Текст книги "Ликей. Новое время (роман второй) (СИ)"
Автор книги: Яна Завацкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Простите, Джейн, я вас перебью, – вступила психолог, – но так нельзя говорить! Что значит – вы не имели права родить ребенка? Что может быть выше и прекраснее желания стать матерью?
– Да, вы правы… – упавшим голосом сказала Джейн, – Но я почувствовала себя… ну кем-то вроде дезертира. Ведь мне пришлось отказаться от Миссии!
– Вы могли родить ребенка и продолжить миссию.
– Но я не могла бы дальше уговаривать людей сделать аборт, когда сама оказалась неспособной на это!
Соня задумалась.
– Видите ли, Джейн… может быть, мы с вами, поскольку русский язык это позволяет, перейдем на "ты"?
– Да, пожалуйста.
– Видишь ли, Джейн, все несколько сложнее. Все дело в изменении твоего сознания. Ты сочла себя слабой, неспособной сделать аборт. Здесь дело не в слабости, наоборот – ты ликеида, сильный человек, и ты можешь поступить так, как считаешь нужным. И остаться ликеидой. Но ты сама себя осудила… Ты могла бы и дальше убеждать людей – ведь это просто люди, они не-ликеиды, они не вытянули бы жизни с неудобно родившимся ребенком. А ты можешь вытянуть…
– Все это так, – ответила Джейн, – Но я… мне было противно и не хотелось убеждать людей делать аборты. Я перестала верить в необходимость абортов. Мне стало казаться, что люди имеют право заводить детей, когда им вздумается. Возможно, это на меня повлиял мой друг… То есть я не буду сейчас дискутировать по этому вопросу. Я знаю все аргументы. Но во мне возникло сомнение в правильности того, что я делаю. Может, будь я просто аналитиком, ученым, я бы осталась в Миссии. А так… Я просто не могла.
– Вот я об этом и говорю, Джейн. Изменилось твое сознание…
– Но что же делать… – произнесла Джейн упавшим голосом, – Я ничего со своим сознанием сделать не могу.
– Если хочешь, я помогу тебе, – сказала Соня, – Для нас нет ничего невозможного. Главное – твое желание…
О да, Джейн хотела, она очень бы желала вернуть то свое, прежнее состояние.
Почувствовать себя сильной, равной среди сильных, работать не ради куска хлеба, а ради блага человечества… сидеть среди ликеидов и говорить на их уровне об искусстве, о политике… просто идти по улице и сознавать себя – не такой как все. Да, это тоже важно. В этом нет ничего плохого. Сознавать, что ты служишь этим простым, обычным людям, вся твоя жизнь – служение.
Никаких препятствий к этому нет. В конце концов, поговорить серьезно с Элиной, сказать ей, что готова выполнить любую работу, что хочет работать. Никаких препятствий – кроме собственного сознания… Даже не сознания – чего-то более глубинного, непонятного, неясным образом изменившегося.
Джейн согласилась на полное обследование. Вначале Соня около получаса работала с ментоскопом. Потом Джейн разделась, легла на кушетку, Соня поворотом выключателя создала в комнате полумрак, прикрепила на тело Джейн датчики приборов, почти неощутимые. Сама села у изголовья. Начала с ассоциативного допроса, это было Джейн знакомо. Затем стала задавать вопросы, казалось, никак не связанные друг с другом, то о снах Джейн, то о работе, то о подругах… Джейн старалась быть предельно откровенной, все это делалось ради нее, ради того, чтобы ей помочь.
– Ты боишься встретиться со своей семьей? Испытываешь стыд? – спросила Соня.
– Нет, это не стыд… я бы это так не назвала. Мне просто не хочется возвращаться… проигравшей.
– Родители упрекали тебя в том, что случилось?
– Нет… Моя мама ведь тоже родила меня, прервав Миссию. Только она нормально вышла замуж.
– Это сценарий, Джейн, ты чувствуешь? Значит, упреков не было?
– Нет. Но мне самой не хочется… Хочется все забыть и ни с кем не встречаться из прошлой жизни.
– Ты чувствуешь несовместимость этой жизни и прошлой?
– Именно так.
Соня задала несколько малозначащих вопросов о работе Джейн, потом о ее сексуальных фантазиях. Часто ли бывают эротические сны… Джейн ответила – нет, не часто. И вдруг вспомнила Алексея – ему тоже приходилось отвечать на такие вопросы. Ничего страшного в этом нет, ведь психологу доверяешь, как себе… Разница только в том, что Алексей не доверял психологу и на вопросы отвечал не по собственной воле.
– Не часто, но у тебя эмоциональный всплеск, – заметила Соня, – эти сны сильно волнуют тебя? Долго ли ты их помнишь?
– Минут пятнадцать, – ответила Джейн, – Они меня не волнуют… Я из-за другого.
Соня, против ожидания, не стала расспрашивать ее прямо, но продолжила разговор на другую тему. Постепенно добрались и до Алексея, до влюбленности Джейн.
– Ты обманываешь себя. Ты все еще любишь его, – сказала Соня, глядя на приборы.
– Прошло не так уж много времени. Два года… У меня дочь от него. Она на него очень похожа…
– Тебе хочется рассказать о том, что с ним связано?
– Да, – вырвалось у Джейн. Она только теперь поняла, как ей хотелось поговорить об этом с ликеидой… она тогда еще ни с кем не говорила.
– Вы много были вместе?
– Нет…
– Я имею в виду…
– Один раз.
– Удивительно. И ребенок…
– Но это так. Больше у меня не было никого.
– Он любил тебя?
– Нет. Я думаю, нет. Может быть, как женщина, я его привлекала.
Джейн словно прорвало – она начала рассказывать всю эту странную историю с начала. Вернее, с конца – она рассказала вначале о жизни Алексея, вкратце, постоянно повторяя: "Но я не понимаю его. Я не понимаю, почему он поступил так". Потом уже о своей встрече с ним, о своей влюбленности, о тех обстоятельствах, которые окружали их единственную ночь вдвоем. Соня только внимательно слушала. Потом она спросила:
– У тебя есть ощущение, что ты повзрослела?
– Да… Даже не повзрослела – постарела.
– Джейн, ты согласна с тем, что тебя можно назвать сексуально холодной? Ты хорошо сублимируешь свои природные потребности…
– Это разве плохо?
– Я не ставлю оценок. Но именно в связи с этим возникла твоя влюбленность… Ты еще не поняла, что это – больной зуб, который необходимо удалить?
– Да, конечно! Он женат, у него там тоже ребенок, и я не хочу ему портить жизнь. Тем более, он меня не любит. Да и я не могу сказать, что схожу с ума без него – я живу спокойно и даже редко его вспоминаю. Но да, я еще влюблена в него… Думаю, это пройдет с годами?
– Это влюбленность не здорового сексуального характера. Она пронизывает все твое существо. От экзистенциальных структур, смысловых и целевых, до физических… Это так называемый феномен гуру.
– О чем ты говоришь! – перебила Джейн, – Ведь я не обратилась в его веру.
– А это совершенно не обязательно. Как раз то, что ты не понимаешь его до конца, способствует твоему "прилипанию". Это случается у последователей некоторых учителей и вождей…
И Соня начала развивать перед ошеломленной, беспомощной Джейн теорию ее влюбленности. Она упомянула садо-мазохистские комплексы, жажду подчинения, стремление к власти по Адлеру и некрофилию по Фромму, теорию тоталитарности Грачика, моделирование действительности под влиянием комплекса вины по последним статьям Бенцоли. Самое ужасное – она во всем была права… на это просто нечего было возразить. Действительно, все было именно так. Любовь была вовсе не любовью, а мощным и темным выплеском комплексов подсознания, корнями уходящих чуть ли не в двухсотлетней давности историю русских предков Джейн. Алексей был просто больным, несчастным человеком с изломанной психикой, и за этими его изломами следовала сейчас душа Джейн. И с каждым словом Сони Джейн освобождалась от этой так называемой любви, от зависимости, невольно возникшей… к ней возвращалась прежняя ее, сильная, молодая, горящая пламенем ликейского энтузиазма натура… Нет, это еще не возвращение – лишь воспоминание. А возвращение… оно уже невозможно, поняла Джейн запоздало.
Мне не стать такой, как раньше – как бы ни хотелось этого.
– Соня, – сказала она, – но ты считаешь, мне не следовало рожать ребенка?
– Так нельзя говорить. Это не имеет никакого значения. Ты могла родить его и остаться прежней…
Джейн закрыла глаза. Остаться прежней…
Да, Соня права, конечно.
– Скажи, Соня, а ты когда-нибудь в жизни совершала ошибки? Бывала неправой?
– Да, конечно, – ответила Соня с удивлением, – каждый человек совершает ошибки Но сейчас речь не обо мне.
– Нет, и о тебе тоже. Извини, что я так… скажи мне, что такое истина?
– Абсолютной истины нет, то есть она недоступна человеку, – ответила Соня без промедления, – любая истина относительна.
– И когда ты говоришь мне все это – ты говоришь со своей относительной позиции… с позиции относительной истины. Но ты тоже ошибалась в жизни. Чему ты можешь научить меня?
– Ну, видишь ли… – психолог, кажется, смутилась, – Просто тебе сейчас плохо, и я хочу тебе помочь.
– А тебе хорошо, Соня?
– Да, мне хорошо, – уверенно ответила ликеида.
– Тебе всегда хорошо? И никогда не бывает плохо?
– Да. Ведь я всегда с Богом, а с Богом не может быть плохо.
– Ты знаешь… Я стараюсь освободиться от зависимости. Но если даже совершенно объективно смотреть – и раньше, до Алексея, мне иногда бывало плохо. Очень плохо! Просто ужасно. И даже не объяснить, почему… Без всяких внешних причин. Ты сейчас ответила так, как у нас принято отвечать. МЫ все думали, что мы с Богом… Но может быть Алексей прав, и это вовсе не Бог? А это наша уверенность в себе, сила… А может, человеку иногда, хоть изредка нужно быть слабым? Слабость нужна для того, чтобы быть честным с самим собой. Может, это нормально, что человеку иногда бывает плохо? – Джейн умолкла.
Соня ответила не сразу.
– Нет, Джейн, это ненормально… От Бога ничего плохого идти не может. Бог – это только любовь, только радость. Если человеку плохо – это влияние дьявола. Дьявол действует на нас через какие-то комплексы, и я только помогаю тебе их вскрыть. Проблема не в Алексее… ты сама. Ты сама с детства находишься под влиянием неких комплексов.
– А ты, Соня? У тебя нет комплексов?
– Таких – нет. А те, что есть, я вскрываю сама…
Джейн вдруг почувствовала опустошенность. Психологиня потеряла контакт с ней. Только наивный, совсем не знающий жизни человек может прийти к психологу с детской верой в то, что психолог поможет… спасет от самого себя. От реальности. От Бога, если на то пошло. А кто такой психолог? Такой же человек, как и ты, скорее всего – еще более глупый и наивный, ибо считает себя вправе учить других.
Этот этап пройден, поняла Джейн. Она замолчала и вяло, неохотно отвечала на следующие вопросы Сони. Потом Соня погрузила ее в транс и провела с ее подсознанием сеанс рефрейминга. Из сеанса Джейн вышла с головной болью, усилившейся позже до мигрени, дома ее вырвало. Она вспомнила, что и Алексей жаловался на головную боль, на рвоту после этих обследований… Возможно, это происходит, когда человек перестает верить в психолога. Насильственное вторжение в подсознание, НЛП даром не проходит. Соня казалась расстроенной. Она отпустила Джейн, настоятельно порекомендовав пройти курс лечения… приходить каждый день. Джейн ответила неопределенно и лечение посещать не стала.
6.
В воскресенье с утра, как обычно, натощак, все вместе отправлялись босиком в соседний Храм Трех Ипостасей. В Центре Иллариона было принято голодать каждую субботу и воскресенье до 12 часов дня, и утро воскресенья посвящалось молитвам и медитациям. Медитация в воскресенье, наиболее сильная и духовная – и предшествующий пост тому способствовал, и само время – обычно посвящалась всему Человечеству. Отец, Светозар и два-три самых сильных целителя медитировали на Человечество еще три раза в неделю, но общая медитация назначалась на воскресенье.
Служба в храме начиналась в восемь утра. Агния проснулась в половине седьмого, проснулась сама – не то, что есть хотелось, но как-то нехорошо подводило живот. Агния сама настояла, что будет голодать вместе со всеми – отец лишь покачал головой: двенадцать лет, рановато… Но ведь Звента и Светозар начали голодать еще раньше! Что же, неужели Агния хуже их, слабее?
Кроме того, Звента неделю назад начала так называемый Путь Света. Оптимальное время рассчитала она сама вместе с Лилией – астрологическим путем. Отец не очень одобрял эту идею, но и не возражал.
В конце концов, все взрослые в Центре прошли этот Путь. Когда-то и Звенте нужно… Ей уже шестнадцать – почему бы и не сейчас? Это ведь совершенно необходимо для дальнейшего духовного развития.
Путь Света на физическом плане заключался в длительном голодании, в том числе, и без воды. А ведь 9 суток без воды – и человек умирает. Конечно, это не просто голодание: там и медитаций намного больше, чем обычно, и общение начинается с разными духами…
По идее, человек, прошедший этот процесс, может уже полностью обходиться без обычной пищи. Ему вполне достаточно питания Светом. Правда, и отец, и Анжела, и все остальные ели вполне нормально, три раза в день… но это только для того, чтобы все же жить на Земле и общаться с обычными людьми, Световое питание имеет тот недостаток, что можно, находясь на нем, полностью истончиться и перейти на астральный план. Однако при необходимости теперь отец и все остальные без пищи вовсе не умрут. Да отец и теперь голодает очень часто – то по месяцу, то по два… Иногда, голодая, пьет только собственную мочу. Конечно, если бы он не прошел Процесс, ему не давались бы эти голодовки так легко.
Звента тоже легко, казалось, переносила процесс. Она даже отказывалась лежать – с удовольствием гуляла, работала в саду. Сегодня у Звенты был седьмой день, завтра самое трудное останется позади…
Агния втихомолку завидовала сестре. Скорее бы вырасти, чтобы и ей разрешили такое…
Девочка лежала, глядя в потолок, сходящийся кверху куполом, расписанный тонким философски осмысленным сиреневым узором – круги, кресты, знаки Зодиака… Настроение у Агнии было скорее хорошим. Две недели назад отмечали ее день рождения, и отец зачитал ее План Жизни, составленный независимо друг от друга тремя духовными целительницами еще во время пребывания Агнии в утробе.
(не совсем понятно, правда, почему никто из них не предсказал смерти матери Агнии. И еще более странно – Агнию до рождения-то считали мальчиком… хотя возможно, эти Планы были составлены уже после генетического анализа в Консультации).
План, разумеется, мог быть нарушен, свободной воли у Агнии никто не отнимал. Но кому же захочется нарушать такой план!
Девочка и раньше знала, что имя свое она получила в честь великого учения двадцатого века – Агни-Йоги. (Собственно, это учение живо и до сих пор, но разделяют его лишь очень небольшое число Посвященных. Оно теперь мало рекламируется). Но как замечательно услышать, что одно из твоих прошлых воплощений, точнее – позапрошлое – это сама Елена Рерих!
Прошлое воплощение Агнии было мужским и недлинным – она погибла в двадцать пять лет в борьбе с террористами, будучи ликеидом (видимо, с этой сменой полов связана путаница у ясновидящих, которые не могли определить ее пол в утробе).
Ну а предыдущие воплощения Елены Рерих всем известны: это и Жанна Д Арк, и дочь Будды…
Разумеется, и в этой жизни Агния должна была совершить великие дела, достойные прошлых прославленных воплощений! Агния не помнила План дословно, но там было очень многое, и как раз все то, о чем она мечтала: стать прекрасной духовной целительницей… писать философские книги под диктовку Великих Духов… создать свое собственное книгоиздательство, а потом – путешествия, знакомство с разными странами и народами, создание собственной миссии именно в той стране, к которой всегда тянулось сердце Агнии – в Индии. Постоянный контакт с Великими Учителями, главным из которых для Агнии станет, разумеется, Мория, бывший для нее Владыкой и в прошлой жизни. Миссия Агнии достигнет такого огромного успеха, что индусы со всей страны потянутся к ней, видя в ней святую и Избавительницу, но позже ей придется выдержать тяжелый бой с некоей Темной Сущностью, которая попытается поработить индийский народ – а в перспективе и все человечество… В этом бою ей помогут брат – Светозар – и муж, которого она узнает уже там, в Индии.
Сейчас Агния безотчетно улыбалась, снова и снова думая о Великом Плане. Какое наслаждение выполнять волю Великих Учителей!
Нет, ее жизненный путь ничем не хуже пути брата и сестры. Хотя их-то сущности еще более лучезарны… Все знали, что Звента вообще раньше на Земле не воплощалась, а пришла из более развитого, духовного Человечества, она – человек более высокой Расы. А что касается Светозара, то его происхождение отец долго хранил в тайне. Его План Жизни не был зачитан во всеуслышание… и лишь недавно случайно от Анжелы Агния узнала, что Светозар – перевоплощение самого Зороастра… он станет величайшим Пророком нашего столетия, а в старости, возможно, возглавит Мировой Конгресс.
Звенте предстояло стать Проводником Космического Разума и связующим звеном между некоей высочайшей духовной цивилизацией и людьми Земли…
Пожалуй, миссия Агнии в жизни все же поскромнее. Но ей больше и не нужно… Да и какая разница, кто на какой ступени развития стоит – все равно она счастлива выполнить Высшую Волю!
– Агния! Поднимайся, лежебока! – весело крикнула Анжела, заглядывая в комнату. Девочка быстро встала. Надела белое платье, быстро убрала кровать, накинув вышитое покрывало, вышла из комнаты и сбежала по лестнице вниз.
Все уже собрались во дворе – в белых одеждах, босиком. Отец стоял чуть поодаль, раскинув руки ладонями вверх – заряжаясь энергией Космоса, слегка приподняв и голову. Позади его тенью застыл Светозар. Лилия, Володя, Маргарет, Галадриэль тихо переговаривались. Звента стояла у двери, Агния только посмотрела на нее – и отвела взгляд. Смотреть было страшно: глаза Звенты ввалились и стали похожи на черные впадины, лицо – туго обтянуто отчего-то блестящей кожей… Сзади подошла Анжела, хлопнула Агнию по плечу.
– Может, хоть водички попьешь? Смотри, в обморок ведь брякнешься в храме!
Агния покачала головой. Ну что такое, вечно ее за какую-то малышку считают!
Отец, закончив молитву, повернулся к сотрудникам.
– Идемте, друзья!
Всей процессией двинулись со двора. Путь к храму лежал через лесок, целители растянулись недлинной цепочкой. В роще было еще совсем темно, и белые одежды, казалось, светились в полумраке. Агния обычно любила ходить босиком, но утренний весенний холод (кое-где в выбоинах белел еще ледок) сковал ступни до состояния нечувствительности… Однако отец и большинство целителей и зимой ходят босиком, по снегу. И Светозар тоже. Агния даже себе ни за что не призналась бы, что ногам холодно. Очень холодно. Даже просто нестерпимо холодно. Но что, неужели ей потерпеть трудно? У нее же, в конце концов, Огненный Дух Елены Рерих…
Лес кончился, и перед идущими возникла широкая поляна с белеющими в сумерках зданиями Храмов. Долина Веры. Агния всегда любила этот момент – дух захватывало, когда вырастал навстречу чудесный архитектурный ансамбль – маленькие, причудливых линий храмы Стихий, Храм Афродиты с белоснежными высокими колоннами, с другой стороны – словно чешуей (или кольчугой богатыря) покрытые башенки Русского Храма. В центре долины высился гигантский, величественный Храм Троицы. Три высоких купола венчали белоснежные изгибы здания, купола заканчивались высоко в небесах шпилями, левый из которых нес Знак Венеры – знак Великой Матери, правый – крест, знак Бога-Сына, и центральный – знак Солнца. Но не только шпили – само здание, тело Храма находилось выше верхушек сосен, и к нему, трехчленному, вели три исполинских мраморных лестницы, украшенные позолоченными статуями богов и богинь разных религий.
Процессия босых, в белых одеждах людей приблизилась к основанию левой лестницы. Сегодня ожидалась служба в храме Великой Матери, и центр Иллариона пришел, чтобы отдать почести Второму Лицу Троицы. Отец Агнии остановился у подножия лестницы и прочел молитву. Затем он первым шагнул на беломраморные ступени.
Подъем длился долго, и на каждой большой площадке отец читал молитвы – Солнцу, Богу-Отцу, Богу-Сыну, Великой Матери и Великим Духам. Наконец широкие двери Левого Придела распахнулись перед целителями.
Кроме Центра Иллариона, никто из мирян не почтил своим присутствием Службу Великой Матери. Впрочем, так было практически всегда. Агния к этому привыкла.
В самом деле, древние примитивные религии требовали от своих последователей постоянного посещения храмов и регулярных молитв – неважно, есть у тебя настроение или нет, готов ты к восприятию Высших Энергий или нет… Культ Ликея гораздо пластичнее, его подход более индивидуален, свободен.
Обычно на службах в любых Ликейских храмах присутствовали школьники, готовящиеся к Посвящению, студенты, проходящие соответствующую духовную практику, целители и маги разных направлений, которым необходимо было зарядиться энергией, редкие энтузиасты богослужений… Но кто же потащится в такую рань? Редко встречаются такие строгие правила, как в Центре Иллариона. Можно ведь прийти на десятичасовую службу…
Две жрицы в белых длинных одеждах в кругу свечей одна за другой читали молитвы. Агния почти не слушала, переминаясь с ноги на ногу. Здесь, в храме, пол был покрыт циновками, казавшимися очень теплыми после ледяной дороги да еще мраморных ступеней бесконечной лестницы. Но зато теперь стал ощущаться голод. И жажда – особенно пить хотелось сильно… Может, надо было все-таки послушаться Анжелу и выпить хоть немного воды. Всухую тяжело голодать. А как же Звента? Агния отыскала глазами сестру – Звента прислонилась к одной из колонн… Не потеряла бы сознание. И зачем она пошла в храм, ведь прекрасно могла дома остаться! Нет, обязательно надо всем продемонстрировать свой героизм. (В глубине души Агния сознавала, что поступила бы точно так же).
– Слава тебе, Приснодева-Мать вечная-Материя-Пракрити-Первозданная-Животворящая! – возглашала мягким сопрано красивая девушка в белом. Голос ее улетал под свод купола, отдавался эхом, звенел и множился. Агния наслаждалась звуками. Голос пожилой жрицы был менее приятен.
– Слава Тебе, принявшая огни творения, родившая Космос!
– Слава Тебе, слиянная с Великим Отцом, родившая мир!
Агния стояла с самого края, и ей был виден громадный центральный алтарь – Алтарь Бога-Отца. Здесь же служились и литургии Отцу-Солнцу, как отражению Творца Вселенной. Поэтому за алтарем виднелись расходящиеся в стороны золотые лучи – свет свечей поблескивал на золоте, заставляя лучи переливаться. Сейчас придел Бога-Отца был пустым и полутемным, но Агния хорошо помнила чудесные богослужения-мистерии, проходившие в нем. Еще дальше, в правой части Храма, находился совсем уж темный придел Бога-Сына. Там висели старинные, еще царских времен иконы в тяжелых золотых окладах, изображавшие Иисуса Христа, но разумеется, были и более современные картины. Агнии особенно нравилась одна совсем старая икона, где Иисус был изображен с книгой (наверное, книга Жизни?), а другой рукой делал жест благословения. Когда посещали богослужения в приделе Бога-Сына, Агния практически не слушала слов, а все время смотрела на эту икону.
Прищурившись, девочка всмотрелась сквозь полумрак храма, пытаясь разглядеть любимое изображение… Нет, не видно – в правом приделе царила полная тьма. Хоть бы свечку кто поставил.
Как всегда, Агния вспомнила о современных христианах. Отец говорил со смехом, что христиане буквально чуть ли не с боем, с пикетированием Мэрии выбили себе право на отдельную церковь. "Современные крестоносцы", писали о них в газетах, или – "Мракобесие возвращается". Действительно, совершенно непонятно – есть ведь придел Бога-Сына, он же Христос – почему бы не совершать богослужения там? Зачем нужна еще отдельная церковь? Впрочем, отец говорил, что у них и богослужение отличается от нормального… Да, что тут сделать – отсталые сознания.
Вернувшись с Богослужения, целители собрались в Медитационном Зале. Собственно, начало медитации было назначено на десять утра. Делать пока было нечего. Агния осмотрелась – не нужно ли кому помочь. Анжела в кухне расставляла свечи в чугунные литые подсвечники. Агния молча подошла и стала заниматься тем же.
– Осторожнее, не сломай только! – предупредила Анжела. Взяла два подсвечника, понесла в зал. Агния осторожно накалывала свечу на острый штырь… интересно, кто здесь стакан оставил? Около самой раковины. Из Зала доносился громкий голос и смех Анжелы. Она, наверное, уже не вернется сюда. Пить хотелось невыносимо. Остался только один подсвечник. Анжела думает, что Агния сама его принесет.
Девочка наколола последнюю свечу. Схватила стакан, включила воду… в случае чего можно будет сказать, что она решила помыть стакан. Да она сейчас и помоет! Руки действовали почти независимо от воли Агнии. Девочка оглянулась – никого. Она быстро поднесла стакан ко рту, воды набралось немного, на донышке, торопливо хлебнула.
Ощущая ледяное, чистейшее блаженство в животе – казалось, желудок полон до краев, а ведь сделала два глотка – Агния отошла от раковины и села на стул.
Странно, совесть не так уж и мучила. А если бы она не выдержала медитацию? Ее опять стали бы считать маленькой, хуже других… нет уж, лучше схитрить. Конечно, она могла бы и открыто напиться. Но ведь отец терпит, он иногда месяц голодает, и пьет только свою мочу при этом. И Светозар совершенно спокойно переносит голодовки. Единственная в Центре целительница, которая не голодает и позволяет себе все, даже мясо – это Лилия. Но Лилия – все знают, что она настоящий борец с Тьмой, никто о ней худого не подумает. Звента проходит Путь Света… нет уж, Агнию и так никто не любит, все считают ее недостойной. Она ни за что не покажет свою слабость.
Зазвенел первый гонг, возвещая начало медитации. Агния вошла в зал, поставила подсвечник на пустую еще подставку. Анжела прошла по кругу, зажигая свечи. Звента сегодня села во главе круга, рядом с отцом, у самого изображения Майтрейи. Агния только глянула на сестру – и отвела глаза. Вид Звенты был страшен. Высохшая кожа буквально свисала с костей, лицо напоминало череп с огромными проваленными глазницами. Губы были страшно воспалены, обметаны белым.
Прозвенел второй гонг. Отец поднялся.
– Сегодня наша медитация, как всегда по воскресеньям, посвящена благу всего человечества. Мы медитировали со Светозаром на улучшение политической обстановки на Ближнем Востоке. Призываю вас к тому же. Пусть мир и спокойствие наступят на всей Земле! Пусть ликеидам-воинам не приходится сражаться с порождениями тьмы! Приступаем друзья.
Отец сел в позу лотоса, прозвучал третий гонг. Нежно-назойливая индийская мелодия поплыла по залу. Агния закрыла глаза.
Главное – не заснуть. Она часто засыпала во время медитаций. Но сегодня, после глотка воды, Агния чувствовала некоторый подъем сил. Она снова похвалила себя за то, что схитрила – иначе сейчас валилась бы от усталости.
Ах да, надо же о мире медитировать… Агния, как ее учили, старательно сконцентрировалась на образе горящей свечи. Потом свеча превратилась в горящее сердце. Сердце расширялось, расширялось и охватило собой всю землю. Агния висела теперь в пустоте (и даже в теле возникло легкое ощущение невесомости) и наблюдала Землю со стороны, словно из Космоса. Чудесный, сверкающий бело-голубой шар. И – черные точки на нем. Словно разрывы. Это следы деятельности Темных Сил… Агния напряглась, посылая в черные точки светлый, чистый поток Огненной Энергии.
Она сейчас была, словно ликеид на боевом посту. Ее деятельность даже важнее: ликеид сражается с видимыми проявлениями тьмы, он вынужден убивать людей, ставших орудием дьявола: фундаменталистов, террористов, сатанистов, бандитов. Агния и другие медитирующие воздействуют прямо на причину зла. Берегись, дьявол! – засмеялась про себя Агния. Мы сразимся с тобой!
– Свет мира! Свет мира! Свет мира!
Агния очнулась. Этот резкий, неприятный голос вырвал ее из сказочной грезы… Откуда этот голос? Как он не похож на голос Звенты!
У Звенты голос тихий, почти шелестящий. А этот – словно квакающий, надтреснутый, оглушительно громкий. И все же дикий крик вырывался из горла Звенты, которая встала, медленно шагая к центру круга, глядя в никуда. С каждым шажком Звента кричала:
– Свет мира! Свет мира! Свет мира! Я вижу свет мира!
Медитирующие замерли. Глаза их были открыты и устремлены на Звенту. Девушка дошла до центра, резким, нелепым движением повернулась, оказавшись лицом к Агнии.
Глаза Звенты теперь напоминали не пустые, темные глазницы черепа. В них сверкал огонь. Темный огонь! Агния вся сжалась внутри, глянув в глаза сестры – слепые, устремленные в никуда. Но отец сидел неподвижно – значит, все шло как нужно.
Она просто трусишка! Все хорошо… Звента проходит Путь Света, и это – знак Просветления. Звента должна стать одной из Водительниц Человечества…
– Я вижу, – тем же надтреснутым голосом вдохновенно заговорила Звента, – Неземной дивный город. Его башни и купола охвачены пламенем. Это город… Это город средоточия Любви. Как здесь хорошо! Ангелы касаются моих щек. Музыка! Неземная музыка. Мне не описать ее словами. О, как мне хорошо! Как хорошо! Я вижу свет… Города уже нет. Один только свет… – теперь голос Звенты стал тише, она говорила почти шепотом, – Я плыву в этом свете… нет ничего прекраснее… ничего… все мое тело поет… о, как чудесно!
Тут по телу Звенты прошла судорога. Снизу вверх, исхудавшее тело дрогнуло, сотряслось, на миг показалось, что девушка упадет, но она устояла. И вторая судорога потрясла ее. Звента упала на колени. Третий раз содрогнулось ее тело – девушка лежала на полу. Она завела одну руку за голову, выгнулась дугой и так застыла. Подол белого платья задрался – Звента не замечала ничего. Глаза ее были широко раскрыты, взгляд безумен и слеп, все тело напряжено, натянуто, как струна.
Отец подошел к Звенте, встал над ней и протянул руки вперед, над дочерью, подняв лицо и закрыв глаза. Через несколько секунд тело Звенты обмякло. Глаза оставались широко раскрытыми.
– Принесите воды, – сказал отец. Агния вскочила, но Анжела и Лилия были уже у дверей.
– Тряпочку, тряпочку! – посоветовала Анжела. Отец взял протянутый платок, смочил в стакане воды и положил платок на губы Звенты.
– Физическая оболочка не подготовлена, – пробормотал он, посмотрел на окружающих, – Теперь выйдите! Все. Останутся… Анжела, Лилия и Светозар. Достаточно.
Это воскресенье было безрадостным и тревожным. Агния ничем не могла заняться всерьез, то и дело подсматривала с балкона в медитационный зал. Но картина была однообразной. Отец, женщины и Светозар медитировали над неподвижным телом Звенты. Агнии пришла мысль, приведшая ее в ужас – что Звента уже умерла… Но позже она увидела, что тело Звенты изменило положение, под ее голову подложили подушечку. Вокруг ярко горели свечи, курились две палочки сандала. Анжела расставила вокруг целебные картины с изображениями святых и духов. По-видимому, Звента была жива. Потом отец отпустил Светозара. Агния, робея, подошла к брату.
