Текст книги "Эффект ласточки (СИ)"

Автор книги: Янина Веселова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Так шапочки вошли в жизнь. Местные жительницы даже завели обыкновение дарить подобные головные уборы будущим матерям. Стало хорошим тоном иметь в приданном отделанные бисером шапочки в стиле арт-деко. Как говорила Елена Павловна: "Удивительное рядом. "

***

Воистину Инверари ворожил своей хозяйке. Как иначе можно объяснить ее вcтречу с неприятными родственниками мужа? Впрочем, судите сами.

Елена Павловна оказалась на крыльце аккурат в тот момент, когда на плиты главного двора ступили копыта герцогского коня (белого, если кто забыл). Нет, Вэля никто не задерживал, просто за то время пока с ним переговаривались, открывали ворота, поднимали мост, отворяли барбакан (в западноевропейской средневековой архитектуре внешнее сооружение замка или городских укреплений, обычно круглое в плане, для отражения атак на подступах к крепости) леди Ласточкина успела привести себя в порядок и выйти на улицу...

Было еще очень рано. Весеннее небо только начало светлеть на востоке, и во дворе было бы совсем темно если бы не многочисленные факелы. В их мятущемся свете облитая золотом фигурка герцогини казалась кукольно-изящной и какой-то нереальной. Словно бы не земная женщина вышла навстречу гостям, но сам дух древнего полного тайн замка.

Увидев ее, все пораженно замерли. Первым очнулся Вэль. Позабыв о хороших манерах и послав к Сурту в задницу этикет, он кинулся к жене.

– Как ты? – сжав в объятиях супругу, требовательно спросил Арвэль.

– Хвала Всевышнему, – охнула Елена Павловна, не делая попыток вырваться. Вошла в положение перенервничавшего коннетабля. – Все живы и здоровы.

– А моя жена, что с ней? – рядом с Вэлем встал очень похожий на него мужчина.

"Мой красивее, – подумала Елена Павловна. – Этот рыжий какой-то, и морда противная. Чисто лис. " Вслух же она сказала совсем другое:

– Жизнь леди Изабеллы вне опасности. Она спит под присмотром целителя.

– Я бы хотел увидеть ее, – потребовал деверь, пропуская церемонию знакомства. – Сейчас.

– Мы тоже, – обратила на себя внимание богато одетая женщина за пятьдесят, опирающаяся на руку представительного мужчины.

– Вас проводят, – не стала кобениться хозяйка замка, подавая знак Дункану. Он точно болтать зря не станет, да и остальные тоже. В своих людях Елена Павловна была уверена.

Свекровь, а больше некому, недовольно поджала губы коротко кивнула сестрам и тяжело ступая пошла за Дунканом. За ней следовали сын и любовник, который оказался лет на пять, а но и на все семь моложе. Вэль остался с женой и тетушками, чему леди были несказанно рады.

– Не обижайся на них, – попросил Арвэль, испытывая чувство сродни испанскому стыду (стыд за другого человека). Судя по всему, он не ожидал такого поведения от матери и брата. – Они слишком переживают за Изабель.

– Их можно понять, – проявила дипломатичность Εлена Павловна, старательно игнорируя на недовольные гримасы тетушек.

Почтенным леди страсть как хотелось высказаться. Только школа придворной жизни позволила им промолчать. Леди отвыкли от столичной заносчивости, помноженной на хамство и щедро сдобренной подлостью. Елена Павловна их прекрасно понимала. Более того, ей тоже было что сказать. Так и подмывало напомнить разговор в оружейной, ткнуть в глаза пренебрежением и хамством. Слова тогда еще жениха до сих пор не забылись. Они стучали набатом и требовали отмщения. Настанет день, они вырвутся на волю, и никто не спасет бригийского герцога от гнева русской женщины.

"Подать мне коня и горящую избУ!" – хмыкнула Елена Павловна, а вслух:

– C днем рождения, любимый. Прости, что невольно испортила тебе праздник.

– Ох, Эли, я про него и забыл, – неловко улыбнулся Вэль. – Главное, что с тобой и детьми все в порядке.

– Ты забыл, а Элен помнит, – вперед выплыла Доротея. – Она приготовила подарки, достойные короля, – высказавшись, леди заставила племянника наклониться и нежно поцеловала его в лоб. – Мы тоже кое-что при готовили для тебя.

К сестре тотчас присоединилась Беренгария. Ей тоже не терпелось поздравить Вэля. Εлена Павловна слушала радостный щебет тетушек и испытывала горячую благодарность. Если бы не они, пришлось бы в подробностях пересказывать о давешнем ужасе, а не хотелось... А все из-за Изабеллы. Женщина лишилась ребенка. Выброшенная из портала леди истекала кровью. Она была едва жива.

– На последнем издыхании, – признался целитель Оуэн, когда угроза жизни герцогини была уже устранена. – Но не это самое страшное...

– А что? – похолодев, спросила Елена Павловна.

– Ее светлость не просто лишилась ребенка, она больше не сможет иметь детей, – отвел глаза целитель. Каждая профессиональная неудача по-прежнему была для него тяжелым ударом.

– Не казнитесь, вы сделали больше, чем кто-либо другой. Я это своими глазами видела.

– И даже приложила руку.

– Не напоминайте, учитель, – поморщилась Елена Павловна. – Изабель, конечно, жаль, но чувствую, что ее лечение выйдет нам с вами боком.

– Привыкайте, дочь моя, – с грустной улыбкой посоветовал монах. – Целителям часто приходится сталкиваться с людской неблагодарностью. Это обратная сторона нашей профессии.

– Как все непросто, отец мой, – пожаловалась леди Ласточкина.

– Такова жизнь, – философски откликнулся мужчина. – Горя и радости она отмеряет нам поровну.

Спорить Елена Павловна не стала, хотя и придерживалась другой точки зрения на соотношение счастья и горя в отдельно взятой человеческой жизни. Как там пелось-то:

– Сладка ягода в лес поманит,

Щедрой спелостью удивит,

Сладка ягода одурманит,

Горька ягода отрезвит.

Ой, крута судьба, словно горка,

Доняла она, извела.

Сладкой ягоды – только горстка,

Горькой ягоды – два ведра.

Я не ведаю, что со мною,

Для чего она так растет.

Сладка ягода – лишь весною,

Горька ягода – круглый год.

Над бедой моей ты посмейся,

Погляди мне вслед из окна.

Сладку ягоду рвали вместе,

Горьку ягоду – я одна.

Ой, не в час вспомнилась Елене Павловне старая песня, да и не о том счастье в ней пелось. Целомудренный монах о другом толковал. Ему бедному невдомек, какие демоны иной раз воют в душе прилежной ученицы. Как ей хочется изничтожить проклятую разлучницу, фаворитку, мать ее дуру рогатую три раза через коромысло. Ведь гуляет же от нее муж в открытую. Впрочем, не герцогине Балеарской судить. Сама в ссылке прозябает, в то время как любовница...

– Нет, я не буду об этом думать, – до боли сжала кулаки Елена Павловна. – По крайней мере не сейчас, а то таких дров наломаю.

И все же ей было обидно. Оттого-то и не стала она знакомиться с родственницей. И в комнату к ней не зашла. Не забыла, чью сестру пришлось спасать от смерти. Ограничилась тем, что приставила к болящей двух сиделок да попросила учителя приглядывать получше. Чай не простую даму пользует, а герцогиню.

Как бы то ни было, а портить себе и мужу праздник Εлена Павловна не собиралась. Дождавшись, когда тетушки смолкнут чтобы перевести дух, подхватила Вэля за руку и повела к себе – вручать подарки. Что сказать, угодила. И шахматы, и тем более кольцо с крупным сумасшедше-голубым "вареным" топазом произвели на герцога ошеломляющее впечатление.

– Что это? Откуда? – одев перстень, он любовался игрой света на гранях камня, который удерживали орлиные когти. Золотые геральдические орлы раскинули крылья на плечах кольца, на их крыльях сияли мелкие граненые топазы, образуя оперенье.

– Нравится? – только и спросила Елена Павловна. – Угодила?

– Не то слово, – как ребенок радовался Арвэль, то поднося руку к горящей свече, то отстраняя. – Ни у кого такого нет.

– Я искала камень под цвет твоих глаз, – с улыбкой призналась она.

– Элен, ты... Такие подарки, шахматы, в замке чистота, даже дышится легче, чем... – сбивчиво начал герцог. Жаль, не договорил, прервали.

– Ваша светлость, – непонятно к кому из супругов обращаясь, завопила Иви, – там целителя Оуэна казнить хотят!

– Что?! – моментально вскинулась Елена Павловна. За любимого учителя она была готова разорвать на ленточки и королеву-мать, и королеву-бать, и вcех придворных теть Моть.

– Не волнуйся, Элен, я разберусь, – пообещал Вэль, приобняв за плечи взбешенную женщину. – Побудь здесь...

– Я с тобой, – решительно перебила Елена Павловна.

Арвэль посмотрел на свою леди, прикинул что-то и кивнул.

– Идем.

До гостевого крыла Елена Павловна не шла – летела, муж за ней еле поспевал. Навстречу хозяевам замка неcлись отборная брать и крики. Чем ближе подходили Балеарские, тем громче и разборчивее они становились.

– Мой нерожденный сын пал жертвой заговора! – надрывался принц Джон. – Уверен, что этот прикидывающийся агнцем божьим монах приложил к этому руку! Хотел бы знать, по чьему наущению он действовал?!

– Нет ничего проще, милый. Вэль с чистым сердцем выдаст тебе головой этого криворукого целителя, – возмущенный ор прервал воркующий женский голос. Судя по всему, к беседе присоединилась свекровушка-всем выпью кровушку.

Услышав такие речи, муж и жена синхронно затормозили, переглянулись и, не сговариваясь, нырнули в одну из завешенных гобеленами ниш. Не хватало только, чтобы слуги или скандализированные гости застали их за таким неблаговидным занятием как подслушивание.

– И что вы на это скажете, святой отец? – к беседе присоединился папа Нэвил, чтоб ему гаду повылазило.

– Все мы в руках Всевышнего, – кротко ответствовал великан. – Я сделал для спасения жизни леди Элизабет все, что мог. На большее способен только чудотворец. Увы, я не сподобился... Не достоин.

– Палачам расскажешь, – снова взъярился рыжий. – Они разберутся. Выведут все ваше змеиное кубло на свет Всевышнего.

– Говорят, что леди Элен приложила руку к лечению моей дочери, – вкрадчиво поинтересовался гадский папа.

– Ее светлость делилась своими силами с пострадавшей. Лечебные манипуляции производил я, – неохотно ответил отец Оуэн.

– Не верю! Нормальная беременная женщина не стала бы рисковать своими детьми, – не поверил принц.

– У нее столько сил, хоть ведром черпай, не заметит, – огорчилась мамо, чтоб ей икалось козе коронованной.

– А жаль, – тяжело вздохнул Нэвил.

– Почему они так свободно говорят при отце Оуэне? – пользуясь паузой, шепнула Елена Павловна.

– Уверены, что я отдам целителя, – так же тихо ответил помрачневший Вэль.

– А ты отдашь?

– А ты? – невозможно синие глаза заглянули в душу леди Ласточкиной.

– Нет, – у нее не было сомнений.

– Жаль, – огорчился герцог. – Выдай мы Джону монаха, это заткнуло бы все глотки. Но если ты против... – он посмотрел на жену с надеждой.

– Я против, – уверила Εлена Павловна. Отца Оуэна ей было жальче левой бабы. Почему он должен страдать из-за нелепых подозрений деверя?

Вообще, за какие-такие грехи окровавленную родственницу выкинуло под копыта ее коня? Ну то есть не ее, а Дункана, но какая разница. "Гори огнем эти Нэвилы. Сволочи самодовольные. Мрази. Один вред от них, " – думала герцогиня, и стыдно ей не было. Достала до гипофиза окружающая действительность.

– А с другой стороны, – почесал в затылке Арвэль, – почему я должен лишать жену лучшего в Бригии целителя? Он же лучший?

– Допустим, – она ответила, почти не разжимая губ. Боялась расплескать свой гнев.

– Значит, оставляем, – постановил Вэль.

– Спасибо, – кинулась к нему на шею Елена Павловна. С души леди свалился не камень – целый валун. И так легко стало. Так хорошо. – Ты самый замечательный муж на свете.

– Помни об этом, – коротко поцеловав супругу, попросил герцог. – Особенно после того, что сейчас услышишь.

Договорив, он скроил постную мину и покинул нишу. Εлена Павловна глубоко вздохнула, собирая в кулак самообладание, зачем-то подергала висюльки на шапочке и двинулась следом, стараясь держаться в кильватере его светлости.

– Мы уезжаем, – заметив брата, сказал Джон.

– Немедленно, – добавила королева-мать, пряча в складках юбки подозрительно знакомую нефритовую жабку.

Проводив глазами артефакт – глушилку, Елена Павловна зависла. Это что же получается? Жаба сломалась? Или она просто не работает в стенах Инверари? Мало ли какой магический фон в старинной крепости? А может призраки постарались? Кто знает. Как бы там ни было, а вышло удачно.

Получается свекруха, папо Нэвил и рыжий брехали, не опасаясь лишних ушей. А как же целитель Оуэн? Неужели списали заранее? Были настолько уверены в поддержке Вэля, что не стали считаться со смертником? Ужас какой. Это что же выходит: Арвэль сильно подвержен влиянию матери? Не может же он быть простаком. Такие при дворе не выживают. А может Вэль в своем благородстве и прямоте выше заговоров? Балеарский предпочитает действовать в открытую? Вопросы, вопросы, а ответов нет.

"Дело ясное, что дело темное, " – задумчиво моргнула Елена Павловна. Леди настолько погрузилась в свои мысли, что пропустила все разборки, а они, судя по всему, были нешуточными. Вон с какими недовольными физиями стоят папо Невил (надо, кстати, узнать его официальный титул, а то неудобно) и королева-мамо. А рыжий Джон со зверски перекошенной мордой подхватил на руки охнувшую жену и сам, САМ попер ее на выход.

"Как бы не уронил, лестницы у нас крутые, – озаботилась было Елена Павловна, но быстро остыла. – А если и так, не наше дело. " Следом за зятем двинулся Нэвил. Видно, собрался страховать дочуру, мало ли у Джона силы кончатся. Мамо... Εе величество не торопилась. Наградила невестку нечитаемым взглядом, поморщилась, словно унюхала кошачье дерьмо... и протянула унизанную тяжелыми перстнями руку сыну.

– Идем, Вэль. Нам нечего тут делать.

Лилейная рука повисла в воздухе. Арвэль с места не сдвинулся. Хуже того, совершенно бессовестным прижал к себе жену.

– Я жду, – королева-мать не привыкла к такому поведению младшего отпрыска. – Поторопись сынок, тебя ждут в Балеаре.

– Да-да, – согласился Вэль, но с места не сдвинулся. – Мы прибудем в Ратленд-холл сразу после того, как починят портал, – пообещал он.

– Поговорим потом, сынок, – нежно улыбнулась женщина. – Без посторонних, – пустив напоследок парфянскую стрелу (реплика или действие (как правило, враждебные), приберегаемые к моменту ухода) она удалилась. Величественно.

Елена Павловна выдохнула и возблагодарила бога. Свалили родственнички. Попутного ветра им в горбатые спины.

– Спасибо за отца Оуэна, – благодарно посмотрела на мужа.

– Никто кроме короля не смеет приказывать герцогу Балеарскому, – скрипнул зубами Вэль. Беседа с родней далась ему нелегко. – Даже мать. Я сам знаю как должно. Сам отвечаю за своих людей, за свою семью, за тебя.

– Я знаю и принимаю тебя целиком.

– А она? – с болью спросил мужчина.

И что сказать? Добавить, ткнув в мамины косяки, или ну ее на фиг? Он и сам не идиот, видит, каких дров наломала вдовствующая, мать ее, королева.

– В семье всякое бывает, – наступив на горло желанию пройтись по неблагодарным хамам, возомнившим о себе невесть что, миролюбиво сказала Елена Павловна. – И ссорятся люди, и мирятся. Свекрови не довольны невестками, зятья терпеть не могут тещ. Обычное дело. Матери командуют детьми, забывая, что те уже выросли и завели свои семьи...

– И что делать?

– Ничего, просто жить. Леди Лусия – твоя мама. Этого не изменить. Она может не любить меня, но ты... В ее глазах, обращенных на тебя, столько нежности...

– Элен, ты предлагаешь мне простить ей сегодняшнее хамство? Все унижения и оскорбительные домыслы?

– Вэль, ты не в силах вычеркнуть ее из своей жизни, но вот меня можешь защитить от нападок ее величества. Что ты сегодня и сделал собственно. Думаю, в следующий раз она не будет столь категорична.

– Элен...

– Погоди, не перебивай. Раз уж у нас зашел разговор... После сегодняшнего я не хотела бы видеть в Инверари твоего брата и его тестя. Мать – это святое, а они... Пошли они.

– Элен, – Вэль с улыбкой протянул руки жене.

– И ты иди, – помотала головой та. – Проводи маму, а я пока, – Елена Павловна собиралась немного всплакнуть, но признаваться в этом не хотела, – поговорю с учителем. Вот уж кто пострадал ни за что, ни про что.

Арвэль кинул на жену нечитаемый взгляд, подумал, коротко поцеловал ее и ушел. Все молча. Едва он скрылся за углом, леди ласточкой метнулась в комнату, которая была выделена болящей.

– Как вы? – кинулась она к монаху.

Погруженный в молитву мужчина, ответил не сразу. Пришлось даже повторить вопрос.

– Все хорошо, дочь моя, – наконец, откликнулся тот. – А вы как?

– Замечательно, – вторя ему, лихо соврала Елена Павловна, уткнулась в надежную учительскую грудь и зарыдала, выплакивая тревоги и обиды сегодняшнего дня.

Отец Оуэн ни о чем не спрашивал, сам вздыхал тяжело и печально. Стоило ей успокоиться и поднять глаза, как выяснилось, что в комнату набилась чертова куча народу: тетушки с кружевными платочками, Вилма с нюхательными солями. Иви с успокаивающим чаем и экономка c таинственным видом.

– Ох, – растерялась Елена Павловна, увидев дружную компашку.

– Чаечку, – тут же засуетилась Иви.

– Отличная идея, – оживилась Беренгария.

– Лусия с детства была злючкой, – Доротея взмахнула платком как флагом. – Не обращай внимания, Эли.

– И не плачь, оно того не стоит, – Беренгария уже во всю пила чай.

– Помни о детях, им это вредно, – напомнила ответственная Доротея.

– Угу, – устыдилась будущая мать, позволяя камеристке устранить следы слез.

– А уж если плачешь, делай это у мужа на груди. Пусть устыдится.

– Скорее испугается, – смущенно признался целитель Оуэн. – Даже я, несмотря на обширный медицинский и человеческий опыт, побаиваюсь.

– Прелесть какая, – обрадовалась Беренгария. – Так вот, Эли...

– Что-нибудь удалось узнать о поломке порталов? – не желая выслушивать справедливые упреки, схитрила Елена Павловна.

– Как не быть, – отмерла экономка. – Я потому и позволила себе...

– Вы все сделала правильно, миз Локхарт, – одобрила Доротея, остальные дружно закивали.

– Гордон Макдональд говорил моему Аарону, что сломано сразу несколько портальных арок, – зачастила леди. – Работали профессионалы. Я не очень поняла, но это специалистам ясно. Какие-то особые признаки. Неважно. Гордон все повторял, что поломка пустяковая, даже не слишком сильный маг с починкой справится. И главное, – экономка таинственно понизила голос, – такая неисправность никому повредить не может. Сломался портал, человека, буде он находится внутри, выбрасывает в произвольную точку.

– И что?

– И все, – развела руками миз Локхарт. – Никакого вреда здоровью. Только парный портал выходит из строя.

– Получается, что в случившемся с Изабеллой не поломка виновата, – озвучила общую мысль Беренгария. – Так дамы и господа, – в наступившей тишине лязгнул металлом голос леди, – никто из нас ничего не слышал о поломках, порталах и прочих глупостях. Если, конечно, жизнь дорога. Тут интриги такого уровня, что... – леди не договорила, но этого и не требовалось. Ее прекрасно поняли. Быстренько допили чай и поспешили покинуть комнату, с которой связано столько неприятного.

***

К вечеру портал заработал. Его исправность тщательно проверили, прежде чем карета, в которой находились Балеарские, въехала на мощеную диким камнем площадку перед портальной аркой.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Вэль.

– Замечательно, – честно ответила Елена Павловна. В ее крови кипел азарт. Глаза сияли. На губах играла улыбка.

Так радостно было возвращаться в Ратленд-холл не побежденной, попавшей в опалу герцогиней, но окруженной заботой и вниманием женой, матерью будущих наследников и любимой женщиной.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Промозглому, напоенному влагой вечеру не удалось остудить горячие головы балеарцев. Еще в прошлый свой приезд Елена Павловна обратила внимание на активность местных жителей. Вот и в этот раз, откуда-то узнав о прибытии своего господина, люди выстроились вдоль дороги и чествовали герцога. Удивительно, но и на долю герцогини выпадало немало приветствий. И хороша она, и мила, и Всевышним отмечена. Не зря же он благословил прекрасную леди Элен двойней.

– Хорошее предзнаменование! – неслось над толпой.

– Жди теперь семь тучных годов! – обрадованно голосили одни.

– Не семь, а все четырнадцать, детей-то двое, – радовались другие.

– Да здравствуют герцог и герцогиня! Многая лета! Храни вас Всевышний, – слышалось то и дело.

Во дворе Ратленд-холла уже зажгли факелы, да и окна дворца были ярко освещены. Шутка-ли нынче тут гостит сам король с супругой, королева мать почтила своим присутствием древние стены. Леди Энн сбилась с ног, заботясь о гостях, а уж сколько сил она потратила на подготовку свадебного пира. Дункану О"Брайену, занявшему при герцогине Балеарской место то-ли начальника охраны, то-ли главы разведывательной службы докладывали, что фаворитка выписала из Скандии не только модисток с их похабными тряпками, но и менестрелей, исполняющих фривольные песенки. И все это в тайне, дабы сделать приятный сюрприз имениннику. Кроме всего прочего оттуда же был выписан и повар-умелец.

Как следует подумав и посоветовавшись с женой, Дункан не стал передавать эти сведения леди Элен. К чему понапрасну тревожить благодетельницу?

– Без наших подсказок ледюшка не обратит внимания на большинство ухищрений этой фифы, – категорично заявила Иви и даже ножкой притопнула. – Даже если Нэвилша наизнанку вывернется, все-равно лучше леди Элен ничего не сделает. Чем заморских стряпух заказывать да голыми сиськами трясти, лучше бы приказала углы со щелоком промыть, чтоб вони не было.

– Насчет углов согласен, – поддержал супругу Дункан. – А вот на сиськи я бы глянул. Покажешь, душенька?

– Ух, и бесстыдник же ты, – для виду рассердилась юная плутовка, но подумала и сменила гнев на милость. Пусть посмотрит, не жалко.

Иви оказалась совершенно права. Впрочем, по порядку...

***

Встречать именинника высыпали считай все гости. По крайней мере большая их часть. Весь обширный вестибюль Ратленд-холла был забит нарядно одетым народом. Предводительствовал, само собой, его величество. На шаг позади короля стояла супруга, рядом с ней под стать погоде хмурилась королева-мать, а около нее...

Вэль аж с шага сбился и с лица спал, увидев свою фаворитку. Εлене Павловне даже жалко его стало. Совсем чуть-чуть. Крохотную капелюшечку. А с другой, двадцать пятой стороны, сам виноват. Развел фавориток при живой жене, любуйся. Как говорится: "За что боролся, на то и напоролся. "

А посмотреть было на что. Леди Энн – красивая, реально красивая статная, голубоглазая блондинка нарядилась-таки в платье с открытыми плечами и вырезом до аппендицита. По чести сказать, оно ей шло. Елена Павловна оценила. Фасон, стать, грудь, герцогине понравилось все. Особенно выражение лица – адская смесь вызова, неуверенности и желания идти до конца. Одна беда – на фоне остальных дам, платья которых открывали лишь лица и кончики пальцев, дочь графа Уорика (титул папы Нэвила) смотрелась распутной девкой.

Сполна насладившись редкостным зрелищем, Елена Павловна решила, что пора спасать ситуацию и незаметно подергала мужа-полководца за рукав. Тот вздрогнул, но очнулся, вспомнил об обязанностях хозяина энд именинника и шагнул навстречу венценосному журавлю, то есть брату. После чего встреча покатилась как маслу. Короткая прочувствованная речь его величества, нежный поцелуй королевы матери, приглашение к столу.

Заминка вышла только в момент знакомства жены и любовницы. Впрочем, опытные царедворцы легко справились с этой пикантной процедурой. Фаворитка вскинулась было, но под снисходительным взглядом герцогини опустила глаза, и сама опустилась. В реверансе.

– Рада знакомству, – мягко улыбнулась Елена Павловна, – милочка, – не удержалась от малюсенькой колкости.

Больше ничего, одетая как русская боярыня в допетровские времена, герцогиня не сказала. Ограничилась тем, что подняла ручку, на которой блеснуло невиданной красоты кольцо – крупный переливающийся радугой опал, окруженный сверкающими, прекрасно ограненными топазами да поправила роскошное ожерелье (обратно опаловое) на высокой груди. С этой секунды голые Нюшкины сиськи больше не котировались. Вcем позарез понадобилось узнать, откуда у леди Элен такая никем невиданная роскошь.

А уж когда заметили перстень Вэля, про фаворитку и вовcе забыли.

– Арвэль, дорогой, – взяв под руки и именинника, и Елену Павловну, Аларик двинулся в сторону пиршественного зала, – а расскажи-ка своему брату и государю, откуда такая прелесть.

– Подарок жены, – похвастался Вэль и даже рукой перед королевским носом покрутил. Любуйся, мол.

– Интересно, – прищурился Аларик. – А у вас откуда такие редкости, леди Элен?

Елена Павловна несколько раз хлопнула ресницами, изображаю бурную мыслительную деятельность и сдала папу, как и было условлено с родителем заранее.

Граф Дроммор, когда на него упал королевский взгляд, склонился в придворном поклоне, пряча в усах довольную усмешку. Его девочка все сделала как нужно. Ее возвращение в Балеар стало настоящим триумфом. Единственным словом, единственным жестом умничка Элен уничтожила Энн Нэвил. Настоящая Арклоу. Гордость рода и отрада папиного сердца, а камни...

Ограненные самоцветы – дело хорошее, но не главное в жизни. Хотя озолотиться они помогут однозначно. Лорд Арклоу это печенкой чуял. И это еще не стоит забывать про плавленый янтарь и металлические перья. Воистину ангелы небесные распростерли крылья над его семьей, осеняя благодатью Всевышнего!

***

Елена Павловна восторгов отца не разделяла и никакой особой радости от пребывания в Ратленд-холле не испытывала. Больше того, ей тут активно не нравилось. И чем дальше, тем больше. Очень шумно, многолюдно к тому же не очень чисто. Особенно по углам. Не слишком прилежная хозяйка досталась Ратленд-холлу. Зато бюст у нее хороший, можно сказать выдающийся.

"Стоп, – приказала себе Елена Павловна. – Прекращай психовать. Ты заранее знала, что увидишь тут. Улыбнись, на тебя все смотрят. Не смей показывать слабость, заклюют. "

Она постаралась успокоиться и принять участие в застольной беседе. Получалось не слишком хорошо. Нет, внешне леди была безмятежна, но вот внутри... Внутри выли демоны ревности. Сидеть за одним столом с официальной любовницей мужа было неприятно. Да, Энн Нэвил занимает куда менее почетное место чем герцогиня, но она, блин, все равно слишком близко. Запахом ее духов пропитался воздух. Вонь жасминовой эссенции перебивала все остальные ароматы. Ни еда, ни специи, ни собачья моча не могли с ней сравниться. Складывалось впечатление, что леди вылила на себя целый пузырек дорогостоящих благовоний.

"Скорее бы конец, " – мечтала Елена Павловна под песни знаменитых скандийких менестрелей. Она чувствовала первые признаки надвигающейся мигрени и отсчитывала время. Первая перемена блюд. Вторая. Здравицы, здравицы, здравицы... Сладкое. Слава Всевышнему!

– Какая прелесть, – порадовалась, любуясь сахарными лебедями и пирамидами из фруктов. Приглашенный повар и правда оказался мастером своего дела. Во всяком случае сваренные в сладком вине груши удались ему выше всяческих похвал, да и дичь была неплоха. Если бы не удушающая жасминовая вонь...

После десерта дамам дозволялось покинуть пиршество, и герцогиня с облегчением подчинилась существующим порядкам. Она еще раз поздравила именинника, подняла чашу за здоровье его матери, распрощалась с королевской четой и отправилась восвояси. Ах, да... Еще ее светлость в милости своей позволила остальным дамам, буде у них возникнет такое желание, продолжить празднование.

***

Едва оказавшись в своих покоях, Елена Павловна тот час же попала в руки обеспокоенного целителя.

– Что-то вы мне сегодня не нравитесь, дочь моя, – пробасил он.

– Мигрень, будь она неладна, – простонала женщина, опускаясь в кресло и закрывая глаза.

– Сейчас все пройдет, – пообещал отец Оуэн, бережно снимая драгоценную шапочку с головы ученицы. – А знаете, что мне пришло на ум? – чуткие руки целителя легли на виски, вытягивая боль.

– Мммм – слов у настрадавшейся Елены Павловны не было.

– А что если нам превратить ваши очаровательные головные уборы в подобие рыцарского шлема? Да не дергайтесь вы, моя дорогая. Лучше подумайте, – миролюбиво предложил лекарь. – Что есть шлем?

– Часть доспеха, защищающая голову, – вместо госпожи ответила Иви, которая, кажется, начала понимать, куда клонит монах.

– Именно, – обрадовался тот. – Мы, конечно, не станем нахлобучивать на вас стальное ведро, леди Элен, но зачаровать бусины, из которых сплетены шапочки можем. Особенно хорошо это выйдет с гранеными камнями. Представьте себе защитные или лечебные плетения, привязанные к женской побрякушке.

– Прекрасная идея, – одобрила поименованная леди. Головная боль прошла, и она была готова согласиться с чем угодно. Тем более, что предложение было на редкость ценным. – Спасибо, учитель. И за совет, и за исцеление.

– На здоровье, – ответил мужчина. – Осталось проверить ваше общее состояние и выпить успокоительный отвар.

– Что бы я без вас делала? – Елена Павловна беспомощно улыбнулась и позволила Иви и Вилме увлечь себя в гардеробную. Лечебно-профилактические процедуры предполагалось принимать лежа в кровати.

– В целом все в норме, – вынес вердикт целитель, завершая осмотр.

– А в частности?

– Сами знаете, – нахмурился он. – Нервничать вам не стоит, леди. Н-да... Если отвары не помогут, придется сократить время визита.

– Как скажете, учитель, – Εлена Павловна не скрывала радости.

Отец Оуэн на это только тяжело вздохнул да головой покачал. Пожелав любимой ученице доброй ночи, он направился к себе. Епископ ждет весточки. Визит в логово фаворитки – дело опасное. Тут без надзора церкви никуда. Святые отцы присмотрят, чтоб с головы герцогини и волос не упал. А случись что, и вмешаются.

***

Успокоительные настойки целителя Оуэна были способны угомонить быка в охоте, не то что хрупкую леди. Короче, Елене Павловне хватило. Спала она как убитая и проснулась вполне бодрая хоть и не особо радостная.

– Что новенького? – спросила, устроившись перед зеркалом.

– Его светлость изволил ночевать в своих покоях, – начала с главного Иви. – В одиночестве, – словно бы мимоходом добавила плутовка.

– Напрасно леди Нэвил рисковала здоровьем, – хихикнула Вилма, выбирая наряд для госпожи. – В нашем климате с голой грудью нельзя. Зимой холодно, весной сыро, летом...

– Комары, – невинно вставила Иви.

– От укусов комаров бриллиантовая зелень помогает, – леди Скотт была сама невинность. Но как она это сказала... Всем сразу представилась Энн Нэвил, декольте которой было щедро изукрашено зелеными точками.

– Жаль, что коровы не летают, – вздохнула Иви, и дамы с ней мысленно согласились. Коровья лепешка на бюсте соперницы была бы ой как к месту.

Но чего нет, того нет. Зато полно других новостей. К примеру, плавленый янтарь... Всем до зарезу понадобились шахматы или хотя бы декоративные статуэтки из него. Или опалы. Цены на них взлетели за одну ночь. О граненых камнях и говорить нечего. Впрочем, есть еще кое-что интересненькое...