Текст книги "Закон Жизни (СИ)"

Автор книги: Ярослав Георгиевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава 40

«Почти у всех вещей и явлений на свете есть неприятное свойство: то их слишком много, а то – нет вообще». Так сказал Тюрин, после чего начал долго и витиевато материться по-гномьи, посылая на головы духов ветра падающие камни, на морское дно – глубокие трещины, а на Малыша проклятие вечной трезвости. Ведь полурослик, негодяй такой, нанял быстроходный, но зависящий от ветра бриг «Ласточка», вместо какого-нибудь парохода, того же стоявшего в Торне «Вулкана», пусть более медленного, но зато с паровой машиной!

Малыш на все обращённые к себе упрёки пожимал плечами, мол – я не я, шхуна не моя. К слову, предводитель гномов честно признал, что в иной ситуации лёгкий парусник был бы предпочтительнее. Но… Дурацкий штиль смешал все камни! И мы стояли уже который день, с бессильно обвисшими парусами, и были вынуждены слушать гномье ворчание и ругань. К слову, раздражёнными и обеспокоенными выглядели все из нашей команды, кроме Мерина, с головой погрузившегося в работу с моим мечом, и самого Малыша, как-то отыскавшего доступ к корабельным запасам алкоголя, или к сердцу, вернее – кошельку того, кто его раздаёт.

– Можем не успеть пройти перевалы до того, как их занесёт. Если ждать весны, клан Золотоого Молота тоже… – Тюрин повернулся – взгляд его был обращён к далёкому горизонту, где на темном вечернем небе отчётливо виднелась комета, и увидел меня. Гном прервался на полуслове, будто думая – говорить дальше, или нет, и начал усиленно пыхтеть трубкой, сверля меня взглядом.

Я пожал плечами, смотря гному в глаза:

– Прошу прощения, что случайно подслушал. Чужие тайны мне не нужны. Но… Я, если что, не настолько глуп, чтобы не догадаться, что вы куда-то спешите, и что это очень важно для вас.

Тюрин выпустил изо рта поочерёдно несколько колечек дыма, хмуря брови, и наконец продолжил свою речь:

– Человек, не подумай, что мы не доверяем тебе. Просто… Это не наша тайна. Она слишком много стоит, слишком важна для нашего рода. Рассказывать тебе это сейчас… Не готов.

– Хорошо-хорошо! – я примиряюще поднял руки и демонстративно сделал шаг назад. – Но вообще, я просто подошёл сказать: капитан считает, что штиль скоро кончится. Слышал, как он говорил помощнику, объясняя это какими-то приметами.

– Вот это было бы прекрасно! Радостная новость, – на лице гнома появился намёк на улыбку, суровые складки на лбу чуть разгладились. А серо-стальные глаза блеснули хитрым огоньком: – Ну и как тебе работа на корабле, а, юнга?..

– Да, в общем-то, не жалею… – сказал я чистую правду в ответ. Хотя всё оказалось совршенно не таким, каким я это представлял себе.

Я думал, что меня сразу отправят лазить по вантам, собирать-расправлять паруса… Ага, сейчас. Мне приходилось делать что угодно, но только не это. Я помогал конопатить борта, выкачивать воду из трюма, драить палубу. То таскал инструменты корабельному плотнику, то штопал паруса, то возился с канатами, то чистил местную картошку, слушая ворчание кока. А самое главное – выучил все эти «брамсели» и «стаксели».

Но я получил хоть какое-то занятие, за которое, пусть и со скрипом, капитан обещал заплатить. А самое главное – эта моя временная «работа» помогла, как мне кажется, немного приблизиться к пониманию окружающего мира.

Дело в том, что если раньше матросы меня демонстративно не замечали, то после того, как я вошёл в «команду», будто сломалась некая стена. Нет, это было вовсе не дружеское общение, в основном ко мне обращались с просьбами «принеси» или «сделай», другие юнги, их было ещё двое, шутили вместе с остальными и были прямыми конкурентами, пытаясь свалить на меня свою работу, но… Разница оказалась огромной. И, с другой стороны, гномы как-то вдруг внезапно отдалились, стали более сдержанными в эмоциях, и хоть не игнорировали меня явно, но держались обособленно.

И у меня в голове будто сложились отдельные фрагменты общей картины, и всё стало ясно. Ну или, по крайней мере, мне так показалось. То, как я появился в этом мире, как односельчане с трудом терпели Гурта, несмотря на то, что он обладал по идее очень нужной на деревне профессией, как так и не принияли меня, как раз за разом все люди, к которым выходили, пытались обмануть и ограбить, не проявляя и капли сочувствия. Как получилось с гномами – когда они вдруг, после некоей переломной точки, приняли меня за своего, хотя до того относились тоже очень осторожно. Как меня задирали в «Хромом пони». Как игнорировала команда корабля – причём, они так же игнорировали и гномов, и того мерзотного паренька-пассажира, с которым, к счастью, встречались мы теперь редко.

Объяснялось всё это очень просто, если предположить «кастовость» и «клановость» окружающего мира. Тут можно верить только «своим». Остальные – враги, или те, кто пытается надуть или воспользоваться, и проявлять к ним какие-то чувства, тратить на них какие-то ресурсы – глупо и противопоказано. Мне всё это казалось странным и непривычным, уверен совершенно точно, что в моём прошлом ничего подобного не было. Но здесь это в порядке вещей, и придётся привыкать…

Оглядевшись по сторонам и порадовавшись, что никто из команды на меня не смотрит и не спешит припахать к чему-нибудь, я заговорщицки склонился к Тюрину и Малышу. Валерия была где-то в трюме, либо с нашими, либо пошла проведать Рекса с Пострелом. Прекрасный случай узнать кое-что.

– Тюрин, Малыш… Маленькая просьба. Я говорил вроде, с памятью поблемы, не всё помню или знаю. Не просвятите насчёт одного вопроса?

– Да, конечно, спрашивай! – голос Тюрина звучал чуть удивлённо, но он с интересом смотрел, сдвинув трубку в угол рта.

– Мне бы по поводу клятв. Действительно ли, если ты даёшь клятву, никому не можешь об этом рассказывать?

Услышав это гном, казалось, чуть не выронил свою трубку.

– В себе ли ты, человек?

– Говорю же, не помню…

– Конечно, клятвы нельзя нарушать. Иначе Боги проклянут.

– Но если, допустим, я нарушил?

– Не советовал бы…

– Я не про себя. Я ещё не успел дать ни одной клятвы. Я так, гипотетически…

– Ги-по-те-что?!

– Ну, фантазирую. Что будет, если какой-нибудь человек, или не человек, нарушит клятву.

– Что будет… Плохо ему будет, конечно же.

– Как? В чём?

– Заболеет. Оступится, упадёт и убьётся. Утонет. Упадёт камень на голову. Всех вариантов не счесть…

– Всё это, описаное… Оно точно связано именно с нарушением клятвы?

– Связано, поверь, ещё как связано. Не рекомендовал бы связываться с этим со всем, вообще.

– А есть смягчающие обстятельства? Там, во сне проговорится, или по пьяни. Или, напрмер, нельзя рассказывать – но напишет.

Гном отрицательно покачал головой, нахмурившись.

– Не советую ничего из этого пробовать. Плохо кончится. Если твоя женщина поклялась что-то не рассказывать… Забудь про это. Или ищи пути, как узнать, но чтобы она оказалась не при делах.

На этом нас прервал окрик боцмана – мои руки опять требовались где-то на корабле. Благодарно кивнув гному, я побежал выполнять свои обязанности, погружённый в раздумья о том, как бы и где выбить всю правду о прошлом Валерии.

Глава 41

Это был самый обычный день, когда со стороны кормы, на горизонте, появился небольшой дымок. Он становился всё больше и больше, и вскоре стало понятно: нас на всех парах догоняет некое судно.

До последнего момента было непонятно – то ли у нас просто совпадают курсы, то ли двухтрубный красавец, с характерной раскраской и тремя пушечными палубами, явился именно по нашу душу. Все сомнения испарились, когда вслед «Ласточке» громыхнул выстрел, и совсем рядом, подняв в воздух фонтан брызг, плюхнулось ядро.

Конечно, капитан был не дурак. Он заранее попытался подстелить соломку везде, где только было возможно. Для начала, попытался убедить гномов избавиться, пока ещё не поздно, от груза. Из разговора я понял: он даже не в курсе, что там, знает только, что это нечто противозаконное.

Гномы встали за своё имущество горой, что неудивительно – судя по всему, везли они своё хозяйство откуда-то издалека, и всё предприятие стоило немалых денег и мороки. Когда стало понятно, что может дойти до драки, и неизвестно ещё, кто кого заборет – то ли подгорные воители, которые как-то быстро вдруг смекнули, что к чему, и достали всё своё оружие, или корабельная команда, которая была в своей родной стихии и на своём собственном корабле, наверняка имела соответствующий опыт и свои козыри в рукавах.

К счастью, капитан не стал обострять – тем более, время поджимало. Он попросил гномов, Малыша и Валерию хотя бы скрыться от посторонних глаз, спустившись со всеми вещами в «секретный» отсек в трюме, и заставив ящиками ведущий в него люк. Последнее с моей точки зрения было перестраховкой, люк и так выглядел совершенно незаметным, но спорить я не стал.

Однако гномам это показалось уже вполне приемлемым компромиссом, тем более, они сами понимали всю серьёзность ситуации. Естественно, мои спутники остались во всеоружии, и в случае чего были в прямом смысле готовы прорубать путь наружу своими топорами, как и расстрелять любого, кто посмел бы сунуться к ним. Более того, вызвав лёгкое удивление капитана, Тюрин захватили с собой и Рекса с Пострелом. Мне то это было понятно – по собаке и птице вероятные преследователи могли выйти на нашу с Валерией историю.

Сам я, будучи членом команды, остался наверху. Выступал дополнительной гарантией и подстраховкой для остальных. Хотя, случись что, и реши капитан избавиться от меня – вряд ли смог бы что-то им противопоставить.

Следующая мера предосторожности, предложенная капитаном, заключалась в том, что спрятаться в «секретном» отсеке попросили «крысёныша» с его слугой. Но заносчивый щегол наотрез отказался, заявив, что не собирается находиться в одном помещении с вонючими коротышками, да и вообще бежать и прятаться его недостойно. Тогда капитан еле-еле уговорил его, чтобы тот хоть переждал в его каюте и не высовывался.

Тут уже я не утерпел осмелился обратиться с предложением.

– Может, просто свяжем его, и запихаем в тайник? Он же подставляет всех!

Капитан посмотрел на меня такими глазами, будто я посягнул на что-то самое святое.

– Это невозможно.

– Почему невозможно? Я мог бы позвать своих спутников, они легко справятся…

Капитан не стал меня дослушивать, просто развернулся и ушёл, тут же переключившись на какие-то более важные дела.

Я заозирался по сторонам, и увидел первого помощника, который стоял рядом и слышал разговор. Обратился к нему и он, на моё счастье, соизволил снизойти с объяснением:

– Нас скормят рыбам, если сделаем что-то такое. Не сейчас, позже… Но скормят наверняка. Таких людей, как этот… – моряк явно сдержал какое-то крепкое и непристойное ругательство, – трогать нельзя. Даже когда они временно слабы.

– Но почему?

– Потому что хватит вопросов, матрос! Иди работать!

Не стал упоминать Малыша и их конфликт. Судя по всему, по логике окружающих – полурослик не жилец. Как, скорее всего, и все мы.

А потом стало не до разговоров. Прозвучал выстрел, и капитан отдал команду убирать паруса. Вариантов с неповиновением не предполагалось – мы не смогли бы ни оторваться от преследователя, ни отбиться, в случае, если завяжется морской бой.

На фоне длинного парохода, с двумя трубами и четырьмя мачтами, наше судёнышко казалось крохотной лодчонкой. Высокий чёрно-белый борт буквально навис над нами, и я, уже спускаясь по вантам, прекрасно разглядел выстроившуюся на палубе абордажную команду, и стрелков, державших нас под прицелами своих винтовок – будто недостаточно было стволов торчавших из оружейных портов пушек. Ощущения – не из приятных.

Как я понял из обрывков фраз капитана, говорившего что-то боцману и отдававшего распоряжения, нам приказали лечь в дрейф и выстроиться на палубе. Когда мы сделали это, из-за парохода выскочил вёсельный баркас, на корме которого сидел закованный в сталь офицер с пышным плюмажем на шлеме. Стоящий рядом со мной матрос поражённо выдохнул:

– Это же сам Грант!

Я повернулся к нему, собираясь спросить, но с другой стороны прозвучало:

– Зачем адмиралу наш корабль? Проглоти меня акула, если понимаю, что происходит!

Тут же подхватил третий матрос.

– У меня девчонка на берегу. Думал, всё, последний раз схожу – и хватит. А оно вон как получается…

– Да погоди ты нас хоронить! Может и образуется всё!

– Ага, конечно. Тысячу раз, книпелем поперёк хребта…

– Хватит уже, парни. Уши вянут. Послушаешь вас – так хоть сразу в петлю лезь, сам…

– Так может оно и правда так лучше будет! Быстро и без мучений!

– Иди ты! Сам в петлю лезть, я ещё побарахтаться хочу!

– Раньше надо было думать. Когда всяких… На борт брали.

После этих слов все будто замолкли, и я ощутил на себе взгляды. Стало совершенно очевидно – своим среди этих людей я так и не стал, пусть они и начали хотя бы говорить со мной.

– Может, утопим по-тихому, а?

– И что это даст? Всё, поздно воду из трюма откачивать, когда на дно ушли… Теперь – только надеяться, что не найдут ничего.

– Эти-то точно не найдут.

– Да клешнёй зверокраба на твой язык! Чайки, и те больше молчат!..

– Разговорчики! – голос капитана положил конец прениям, и дальнейшего развития событий мы ждали в относительной тишине.

Баркас подлетел к «Ласточке» за считанные минуты. Мускулистые матросы молотили вёслами по волнам с такой частотой, будто бились за первое место на соревнованиях по гребле. Хотя, учитывая, что в иных ситуациях от их скорости вполне могли зависеть их же жизни – всё было совершенно логично. И уж если они везли к нам цельного адмирала, это должны были быть лучшие из лучших.

Ненадолго скрывшись из поля зрения, баркас стукнулся о борт – и тут же над палубой взвились абордажные крюки, впиваясь в древесину и гарантируя то, что быстро отцепиться мы не сможем. Следом появились молодцы в цветастых мундирах, блестящих кирасах и шлемах, выпрыгивающие словно демоны, явившиеся откуда-то прямо из морских глубин, и сразу во всеоружии. Я даже невольно залюбовался их слаженными действиями, тем, как они рассредоточились между нами, не мешая друг другу и беря всех на прицел, не забывая и про направления, откуда теоретически могли появиться затаившиеся до поры злоумышленники.

Последним степенно поднялся адмирал, «Грант», в сопровождении двух офицеров. Медленно прошествовав в направлении нашей шеренги, он безошибочно нашёл глазами капитана, и встал перед ним. Когда этот усатый, сурового вида мужик с щегольскими седыми усами и бородкой сделал последний шаг – внезапно всё затихло, и тишина начала буквально сгущаться и давить, став практически осязаемой и невыносимой.

– Можете поприветствовать адмирала.

Наконец, сказал один из офицеров. И тут же все наши, как по команде, рухнули на палубу, становясь на одно колено и опуская головы. Я сильно замешкался, и последовал за всеми, уже собрав несколько взглядов.

– Вам следовало бы лучше учить своих матросов, – тот же голос, и я осмелился поднять голову. Как раз, чтобы успеть увидеть, как офицер кивает кому-то сбоку.

Туда посмотреть я уже не успел. Удар, боль, грохот выстрела, и всё внезапно стало совершенно не важным. Я медленно заваливался на бок, разглядывал здоровенную дыру в груди, из которой толчками вытекала кровь. И была только одна мысль. Неужели, это всё?..

Чувствуя щекой отполированную десятками ног и дождей палубу, я боролся с болью и представлял, что всё вокруг – сон и не по-настоящему. И меня не ранили смертельно на каком-то корабле чёрт знает где, и что самое обидное – чёрт знает кто, и чёрт знает зачем. Чтобы устрашить команду, склонить к сотрудничеству? Или тут просто не принято по-другому? В любом случае, мне не легче, при любых раскладах. И даже если предположить, что не знаю местные порядки, почему-то уверен на все сто – они не начнут нравится, если во всём разберусь.

Потом боль ушла, и я, несмотря на слабость, понял – всё, кровь больше не течёт, а при желании, я смогу даже встать. Но делать этого, само собой, не стал, и остался лежать. Казаться мёртвым или вот-вот собирающимся отдать концы было сейчас выгодно, хотелось выяснить, что всё-таки происходит и что нас ждёт.

Топот ног вокруг, звук падающих тяжестей где-то в трюме, хлопанье немногочисленных дверей и скрип петель люков намекали на то, что корабль обыскивают.

– Отпустите!.. Вы не смеете!.. – со стороны капитанской каюты донёсся голос «крысёныша», и вдруг оборвался, прерванный смачным ударом.

– Ваше светлейшество, мы нашли его!

– Прекрасно, – новый голос, со стороны офицеров и адмирала, который не слышал раньше. Судя по всему, именно адмирал и заговорил. – Тьёр из рода Ли. Спасибо за столь ценный подарок. Взять тебя живьём, жалкий отпрыск Еремии, на такое мы не могли даже и надеяться!..

– Не трогайте меня!.. Отец, когда узнает, убьёт вас всех!..

– Твои вопли как мёд для моих ушей. Уже предвкушаю, как изменится твоё голос, щенок, когда тебя отволокут в пыточную… Ладно, хватит, заткните его! Убираемся отсюда.

Удаляющиеся шаги. Да, эти люди и правда уходили.

– Ваше светлейшество. Простите за дерзость… Но вы получили, что хотели, – голос нашего капитана. – Что теперь будет с нами?..

Ответа не последовало. Когда, казалось, уже точно никто ничего не скажет, грубый голос с той стороны, откуда стреляли в меня, сказал:

– С вами будет то, что всегда происходит с теми, кто нюхается с этими червями из рода Ли. Огонь, ребята!

Грохот выстрелов, обрывающиеся вопли и шлепки безвольно падающих тел. Считанные мгновения, и всё закончилось.

– А можно… Того? – ещё один голос, прямо надо мной.

– Хочешь, чтобы тебя протянули под килем? Адмирал не терпит задержек. Быстро, все, сваливаем. Пока наши же канониры не отправили всех на дно.

Опять звуки удаляющихся шагов, и я понял – всё, на палубе больше никого. Из живых, по крайней мере.

Медленно повернув голову, убедился, что меня никто не видит, и ползком направился к ведущему в трюм люку. Если всё, что я услышал, правда – очень скоро нас будут топить. А там, в трюме, Валерия и остальные…

Глава 42

Я слетел вниз как мог быстро, ударяясь об острые углы и прыгая в проёмы, не замечая лестниц. Окаянные ящики, которыми придавили ведущий в потайной отсек люк, оказались непомерно тяжёлыми – ставили их, я помнил, несколько матросов. Но я каким-то совершенно титаническим усилием разобрал завал, под аккомпанемент беспокойных криков и ударов снизу.

Люк тотчас распахнулся, и наверх выпрыгнул Тюрин, с топором в одной руке, и пистолетом в другой. Не дожидаясь, пока остальные поднимутся, он заорал, бешено озираясь по сторонам:

– Что тут, киркой вас залюби происходит?!

– Команда перебита, вся! Сейчас по нам будут стрелять, из пушек! Хотят потопить!

– Гром и обвал! Скорее, надо покинуть корабль!

– Можно отсидеться тут, вряд ли они будут…

– В ящиках динамит! Скорее, все наверх!

– Каюта капитана! Там окно!

– Все в каюту! На палубу не лезть! – меня поняли с полуслова. Одно из окон в каюте выходило как раз на скрытую от парохода сторону. Через него можно было незаметно покинуть корабль…

– Тюрин! Я плавать не умею!.. – истошный вопль Барина, заставил вздрогнуть. Ведь гномы, и правда, могут быть очень плохими пловцами…

– Возьмёшь что-нибудь деревянное! Не ной! Скорее, скорее, пошли!

Я рывком помог выбраться Валерии, умудрившейся держащей одной рукой и Рекса, и мешок с нашими пожитками.

– Беги наверх! Скорей!

Зацепил взглядом Мерина, который не отпускал мой меч, и понял – в голове рождается пусть слабенький, но план.

И вновь я нёсся сломя голову сквозь корабельное нутро, теперь уже наверх. Мне казалось, что я внутри самого настоящего трупа – «Ласточка» внезапно стала восприниматься как живое существо. А в голове тикали невидимые часики, вот-вот её нежную обшивку должны были проломить чугунные ядра. При попадании в динамит, всё тут грозило взлететь на воздух в мгновение ока…

Буквально вылетев на палубу, я тем не менее замедлился и ползком метнулся к висящей у кормы шлюпке. Только бы никто не заметил, только бы никто не смотрел сюда! Пара перерубающих крепеж ударов, из неудобного положения – и барабан лебёдки начала бешено крутиться, стравливая вниз удерживающие шлюпку канаты… Опасно! Так можно потерять наш единственный шанс на спасение!

Сильнейший удар по рукам бросил меня на палубу, кажется, чудом не сломал ничего. Но у меня получилось перехватить рукоятку ручного привода и остановить вращение. Я продолжил крутить барабан до тех пор, пока не услышал всплеск. После чего затравленно огляделся – видел кто меня, нет, так и не понял – и, постаравшись максимально прикрыться от взоров возможных свидетелей, перемахнул через борт. На пару мгновений повиснув на руках, я кинул меч в покачивающуюся на волнах шлюпку – избавиться от него, даже сейчас, казалось кощунством – и сам сиганул вниз, оказавшись рядом с бортом. Делом нескольких секунд оказалось забраться внутрь, перерубить все канаты, и, вытащив со дна пару вёсел, постараться на максимальной скорости подгрести к тому месту, где над водой виднелись головы моих спутников.

К счастью, на поверхности были все. Гномы и правда похватали всякий хлам – бочки, ящики, и держались за них. Барин так вообще гордо возлежал на здоровенном шкафу, с резными дверцами, который сам по себе оказался чем-то вроде импровизированной лодки.

Пока я собирал этих, почему-то захотелось назвать их «зайцами», лодка едва не перевернулась – пришлось кричать, командовать, и управлять процессом. Но уже очень скоро мы все дружно взялись за вёсла, благо, их хватало, и постарались отплыть от корабля подальше, но при этом не настолько далеко, чтобы нас стало из-за него видно. К сожалению, приходилось балансировать между двумя рисками – быть зашибленным шальным ядром и засыпанным обломками, или быть замеченным теми, кто не заинтересован оставлять живых свидетелей.

Мы ещё гребли, когда сзади раздался грохот залпа, сразу за ним приближающийся свист, треск сминаемого дерева… Практически одновременно, совсем рядом в воду шлёпнулось ядро, обдав нас фонтаном брызг и чуть не перевернув лодку. А сзади раздался мощнейший взрыв.

Я не удержался, и повернулся, наблюдая, как некогда красивый корабль превращается в разлетающуюся кучу обломков. К счастью, до нас они не долетали. И, что ещё лучше, корабль не пошёл ко дну сразу – остов с размётанной палубой и вскрытыми бортами остался на плаву, хоть и мгновенно занялся огнём, коптя небо столбами дыма.

– Может, хватит грести? Отплывём далеко, заметят! – я озвучил очевидное, и гномы отпустили вёсла. – Не стоит ли подойти поближе? Теперь-то чего бояться? Всё что должно было, взорвалось уже, наверное…

– Нечего бояться?! А Духи Пламени, так их во все отроги? – Барин был как всегда в своём репертуаре. Но…

– Какие духи, Барин? Откуда там духи?

– Как откуда? А динамит? Как он, думаешь, взрывается? В каждую шашку сажают по небольшому духу. Когда дают команду, он её поджигает, а если много пищи, ещё и присоединяется к веселью… Я очень люблю их выпускать, они так здорово резвятся и на всё кидаются всегда! Только с ними осторожно надо…

Слушая эти не то сказки, не то очередную правду об окружающем мире, я одновременно завороженно смотрел на игру пламени, которое с жадным треском, выплёвывая в пространство снопы искр, лизало борта судна и покосившуюся грот-мачту – вторую снесло целиком метким попаданием ядра. В какой-то момент мне и правда почудилось, будто вижу огненные фигуры, отдалённо напоминающие человеческие, их разеваемые в беззвучном крике оскаленные пасти, смотрящие на нас с нечеловеческим голодом глаза…

Так мы и остались дрейфовать, боясь выйти из «тени» нашего бывшего судна, и опасаясь приблизиться к нему слишком близко. К сожалению, там, вместе с огнём, сгинули все припасы и вода. То, что скоро их отсутствие станет проблемой, понимал каждый.

Что самое смешное – никто из нас не расстался со своим оружием, у многих были при себе заплечные мешки с личными вещами. Все каким-то образом умудрились сохранить свои топоры, пистолеты, и даже вытащили с корабля связку карабинов, которую закинули в пустую бочку, которая чудом не перевернулась. Но никто не взял ничего из еды, и у нас не было даже одной-единственной фляги с водой на всех.

– Всё, братья, приплыли, как говорят эти, мокрозадые, – Барин опять подал голос, ни к кому конкретно не обращаясь. – И динамит потеряли, и нас самих теперь, скорее всего, потеряют…

– Да не ной ты, бородатый!.. А то тебя сейчас первого потеряют, нытик!

– Малыш!

– А я что, я ничего! Скажи ему, Тюрин, чтобы заткнулся… И без того тошно ведь.

– Я тебе заткнусь!

– Полно вам, не ссорьтесь, девочки. Малыш, охолони. И ты, Барин, не кричи раньше времени. Вот увидишь, всё будет хорошо. Вернёмся назад, купим этого динамита, сколько душе будет угодно, – подал голос доселе молчавший Волин, своим густым басом невольно притянувший все взгляды к себе. Я с неподдельным восхищением посмотрел на него, на могучее тело, на упрямо выпяченный подбородок, на горящие каким-то внутренним огнём глаза, на красные ленты в бороде, с одной стороны совершенно неуместные, а с другой – так органично смотрящиеся… Но почему-то при этом представилось в красках, как этот гном утешает смертельно раненого в бою товарища, который, совершенно ясно, вот-вот отправится к праотцам – но его убеждают, что всё будет хорошо и обойдётся… Может это было из-за того, что, несмотря на злой огонь в глазах, глубоко внутри в них читалась полная безысходность.

Будто не я один это заметил. Обычно молчаливый Коин намотал седой ус на палец, и протянул задумчиво:

– Как-то это, знаешь… Деньги-то у нас, скажем, есть. Хватит ещё не на одну партию. Но кто даст время? Пока ездим туда-обратно, зима начнётся. Тут и ржавые молотки прочухаются. И… Даже если, предположим, нам повезёт, кто-то проплывёт тут мимо, и будет даже настолько любезен, что возьмёт нас на борт. Что мы им скажем? Что нас потопили и не добили шавки Адмирала? Как только люди Грантов узнают, что нас подобрали там, где они потопили корабль…

Берин сверкнул очками – как только не потерял их?

– Это-то не страшно. Назовём какое-нибудь другое судно… Ни за что нельзя говорить, что мы с «Ласточки». Обычное кораблекрушение. Шторм, был ведь. Постараемся сразу затеряться. Люди Гранта не узнают. Но время… Время-то мы уже потеряли. И если крысёныш про нас расскажет… А его будут спрашивать. Не каждый корабль столько динамита возит. Тогда плохо. Слишком мы приметная команда.

– Поражение в битве, не значит поражение в войне, – вновь пробасил Волин, пытаясь вернуть надежду в сердца своих соратников. – А крысёныша не будут слушать – ведь мы, считайте, утопли с судном. Кому какое дело до утопленников?

– Братья. Гадать о том, что можно сделать, а что нет, сейчас бесполезно. Для начала, нам просто выжить, – точку в споре поставил Тюрин, смотревший вдаль с непонятным выражением.

Повисло молчание, всё наполненное недосказанностью и не высказанными репликами. Воспользовавшись паузой и стремясь поскорее заполнить её, я спросил, обращаясь в первую очередь к гномьему предводителю:

– Ладно, не спрашиваю, зачем вам понадобилось столько динамита. Но зачем вы везли его с юга? Неужели на севере купить нигде нельзя?

– Нельзя, – Тюрин явно не был расположен к общению, нахмурил свои кустистые брови и отвернулся. За него ответил Барин:

– Да, растудыть их и растак, во все отроги, да селями и оползнями! Наместник северной провинции запретил динамит, всем, кроме военных! После пары инцидентов… Там были виноваты, задави их гора, какие-то дураки. А расхлёбывают все теперь.

– А на Юге не запретили?

Дружный гогот гномов заставил ненадолго почувствовать себя ничего не понимающим дурачком. Наконец, Барин, вытирая слёзы, соизволил снизойти до пояснений:

– Во-первых, там, на Юге, всегда всем всё равно! А во-вторых, тамошний наместник – тоже Грант, кстати, родственничек этого сына болотной жабы, который наш корабль потопил – так вот, наместник этот сам динамит и производит, и все барыши с того имеет. Он толкает его всем, кому ни попадя, лишь бы золотом платили. Даже, говорят, каким-то варварам партию отпустил, было дело… Не, ты прости, я тебя задеть не хотел. Просто – варвары, и динамит, это же знаешь, как, растудыть их да растак! Сами себя и подорвут, небось, неумёхи дикие…

– Мне безразличны варвары, всё равно ничего не помню и никого не зна… Но… Ни за что не поверю, что на Севере нельзя этот ваш динамит купить, ну вот вообще нигде. И что его вести можно только с юга.

– Можно. Есть один тип. Но он… Принципиально не ведёт дела с гномами, – я поймал не себе очень внимательный взгляд Тюрина. – Да и вообще, он ни с кем не желает дел вести, кроме вас, людей…

– О чём ты, главный? – бас Волина. – С пацаном-то он точно говорить не станет.

– Возможно, и не станет. А возможно, и станет… Это хотя бы намёк на шанс, – было видно, что Тюрина идея не отпускает, он глубоко задумался и продолжал сверлить меня взглядом. Я пожал плечами – если смогу помочь, хорошо. Ради друзей не жалко.

– С этим уже можно работать, да! Растудыть! Ещё не всё потеряно! Мы ещё доберёмся до…

– Барин, завались. Для начала, нам бы выбраться отсюда!

– А, задави меня камень! Всё, молчу…

В этот момент с жутким треском пылающий корабль сложился пополам и начал уходить под воду. Все замерли, наблюдая за тем, как почерневший остов скрывается в волнах.

– Все ложимся! За нами ещё могут наблюдать! – повинуясь команде Тюрина, мы постарались лечь на дно, только Пострел взлетел высоко вверх и начал описывать круги по воздуху, поливая нас оттуда отборной гномьей бранью. И неизвестно, сколько нам так предстояло пережидать, пытаясь утаиться от глаз злопыхателей. В любом случае, это было только началом испытания…

Свернувшись между скамьями для гребцов, подложив под голову мешок с нашими скромными пожитками, который Валерия не пожелала бросать и всё это время держала рядом с собой, я внезапно обратил внимание на странное ощущение в руке. Всё в том же месте. Оно явно появилось давно, просто из-за всех этих треволнений я не заметил этого сразу…