Текст книги "Закон Жизни (СИ)"

Автор книги: Ярослав Георгиевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава 22

Утром еле разлепил глаза. Хотелось сдохнуть, или хотя бы свернуться клубком, завернувшись в тёплую уютную шкуру, и забыться, а никак не вылезать в этот мерзкий холод, в довесок к которому шли необходимость приготовления завтрака, сборы, и прочие хлопоты, радостно возложенные на нас гномами.

К тому же, проснулся я не сам, как всегда делал, решая вечером, когда хочу встать, и всякий раз точно «включаясь» именно в нужный момент. Нет, меня разбудили щекочущие лицо волосы, лезущие в нос, уши, рот, и их владелица, нетерпеливо елозящая по мне. И она, похоже, нашла лучший способ поднять меня. Правда, именно из-за него я и чувствовал себя совсем не выспавшимся и разбитым…

Когда всё-таки угомонил девчонку и мы подошли к кострищу, некоторые гномы уже шевелились, и даже развели огонь, поставив на него котелок. На растрёпанную Валерию, её припухшие губы и блестящие глаза, внимания никто, как мне показалось, не обратил, а если и обратил – то не подали виду. Зато не преминули попенять, что «наши» обязанности уже отчасти выполнили сами.

– Эй, лежебоки! Растудыть вас и растак. Мы уже и огонь развели, и воду поставили, пока вы в постелях нежитесь, камнем да в ваше ущелье! – Барин махал рукой с трубкой, возмущённо топорща свою рыжую бороду. – Скажите, вот зачем нам такие работники, которые ничего не делают, а? Когда все просыпаются, еда уже готова должна быть! Чтобы не тратить времени! А не так, как сейчас, сломанной вагонеткой вас да в забитую штольню…

Я ничего не ответил, просто молча начал выполнять свои обязанности. Старался не обращать внимания на все эти слова. Судя по всему, это была либо какая-то проверка, либо обычный способ общения гномов, и обижаться на такое и как-то ещё болезненно реагировать – глупость.

Правда, хоть я и был спокоен, но недосып сказывался. В какой-то момент я вдруг понял, что запрягаю вола в повозку задом наперёд. Исправить ошибку не успел – косяк заметили, и меня тут же подняли на смех. Самое обидное, что и предательница Валерия вместе со всеми. Вот у кого настроение было прекрасным! Она даже напевала что-то себе под нос…

Как ни странно, но препоганое раннее утро в конце концов всё же закончилось, сменившись чуть менее отвратительным поздним. Мы, свернув лагерь, наконец выехали дальше. Почему-то думал – сборы займут гораздо больше времени, но всё произошло быстро и стремительно, как по волшебству. В гномах были видны старые, опытные путешественники. К слову, шатры свои они собрали сами, видимо, всё-таки сообразили, что мы с Валерией просто физически не можем делать всё и одновременно, и нас придётся долго ждать.

Размеренная езда усыпляла, но я упорно боролся с сонливостью. А ещё совершенно не хотелось говорить, но я понимал, что жизненно важно продолжить восполнять лакуны в знании окружающих реалий – подумав, понял, что, всё-таки, не всё складывается в цельную картину. Поэтому, выведя волов в «рабочий режим» и убедившись, что они и без моего вмешательства не врезаются в кусты, деревья, и топчут дорогу в правильную сторону, я, пересилив всё же себя и своё нежелание говорить, наклонился к ненавязчиво прижавшейся ко мне бочком Валерии.

– Слушай, можешь ответить ещё на несколько вопросов?

– Конечно. Спрашивай, – паршивка умудрилась сказать это таким голосом, что захотелось повалить её прямо вот сейчас, внутрь фургона, и… Вот где только научилась, а? И когда?.. Откуда в них вообще всё это берётся? Совладать с навязчивым желанием оказалось ой как непросто. Но человек я разумный в конце концов, или животное безумное?

Кажется, скорее животное разумное. Потому что хоть я и не избавился от навязчивого желания, но всё же не стал ничего делать, даже чуть-чуть отстранился, и всё-таки возобновил процесс получения информации.

– Расскажи про этих колдунов, побольше. Вернее… Для начала, ещё раз про то, почему решила меня к ним приписать. Ведь разве я похож на какого-то там благородного, представителя этих кланов, или что они там образуют? Какой из меня колдун?

– Ну… Не похож. И что? Полным полно же рождается бастардов! Иногда встречаются недобитки из тех, у кого были способности, но кто не смог войти в правящие кланы. А ещё, по тебе же видно, что варвар. Среди диких племён встречаются сильные колдуны. Мой дедушка был таким…

– Да? И как же он тогда допустил, что твою мать забрали?

– Как, как… Думаешь, кто-то может противостоять Империи?.. Даже самые одарённые одиночки отступают перед её тяжёлой поступью. Империя слишком сильна. В ней слишком много тех, кто может колдовать… А племена варваров, это всего лишь племена. Разрозненные.

– Понятно. Против организации и дисциплины разрозненные кучки не танцуют… Всё логично. И, постой, ты так говоришь, «племена варваров». А сама-то ты себя кем считаешь?

– А никем. Я чужая и там, и тут, – девушка грустно улыбнулась и отвернулась, задумчиво уставившись вдаль.

– Грустно…

– Да не, я привыкла.

– Хм. Ну хорошо, привыкла, так привыкла… Не буду бередить. Давай тогда ко мне лучше вернёмся, ещё есть вопросы. Ты уж прости, но кое-что меня ну очень волнует. Поясни ещё раз, по пунктам. Почему ты уверена, что я именно колдун?

– Так я ж говорила уже.

– Ну ты попробуй снова, по порядку. А я послушаю.

– Ну хорошо. Хотя, что тут объяснять… Впервые я об этом подумала, когда ты уничтожил следы.

– Что?!

– Ну, когда спасал меня.

– Какие следы?.. Как уничтожил?..

– В смысле, какие следы? Ты хочешь сказать, что не делал ничего?

– Чего ничего? Объясни для начала. Я же даже не понимаю, о чём ты сейчас!

– Ну, когда мы убегали из деревни, не оставили после себя следов. Вообще. Ты же возвращался, должен был заметить. Я ещё удивилась – зачем было водить меня кругами, якобы путать эти самые следы, если ты всё равно собирался их скрыть.

– Хм… Ну, допустим. Ладно. Дальше! Ты говорила, что это было впервые. Значит, потом тоже что-то случалось?

– Дальше… Ну, дальше я ещё больше уверилась в этом, увидев, как ты быстро восстанавливаешься. Сначала, следы от плети. Потом… Ты же не видел, что с твоей головой пуля сделала. Кровавая каша. Я уже все слёзы пролила, думала, придётся одной опять…

– А этому не может быть других объяснений?

– Да какие ещё объяснения тут? Разве только… Ты никого из богов не просил об этом?

– Вроде, нет.

– Вот и мне тоже казалось, что нет… Не успел бы. Почему ты так не хочешь признать очевидное? И как вообще можно быть колдуном, и не знать об этом?

– Ну, я что. Я-то только за. Просто неожиданно это, как-то, знаешь… Привыкаю к мысли.

– Нет, ну всё равно не понимаю. Как можно это? Владеть Силой и не знать этого?

– Видимо, как-то можно. Самому бы разобраться. Ты сама-то, колдовать не?

– Нет, к сожалению. Не в дедушку пошла. И не в отца…

– Понятно… Слушай, а где, кстати, можно научиться колдовать? Если я всё-таки колдун? Есть же какие-то академии, школы магии, прочее?

Валерия заливисто рассмеялась.

– Чего я такого сказал?..

– Такой наивный… Да кто будет делиться, ещё и по своей воле, такими знаниями? Каждый род хранит свои секреты. Исключение – Особые Когорты, там много колдунов, их специально готовят. Но, прости, туда не берут варваров. И те, кто приходит туда, возвращаются только вперёд ногами. А ещё они никому, никогда – даже своим родичам, представляешь? – не рассказывают о том, что узнали на службе. Там жуткие присяги даются. Клятвы. Нарушивших, карает сам Рогатый. Не вздумай к ним идти, слышишь?

– Да я и не собирался как-то…

– Вот и не собирайся. И забудь. Никто тебя учить не станет.

– Печально. Вот и толку с того, что я колдун, если ничему научиться не могу?..

– Ну, колдун, пусть самоучка, всегда сильнее простого человека. Хотя… Вообще-то, я не знаю. Но мне кажется, что ты нет-нет, да будешь использовать способности. Пусть неосознанно. Наверное, их можно развивать как-то. Может, даже повезёт раздобыть книги какие-нибудь… Да и в любом случае, такие, как ты, везде ценятся! Особенно среди наёмников.

– Прекрасная перспектива… Вот уж куда точно не собираюсь идти!

– А что, там неплохие деньги…

– Как-нибудь справлюсь. И ты мне вот что ещё скажи. Сама-то не испугалась, что я колдун?

Девушка фыркнула и даже отстранилась от меня, уставившись своими пылающими зелёным глазищами, в глубине которых выплясывали дьявольские танцы бесенята.

– Нет, конечно же нет! Чего мне бояться, теперь особенно? Ты хороший. Помог, взял под защиту, даже когда я не просила. Не стал пользоваться властью, хотя мог. Перед Правдой отказался от претензий, хотя опять же имел полное право на меня. Это же мечта! А попасть в клан колдуна, ну, многие же только мечтают об этом. Ты, может, ещё и вспомнишь всё. Вдруг выяснится, что ты из какого-нибудь известного рода?.. И тебя признают?.. Хотя, нет, не надо известного… У них там все браки расписаны… – Валерия увлеклась, продолжая одной ей понятные логические цепочки, и, казалось, я ей уже не нужен. Но всё же перехватила мой удивлённый взгляд, и сбилась: – Что?.. Что-то не так?

– А какое дело тебе до, прости, браков в моей предполагаемой семье?

– Ну… Так… Я тебе, всё-таки, не нравлюсь?..

Глаза моей собеседницы стали быстро набухать слезами, и пришлось спешно принимать меры к её утешению, уверяя, что ничего плохого не имел в виду и просто самому такие перспективы даже и не приходили в голову, попутно думая про себя, за что, мол, свалилось на голову такое «счастье».

Пережив и поборов бурю эмоций, почти что с громом и молниями, во всяком случае – с проливным дождём точно, мы ещё поболтали ни о чём, а потом я замолчал, размышляя о своём. Вернее, я думал об открывшихся перспективах, и пытался сложить все кусочки мозаики в нечто стройное и непротиворечивое. Но так было только до того момента, пока спокойное течение мыслей вдруг не прервала одна, заставившая похолодеть и болезненно сжаться всё внутри.

– Слушай… Ты же говорила, там, в деревне… Прорыв, или что случилось… Это мог сделать колдун.

– Ну да, говорила.

– А… – я задумался, не зная, как подвести, и какими словами выразить напугавшую меня догадку.

Валерия смотрела непонимающе, а потом, видимо, сама догадалась:

– Ах, так ты про то!.. Нет, подобное мог сотворить только очень сильный чародей. Точно не самоучка, который не осознаёт себя. Не переживай!

Я кивнул, якобы согласившись. Но довод меня, если честно, совсем не успокоил. Какое-то время никак не получалось отделаться от мысли, что хоть и поневоле, хоть и с исчезающе малой вероятностью, но всё же… Всё же, я сам мог оказаться истинной причиной гибели Гурта и всего населения деревни. Слова Валерии про «сильного колдуна» не убедили, ну совсем.

Ведь если принять одну безумную гипотезу, о существовании сверхъестественного, и о том, что я имею к нему отношение, то совсем недалеко и до другой. Которая терзает сердце одним своим существованием и осознанием того, что ничего уже не вернуть и не исправить.

Происходящее вновь стало казаться дурным сном, чьим-то розыгрышем. Мне требовалось хоть какое-то вещественное подтверждение. Не увидев нечто своими глазами, не потрогав своими руками, я не был готов принять его. С другой стороны, я прекрасно понимал, что нельзя отмахиваться от самой возможности существования чего-то только потому, что оно не укладывается в рамки привычного уклада и миропонимания.

И я бы соврал, сказав, что не рассматривал ситуацию и с положительной точки зрения. Ведь то, что сделано, уже сделано, прошлого не вернёшь. Надо жить будущим. А в нём не самый плохой вариант – оказаться колдуном, тем, кто представляет в этом мире какую-то реальную силу, а не просто мальчишкой-варваром, которого может обидеть каждый встречный. Соблазн немаленький, даже несмотря на все проистекающие из этого последствия.

Обкатав ситуацию со всех сторон, успокоившись и внутренне смирившись с возможными исходами, я пришёл к окончательному выводу – требуется всё как минимум проверить. Ведь пока остаюсь в неизвестности, покоя не будет, это наверняка.

Вечером, после машинально выполненных работ по разбитию лагеря, приготовлению еды и прочего, когда мы остались наконец наедине, я решительно пресёк все попытки Валерии опять склонить меня ко всевозможным непотребствам и игрищам, и попросил продолжить рассказ про эту непонятную «магию» и про тех, кто её пользует.

Девушка заметно расстроилась, но, выслушав мои доводы, всё же согласилась: как-никак, вопрос серьёзный. И, великодушно приняв в качестве компромисса мою руку на своей груди, продолжила проводить ликбез.

Из того, что я ещё не знал но знала моя спутница, осталось уже совсем не много, и это были всё больше слухи, «как люди говорят» и тому подобное. Но я жадно выпытывал любую мелочь, всё, что девушка только могла вспомнить, терпеливо раскладывая факты по полочкам, систематизируя, и серьёзно жалея, что некуда и нечем записать…

В конечном итоге, я уяснил себе несколько вещей – конечно, с некоторым допущением, что любой из постулатов может оказаться ложным. Само по себе, это колдовство – не есть что-то особенное, нет, это всего лишь перенаправление жизненных сил на выполнение некоей «внешней» работы. Нечто наподобие сокращения мышц, или мыслительного процесса, что-то, что совершается не физическим телом, а чем-то вроде его астрального отражения, и ровно так же может тренироваться, а также приводить к усталости и даже истощению.

Магические воздействия могут выполняться как «грубо», «голыми руками» – сырой силой, так и через «инструменты» – заготовленные заранее каналы и схемы, направляющие жизненные силы в нужную сторону, и придающие им необходимую форму. Второй подход, в частности, используется не обладающими способностями, которые могут только использовать зачарованные кем-то умеющим предметы.

По части «форм», которые принимает колдовство, я оказался слегка огорошен тем, что ни про какие фаерболы, молнии и прочее, Валерия не знает, и по её словам видимых спецэффектов у творимой волшбы обычно нет. Просто кто-то становится быстрее, сильнее, удачливее, на кого-то, наоборот, наваливается немощь, болезни, неуклюжесть или частичная слепота. Доспехи и защитные амулеты приобретают дополнительную прочность, способность отражать чужие чары, а оружие становится острее и пробивает наведённые вражескими чародеями невидимые барьеры. Даже сильный колдун, как правило, не способен убить мгновенно, проигрывая любому бойцу в рукопашной схватке.

Не было известно девушке ничего и о каких-либо ритуалах, произнесении заклинаний, жестах, рисовании пентаграмм, рун и прочего. Она очень удивилась этим моим предположениям, якобы с невидимыми сущностями можно работать таким образом. Магические посохи, волшебные палочки, свитки и прочее тоже оказались вещами тут если и известными, то не так широко, чтобы она где-то слышала о них.

Также выяснилось, что существуют некие условные градации чародеев по силе, что-то наподобие «ученик», «подмастерье», «младший колдун» и тому подобное, и по специализациям – кто-то лучше работает с сырой энергией, кто-то – специализируется на сложных и долго создаваемых конструкциях, кто-то – на зачаровании физических предметов, кто-то – на работе с живыми, не способными прибегать к магии самостоятельно.

И вот на этом, к сожалению, вся известная Валерии информация полностью исчерпывалась. Засыпать мне пришлось с неким чувством неудовлетворённости, и вовсе не из-за ворочающейся под боком девушки. Главные вопросы – как понять, колдун я или нет, и если да – то как использовать свои возможности, так и остались неотвеченными. Но цель, по крайней мере, стала ясна, пусть я и понятия не имел, как её достичь.

Глава 23

День проходил за днём, а у меня всё никак не получалось избавиться от навязчивой идеи. Если поначалу гипотетические способности к управлению сверхъестественным воспринимались скорее скептически, я хотел скорее подтвердить, что ничего не могу, на том успокоится и убедить Валерию, что она ошибается, но со временем невольно втянулся, и поймал себя на том, что стремлюсь уже получить именно положительный результат, едва ли сам в него не уверовав. Наш небольшой караван полз дальше и дальше вперёд, к неведомой мне цели, а я всё не оставлял безуспешных попыток укротить неведомое воображаемое колдунство. Больше всего это напоминало попытки шевелить ушами, хвостом, или какой-то ещё отсутствующей конечностью.

Мы с Валерией довольно быстро приноровились к своим, на самом деле, не такими уж и хитрым обязанностям. Даже гномы стали меньше ворчать, или я перестал обращать на это внимание. Свободное время было, в основном, в дороге, когда не спал и ничто не отвлекало от постоянных бесплодных экспериментов. О них не знал никто, кроме моей спутницы, которая очень хорошо научилась распознавать моменты, когда я погружался в себя и пытался сосредоточиться на всех этих «внутренних чакрах» и прочей воображаемой лабуде, и тут же начинала ластиться, крутить попой перед лицом, и прочими способами сбивать с рабочего настроя. Я так и не понял, специально она это делает, или оно у неё всё как-то само получается.

С гномами отношения оставались всё такими же непонятными – они словно специально дистанцировались от нас, держались на расстоянии. Часто говорили на своём языке, непонятном ни мне, ни Валерии, кучковались и ели отдельно, а иногда, отослав нас подальше, принимались распевать хором свои песни. Почему-то делать это при свидетелях подгорные жители отказывались наотрез.

Не скажу, что меня всё это радовало, но, во всяком случае, нам платили, мы были сыты, при деле, и могли чувствовать себя в относительной безопасности. Так я, во всяком случае, думал, до тех пор, пока мы не столкнулись с одним старым знакомцем…

Дорога, по которой тащились наши повозки, была ни разу не оживлённая, и каждый встреченный путник становился событием, поводом остановиться и немного поболтать, обменяться последними новостями. Поэтому те несколько человек с ослами в поводу, идущие навстречу, сначала вызвали неподдельный интерес и предвкушение хоть какого-то развлечения.

Я так и пребывал в радостном расположении духа, пока не заметил, что бегущий возле повозки Рекс начал злобно рычать, чуть было не кинувшись вперёд – еле-еле успел отдать команду: «Стоять!». Само собой, я тут же и сам напрягся, подняв глаза, вгляделся внимательнее… Тут же поняв, что меня внимательно и бесстыдно рассматривают. И делает это тот самый тип, который пытался пленить Валерию, ранил пса и сбежал от меня тогда, в лесу.

Спутники его показались мне незнакомыми и никакого внимания на нас не обращали. Видимо, случайные попутчики. Или – сообщники.

Отведя взгляд от меня, мужик прошёлся им по Валерии, с очень не понравившимся мне выражением, после чего повернулся к Тюрину и ответил тому что-то. Смысла беседы я уловить не смог, мы остановились слишком далеко от головного фургона, но я напрягся, ожидая подвоха. Перебирая в голове все варианты – от попытки напасть на гада, до побега в лес – в итоге, решил оставить всё, как есть, и ждать развития событий. Только на всякий случай придвинул к себе свёртки с пистолетом и мечом. И так и сидел, как на иголках, испепеляя нашего врага взглядом, пока тот не закруглил неспешный разговор и не дал команду своим ехать дальше.

Он прошёл мимо с деланым равнодушием, видимо, при свидетелях не собирался «светить» наше знакомство. Подождав, пока ослиный караван минует нас, я свесился с повозки и оглянулся назад. Тот, кому так нестерпимо хотелось пустить пулю вдогонку, шёл последним, полуобернувшись назад. Заметив меня, издевательски ухмыльнулся и помахал рукой. Я никак не ответил, и следил за гадом до тех пор, пока тот не скрылся за поворотом дороги.

Выпрямившись, я понял, что наши повозки так никуда и не тронулись, а гномы, все как один, пожирают меня глазами. Неприятное ощущение. Тюрин махнул рукой, мол, двигаемся, но сам спрыгнул на землю и встал на обочине, дожидаясь нас. Похоже, предстоял разговор, и вряд ли лёгкий.

И в этом с гномьим предводителем я был солидарен полностью. Сам уже думал, как бы рассказать обо всём – ведь скрывать проблемы от начальства, это последнее дело. Очень не хотелось думать об этом и признавать очевидное, но, похоже, пришла пора прощаться с низкорослыми крепышами.

Когда повозка поравнялась с Тюрином, я хотел её приостановить, но гном протестующе махнул рукой и запрыгнул к нам прямо на ходу. Стараясь взять инициативу в свои руки, я начал сразу, не давая ему времени опомниться:

– Есть проблемы. Боюсь, нам придётся вас покинуть.

– Что проблемы, то я и без тебя понял. Но вот что там и кому «придётся», это обсудим после того, как объяснишь мне всё, человек.

– Нет проблем. Как раз собирался.

И я кратко пересказал историю нашего знакомства с «мерзким», как условно обозвал того типа, а также выложил все свои подозрения, про то, что он явно замыслил что-то нехорошее, и раз не полез делать это сразу, то, скорее всего, или настучит стражникам, чтобы те проверили нас на наличие документов – что может повлечь разоблачение Валерии, и если её признают беглой, то наказания ждут не только её, но и всех причастных – или попробует иным способом навредить. Если второго варианта я не боялся, уж как-нибудь отмахаемся, то с первым, и им подобными… Против государственной машины Империи мы – никто, и если зажуёт её бездушными колёсами, особенно, когда их усердно смазывают всякие «братцы» Валерии и прочие заинтересованные, костей не соберёшь точно. Единственным вариантом казалось снова удариться в бега. Оставаться со слишком заметным караваном значило наверняка подставить и себя, и спутников под удар.

После завершения моей речи повисла тишина. Тюрин в задумчивости оглаживал свою шикарную бороду, смотря куда-то вдаль. Судя по тому, как хмурились его кустистые брови, а на лбу собирались морщины, думы гнома были не самыми радостными. И когда, казалось, молчание стало уже совершенно невыносимым, он наконец заговорил. Слова его падали тяжко, размеренно, как молот на наковальню, и были полны скрытой силы и решимости.

– Сыновья гор никогда не бросают своих. Как камни в кладке, не оставляя щелей, мы всегда встаём плечом друг к другу, единой, нерушимой стеной, против всего остального мира. Ты, человек, сражался с нами. Ты отважно бился против наших врагов, и бился за то, что не принадлежало тебе. Ты не дрогнул, не убежал. Честно признаюсь, в том бою мы бы справились и сами, без помощи. Но тебе дали в руки меч. И дали врага, чтобы сразиться с ним. Всё для того, чтобы проверить тебя, узнать, из какого ты железа. И ты, человек, с достоинством выдержал испытание! Хотя, уже за одно то, что предупредил о засаде, уже за то мы все в большом долгу перед тобой. И с радостью вернём его, если будет надо.

Неожиданно пафосная для Тюрина речь, обычно он говорил просто и понятно. Меня пробрало до самого нутра. Такое смысловое содержание… Было от чего воспарить в небеса. Неужели у нас действительно появились друзья в этом мире, кто-то, кто будет готов поддержать, кому мы не безразличны? Но гном не закончил, и я жадно ловил каждое слово, боясь поверить тому, что он говорит:

– Я даже больше скажу, человек! Вся эта дорога, ваша работа, наши придирки – это всё тоже было испытанием. Прежде, чем принять кого-то в свой круг, мы обязаны увериться в нём на всю глубину, а не лезть разрабатывать пустышку, польстившись на богатые верхние залежи. Поверь, это необходимость. Просто потому, что тот, кого наш Род назовёт другом – станет почти полноправным членом нашей большой семьи. И если потом выяснится, что в приёмыше есть каверны… Это останется лежать на всех нас тяжким камнем, несмываемым пятном ржавчины. Потому что отменить решение уже будет нельзя. Надеюсь, тебе это понятно? – Тюрин говорил, смотря на меня, будто Валерии не существует. Но я понимал, что поднимать вопрос о девушке сейчас преждевременно.

– Предельно понятно… Это большая честь.

– Да, человек. Ты прав. Удостоившихся такой чести, чести стать другом рода Огненной Бороды… Их очень мало. Это не большая, это, огненные духи меня раздери, огромная честь!.. Останови повозку. Эй!.. Тормозите!.. Все сюда!.. Объявляю сход!..

Повозки, одна за другой, были остановлены, и гномы подошли к нам, обступая тесным кружком. Мне и Валерии пришлось спрыгнуть на землю, повинуясь приглашающему жесту Тюрина. Казалось, всё вокруг просто набухло торжественностью момента, ощущение причастности к чему-то необычному заставляло смотреть по сторонам во все глаза.

Когда всё погрузилось в выжидающую тишину, Тюрин продолжил свою речь, громко, чеканя каждое слово:

– Перед Правдой! Мы, сыновья гор из рода Огненной Бороды, в составе Тюрина, сына Глаина, наследника Каменного Престола рода!..

Шагнув вперёд, гном сделал тот самый, знакомый мне уже давным-давно жест призыва «Правды». Близко посаженные глаза подгорного жителя, смотревшие на меня не отрываясь, казалось, высверливают дыры, физически ощущалась некая исходящая от гнома сила. И, судя по происхождению, было понятно, откуда она взялась – явно этот не-человек сызмальства приучен командовать.

Тем временем, Тюрин продолжал:

– …в составе Барина, сына Верина, Главного Летописца рода!

Рыжебородый матерщинник, непривычно серьёзный и молчаливый, тоже осенил себя знаком. А я еле сдержал удивление – никогда бы не заподозрил в этом шумном балагуре, забияке и любителе сквернословия того, кто хотя бы умеет держать в своих толстых пальцах перо… А он, оказывается, не просто умеет, а отвечает за это у целого гномьего клана!

– …в составе Волина, сына Двалина, Главного Воеводы рода!..

Во всех смыслах самый крупный из гномов – светловолосый обладатель устрашающей физиономии, «украшенной» жутким шрамом, а также вплетённых в бороду красных лент, громового голоса и неиссякаемой жизнерадостности, повторил ритуал.

– …в составе Берина, сына Всталина, Старшего Искателя Правды рода!..

К первым троим присоединился гном в смешных круглых очках, редко говорящий, и потому так и оставшийся для меня тайной за семью печатями.

– …в составе Мерина, сына Толина, Старшего Рунознатца рода!..

Несложные действия по призыву «Правды» выполнил самый частый собеседник и протеже Барина, черноволосый, с очень простой и открытой физиономией, выглядящий сильно моложе и мельче своих товарищей.

– …в составе Коина, сына Морина, Старшего Купца рода!..

Последним Тюрин назвал старшего члена команды, или, во всяком случае, внешне похожего на такового – седого как лунь, с изборождёнными морщинами лицом, но всё ещё бодрого, быстрого и выносливого.

– …решили – человек, именующий себя Фенрисом, отныне может считать себя другом рода Огненной Бороды!

Говоря последнюю фразу, наследник Каменного Престола подошёл ко мне и протянул какую-то каменную штуковину, похожую на ту бирку, что досталась мне от кузнеца, после чего замолк, и стало внезапно тихо. Мне показалось даже, будто слышу, как бьётся собственное сердце.

А ещё я почувствовал неловкость от тянущейся всё дольше и дольше паузы, но что в таких ситуациях положено говорить, не имел даже малейшего понятия. Осознавая, что риск каким-то образом ошибиться слишком велик, я поспешил сознаться в своей некомпетентности – уж лучше так, чем топтаться по чужим обычаям, настраивая против себя этих нежданно-негаданно приобретённых друзей.

– Я… Очень благодарен роду Огненной Бороды. За оказанное… Доверие. Но я просто не знаю, что у вас положено в таких случаях говорить и делать. Боюсь как-то невольно ошибиться, задеть чувства гномов… Если объясните всё, какие нужны ритуалы, фразы… Я это сделаю!

– А ничего не нужно, человек. Род, в лице нас шестерых, принял тебя!

Гномы внезапно утратили всю свою серьёзность, наперебой кинувшись поздравлять. Как тогда, когда меня привели от лекаря. Я попытался спастись, но безуспешно, и, наверное, только чудом рёбра остались целы после всех этих медвежьих объятий. Откуда-то появился рог и бурдюк, который наполняло нечто крепко-алкогольное, коротышки начали что-то напевать, сначала тихо, потом всё громче и громче…

Во время всего этого безобразия Валерия тихонько жалась ко мне, смотря по сторонам ошалелыми глазами. Из рога с напитком, протянутого мне и которым я посчитал правильным поделиться с девушкой, пригубила только чуть, но этого с лихвой хватило, чтобы щёки её начали пылать красным, а глаза заблестели и чуть-чуть потеряли фокусировку. Рекс носился туда-сюда, не понимая, что происходит, и, казалось, вот-вот начнёт лаять, мол: «Люди добрые, да это что ж это деется-то! Что творится! Мне моего хозяина как, надо спасать, или это двуногие просто играют, как неразумные щенята?».

Пострел, который тоже наворачивал круги над поляной, внезапно уселся мне на плечо. Уже слегка нетрезвый, я повернулся к птице, со значением косящей на меня своим умным глазом. Запустив руку в карман, протянул на ладони щепотку зерна, из запаса, специально отложенного именно для этих целей утром. Угостив пернатого, ещё и пригладил его перья.

– Как же жалко, что ты не умеешь говорить, птиц!

В тот момент мне было действительно невообразимо грустно оттого, что Гуртов выкормыш бессловесный.

А потом я отрубился.