или же ползете на брюхе, что, конечно, много медленнее, зато эффективнее предохраняет от пуль. Оба этих занятия, дамы и господа, не способствуют объективности лингвистического анализа, уж поверьте. Так что, положа руку на сердце, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть вашей гипотезы насчет выходцев из России. Тем более, из РСФСР, поскольку по-русски говорят не одни большевики, но и белоэмигранты, да кто угодно еще! Опять же, если, все же предположить, будто одно из тел принадлежало Эрнсту Штырису, то, к вашему сведению, он – не русский. Повторяю, он – латыш, это такая крошечная страна на побережье Балтийского моря, до Октябрьского переворота территориально входившая в состав Курляндской губернии.
– А как же тогда с татуировками, которые вы обнаружили?! – выкрикнул зловредный репортер Daily Express. Инспектор Штиль осекся и густо покраснел.
– С какими еще татуировками?! – насторожились другие корреспонденты.
Инспектор сделал знак, что ему надобно промочить горло. Потянулся за графином, плеснул в стакан воды, осушил его залпом будто спирт, если бы конечно, ему могли передаться дурные привычки застреленных полицейскими бандитов.
– Мы желаем знать подробности, инспектор, не юлите! – наседали на него представители прессы.
– Что касаемо второго тела, – начал Штиль, опустив на стол опорожненный стакан, – то, да, вы правы, эксперты-криминалисты главного управления Скотланд-Ярда, тщательно изучив обнаруженные на трупе татуировки, пришли к заключению, что все надписи сделаны на кириллице...
Репортеры загудели как растревоженный пчелиный рой, и Штиль вскинул руку, призывая их к порядку.
– Кроме того, культовые сооружения религиозного толка, изображенные на правом плече и левой лопатке покойника, в свою очередь увенчаны куполами в форме луковиц, что характерно для архитектуры православных церквей. То же можно сказать о крестах, они – не латинские, это точно... – умолкнув, инспектор выжидающе посмотрел на репортеров.
– Какие еще выводы сделаны экспертами после осмотра тела? – спросили его.
– По всей видимости, убитый был моряком, – выудив платок, Штиль энергично прочистил нос. – По крайней мере, на его трупе во множестве присутствуют якоря, паруса на реях, а также изображения русалок, выполненные с особым тщанием. Кроме того, наши специалисты склоняются к мысли, что покойный провел долгие годы в местах лишения свободы, поскольку, как минимум половина татуировок – очевидного тюремного характера.
– О каких татуировках речь? – попросил уточнить корреспондент Observer. – Что там было изображено конкретно?
– Перстни, – инспектор загнул мизинец, – всевозможные колюще-режущие предметы с клинками, обвитыми змеями. Еще – обнаженная персона женского пола, весьма вульгарного вида, в одних чулках и крайне непристойной позе, верхом на стуле с широко разведенными... э... ногами, – щеки Штиля запылали огнем. – Игральные карты и кости, – быстро добавил он, словно спеша перевернуть страничку с непотребной картинкой. – Все эти изображения, хм, по мысли экспертов, символизируют, а, точнее, символизировали этапы богатой уголовной биографии хозяина татуированного тела. Число совершенных им ограблений и убийств, тюремные сроки, которые получал этот негодяй, когда органам правосудия удавалось упечь его за решетку, удавшиеся побеги из мест заключения, и так далее. Одним словом, все то, что может служить предметом гордости у людей подобного сорта. Если, конечно, уместно называть их людьми. Как видите, господа, трудно представить такого субъекта членом научно-исследовательской экспедиции, пускай даже снаряжавшейся при участии мраксистов...
– А я слышал, у них там, после переворота, у власти оказалось множество уголовных преступников, – заметил репортер из Times. – В особенности, среди сотрудников силовых структур...
– На это могу лишь повторить вам, господа, что, как должностное лицо, я не вправе давать каких-либо политических оценок, – снова забеспокоился инспектор Штиль.
– А каким оружием пользовались преступники? – осведомился наш собственный корреспондент.
– У убитых были обнаружены револьверы системы Нагана производства Тульского оружейного завода... – признал инспектор и забарабанил пальцами по столу.
– Тула, если не ошибаюсь – в России? – спросил репортер Daily Express.
– В России, – с большой неохотой признал инспектор. – Но, хочу отдельно обратить ваше внимание, господа: на оружии стоят дореволюционные клейма, оба револьвера выпущены еще до Мировой войны и, таким образом, могли попасть в Европу, когда и, как угодно. Например, в 1916-м с отправленным во Францию русским экспедиционным корпусом, когда царская Ставка, верная обязательствам в рамках Антанты, пришла на выручку союзникам. Поэтому, господа, прошу вас еще раз, будьте благоразумны! Не спешите со скоропалительными выводами, у нас нет никаких веских причин обвинять в перестрелке советских участников экспедиции полковника Офсета, тем более, мы ведь толком не знаем, состоялась ли она вообще! Нами, к слову, собраны все выпущенные преступниками пули, в том числе и теми двумя, которым посчастливилось скрыться. Так вот, они стреляли из автоматических пистолетов конструкции Браунинга и Маузера. Но, вы же не станете, лишь на этом основании утверждать, будто стрелки были немцами, – инспектор выдавил из себя вымученную улыбку, кто-то из репортеров поддался и хохотнул.
– Приметы обоих бандитов установлены, подробные словесные портреты составлены, и в самом скором времени будут переданы прессе, чтобы мы все, объединив усилия, в самые сжатые сроки обезвредили обоих, – решительно захлопнув папку с бумажками, инспектор Штиль дал понять, что пока у полиции все. – А теперь прошу меня извинить, господа, – добавил он, уже раскланиваясь, – надеюсь на ваше понимание и неоценимую помощь, которую вы и прежде не раз оказывали органам правопорядка...
На этом брифинг объявили закрытым к большому неудовольствию прессы, поскольку, думается, тут читатели согласятся с мнением редакции, общественность вправе получать от властей нечто большее уклончивых ответов полицейских чинов, наводящих на подозрения: а, не оказывается ли на Скотланд-Ярд давление со стороны высокопоставленных сотрудников внешнеполитического ведомства, всерьез озабоченных судьбой бакинских нефтедобывающих промыслов. Ведь ни для кого не составляет секрета, что одним из трех крупнейших операторов, эксплуатировавших нефтяные скважины шельфа Каспийского бассейна при царском режиме, наряду с консорциумом братьев Нобелей и Каспийско-Черноморским обществом Ротшильдов, была наша "Royal Shell", а ее исполнительный директор г-н Самюэль Маркус, как говорят, имеет столь внушительный политический вес, что ногой открывает двери любых правительственных кабинетов, выходящих окнами на Сент-Джеймсский парк и Даунинг-стрит.
Общеизвестно также, что принадлежавшие Нобелям, Ротшильдам и "Royal Shell" концессии были аннулированы одним из первых декретов Советской власти, которая объявила об их национализации. Что, вне сомнений, было чисто политическим и даже популистским жестом мраксистов, поскольку, причинив внушительные убытки своим оппонентам, они сами хлопнули себя по лбу, продемонстрировав миру полную неспособность Кремля осуществлять эксплуатацию месторождений самостоятельно вследствие удручающей технологической отсталости. Это давно отчетливо осознали и в Уайт-холле, и в Кремле. Не будет преувеличением сказать, что с тех пор, как Гражданская война в России окончилась победой большевиков, и, в особенности, с отказом их режима от чудовищной практики Военного коммунизма и провозглашением НЭПа, Кремлем неоднократно предпринимались осторожные попытки урегулировать патовую ситуацию вокруг промыслов, достигнув взаимовыгодного консенсуса. Одной из таких попыток советской стороны можно смело считать назначение советским полпредом в Лондоне столь знаковой фигуры, как Леонид Мануальский, который, будучи советским функционером из ближайшего окружения председателя Совнаркома Владимира Вабанка, обладает безупречной репутацией в деловых кругах, приобретенной им в качестве менеджера высокого ранга задолго до Октябрьского переворота. Напомним читателям, что господин Мануальский, долгое время трудившийся высокопоставленным царским управленцем в Баку, после прихода к власти мраксистов занимал самые ответственные посты, побывав и членом ЦК правящей партии, и заместителем Феликса Дрезинского по наркомату путей сообщения, пока не возглавил министерство внешней торговли СССР, где, надо думать, пришлись, как нельзя более кстати, и его авторитет, и деловая хватка, и опыт в проведении трудных международных переговоров для разрешения самых щекотливых вопросов. Немудрено, что именно такого человека, прозванного Владимиром Вабанком "Кудесником мраксистской партии", отправили в Лондон, уполномочив прозондировать готовность правительства Его Величества усесться за круглый стол. В этой же связи, вероятно, следует рассматривать и намеченный на следующую неделю визит в Великобританию представительной советской делегации под началом нового наркома внешней торговли СССР г-на Ананаса Мухлияна. Любопытно, что до революции этот влиятельный большевик тоже долго проработал в Баку, а в революцию ухитрился стать единственным из 27-ми комиссаров Бакинской коммуны, кому посчастливилось избежать расстрела по приговору Временного Закаспийского правительства, целиком подконтрольного переброшенным из Месопотамии британским экспедиционным войскам.
По информации, поступившей в редакцию из весьма надежных источников, которые мы пока не можем разгласить, именно вопрос распределения концессий в Баку станет ключевым предметом для обсуждения по ходу намеченных встреч Ананаса Мухлияна с членами британского кабинета. Правда, нам остается гадать на кофейной гуще, будут ли оба наркома, бывший и ныне действующий, то есть, Леонид Мануальский и сменивший его г-н Мухлиян, с позволения сказать, работать в паре, рука об руку, или визит Мухлияна, слывущего ставленником нового большевистского лидера Иосифа Стылого, свидетельствует, помимо прочего, и о растущем недоверии к "Кудеснику партии", утратившему позиции после скоропостижной кончины своих высоких покровителей, главы Правительства Владимира Вабанка и всесильного шефа ОГПУ Дрезинского. В таком случае, принимая в учет откровенную слабость преемника Железного Феликса Вячеслава Неменжуйского, фактически уступившего руководство органами госбезопасности другому ставленнику Иосифа Стылого, Энею Пагоде, над головой г-на Мануальского действительно сгустились тучи, и появление Мухлияна – первый громовой раскат, обещающий полпреду скорую отставку, причем, при самом благоприятном для него раскладе, учитывая установившиеся в Советской России нравы.
