Текст книги "Закон Жизни (СИ)"

Автор книги: Ярослав Георгиевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Глава 31

Самые худшие подозрения подтвердились – смеялись именно надо мной. Вернее, над пареньком, который встал позади и очень талантливо передразнивал мои безуспешные попытки достучаться до бармена.

Кровь ударила в голову, кулаки сами собой сжались. И… Предательски задрожали колени. Я призвал все внутренние силы и собрал всю имевшуюся волю, чтобы заставить непослушное тело успокоиться, или хотя бы не проявлять внешне явных признаков беспокойства. Глаза очень многих, если не всех, были сейчас прикованы к нам двоим.

В такой ситуации любая ошибка стоит репутации, которая у меня и так, если можно так выразиться, в минусе. Когда на тебе висит слишком многое – подумаешь много раз, прежде чем рисковать. Ведь кто знает, вдруг, если я задержусь здесь и не успею вовремя к Валерии, её найдут и схватят? Нет, в таких условиях ошибаться решительно нельзя. А задача поиска окаянного Малыша, без помощи всех этих людей вокруг, грозила занять гораздо больше времени – или вообще могла оказаться нерешаемой.

Я ещё раз огляделся, стараясь сделать это незаметно. В полумраке и густых клубах табачного дыма виднелось множество лиц. На них читалось предвкушение забавы, неподдельный интерес, веселье, и никакого состродания – даже на женских. Сухопутная крыса сама виновата, что сунулась туда, куда не следовало. Так свора борзых собак кидается на случайно оказавшуюся среди них болонку…

Конечно, можно было попробовать свести всё к шутке, разрулить ситуацию по-хорошему. В конце концов, парень обладал неслабыми актёрскими способностями и своим «спектаклем» вызвал неподдельное восхищение – вернее, вызвал бы, если бы не выбрал своей жертвой меня. Наверное, в другое время с ним можно было бы интересно пообщаться. Но… Оценив настрой окружающих, то, как они расценивают происходящее, я понял – вариантов нет.

Вдруг ощутил себя словно в тюремной камере, в которую затолкали равнодушные конвоиры, звякнув запираемым за спиной замком. Или в… Салуне? Куда зашёл, позвякивая шпорами и свдинув шляпу назад, и понял, что все посетители смотрят только на меня, ожидая чего-то? Картина, вставшая перед глазами, была настолько красочна и объёмна, настолоько незнакома и непонятна. Но неоспоримым фактом было одно – передо мной оставалось сейчас лишь две возможности. Поставить себя, сделать так, чтобы уважали, или стать пищей этих людей с насмешливыми глазами, которые в равной мере могут быть как закадычными друзьями, так и злейшими врагами. И то, кем они станут, зависит исключительно от моих действий.

Уже решившись, я ещё раз оценивающе оглядел будущего противника. На голову выше и заметно шире в плечах. Загорелая кожа, мускулистые руки. Наверняка, как любой матрос, ловок и вынослив. Принял на грудь, может, даже прилично, но стоит на ногах твёрдо, так, что это вряд ли даст сильное преимущество. Шансы справиться, если полезу в драку в лоб – исчезающе малы. Честно тут не победить. У меня, вероятно, будет возможность нанести только один удар.

Будто специально, рядом со мной на стойке оказалась чья-то кружка, уже пустая, бармен не успел убрать. Массивная, деревянная – прямо то, что доктор прописал. Больше не разумывая и решив полностью отдать себя на волю игриво вертящей хвостом фортуны, а быть может – и каких-то местных божков, отвечающих за войны или мордобой, я схватил кружку за донышко, и, сделав два шага вперёж, ударил по голове насмешнику, при виде моей заинтересованности к собственной персоне и не подумавшему прервать представление.

Риск, конечно, был велик – окружающие могли оскорбиться нечесным приёмом. Но так, хотя бы, был какой-то шанс, в противном случае мне не светило вообще ничего при всех раскладах. А в чудеса я не верил, кажется, очень давно…

Кружка разлетелась вдребезги, оказавшись на поверку не такой уж и прочной. А парень, который по всем моим расчётам должен был упасть после такого удара, замер на месте, удивлённо распахнув глаза и прижав ладонь к разбитому лбу. Не тратя ни секунды драгоценного времени, я принялся самозабвенно дубасить его всеми конечностями, развивая успех.

Главным вопросом оставалось, решатся ли все вступиться за парня и наброситься на меня, или будут просто смотреть. Последнее мне казалось не таким уж невероятным. В конце концов, кто же не любит поглазеть, как другие дерутся? А кумиры у толпы могут и меняться… Но, тем не менее, краем глаза я старался мониторить обстановку.

Вмешиваться никто так и не стал, и я получил возможность сполна реализовать своё преимущество. Горе-скоморох попробовал пару раз неуклюже отмахнуться, но я просто уклонялся от его ударов, и он, видимо, смирившись с невозможностью достать меня, просто закрылся, стоически перенося град моих ударов. Последние, правда, получались далеко не такими сильными, как хотелось бы…

И это очень мне не нравилось, ситуация складывалась патовая. И ждать, пока местная звезда отдышится и, вернув самообладание, задаст мне жару, я не собирался! Опять сильно рискуя – если не получится, меня будет достать проще простого – я сделал подсечку и толкнул юного матросика в грудь. Какие-то мгновения неопределённости… И я понял, что получилось!

Повалив противника на пол, я заскочил ему за спину. Удушающий захват – и всё, фиг он теперь выберется из моих цепких лап!.. Я торжествующе улыбнулся, празднуя победу… Однако не тут-то было. Сильный удар по затылку заставил отлететь в сторорну. Глубоко втянув раздирающий слизистые воздух, состоящий почти целиком из табачного дыма, я как мог быстро встал на четвереньки и оглянулся.

Ко мне шли трое. Все остальные, к счастью, просто сидели и смотрели. Видимо, поквитаться со мной решили друзья юнги. Сам бедолага пытался встать, но интерес ко мне явно растерял напрочь – и я, чёрт возьми, почувствовал удовлетворение. По крайней мере, с одним удалось справиться! Что же по поводу этих троих… Все тоже молодёжь, но заметно крупнее скомороха, и тягаться с этими типами мне, хилому пацану, был уже совсем не вариант.

Вернее, был бы. Но провидение или те же пресловутые местные боги, поместив меня в почти безвыходную ситуацию, похоже, решили всё-таки дать и спасительную соломинку. Когда я оглядывался в поисках путей отступления, заметил прислонённую к одному из столов чью-то трость, достаточно крепкую на вид. Прямо на четвереньках метнувшись к ней, я схватил орудие своего спасения, развернувшись к наступающей троице. Ближайший из противников, который уже почти добрался до меня, тут же получил болезненный удар по голени и с воплем согнулся, схватившись за ногу.

Не медля ни секунды и еле-еле в последний момент увернувшись от почти задевшего ухо кулака, я метнулся в сторону. Сейчас могли спасти только скорость, расстояние – благодаря трости я мог бить издалека, так, чтобы меня было не достать – и, конечно же, психологический эффект. У меня получалось довольно ловко уйти ещё от нескольких направленных на себя ударов, увернуться от не самых гостеприимных объятий одного из противников, и я, наконец перехватив инициативу, сам перешёл в атаку, принявшись лупить своих врагов почём зря – спасибо деревенским и той школе, которую я благодаря ним прошёл. Силу не сдерживал, бил со всей дури, так, что деревяшка в руках жалобно гудела. Метил по возможности в самые больные места, так, чтобы сразу выводить из строя.

Всё это продолжалось какое-то время, а потом как-то так получилось, что вот я уже стою один, тщетно пытаясь надышаться терпким вонючим дымом, и на меня больше никто не нападает. Побитые, опасливо косясь, пятились, кто хромая, кто придерживая больную руку. Синяки на лицах, капающая кровь…

Поняв, что вышел победителем из этой небольшой и совершенно дурацкой потасовки, я невольно опять осклабился: хорошо поработал! Победно и с вызовом стал оглядывать остальных присутствующих, мол, кто ещё желает?.. Я был почти уверен, что никто не примет вызов. Дурацкая деревяшка в руке внезапно дала в руки некую власть, возможность хоть как-то противостоять этим людям. Конечно, пока никто не опомнится, решив приголубить меня табуреткой или даже скамьёй, не очнётся хозин трости, или кто-нибудь не предложит навалиться на «сухопутную крысу» всем скопом. Но посетители «Хромого пони», кажется, были слишком удивлены – или слишком азартны для этого.

И какое-то время я действительно считал себя победителем. Пока не встретился взглядом с одним низеньким мужичком – даже, пожалуй, карликом. Он был чем-то одновременно похож и не похож на гномов, которые тоже казались просто уменьшенными копиями взрослых людей. Но если моих оставшихся где-то позади спутников выделяли мощные мышцы и ширина плеч, то этот персонаж казался усохшим раза в два или полтора человеком, худощавым и даже хилым, как ребёнок. И он бы мог показаться смешным и безобидным, если бы не блестевшие холодной сталью глаза, близко посаженные, как у хищника, пристально изучающие меня. Впечатление усиливало жестокое неприятное лицо, всё изрезанное шрамами и суровыми морщинами, и отсутствие растительности на голове. Причём, морщины выглядели не старческими, совсем нет. Скорее, они казались теми же шрамами, просто оставленными не на плоти, а гораздо глубже – в душе.

Этот тип, очень не понравившийся мне по всем параметрам, плавно скользнул навстречу, ртутью перетекая из одной позы в другую. Остановившись в двух шагах и криво усмехнувшись, он поднял руку с зажатой в ней палкой.

– Может, попробуешь со мной теперь? – мерзкий скрипучий голос резанул уши ржавой ножовка, попавшей на гвоздь.

Прикрыв глаза на мгновение, я вновь попробовал успокоится. Новый противник казался опаснее всех предыдущих, вместе взятых. Лихорадочные попытки придумать выход не находили никаких вариантов, и, если често, я уже чувствовал, что проиграл. Но вызов брошен, пути назад нет. И я пожал плечами, пытаясь казаться спокойным и равнодушным.

Мы закружились между столов, в клубах табачного дыма. Я подавил желание броситься в самоубийственную атаку, пытаясь использовать хотя бы призрачное преимуществоот первого удара. Нет, карлик явно провоцировал на это, и доставлять ему удовольствие я не собирался.

– Ну, что же ты?.. – мой противник не выдержал, и его скрипучий голос опять заставил невольно скривиться. – Боишься, что ли? Сосунок…

Я опять пожал плечами, не опуская трость, которую держал наизготовку. На меня такие дешёвые приёмы не действуют. И именно в этот момент он атаковал.

Понять, что произошло, я просто не успел. Какое-то размытое движение, свист рассекаемого воздуха, боль во лбу, кружащиеся перед глазами звёздочки, дезориентация… Я попробовал ударить в ответ, но попал в пустоту. И в следующий момент ощутил, как палка противника позорно врезается в моё тело ниже спины.

Скрипя зубами, резко развернулся, весь гнев вкладывая в сокрушающий всё и вся удар. Но карлик опять ушёл от него, как показалось, вообще не напрягаясь. Нырнув молниеносной размытой тенью сбоку, он вновь огрел меня по заднице, и второй удар, усугубив последствия первого, принёс просто адскую боль.

Взвыв, я вновь попробовал крутануться, но сильнейший удар по ногам повалил на пол. Я откатился в сторону, сам попытался сбить наземь оказавшегося тут как тут врага, но тот пинком выбил трость из моей руки и прыгнул на спину, заставив со всей силы удариться лицом о грязные половые доски.

– Ну вот и всё, наглец наказан! – скрипучий голос у самого уха вызывал желание оглохнуть навсегда, лишь бы никогда больше его не слышать. – В следующий раз будешь драться честно… И ты ещё легко отделался. Чего стрясти бы с тебя за такой бесценный урок, а, человек?..

– Ничего. Слезай, Малыш, у меня к тебе дело вообще-то…

Глава 32

Как же, блин, всё болело! Особенно то место, где коняается спина и начинаются ноги. Знакомство с Малышом превзошло все возможные ожидания и грозило запомниться надолго.

– Ты присаживайся-то, чего стоишь? Как вы, люди, говорите – в ногах правды нет… – ещё и табурет мне пододвигает, скотина!

Я только скривился, проигнорировав предмет мебели, блестящую поверхность которого, судя по всему, до полученного в итоге идеально гладкого состояния долгие годы полировали чужие задницы. Облокотившись на залитый чем-то стол, я посмотрел прямо на этого маленького… Не человека.

Зрелище, способное заменить собой слабительное. С головы будто стянули скальп, и оставленная рана только-только зажила, а на безобразное, изрезанное и исполосованное рваными полосами шрамов лицо, под близко посаженными блеклыми глазами, натянута не менее безобразная улыбка. Так может улыбаться жаба, готовая поделиться всеми бородавками мира. Или… Гоблин. Да, мне кажется, этот персонаж не может быть никем иным.

– Не думал, что гномы будут иметь дело с гоблином.

– Что? Кем ты меня сейчас обозвал?!

– Гоблином.

– В штанах у тебя гоблин! Мало я тебе надавал, надо было до полусмерти забить, вообще, – чужие руки на затрещавшем от приложенного усилия вороте, злобное шипение и летящая в лицо слюна стали наградой за «верную» догадку. – Запоминай, человече: я полурослик. Чистокровный. И если будешь сравнивать меня со всякой швалью, я не посмотрю, что ты друг огненнобородых.

– Хм. Что-то думал, полурослики несколько… Иные, – я остаюсь спокойным. Всё самое плохое, что могло между нами произойти, уже случилось. Сейчас, хочешь не хочешь, надо налаживать контакт, ведь наверняка ещё придётся вести дела с этим типом. Так что пусть видит, хотя бы, что я его не боюсь.

– В штанах у тебя, человек, иные!.. – ответы Малыша не поражают разнообразием. – Ты вот скажи. Я тебе предупреждал? Предупреждал. А ты что? Специально хочешь вывести старого больного полурослика из себя? Тебе мало показалось?..

Пожимаю плечами.

– Ну, во-первых, в штанах у меня всё в полном порядке, там ни гоблинов, ни тех, ни этих. А во-вторых, если хочешь, чтобы я всё-таки надрал тебе задницу – это легко, можем повторить!

Собеседник смотрит на меня пару мгновений, будто не веря услышанному, а потом неожиданно откидывается назад и заливается хохотом, так, что на нас начинают оглядываться другие посетители «Пони». Отсмеявшись, Малыш хлопает меня по плечу:

– Знаешь что, человек? Ты мне даже начинаешь немного нравится… – внезапно, до боли впившись в мою руку своими пальцами, он притягивает меня ближе к себе и шипит на самое ухо: – Так и быть, признаюсь. Один раз ты чуть не достал меня. Не многие могут похвастать подобным… Но ты не зазнавайся! Если понадобится, отделаю так, что родная мама не узнает, не напрягаясь.

Опять пожимаю плечами, не желая развивать тему.

– У меня тут монетка завалялась. Может, опрокинем, за знакомство-то? – верчу зажатый между пальцами серебряный – каким только чудом не потерял в свалке!

Малыш ухмыляется ещё шире, сходство с жабой становится ну совсем сильным, а в его глазах загораются задорные бесовские огоньки.

– Человек, а ты знаешь, что надо старому больному полурослику, хе-хе! Хорошая драка, так, чтобы кровь вскипела, и алкоголь. Даже баб не нужно. Эй, Томми! – голос Малыша опять заглушает всё вокруг, и бармен с клочковатой бородой, тот самый, который до того презрительно игнорировал меня, подбегает к нам на удивление быстро и замирает рядом, подобострастно заглядывая Малышу в глаза. – Вот, молодой человек угощает. Мне, как всегда, рома.

Бородач вопросительно поворачивается ко мне.

– Пиво есть?

– О, да вы знаете толк, молодой человек! В наших краях пиво варят только в «Пони». Есть тёмное, есть светлое, есть кровавое!

– Конечно, кровавое!..

И… Пошло-поехало. На серебряный, оказывается, можно погулять неплохо. Вывалились из «Пони» мы уже в сумерках. Малыш во всю глотку горланил какие-то песни, на выходе попытался завязать ссору с какими-то матросами, но те поспешно ретировались. Мы направились к снимаемой гномами и их странным сообщником лачуге, где предстояло провести как минимум ночь. На все мои вопросы относительно возможности незаметно провести Валерию в город и скрыть от глаз стражи, полурослик отвечал просто и односложно: «завтра». И мне ничего не оставалось, кроме как смириться и отложить решение этого изрядно волнующего вопроса на ближайшее будущее, как ни беспокойно было на душе…

Глава 33

Тёмной ночью я иду домой. Холодный ветер, темнота и ни души на улице. Дорогу заступают ребята в спортивном, с наглыми физиономиями и откровенно смеющимися глазами.

– Эй, парень. Закурить есть? – самый здоровый и широкоплечий, главарь, делает шаг навстречу.

– Не курю.

– А телефон позвонить?

– Не звоню.

Повисает недолгая тишина, видимо, обдумывает следующий вопрос.

– Короче, не сбивай, умник. Я тебя спрашиваю сейчас – «а если найдём»? Ты после этого сильно-сильно пугаешься, и всё-всё-всё нам отдаёшь.

– Хорошо. А что найдём?

– Не, ты ничего искать не будешь. Это мы найдём. Мобилку! Айфончик там, новенький…

– А-а-а! Слушайте, так айфон-то, как ни странно, у меня один завалялся… – протягиваю пакет. У меня его берут из рук, заглядывают внутрь, достают коробку.

– И правда ведь, он, родимый! Айон-айфонище! – коробку открывают, достают, смотрят. – Нулёвый!

– Ну так, это. Только купил же. Подарок…

– Подарок? – главарь окидывает меня взглядом, и что-то в нём мне не нравится. – Своей, что ли?

– Ну так да. Годовщина у нас, все дела… Так что, давайте пакет обратно, да и пойду я.

Опять повисает молчание.

– Чего? Слушай, Тоха, что у вас всех физиономии такие, будто лимон сожрали?

– Да, понимаешь… Об этом и хотели с тобой, перетереть-то. Пошли вон, присядем, в ногах правды нет, – кивок «главаря», которого, как выяснилось, зовут «Тоха», указывает на детскую площадку. Конечно же, это самое лучшее место для серьёзного разговора в тёмный полночный час.

Проходит совсем немного времени, и я уже хватал этого «Тоху» за грудки и ору на всю улицу, что он врёт и что я ему не верю. Потом – колочу кулаком о несчастные доски скамейки, к счастью, выдержавшие и не расколовшиеся – в отличие от моих рассаженных в кровь костяшек. Потом просто сижу, уставившись вдаль, и пытаясь свыкнуться с новой действительностью.

– Ну, слушай, зря бы не стали дёргать. Но, к сожалению… Ситуация совершенно однозначная, улики, так сказать, на лицо… И слушай, ты реально извини, что пришлось всё это говорить, но… Но так оно всё и было. Ребята видели твою Алёнку с этим, как его? Ну, ты ж назвал только что. Сергей, вроде… Школьный друг твой, старый, да? Во, с ним. И я же сам перепроверил всё. Видел своими глазами. Как подъезжают к подъезду, вдвоём. Она хочет выйти такая, сразу. Ну, типа всё официально. Но он её к себе тянет, они сосутся. Не формальный поцелуй, в щёчку там, поверь…

– Да всё, всё, понял я… Хватит подробностей. Не береди, и без того тошно.

– Ага. Может, по пивку?..

– Веришь, желания нет ну вообще никакого.

– Ну смотри, а то мы бы группу поддержки, хе-хе, организовали.

– Спасибо за предложение. Потом как-нибудь…

– А ещё, кстати. У брательника знакомый есть. Может бумагу состряпать, мол, результаты анализа. На ВИЧ. Один из наших таким макаром свою загулявшую неплохо проучил.

– Да не, нафиг мне это. Уж как-нибудь справлюсь, – моя усмешка выходит сильно вымученной, через силу. – Как там. «Мочилась ли ты на ночь, Дездемона?»…

– Ты эта, смотри. Я же не прощу себе, если выяснится, что кореша до уголовки довёл…

– Не переживай, что-нибудь да придумаю. И… Извини, но мне бы прогуляться сейчас, одному. Мысли в порядок привести. И что вы там говорили? «Айфон» вам не нужен? А то у меня лишний образовался. На-на, держи. Мне-то эта шляпа теперь и даром не нужна…

Глава 34

Скверное пробуждение. Ещё даже не проснувшись до конца, я уже понимал, как мне хреново. Перед глазами всё плыло и качалось, во рту будто нагадили все коты, кошки, рыси, тигры, львы, гепарды, леопарды, горные пумы и вообще все хоть номинально мяукающие твари мира. Нестерпимо хотелось пить, а ещё больше – кое-чего другого. И я не про размножение.

Прогулка в поисках места, где бы справить нужду и избавиться от некомфортных ощущений в желудке, периодически подступавших к самому горлу, вылилась в настоящее приключение. На меня ни с того ни с сего падали стены, в ноги бросался мотыляющийся туда-сюда пол, дверные проёмы мельтешили и будто призывали показать все чудеса ловкости, в попытках попасть в них. И… Лишь ценой поистине героических усилий я не наблевал прямо себе под ноги, на пол.

Наконец, я вышел в заваленный хламом, заросший сорянками и каким-то хворого вида кустарником двор. Когда уже было собрался сделать грязное дело под ближайшим из кустов – и всё равно, что будет! – вдруг обнаружил характерное здание, с вырезанным на перекошенной двери сердечком. Продравшись к нему и распахнув чуть было не отвалившуюся дверь, о счастье – обнаружил внутри круглую, ведущую в вонючую темноту, дырку. Я разогнав вьющееся над нею облако мух и едва не упал в избавительное отверстие, с облегчением склонившись над ним.

Процедура очищения организма вышла долгой и мучительной, и наружу я выполз совершенно опустошённый. Отойдя совсем недалеко, сел прямо на землю, на солнцепёке. Отползти в тень сил уже просто не оставалось. Так я помедитировал какое-то время, тупо уставившись в одну точку, с полным отсутствием мыслей в голове. Что характерно, они пытались появиться – стопка бумаг с печатным текстом, сложенная в нужнике, привлекла моё рассеянное внимание. Всплыло даже будто давным-давно забытое слово из глубин сознания – «газета». Но ни одна умная мысль в моей многострадальной и раскалывающейся головушке не задерживалась надолго.

Однако скоро мне стало заметно лучше. Собравшись с силами, я даже переполз-таки в тень. А ещё какое-то время спустя начало казаться, что все последствия возлияний сошли на нет. Я встал и походил туда-сюда. Это получалось делать уже совершенно прямо, я не шатался, желудок не просился наружу. и никаких приключений с двигающимися по своей воле стенами!

К сожалению, это не принесло умиротворения и покоя. Желание делиться с миром прекрасным сменилось не менее сильным желанием заполнить пустоты. Пусть пиво и жидкий хлеб, но нормально-то я ел неизвестно сколько времени назад. Не кстати вспомнилось ещё и то, что последние деньги остались в «Хромом Пони», добавляя последний яркий штришок в жизнерадостную картину мира…

Проклиная подаваемую в убогом заведении бормотуху, а заодно и себя, решившегося её попробовать, пусть и с совершенно благой целью «наладить отношения», я отправился за Малышом. Уродливый карлик заливисто храпел, запрокинув голову и закатив глаза – если бы не знал, что он спит, подумал бы, что ему очень плохо и он едва ли не помирает. Причём, валялся мой горе-собутыльник, раскинувшись звёздочкой прямо на полу. На все мои попытки растормошить себя не прореагировал никак вообще, будто я толкал и ворочал не живого человека, а какой-то куль.

Поняв бесперспективность попыток расшевелить Малыша, я отправился исследовать приютившую нас лачугу, теперь, в отличие от предыдущего раза, уже более детально и осознанно.

Всего в доме обнаружился один-единственный этаж, состоящий из коридора и нескольких комнат. Из потенциально интересного в них была только запертая на огроменный амбарный замок дверь, ведущая, видимо, на какой-то склад. Это я решил потому, что у запертого помещения не было окон – в этом убедился, выдя на улицу, а размерами оно едва не превосходило все остальные, бывшие жилыми.

Все те комнаты, в которые имелся доступ, представляли собой крайне печальное зрелище. Пол покрывал солидный слой грязи, всё валялось вперемешку – какое-то шмотьё, вонючие одеяла, матрасы, создавая полное ощущение, что я попал в логово бомжей. Накануне, видимо, я был слишком пьян, чтобы оценить всё это, иначе заночевал бы на улице. А самое поганое – нигде не ни намёка на что-то съедобное или хотя бы на то, чем утолить жажду!

Убедившись, что внутри ловить нечего, я вышел на улицу, где узрел своё спасение – колодец, пусть и в нескольких домах в стороне. Ничего страшного, я прогулялся, и, вытащив тяжёлое деревянное ведро с плещущейся в нём студёной водой, от души напился. Ободрав с растущих прямо на улице деревьев какие-то плоды, видимо спелые, набил ими живот, немного притупив чувство голода. И решил пойти прогуляться. Ждать у моря погоды, вернее, сидеть внутри и караулить, когда Малыш оклемается, ну совершенно не хотелось. Хотелось вместо этого выйти к тому самому морю, посмотреть на величественные парусники… Да просто, наконец, побродить по настоящему и почти цивилизованному городу! Кто бы мог подумать, что я настолько истосковался по подобным штукам, лазая по лесам в компании гномов и одной-единственной девчонки.

Гулять по городку и впрямь доставило удовольтвие. Торн больше не преподносил сюрпризов, да я и сам старательно избегал их, не вылезая на широкие улицы и большие площади, вообще во все места, где могли попасться знатные или стражники, и много смотря по сторонам.

И я настолько освоился и осмелел, что позволил себе вклиниться в небольшую толпу, собравшуюся в живописном укромном садике. Уж больно любопытно стало, чему все эти люди, буквально и стар, и млад, с таким интересом внимают, и о чём с таким придыханием рассказывает жилистый старик в лохмотьях, стоящий на перевёрнутой бочке и обводящий всех одухотворённо пылающим взглядом.

Когда вслушался, волосы встали дыбом. Все эти вещи оказались уже немного, и крайне неприятно, знакомыми.

– …Великая Битва!.. Армии Тьмы восстанут! Явятся исчадия Ада! В огне пожаров, падшие поднимут головы!.. И будут резать и избивать род человеческий!.. И варвары забудут страх и пойдут они против Богословенной Империи! И рабы забудут своих господ! И никто не спасётся, никто! И никто не выживет в кровавой купели! Смерть, смерть, смерть и кровь, вот что я вижу повсюду!..

Я постарался как можно быстрее, и при этом незаметно, улизнуть оттуда. Кто их знает, эту толпу, что им может в голову прийти. Может, решат очередного невинного «варвара» на костёр затащить…

Дорогу назад всё время старался держать в голове, и добрался до лачуги довольно быстро. Но когда оставались уже считанные шаги до двери, чей-то окрик заставил вздрогнуть и напрячься. Только в первое мгновение – я узнал голос.

На улицу, скрипя, выползала запряжённая волами повозка, с облучка которой мне махал рукой Тюрин. Никогда бы не подумал, что могу так радоваться бородатому, похожему на бандюка, мужику! И пока я нёсся навстречу, следом за первой повозкой показались и остальные. Здоровенный Волин, с неизменными красными лентами в бороде, ехидный Барин, седовласый Коин, очкастый Берин, самый молодой из компании Мерин… Караван, в полном составе, достиг Торна, не так уж и сильно отстав от нас!

Гномы выражали радость бурно и искренне. Казалось удивительным, что эти же не-люди могут быть в иных ситуациях суровыми и совершенно, как камни, холодными. Но в обращённых на меня взглядах проглядывал некий немой вопрос. Я ответил на него:

– Валерия и вся живность остались снаружи. Мы попали… В передрягу, и в город я пробирался один.

– Малыш?

– Он… В доме. Отдыхает.

– И ты бы прошёл. Тот камень, который чаще под ноги попадается, скорее уберут. Не стоит лишний раз появляться на улице. Нас по пути остановил патруль, усиленный, они перетряхнули все вещи. Не иначе, пришли по доносу вашего старого друга…

Пока гномы открывали хлипкие ворота и загоняли волов с повозками во двор, мы с Тюрином прошли внутрь дома, причём гном, не позвав меня следом, направился в «спальню» и закрылся там. Изнутри тут же раздалась приглушённая брань, какие-то удары, а спустя какое-то время дверь с треском распахнулась, и наружу вывалился Малыш. Опухшее лицо вчерашнего собутыльника выражало всё, что угодно, кроме радости, и когда он налетел на меня, чуть не сшиб с ног.

– С дороги, щенок!..

Не скажу, что обрадовался такому обращению – пусть и не рассчиывал на то, что совместное распитие и драка сделают нас закадычными друзьями, но уж на какое-то уважение можно было рассчитывать! Но я промолчал, отступив в сторону. Дяденьке плохо, дяденька болеет, бывает.

Неожиданно иного мнения оказался Тюрин, который вышел за Малышом следом.

– Этот человек – друг Рода!

– В штанах у него… Да знаю я!

– Веди себя прилично, раз знаешь.

– И что?! Я, вообще-то, тоже друг Рода!.. Ещё и твой кровник. Забыл?

– Не забыл. Просто, прошу тебя… вести себя прилично, – впервые я увидел Тюрина таким ожесточённым. И он, будто устав сдерживаться, вдруг взорвался яростной тирадой: – Малыш, молот тебя зашиби! Ты что тут устроил, а?! Что за помойка и гадюшник вокруг?! Пока нас не было, ты организовал притон для бездомных и бордель для дешёвых шлюх?.. Тебя о чём просили, для чего оставляли?.. Ты хоть раз за это время трезвым был?..

Малыш развернулся к гному, опять чуть не зашибив меня плечом. От его злобного шипения, казалось, на стенах выступает яд и начинает конденсировтаься в воздухе.

– Ничего я не устроил! Груз – в порядке, с кораблём – всё на мази! Есть договорённость с капитаном, он ждёт. Это надёжный человек. Купленный за живые деньги. А что делал и как жил, это, извини, не твоё дело… Брат.

– Моё дело – всё, что может повлиять на исход дела общего. Это состояние купленного на наши деньги, прошу заметить, имущества, и состояние одного ответственного за кое-что полурослика.

Малыш продолжал стоять, слегка раскачиваясь, и молчал. Глаза его смотрели на Тюрина не мигая. Подумалось, что так змея смотрит на кролика. Очень странное ощущение, учитывая, что гном был как минимум раза в два шире в плечах, чем полурослик. А ещё они показались мне неожиданно очень похожими. Близко посаженные серые глаза и твёрдость камня, готовность идти до конца, не отступая.

– Ладно, прости, брат. Наверное, погорячился в словах. Но от их смысла не отказываюсь. Ты сильно не оправдал наше, и даже больше – конкретно, моё, доверие. Я рассержен и недоволен. Другого уже давно погнал бы вон.

Опять молчание.

– Пошли, обсудим дела. Знаешь вообще, что нам надо провернуть ещё кое-что? – кивок в мою сторону.

Вновь тишина. И когда она, казалось, уже загустела настолько, что вот-вот воздух начнёт падать на землю камнями, Малыш наконец открыл рот:

– Знаю. Никаких проблем с этим.

– Никаких?

– Абсолютно. Я прошу знакомого рыбака одолжить свою посудину, на денёк-другой. Плывём за город, встаём на якорь. Двое высаживаются, подбирают бабёнку и зверинец, один остаётся и делает вид, что рыбачит. Оттуда – сразу на корабль, мимо стражи и таможни. Швартуемся со стороны моря, и когда там никого поблизости не будет, так, чтобы никто не заметил.

– Вот это другое дело! – хлопок по плечу Малыша, мне показалось, должен был сломать полурослика напополам. Но тот выстоял, хоть и пошатнувшись.