Текст книги "Я буду только для тебя (СИ)"

Автор книги: Ярина Рош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

21

А время и правда пролетело незаметно за суетой повседневных дел. Жаркое лето прошло с его ягодным и грибным запахом, с запахом трав и мокрой травы от дождя.

И осень пролетела с листопадом и хмурым небом, с холодными ветрами и редким теплом.

Но не только деревня жила трудами, но и справляли праздники. И после трудового лета, в день осеннего равноденствия, дружно отмечали праздник урожая.

На околице поставили столы и лавки. Каждая хозяйка принесла своё кушанье. Кто–то блины, кто–то пироги, кто–то холодец. От разнообразия и запаха блюд, царившего в воздухе, у всех разыгрался аппетит.

Вся женская половина красовалась в цветастых нарядах. Мужчины были все в вышитых сорочках и кафтанах нараспашку.

Недалёку горел большой жертвенный костер, который разожгли старшие в Роду.

И первым делом они же в огонь бросили зерно, снопы, выпечку, масло, и поблагодарили за хороший урожай.

Оливия сидела за столом, а напротив неё, будто договорившись, сидели её двое потенциальных женихов, о которых говорил Иван.

Олег был чем–то похож по комплекции на Тимофея, только волосы рыжие. Глаза смотрели открыто и заинтересованно, будто видел происходящее в первый раз.

Демьян, наоборот, был чёрный, как смоль: что борода, что волосы. Из густых бровей взгляд был серьёзный и опасный, и в нём она уловила хозяйственную искорку.

Будто у них уже решено, и их союз только вопрос времени.

От этих взглядов она вначале стушевалась, но потом её взяла злость, и она вскинула свой оценивающий взгляд сначала на одного, затем на другого.

Ей тоже захотелось оценить своих претендентов на её руку и сердце, пусть только пока по внешнему виду.

И увидела два разных отклика. От Олега – удивлённый и озорной, а от второго…, а от второго ничего хорошего. Как будто она была его собственность, и он обещал сурово спросить за такую наглость.

Девушке даже послышался скрежет зубов, а может, только ей это показалось.

По идеи, она ничего не сделала предосудительного. Только хотела повнимательней разглядеть их. Оливия практически не только не знала этих людей, но даже толком и не видела. Один раз не считается.

А он обиделся и разозлился. И скажи: с чего? Что ему так не понравилось? Видимо, задел её смелый взгляд? А он что, ждал покорности и робости? Тогда проходите мимо.

Ей нужны доверительные и открытые отношения, а не рабская покорность.

Жизнь прожить – не поле перейти!

Он налил себе вина и залпом выпил, сурово сверля её глазами. Но тут послышались приветственные голоса, которые отвлекли всех.

Повернув голову, она увидела князя Невзора. Он самолично приехал поздравить их с праздником.

И его, как полагается, посадили во главе стола, тут же налив бокал вина, который князь поднял и выпил за удачный год и обильный урожай.

Тост все поддержали дружными возгласами и с удовольствием пригубили. Степенные мужи приосанились при князе и остались за столом, а молодёжь уже повыскакивала из–за него и начала веселиться.

Невдалёку от большого жертвенного костра был разожжён ещё один – для хороводов.

И вокруг него–то и образовалось кольцо из девушек, парней и детей, которые стали водить и петь песни.

А кто–то даже осмелел и предпринял попытку прыгнуть через костёр, который ещё полыхал большим пламенем. А кому—то по душе захотелось посоревноваться силой и сноровкой. Повсюду слышал и озорной смех, и весёлые выкрики.

– Пойдём! – услышала Оливия и подняла глаза на говорившего. До этого она разглядывала Марью, которая с подружками влилась в хоровод и весело скакала вокруг костра.

Рядом находился Олег. Девушка подала ему руку, и он помог ей выбраться из–за стола. И потянул Оливию к разноцветному и шумному кольцу молодёжи, где они влились в хоровод.

Жар от костра был нестерпимым, и хороводу приходилось со смехом отбегать подальше, спасаясь от танцующего огня.

Только что они кружились в танце, а Олег уже потянул её посмотреть на парней, меряющихся силой. И сейчас девушка с азартом подбадривала его в состязании по перетягиванию каната.

Юноша решил попытать счастье в лазании по бревну и достать приз, который был спрятан в мешке.

Все со смехом наблюдали его попытки, только было трудновато лезть по бревну, которое было облито водой ради смеха в верхней части.

И все, добирающиеся до этого участка, скатывались вниз под смех наблюдавших за ними весёлых людей.

Да ещё непонятно, что за приз таился в мешке? Но никто так и не достал его, и он весь праздник провисел, привлекая и раззадоривая горячую кровь.

Только узнать, отчего она бурлила в парнях: от вина, кружившего голову, или от адреналина и будоражащей энергетики праздника?

Затем Олег уговорил Оливию прыгнуть через костёр, пламя которого спало, отчего им предоставлялась возможность со смехом пролететь через него и не упасть, приземлившись на другой стороне.

Праздничная атмосфера захватила Оливию. Она искренне смеялась над своими же попытками, и заливистый смех тонул в таком же дружном смехе людей. Его эхо подхватывал ветер и уносил дальше.

Взгляд девушки, нет–нет да выхватывал фигурки своих детей, резвящихся с другими.

И Оливия не замечала внимательного и изучающего взгляда князя, который задерживался на ней.

Поздно вечером Олег проводил её с детьми до дома, крепко держа за руку.

Что Оливия чувствовала в эти моменты? Замерло ли у неё сердечко? Перехватило ли дыхание от нахлынувших чувств?

Нет. Сердечко не замерло, просто немного сильнее забилось. Какой девушке не понравится внимание сильного мужчины?

Да любая будет смущена пристальным вниманием парня и его прикосновением.

Оливия не отдёрнула рук от него, давая шанс в первую очередь себе. Она тоже имеет право быть счастливой.

Любви нет, но кто говорит, что её не будет? Можно первое время просто дать возможность любить другому человеку и отвечать ему уважением на это чувство и не предавать его.

«Пусть будет так, как идёт», – она решила не отталкивать Олега и дать им возможность познакомиться поближе и, может быть, даже создать семью.

Замужество с Демьяном девушка откинула сразу, – не по душе ей этот человек!

Но праздник прошёл, а повседневные дела остались: огород ждал своей завершающей стадии.

Убрав последние дары природы, и заготовив их на зиму, Оливия вздохнула немного свободней.

И тут нежданно пришла подмога в виде доброго порыва старосты: он дал добро вскопать всем огороды, что немного облегчила ей жизнь, а если подумать, – то не только ей.

Отпала осенняя копка земли своими руками, и теперь это время можно было занять другими делами.

Оливия отвезла готовые изделия в город и подкупила некоторые продукты. Сейчас девушка могла себе позволить купить даже конфеты для детей.

Её вещицы понравилось местным дамам, которые с нетерпением ждали новые работы.

Оливия старалась менять рисунок, и поэтому часть воротничков получались неповторимыми, и, естественно, цена на них была высокая.

Алия развила кипучую деятельность, развивая свой бизнес и прицепом Оливин.

За небольшую плату наняла художника, и он срисовывал каждое творение, собирая каталог изделий.

При поступлении товара она просматривала его и уже отбирала исключительные и неповторяющиеся рисунки.

И уже отталкиваясь от них, устанавливала цену. Хотите получить эксклюзив, – платите и пользуйтесь, как говорится, на здоровье.

Она даже договорилась с торговцами, и некоторые изделия перешагнули границу города, и как следствие – увеличился спрос.

С одной стороны – это было очень здорово, а с другой – у Оливии были только две руки, которые вязали все дни напролёт.

Выйдя утром во двор, она увидела снег, покрывший землю тонким слоем.

– Вот и зима пришла,– прошептала она, вдохнув холодный морозный воздух. Он щекотал ноздри, пощипывал пальцы и щёки. Тёплое дыхание вырывалось белым облачком пара.

Глаза ослепил солнечный свет, отражаясь от сверкающего белого снега. Оливия закрыла глаза и постояла несколько минут, нежась в солнечных лучах, которые, пусть не грели, но ласкали.

– А если снега будет также много, как в прошлую зиму, как же я попаду в город? – задумалась на миг, созерцая пока тонкий снежный покров.

И она отправилась к соседям разузнать: как они добираются зимой до города? Они же отвозят каждый день молоко, а значит, до города есть возможность доехать, несмотря на заснеженную дорогу.

Оливия помнила снежную зиму, когда снегом покрыло почти до самых крыш дома, и снежные окопы, проложенные от каждого дома до основной тропинки.

И люди с трудом расходились в разные стороны, если неожиданно встречались друг другу на пути.

Правда, она не знала, какие здесь снегопады. Может, там была просто аномальная зима? Но девушка знала точно, что в город зимой никто там не ездил. И все старались заготовить продукты до весны.

А так на новом месте с количеством осадков ей ещё предстоит познакомиться.

И поэтому девушку волновал зимний вопрос. Не может же она копить свой товар до весны, не имея возможности доставить его по назначению.

Аким, выслушав её опасения, ответил, что по тракту проходит санный путь, а на санях добраться можно легко и быстро.

– А если что, то почистим дорогу катками, – успокоил он.

Оказывается, здесь есть специальные катки на конной тяге. Коня впрягают в приспособление, похожее на маленький ковш трактора. Конь идёт по снегу, а сзади ковш собирает снег. Здесь, правда, и ручной труд прилагается: если снега много нападало, то мужикам приходилось и лопатой махать, выгребая излишки снега с ковша.

И чтобы не делать лишнюю работу, за этим следили, и после каждого снегопада по дороге проходил такой лошадиный трактор.

И он предложил отвозить её изделия и отдать кому нужно.

– Нечего женщине в холод ездить, – поворчал он.

– Не хватало, чтобы ты простудилась. Занимайся лучше делами,– подытожил он разговор.

На том и решили, что Оливия будет отдавать изделия, а он передавать Алии. Раз человек предлагает свою помощь, почему не воспользоваться?

Всё равно деньги сразу уходили в банк. Девушка их снимала по мере надобности, когда приезжала в город. Она даже свой золотой запас сдала в банк.

Настало более спокойное время, о котором она мечтала летом, засыпая после дневной беготни и работы.

Оливия надеялась, что интерес к вязаным воротничкам пропал, но ошиблась. И теперь её дом напоминал посиделки, на котором собирались пусть не все девушки, но большая часть.

Предупредив об ответственности за изготовленные товары, она стала обучать девушек с простых петелек.

Все с энтузиастом принялись вязать, но к крючку надо тоже приноровиться.

Вот тогда и послышались и шутки, и смех, а затем и разочарование от получаемого результата: кто–то запутался, кто–то не считал петли, кто–то сильно затянул, и вышла цепочка, похожая на панцирь улитки.

Всё это было предсказуемо, – девчата держали первый раз крючок в своих руках.

– Девушки, терпение и труд – всё перетрут, – успокаивала она их. Только последующие уроки постепенно уменьшали желающих заниматься именно крючком.

Но это не сократило желающих посетить посиделки, которые как бы нечаянно перекочевали в её дом.

Девчата приходили со своим материалом для работы: можно было слышать, как жужжит прялка и проворные руки прядут шерстяную нить, как стучат спицы в умелых руках, вывязывая очередные носки.

И зазвучали в её доме песни, привлекая парней на голубой огонёк. С их приходом уже слышался смех, заигрывание, подмигивание.

А когда пели частушки, то от хохота вздрагивали стены.

Я не вашего села, Не вашего селения, Не по–вашему пою.

Прошу извинения.

Возле нас под окном Пробежал телёночек. Я – из хаты босиком, Думала, милёночек.

Спела Оливия, а её следом поддержала Ольга:

Я любила Толю, Витю, Я любила их двоих. Толю – за его гармошку, А Витёк был мой жених. У меня милёнок был, Звали его Михаил. Может, помните, ребята, Рот разинувши, ходил.

За ними подхватывали другие девчата. Они безобидно подшучивали над ребятами, а те, не отставая, в ответ пели свои песни:

Полюбил я Нюру с дуру, Думал, что красавица! К ночи взял её, помыл. И от страха сам завыл.

На красавице женюсь, Возьму длинноногую. Чем хочу я с ней займусь, Где хочу, потрогаю.

Олег обязательно появлялся в её доме со всеми парнями, тем самым не нарушая установленных приличий.

Не приходилось ему придумывать правдоподобные предлоги для встречи с Оливией.

Первое время Ольга недружелюбно поглядывала на них, но потом как–то смирилась, что Олег всегда находил местечко около Оливии и смотрел на неё заботливым взглядом.

Оливия поглядывала на неё с опаской. Ей очень не хотелось и здесь нажить соперницу и пройти опять тот тяжелый путь.

Только взгляды Олега были однозначно направлены на неё одну, и как–то само всё встало на свои места. Было и так понятно, кому он отдаёт предпочтение.

И как не заметить восхищённый взгляд и улыбку, адресованную только ей, его попытки задержать на миг руку девушки или несмело обнять за талию, или шёпот в ушко, предназначенный только ей.

От его внимания Оливия немного нервничала, но постепенно стала принимать его ухаживания.

Никто не стал соперничать с ним. Возможно, может быть, и были, кому она нравилась, и кто бы хотел завязать знакомство, но они отошли в сторону по своим соображениям.

– Наконец тихо в доме, – ворчал Добрыня, после их ухода. Ребята провожали девчат до дома, передавая их на руки родителям, которые тоже поглядывали в окошко и ждали своих чад домой.

Может, кто–то немного и задерживался из парочек, чтобы украдкой побыть вдвоём и насладиться одиночеством, но приличия были, наверное, впитаны с молоком матери.

Добрачных связей не было, и каждый из парней хотел быть первым у девушки, и поэтому берегли каждую из них.

А если уж слишком хочется, то вдовушки могли тихо пригреть на одну ночь.

Почему–то к такому в деревне относились спокойно: видно, для молодецкого опыта нужны были местные жрицы любви.

Олег уходил последним и замирал на крыльце, держа её руки. Потом притягивал и нежно целовал.

В такие моменты только луна была свидетелем их нарушения правил приличий. За ней некому было подглядывать в окошко.

Свежий снег искрился под полной луной, сияющей едва не ярче редких фонарей, словно присыпанный алмазной крошкой.

В этот раз, стоя на крыльце, она почувствовала снежинки, падающие и тут же тающие на их горячих губах.

Она запрокинула голову и подставила счастливое лицо под пушинки, превращающие в капельки, которые снимал своими губами Олег.

– Оливка моя! Как я люблю тебя! Скоро, скоро мы будем вместе, – шептал он, опаляя лицо тёплым дыханием.

– Надеюсь, это предложение? – засмеялась она.

– А ты против? – не понял он шутку.

– Нет, не против, – и прижалась к нему.

Он крепко обнял девушку, и они, постояв немного, разошлись. Олег тихо закрыл калитку и двинулся по дороге, постоянно оглядываясь.

Как только он исчез из вида, она зашла в дом, всё ещё улыбаясь от такого немного непонятного предложения.

Здесь нет ритуала с кольцом, которое некоторые вручают своим избранницам, стоя на одном колене.

– Внедрить, что ли, этот ритуал, – посмеялась она.

– Какой ритуал? – заинтересовался Добрыня, который уже справился с беспорядком в доме, оставленным девчатами после посиделок.

– Предложения руки и сердца. Юноша встаёт на одно колено и дарит кольцо – символ любви своей девушки. И спрашивает её согласия выйти за него замуж, – пояснила она.

– А что, красивый ритуал, – ответил он.

– Иди спать, а то намаялась! Как у тебя хватает терпения? – заворчал он.

– Так они молодые! Где им узнать и познакомиться хорошо, как не на посиделках? – заступилась она.

– Познакомиться! Ты бы приглядывала за Марьей, а то тут двое уже крутятся около неё. То смотрят вышивку, то разговоры разговаривают. Ишь, женихи нашлись! – продолжал Добрыня.

– Да, такая рукодельница растёт, что парни, несмотря на её возраст, уже приглядываются. Только им её до восемнадцати лет не видать, как своих ушей, – сердито проронила она.

Сидя на постели и расчёсывая свою косу, Оливия понимала, что время работает не в её сторону.

Если всё сладится, и она, наконец, создаст свою семью, то ей будет немного легче.

Только как поведёт Олег себя по отношению к её детям, а особенно к дочери?

Здесь и в четырнадцать могут прийти посватать, а в старые времена, поговаривают, и в двенадцать отдавали замуж.

Нет, чтобы Великому князю планку поднять, но пока у него этого не получалось. И, выходит, что она в свои почти двадцать лет уже старая дева.

– Получается, что я должна быть благодарна Олегу за то, что он ещё меня замуж берёт. Вот так, как–то так! А через год–меня запишут ущербной. И брак мне будет светить только с вдовцом. Нужно замуж идти сейчас, пока зовут, – с грустью поведала она себе.

Укутавшись в одеяло и прикрыв зевок рукой, уже засыпая, прошептала:

– Главное в порыве страсти – не произнести имя Тимофея, а то моя счастливая жизнь накроется медным тазом.

И настал её звёздный час – Олег пришёл свататься. Шумно присев за стол, сваты наперебой стали расхваливали его со всех сторон и описывать его достоинства: какой он умница, как хорошо работает и какой он хозяин!

Иван, как представитель своей матери, с серьёзным видом расспрашивал будущего жениха о его отношении к семье, к семейным обязанностям.

В этом мужском диалоге была цель познакомиться поближе, узнать друг друга получше и наладить отношения с будущими родственниками.

Это в первую очередь было нужнее Оливии. Иван работал вместе с ним и давно уже узнал про Олега и его семью.

И он таким образом преподнес для Оливии недостающую информацию, полагая, что многие вопросы она не задавала Олегу во время их встреч.

И она удивилась проницательности своего сына в таком житейском вопросе, понимая, что ещё много не знает о своём женихе.

Рядом с Олегом сидела его мать – Клара. И по её лицу она поняла, что женщину устраивает такая сноха, тем более, что Иван тоже с гордостью расхваливал свою мать.

И пришлось ей сидеть и смущённо молчать под голоса и взгляды мужчин и будущей свекрови. В этой ситуации ей слова не давали, даже если взять во внимание, что она как бы глава семьи, но…. Решают всё мужчины! Хорошо, что Иван – на стороне матери и не позволит случиться союзу без её согласия. Он видел, как развивались отношения между ними, и точно знал, что Оливия согласна выйти замуж за Олега.

После недолгих разговоров молодые люди приняли решение, что им даётся время до весеннего равноденствия на подготовку к свадьбе.

Ушли гости, довольные и хмельные от вина, которое таинственным образом появилось на столе.

На стол они подавали блюда вместе с Марьей, удивляя всех разносолом.

Рулеты никто никогда не видал в глаза, но были съедены с большим аппетитом и подчистую. Соленья все оценили, и тушёный кролик ушёл на ура.

Никто не задавал вопросов, когда Оливия успела всё приготовить, ведь о дне прихода сватов ей Олег ничего не сказал. И девушка была сердита на него за такой спонтанный приход, решив потом выговорить, что такие дела в одночасье не делаются.

Если бы не Добрыня, сидели бы гости только с кашей и бутербродами.

Как только последний гость переступил порог на улицу, дверь закрылась, и Оливия вздохнула свободно.

– Не думала я, что сватовство такие нервы требует! Всю разглядели, всю оценили.

– Мам, всё хорошо же прошло! Ты у нас теперь невеста! – Иван обнял её с одной стороны, а Марья с другой.

– Ты должна быть счастливой. А Олег хорошим мужем будет, – продолжил он.

– Я смотрю, ты о нём много знаешь? – поправляя волосы у дочки, спросила она.

– А как же! Он и спокойный и не буйный, как некоторые. Вы поладите – это точно, – ответил он на вопрос матери.

–Что же! Поживём, – увидим! Я думаю, он и к вам будет относиться хорошо. Для меня это самое важное, – подытожила она разговор.

К свадьбе всегда готовятся две семьи, но так как у неё нет родителей, то большие хлопоты возьмёт на себя семья Олега.

Он уже давно заботился о матери и сестре, заменяя им мужа и отца.

Оливия только сказала, что деньгами она поможет.

Надо же подкупить продукты к такому торжеству, чтобы не было стыдно перед людьми.

Кое–что она приготовит, что–то Клара. Решили составить список немного погодя, после праздника Коляды.

Зима в этот раз выдалась тёплая и не снежная, и они ждали праздник, после которого уже вплотную займутся подготовкой к свадьбе.

22

И он себя не заставил ждать: в повседневных хлопотах время промчалось незаметно. Оливии было интересно узнать, как тут справляют праздник, тем более два княжества можно сравнить как небо и землю.

Княжество Невзора Полоцкого можно назвать прогрессивным. Всё–таки Великий князь, взяв жену из этой деревни, старается все новшества протестировать в своём когда–то бывшем княжестве.

И, на её взгляд, это замечательная идея! Но хотелось понаблюдать за традициями: как их тут соблюдают и берегут ли древние обычаи.

Может, прогресс постепенно меняет и мировоззрение людей на заповеди своих предков?

В своём мире, как Оливия помнит, даже полностью не известны истоки русского народа. Спорят, дискутируют, но официального и конкретного нет признания.

Может, где–то лежат древние свитки, которые пролили бы свет на истину, но пока их не нашли. Или просто не замечают? Привыкли жить, как говорится, «плыть по течению».

– А если рассуждать, то почему время там бежит стремительно, а здесь как–то помедленней, что ли? Может, от того, что больше время тратилось на работу в душном цехе, на план, который надо обязательно сделать, а то премию не получишь? И тут тебе спешка и нервотрёпка, убивающая всю прелесть жизни! А если подумать, когда ушла на пенсию и переселилась в деревню, жизнь как–то замедлилась из–за неторопливости и размеренности. И всё делалось вовремя и с удовольствием. А здесь работы много, но как–то всё спорится и решается, и не в тягость. Замечаешь, как дети взрослеют, успеваешь и солнцу подмигнуть, и ветру лицо подставить, и на миг замереть от нахлынувшего счастья, – размышляла она.

И в наступивший праздник они, только заслышав у соседей песни, вышли на крыльцо.

Она отметила, что колядовщиков было немного, в основном ребятишки и подростки.

Но они честно пропели приветственные песни. Угостив их, она с детьми направилась к околице, где ярко горел костёр, а довольная ребятня уже пела у соседей во дворе.

Первое отличие сразу бросилось в глаза, – «балду» погнали по дороге вперёд, и её же вернули назад таким же путём.

Деревня занимала довольно большую площадь, поэтому вокруг неё не гоняли, а довольствовались лишь видимостью соблюдения обряда.

И забавы были другие: правда, веселья и смеха хватало при таком раскладе.

–А мне больше нравилось, как мы в Лешаках справляли, – призналась Марья.

– Мне тоже. Но смотрю, и здесь хорошо веселишься. Сколько новых забав узнала, – обнимая её и сразу стряхивая снег с её одежды, говорила она.

И никто не ожидал появления князя к середине веселья.

– Что – то он зачастил к нам, – услышала чей—то шепот.

– Видно, приглядывает опять кого–то, – так же тихо ответили.

Молодёжь резвилась давно около огня, а те, кто постарше, сидели за столом, поглядывая вокруг, и вели беседы с князем.

Оливия была уже не молодёжь и поэтому спокойно наблюдала за всеми, не принимая участия, согревая руки кружкой горячего чая. Олег, как скала, возвышался над ней и обнимал за плечи.

Такая вольность уже допускалась в отношении помолвленных пар.

– Помогите! – раздался крик.

К ним бежал мальчик, размахивая руками.

– Там… Пашка…. В воде, – еле выговаривал он. И все, подхваченные взволнованными словами, бросились к реке.

Почти на середине реки, в полынье барахтался ребёнок, стараясь держаться за лёд: наверное, понимал, что самому ему не выбраться.

Несколько мужиков бросились спасать, но лёд под ними провалился.

– Не окреп хорошо…, – послышался вскрик.

Лёд около берега не выдерживал ни мужиков, ни парней. Кто–то решил лечь на лёд, но тут же оказался в воде, продавливая его.

Все наблюдали за бедолагой, но никто уже не пробовал лёд на крепость, понимая, что добраться до него нет возможности таким способом.

Бабы потихоньку выли, закрыв рот руками, а мужики озирались, ища выход.

Оливия, быстро сняв полушубок и юбку, осталась в одних шерстяных штанах, которые она поддела под юбку, зная, что придётся много времени быть на морозном воздухе.

Такие шерстяные гамаши она давно связала и себе, и Марье. Чулки не решали полностью женскую проблему в зимнее время.

Подобрав палку, она распласталась по льду и медленно поползла. Сначала её манипуляции даже никто не заметил: слишком всех озадачила задача спасения ребёнка на таком тонком льду. Все предлагали способы, но каждый раз он не подходил.

И когда все заметили ползущую к ребёнку Оливию, все застыли, затаив дыхание.

– Держись, – тихо говорила она ему, приближаясь к заветной полынье.

Оливия видела испуганные глаза ребёнка, и её затопила волна страха от мысли, что на его месте могли быть и кто—то из её детей.

Руки задрожали сильней, но девушка отбросила саму мысль: «Не могли!»

Холод ото льда добрался до тела – не спасали вязаные вещи, надетые, правда, не для такого случая.

И Оливия чувствовала, как они подмерзали на морозе. Тепло от тела и холод льда способствовали подтаиванию, и шерсть быстро впитывала влагу.

– Не мешало бы подморозиться, – шептала она, но упорно ползла к мальчику, который держался на адреналине от страха.

– Молодец! – подбадривала Оливия его.

– Ещё немного, держись….

– Хватайся за палку, – прохрипела она. Холодный воздух давно опалил горло. Раздался треск, но лёд выдержал.

– Осторожно…, не торопись…, я буду подтягивать тебя к себе, а ты отталкивайся ногой, только очень осторожно…, и постарайся перекинуть ногу на лёд….

Мальчик был понятливый, и вскоре, после непродолжительного времени и неудачных попыток, он лежал на льду, уцепившись за палку.

– Теперь ползём. Как ящерка. Наблюдал за ними?

Оливия старалась отвлечь его от чувства радости, что он выбрался из воды, и боялась непредвиденных действий ребёнка. Он просто мог опять вскочить на ноги, и вся затея спасения была бы под угрозой.

Но, видно, он был очень напуган и слушался её. И мальчик медленно пополз, а она на расстоянии вытянутой руки продвигалась рядом с ним.

Девушка видела, что несколько мужчин стояли по колено в воде на берегу и ждали их приближения.

Холод сковал Оливию полностью, и она уже в полусознательном состоянии продолжала двигаться. «А мальчонку ещё хуже, он же мокрый весь», – билась в голове мысль.

Девушка только помнит, как её подняли чьи–то руки, завернули в полушубок и быстро понесли.

И шёпот:

– Выпорю…, заругаю…, зацелую…, не делай так больше…

Проснулась она утром от жары. Укутанная в несколько одеял, как капуста, девушка с трудом выбралась из—под них.

Спустившись на пол, она немного посидела и решила поменять мокрую сорочку, липнувшую к телу, на сухую.

Вчера, замершую, её от души укутали, и она за ночь так хорошо пропотела, что сейчас её хоть выжимай!

– Вроде всё в порядке, – прохрипела она, прислушиваясь к себе. – Нет, не в порядке. Голос пропал: так он вчера ещё пропал, пока ползла. Сейчас только не хватало заболеть.

– Не дадим болеть! – раздался голос Домового. – Лечить будем! Одевайся потеплее, а то в одной сорочке стоишь! И быстро в постель!

– Хорошо, хорошо, мамочка! – попыталась посмеяться она, но только услышала хрипы.

– Тебе сейчас мы все прописываем постельный режим. И не возражай! – припечатал он, увидев протестующие попытки девушки.

– Мама, ты встала, а ну ляг! – скомандовала Марья. —А то скажу Ивану.

– Сговорились! Уже сыном пугают. Вот дожилась! – шёпотом отбивалась она, но, всё же, надев поверх сорочки вязаный свитер, легла в постель.

– И надолго постельный режим?

– Пока не выздоровеешь, – был ответ.

– Делать хоть что—то можно? – спросила своих лекарей из—под одеяла. Марья заботливо укутала её, так, что остались только нос и глаза.

– Можно. Только сейчас покушаешь, а потом отдохнёшь, и только тогда можешь и повязать! – озвучил распорядок Добрыня, уже догадываясь, что она первым делом займётся своим рукоделием.

– Мам, ты же могла утонуть, – прижимаясь к ней, с укором промолвила Марья, у которой в глазах промелькнули слёзы. Она залезла к ней на кровать и легла рядом. – Как же мы тогда будем без тебя? Ты хотя бы о нас подумала?

– Прости! Только там, на льду, я подумала, что на его месте мог быть кто—то из вас. А я лёгкая – лёд выдержал… Прости меня, – шептала она, целуя дочь и понимая, что где–то она права.

Если бы она погибла, что стало бы с ними? Смогли бы они жить после одни? Но поступить по–другому она не могла: не простила бы себя за неиспользованную возможность спасти ребёнка.

Она в тот момент не думала о последствиях. Возможно, сработал материнский инстинкт? Кто может сказать, что толкает людей на такой спонтанный поступок? Порыв? Безрассудство? Глупость? Храбрость? Долг? Желание?

Однозначного ответа не может быть, и его не будет. То, что этот поступок бессознательный, отключённый в этот миг от ума, от чувства самосохранения, на грани какого–то транса, наверное, с таким определением можно согласиться.

Такие героические поступки делаются потому что, а не для того, что. Ни для геройства, ни для признания, ни для наград.

И эти действия можно обозначить «если не я, то кто?» Но тоже только потом, проанализировав своё состояние, отвечая всем, кто задаёт вопрос: как ты смог?

Оливия не считала себя героиней, спасшей ребёнка. Она всегда считала себя трусихой.

И там, на льду, девушке было страшно, но почему –то сейчас только от одного воспоминания о том моменте её пронизывал смертельный страх на грани потери сознания.

Вдруг кровь зашумела у неё в ушах, сердце заколотилось с такой силой, что казалось, вот–вот выскочит наружу, а в глазах потемнело.

В данный момент чего ей бояться? Всё страшное позади, но это не так, – сейчас она по–настоящему испугалась.

А тогда Оливия на каком–то не свойственном ей порыве бросилась спасать ребёнка, не задумываясь о последствиях.

И пришла запоздалая мысль: если бы она тоже провалилась в воду, смогли бы их спасти? Что думать о том, чего не случилось? Главное – все живы и здоровы!

А вот после пережитого страха, Оливия уже засомневалась, что её хватит на повтор такого поступка.

– Скажи спасибо, что магия спасла вас, – ворчливый голос Добрыни прервал её мысли.

– Выходит, мне плохо было, потому что я потратила свои силы? – принимая у него кружку горячего напитка, спросила Оливия.

– Тебя же без сознания принесли! Замёршую, как сосульку. Хорошо, что доползла, а то осталась на льду. Ты своей магией укрепляла лёд под собой и мальчика, вот и обессилила, – продолжал он её распекать.

– Без магии, выходит, у меня не было бы шансов спасти его? – прошептала девушка, замирая от нахлынувшего испуга.

– Будет, будет страшиться, а то молоко закиснет! Как страх –то хлынул! Ты, мать, погоди нагнетать обстановку! Доползли бы, только бы и ты искупалась немного. А там уже багры и лодку мужики притащили, достали бы вас. Да разве Олег позволил бы тебе утонуть? Так что выдыхай и пей горяченькое, – уже миролюбиво проговорил он.