Текст книги "Я буду только для тебя (СИ)"
Автор книги: Ярина Рош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
18
Прикупив продуктов на первое время, они после обеда выехали в Почай.
Фёдор обмолвился, что до него путь близкий, один час и будут на месте.
Оливия даже не успела поспать в телеге, как показалась деревня после поворота с тракта.
– Здесь тридцать домов. Только десять пустыми стоят, – хворь унесла жильцов. Так что лишние руки им нужны. И они будут рады любому. Поля здесь большие, сеют много, а убирать рук не хватает, – объяснил он и остановился около дома.
Вероятнее всего, это был дом старосты: двухэтажный, с каменным фундаментом. Большое крыльцо, на втором этаже балкон, а резные только ставни. Можно сделать вывод, что этот дом строился недавно – нет знакомого красивого оформления.
Аккуратные домики, утопающие в кустарниках и деревьях, некоторые из которых были окружены цветами, стояли по обе стороны дороги, уходящей за горизонт.
Пространство было заполнено гомоном домашней скотины и смехом детей.
Вверх уходил дымок из труб растопленных печей. Почти в каждом доме, как и положено, женщины занимались своими делами.
Даже воздух донёс до них запах испечённого хлеба. Деревня жила своей размеренной жизнью.
Фёдор легко соскочил с телеги и твёрдой походкой направился к дому.
Постучав в дверь, он зашёл, а затем, немного погодя, вышел с мужчиной средних лет. За ними вышла хозяйка, обтирая руки о фартук, и с большим интересом рассматривала их.
– Проедем. Покажу дом. Хороший. Ещё триста лет простоит, – окинув их взглядом и садясь рядом с Фёдором, сказал он.
Оливия не могла с точностью определить, сколько ему лет: может, он и не среднего возраста – она всё время сравнивала внешность по своим меркам.
Не научилась она определять возраст людей, да и не видела их так уж много за всё это время.
Маняше было сто пятьдесят лет, а выглядел на лет семьдесят. А у этого седина ещё не красовалась: ни в чёрной бороде, ни в волосах – вот как определить его возраст? Мужественное лицо, подстриженная борода и зоркие глаза.
«По–моему в этом мире фишка у мужчин – иметь такие острые глаза, которые как ножом режут», – отметила она.
Проехав немного, они остановились около дома. Он ей чем–то напоминал их, старый.
На резных ставнях, карнизах, фронтонах и наличниках красовались причудливые узоры.
Во дворе – сарай, летняя кухня. Староста открыл дверь, на котором висел замок, и пригласил внутрь.
– Все пустые дома мы закрываем, так что тут всё должно быть в целости и сохранности. Сарай тоже на замке. Воровства у нас в деревне нет. Зовут меня Михей. По любому вопросу обращайся ко мне. Вот ключи. Обстраивайтесь, Фёдор с семьёй!
– Я уеду, а это моя сестра, Оливия. Будет жить с детьми, – смущённо проговорил Фёдор.
– Одна? Без мужа? – удивился Михей.
– Так получается, что одна, – прокашливаясь, ответил он.
– Ну, это ваше дело! Оливия, если в город надо, подходи. Вижу, что продуктов у тебя маловато. Молоко и яйцо можно у соседей купить. Я попрошу их принести вам. Детей надо кормить, а вы – с дороги, – и, оглядев её, он вышел.
«Неразговорчивые мужики! Сказал коротко, ясно и по существу», – подумала она, провожая его взглядом.
– Я помогу всё занести, – виновато прозвучало от Фёдора, будто он и в самом деле оставляет свою родню на чужбине.
Она кивнула, в душе сожалея, что ему пришлось пройти сквозь неприятную ситуацию. Кто же мог подумать, что за его суровой внешностью спряталась такая чуткая и добрая душа?
А вон оно как! Сожалеет!
Фёдор сразу определил продукты в сени, а вещи поставил на лавку. Смущённо обвёл взглядом их и, проронив:
– Обживайтесь. Всего вам доброго! – вышел.
Оливия тоже вышла вслед за ним, чтобы проводить, и на прощание обняла.
– Спасибо. Доброго тебе пути! – произнесла она.
Он кивнул и быстро выехал со двора. Девушка немного постояла, наблюдая, как он удалялся и вскоре пропал из вида.
Окинув взглядом улицу, она увидела любопытных соседей, наблюдавших со стороны картину их расставания.
– А что? Прощание с родственником прошло мирно и спокойно на радость соседям. Душераздирающих сцен не планировалось, – прошептала она.
Немного поклонившись, будто здороваясь с ними, Оливия зашла в дом и произнесла:
– Добрыня, принимай хозяйство. Это теперь наш дом.
– Мам, а ты кому говоришь? – она увидела удивлённые глаза детей.
– Как кому? Хозяину дома. Домовому.
– А ты его видишь?
– Я вижу. А вам он сам решит: показываться или нет. Только об этом – молчок. Не обязательно всем знать, что у нас есть защитник и помощник.
– Пойдём, выберем себе комнаты, а потом поесть надо, – предложила она.
– Хозяйка, я навёл порядок в комнатах! Всё чисто, – послышался голос.
– Спасибо.
Её небольшая комната была очень уютная. Большая кровать была уже собрана, матрац и подушки они купили в городе, а Добрыня своей магией очистил помещение от пыли.
Даже одеяло было аккуратно сложено на кровати. Небольшой стол и стул с резными ножками и резной спинкой.
А кровать была настоящей, со спинками, только спинки отличались: одна из них была пониже.
Большое окно выходило на улицу: из него был виден двор и проезжая часть. Цветная занавеска украшала проём окна.
Определившись со спальными местами и разложив свои вещи, они вернулись в столовую.
Визуально она была больше, чем их прежняя, но набор гарнитура остался старым: печь, стол, лавки, на стенах полки с посудой.
Оливия заметила, что стены выровнены и нет такого округления по углам, что ей так понравились в том доме создавало какое –то очарование и неповторимость.
Вынув продукты, она нарезала хлеб и варёное мясо, достала пирожки, купленные в городе.
На столе уже стоял приготовленный ягодный чай, – это Добрыня вовсю хозяйничал у печи.
Только они сели за стол, как раздался стук. Открыв дверь, Оливия увидела девушку.
– Доброго вечера! Я – ваша соседка. Ольгой кличут. Мамка вам молочка передала, да и я решила познакомиться сразу.
– Проходите. Меня Оливией зовут. А это мои дети: Иван и Марья, – пригласила она её в дом.
Глядя на Ольгу, девушка подумала сразу о Дарье. Такая же весёлая и слишком разговорчивая.
Из её весёлого щебетания Оливия узнала, что её семья содержит молочную ферму. Услышав ещё одно слово, которое девушке ой как напоминает её мир, Оливия уже призадумалась о Великом князе. Кто он?
Но она отодвинула этот вопрос и переключилась на интересующий факт наличия фермерского хозяйства.
Из всего повествования Ольги она узнала: если больше пяти коров в хозяйстве, – то ты уже фермер.
И уже пошлина берётся не за количество животины, а с фермы, и она меньше.
И выходило выгоднее сразу приобрести пять коров, чем одну. А молоко отвозят в город и сдают его молочникам.
«То есть, проблем с реализацией у них нет, а значит, у других есть возможность его переработать. И получается, молочный ассортимент у них, вернее всего, разнообразный», – сделала она сразу вывод.
Ольга предупредила, что Оливии придётся сразу вливаться в деревенскую жизнь, потому что начались полевые работы, а рук мало.
Староста велел через день уже выходить в поле. Он дал на решение бытовых вопросов им время, но немного.
– «Интересно, почему он сам не сказал? Забыл, наверное, или расстроился. Мужские руки уехали, а с женских – много ли возьмёшь?» – промелькнула мысль.
Поболтав ещё немного, Ольга ушла. Из всего разговора она поняла, что можно попросить помощь и у её отца – Акима.
Он поможет и с мужской работой, и с поездкой в город, но за небольшую оплату.
«Ну да, бесплатно только прыщ может выскочить на п..,» – усмехнулась она.
– Да уже вся деревня знает, что я без мужа, – рассмеялась Оливия, когда гостья ушла, сожалея, что ей пришлось покинуть дом из–за невестки. Глядишь, и сваты появятся на пороге!
– Нам кого попало – не надо, – серьёзно сказал Иван. Оливия только вздохнула, принимая правоту своего сына.
На следующий день у каждого нашлись дела. Оливия обследовала свой новый дом, а Иван убежал знакомиться с новыми товарищами и посмотреть: далеко ли речка и как обстоит дело с рыбалкой.
Марья присматривала за кролями: им тоже необходимо каждодневное внимание. И воду свежую налить, и корм обновить, и порядок навести.
Сейчас они с улыбкой вспоминали небольшие приключения с транспортировкой этих живчиков.
Мало того, что троих кроликов Иван в спешке разместил в небольшой корзине, где им было мало места, так они всё время старались вылезти из неё. Первое время их караулили по очереди, пока по дороге не приобрели три высокие корзины с крышками, обвязав верёвкой, чтобы те не выскочили.
И всю дорогу дети сами терпеливо убирали в корзинах и кормили своих домашних питомцев.
Осмотрев сарай, который был пригоден для содержания кролей, их выпустили. Дети нарвали травы и веток, разложив всё в углу.
– Теперь напрыгаются вволю и наплодятся, – степенно сказала Марья, осматривая их новое жилище.
От её интонации Оливия улыбнулась и обняла её.
– Хозяюшка наша! Только надо ещё им место под окрол сделать.
– Мам, я сам свяжу большую корзину, а пока можно эти поставить. Я придумаю, что можно сделать и из них, – предложил Иван.
Она только кивнула, отдавая инициативу в его руки. Уже зная, что он сделает всё сам и не забудет.
А дальнейший осмотр дома показал, что тут жила зажиточная семья: всё было сделано добротно и на века. Вернее, для себя!
Даже дорожка до сарая была выложена камнем.
«Жить им и жить, а у Триединого – свои планы на нас. Мы всё равно как пешки на шахматной доске», – Оливию вдруг посетили депрессивные мысли, и она присела на лавку.
И перед глазами промелькнула её жизнь.
Девушка отчётливо помнит, как шла растерянной по дороге, озираясь и не понимая, куда попала и где она.
А потом этот мир подарил ей и смерть, и новую жизнь. Чужая семья приютила её, помогла привыкнуть и смириться с новой реальностью. И она приняла их, как своих родных.
Она и не мечтала встретить такую сильную любовь, которая подарила надежду на дальнейшую счастливую жизнь.
И как всё было хорошо, что она даже уже мечтала о своих ребятишках, которые будут резвиться во дворе….
Но всё изменилось, словно кто—то нашептал, и она всё потеряла: любовь, спокойную и счастливую жизнь и свой дом.
– Нечего мокроту разводить и в уныние впадать! Не положены тебе эти слабости. На тебя смотрят двое детей, которых ещё поднять надо. Живые – самое главное! И дом есть. Правда, пока чужой, но обживёмся, и будет родным. Всё будет хорошо, – прошептала она, отгоняя наваждение.
За этот день они с Марьей разложили все вещи, убрались в леднике и сенях, которые были пустыми.
Оливия рассудила, что продукты забрали, чтобы они не портились в закрытом доме.
Пока они занимались одними делами, Добрыня хозяйничал у плиты.
Так пролетел её выходной – в трудах и заботах, и на следующий день утром она в компании Ольги вышла на работу в поле.
Как же прекрасно утро! Как хорошо дышится в поле, пахнущем землёй и зеленью!
Солнце поднимается выше, обещая хороший день. Безоблачное небо и необыкновенная тишина! Ни ветерка и ни одна былинка не качнёт головкой!
Но чувствуется, что простор неба и земли наполнен жизнью и движением.
Оливия ощутила, как сквозь неё проходят невидимые нити пространства, и она будто растворяется в них. Даже на миг все звуки исчезли.
Но вскоре её из этого состояния вывели громкие разговоры людей.
Она улыбнулась, чувствуя причастность к чему–то таинственному.
Будто сама природа дала добро на полевые работы, обещая хороший урожай.
И вот первый пахарь опустил плуг в землю. Лошадь, ведомая парнишкой, покорно сдвинулась с места, и первый пласт земли мягко откинулся в сторону. Первая борозда проложена!
Через некоторое время второй пахарь начал свой путь, за ним третий…
Когда они удалились на некоторое расстояние, в их слаженную работу стали вливаться и женщины, держащие лошадь под уздцы, впряжённые в борону.
Сегодня выдался безветренный день, и поэтому вслед за ними пойдут сеяльщики, разбрасывая семена в землю.
После них пройдут поле ещё раз бороной, углубляя семена.
Оказывается, пшеницу и рожь посеяли перед зимой, а сейчас пришла пора овса, льна, ячменя.
Но кроме своих полей обрабатывались и княжеские поля, отправляя туда опять же мужчин.
«Трудовая повинность во благо князя», – съязвила в душе Оливия.
И поэтому мужских рук не хватало, а заменили их, как обычно, женскими.
– Куда же без баб?! В игре её конный не словит, в беде – не сробеет, – спасёт: коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт! – вспомнились строчки из прошлой жизни.
По сравнению с прежней территорией пахотных земель в Лешаках, здесь было намного больше пашни.
По рассказам женщин, раньше с пахотой управлялись мужики и ребятишки, а сейчас – нехватка рук: вот и женщин выгнали в поле.
– Бабоньки, потерпите, я вам все огороды вспашу, – обещал староста.
Приходила Оливия вечером уставшей: хорошо, что хозяйство взяли на себя Марья и Добрыня.
Иван поутру умудрялся сбегать на речку и принести рыбы, ставя на ночь верши, которые они нашли в сенях, а затем бежал помогать в поле.
Ему доверили вести коня у пахаря, а Оливия со своей лошадкой шла с бороной после них.
– Ничего, засеем поля, а там и в лес пойдём по грибы и ягоды, – подбадривала она детей, но больше себя.
Немного отдохнув вечером, она бралась за лопату, и они втроём занимались огородом, пока ночь не накрывало землю тёмным покрывалом.
Видя их трудности, так как поле заросло бурьяном, староста помог им с копкой земли, вспахав весь участок плугом в первую очередь.
И приходилось им только убирать траву и делать грядки.
Так потихоньку они справились с огородом, засадив всеми имеющими семенами, купленные в городе и найденными в доме, оставшимися от прежних хозяев.
Через некоторое время Оливия, договорившись с соседом, который поутру возил молоко в город, съездила с ним и подкупила ещё необходимые продукты.
На более внимательную прогулку по базару у неё не было времени, и она с сожалением уехала.
Но всё же решила приехать или самой прийти в другой раз и досконально изучить спрос и предложения рынка.
Оливия искала незанятую нишу производства, чтобы была бы возможность заработать себе на жизнь.
Первое время она пользовалась деньгами, оставленными Фёдором, которые он незаметно положил в корзину.
Девушка недоумевала и не могла понять: чьи деньги? Его или Георга? Но была благодарна им за этот небольшой молчаливый подарок.
– Главное, чтобы долг кто–то из них не затребовали по истечение времени, – усмехнулась она, рассматривая монеты.
Легенда о брата, который привёз их сюда, отказавшись от сестры и детей в пользу своей молодой жены, вызывала благожелательность и сочувствие со стороны людей.
И, как всегда, слухи витали в воздухе и дополнялись новыми подробностями.
Но никто не лез с вопросами и объяснениями, и это устраивало Оливию.
Придумывать истории об отношении с несуществующим братом и его женой ей не хотелось. И так он уехал виноватым, будто он – самый настоящий злодей, поменявший своих родных на молодуху.
«Если не брать во внимание их суровый вид и их потребность главенствовать и подчинять женщину, что Георг, что Фёдор относились ко мне доброжелательно. Даже платили всё сами, а мы, по идее, им чужие. Что такого случилось, что Георг неожиданно поменял отношение к нам? Неужели имеет какие–то виды на меня? Или всё же мужчинам присуще такое трепетное отношение к женщинам? Ой, смешно! Трепетное! Мужик он и есть мужик: всегда стремится доминировать и показать, кто в доме хозяин. В нашей ситуации просто Фёдор выполнял наказ старшего: довести в целости и сохранности до места назначения. И поэтому такое отношение. Нечего их идеализировать», – прервала она свои домыслы по поводу двух мужчин.
– А Фёдора жалко. Пришлось ему сыграть роль плохого брата, который ради молодой жены отказался от сестры и детей, – с сожалением рассуждала Оливия.
Постепенно поля засеяли, и женщины вздохнули свободнее. А то разрывались между домом, огородом, полем.
У Оливии хоть в доме порядок был, поддерживаемый Марьей и Добрыней, и всегда горячая еда ждала их с поля.
И она заметила, что с их приездом на новое место её дети стали выглядеть взрослее.
Что этому способствовало? Чужое место? Или испытания, выпавшие на их долю?
Оливия догадывалась, что они тоже понимали, что могли погибнуть в том пожаре. Только эту тему они все старались обходить, будто была незажившая рана, которую старались не трогать, а ждали, когда она затянется.
– Иван вон как раздался в плечах, и хотя ему только десять, а по комплекции можно дать лет двенадцать! В отца пошёл, видно, – вздыхая, отметила она.
А он умудрился быстро договориться с кузнецом, который взял к себе в подручные.
– Совсем самостоятельный стал, – ответила она ему, когда тот поделился с ней этой новостью.
– Не рано у горна стоять? – спросила Оливия.
– В самый раз! Отец рассказывал, что тоже в этом возрасте помогал своему отцу, – и мальчик погрустнел, вспомнив своего отца, и невозможность поработать с ним и перенять все семейные секреты этого мастерства.
Оливия, увидев его грусть, обняла, понимая настроение сына.
И за Марьей наблюдала изменения: стала как—то степеннее, а ей всего восемь лет. А она, иногда, как пава проходит по улице: плавно и горделиво.
– Мам, а это от тебя, – серьёзно ответила она на её вопрос: откуда такая спесь взялась?
И Оливия только сейчас призадумалась о своём состоянии. Раньше она помнит, что всегда бегом и с улыбкой проходила по улице: со всеми поздоровается и раскланяется.
Неужели сейчас она ходит горделивой походкой и никого не замечает?
Да нет же! Кого встречает, – обязательно поздоровается и поговорит, если задают вопросы.
Неужели всё же урок людской подлости отложился так сильно не только в душе, но во всем её облике? И отчётливо поняла, что у неё —настороженное отношение к окружающим. Она просто закрылась от всех, не позволяя приблизиться к ней.
–А выходит, что права Марья. Хожу, а не бегаю. И походка строгая, спина прямая, будто кол проглотила…. И никому не доверяю, и душу никому нет желания открывать…. Да, довела себя до ручки… Хорошо, что нет злобы на людей… Как бы не сорваться! Мне в данный момент нужна спокойная жизнь, и тогда всё наладится. Страхи уйдут. Я расслаблюсь. Надеяться на прежнее состояние не стоит, но и нервозность уйдёт, страх уйдёт и разочарование в людях! Хотелось бы уже стабильности в жизни, хотя бы в моральном плане. А то пример пока для ребёнка – отрицательный. Хорошо, что Марья пока не понимает так глубоко, а копирует только походку. Надо себя тоже контролировать: как говорю с людьми, как двигаюсь и убрать со лба надпись «не подходи – убью», – решила она про себя.
Она вздохнула и полностью осознала своё состояние, которого раньше не могла чётко определить, но и если правду говорить, старалась не думать о нём. А стоило!
Слишком много навалилось на Оливию за последнее время, и она сейчас чувствовала себя сжатой пружиной, которая в любой момент может распрямиться, и тогда произойдёт…Не хотелось даже предполагать, что!
– Ромашку попить не помешало бы…. И вообще, наши дети бы в их возрасте бегали, как оглашённые, а на этих хрупких плечах уже лежит груз забот. И мои уже чувствуют себя взрослыми и ответственными, – призналась она себе и вздохнула расстроено.
Как бы ей хотелось, чтобы они отдыхали побольше, играли в какие—нибудь игры, бегали!
Оливия вспомнила и своё детство с подвижными играми: как играли и в классики, и в банки, и в волейбол….
А её дети гоняли футбол, катались на велосипеде, играли в скалочку….
– Игры! Можно же сделать шашки или нарды! Или монополию! Нет, здесь нужна бумага. Решено! Пойду к столяру и договорюсь с ним о том, чтобы сделать шахматную доску и фишки. Надеюсь, он их соорудит, и тогда будем играть вечерами. Вот и будет развлечение в свободное время, – с энтузиастом решила она.
И, не откладывая в долгий ящик, Оливия направилась к нему.
19
Но деревенский столяр не стал заморачиваться с «придурью бабёнки», и она договорилась с городским мастером при последующем посещении города.
Оливия всё же съездила в город с соседом. Только договорились, что он утром довезёт её до города и уедет обратно, а домой девушке придётся одной возвращаться пешочком или на попутке – как повезёт.
И тогда–то у неё появилась возможность походить по базару и рассмотреть всё досконально.
И, обходя все ларьки, она с сожалением констатировала, что продуктовая ниша занята и товара разнообразного очень много.
Даже разновидность сыров исчислялась в тройном виде. Только моцареллы в продаже не было.
У девушки зародилось желание предложить этот рецепт и получать с него маленький процент, но её и слушать не захотели.
– Им это неинтересно, – возмущалась она. – Просто у них жадности много – поэтому и неинтересно.
Обойдя весь базар, Оливия купила пирожок и, расстроенная, присела на лавочку напротив салона одежды.
Вздыхая, прокручивала в голове все доступные идеи по воплощению их в жизнь и возможности хоть какого–то приработка.
Она рассеянно наблюдала, как входят и выходят женщины из салона и мимолётно разглядывала их одежды.
И замерла, не донеся пирожок до рта.
– Кружева! – прошептала она.
Запихнув остатки пирожка в рот и, проглотив его, почти не жуя, она стала обходить все салоны и лавки с тканями и готовыми изделиями.
Кружев не было, а значит, она может вязать первое время воротнички и манжеты, а затем различные накидки, болеро, шрак (разновидность болеро).
И это же можно вязать и из шерстяных ниток, благо здесь здешняя мода отличалась разнообразием, и ей не помешают некоторые новшества.
Брать на себя роль законодательницы моды в её планы не входило, но приукрасить внешний вид платье никто не запрещал.
Оливия зашла в «Лавку для хозяек», где был большой ассортимент выбора ниток. Купила для пробы тонкие льняные нити, а крючок ей пришлось заказать у кузнеца, – в продаже такого инструмента не было.
У себя в деревне она не рискнула сунуться с таким заказом, – не хотелось опять получить отказ, а напрягать Ивана по такому поводу не стала: мал ещё, и он – только подмастерье, выполняющий задания своего мастера.
К вечеру девушка еле добралась до дома. Ей попадались подводы, ехавшие в сторону города, а вот в её сторону никого не было.
– Печалька, – подшучивала она по этому поводу, но её радовало, что было не так пусто на дороге, и очень часто Оливии навстречу спешили люди.
– Не так страшно и одиноко, – шептала она.
Через день она с соседом совершила ещё раз прогулку в город и забрала шашки и крючок.
Шахматную доску девушка разлиновала и покрасила нужные квадратики морилкой, взятой у столяра.
Теперь вечера у них приобрели семейный характер. Научив детей играть в шашки, она сидела рядом с ними и вязала воротнички, надеясь на сотрудничество в городе с какой–нибудь хозяйкой салона.
Иногда она принимала участие в игре. Первое время выигрывала, а потом ребятишки стали вдумчивее играть, и пришлось ей отдавать первенство им.
– Ещё бы вам шахматы показать! Только кто их сделает? – вздыхала она.
– Так, столяр, – предложил Иван.
– Наш столяр даже шашки не захотел сделать, а там нужно вырезать фигурки, а это совсем другое ремесло. Нужен человек, который украшал дома резьбой, – вот он точно бы справился, – объяснила она трудности в изготовлении шахматного набора.
И вскоре Иван приглашал друзей поиграть с ним, объясняя правила, а они с Марьей занялись рукоделием.
Оливия вязала крючком, а Марья вышивкой. Изготовив немного изделий, она отвезла их в город.
Но, обойдя все нужные места, девушка не смогла уговорить не то что купить, а даже оставить на реализацию.
Оставался последний салон, который открылся недавно. «Блистэль» – висела надпись на здании.
Большие стеклянные окна смотрели на тротуар, и в них отчётливо виднелись манекены в платьях.
Раньше Оливия не видела такого салона. Она хорошо помнит, что это здание было закрыто.
Но, видно, было выкуплено и оборудовано под магазин готовой одежды.
Она глубоко вздохнула, сжала наудачу кулачки, и решительно вошла в дверь.
Внутри большого помещения стояли стойки–вешалки с готовыми платьями. Задняя стенка была задрапирована тяжёлой тканью, скрывая, по–видимому, складское помещение.
Небольшой диван, столик с вазой свежих цветов и прилавок, за которым стояла привлекательная молодая женщина.
Чёрные волосы красиво уложены в замысловатую причёску, элегантное зелёное платье.
Она подняла голову и приветливо улыбнулась.
– Светлого дня. Вас что–то интересует? – прозвучал мягкий голос.
– Светлого дня! У меня есть изделия, которые украсят ваши платья, – Оливия с волнением смотрела на неё, ожидая отказа, как делали предыдущие хозяйки салонов и лавок.
Только одна из них удосужилась взглянуть на её изделия, но потом отказалась их приобретать.
– Вы меня заинтриговали, – услышала она в ответ, и девушке с трудом удалось не открыть рот.
«Что делает такая дама с изысканными чертами лица и такими манерами в такой глуши?» – уже Оливию саму заинтриговала эта незнакомка.
Та грациозно вышла из–за стойки и подошла к ней, всё ещё стоящей у порога в позе стойки бегуна на длинную дистанцию.
– Проходите, – и она рукой показала на диван.
Оливия присела и выложила на колени воротнички, с опаской посматривая на неё.
– Интересно! Я видела однажды кружева, но они отличаются от твоих, – задумчиво произнесла она.
«Ну вот, и эта ниша закрыта», – с грустью поведала она себе.
Девушка взяла один воротничок, подошла к манекену и накинула его на платье.
Отошла и наклонила голову, разглядывая его. Они не заметили, что снаружи тоже рассматривают с интересом это изделие.
И немного погодя в зал вошла женщина, и хозяйке пришлось отвлечься на неё.
– Милочка, я хочу купить это платье с воротничком, – она подошла, и её рука лёгким движением прошлась по воротничку и по платью.
– Хорошо. Вам как первому покупателю за всё – три серебряные монеты, – хозяйка, повернувшись, подмигнула Оливии.
– Беру, – твёрдо ответила женщина.
Оливия хотела предложить ещё сменные воротнички, но хозяйка салона, предугадав её порыв, покачала головой.
Когда женщина ушла, та подошла и представилась:
– Меня зовут Алия.
– Оливия, – ответила она в ответ.
– Оливия. Мы продали незарегистрированный товар. Если кто узнает, то нам придётся за это ответить. Я, открывая салон, описывала почти каждую деталь изделия. И поэтому мы сейчас пойдём и всё оформим документально: лицензию на твои изделия и изменение в моих документах. Ты заметила, что никто у тебя их не взял и не купил? Просто никто не захотел связываться и тратить время на тебя. А мы не имеем право брать на продажу незарегистрированные изделия. А таких, как у тебя, нигде нет. Ты первая, кто изготавливает такую красоту.
И они отправились в банк. Сначала она недоумевала, почему не в мэрии оформляют документы, а уже в ходе всего процесса всё прояснилось.
Банк назывался «Маленький гном» , и вели там дела самые настоящие гномы.
А они очень привередливые и ответственные. Алия поделилась секретом, что их отыскал Великий князь в горах и предложил завязать их магию на все правовые отношения в государстве.
Если кто–то подделывает и реализовывает лицензированный товар как свой, – срабатывает магия, и сразу все узнают о спекуляции этого человека.
Магия может и наказать человека за такие дела, если он продолжит и дальше свою деятельность.
Поэтому, чтобы Алия продавала её изделия, Оливия оформила лицензию, обговорив сразу не только воротнички и манжеты, но и другие названия и материал, а Алия внесла изменения в свои документы.
– А если у меня дочь делает изделия, я что, не смогу их реализовать? —спросила она мистера Тома, который работал с их документами.
– Почему? Можешь! Ты же покупаешь мануфактуру для своего творчества и даёшь ей для работы. А она отдает готовое изделие тебе. И ты его уже продаешь. Вот если бы она сама стала продавать, то тут сработала бы магия, – ответил он.
– Простите, а если я найму человека и обеспечу его всем необходимым, то я смогу продать это изделие, но оплачивать ему за работу? – на всякий случай спросила она.
Он задумчиво посмотрел на Оливию, всем видом говоря, что она тупая и недалёкая.
Девушка даже заёрзала от его такого взгляда.
– Можешь. Ты ему оплатишь только за работу, – всё же спокойно и терпеливо объяснил он.
Оливия громко выдохнула воздух, который задержала, ожидая ответа. Мистер Том поднял голову от бумаг и уже дружески улыбнулся ей.
Выходя из банка, она была обладательницей не только лицензии, но и счета в банке.
Правда, ей пришлось оплатить два золотых за всё это удовольствие.
Но мистер Том оформил ей ссуду на эту сумму и сказал, что, так как она первый раз оформляет счёт, то ссуда будет беспроцентной.
Уже выйдя из банка, Алия удивилась такой щедрости гнома.
– Видно, ты ему пришлась по душе, – отметила она этот факт.
Оливия договорилась с ней о последующих поставках изделий, а эти пока отдала на реализацию.
И она очень удивилась, когда на браслете, по которому отслеживался её счёт, через полмесяца она увидела один серебряный.
Девушка несколько раз перепроверила свой баланс, но после списания ссуды на её счёте стали копиться деньги.
– Ничего себе! Как Алии удалось так дорого продать? Вот у кого торговая жилка! – порадовалась она.
Вязание отнимала много времени, но и домашние дела она не оставляла на самотёк.
Тыл надёжно прикрывали дети и Добрыня. Иногда приходилось ей засиживаться допоздна за своим рукоделием, и тогда Домовой, рассердившись на девушку, принудительно гасил свет.
– Совсем загнать себя хочешь? Без глаз останешься! – ворчал он, выпроваживая её спать.
Оливия приукрашивала платья платье свои и дочери, и получалось настолько потрясающе, что возникало и удивление, и желание у женской половины получить такую красоту к своему гардеробу.
Но некоторые захотели научиться этому ремеслу, чем вызывало недоумение у Оливии. Но, поразмыслив, решила, что женщины будут вязать для себя, надеясь на их здравый смысл, и они знают, что продажей таких изделий им не позволит заниматься магия. Или женщины об этом ничего не ведают?
Тогда встал вопрос: учить или нет?
– А что! Поучи, но предупреди, чем чревата продажа на сторону, – посоветовал Добрыня.
– Но я буду отвлекаться на них, и сама ничего не буду успевать, – сердито проронила Оливия.
– Так ты зимой обучи. Там времени много будет, – ещё одну идею подкинул он.
На том и порешили: зимой возьмёт несколько девчат, а там посмотрит. Может, у кого–то и терпения не хватит. Усидчивость и внимательность нужна в этом деле.
– И я бесплатно учить не буду. Хоть что–то возьму за своё потраченное время, – решила она. – А сколько – потом разберёмся.
Так что раз в месяц Оливия увозила свой товар в город. У Алии уже очередь появилась за воротничками и манжетами.
От такого напряжённого графика работы Оливия даже похудела. Никто же не освобождал её и от деревенской работы.
