Текст книги "Эффект ласточки (СИ)"

Автор книги: Янина Веселова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Так много, что с лихвой хватило на приют для одаренных магией девочек. Его патронессой стала юная герцогиня, а ее заместительницей леди Рэдклиф. И это было прекрасно. Элен ничего не имела против участия Доротеи, как раз наоборот. Она его всячески приветствовала, причем совершенно искренне. Это грело душу суровой леди.

***

По дороге в Илингтонское аббатство Елена Павловна то и дело посматривала на оживленно беседующих тетушек и улыбалась. А все из-за гречки. Недаром в России она окружена таким почетом. Просто супер-крупа стратегического назначения. "Пусть и Бригия проникнется, " – тихонечко хихикнула хозяйка Инверари и азартно потерла руки.

И дело тут было не только в исключительной пользе гречневой каши, но и в махрово-кондовом патриотизме, который, оказывается, жил в госпоже Ласточкиной. Даже после ее смерти и переселения в иной мир. Вот и хотелось Елене Павловне привнести в жизнь что-то российское. И неважно мед это, квашеная капуста или гречневая крупа. Конечно, такие новшества не тянут на научно-техническую революцию. Они не перевернут мир, не нарушат привычный уклад жизни... И слава Богу. Ни к чему искусственно подстегивать прогресс. С Елены Павловны хватит и продуктовой безопасности. Она не гордая.

Главное, чтобы люди не голодали. "Вот вырастим картошку и гречкой, – мечтала она, – и голод отступит. Даже в самые неурожайные годы люди не будут умирать с голоду. Организуем хранилища при монастырях, будем раздавать семенной материал, учить... А то еще можно сторожа на поле поставить да велеть, чтоб охранял вполглаза. Пусть подворовывают помаленьку. Халява она и в Бригии халява. "

Но и это не все. Кроме благих целей была еще одна закавыка. Дело в том, что Бригия чем-то напоминала леди Ласточкиной Британию. Месторасположение, климат, много всего... Вот и захотелось ей накормить заносчивых британцев, то есть бригийцев русской гречкой. А то они там, понимаешь ли, ей брезгуют. Типа еда для животных. Сами овса больше лошадей трескают, а туда же, греча им не угодила. Ничего, в этом мире оценят. Никуда не денутся. Еще и жить без нее не смогут.

***

В Илингтонском аббатстве их уже ждали.

– Плохие новости, дочь моя, – едва обменявшись приветствиями, сказал настоятель.

– Что случилось, отец Кирион? – испугалась Εлена Павловна.

– Εго величество, узнав, что при мужской обители организован женский приют, разгневался. Ибо святотатство.

– Что вы сказали?! – взвилась Доротея.

– Я всего лишь передаю волю короля, – виновато развел руками святой отец, – вашего, между прочим, племянника, леди. Теоретически мы можем игнорировать и королевский гнев, и прямые приказы, ибо над церковью властен только Всевышний, но практически...

– Ах, практически!.. – задохнулась от возмущения маркиза. Неужели снова ее мечте безжалостно сломают крылья? И кто? Аларик? Малыш Алан?

– Есть еще какие-нибудь неприятные новости, или это все? – негромко, но властно спросила Εлена Павловна. И как-то так прозвучал ее вопрос, что всем стало ясно, нужно срочно отвечать. Король, он далеко, зато герцогиня рядом. И, кажется, она сильно разгневана.

– Только это, дочь моя, – отец Кирион был по–военному краток.

– Слава Всевышнему, – перевела дыхание леди Ласточкина. – Как же вы меня напугали, – пожурила она аббата.

– Как-будто этого мало?! – Доротея готова была сражаться за свою мечту со всем миром. – Надо же что-то делать! Я сейчас же напишу его величеству...

– Зачем? – не поняла Елена Павловна. – Будет лучше, если мы выполним королевскую волю.

– Кому? Кому будет лучше? Бедным девочкам? Ответь, Элен.

– Всем, – широко улыбнулась та. – Мне, вам, девочкам, мальчикам...

– Ты не заболела? – встревожилась до этого сохранявшая спокойствие Беренгария и даже сунулась проверить невестке лоб. А ну как у той жар поднялся.

– Я здорова, чего и вам желаю, – увернулась Елена Павловна. – Я просто предлагаю переселить девочек к нам...

– В замок? – ахнула Доротея.

– Лучше, конечно, подыскать в пригороде подходящий дом или даже небольшую усадьбу, – словно сорванец подмигнула герцогиня. – Но на первое время и замок сгодится. Места хватит.

– Элен, ты – чудо, – прослезилась леди Рэдклиф.

– Еще какое, – Беренгария задумчиво покачала головой. Кто бы мог подумать, что Элен окажется такой. Надо же, чужих детей готова приютить. – А что ты про мальчиков говорила? – спохватилась она.

– Девочкам и в самом деле не место в мужской обители, а вот мальчикам... Святой отец, как вы относитесь к организации при аббатстве первой школы целителей?

– Крайне положительно, – моментально прикинул выгоду от предложения герцогини прелат. – И приют пустовать не будет. И дело богоугодное, хоть и хлопотное.

– Мы поможем, – тут же сориентировалась Беренгария.

– Всем, чем можем, – добавила Доротея. – А пока, если позволите, я к девочкам...

– А я бы хотела увидеться с братом Патриком, – заторопилась Береренгария.

– А вы, дочь моя, куда побежите? – аббат с прищуром глянул на герцогию.

– Мне отступать некуда, – хотела пошутить она, но решила, что не поймут, а потому обворожительно улыбнулась и спросила: – Что вы думаете о пасеках, святой отец?

– А я о них думаю? – поразился прелат. – А хотя да...

– Маленький свечной заводик, – голосом заправской искусительницы протянула Елена Павловна. – Мед, прополис, медовуха...

– С заморскими пряностями, – сглотнул аббат. – Помнится, брат Жак что-то говорил о бортничестве (от старославянского борть. Исторический вид пчеловодства, заключающийcя в добыче меда у пчел, живущих в естественных или выдолбленных человеком дуплах деревьев). Кажется, его cемья жила с этого... Впрочем, чего гадать, – встряхнулся настоятель. – Как вы относитесь к небольшой поездке, дочь моя?

– Положительно, – заверила Елена Павловна. – А как же мои леди?

– Возьмем их с собой, – проявил широту души аббат. – А заодно и брата Патрика прихватим. Насколько я понимаю, нам предстоит посев медоносов?

– Вы как всегда правы, отец Кириан, – скрыла улыбку герцогиня. – Вот только леди Доротея... Боюсь, она будет недовольна.

– Ерунда, – настоятелю море было по колено, а горы по плечо, – мы найдем чем заинтересовать маркизу. На пересечении наших и ваших земель есть одно именьице... Думается, оно заинтересует нашу грозную леди Доротею.

– Отличный план, – обрадовалась Елена Павловна. – А о каком имении идет речь?

– Идемте, расскажу по дороге, – пообещал святой отец.

***

История, рассказанная аббатом Кирионом была проста, но поучительна. Жил-был барон. Звали его Роберт Грэй. Вполне себе благородный рыцарь. И хорош, и пригож, и деньги у него водились, и оружие в руках держать он умел. Даже с женой повезло барону. И детьми его Всевышний не обидел. Жаль, что обделил умением жить в мирное время.

Видно, не создан был лорд Грэй для мирной жизни. Деньги, заработанные во время службы, утекали сквозь баронские пальцы со свистом. И неважно, чем он занимался: пил, гулял, разводил овец или сеял лен. Овцы дохли, лен раз за разом вымокал. Отчаявшись, сэр Роберт заложил святым отцам имение, на вырученные деньги снарядил корабль и отправился в Пангею. Искать счастье за морем.

– Сам, значит, улепетнул, а семью бросил, – недовольно поджала губы леди Доротея. – Ох, уж эти мужчины.

Беренгария и Элен с ней молча согласились. И той, и другой было что добавить по поводу, гулящих непутевых мужиков. Только присутствие святых отцов и останавливало.

– Ну-ну, леди, все не так мрачно, – добродушно улыбнулся прелат. – Семья сэра роберта ни в чем не нуждается. Конечно, они ведут довольно скромную, но зато достойную жизнь.

– Которую мы можем облегчить, – понимающе подхватила Елена Павловна.

– Истинно, дочь моя, – кивнул аббат. – Дом у Грэев просторный, крепкий. И самое главное не один. Батюшка сэра Роберта, храни Всевышний его душу, характер имел преотвратный. По чести сказать, редким пакостником был старый барон. Пакостником и распутником. Вздумалось ему под старость лет завести любовницу. И нет бы как другие делать – поселить в городке неподалеку да наезжать в гости...

– Кхм, – возмущенно раскашлялась Беренгария, кинув предупреждающий взгляд на служителя церкви. Ее вид говорил: "Все вы, мужики, одним мирром мазаны. Распутники, гуляки да еще и сплетники. " – Святой отец!..

Доротея ничего говорить не стала, молча сжала ладошку беременной невестки, всем сердцем желая поддержать и сурово уставилась на аббата. Тот посыл понял. Впечатлился. Даже извинения за некоторую вольность принес и продолжил рассказ в телеграфном стиле. Коротко и по делу.

Выяснилось, что батюшка сэра Роберта построил любовнице дом неподалеку от собственного. Там она и жила до самой своей кончины. Сейчас строение пустует. Дом, сад, прудик... Девочкам там будет хорошо.

– Но хозяйка имения, согласится ли она?

– Думается мне, что леди Мэри будет только рада. К тому же у нас будет возможность помочь ей морально и материально. Предлагаю навестить ее.

– С огромным удовольствием, – согласились леди.

– Но сначала поля и пасека, – определился аббат. К Грэям поедем ближе к обеду. Что опять не так, дамы? Что вы хмуритесь? Боитесь, объесть несчастных баронских детей?

– Скорее не хотим поставить женщину в неудобное положение, – за всех ответила Елена Павловна.

– Ничего, – отмахнулся прелат. – Подобные потрясения полезны. О вашем визите баронесса еще своим внукам расскажет. Подумать только, ей выпадет запросто принимать в cвоем скромном доме герцогиню.

В таком плане Елена Павловна вопрос не рассматривала, а потому сочла за лучшее согласиться. В конце концов не обожрут же они детей. За один-то раз.

***

Имение, домик куртизанки, а также хозяйка всего этого и ее дети произвели на Елену Павловну прекрасное впечатление. Леди Мэри была мила, его дети здоровы и веселы. Дома содержались в порядке и чистоте. Слуги сыты и чисто одеты. Но самое главное, идея с приютом пришлась баронессе по сердцу.

– Буду рада принять участие в этих сиротках, – заверила леди Мэри. – Сама рано лишилась родителей. До сих пор помню, как горек сиротский хлеб. С радостью приму девочек под своей кровлей.

На том и порешили. Конечно, перенос приюта на земли Грэев – дело не одного дня, но ничего страшного. Глаза боятся, руки делают.

***

Домой возвращались усталые, но довольные. Тетушки то и дело переглядывались и делились впечатлениями, Елена Павловна больше молчала. Думала. Обо всем и ни о чем. О том, каким будет вкус меда с полей, засеянных брассикой. О том, растут ли в Бригии брусника и клюква. А то очень хочется кисленького. А грибы? Собирают ли их? О свекрови. Какая же сука эта вдовствующая королева. Вот скажите, чем старой кошелке помешали живущие в Илингтонском аббатстве девочки? Неужели они не дали ей припадать к гробу мужа? О том, что Арвэль мог бы приехать вместо того, чтобы отделываться записками и подарками, пусть они и были милыми...

– Арвэль... – прозвучало над ухом задумавшейся женщины.

– Такой же гад, как и все, – машинально откликнулась Елена Павловна.

– Само собой, – словно девочка хихикнула Беренгария. – Но, видишь ли, он здесь.

– Где? – не поняла Елена Павловна.

– Перестань считать ворон на придорожных деревьях, Элен. Лучше посмотри вперед, – посоветовала ехидная Доротея.

Та послушалась да так и замерла. Задохнулась от радости и боли увидев мужа: "Сволочь синеглазая! Мутант! Подлец. Жить без него не могу. Люблю. "

***

Никогда еще вечер не был таким длинным. Бесконечным. Елене Павловне казалось, что время движется со скоростью черепахи паралитика. Дорога до замка волшебным образом удлинилась, подготовка к ужину затянулась, сам ужин растянулся на целую вечность, но самую большую свинью подложили неторопливые вечерние посиделки. "И как только они могли мне нравиться?" – в который раз задавалась вопросом леди Ласточкина.

Εе раздражали собеседники, темы разговоров, выбранные ими, и сами разговоры. "Неужели тетушкам невдомек, что я хочу остаться с мужем наедине? – злилась Елена Павловна. – Ладно, целитель Оуэн. Он монах, ему простительно, но Беренгария с Доротеей? Где их такт? Γде, мать-перемать, благородное воспитание и понимание женской натуры? А Вэль? Чего он лыбится всем подряд и пересказывает придворные сплетни? Конечно, ему секса не хочется, у него Энн. А у меня только руки и воображение. Где справедливость, я вас спрашиваю?!"

Справедливости не было, увы. Елене Павловне хотелось кричать, топать ногами, бить посуду и царапаться. Так и тянуло вцепиться в бесстыжие синие глаза. Но она безмятежно улыбалась, удобно устроившись в кресле у огня, пила мятный чай и "с интересом прислушивалась к беседе". Прекрасно отдавая себе отчет, что подобное состояние вызвано разыгравшимися на фоне беременности гормонами, она всячески старалась отвлечься и думала о своем.

Нет, конечно, последние придворные новости были важны для оторванной от жизни герцогини, но сейчас воспринимать их не было никаких сил. Лучше завтра невзначай расспросить своих дам и Иви, а пока... Пока Елена Павловна прикидывала, сколько времени и денег понадобится на перекладку каминов и замену их печами в спальне и детской, думала о том, что чаи в Бригии отвратные и, на будущий год надо организовать сбор кипрея (Иван-чай в просторечии). Очень полезное растение, кстати, и мед с него вкуснейший...

"Интересно, а с брассики какой мед? И стоит ли его вообще пробовать, все-таки используется цветок в очень специфичной области... " – так и этак прикидывала Елена Павловна. "Свекрови и Энн подарю. " Пусть трескают, – наконец, определилась она и даже немного повеселела. К счастью для нее на этой оптимистической ноте вечер закончился. Тетушки вспомнили, что время близится к полуночи и засобирались спатеньки.

"Не прошло и года, " – желая всем доброй ночи, радовалась Елена Павловна. "Сегодня я не дам одеть тебе ночнушку, зараза синеглазая, " – нетерпеливо закусывала губку она, идя под руку с мужем. "За все ответишь, " – мстительно предвкушала потирала руки.

– Позволь оставить тебя, дорогая, – не подозревая, о демонах, воющих в груди нежно улыбающейся супруги, поклонился герцог. – Время уже позднее, ты устала...

– Не настолько чтобы спать одной, – сказала, как отрезала женщина, впиваясь поцелуем в губы синеглазого негодника. – В Инверари ночи ты проводишь только в моей спальне, – выдохнула она, прервав поцелуй. – Понял?

– Да, моя грозная леди, – Вэль подхватил охнувшую жену на руки, а она уже не слышала, горела в том огне, который терзает сердца всех любящих.

Пусть тот, кому не знакомо это чувство осудит. И слабая она, и беспринципная, и корыстная. И гордости у нее нет – готова делить мужа с любовницей. Приспособленка подлая, а не порядочная попаданка, не женщина с высокой моральной ответственностью. Другая бы на ее месте уже построила всех, выдрессировала мужа и свекровь, выдрала волосы сопернице, а потом сбежала бы куда подальше. Но непременно к другому красавчику, не менее богатому и родовитому, уж он по достоинству оценил доставшееся сокровище.

Εлене Павловне дела не было до мыслей окружающих. Ей был нужен этот мир, этот мужчина, его дети. А любовница... Да хрен с ней. Моржовый. Пусть у юной профурсетки все будет хорошо... А своего счастья Елена Павловна не упустит. Зубами вцепится, но выгрызет его у судьбы.

Что интересно, при все этом на Вэля она особо не злилась. Можно сказать, понимала. Молодой мужик, женили против воли. На нелюбимой, между прочим. Ну есть притяжение, вызванное магическим резонансом, так это чистая физика, а душа рвется к Энн. Да даже если и не рвется уже, все равно его светлости очень удобно иметь и понимающую жену и нежную фаворитку. Обидно ли это Елене Павловне? Отчасти. Но тут уж ничего не поделаешь.

Что же касается Энн, Εлена Павловна не испытывала к ней ненависти. Поминала, конечно, недобрым словом, но и только. Она даже немного сочувствовала леди Нэвил, хоть и не понимала ее желания стать официальной любовницей. Пусть даже она любила Арвэля. Богатых и красивых любить легко, но принять статус официальной фаворитки... Для этого надо иметь определенный склад характера и стремление к власти.

Окажись Елена Павловна на месте Энн, предпочла бы замужество с кем-нибудь попроще. Авось жизнь поспокойнее сложилась бы. Но к чему гадать, лучше наслаждаться, что есть. А это немало. Особенно сейчас, когда сильные руки мужа закрывают от всего мира, когда пьешь его дыхание и не можешь напиться, когда удовольствие нарастает, накрывая девятым валом...

***

– Я скучал, – утолив первый любовный голод, признался Вэль.

– Уж будто, – не поверила Елена Павловна, расслабленно глядя в потолок, или как это называется у балдахинов. Она никак не могла запомнить.

– Слово чести, – прижавшись щекой к животу жены, немного обиженно сказал он. – Мне вас так не хватало. А вам?

– Нам? – она задумчиво перебирала смоляные кудри мужа и ответила не сразу. – За детей не скажу, не знаю, а мне скучать некогда было. Столько дел по хозяйству, – пожаловалась, глядя в расстроенное лицо.

– Совсем-совсем не скучала? – герцог сделался похож на обиженного ребенка. – А, впрочем, я так и понял, когда не застал тебя дома. Ее светлость отправилась в аббатство, – он очень похоже изобразил управляющего. – Я верхом туда, а ты, оказывается, уже инспектируешь поля. Вот скажи, Элен, чего там инспектировать?

– У нас – сельских жителей свои причуды, – рассмеялась Елена Павловна.

– Ну, конечно, – окончательно обиделся Арвэль. – Самое противное, что и в полях тебя не было, и в усадьбе Греев... Что, кстати, ты там забыла, милая?

– Договаривалась насчет приюта, – пожаловалась та. – Представляешь, девочки кому-то помешали в аббатстве.

– Хм... – смутился мужчина, который, судя по всему, прекрасно знал этого кого-то. – Но все-таки я вас настиг.

– Ты – мой герой, – похвалила Елена Павловна и потянулась за поцелуем. – Хочешь, я кое в чем тебе признаюсь? – спустя некоторое время шепнула она.

– Еще спрашиваешь? – азартом сверкнули синие очи.

– Я безумно тосковала. Даже песню сложила.

– Врешь, – обрадовался Вэль.

– Фи, – оттолкнула мужа Елена Павловна. – Стыдитесь, герцог. Где ваши манеры?

– В казарме, – сглотнул тот, наблюдая за обнаженной супругой.

А она, накинув халат, дабы не смущать мужа и властелина, взяла лютню и села к огню. Елене Павловне всегда хотелось заниматься музыкой, но не сложилось, не срослось. Какова же была ее радость, когда выяснилось, что леди Элен прекрасно играет на лютне. Вот только репертуарчик подкачал. Но это дело решаемое, вполне посильное для человека мыслящего.

Так что спустя некоторое время Елена Павловна его значительно расширила, адаптировав для Бригии песни нашего мира. Одну из них она и запела, легко перебирая струны лютни:

– Уехал славный рыцарь мой

Пятнадцать лет назад,

Но на прощанье я ему

Заворожила взгляд.

За сотни рек, за сотни гор

Направив бег коня,

Во всех красавицах с тех пор

Он узнает меня.

А с башни время сыплет звон,

Дин-дон, дин-дон, дин-дон...

Увы, не только за окном

Прошли с тех пор года.

Я жду и только об одном

Тревожусь иногда -

Когда из дальних стран домой

Он повернет коня?

Во мне самой, во мне самой

Узнает ли меня?

А с башни время сыплет звон,

Дин-дон, дин-дон, дин-дон...

– А с башни время сыплет звон, дин-дон, дин-дон, дин-дон... – повторил Вэль, глядя на жену как на чудо. – Ни разу не слышал этой песни. Неужели ты и правда сама?.. Даже не верится, Элен.

– Придется поверить, – мысленно извинившись перед Микаэлом Таривердиевым и Вадимом Коростылевым, ответила она.

– Всевышний милостив ко мне, – признался герцог. – Он послал мне тебя, – ответил на незаданный вопрос Арвэль, подхватывая жену на руки. – Я узнаю тебя под любой маской, что мне время, – шепнул, склоняясь к желанным губам.

***

Утро для Елены Павловны наступило слишком быстро. Одна радость – началоcь оно с поцелуев.

– Хоть что-то хорошее, – обнимая своего герцога, шепнула она.

– Ты такая красивая, – невпопад ответил Вэль, а потом стало не до разговоров...

– Ваша светлость, изволите подняться? – дождавшись, когда герцог покинет супружескую спальню, спросила Вилма.

Леди Скотт скромно стояла на пороге опочивальни, а рядом с ней нетерпеливо притоптывала Иви.

– Изволю, – всем телом потянулась Елена Павловна. – Только сначала зеркало подай. – Я красавица, – удовлетворенно заявила она, во всех подробностях разглядев растрепанного, заспанного, напрочь зацелованного зеркального монстра. – Понятно вам, девочки?

Ее дамы обрадованно закивали, ни на секунду не усомнившись в правдивости слов госпожи. Для них леди Элен и правда казалась совершенством. Ее доброта затмевала для Иви и Вилмы все недостатки. Да и не так много их было, по чести говоря. А потом камеристка и горничная развили бурную деятельность, не забывая посвящать герцогиню во все последние новости.

– Говорят, что в Скандии в моду вошли совершенно неприличный платья, – щебетала леди Скотт, выбирая подходящий туалет для Елены Павловны. – Вырезы на платьях настолько глубоки, что совсем открывают грудь.

– Ужас какой, – ахнула Иви, колдуя над прической леди. – Срамота.

– И не говори, – согласилась та, зевая. – А еще о чем говорят?

– Шепчутся, что эту моду завела мадам Карси, та самая новая фаворитка его величества Карла, – как по писанному отчиталась Вилма. – Теперь она ходит по дворцу словно куртизанка.

– Одно похабство от этих фавориток, – как еж фыркнула горничная. – До чего ж бесстыжие бабы!

– Иви, – осадила Елена Павловна, – не то, чтобы я была с тобой несогласна, но, пожалуйста, вспомни о наших занятиях.

– Простите леди, – сникла девушка. – Только невозможно такое терпеть, – понемногу ее голос набирал силы. – Эти особы с пониженной социальной ответственностью, – горячилась Иви, не обращая внимания на улыбки женщин, – от них же одно похабство и разврат, простите за прямоту. А еще крики, слезы, упреки и скандалы. Уж вы мне верьте, леди. Небось, знаю, что говорю.

– Не сомневаюсь, – фыркнула Вилма. – Рассказывай, что тебе давеча намурлыкал паж его cветлости.

– Паж, – смутилась Иви. – Лось тот еще. В будущем месяце в оруженосцы посвящать будут, а уж какой бесстыдник. Так и тянет руки, куда не надо.

– Иви!

– А я что? Я ж ничего. Блюду себя для мужа. Чай, есть с кого пример брать. Наша ледюшка...

– Иви!

– Жаловался Дик на леди Нэвил, – понизила голос негодница. – И то ей не так, и это не эдак. По Ратленд-холлу с надутыми губами ходит. Γлаза на мокром месте. Очень уж ей хочется покои господские занять, а его светлость против. Потому как невместно. И до того ему постная рожа... Ой, печальный лик леди Нэвил надоел, что большую часть времени проводит герцог наш в разъездах. И то сказать, коннетабль, а не штабная крыса. Это не я так говорю, – моментально повинилась Иви. – Это Дик.

– Все-таки выбирай выражения, пожалуйста, – попросила Вилма. – Леди Элен так добра к тебе, не позорь ее. Вот поедешь во дворец...

– Я?! – схватилась за сердце впечатлительная девица.

– Ты, – сурово глянула на нее камеристка.

– Не пугай Иви, – раcсмеялась Елена Павловна. – Вряд ли мы скоро выберемся из Инверари.

– Да помилуйте, ваша милость, – сбилась на просторечье Вилма. – Неужели вы не поедете в Балеар на празднования дня рождения нашего лорда?

– День рождения? – переспросила Елена Павловна, судорожно вспоминая, когда же у Вэля этот самый день. Так ничего и не вспомнив, она посмотрела на девушек.

– Через четыре луны праздновать будем. Четверть века исполняется его светлости, – как по писанному отчиталась Вилма.

– Все герцогство гулять будет, – подтвердила Иви. – На кухне слышала, – пояснила девушка. – Айрин (повариха) всю голову сломала, составляя праздничное меню.

– Так отмечать же будут в Ратленд-холле... – не поняла Елена Павловна.

– Традиция у них, то есть у нас уже, такая. Самые вкусные блюда посылают своему суверену.

– Как мило, – одобрила герцогиня. – Пожалуй, я помогу Айрин. Есть у меня пара идеек...

Перед мысленным взором Εлены Павловны нарисовался шоколадный торт, рядом с ним встал тазик заправленного майонезом салата, неподалеку пристроилась селедочка в винном соусе, и довершили все это роскошество замороженные взбитые сливки с кусочками фруктов. Мням.

– Платье новое нужно, – отвлекла от мыслей о прекрасном, добром и вечном Вилма. Леди Скотт крайне ответственно относилась к обязанностям камеристки.

Вот и сейчас она снова заладила свое. И если обычно Елена Павловна пропускала разговоры о нарядах мимо ушей, то на этот раз она задумалась. Как ни крути, а камеристка права. Несколько новых платьев, подходящих беременным просто необходимы. Да не абы какие, а роскошные. Ибо герцогиня. Хочешь, не хочешь, а надо соответствовать.

– Пошли за модисткой, – сдалась на волю обстоятельств леди Ласточкина. – Будем шить новый гардероб. Да смотри, из столицы выпиши мастерицу.

Довольная Вилма склонила голову. Ей давно хотелось приодеть госпожу.

– Найду самую лучшую, – пообещала она.

– Ой, да чего ее искать? – Иви закончила с прической леди и с удовольствием оглядывала творение рук своих. – Мастерицу, что шила свадебное платье миледи, из Ратленд-холла попросили. Потому как между ей и леди Нэвил недопонимание возникло. Дик сказывал, что не захотела мастерица туалет похабный шить, а Нэвилше приспичило на босу грудь платьюшко нацепить...

– Иви, опять ты! – одернула Вилма.

– Да ладно тебе, – отмахнулась та. – Главное, чтоб наша ледюшка швею приютила и обогрела. Потому мастерица она и на поводу у всяких там не идет.

– Так и сделаем, – Елена Павловна признала, что в рассуждениях Иви есть здравое зерно.

Более того, она совершенно права, а что немного грубовата... Это дело временное, поддающее корректировке. Зато у девочки чистое сердце и бойкий ум. Ее ждет блестящее будущее. Определенно так.

Приятно начавшийся день и дальше продолжил радовать Елену Павловну. "Не зря бабуля всегда повторяла, что как день начнешь, так его и проведешь, " – думала она во время занятий магией. Целитель Оуэн, наконец-то, решил, что от истории магии пора переходить к практике.

Столь резкие переход удивил и порадовал его прилежную ученицу. Нет, ну правда... Нельзя же так сразу. Без теоретических выкладок и инструкции по технике безопасности сразу приступать к практике на людях. Нет бы на кошках потренироваться. Увы, но гуманистический подход не был в почете у бригийских целителей.

"А, может, у них и нет тут теории? – задумалась Елена Павловна. – Учат изустно, передают тонкости от учителя к ученику, утаивая кое-что. Что-то важное. Эксклюзивное. Помнится, нам именно так про Средние века и подмастерьев втирали. Ладно, не буду пока голову ломать по этому поводу. Со временем все станет ясно. А пока надо овладеть основными приемами. "

– На конюшне и кухне всегда отыщутся нуждающиеся в помощи лекаря, миледи, – поучал отец Оуэн. – Кто порежется, кто руку вывихнет, а то и похуже. Дело-то житейское, – проходя мимо очередного темного угла, в котором по приказу Елены Павловны были нанесены святые звезды, монах одобрительно крякнул и поcмотрел на хозяйку Инверари.

Та невинно похлопала глазами. Мол, что не так, отец мой?

– Надо бы и в других замках сие нововведение внедрить. Ведь мало того, что чистота, красота и благолепие, так еще и дышится легче. Воздух будто чище стал.

Ответить польщенная Εлена Павловна не успела, добрались до кухни. Там в чаду очагов, жаре и толкотне полным ходом шла подготовка к обеду. Кухонный люд сновал туда-сюда под командованием Айрин, которая, стоя на возвышении, ловко руководила людскими потоками.

– Ваша светлость, отец Оуэн, как же я рада вас видеть, – издалека заметив посетителей, расцвела в улыбке кухарка. Ловко спрыгнув со своей приступки, она ринулась навстречу. – Чем-то могу помочь? – спросила, изобразив неловкий книксен.

– Нам бы охламона какого, – пророкотал лекарь.

– На предмет? – по–деловому уточнила Айрин.

– Лечить будем.

– А, – обрадовалась тетка, – так вы в этом смысле, а я-то подумала...

– Детей пока не едим, храни Всевышний, – попенял ей святой отец.

Айрин никакой вины за собой не чувствовала, потому смущаться не стала. Вместо этого она ловко выцепила из толпы одного из поварят и подтолкнула его к целителю.

– Этого берите, ваша милость. Давеча чугунок кипятку на ногу себе опрокинул. Шкура чулком сошла. К травнице даже отправить пришлось, но пока не помогают ее припарки. А мальчишку жаль, хоть и дурачок криворукий, а все ж живая душа.

Мальчик при виде столь высоких особ замер сусликом. Только глаза блестели любопытством и испугом.

– Не волнуйся, – склонилась к парнишке Елена Павловна. – Мы тебе поможем.

– Что молчишь? Благодари, – напустилась на него повариха.

– Благодарствуйте, леди, святой отец... – прогнусил постреленок.

– Не бойся, – положила руку на плечо мальчика Εлена Павловна. – Все будет хорошо. А ты, Айрин, зайди ко мне завтра после завтрака, а лучше я сама спущусь. Εсть у меня идеи относительно новых блюд... Только тссс, это секрет. Хочу сделать подарок его светлости.

– Почту за честь, миледи, – поклонилась Айрин. До чего же ей нравилась новая хозяйка. И красива она, и не кичлива, и смекалиста, нос перед простыми людьми не дерет, но и своего доcтоинcтва не теряет. А уж как хорошо готовить умеет, пальчики оближешь. Настоящая леди. Вот уж повезло герцогу. А он козел высокородный еще мордой крутит да копытами бьет. До чего дошло – в открытую бабу завел. Фаворитку заимел. Девку бесстыжую.

Порядочная-то разве стала бы во грехе жить? Небось с башни бы кинулась от позору, а этой все хоть бы хны. Сказывают, что девичества она лишилась уже после того, как о магическом даре леди Элен известно стало. Не захотела гордячка Энн за простого дворянина замуж идти. Ей шалаве родовитой принца подавай. Вот и раздвинула ноги перед нашим козлом, а тот и рад. Дурачок. Потом, говорят, рыдала, убивалась напоказ. Мол, самым ценным ради любви пожертвовала. Одно слово – жучка.

На словах у ней любовь, а на деле жадность, щедро политая жаждой власти, пропитанная тщеславием и приправленная завистью. Она с самого детства такой была. Видела ее Айрин и не раз. И те только видела, но и имела несчастье общаться с капризной, заносчивой белобрысой сукой. Это при герцоге она нежная да шелковая, а со слугами хуже демоницы. Уж она бы поваренка успокаивать не стала. Нэвилше простые люди, что грязь под ногами.

Правда тут одна птичка на хвосте принесла, что не такое уж сладкое житье у гордячки Энн в Балеаре. Капризы ее любовнику поперек горла встали, упреки да жалобы надоели. До того дошло, что мужик от нее в войска да к жене под бочок сбегает. А нечего фамильные украшения требовать да в комнаты герцогини лезть. Не по Сеньке шапка.

А под бочком у леди Элен хорошо и уютно. Дом у нее чистый, слуги сытые, святые отцы ее отличают, даже королевские надсмотрщицы леди Элен в рот заглядывают да с рук у нее едят. Потому как есть у герцогинюшки подход и уважение к людям. А это дорогого стоит.