Текст книги "Пропавшая экспедиция (СИ)"
Автор книги: Ярослав Зуев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
– Извините меня, сеньоры, но вы не даете полковнику ответить, нашел ли он какие-либо следы, оставленные Полем Шпильманом! – ломая руки, напомнила о себе юная сеньорита в шляпке с вуалью.
– Вы правы, сеньорита, простите великодушно, я увлекся, – спохватился полковник Офсет. – Преодолев замешательство, вызванное крылатым истуканом, я тщательно обследовал алтарь. Мраморная плита, использованная неведомыми мастерами, чтобы изготовить его, была отшлифована до зеркального блеска. Если бы я находился в храме майя, то ни на минуту не усомнился бы, что некогда алтарь служил жрецам зловещего культа кошмарного бога Тескатлипоки в качестве хирургического стола, на котором они расчленяли трепещущие тела своих жертв. Сам став жертвой невольной аналогии, я вообразил, что и моих товарищей выпотрошили, как кур...
В зале громко ахнули.
– Спокойствие, сеньоры и сеньориты! Мне, похоже, не следовало говорить вам о чувствах, испытанных мной в тот момент! На самом деле, я не обнаружил на алтаре ничего подозрительного. Ни капель крови, ни фрагментов тел. Никаких следов борьбы. Но, я нашел кое-что, свидетельствовавшее: Поль Шпильман побывал в храме до меня...
– Что же вы нашли, сеньор?! – воскликнула сеньорита в шляпке с вуалью.
– На мраморной плите, по самому ее центру, лежали две монетки, полученные месье Полем от деда, великого археолога Генриха Шпильмана. На обеих было отчеканено:
ЦАРЬ ЦАРЕЙ ХРОНИК, ВЛАДЫКА АТЛАНТИДЫ
– В общем, это были те самые монеты с профилем сурового бородатого властелина на аверсе и Вавилонской башней с противоположной стороны, месье Поль показывал мне их в Париже. Я не разглядел их сразу, поскольку загадочный материал, из которого они были отчеканены, как две капли воды походил на материал самого алтаря. Подобрав их, я, неожиданно, осознал одну немаловажную деталь, которую упустил за всем, что на меня навалилось. Украшавшая решку монет царя Хроника башня была точной копией пирамиды, на вершину которой меня привело Провидение. Она соответствовала ей в мельчайших деталях, включая храм и венчающие его крышу рога. Мой дорогой Поль не ошибался, когда твердил об Атлантиде, наоборот, он попал в самую точку...
Сеньорита под вуалью судорожно вздохнула, обещая вот-вот разразиться рыданиями.
– Кроме того, я нашел Ключ, – сделавшись мрачнее тучи, продолжил полковник Офсет. – Он лежал в когтистых ладонях истукана, которого вы назвали... – сэр Перси поискал глазами профессора из университета Сан-Паулу.
– Богом Супаем, демоном Тени и охранителем Врат в загробный мир, – с готовностью напомнил тот.
– Вот именно, – сказал сэр Перси. – И, похоже, каменное изваяние действительно стояло на страже у Врат, поскольку его сложенные ладони представляли собой нечто вроде паза или даже замочной скважины, форма которой в точности соответствовала Ключу. Не всему, а той его части, что походит на лезвие трехгранного штыка от винтовки. Исходя из этого, я пришел к заключению, что месье Поль не просто побывал в Храме Царя Царей Хроника до меня, но и предпринял храбрую попытку проникнуть в Колыбель Всего. И, даже, по всей видимости, проник. Хотя, все же, не поручусь за это. Видите ли, сеньоры, мы с месье Шпильманом не раз обсуждали, каков может быть физический облик двери, отделяющей нашу реальность от мира богов, как интерпретировали Колыбель старейшины племени Огненноголовых. Сам Поль считал ее величайшим хранилищем знаний и навыков, оставленных человечеству просвещенными атлантами, его точка зрения близка и мне. Как инженер до мозга костей, я склонялся к тому, что путь нам преградит исключительно прочная бронедверь, которую не прошибешь никакой взрывчаткой. Месье Поль, напротив, полагал, что само понятие Врат – весьма условно. То есть, Врата-то есть, но это никакая не дверь на петлях в привычном нам понимании, а нечто вроде портала, телепортирующего материю посредством лучей непостижимой природы. Месье Шпильман выражался именно так. Мой славный товарищ словно до сих пор обращается ко мне, я слышу его голос в голове, сеньоры... – спохватившись, сэр Перси умолк, кинув на аудиторию смущенный взгляд. Наверное, наученный горьким опытом в Лондоне, испугался, что пожнет издевки и смех. Но никто даже не улыбнулся.
***
– Вообразите себе цивилизацию, далеко опередившую в развитии нашу, – Поль Шпильман вскочил с кресла, принявшись расхаживать по кабинету, оживленно жестикулируя. Была у него такая привычка, стоило ему чем-то увлечься, а ничто не захватывало его сильнее Атлантиды. – Вообразите себе исполинов, продвинувшихся столь далеко, что для них слетать на Юпитер, все равно, что нам – прогуляться до ближайшей бакалейной лавки! Их технологии – само совершенство! Атлантам и в ум не придет, сжигать в топках кардифф, чтобы заставить трудиться на себя перегретый пар, вращая лопатки дурацких турбогенераторов! На кой им сдалось это варварство, если они извлекают энергию прямиком из эфира с помощью приборов, в устройстве которых и за сто лет не разобраться самым совершенным человеческим умам, включая гениев вроде Альберта Экстерна! Но, случается катастрофа планетарного масштаба, и их цивилизация – обречена. Атланты вынуждены в спешке покинуть планету, они эвакуируются на один из спутников Юпитера, скажем, на Европу, где ими заблаговременно создана база. При этом, они столь великодушны, что не забывают о нас, Homo sapiens, хоть мы еще даже не сформировались как биологический вид. Наши пращуры беспечно скачут с ветки на ветку в поисках бананов, как какие-то мартышки и некоторые лондонские профессора! – Шпильман хохотнул. – Однако наши предшественники атланты прозорливы и предвидят будущее через тьму столетий. Они помнят о своих наследниках, о тех, кто рано или поздно займет оставленную ими экологическую нишу, и хотят нам помочь! И вот, они оставляют в память о себе бесценный дар: кладовку, полную всевозможными чудесами, всяческими хитроумными приспособлениями, способными раз и навсегда переменить нашу жизнь к лучшему! Сделать ее много удобнее, вообще придать ей иное качество! Но, разумеется, приняв решение облагодетельствовать нас, атланты побеспокоились о том, чтобы мы не употребили их дары себе во вред! То есть, не вломились в кладовую, пока не достигнем определенного уровня умственного развития! Не сделались достаточно цивилизованными, я бы так сказал. А то ведь, сами знаете, сэр Перси, что бывает, когда недоросли играют со спичками или, хуже того, электрическим шнуром...
– Ящик Пандоры...
– Правильно, полковник! Только не ящик, а пифос, то есть, с греческого, кувшин или чан. Впрочем, вы не археолог и вам позволительно не знать нюансов. В остальном же – в яблочко, месье! Пифос Пандоры, невестки титана Прометея, ведь предупреждали же ее – не лезь! Не суй туда свой симпатичный нос! Но она заартачилась и, в итоге, навлекла на себя беду! Так и здесь! Во всяком техническом устройстве кроется большая опасность для профанов, даже отдаленно не представляющих, как его употребить! Поэтому инженеры снабжают свои детища так называемой системой Foolproof – защитой от дурака...
– Полагаете, на вершине Белой пирамиды нас будет ждать какая-то сверхпрочная дверь с хитроумным замком? – как сейчас помню, предположил я, поудобнее устраиваясь в глубоком кресле у камина. Май в Париже выдался на удивление холодным, даже промозглым, с низкого, затянутого тучами неба, не переставая, моросил мелкий колючий дождь. Казалось, он никогда не кончится. Но, в, на совесть протопленном особняке Шпильмана, окнами на Boulevard du Temple, было тепло и уютно.
– Дверь? – рассеянно переспросил месье Поль и, заложив руки за спину, уставился на латаное одеяло мокрых парижских крыш, над которым маячила громадина Нотр-Дам-де -Пари.
– Дверь, – повторил я, составив ему компанию у окна.
– Ну, быть может, быть может, – скороговоркой пробормотал месье Шпильман. – Но, лично я, полковник, все же склоняюсь к чему-то принципиально иному. Ведь, согласитесь, под любую самую прочную дверь можно попробовать заложить динамит. Или снести с петель железнодорожным домкратом, как, говорят, делают медвежатники, взламывая банковские сейфы. Кодовый замок – тоже не пойдет, шифр не так уж проблематично разгадать. Да есть тысяча иных вариантов, если надо вломиться куда-то понахалке! Начиная с кирки, или чем там еще пробили стену пирамиды Ахет-Хуфу воины арабского халифа халиф Абу Джафара аль-Мамуна! Думаю, атланты были не глупее нас и учли такую возможность. Да, сэр, вы добыли Ключ, потому что Огненноголовые Стражи объявили вас избранным. Но, вдруг к ним на плавучий остров проник бы кто-то другой и просто похитил реликвию?
– Старейшины рассказывали мне, будто их предки умели проникать в Колыбель и без Ключа, – обронил я. – Но оговаривались, для этого надо было иметь кристальные помыслы при жизни и, кроме того, умереть...
– Умереть?! – месье Поль закашлялся.
– Ну, то есть, при соблюдении определенных условий, Колыбель по собственному усмотрению пускала в свое лоно праведников, умерших как насильственной, так и естественной смертью. Старейшины говорили, чтобы исцелить их, даровав им новую жизнь, но уже не здесь, а в обители богов...
– Ну вот вам и искусственный интеллект, полковник, которым наделен механизм двери! – подхватил месье Шпильман, с воодушевлением потирая ладони. – А, заодно, как я понимаю, и кодовый замок, который нельзя взломать, ибо чем вам кристальные помыслы абитуриента – не код, считываемый специальным устройством, работающим по телепатическому принципу? Полагаю, можно смело говорить о трансцендентном переносе соискателя за границы материальной реальности куда-то еще, месье! Вот уж, воистину, стучитесь, и вам – отворят! Наше дело постучать, дружище! Забудьте о скрипящих петлях и отодвигающихся щеколдах, сэр, воображая себе Врата, вы мыслите слишком приземленно! Смелее, полковник, представьте себе портал, способный перенести вас как кванты света, превратить в радиоволну, открытую месье Максвеллом, а, за порогом, снова собрать в бренное физическое тело!
– Ну, не знаю... – сказал я, смакуя ароматный кофе, поданный нам после ужина. – По словам старейшин, пострадавшего человека сначала укладывали на нечто вроде мраморного ложа...
– А я вам, о чем талдычу! – вскричал месье Шпильман, жестикулируя столь живо, что едва не выбил из моей руки кофейную чашку. Я увернулся лишь чудом, выручила превосходная реакция.
– Видите, дорогой мой сэр Перси, все складывается один к одному, как в головоломке, которую мы вот-вот разгадаем! – продолжал, тем временем, Поль. – Ложе, говорите вы? Вот и я подумал о некоем устройстве вроде койки из кабинета, оборудованного аппаратом месье Конрада Рентгена, позволяющего медикам визуально проникнуть внутрь обследуемого ими организма и назначить лечение. В нашем случае не исключается применение атлантами сходного агрегата, только он, разумеется, куда сложнее. Вы укладываетесь на ложе, и некие лучи, проникая вам прямо в мозг, считывают самые потаенные ваши мыслишки, ничто не укроется от них, вы словно обнажены. Каждый ваш нервный импульс, каждая, самая невинная мысль, становятся достоянием сложнейшей машины и анализируются ею. А вы при этом лежите себе, как под наркозом на операционном столе, и видите цветные сны, сути которых толком не в состоянии уловить. И, ежели машина атлантов сочтет вас достойным быть допущенным в святая святых, вы переноситесь через невидимый порог в виде последовательности радиоволн. Машина переносит вас прямо во сне, и, очнувшись, вы обнаруживаете себя внутри!
– Прямо какое-то Прокрустово ложе у вас получилось, друг мой, – с улыбкой заметил я.
– Не исключаю и такого варианта, – посмеиваясь, согласился месье Поль. – Особенно в случае, если вы не подошли машине атлантов по какому-то там критерию. Почему бы и нет, месье?! Наверняка, играющая роль проходной высокоинтеллектуальная машина способна отфутболить вас куда угодно, к черту на кулички, за пояс астероидов, если вы покажетесь ей не тем, за кого себя выдаете! Если вам дадут от ворот поворот, хуже того, посчитают взломщиком и самозванцем! Швырнет вас, к примеру, на Луну, и последним, что вы увидите, корчась в жутких судорогах, станут безжизненные стены одного из кратеров на ее обратной стороне!
Я закашлялся.
– А что вы себе думали, месье?! К вашему сведению, настоящим именем легендарного Прокруста было Полипемон, с греческого оно переводится как причиняющий ужасные страдания, хе-хе! Вам, как человеку, далекому от древней истории, этого, конечно, позволительно не знать, а вот Чванса с Голденвысером я бы обтесал на умственном станочке атлантов, одни бы заготовки от обоих остались, как в истории с Пиноккио, хе-хе! – глаза Шпильмана блеснули озорным огоньком. – Да будет вам, полковник, не вешайте носа, – быстро добавил месье Поль, заметив мое смущение. – Вам-то чего бояться, сэр, вы же не какой-нибудь карьерист, всю жизнь маскировавшийся под ученого, чтобы ловко подсиживать конкурентов! С нами точно до этого не дойдет...
Задернув штору, Шпильман вернулся к камину. Взял кочергу, поворошил угли.
– Зачем же в таком случае нужен Ключ? – спросил я.
– Это элементарно, – глядя на оживившийся огонь, сказал месье Шпильман. По его лицу играли багровые отсветы. – Ключ – просто вилка, которую вы вставляете в розетку, чтобы устройство ожило, только и всего! Что-то вроде тумблера, служащего, чтобы замкнуть контакты, подсоединив машину атлантов в дверях к энергетической сети, питающей Белую пирамиду...
Я напомнил месье Полю о сложных заклинаниях, поизносившихся самыми умудренными старейшинами нараспев, это было обязательной частью ритуала, когда у Огненноголовых Стражей возникала надобность перенести через порог Колыбели кого-то из членов племени. Впрочем, как сообщили мне сами старейшины, процедурой не пользовались больше десяти тысяч Лун, то есть, по моим прикидкам, около пяти столетий. Как я понял, Огненноголовые не отваживались беспокоить Колыбель понапрасну...
– Наверное, заклинания, да еще в виде псалмов, служат чем-то вроде дублирующей кодовый замок системы, – предположил Шпильман. – Как в наших банковских хранилищах, понимаете? Наверняка где-то под сводами Храма установлено нечто вроде микрофонов, срабатывающих как ключ, если, конечно, чтецу заклинания посчастливится угадать частоту колебаний воздуха, заложенную атлантами в память своей машины. Не отчаивайтесь, сэр Перси, мы все это выясним в самом скором времени...
***
– Вот и выяснили, – уставившись в пол больничной палаты, закончил рассказ сеньор Офсет.
– Вы полагаете, сеньору Шпильману удалось запустить механизм двери, как он надеялся? – спросил репортер из местной газетенки "Diario de Mato Grosso".
– Возможно, – сказал сэр Перси. – Я обнаружил Ключ вставленным в скважину замка, вот и все, что мне известно доподлинно. Месье Поль – исчез. И никто вам теперь не скажет, перенесся ли он в Колыбель или погиб. И как погиб, кстати, тоже, поскольку, он мог не пройти испытание, и... – полковник развел руками, давая понять, что при подобном раскладе пространство вариантов неизмеримо велико. – Но, нельзя исключать, что он и его спутники пустились в обратный путь, если предполагаемый механизм телепортации – не сработал. Однако, у меня есть сомнения, что они ушли...
– Почему? – осведомился солидный седобородый сеньор, сидевший в первом ряду.
– А вы бы, окажись на их месте, оставили бы бесценный Ключ в замке?! – вопросом на вопрос ответил полковник.
– Разумеется, нет...
– Вот видите...
– Но куда же они подевались?!
Сэр Перси лишь грустно покачал головой. Сеньорита под вуалью наконец-то разрыдалась.
– И все же, не стоит так отчаиваться, милая, – поспешил добавить полковник. – Я не исключаю, что месье Шпильман жив и невредим, только находится внутри Колыбели Всего...
Присутствующие зашумели.
– Я сразу обязан заявить, что ни мне, ни месье Шпильмана не было известно, с чем или с кем мы рискуем столкнуться за порогом Врат, и даже: есть ли там воздух, пригодный для дыхания. Также остается только гадать, существует ли замок по противоположную сторону на случай, если кому-то вздумается выбраться наружу. Мы с месье Полем даже не думали об этом, все наши помыслы были устремлены на то, как в нее попасть...
– Мышеловка... – выдохнул кто-то. Полковник, вздрогнув, потер бровь.
– В любом случае, сеньоры, сделанного не вернуть, и, если месье Шпильман все же перенесся через Врата, то это как раз то, чего он хотел! Чего так страстно добивался всю жизнь. Более того, он сделал это первым из всех представителей белой расы, и именно ему отныне принадлежит слава первооткрывателя Колыбели Всего! Что в сравнении с ней бренная человеческая жизнь, нам всем, рано или поздно, уготован тленом...
Всхлипы, несущиеся из-под вуали, стали откровенно душераздирающими. Сер Перси покусал губу.
– Но, скажите, полковник, неужели вы сами не попытались отпереть эту странную дверь, чтобы пойти следом за сеньором Шпильманом?!
– Еще бы, я, разумеется, сделал это, – заверил сэр Перси. – Извлек, а затем заново вставил в скважину Ключ и улегся на алтарь. Да что там улегся, я просто повалился на него ничком. Это было тем более просто, что нервное напряжение и большая потеря крови дали о себе знать. Головокружение сделалось невыносимым, конечности стали ватными. Я сразу же отключился, последним чувством, испытанным мной, была тошнота, похожая на приступ морской болезни. Мне почудилось, что меня подхватил торнадо. Завертел сумасшедшей юлой и понес. Никакого особого ужаса при этом не было. У меня просто не осталось сил даже для страха...
– Что вы увидели, когда очнулись?! – слушатели так и подались вперед.
– Ничего, – помолчав, молвил сэр Перси. – Ничего такого, о чем вы еще не услышали от меня. То есть, все те же белоснежные колонны, взявшие алтарь, на котором я лежал, в каре. Я провалялся в беспамятстве очень долго, сколько именно, сказать не берусь. Трое, а то и четверо суток, судя по длине ногтей и бороды. Придя в сознание, я обнаружил, что за пределами храма – позднее утро, и, кажется, погода наладилась. Правда, озеро не избавилось от тумана, наоборот, сдается, он сделался только гуще, обступив Белую пирамиду со всех сторон. Глядя на него сверху, было несложно вообразить, что Колыбель летит по воздуху, в тропосфере, на высоте в десять тысяч футов, как раз над верхним слоем облаков. Что меня порадовало, сеньоры: сон исцелил мои раны, они целиком затянулись и лишь слегка саднили. Ушибы, полученные мною в бою с этими мерзавцами – Болотными Крысами, вообще нисколько не досаждали мне, поскольку совершенно сошли. В общем, я как заново родился, сеньоры...
– То есть, вы не перешагнули порога Колыбели и не побывали внутри?!
Полковник прошелся задумчивым взглядом по лицам присутствующих, за малым исключением они выражали сильнейшее разочарование.
– Похоже, что так, сеньоры, – признал сэр Перси со вздохом. – Быть может, старейшины Огненноголовых намеренно ввели меня в заблуждение, сообщив негодное заклинание, хоть, положа руку на сердце, я не думаю, что они пошли бы на подобный святотатственный обман. Возможно, это вышло непреднамеренно, они слишком долго не тревожили Колыбель, и, по прошествии стольких поколений жрецов в текст заклинания вкралась непредумышленная досадная ошибка. Или устройство атлантов не сработало, поскольку нельзя дважды воспользоваться Ключом в весьма ограниченный промежуток времени...
– Скажите, сеньор, – неуверенно начал корреспондент еженедельника "Jornal da Para", приехавший в госпиталь Сан-Анжелу-Дас-Мисойнс одним из первых, как только стало известно об обнаружении полковника. – Простите, мне не хотелось бы прослыть нескромным в глазах столь знаменитого путешественника, как вы, но...
– Да-да, продолжайте, я слушаю, – полковник ободряюще улыбнулся. – Какой вопрос вы хотите задать, сеньор?
– Когда вас только нашли на границе джунглей и срочно доставили в Куябу, вы были без сознания и бредили...
Полковнику не оставалось ничего другого, как признать очевидное.
– Так вот, сеньор, по слухам, просочившимся за больничные стены, в бреду вы постоянно упоминали какое-то чудовище, то ли гигантского буйвола, то ли рогатое земноводное исполинских размеров, а то и нечто среднее между ними. Признаться, эти ваши слова, пускай и вырвавшиеся в горячке, вызвали множество споров среди тех из нас, кто с нетерпением ждал вашего скорейшего выздоровления. О чем только мы не говорили, пока вы лежали в забытьи, сеньор, каких версий только не выдвигали. И о том, что на ваших товарищей напал дух мертвых демон Нзамби, которого вы сами побеспокоили. И о том, как вас подстерегли оборотни, дремлющие в чащобе, пока их не заставляют проснуться своими магическими заклинаниями колдуны культа Вуду. Потом кто-то пустил слух, будто вы с месье Шпильманом прогневали Болотного Духа, а он, дескать, на дух не переносит чужаков, и, стоит ему почуять их на болотах...
– И? – сказал сэр Перси озадаченно, давая понять, что строить гипотезы на основании вырвавшихся в жару слов – по меньшей мере наивно.
– Теперь же, когда вы сами упомянули исполинские рога на крыше храма, венчающего вершину Белой пирамиды, я просто не могу смолчать. Поэтому, прошу еще раз, простить великодушно мою бестактность, но, есть ли какая-то связь между описанной вами конструкцией и чудовищным рогатым монстром, о котором вы столь упорно твердили в приступе болотной лихорадки, и, если есть, то в чем именно она состоит? Опять же, есть ли какая-то связь между всем вышеперечисленным и изваянием демона смерти, установленным у алтаря? Не сочтите за навязчивость, сеньор, но, насколько вы искренни с нами сейчас и не пытаетесь ли утаить встречу с существом, которое произвело на вас столь сильное впечатление? Я сразу хочу оговориться, полковник, мы не в Британии, где мнящие себя научными светилами невежды освистали вас за куда менее сенсационную информацию, которой вы хотели поделиться с ними. Не забывайте, сеньор, мы – в Бразилии, а это бескрайняя страна вековых лесов, где принято верить преданиям, даже самым невероятным, ибо они имеют обыкновение оживать, стоит лишь выйти за городскую черту. У тех, кто много пробыл в дебрях, вдали от так называемой цивилизации с ее паровыми машинами, электрическими фонарями и висящим над крышами смогом, иная логика и совершенно иное восприятие. В наших краях еще не умерли древние боги, поскольку вера в них по-прежнему жива. У нас, сеньор полковник, быть может, вы это слышали до меня, есть мрачная легенда о Чупакабре, крылатом чудовище вроде исполинской летучей мыши, но с телом рептилии, покрытом непробиваемой ороговевшей чешуей. Чупакабра умеет маскироваться не хуже хамелеона, появляясь внезапно и исчезая с еще большим проворством, отчего непосвященным кажется, жуткая тварь словно растворилась в воздухе. О Чупакабре много чего говорят, многие видели у нее на голове рога, лапы у нее когтистые, а клыки такие, что ей ничего не стоит проткнуть человека насквозь. И, повторяю, сеньор, в Бразилии никто не смеет насмехаться над рассказами свидетелей. Наоборот, их зовут счастливчиками, поскольку уцелеть, своими глазами увидав в сельве Чупакабру – уже неслыханная удача...
Кивнув в знак того, что он понял существо вопроса, сэр Перси ненадолго призадумался, по всей видимости, решаясь, стоит ли прислушаться к доводам журналиста и продолжить рассказ, или разумнее промолчать. Снова кивнул, уже самому себе.
– Да, сеньор, вы попали в десятку, – признал полковник. – Я действительно видел нечто, чего не в состоянии объяснить. Это случилось, когда я, потеряв сознание, опустился на алтарь, и все, произошедшее со мной после, было умышленно опущено, ибо я полагаю его дурным сном. Других трактовок у меня нет, все они слишком близко граничат с безумием...
– Нам бы хотелось услышать подробности вашего сна, сеньор полковник! – воскликнули сразу несколько голосов.
– Хорошо, – сказал сэр Перси, – будь, по-вашему. Только предупреждаю сразу, история слишком фантасмагорична, чтобы даже с оговорками претендовать на реальность. Итак, очнувшись, я обнаружил себя в весьма странном месте. Это был коридор с узкими стенами и низким потолком. Едва разлепив глаза, я сразу подумал о штольне, имевшей, к тому же, множество ответвлений, уходивших как направо, так и налево. Аналогию лишь усиливали массивные глыбы, уложенные в стены, и что-то вроде подпорок, какими шахтеры предотвращают обрушение потолков. Рядом со мной копошились какие-то люди, но я мог рассмотреть лишь тех из них, кто выстроился вдоль стен двумя шеренгами. Незнакомцы держали в руках кумачовые плакаты. Надписи были выполнены на кириллице, я сразу же узнал этот алфавит, хоть, поверьте, не знаю по-русски ни слова. Люди то и дело широко раскрывали рты, словно выкрикивали слова приветствия в мой адрес. Или, им просто нечем было дышать, если атмосфера штольни была слишком спертой или чересчур разряженной. Я склонялся ко второму объяснению, но не мог утверждать этого наверняка, на мне был надет скафандр, нечто вроде тяжелого водолазного костюма. Металлический шлем жестко крепился к нему болтами, но три, забранных толстым стеклом отверстия круглой формы, позволяли мне следить за происходящим, вращая головой. Я сидел на чем-то, похожем на кресло с высокой спинкой, переходящей в подголовник. Оно было снабжено прочными подлокотниками. Как выяснилось еще через мгновение, я не мог пошевелить ни руками, ни ногами, конечности оказались намертво пристегнуты к сидению браслетами. Зато само оно не стояло на месте, а медленно ехало вперед по ржавому монорельсу, проложенному ровно посреди пола. Как я вскоре сообразил, его вручную толкали люди в униформе, скорее всего, военные или полицейские. Я был лишен возможности рассмотреть их лица, спрятанные под дыхательными устройствами, напоминавшими то ли кислородные маски, то ли противогазы. Затем коридор внезапно оборвался, меня выкатили на высокую стальную эстакаду, высившуюся над полом обширного зала, сопоставимого по объему с внутренней частью мечети Айя София, где мне в свое время посчастливилось побывать. Впрочем, не думаю, будто зал имел прямое отношение к отправлению религиозного культа, хотя, как знать, сеньоры, как знать. В тех местах, где у правоверных мусульман принято размещать изречения из Корана, выведенные вязью в человеческий рост, были развешены все те же кроваво-красные транспаранты. Некоторые из фраз, что я сумел разобрать, поскольку обнаружилось, что я уже вполне сносно знаю русский язык, обладали хорошо уловимым религиозным подтекстом. По всей видимости, они были фрагментами молитв или ритуальными заклинаниями, предназначавшимися, чтобы задобрить демонов. Или произвести обряд экзорцизма.
СЛАВА ГЕРОИЧЕСКИМ ВНЕБАШЕННИКАМ
ТРИЖДЫ ВЫКРАШЕННОГО СВИНЦОВЫМ СУРИКОМ
КРАСНОБЛОКА!!!
С удивлением прочел я на одном из плакатов. На втором значилось:
РЕШЕНИЯ МУДРЫХ СТАРЦЕВ ИЗ КОМИТЕТА СОГЛЯДАТАЕВ
ЧЕРЕЗ СТЕНУ!!!
Впрочем, я был слишком взволнован, чтобы перевести, а уж тем более, осмыслить все, мною увиденное. К тому же, события развивались в приличном темпе. Эстакада, проложенная высоко над полом, перешла в нечто типа строительных лесов, сооруженных вокруг стальной трубы, имевшей тревожно много общего с орудийным стволом главного калибра, если кто из вас, сеньоры, видел дредноуты. Не успел я как следует обмозговать, чем это сходство чревато лично для меня, как мое кресло опрокинули на спинку и ловко прикрутили к торчавшему вертикально вверх стволу. Тут, откровенно говоря, мне стало совсем не до смеха, ибо я вспомнил позорные для британцев методы устрашения мятежников-сипаев, широко применявшиеся в индийских колониях четверть века назад. Я имею в виду так называемый Дьявольский Ветер. Была такая кошмарная публичная казнь, когда приговоренного привязывали спиной к жерлу пушки. Оно обычно упиралось ему аккурат промеж лопаток. Не следует, полагаю, пояснять, чем это заканчивалось для бедолаги. Еще через минуту одно из стекол моего шлема, то, что было как раз напротив лица, сняли, после чего ко мне склонилось несколько мужчин. Все они, кроме одного, были в противогазах. Но того, что был без маски, я сумел разглядеть очень даже отчетливо. Это был мужчина средних лет, его черты были слегка обрюзгшими, но все равно выдавали непоколебимую решимость. С такими лицами следует командовать цепями гренадеров на поле боя – мелькнуло у меня. И почти сразу же я с недоумением осознал, что откуда-то знаю этого человека, а, если точнее, стройбана, как они сами себя называют. Более того, мне известно, что он пользуется немалым влиянием среди соплеменников, хотя в принципе, у них хватает начальников рангом повыше.
– Ну, Юрка, как я тебе и обещал, вот он, твой тот самый потолочный час, – приятным баритоном сообщил незнакомец. Впрочем, не совсем незнакомец. Поразительно, но теперь я откуда-то знал и его фамилию, он звался Скороблевым и имел чин военврала первого ранга. Это выше нашего бригадного генерала и, скорее, соответствует генерал-лейтенантскому чину...
– На вот, хлебни для храбрости, чтоб не блевануть, – с этими словами Скороблев сунул мне в рот резиновый шланг, из жеваного отверстия разило спиртом.
– Смотри, не забудь "Понеслась" сказать, как запал сработает, – строго напомнил мне военврал. – Это для кинохроники важно. И помни, Юрка, облажаешься – будет тебе вся Башня в копеечку, включая Западное Крыло и Неприсоединившиеся этажи. А сдюжишь, присвоят тебе звание Героя Красноблока, бронированный паланкин выделят, для торжественных шествий, и еще – место в учебнике истории наших славных свершений. Как понял меня, доложи!
– Так точно, понял, сделаю, – откликнулся я по-русски, вместо того, чтобы возопить о помощи. Или хотя бы заявить им протест, потребовав встречи с британским консулом. Ну, или хотя бы спросить у товарища Скороблева, что за чертовщина тут вообще творится, и что они собрались предпринять в отношении меня.
Вряд ли что-то хорошее, – думал я. И не ошибся.
– Давай, на плакате сконцентрируйся, – продолжал назидательно военврал. – И верь, что все сработает. Без веры нам, брат, никак нельзя. Но, если что матом пойдет, не забывай: ты своего Героя по-любому уже заработал, даже если посмертно доведется присваивать. Подумай, какая это честь для рядового стройбана. Вчера еще, можно сказать, никем был, козявкой сраной, а завтра – всем будешь, во – как! Так, все, пора и честь знать. Ты зубами-то не цепляйся! Ишь, присосался!
