Текст книги "Я буду только для тебя (СИ)"

Автор книги: Ярина Рош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

17

С Волиславом Георг познакомился на приёме по случаю его выздоровления, который устроил его отец.

Зал был полон людей, которые хотели удостовериться в выздоровлении наследника. Только он заметил, что Волислав с каким–то растерянным взглядом осматривал всех.

Некоторых, которых тот знал раньше, он не признавал, ссылаясь на потерю памяти после болезни.

Даже к женщинам он потерял интерес: распустил своих временных жён и рядом с собой не оставил никого.

Он до сих пор не понимает, как они сблизились? Может, то, что Георг заинтересовался его идеями, или Волиславу просто нужен был друг, которому можно довериться, и он выбрал его.

Самое главное – эта дружба окрепла, когда Волислав открылся ему.

И теперь он выполняет свою работу, внедрившись в окружение Иеслава.

– Может, и правда прижать старосту деревни? – промелькнула мысль, и он вспомнил разговор с Оливией на эту тему.

– А ты всё ещё ищешь документы и деньги? – спросила она, пока они были в дороге.

– Ищу.

– А много денег он вёз? – задала она вопрос.

– Много. Сто тысяч золотом.

– Ого! И думаешь, что он повёз бы такие деньги в этом обозе? – услышал он удивлённый голос.

Он даже развернулся к Оливии и увидел большие удивлённые глаза.

– А почему нет?

– Я бы не рискнула. Это же должен быть небольшой сундук, а он бы был заметен и обязательно привлёк бы внимание, – рассуждала она.

– Так все деньги перевозят таким образом. Ничего удивительного, – попытался он оправдать такой способ.

– Хорошо. Он же понимал, что неспокойно на дорогах. Предположим, что он опасался нападения и просто решил проверить этот путь на безопасность. И с собой не взял денег, а спрятал их на первое время. А, может, он догадывался про нападение и не стал рисковать такой суммой. А как он выглядел? – вспомнив мужика под телегой, она задала вопрос.

Вдруг выяснится, что пятнадцать золотых монет принадлежат великому князю и придётся их отдавать и объяснять, откуда они у неё?

– Он был в чёрном сюртуке, чёрные волосы с сединой, высокого роста.

Оливия с облегчением вздохнула. Тот мужик не подходил под описания, а значит, тот прятал свои деньги.

– Может, его и не было в этом обозе?

– Был,– вздохнул Георг.

– А бумаги, я думаю, тебе лучше поспрашивать у старосты. В обозе были тюки ткани, а утром я их не заметила на телегах. Тем более он и Филимон имеют одни дела. А второй связан с разбойниками, да ты и сам его видел.

– А причём ткани?

– Если бы я везла документы и хотела, чтобы они не попали в чужие руки, то, наверное, постаралась хорошо спрятать. И можно спрятать бумаги в рулон. Разбойникам даже не придёт в голову раскручивать ткань, а тем более, забрать их с собой. Ведь они в первую очередь искали деньги, – ответила она и улыбнулась.

Весь этот разговор он так и сидел, повернувшись к ней, и с изумлением посматривал на неё. Ему нравилось разговаривать с Оливией: не каждая женщина так рассудительно и подробно бы вникала в сам ход вещей.

– У тебя неординарное мышление, – задумчиво проговорил он.

– О, ты такое слово знаешь?

– Тебя обязательно надо познакомить с Великим князем.

– Не надо меня ни с кем знакомить, – засопела она и отвернулась.

«Надо. А там он пусть сам разбирается, откуда появилась такая загадочная женщина, которой известны не только инородные слова, но такие же глубокомысленные познания. Может, она тоже из другого мира, как Волислав?» – подумал он.

То, что настоящий сын Озеслава умер, а его тело заняла другая душа, знал только он и больше никто.

Поэтому все новшества преподносились как воля Триединого, а не как технический прогресс другого мира.

Он сразу проникся доверием к этому человеку, который посвятил его в свою тайну.

Георг и стал впоследствии тайным советником тайной канцелярии, о которой никто не знал, кроме них.

Сначала он не понимал, зачем всё это, но Волислав привёл много исторических примеров из своего мира, и они уже тогда, тридцать лет назад, стали готовиться к худшему.

Подбирали надёжных людей, внедряли их во все структуры. Множество негласных агентов работало в каждом имении князей – «агентурная сеть» – так называл её Волислав.

И это время пришло, как и предполагал Волислав: борьба за власть.

Противостояние началось с отказа принять закон о прикреплении селян к деревне, а их уже к князю.

То есть, по словам Волислава, продвигался закон о крепостном праве.

Тогда–то Волислав аргументировано доказал пагубность такого решения и припечатал несогласием Триединого в этом вопросе.

Что сыграло? Его доказательства или решение Триединого, но закон не был принят.

А когда отец отдал ему всю власть, то тут сразу было заметно, что недовольство старшего сына такому решению выльется в борьбу за первенство.

Он немного ещё посидел и лёг спать, решив, после того, как отправит Оливию в Почай, наведается к старосте и вытрясет из него всё, что тот знает.

Только сон не шёл, и он позвал к себе девочку на ночь, которая скрасила его одиночество и помогла уснуть.

Он проснулся от стука. Открыв глаза, выругался:

–… проспал.

Открыв дверь, не успев, как следует, одеться, он увидел Оливию у своих дверей.

Она растерянно залипла на его голом торсе, а когда с постели поднялась его ночная гостья и стала одеваться, она от увиденного зрелища приоткрыла рот.

Затем быстро отвернулась и глухо спросила:

– Тебя ждать на завтрак?

– Да, я сейчас, – самодовольно ухмыльнулся он, наслаждаясь её реакцией.

То, что она увидела в первую очередь, ей понравилось, – это было заметно по её красным щёчкам и по взгляду.

Его ждали за столом, ожидая, когда подадут завтрак. В это утро в таверне было тихо, только девушки спускались вниз, громко переговариваясь между собой.

Затем стайкой покинули зал. Оливия понимала, что за девушки только что ушли, и одна из них была в постели у Георга.

Злилась ли она на него за такое поведение? И сама призналась, что да, злилась!

И не понимала причину такого внимания к нему. Особенно к его оголённому торсу, где выделялся каждый рельеф мышц. Упругий и соблазнительный, от вида которого она вспыхнула, как спичка, и отвернулась.

«И что я на самом деле? Краснею, как девица! То, что у него была интересная ночь – это естественно: он – мужчина, и у него возникает такая потребность. Я–то причём? И чего злюсь? Такое впечатление, что застала неверного супруга со своей подружкой. И не знаешь, как отреагировать: то ли разозлиться, то ли отвесить оплеуху? Да, а тело, что и говорить – привлекательное: так и манит прикоснуться… Гормоны, чёрт их дери!... Вдох и выдох, и успокаиваемся…»

И она вдруг осознала, что вид Георга вызвал больше эстетическое наслаждение, потому что сразу всплыли крепкие руки Тимофея, и её тело на это воспоминание ответило истомой.

И когда подошёл Георг, она уже спокойно на него реагировала, хотя он с интересом и каким–то затаённым любопытством поглядывал на неё.

Только по её спокойному поведению он ничего не прочёл на её лице и только усмехнулся.

Позавтракав, они направились на базар, где Оливия сразу неуютно себя почувствовала.

Она озиралась по сторонам и растерянно смотрела на людей.

– Оливия, что тебя смущает? – спросил Георг, когда она внезапно остановилась.

– Одежда, – прошептала она.

– Что одежда?

– Она отличается от нашей. Почему? – Оливия уже рассматривала себя.

–Так до вас, наверное, не дошли изменения в одеянии, – рассмеялся он.

– Такая разительная перемена! Здесь платья с воротничками и манжетами, и я видела даже жакет на женщине.

– Видишь ли, у великого князя появился портной, который диктует новые веяния в одежде, и это многим нравится. Мужчинам стало меньше снимать с женщины тряпок, – последние слова он прошептал тихо девушке в ухо.

Оливия подняла на него изумлённые глаза, а когда до неё дошёл смысл последних слов, она вспыхнула и укоризненно посмотрела на него.

– Они не слышали, – кивая на детей, ответил он.

Дети и впрямь были заинтересованы только базаром и с удовольствием рассматривали всё вокруг во все глаза, поскольку они впервые были в таком месте.

– С чего начнём? – спросил Георг.

– С одежды, – решительно сказала Оливия и направилась вдоль базара, рассматривая вывески.

– Надо же.., – она встала около домика, вывеска которого гласила:

«Салон одежды».

– Что тебя и тут удивило? – Георг уже веселился за её счёт.

Ему нравилась естественная, почти детская реакция Оливии на все новшества, которые она видела.

– Я как будто попала в другой век, где одежда, название лавок совсем другие. Такое впечатление, что это сон, – ответила она ему.

–Ты многому ещё будешь удивляться. Там, где ты жила, просто ещё не прижились новшества. Не все и не всё князья предпочитают менять в своей жизни, – спокойно ответил он, не спуская глаз с Оливии.

Он видел, что она изумлялась, но было впечатление, что просто её озадачил контраст между жизнью деревни и города в другом княжестве.

Оливия вздохнула, и они вошли в салон, где подобрали одежду для неё и детей.

Он с удовольствием и с какой–то победной улыбкой заплатил за покупки, не обращая внимания на возражение со стороны Оливии.

Она несколько раз пыталась оплатить свои приобретения, но он пресекал её попытки быть самостоятельной и независимой.

– Основное купили, а продукты ты подкупишь попозже, ближе к деревне. Вы будете проезжать город Дол. Возвращаемся! – скомандовал он, не обращая внимания на её шипение:

– С каких пор ты стал командовать?

– С тех пор, когда я заплатил за тебя, – ехидно ответил он, с удовольствием наблюдая, как она покусывает нижнюю губу от негодования.

Оливия злилась на него и с опаской посматривала на него, боясь, что за свои услуги он может потребовать плату.

«Потребует, так отдам! Деньгами! А то разошёлся: оплачивает за меня, думает, что я бедная родственница».

Так, тихо сопя и молча, она поужинала с детьми и отправилась в комнату.

Георг только ухмылялся и был доволен, что Оливии он указал место женщины в жизни: быть рядом с мужчиной, но не впереди. И всё решает мужчина, а женщине отводится роль хозяйки в доме.

А рано утром за ними зашёл так называемый новоиспечённый брат, с которым они продолжат путь дальше.

Георг даже не попрощался с ними. Он, оказывается, уехал ещё вечером, передав все инструкции Фёдору.

Быстро собравшись, они отправились в путь. Возница был немногословен. Его серые глаза из–под нависших бровей смотрели сурово и не располагали к какому–то диалогу.

И за всю дорогу она от него не услышала рассказа ни о себе, ни о его семье, ни о деревне, в которую они направляются.

«Приехали…. Тут и заночуем…. Деревня как деревня: везде люди живут…. Покушали? Тогда – в путь…» – такие нехитрые хозяйские реплики слышала она от него.

Но, отдать должное, он заботился о них. Сам заказывал комнаты, завтраки, еду в дорогу, в общем – одним словом – all inclusive.

Оливия тоже первое время хотела оплачивать сама, но, увидев его яростный взгляд, брошенный на неё, – больше не поднимала такого вопроса.

И ей пришлось задуматься о роли женщины в этом мире и в семье. С Тимофеем девушке было просто и легко, и ей казалось, что они найдут общий язык, и Оливия смирится с его главенством в семье.

Всё–таки взаимная любовь имела бы преимущество в их браке и сглаживала бы острые углы.

Но по поведению этих незнакомых мужчин Оливия понимала, что здесь совсем другое понятие о роли мужчины и женщины, и она только сейчас поняла самонадеянный взгляд Георга.

Он, расплачиваясь за неё, дал понять, кто тут главный. И хотя девушка обиделась за своё задетое самолюбие, но пришла к выводу, что ей придётся усмирить свою самостоятельность.

Потому что такое поведение будет присуще всем остальным сильным мира сего.

«Не прокатит тут феминизм по защите прав женщин! Пока жила в деревне и не думала, что столкнусь с древностью по отношению к представительницам слабого пола. И сейчас даже не знаю, как тут со всем этим обстоят дела. В деревне, вроде, и не было так заметно вызывающего поведения мужчин», – поглядывала она с опаской на Фёдора.

От его только взгляда сердце пряталось в пятках, а он даже не проявлял не то, что агрессию, но даже ничего плохого не позволял по отношению к ним.

И девушке становилось страшно уже только от мысли о замужестве.

«Тянуть буду всё на себе, пока не удостоверюсь в добропорядочности парня или не полюблю. – И сердце заныло о застарелой ране. – Полюбить? Хватит ли сил забыть моего любимого»?

И ей опять в порыве ветра послышалось: «Люба моя».

А ветер на самом деле усиливался, предвещая грозу, и Фёдор стал подгонять лошадь, стараясь быстрее доехать до укрытия.

Порывы ветра поднимали пыль с дороги, запахло озоном, и он с очередным дуновением принёс холодные капли дождя.

– Накройтесь! – услышала она голос Федора. – Скоро приедем!

Укрывшись дерюжкой, они сидели, прислонившись друг к другу, и напоминали нахохлившихся птенцов в гнезде.

От такого сравнения Оливия улыбнулась, и ребятишки, видя её улыбку, успокоились.

Снаружи дождь усиливался, и она заволновалась о Фёдоре, который сидел и мок под дождём, управляя лошадью.

Но, видно, они и в самом деле были недалеко от укрытия, – вскоре прозвучал его голос:

– Приехали.

Лошадь остановилась, и он помог им выбраться и направил их в таверну.

Окинув его взглядом, девушка заметила, что он был совсем мокрый, но по–хозяйски занялся устройством лошади и её скарба.

А они вошли в чистое помещение, в котором было тихо. Увидев их, к ним подошла дородная женщина и приветливо улыбнулась:

– Приветствую вас в таверне «Приют для путника!» Вы одни или с провожатым?

– С провожатым, – улыбнулась Оливия в ответ.

– Что будете заказывать?

– Две комнаты и покушать,– ответила она.

– Вон там тёплое местечко. Что принести: суп, рагу, пироги, чай?

– Несите всё и в четырёх экземплярах, – ответила она ей и увидела заинтересованный взгляд.

Но та только улыбнулась и отбыла на кухню отдавать указания. Вскоре зашёл Фёдор и, поднявшись сначала в комнату, переоделся.

– Вкусно здесь готовят, – проронила Оливия, попробовав всё.

– Да, вкусно. За этим тут строго следят. Если будут жалобы, то придут с проверкой. И если жалоба подтвердится, то могут и лицензию отобрать, – услышала она длинную речь Фёдора.

«Ох, а непрост мужик! Ох, непрост! Если с такой уверенностью говорит, то, видно, разбирается в этом. Кто же вы на самом деле? На разбойников не похожие…, а, может, агенты? Ха, 007 и 008. Неужели ты думаешь, что тут могут быть криминальные разборки? Но Георг же искал документы? И выходит, что что–то тут происходит в таком ключе. И взгляд, что у одного, что у другого – выстрел из винтовки», – она даже поёжилась и ощутила холод внутри.

– Замёрзла? – на неё с заботой смотрел Фёдор. – Иван, отведи мать с сестрой в комнату! Вы примите горячую ванну и отдохните. Не хватало ещё простудиться!

Оливия заморгала глазами от такого приказного тона, но поднялась, и тут её взгляд задержался на хозяйке таверны. Она с заинтересованностью посматривала на них, стоя около входной двери на кухню.

–Хорошо, – ответила она, и они поднялись в свою комнату.

И правда, тёплая вода и отдых придали ей силы, тем более им пришлось задержаться ещё на один день.

Непрерывный дождь не позволил им продолжить путешествие. Только через день прекратилась дождливая погода, и они засобирались в путь.

Лошадь тащилась по мокрой дороге, на которой был виден свежий след колеи от колес: видимо, кто–то до них уже успел проехать.

Деревья от ветерка стряхивали с листьев уцелевшие капли на землю, которые терялись в зелёной траве.

Слышалась перекличка птиц, важно сидящих на ветках и чистивших свои помятые пёрышки.

Вот стайка вспорхнула, потревоженная скрипом колёс, и перелетела на другое место.

Лёгкий ветерок приносил свежесть и запах мокрой травы.

Из–под колёс летели мелкие комья грязи. Тучки ещё закрывали небо, но кое–где уже солнечные лучи пробивались сквозь них.

И Оливия надеялась, что день будет тёплым, а то что–то тепло задерживается и не хочет принимать эстафету у холода.

«У природы нет плохой погоды, каждая погода – благодать», – лениво размышляла она, впадая в дрёму.

Телега качалась из стороны в сторону, создавая иллюзию колыбели, глаза сами закрывались, и накрывало сонным царством.

И однажды девушка услышала долгожданные слова:

– Скоро город Дол. Там закупим продуктов и отвезу в Почай. Домик подберём и будете обустраиваться. Всё у вас будет хорошо!

– Надеюсь, – без энтузиаста ответила она.

Разглядывая город, она отметила, что все большие города были похожи на крепость.

Высокие каменные стены, массивные ворота и стража на них. И пришла к выводу, что здесь были тоже когда–то войны. И вдруг закралась тревожная мысль: что, может, и сейчас они происходят, только она о них не знает?

И что–то ей стало неуютно от такого заключения. Не хотелось бы попасть под средневековые разборки, если взять во внимание, что существуют князи со своей подконтрольной территорией.

Хорошо, что крепостного права пока нет: а вдруг введут?

«И потеряешь ты, Оливия, не только свободу мысли, но тела. Будем надеяться, что мир перепрыгнет через такой период в своём развитии. Да, да, надейся! Может революцию здесь, если что, совершить?» – и тихо засмеялась от запретной мысли.

Заплатив за въезд в город, они проехали по каменной мостовой и остановились – «Отель три звезды», – гласила надпись.

– Чудеса продолжаются, —прошептала Оливия, широко раскрытыми глазами разглядывая её.

Она, как в замедленном действии, слезла с телеги и в таком же состоянии пошла вслед за Фёдором.

Войдя в помещение, где главенствовали деревянные столы и лавки, она усмехнулась:

– На три звезды не тянет.

Но самое главное, – здесь было чисто, даже на столах стояли свежие цветы.

Видно, в этом заведении останавливались приличные люди, не подверженные агрессивным действиям и алкогольной зависимости.

– Останемся на день. Закупим всё, и завтра отвезу на место, – скомандовал Федор.

И девушке пришлось подчиниться, тем более он уже уверенно вёл их в комнаты.

Поднявшись на второй этаж по чисто вымытым лестницам, он открыл дверь, и она с Марьей зашли внутрь, а он с Иваном направился в другую комнату.

Небольшая, но светлая комната, с чистым постельным бельём на кровати, порадовал её.

– Беру свои слова назад. Тянет на три звезды при таких обстоятельствах, – посмеялась она.

– Давай, дочь, приведём себя в порядок и отдохнём! Завтра нас ждёт новый дом, – задумчиво произнесла она.

– Мам, ты чего? Боязно?

– Боязно. Мы же не знаем, что за люди там живут и как встретят чужаков, – и она вспомнила, что прожила почти два года, а так и не стала своей в деревне.

И даже не знает причину такого отношения. Со всеми была приветливой, в помощи не отказывала, чужих парней не отбивала.

У самой отбили и не посмотрели, что любовь между ними была, и не пожалели их, обрекая на боль и отчаяние.

– Чужачка! – горько прошептала она, но, увидев испуганный взгляд дочери, улыбнулась.

–Прорвёмся! Обязательно и в нашей жизни будет всё хорошо. Устроимся на новом месте, обживёмся, а там и замуж тебя выдам, – только если сама захочешь, – Оливия притянула её к себе.

– Я хочу, как у тебя, – тихо сказала она.

– Страдать? – она заглянула в её глаза.

– Нет. Любить! – твёрдый взгляд её дочери говорил, что та тоже решила всё для себя.

Оливия прижала её крепко к себе и, поцеловав в макушку, сказала:

–Мала ты пока для любви. Давай–ка беги в ванную, – и, развернув её, подтолкнула к двери.

Марья, смеясь, побежала принимать водные процедуры, а Оливия стала вынимать чистые вещи.

«Пока мала, а скоро восемь стукнет, а там и не заметишь, как заневестится. И Иван скоро в пору войдёт. Сказал, что только устроимся на месте, так в кузню пойдёт. Хочет в ученики попроситься. Отец у него кузнецом был, Тимофей и Иван…. Везёт мне на кузнецов», – и она улыбнулась.

Взгляд Оливии остановился на окне, и она подошла к нему. Выглянув, она увидела, как по проезжей части сновали люди, повозки, телеги. Даже проехала конка.

Подул ветерок и ласково прошёлся по её лицу, и сквозь листву дерева, стоящего около ограды, она увидела лицо Тимофея.

Сердце больно кольнуло, и она прошептала:

–Хватит! Не тревожь меня! Ты же сам знаешь, как мне больно. Не рви мне сердце! Любимый мой!

И она тихо смахнула непрошеные слёзы.

В эту ночь Оливия ворочалась долго, пытаясь уснуть и не разбудить дочь.

Её терзали мысли о новом месте. Как там всё сложится? Найдёт ли она общий язык с соседями? Как примут их люди?...

И мысли унеслись в другом направлении, отодвинув насущные.

И что сейчас делает Тимофей? Как он там? Простил ли Фроську? Как Дарья – подружка её ?....

Все, наверное, поверили, что они погибли. Может, это к лучшему!

«Что ни делается – всё к лучшему!» – промелькнула запоздалая мысль, когда Оливия уже засыпала.

Она так упорно всё время отодвигала любые мысли о своей прошлой жизни! Не хотела ворошить их, думать и строить догадки. Хотелось забыть, но ей это не удавалось, – они назойливо, нет и нет, да вспыхивали в голове, причиняя боль.