Текст книги "Эффект ласточки (СИ)"

Автор книги: Янина Веселова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Леди Элен, помните девушек, которые не захотели оставаться в Инверари?

– Да, а что с ними? – заинтересовалась Елена Павловна.

– Не срослось у них тут, – переглянувшись с Иви, сказала Вилма.

– В твоем голосе слышится злорадство, – понимающе улыбнулась леди Ласточкина.

– Всевышний шельму метит, – камеристка выглядела очень довольной. – Вчера приходили, в ножки кланялись, назад просились, умоляли похлопотать, – фыркнула девушка.

– А ты?

– Я? Я пообещала, что все расскажу вам, миледи. Вот... рассказала... Вы же не возьмете их обратно? – с тревогой спросила Вилма.

– Нет, – покачала головой Елена Павловна. – Но ты сама разберись. Если дела девушек совсем плохи, мы поможем. Но приближать. Увольте...

– Будет сделано, – обрадовалась Вилма.

– Что еще слышно?

– Скандал вчера случился, аккурат после вашего отбытия с пира, – судя по тому, как заблестели глаза Иви, случилось что-то из ряда вон выходящее. – Леди Элен, помните, вам вчера представляли даэронского посланника? (Даэрон – материковое королевство, расположенное южнее Скандии. Имеет очень сильный флот и обширные колонии в Пангее)

– Как же, как же, помню, – рассеянно откликнулась Елена Павловна, перебирая предложенные Вилмой украшения. – Такой надутый дядечка. Весь в черном.

Необходимость ежедневного их ношения была еще одной причиной для недовольства. Поймите правильно, как и любая нормальная женщина леди Ласточкина любила драгоценности, но количество украшений для ежедневного ношения, положенных ей по должности, превышало все пределы разумного. Герцогиня должна блистать и переливаться словно новогодняя елочка. Вот и сегодня кроме шапочки, сплетенной из золотистого бисера и аметистов ей следовало выбрать серьги, не менее трех перстней, браслеты или зарукавья, ожерелье или сотуар (длинные бусы из золота с жемчугом, бриллиантами или другими цветными камнями, часто с кисточкой или брошью на конце. Большой популярностью пользовались сотуары из мелкого жемчуга). В Инверари такого изврата не было, а здесь... Здесь приходилось соответствовать.

– Он самый и есть, – обрадовалась Иви. – Сеньор Бернардо Ортега – не просто посланник. Он приходится дядюшкой тамошнему королю.

– Важная персона, – Елена Павловна остановила свой выбор на темных как южная ночь скандийских аметистах, шелковая глубина которых завораживала. К лиловому бархату нижнего платья и отделанному мехом жилету в пол они подходили идеально.

– Вы будете неотразимы, миледи, – пообещала Вилма. – Затмите всех.

– Оно мне надо? – отмахнулась та. – Главное тепло, удобно, мягенько. В нашем климате самое то. Как только некоторые не боятся схватить воспаление легких, щеголяя в шелковых платьях на босу грудь?

– Таких ни одна холера не берет, – поджала губы леди Скотт.

– Зато их берет, но есть дерет даэронский посланник, – воскликнула Иви. – Ой, – сконфузилась она в перекрестье осуждающих взглядов, – я хотела сказать, что леди Нэвил стала причиной международного скандала из-за слишком фривольного вида. Слушайте же. Сеньор Ортега – мужчина своеобразный и имеющий свое непререкаемое мнение по всем вопросам. Одним словом – военный. Как уж его занесло в дипломатию, одному Сурту известно. Дункан считает, что Бернардо Ортегу направили в Бригию специально. Тамошний король таким образом показывает, что сотрудничать с нами не будет, и спорные вопросы по колониям так и останутся нерешенными.

– Очень похоже.

– Еще бы не похоже. Уже полгода договариваются, а воз и ныне там. Правда, его величество не теряет надежды, таскает даэронца за собой туда-сюда, а Ортега все мрачнее и мрачнее делается. Не нравятся ему придворные нравы. Сеньор Бернардо осуждает разврат, особенно тот, который рядится в приличные одежды.

– То есть дядечка против ханжества? – удивилась Едена Павловна. – Он же из высшего общества. По идее для него это норма.

– Дункан говорил, что в Даэроне все по-другому. Там на женщину глянешь, и сразу все понятно. С первого взгляда видно порядочная она или нет, а у нас сразу не разберешься. Это очень раздражало благородного кабальеро и, только приехав в Балеар, он обрел внутреннюю гармонию. О чем давеча и поведал.

– Да ладно, – не поверила Елена Павловна, начиная понимать, кого сеньор Ортега принял за женщину легких нравов.

– Клянусь спасением души, он прямо назвал Энн Нэвилл распутной девкой, а его светлость герцога – единственным настоящим мужчиной на этом промозглом острове, потому что у него жена одета как жена, а шлюха как шлюха.

– Офигеть, – Елена Павловна позабыла о хороших манерах. Впрочем, на это никто не обратил внимания.

– Если бы не дипломатическая неприкосновенность сеньора разорвали бы на тысячу крохотных дядечек, – Иви завершила рассказ и смолкла. Это был триумф!

– Нюшка мне этого не простит, – отсмеявшись, сказала Елена Павловна. – Но оно того стоит.

И это была чистая правда.

***

Победа над Энн Нэвил радовала недолго. К тому же она по сути ничего не изменила. Фаворитка никуда не делась, даже фасон платьев не поменяла. Единственной уступкой правилам хорошего тона стало полупрозрачное скандийское кружево, которым белокурая красавица драпировала вызывающее пересуды декольте. Судя по слухам, которыми исправно снабжала госпожу Иви, была велика вероятность, что подобные наряды в скором времени войдут в моду. Во всяком случае ее величество королева уже проявила к ним интерес.

Елене Павловне было фиолетово. После моды двадцать первого века глубокий вырез на платье фаворитки мог вызвать разве что улыбку. Она даже не судила Вэля за то, что тот не заставил любовницу переодеться. После скандала с сеньором Ортегой это не представлялось возможным. Так что герцогиня подобно мужу и Нюшке демонстрировала полную невозмутимость. Этакое семейное единение.

Гораздо больше неприятных минут леди Ласточкиной доставляли желающие примазаться к герцогским милостям особы обоего пола. Их, конечно, отсеивали тетушки и Дункан, но некоторым, самым настырным удавалось добраться до герцогини. Нервозности добавляло и то, что ночи приходилось коротать в одиночестве. Вэль, не желая еще больше нагнетать неприязнь своих дам, ночевал в одиночестве, чем неимоверно бесил обеих.

Жизнь в Ратленд-холле кипела и била зазевавшихся по голове. Суматохи добавило явление обещанного леди Матильдой призрака. По ее зову в Балеар явилось легендарное привидение – Рональд Громогласный. Сей известный каждому в Бригии монах основал в свое время аббатство Глэмис, что на берегу озера Лох Вотан. При жизни он был личностью деятельной и чрезвычайно увлеченной.

Таланты Рональда Громогласного простирались не только в организаторской сфере. Всю свою жизнь святой отец учил, лечил и окормлял паству во благо человека и славу Всевышнего, но более всего прославился он своей смертью. В те далекие времена войны еще терзали Бригию. Соседи не раз и не два нападали на островное королевство. В один из таких набегов датчары (северные варвары) высадились на северо-западном побережье, как раз неподалеку от аббатства Глэмис.

Врагов было много, а сил у защитников обители мало. Вот тогда-то и явил отец Рональд чудо, которое прославило его в веках. Громогласно воззвал он к Всевышнему, моля о помощи, и тот услышал. Вскипели воды озера Лох-Вотан, и вышел на берег дракон. Поклонился он настоятелю и подставил шею под пяту отца Рональда. А потом как кинется на датчар. Всех разметал. Так скромный монах поверг в бегство целое войско.

Еще не раз ему приходилось защищать родную Бригию, верхом на драконе и просто так. Рональд Громогласный прожил долгую и славную жизнь, а умирая сказал, что дух его останется в Бригии до тех пор, пока нуждается она в помощи и защите.

– В час испытания услышите вы мой голос, – пообещал монах. – А покуда буду молчать.

По его словам, и случилось. По сей день дух святого защитника молча реет над обителью. Благодарные потомки (в смысле духовные дети) воздвигли памятник Рональду и его дракону. Да... И вот каким же таким образом леди Матильде удалось сагитировать практически святого Рональда Громогласного являться голосистой (в смысле выреза, хотя и голос у нее оказался будь-будь) фаворитке и укоризненно грозить ей призрачным перстом?

Леди Энн впечатлилась так сильно, что даже утратила аппетит. На обеде, посвященном герцогине Балеарсткой клевала как птичка, а от десерта и вовсе отказалась (а от неприличных платьев нет). Ну и зря. В тот день на стол был выставлен сладкий сервиз ее светлости, который произвел настоящий фурор.

– Отныне вы – признанная законодательница мод, – расчесывая перед сном волосы госпожи, поведала гордая Иви.

Елена Павловна только плечами пожала. Ей придворные игры и мнимая популярность были до лампочки, ну или до лампады, если ориентироваться на местные реалии. Леди Ласточкина слишком хорошо знала им цену – пятачок в базарный день. Оступись сейчас она, допусти малейшую ошибку, и все те, кто так рвется в друзья, отвернутся, а то и добить кинутся.

– Так хочется домой, – пожаловалась Елена Павловна. – Там дышится легче... и кровать удобнее, – подумав, добавила она. – Что-то спина устала сегодня.

– Сейчас целителя кликну, – всполошилась Иви, враз позабыв о придворных глупостях. Здоровье герцогини и благо ее деток – вот настоящая ценность.

***

Время тянулось как резиновое. По договоренности с мужем Елена Павловна должна была провести в Ратленд-холле пару недель.

– Дюжину дней продлятся празднества, – подсчитывал Вэль, обнимая и целуя свою герцогиню. – Потом гости начнут разъезжаться, а уж ты, Элен, следом за ними. Иначе неудобно получится.

Разнежившаяся и влюбленная она согласилась. О чем теперь и жалела. Леди манили свобода и картошка. Эх, да что говорить. Кто был нежеланным гостем поймет, как тяжело приходилось Елене Павловне. Злющая аки скорпий свекровь общалась сквозь зубы, Энн изображала мировую скорбь вкупе с оскорбленной невинностью и взглядом испуганной лани. Впрочем, испуг был натуральным. Брат Рональд исправно навещал леди Нэвил каждую ночь. Об этом свидетельствовал дикий визг, которым сопровождались визиты почти святого.

Мерзавка орала и всякий раз требовала освятить помещение. Церковь не препятствовала леди, но и не поощряла. Так в вызове экзорциста леди Энн было строго отказано. Визги соперницы по идее должны были казаться Елене Павловне райской музыкой, но нет они вызывали лишь глухое раздражение да приводили к бессоннице, которую приходилось коротать с призрачной графиней. Леди Матильда, как и обещала, снабжала свою живую приятельницу последними новостями.

По ее словам, деверь со спасенной супругой и папо Нэвил затаили за пазухами здоровенные каменюки. Они убеждены, что герцогиня Балеарская приложила руку к тому, что у Изабеллы больше не будет детей. Мол, злодейка нарочно велела целителю навредить болящей. Вот и помогай таким. Не зря говорят – не делай добра, не получишь зла. Ну Всевышний с ними. Куда более интересны были другие сведения. Леди Матильде удалось подслушать разговор между графом Уориком и зятем, в котором речь шла о некой страшной тайне его величества Аларика III.

– Лорд Нэвил, – докладывала шпионка, светясь от осознания собственной значимости, – ругал Джона упертым ослом, который погубит свою семью.

По всему выходило, что среднему брату стала известна тщательно скрываемая тайна старшего. Вот король и показал Джону, что не стоит ее (тайну) трогать, а не то хуже будет.

– Куда уж хуже? – Елена Павловна в защитном жесте положила руку на живот.

– Поверьте, дорогая, всякое бывает, – склонила рогатый эннен леди Матильда. – И все же, – она нарушила повисшее в спальне молчание, – думаю, что вам нужна эта тайна. Она подобна cмертоносному клинку, который вам жизненно необходим. Ибо нельзя быть безоружной среди волков.

– Вы совершенно правы, – признала правоту графини Елена Павловна. – Я должна быть готова ко всему, и тайна короля поможет в этом.

– Мудрое решение, – одобрила призрачная дама. – Рада, что не ошиблась в вас.

***

Праздники были в самом разгаре, когда грянуло. Аккурат на седьмой день. Елена Павловна даже обрадовалась, настолько измучило ее накапливающееся день ото дня напряжение. Гнойник зрел, зрел, зрел и, наконец, лопнул. А дело было так.

Незадолго до обеда в гостиную герцогини заползли две змеюки. Запросто. По-родственному.

– Рада вас видеть, – поднялась навстречу королеве-матери и Нюшке Елена Павловна.

Дамы герцогини Балеарской также прервали свои занятия и склонились в низких реверансах перед высокими гостьями.

– Зашли посмотреть, как вы тут устроились, – милостиво улыбнулась свекровь, устраиваясь в кресле.

При виде этой улыбки у Елены Павловны екнуло сердце.

– Благодарю, – невозмутимо откликнулась она и велела подать сладости и вино. Чай и ягодные взвары леди не жаловали. – Покои герцогини просто роскошны, – леди Ласточкина нежно улыбнулась Энн.

Легко одетой блондинке явно было холодно, но она терпела, помнила, что красота требует жертв, поэтому и вываливала ее наружу. Вероятно, стоило устроить ее у камина, но не уступать же свое место, правда? Нэвилша на выпад соперницы и бровью не повела чем еще больше насторожила Елену Павловну. Неспроста, ох, неспроста этот визит. Знать бы, что задумали дамы.

Между тем подали угощение, завязалась общая беседа... Не сама, конечно, завязалась, а благодаря тетушкам. Достойные леди не меньше Елены Павловны озаботились визитом и... принялись болтать. Обсудили погоду, виды на урожай. Коcнулись обстановке в Мории и скорой войны. Огорчились предстоящей разлуке с Вэлем. Ведь войско не может без главнокомандующего. Выразили надежду на скорую победу...

– Как ни коротка будет военная компания, – бесцеремонно перебила сестру вдовствующая королева, – меньше трех месяцев она не продлится. Значит, на родах Вэль присутствовать не сможет. Моей невестке придется справляться самой.

"Началось, " – подобралась Елена Павловна, но в разговор вступать не спешила. Пусть сначала свекровь выскажется, но та не торопилась. Рассказала о своих беременностях и родах, спросила о здоровье невестки, вообще вела себя как нормальный человек, чем страшно напрягала. В какой-то момент королева-мать и вовсе ударилась в воспоминания о детстве.

– Девочки, – посмотрела она на сестер, – помните, как мы ловили птичек? Мазали веточки клеем...

– Как давно это было, – эхом откликнулись женщины, смаргивая набежавшие слезы.

– А ведь у меня осталась миниатюра, на которой мы все втроем. Такие смешные, в коротеньких платьицах. Берри, там похожа на маленького ангела, а Дороти на эльфа... – ностальгически вздохнула не королева-мать, а незаметно состарившаяся девочка Лусия. – Хотите, я покажу вам ее?

Беренгария с Доротеей переглянулись... и не смогли отказаться. Возможность прикоснуться к детству, что может быть слаще? Пообещав, что скоро вернутся, они ушли вслед за сестрой, а Елена Павловна и Энн остались. Не наедине само-собой, но все же, все же... Напряжение и взаимная неприязнь захлестнули женщин, чтобы найти выход в судьбоносной беседе.

– Я давно хотела поговорить с вами об одной вещи, – решившись, начала Энн. – Совсем скоро вы станете матерью, леди Элен. Каким вы видите будущее своих детей?

– Почему вы спрашиваете? – Елена Павловна как обычно пошла по стопам детей Израилевых.

– Волею судьбы мы с вами не посторонние люди, Элен, – сообщила эта нахалка. И хватает же наглости людям?! – У нас много общего.

– Выбирайте выражения, леди, – поморщилась законная жена.

– Простите, – на секунду опустила бесстыжие глаза любовница. – И все же я считаю нас близкими людьми, почти семьей, а потому...

– Короче, – вцепившись пальцами в подлокотники кресла, велела Εлена Павловна. Еще чуть-чуть, и шевелюра белокурой бестии серьезно пострадает.

– Ваши дети, – затараторила Энн, видно почуяла, что времени на разговоры остается критически мало. – Я думаю, что им лучше расти в Балеаре.

– Что?!

– Не горячитесь, Элен, послушайте меня, – настаивала любовница. – Я знаю, что по договору никто не может отнять у вас детей, даже Вель...

– Его светлость, герцог Балеарский, – голосом, которым можно заморозить насмерть, поправила Елена Павловна.

– Да-да, простите. И все же я продолжу, – Энн чихать хотела на то, что о ней подумают. – Что увидят ваши дети в Инверари? Коров? Овец? Теплицу с огурцами? Чему научатся? Пасти гусей? Это ли нужно принцам крови? Дети герцога Балеарского должны получить все самое лучшее: образование, круг общения, книги, игрушки, подобающую их положению роскошь. И все это я могу им дать. Подумайте, леди, чего вы лишаете своих малюток, запирая их в деревне, обрекая на ссылку, на прозябание в медвежьем углу. В то время, как...

– Ну, хватит! – лопнуло терпение Елена Павловны. Она поднялась на ноги и нависла над зарвавшейся Нэвилшей. – Я слушала достаточно, теперь ваша очередь, милочка.

– Но...

– Рот закрой, – сделав своим дамам знак, чтоб выметалиcь, посоветовала герцогиня, – а то ворона влетит.

– Что?.. – фаворитка прижала руки к декольте.

– То самое, по-акульи улыбнулась Елена Павловна. – Не играй со мной, девочка. Проиграешь, – посоветовала она, глядя в испуганные голубые глаза. – И к детям моим ручки не тяни – оторву и скажу, что так и было. Хочешь остаться с МОИМ мужем, роди СВОИХ ублюдков. Поняла? И не думай, что этот разговор останется в тайне. Каждая собака в Бригии будет знать, что герцогская подстилка собралась отнять детей у законной жены и матери. Не веришь? Зря! Я прямо сейчас расскажу ему об этом.

– Но это невозможно, – пролепетала Энн. – В данную минуту его светлость в обществе его величества и других лордов обговаривает завтрашнюю охоту...

– Тем лучше, уверена, что наша беседа будет интересна всем.

– Я не могу вам позволить, – Нэвилша почти поднялась, но только почти. Стазис застиг ее в положении полу-приседа.

– Ах, какая неприятность, – "расстроилась" Елена Павловна, покидая гостиную.

Как она добралась до дурацкой комнаты с чучелами, одному Всевышнему ведомо. Впавшую в амок женщину вел автопилот или промысел божий. Кажется, за ней бежали и даже что-то кричали. Елена Павловна не разобрала. В себя она пришла перед дверями охотничьей залы и то только потому, что путь преградили скрестившиеся алебарды стражников.

– Не велено, – хором пробаcили самоубийцы, прежде чем застыть безмолвными памятниками.

– Вас не спросили, – разозленной кошкой фыркнула герцогиня и распахнула двери.

Вошла и застыла на пороге, осматриваясь. Муж дорогой обнаружился в компании старшего брата и еще каких-то мужиков. Находясь в состоянии крайнего возбуждения, Елена Павловна их опознать не смогла. Зрение стало фрагментарным что ли... Вернее она все видела, но сосредоточенная на главном, не фокусировалась на мелочах. Действительность размывалась и плыла, четким был лишь образ Вэля.

Вот он, привлеченный шумом, повернулся к дверям. Вот встал, увидев жену. Шагнул навстречу...

– Элен, милая, почему ты здесь? – спросил удивленно-ласково, – что случилось?

– Прости, если помешала. Мне очень нужно с тобой поговорить, – игнорируя остальных, леди видела только своего мужчину.

– С тобой все в порядке? – встревоженный Вэль в два шага оказался рядом.

Муж ждал ответа, шокированные мужики недоуменно переглядывались, а на Елену Павловну нашел, по-простому сказать, столбняк. Встала как вкопанная, слова сказать не может. И не потому, что нету слов, а из-за того, что, произнеся их, она навсегда потеряет Вэля. Но и спустить выходку вкрай обнаглевшей Нэвилше нет никакой возможности! А значит...

– Элен, – Арвэль склонился к жене, – посмотри на меня.

Она подняла голову и утонула в невозможной синеве, безмолвно прощаясь.

– Ответь, что случилось?

Εе ответом стал поцелуй. Страстный, горячий, честный, властный. Глаза в глаза. Сердце к сердцу. Жизнь к жизни. Любовь к...

Он ответил сразу же, не секунды не сомневаясь, не думая. Брат, друзья, война и охота отошли даже не на второй – на двадцать второй план. Осталась только она – Элен. Ее руки, обнимающие словно живой плющ. Губы, безмолвно кричащие о любви. Аромат волос, сводящий с ума ядовитой горечью. Ее тело, ставшее еще более желанным. Как он смог пробыть неделю вдали от нее? Безумец, своей волей отказывающийся от рая.

Позабыв обо всем, супруги целовались. Казалось, что в целом свете нет силы, способной разъединить их... И все же она нашлась – огненная сила желания, вечная жажда единения. Нехотя разорвав поцелуй, Вэль подхватил жену на руки и вышел прочь из охотничьей залы. Он почти бежал к своим покоям, а вслед неслось завистливое:

– Какая женщина!

***

Всю ночь супруги не могли оторваться друг от друга. Минуты страсти сменялись часами нежности. Разговоры обо всем и ни о чем приходили на смену стонам. Любовное безумие чередовалось с безгрешными снами. А потом наступило утро. Хмурое, промозглое и безнадежное.

Во всяком случае таким оно показалось Εлене Павловне. Она проснулась первой, кое-как привела себя в порядок, благо удобное платье позволяло обойтись без посторонней помощи, и устроилась у окна. К слову, красоты герцогского сада интересовали женщину в последнюю очередь. Ее внимание занимал раскинувшийся на кровати Вэль – сволочь, бабник, проклятый мутант, любимый пуще жизни муж, отец нерожденных еще детей и запутавшийся в двух бабах придурок, который достукался. Пришла пора выбирать.

Почувствовав пристальный взгляд, мужчина открыл глаза и улыбнулся спросонок.

– Доброе утро, ласточка моя. Хотя какая ласточка? После вчерашнего тебя надо называть тигрицей.

– Да уж, – заставила себя улыбнуться Елена Павловна.

– Что же ты меня не разбудила, кошечка? – игриво потянулся Вэль.

– Ты так сладко спал, – она опустила глаза, сосредоточилась на сжатых в кулачки рукак. Смотреть на широкие плечи, мощную грудь, мускулистый торс и прочие роскошества не было сил. – Вот я и решила...

– Элен, – заметив напряжение жены, Вэль встревожился не на шутку, – какая-то ты бледная. Может позвать целителя? Пусть посмотрит не повредили ли мы детям. Все-таки срок уже большой, – он решительно скинул одеяло. Видно, лично собрался бежать за отцом Оуэном.

– Со мной все в порядке, – Елена Павловна вскинула руку, останавливая голозадого спасителя. – С детьми тоже все хорошо.

– А с чем плохо, Элен? – моментально уловил недоговоренное Арвэль.

– Не с чем, а с кем, – поправила она. Учительские привычки неискоренимы. Даже в такую минуту рвутся наружу. – Все плохо с нами, Вэль.

– Ничего не понимаю, – он с размаху уселся на разворошенную постель.

– А тут и понимать нечего, я больше не могу с тобой жить.

– Ты с ума сошла? – рыкнул разозленный мужчина. – Не с той ноги с кровати встала, так вернись в нее. Если хочешь, могу помочь, – герцог вскочил как ужаленный. Видно, решил вернуть блудную жену на путь истинный.

– Я очень тебя люблю, – маневры разгневанного супруга не произвели на Елену Павловну никакого впечатления. Она по-прежнему не поднимала глаз, не меняла интонации. Эмоции нашли выход вчера, оставив после себя холод и обиду – на себя, на него, на жизнь. – Просто голову теряю. Думала, что про такие чувства только в книжках пишут, и вот сама вляпалась.

– Вляпалась? – насмешливо прищурил синие глазищи Вэль.

– С размаху, – кивнула Елена Павловна. – Не нужно мне было врастать в тебя. Ведь заключила же договор, хватило ума. Зачем же сама его нарушила?

– Ты можешь объяснить, что произошло? – потребовал ответа потерявший терпение Арвэль. – Что-то же заставило тебя, принять это идиотское решение.

– А я не сказала? – удивилась она. – Извини. Вчера ТВОЯ леди Нэвил потребовала отдать ей МОИХ детей. Мое воспитание, видите ли, не подходит наследникам герцога Балеарского. Они должны жить в роскошном Ратленд-холле, хозяйка которого обеспечит им нужный комфорт и блестящее будущее.

– Элен, у меня и в мыслях не было, забирать у тебя малышей, – Вэль разом растерял всю злость. – Поверь.

– Да причем тут ты? – отмахнулась Εлена Павловна. – Я не в подлоcти тебя обвиняю.

– А в чем?

– Да ни в чем! – даже ангельское терпение не выдержало бы такой тупости. – Я просто не могу делить тебя с этой девкой! Думала, что смогу, и ошиблась.

– Элен!..

– Не подходи, не надо. Я все-равно не передумаю, – она выставила перед собой руки.

– Ты хочешь, чтоб я выбрал? – герцог не привык к подобным разговорам. Обычно ультиматумы предъявлял он сам.

– Нет, уже нет, – отказалась Елена Павловна. – Слишком поздно. Если бы мы поговорили до моего приезда сюда... Хотя, нет. Ты же благородный, не можешь оставить леди Нэвил в беде. Она нежная, слабая. Она отдала тебе самое дорогое, что есть у женщины – свою честь.

– Так и есть.

– Вот именно. Вот и оставайся с ней.

– А ты?

– А я сильная, самодостаточная, магически-одаренная. К тому же моя честь при мне. Она не между ног, чтоб ты знал, – Елена Павловна замолчала, переводя дыхание, и в первый раз за время разговора в упор посмотрела на мужа. – Я уезжаю, Вэль. Это решено.

Сказала, и сама себе не поверила. Надо же перестала жевать сопли, копить обиды и откладывать объяснения. Спасибо за это Нюшке, чтоб ее скрючило заразу бесстыжую.

– Мы с тобой хорошо жили, давай и расстанемся по-хорошему, – через силу улыбнулась она, а на глаза набегали слезы. – Я ухожу. Прощай.

Не зная, чего больше хочет от мужа: чтоб остановил или отпустил леди Элен Арклоу медленно, с достоинством шла к дверям герцогской опочивальни

– До свидания, ласточка, – донеслось вслед упрямое. – Я не отпущу тебя. И не мечтай. Ни время, ни расстояния не важны. Ты моя, это главное.

ЭПИЛОГ

Написанный по многочисленным просьбам читателей от лица герцога Балеарского. В качестве исключения, так сказать.

– Ушла, надо же ушла, – оставаясь внешне спокойным, внутри Вэль рычал. Бесился. Кричал с надрывом. – Бросила. Меня бросила. Как щенка последнего. Но какова... – не хотел, а восхитился Балеарский. – Честь у нее, видите ли, не между ног. Настоящая королева. Моя королева.

Внутренний монолог герцога постоянно прерывался.

То начальник охраны явился с докладом о том, что стражники, стоявшие на посту у охотничьей залы благополучно выведены из стазиса, пороты и отправлены в дальние гарнизоны. Будто Вэлю есть до этого какое-то дело.

То сеньору Ортеге позарез понадобилось увидеться.

То матери приспичило поговорить. Вдовствующая королева – не даэронский посланник, от нее так просто не издыхаешься. Впрочем, визит может оказаться полезным. Главное сосредоточиться и выслушать ее величество.

– Поведение этой особы просто недопустимо, – первым делом временем отчеканила леди. Слово удар. Слово удар. – Она позволила себе погрузить в стазис не только стражу, но и Энн, а в ее положении это чрезвычайно опасно.

– Как хорошо, что вы заговорили об Энн, матушка, – вынырнул из раздумий Вэль. – Зная ваше отношение к леди Нэвил, ваше участие в ее судьбе... Я даю ей отставку, – рубанул правду-матку коннетабль, глядя в изумленное лицо матери.

– Как? – чуть ли не впервые за всю жизнь растерялась она. – Это невозможно.

– Отчего же? – Арвэль позволил себе удивиться.

– Ты не можешь оставить Энн. Она тебя любит, – ее величество отбросив церемониал, вскрикнула как обычная, задетая за живое женщина.

– Мне жаль, – отвернулся Вэль.

– Энн беременна, – леди Лусия схватила сына за руки и требовательно посмотрела ему в глаза.

– Прекраcно, – скрипнув зубами, он освободился. – Тем более, ей будет лучше с вами, матушка. Поддержка опытной женщины станет неоценимой для леди Нэвил. Ребенка я признаю...

– Так ты всерьез? – не хотела верить королева-мать.

– Не понимаю, что вас так удивляет, – нахмурился Балеарский. – Уж вам ли не знать, что наши чувства угасли.

– Говори за себя!

– Как угодно, – пожал плечами он. – В любом случае я не передумаю. Мое место рядом с женой.

– Ну, конечно, я так и знала, эта особа настроила тебя...

– Будьте уважительнее, один раз я не услышал грубость в адрес леди Элен, но больше не спущу вам.

– Вэль! Как я еще могу называть женщину, раскидывающуюся опасными заклятиями? Твой и Энн малыш мог пострадать от ее козней, ты это понимаешь?

– Я буду молиться за здоровье матери и ребенка, а также за ее и ваше благоразумие.

– Что ты имеешь в виду? – леди Лусия отказывалась принимать поражение.

– Всему королевству известно, что герцогиня Балеарская, – просмаковал титулование жены Арвэль, – в состоянии нервного возбуждения магичит. Неосознанно магичит. Лорд Годфрид это неопровержимо доказал. Он считает, что это защитная реакция организма на угрозу сохранению беременности.

– Да, я читала отчет, – была вынуждена признаться королева-мать.

– Так какого же демона Энн полезла к Элен с требованием отдать ей детей?! – взревел коннетабль голосом, которым посылал полки вперед. – Кто ей позволил волновать мою жену? Вы?!

– Вэль, – слабым голосом окликнула леди Лусия, и зря. Ее невинная в общем-то реплика решила участь Энн Нэвил.

– Влияние, которое вы оказываете на Энн, сказывается самым отвратительным образом. Ее поведение, капризы, истерики, наряды, подходящие гулящим девкам... С этим надо кончать. Леди Нэвил завтра же отправится в аббатство святой Катарины и пробудет там до родов, после чего я выдам ее замуж.

– Ты не посмеешь, – побледнела вдовствующая королева. – Граф Уоррик...

– Вы слишком много ему позволяете, матушка, – отрезал Вэль. – Подобное поведение марает память отца. Прежде я не поддерживал Рика (короля) в его желании наставить вас на путь истинный, но теперь признаю его правоту.

– Нет! – она кинулась, желая растерзать, ставшего на пути сына.

– Да, – мягко отстранил женщину Арвэль. – Вы слишком заигрались, матушка. Ступайте к себе, молитесь и ждите решения его величества. Уверен, оно будет мудрым. Проводите леди Лусию, – вызвав слугу, распорядился герцог.

– Я разочарована в тебе, Вэль, – уходя, горько уронила мать.

– Да-да, – с готовностью откликнулся Балеарский, думая о своем, сочиняя письмо, которое он уже сегодня отправит жене.

Пусть оно станет первой ласточкой в череде поступков, которые помогут вернуть Элен.

ГЛОССАРИЙ

Елена Павловна Ласточкина – главная героиня, широко известная в узкиx кругах писательница, пишет под псевдонимом

Элен Арклоу – единственная дочь графа Дроммора

Ролан Иттенбрю – барон и коварный изменщик

Бригия – королевcтво, в котором проиcходит действие романа

Изенгард – столица Бригии

Скандия – соседнее государство

Эсмонд Арклоу, граф Дроммор – отец ГГ

Луиза – вторая жена графа, Люси – первая

Гарольд – старший из братьев от второго брака

Чарльз – младший

Отец Оуэн – главный целитель аббатства Кайлмор, в будущем личный целитель ГГ

Арвэль Дерси, герцог Балеарский

Аларик III – король, старший брат Арвэля, Элизабет Вудвил – его жена

Марианна Гатлинг – кузина Элен

Иви – камеристка Элен