Текст книги "Ликей. Новое время (роман второй) (СИ)"

Автор книги: Яна Завацкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Придя к себе, Агния занялась уроками. Их было сегодня немного. Потом настала пора готовить ужин. Агния спустилась в кухню, там уже хозяйничали Анжела с приходящей прислугой.

– А, привет, Агния, – бросила Анжела, – вон лук порежь для салата. Комбайн опять сломался…

Агния поморщилась. Мало приятного – лук резать. Однако безропотно взяла нож и принялась за работу, поминутно обмывая лезвие холодной водой. Отец разговаривал за стеной по телефону, слов было не разобрать. Потом вошел в кухню.

– С кем это ты там беседовал? – поинтересовалась Анжела.

– Да на лечение просятся, – объяснил отец, – я говорю, месяц очередь.

Анжела вздохнула.

– Тот-то, – сказала она, – мужчина, ну, с раком поджелудочной… умер! Родственники вчера сообщили.

– Ясно, – отозвался отец спокойно, -… Я вот думаю, будут строить около нас стадион, или нет? Надо архитектору брякнуть…

– Да уж, ты брякни, не хотелось бы…

Агния сосредоточилась на луке. Иногда ее пугало спокойное отношение отца к смертям пациентов. Ведь рак – это вовсе не страшно, его еще в прошлом веке лечили. Скорее всего, в больнице пациент бы выжил. У отца – нет. И вообще тяжелые пациенты довольно часто умирали. Агния давно избавилась от наивного представления о том, что якобы целители спасают от всех болезней. Спасали меньше даже, чем врачи.

Конечно, пациент сам пришел… сам платил… сам не выполнял предписания (всегда очень сложные) – сам виноват. Кроме того, по поводу смерти вообще не стоит расстраиваться – ведь все равно скоро перевоплотится. Но… все равно как-то не так. Агнию коробило, когда отец, такой светлый и духовный, с такой легкостью принимал, что его очередной пациент умер. Может быть, это было следствием общей уравновешенности и спокойствия? Так нет, отец очень волновался, вскипал и чуть не кричал, когда заходила речь о чем-то, касающемся удобств целителей, денег и т. п. Вот и сейчас, с этим стадионом – отец добивался, чтобы его перенесли подальше от Центра, а дорогу к нему проложили рядом (что способствовало бы рекламе). Так просто буря эмоций каждый день изливалась… а тут – умер человек, и ладно. Сам виноват.

После ужина Агния поднялась к себе. До медитации оставался еще час. Агния села на кровать. Взгляд ее упал на брошюру Галадриэли.

Почему бы и не почитать? Агния раскрыла книгу.

Она уже видела множество таких книжечек. Быстро пробежала глазами предисловие – как водится, оно приглашало желающих вступить на путь света научиться контактировать с Внеземным Разумом, с Высшими Духами, которые непрерывно наблюдают за нашей планетой. И стать, разумеется, их помощником.

Агния вздохнула. Конечно, хорошо бы… О, как она мечтала всегда иметь своего, собственного учителя! Свое дело, которому можно посвятить жизнь, каждую минуту жизни, за которое и отдать жизнь не жалко. Казалось бы – она выросла в такой духовной семье, среди таких светлых людей… и помогала им! Уж ей-то грех жаловаться на отсутствие Высшего Дела. Но… Агния с печалью понимала, что дело отца, Центр Иллариона – это совсем не то, к чему лежит ее душа. Отцу она помогала, так же, как и другим целителям… но у них были свои учителя, своя духовная жизнь, в которую Агния не могла войти. По сути дела, они не были сотрудниками, коллегами, в глубине души – нет. Ибо каждый верил в свое, и каждый слушал своего учителя.

Агнии хотелось большего. Она мечтала посвятить всю свою жизнь борьбе ради человечества, ради Света, ради осуществления плана Бога… и чтобы рядом были такие же, как она – друзья, товарищи… а не случайные попутчики, как сейчас. Чтобы вместе – до конца. Иногда, закрыв глаза, она мечтала о том, что предначертано ей в Плане Жизни – в Индии сражаться с неведомым злом, спасая человечество, и будущий муж, любимый, друг, невыразимо мужественный и прекрасный, рядом с ней…

Почему-то все это не имело ни малейшего отношения к отцу, к Центру, к целителям… Казалось совершенно никак не связанным с жизнью Центра. Это было только ее, Агнии. Центр был ей чужим. И отец, часто раздражавший Агнию и непонятный ей, и надоевшая Анжела, и пугающее поведение Звенты (ее комнаты Агния старалась обходить подальше), и красивый, очень умный, но совершенно чужой Светозар… и все целители – она немного дружила с Галадриэлью, но это были совсем не те огненные отношения, о которых Агния мечтала.

И пока не было никаких признаков того, что мечты эти когда-нибудь сбудутся.

Отдать себя всю, отдать каждую минуту своей жизни, отречься от последних крох самости и самолюбия, полностью выполнять волю Прекрасного и Божественного Учителя…

Агния вздохнула и перевернула страницу. Дальше книжка предлагала методику по вхождению в контакт с Космическим Разумом. Необходимо было, войдя в состояние полутранса (это для Агнии никакого труда не составляло), представить дверь, за которой – Высший Разум. Постучать в эту дверь, и услышав приглашение, войти…

Агния улыбнулась. Слишком уж все просто. Никаких изнурительных медитаций, молитв, постов… Сплошные фантазии. Таких книжек, действительно, слишком много, да предназначены они для "внешних" – для людей, серьезно не вошедших в духовность.

Почему бы и не поиграть?

Агния прочла еще раз инструкцию по контакту с Высшим Разумом. Села в медитационную позу, вошла в "преддверие", как это называлось (тьфу ты… и тут – о двери) – странное состояние готовности к видению, когда разум еще вполне контролирует происходящее. И представила дверь.

Дверь возникла в воображении легко – огромная, обитая кованым золотом, белоснежная. Как в Эрмитаже. Агния робко мысленно постучала в дверь.

И тотчас она услышала совершенно явственно – так хорошо она слышала лишь во время Пути Света – глубокий, бархатный, прекрасный мужской голос:

– Войди!

Агния, подавляя легкое удивление, нажала на ручку двери. Навстречу ей хлынул свет…

Это было самое настоящее видение, каких Агния удостаивалась крайне редко. В этот миг она забыла обо всем, забыла о своем теле, она совершенно реально находилась в Ином Мире.

Вокруг нее был только свет, потоки белого и голубоватого света, не слепящего, радующего глаз… и так невыразимо хорошо, спокойно, чудесно было стоять в этом свете… плыть в этом свете… как будто Агния пришла домой, в свой настоящий дом. И Голос вновь раздался, теперь уже мягче.

– Приветствую тебя, Дочь Света!

Агния вздрогнула. Какое счастье! Неужели у нее наконец-то получилось?

– Учитель, – прошептала Агния, с трудом сдерживая слезы.

– Ты будешь моей ученицей, – подтвердил Голос.

И сквозь чудный, голубоватый свет Агния различила высокую, закутанную в плащ светящуюся фигуру. Черты лица почти не были видны, они показались Агнии женственными, тонкими… И на лице этом горели ослепительным огнем, ярче света, ярче солнца, так что почти невозможно было смотреть, светлые глаза Учителя.

Агния замерла, не зная, что теперь думать. Она не была уверена, что ее приняли на обучение – этого же просто быть не может. Как к ней относится Учитель? Так же, как остальные?

Она вздрогнула и очнулась. В дверь стучали – пора было идти на общую медитацию.

Во время медитации Агния не увидела Учителя снова. Он появился на следующий день. И с тех пор приходил достаточно регулярно – только не во время общих медитаций. «Мне тяжело проходить через общую ауру» – объяснил Он.

– Но ведь она светлая… почему же тяжело?

Он не ответил, но по особой интонации Его молчания Агния уловила грустную усмешку: не такая уж она и светлая… И это ее порадовало: Учитель подтвердил ее тайные мысли.

Не такие уж они все и светлые… Конечно, у каждого свой путь. Как-то они стараются, пытаются выйти на высокий уровень духовности. Но на самом деле практически все они находятся на куда более низкой ступени, чем воображают себе. Так говорил Учитель. Агния вспоминала… отец, кажется, совершенно равнодушный к людям, к пациентам. Анжела – ну, у нее явно уровень невысокий… картины достаточно примитивные. Вообще она, конечно, женщина хорошая, но просто домохозяйка. Володя вечно увлекается какой-то ерундой, то в язычество ударится, то в контакты с неземными цивилизациями. И так далее… Агния не могла не признать правоту Учителя. И ей сразу становилось легче – никакие они не Светлые, не Посвященные, самые обычные люди, разве что стремящиеся к Свету.

С гораздо большим уважением Он говорил о Звенте и Светозаре. Но Звента – слишком рано раскрывшийся цветок, теперь уже она никогда не достигнет того уровня, который был ей предназначен. О Звенте Он говорил с сожалением. А вот Светозар… о, это великий дух. И он еще проявит себя.

– Он действительно будет председателем Всемирного Конгресса?

– И председателем Конгресса, и Верховным наставником Ликея.

Ликея? – Агния замерла в изумлении.

– Более того, его цель – распространить Ликей на всю Землю… сделать всех ликеидами.

– Но это же невозможно, – возразила Агния. Он загадочно молчал, и чувствовалось – слегка улыбался.

– А я? Кто я? На какой я ступени? – спрашивала Агния. Он не отвечал словами, но как-то становилось ясно: может быть, и не очень высокая ступень, но по уровню сознания ты, безусловно, выше их всех… они просто не способны тебя понять. Кроме Светозара, но ему не до тебя. Тебе еще предстоит великое будущее.

– Готовься к битвам, – говорил голос, и сердце Агнии замирало. О, она готова к битве, готова отдать свою жизнь за дело Света! Готова пожертвовать собой.

Разумеется, не все беседы были такими возвышенными. Учитель давал ей конкретные указания, и Агния всегда выполняла их. Ее пугала мысль, что она окажется недостойной, обычной, такой, как все. Вскоре Агния спросила, как зовут Учителя. Ответ долго не могла разобрать. Наконец поняла – Ригнор. Или просто Риг.

Он явился с далекой планеты Калликрон, в созвездии Гончих Псов. На их планете жизнь давно уже существовала не в физической форме, а в духовной… У Ригнора не было физического тела.

– Но я мог бы воплотиться…

– Подожди, Риг, не воплощайся! Ведь ты тогда будешь ребенком, и как я буду общаться с тобой?

Риг молча улыбался. Агния умела чувствовать эту улыбку, и все оттенки его молчания, и все интонации…

Здесь, на Земле, он выполнял особую миссию как посланец Света, и об этой миссии Агнии еще рано было знать.

– А ты будешь помогать мне в целительстве?

– Я не целитель, но для меня это не составит труда. Разумеется, я буду тебе помогать.

Так Агния начала лечить. Поговорила с отцом, и тот разрешил ей принять пациентку – обычную, страдавшую всего лишь легкой формой аллергии. Агния сделала положенные энергетические процедуры, а потом обратилась к Ригу.

– Помоги мне… что делать?

И услышала в голове ясный и четкий ответ.

"Ванны из крапивы… две в неделю… ежедневно стакан крапивного чая… и десять сеансов энергетической стабилизации. Начни прямо сейчас".

Агния послушно повторила рецепт женщине и тут же провела энергетический сеанс – это она уже умела делать. Отец пронаблюдал пациентку, и стал Агнии разрешать время от времени принимать новых. Вскоре контроль за ней был снят, и она начала активно работать по два-три часа каждый день. Все деньги поступали, как было принято, на общий счет.

Но о деньгах Агния думала меньше всего. Ей очень нравилось работать! Во-первых, она общалась с Ригом. Во-вторых, наконец-то свое, настоящее, полезное людям дело. Вскоре она сдала выпускные экзамены, но о дальнейшей учебе речи не заходило – зачем, ведь она уже целитель…

Жизнь целителя сложна… Если раньше Агния как-то соприкасалась с внешним миром, бывая в школе, то теперь все бытие оказалось сосредоточенным в доме и в саду Центра, все общение ограничилось членами Центра и пациентами.

Целитель должен выполнять массу правил… на самом деле, конечно, кто в лес, кто по дрова – взять хоть Лилию – вообще ничего не делает, ест, пьет, красится и наряжается – а лечит прекрасно. Но и отец, и Риг требовали от Агнии строгой правильной жизни. С утра – холодное обливание, серия молитв разным духам и Матери-Земле, еще разные процедуры, клизма там, промывание носовых полостей… В течение дня два-три часа медитации. Прогулка на свежем воздухе или работа в саду. Обязательная работа над повышением своего уровня – изучение медицины, анатомии и физиологии, векового целительского опыта. "Не будешь учиться – не буду помогать", – кратко объяснил Риг. В самом деле, самой нужно знать и уметь довольно много… но основой лечения и диагностики все равно оставались советы Рига.

Хотя со временем Агния и сама научилась видеть ауру (для этого ежедневно приходилось делать специальные упражнения), видеть ее затемнения, и проверять подсказки Рига своими глазами.

Впрочем, Риг просто не мог лгать или ошибаться. Это было бы немыслимо.

Реальные результаты работы Агния видела редко. Чаще всего пациенты приходили на один-два приема и исчезали. Может быть, лечение им помогло, может быть, просто разочаровались. Очень тяжелых пациентов Агнии не давали. Несколько раз она узнала об улучшениях здоровья и личной жизни пациентов, и это очень радовало ее. С другой стороны, неудачи всегда можно было списать на неточное выполнение предписаний. Большинство пациентов было чисто психологических: дать совет разводиться или нет, устраиваться ли на работу, начинать ли бизнес, просмотреть прошлые жизни, определить карму и способы ее отработки. Чисткой кармы Агния не занималась – не доросла еще.

С другой стороны, очень выросла самооценка Агнии. Она стала чувствовать себя своей в компании целителей. И даже не задумывалась над тем, кто на какой ступеньке стоит. Она была очень благодарна Галадриэли, хотя та не понимала – за что. Когда Агния сидела вместе со всеми вечером в гостиной, разговаривали, пели, музицировали, она вдруг начинала чувствовать такую горячую, чистую любовь ко всем… все они такие замечательные! По-своему каждый прекрасен. И каждый несет людям Свет. В глубине души Агния подозревала, что Риг не так уж и прав – она ничем не лучше других. Да ей и не хотелось быть лучше других! Быть среди них, быть такой же, как они, чтобы ее принимали в компанию – больше в жизни и не надо ничего…

11.

Алексей вышел из отделения около девяти утра. В камере удалось поспать часа три. Сингол в крови еще чувствовался. Алексей прилагал все усилия, чтобы держаться прямо, но это не всегда получалось.

Он подумал, что машина, вероятно, так и стоит у здания… А куда она денется? Парковка там разрешена. Этот район Алексей знал неплохо – отделение находилось в нескольких кварталах от здания, где проходило сборище. И действительно, машина оказалась на месте. Холодный утренний воздух подействовал отрезвляюще. За руль Алексей сел уже почти в нормальном состоянии. Да и вести машину все-таки несложно, это даже не "Чайка".

Он открыл дверь своим ключом. Агния встревоженно кинулась ему навстречу.

– Алексей? Господи, я так волновалась! Что случилось?

Он прислонился к стене. От облегчения даже голова перестала болеть.

– Что дети? – спросил он.

– Ничего. Я им сказала, что вы задержитесь у дяди Славы. Боря в школе сейчас, девочки в садике.

– Ох… Агния! Спасибо вам большое! – сказал Алексей, – Я даже не знаю, как вас благодарить. Вы такая молодец!

– Да ничего, – смутилась Агния, – Вы заходите… с вами-то что случилось? А что это у вас на лице?

– А что, видно? – Алексей заглянул в зеркало. Синяк на скуле, заходящий под глаз, был небольшой, но живописный.

– Да так, подрался немножко, – сказал он, – А вообще ничего хорошего… Но Агния, вы не опаздываете?

– Нет, не беспокойтесь… Я сейчас свободна. Да вы заходите… Вы себя чувствуете плохо?

– Есть немного, – признался Алексей.

– Чай горячий…

– Спасибо.

Через минуту он пил чай на кухне и рассказывал Агнии вкратце историю своих приключений. Реакция девушки удивила его.

Агния слушала молча, подперев подбородок кулачками. Потом почему-то встала, отошла к окну.

– Алексей, – сказала она сдавленно, – Вы знаете… я боюсь. Это все не случайно происходит, вы понимаете?

– Действительно, полоса неудач, – признал Алексей, – ну что ж, это бывает.

– Это не просто неудачи, вы понимаете? Это наведено на вас… может быть, не целенаправленно, но… Я ведь страшный человек, поймите.

– Агния, – Алексей чувствовал, что язык с трудом ворочается во рту, непослушный, тяжелый, и от этого речь выходит косноязычной, – Вы в Христа верите?

– Да, – девушка с удивлением обернулась к нему – черные горящие глаза, белое лицо, белый воротничок блузки.

– Вот и положитесь на Него. Ничего не будет, Агния.

– Мне-то ничего… я за вас боюсь. Вам… может быть, еще хуже будет. Может быть, это только начало.

– Да ничего мне не будет, – сказал Алексей, – не волнуйтесь. Не боюсь я, Агния. Уже давно отбоялся. Ладно, вы идите, – он поднялся, – Спасибо вам большое… В следующий раз, наверное, как обычно, в понедельник…

– Вы хоть поспите, – сказала Агния с сочувствием.

– Да, конечно… сейчас вот Лене брякну и завалюсь. Я все равно больше ни на что не годен, – Алексей заковылял в комнату. Набрал номер больницы, и потом уже сообразил, что надо было синяк хоть как-нибудь запудрить, что ли… Ну ладно, понадеемся на плохое качество связи.

– Вам кого? – медсестра с экрана глянула неприветливо.

– Доброе утро! – жизнерадостно ворочая непослушным языком, сказал Алексей, – А Старцеву можно попросить к экрану?

Через минуту возникла Лена.

– Алеша! – она казалась встревоженной.

– Привет, солнышко, – сказал Алексей, стараясь поворачиваться к жене правой стороной лица, – ну как дела?

– Ты знаешь, не очень… Всю ночь температура, а с утра опять были судороги. Сейчас его усыпили и повезли на обследование, – Лена старалась казаться спокойной, но явно нервничала, – я прямо не знаю, что это такое.

Сердце Алексея упало. Ну вот, только что доказывал, что ничего не боишься…

Как же тут не бояться. Он стиснул зубы и прочитал Иисусову молитву.

– Ленусик, – сказал он, – Я сегодня попозже приду, хорошо? Ты извини. Я тоже очень беспокоюсь. Если что, звони. Но я смогу только во второй половине.

– Хорошо, – ответила Лена. Теплое чувство захватило Алексея – вот такая она. Никогда не спросит – почему, что тебе мешает… Нужно – значит нужно.

– Будем надеяться, что все обойдется, – собственный голос показался ему чужим.

– Алеша, мне кажется, с тобой что-то не так… голос как-то изменился.

– Нет, все нормально, – сказал он. Кажется, голос не сфальшивил. Лена с экрана осенила его крестом. Он ответил тем же.

– Целую…

Лена погасила экран. Агния заглянула в комнату, она была уже в своем плаще, в крыльях летучей мыши.

– Алексей? Я пойду. Я дверь захлопну.

– Спасибо большое, Агния, – Алексей проводил девушку до двери. Потом разделся, рассмотрел синяк под десятым ребром, забрался под одеяло и крепко заснул.

От Лены он возвращался в восемь часов вечера. Детей взял с собой, но они прекрасно провели время в игровой комнате отделения, где был и телевизор. Смотрели какую-то очередную серию «Скаржских историй» и теперь бурно ее обсуждали. Алексей почти ничего не слышал…

Чувствовал он себя прекрасно. Днем выспался, даже следа наркотика не ощущалось. Правда, еще вопрос, допустят ли его завтра к полету. Выводится ли сингол так быстро? Или анализатор в аэропорту и не настроен на сингол – все же это не обычный наркотик…

Господи Иисусе Сыне Божий, прости мя, грешного, повторял Алексей без конца, чуть сжимая руль правой рукой, левую безвольно уронив на колени. Дети хохотали за спиной. Борька поучал авторитетным тоном:

– Между прочим, эти штуки называются саи. Как кольнет такой – сразу сдохнешь.

Вирусный менингит… Вероятность пятьдесят на пятьдесят. Вирус новый, мутант, так что… сами понимаете. Сделаем все возможное.

Я боюсь за вас, Алексей. Может быть… может быть еще хуже.

Куда уж хуже…

Господи Иисусе, Сыне Божий, прости и помилуй мя, грешного.

А Лена сказала: "Все в Божьей воле, Алеша. Что же делать?"

А глаза – красные от недосыпания, ввалившиеся, и затравленные какие-то. Боль в глазах.

Он ей не стал рассказывать. Хотя вначале собирался, хотя бы в общих чертах – все равно она должна знать. Ведь теперь последствия могут быть… Но услышав о подозрениях на вирусный менингит, осекся. Придумал на ходу историю с дракой в темном переулке. Это Лена восприняла спокойно – тут бояться нечего, он же ликеид. Лена была уверена в его полной физической непобедимости.

Жаль, в церковь он теперь раньше воскресенья не попадет. Заказать надо бы молебен… Митенька… славный мой, сладкий мальчик. Самый лучший, такого еще не было. Алексей стиснул зубы. Еще чего не хватало. Господи Иисусе…

Больно? А ты терпи, куда же деваться…

Это не мне больно, это Митеньке. Он там лежит, в жару, головка у него раскалывается… ему плохо, плохо. А он еще маленький и ничего не понимает. Он еще думает, что мама и папа могут от всего спасти. А нет, не от всего.

– Как он этому краалу наподдал! – вопила Маша.

– А он как покатился!

– Папа, а правда у некоторых людей бывает хвост? Вот у скаржей же хвосты.

– Это по телевизору, – бодрым голосом объяснил Алексей, – это просто фантазия, сказка. Придумать можно все, что угодно. А людей с хвостом не бывает. То есть бывает такое уродство, когда рождается ребенок с небольшим хвостиком. Но его можно отрезать.

Алексей, я боюсь за вас…

Положитесь на Христа, Агния.

Алексей зарулил во двор, поставил машину. Вышел и выпустил галдящую ораву наружу. Как будто их не трое, а по меньшей мере, десяток.

– Сейчас вещи соберем – и к бабушке. У меня завтра вылет.

– Ура! – завопили дети. Они любили бывать у бабушки.

Дома Алексей раздел детей и первым делом набрал номер тещи.

Странное дело, никто не ответил. И Лена то же самое говорит – весь день не дозвониться.

Ладно, может, что-то со связью… Алексей в глубине души уже чувствовал – не со связью… это другое что-то. Что-то опять пакостное, жуткое. Он старательно загнал эту мысль вглубь и пошел собирать детские вещи на два дня.

Надо их хоть покормить. Нехорошо Марии Петровне лишние проблемы создавать… Алексей двинулся на кухню. Достал из холодильника пиццу, засунул в микроволновку. Из комнаты донесся сигнал ВН. Было слышно, как Борька важно отвечает: " это квартира Старцевых".

– Пап! Тебя!

Алексей вышел в гостиную. Он уже предчувствовал беду. И сердце сжалось, когда он увидел на экране соседку и подружку Марии Петровны.

– Здравствуйте, Алексей, – сказала женщина как-то растерянно.

– Здравствуйте.

– А я от Марии… Дело вот в чем. Она просила вам позвонить, да у вас весь день нету никого. А мобильник ваш я не знаю номер.

– Что случилось? – губы словно одеревенели. Похоже, остаточное действие наркотика. Нет, не допустят завтра к полету.

– У нее… она заболела сильно. В больницу увезли.

– Что… с ней? – выдохнул Алексей. Соседка замялась.

– Плохо… не знаю. С утра еще увезли. На носилках. Я ее на лестнице встретила.

– А в какую больницу?

– Вроде бы в третью городскую, – сказала соседка неуверенно.

– Спасибо вам большое, – сказал Алексей. Попрощался с женщиной и стал искать номер третьей городской больницы.

Регистратура ответила сразу.

– Ладонкина? Ладонкина Мария, шестьдесят один год. Простите, а она вам кто?

– Теща.

– У нее инсульт, – доверительно сообщила девушка из регистратуры, – обширный… но прогноз хороший, не беспокойтесь.

– С ней… как она сейчас?

– Она в палате интенсивной терапии, так что к экрану подойти не сможет. Но завтра вы можете ее навестить. Состояние пока тяжелое, но сейчас она подключена к восстановительной технике…

Алексей попрощался и выключил ВН. Ткнул лицо в ладони и замер.

Нельзя так, нельзя… что же это происходит? ЗА ЧТО ЭТО НАМ, Господи?

И как это сказать Ленке? Она же умрет. Для нее мать – это все.

Это же невозможно, несправедливо… мы грешили, да. Мы очень много грешили. Но ведь все так. Почему именно нам? И почему, в конце концов, нужно наказывать за грехи ребенка? Я с радостью принимаю волю Господа, когда несчастья касаются меня одного. Но Митенька? А Мария Петровна? А Ленка?

Они-то чем виноваты?

Но может быть, это вовсе и не за грехи… "Алексей, я боюсь за вас". Чего она боится? Что она знает?

Алексей вскочил и забегал по комнате. Потом подошел к темному окну. В небе начали уже расцветать созвездия.

Алексей несколько раз прочитал про себя Иисусову молитву. Как обычно, на душе стало легче. Истерик, выругал он себя. Разнервничался, видите ли…

Иова вспомни. И вообще – в такой ситуации надо спокойно работать. И принимать волю Господа. Это, конечно, особенно трудно, когда дело касается не тебя, а детей, любимых людей. Я бы легко и спокойно принял любое страдание – ну не легко, конечно, но уж не возмущался бы и не спрашивал "за что?" Но – Митька?

Это тяжелее, но и это можно перенести. Как Матерь Божья перенесла страдания Своего Сына. И она бы предпочла сама пойти на крест.

А если Митька умрет, кольнуло в сердце. Тогда… Алексей почувствовал, что на глаза, помимо воли, выползают слезы. Да не умрет он… истерик, слякоть! Алексей выругал себя.

Так… во-первых, нужно решить, кому отдать детей. Алексей пошел в ванную, умылся. Кстати, их еще и кормить пора. Пицца давно разогрелась.

Алексей разрезал пиццу на куски, разложил по тарелкам. Позвал детей. Прочитал молитву, и дети начали есть.

Отец посмотрел на них – самому кусок в горло не шел. Тихонько вышел в гостиную и набрал номер своей матери.

В конце концов, тоже бабушка. Хотя бы в таких исключительных случаях может она взять детей?

У Ларисы в доме было шумно, слышно даже по ВН – кто-то там смеялся глубоким, густым баритоном. Кто-то переключал каналы телевидения. Гремела посуда.

Алексей несколько секунд смотрел на свою мать. Видеть ее было приятно – словно вестника благополучия и довольства в этом жутком и безумном мире, который грозил вот-вот рухнуть и похоронить под обломками всю семью Алексея.

Мама была тщательно, со вкусом одета. Ей уже шестьдесят восемь – а на вид и пятидесяти не дашь. Хорошенькая женщина в самом соку. В сорок пять баба ягодка опять. Тщательно выкрашенные каштановые локоны – и не догадаешься, что это краска. Лицо ну слегка, чуть-чуть тронутое увяданием, морщиночки тщательно разглажены массажем и косметикой, макияж наложен так, что лицо кажется естественно ярким и молодым. На шее бархатка, дальше – вечернее малиновое платье. Бриллиантовые серьги и колье. Лариса удивленно вздернула брови, увидев сына.

– Алеша?

– Здравствуй, мам.

– Ну здравствуй… – весело ответила мать, – А у нас тут, как видишь, литературно-музыкальный вечер… Аксель! Прекратите… – она засмеялась низким, грудным тоном.

– Здравствуйте, – проблеял кто-то из-под ее руки. Смеясь, мать нажала на голову нахала – тот исчез.

– Он меня с ума сводит! Ну что, Алешенька, как дела? Завтра в полет?

– Да, – сказал Алексей, – Я как раз поэтому звоню. Я вообще не хотел мешать… Мам, ты не могла бы взять детей завтра? Ну, то есть сегодня. На два дня.

Улыбка сползла с лица Ларисы.

– А что, что-то случилось? – спросила она, – Что Лена?

– Лена в больнице. С Митькой. У него менингит, – коротко объяснил Алексей, – а у Ленкиной мамы – инсульт…

– Да что ты? – поразилась Лариса, – Что это у вас творится?

– Цепь неприятных случайностей, – сказал Алексей, – Ну, мам?

Лариса помолчала.

– Объясни мне, – сказала она, – почему я нужна тебе только тогда, когда что-то случается?

– Мам, это неправда, – сказал Алексей, – Я тебе звоню минимум раз в неделю. Перед прошлым вылетом звонил.

– И ты считаешь, что это нормальное общение с матерью – раз в неделю?

Алексей опустил голову.

– Да, это… неправильно. Я постараюсь чаще звонить… заходить.

– Алеша, у меня своя жизнь, – мягче сказала Лариса, – я ведь не вмешиваюсь в твои дела. Живите, как хотите. Я всю жизнь положила на тебя. Ты не захотел быть ликеидом, жить, как человек. Ну хорошо, живи, как тебе нравится. Но и мне дайте же жить, как мне нравится! Я еще не стара. У меня работа, у меня друзья… литература. Я кандидат наук! Я содержу салон на дому. Ко мне даже ликеиды приходят.

– Мам, ты детей-то не возьмешь завтра?

– На завтра у меня назначено несколько встреч. И прием делегации с Урала. Нет, Алеша, ничего не получается. В субботу даже садик и школа закрыты, куда я их дену?

– Ну ладно, – сказал Алексей с некоторым даже облегчением, – Тогда я еще кого-нибудь поспрашиваю. Ладно мам, извини, сейчас у меня такие дела… Я потом еще позвоню. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи…

Алексей несколько секунд размышлял, глядя в пустой экран. В принципе, никаких проблем – у Ленки семеро братьев и сестер, трое из них живут в Питере… И все они готовы в любой момент принять детей. Но лучше всего Рита. Алексей набрал номер Ленкиной сестры. Понеслись охи, ахи… Рита уже знала о матери, и уже побывала в больнице. Она немного успокоила Алексея: "Ничего, это лечат. Она не может говорить, но сказали – все восстановится". А вот о Митьке Рита еще не слышала.

– О Господи, – лицо ее потемнело, – Алеша, как же ты завтра полетишь, с такими мыслями…

Может быть, и не полечу, возразил Алексей про себя. Интересно, выпустили Славку или нет? И какую дозу вкатили ему? Домашний телефон Славки с утра не отвечал. Вслух Алексей произнес:

– Ты обо мне-то не беспокойся, Рита. Значит, можно к тебе ребят привезти?

– Ой, конечно, привози. Давай, я жду!

Рита отключилась. Алексей прошел в детскую и стал собирать одежки и учебники на завтра.

Когда Агния вернулась, хозяев уже не было дома. Тихо, мышкой она проскользнула в свою комнату. Честно говоря, ночью она не спала… почти. Беспокоилась за Алексея, да и непонятно – что делать, если с ним случилось что-нибудь… Сон у Агнии давно уже стал пугливым, стоило ей поволноваться, как невозможно было и веки сомкнуть. Пожалуй, с тех пор, как она бросила целительство и медитации. Иногда даже искушение тянет – помедитировать снова. Так просто, для здоровья… здоровье совсем ни к черту стало. Часто Агнии казалось, что долго она не протянет. Жестокие приступы мигрени повторялись почти каждую неделю – с тех самых пор… Особенно после бессонницы. Вот и сейчас Агния чувствовала уже знакомое покалывание в висках и слабый запах скипидара – аура, знак приближающегося приступа. Мигрень – нарушение мозгового кровообращения. Лекарства от нее существуют, но врачи еще ни разу не смогли Агнии помочь. Может быть, если комплексное лечение… санаторий… Это не опасно. Однако если нарушение мозгового кровообращения повторяется так часто – совершенно очевидно, что может случиться что-нибудь и похуже… инсульт, скажем. Сейчас часты инсульты у молодых. После них, правда, восстанавливают почти полностью – если сразу не сдохнешь… Один из парадоксов современной медицины: научились бороться с инсультами, и последние сразу приобрели резко угрожающий характер – стали более обширными, появилось множество случаев мгновенной смерти.