Текст книги "По Ту Сторону Реки (СИ)"
Автор книги: Яна Лисканова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
– Вы правы.
Я одобрительно улыбнулась, но улыбка моя застыла на следующей его фразе.
– Я поторопился. У моногамных человеческих пар свои ритуалы ухаживаний, и мне следует изучить их прежде, чем я смогу рассчитывать на ваше расположение.
Мужчина встал, собираясь уйти, и я не без причины подозревала, что уходит он изучать «ритуал ухаживания». Я ему так ничего и не ответила, потому что ответить было нечего.
Да и нужно ли? По большому счету, это просто игра. Если он хочет в нее поиграть, это вовсе не значит, что я тоже должна участвовать.
Глава 13
– Он на тебя смотрит.
– Думаешь? Неужто у меня что-то с лицом? Или платье испачкалось?
Я старательно смотрела в окно и не менее старательно строила из себя дурочку.
– Он прямо смотрит на тебя, – повторила Фрейя, игнорируя мои попытки.
– Ну ничего страшного, – я пожала плечами, – Главное же, что не трогает. Или взгляды нелюдей и правда могут вызвать несварение? Хорошо, что я сегодня еще не позавтракала!
– У тебя уши покраснели, – ухмыльнулась она.
Мы с утра собрались в гостиной Тихеи. По понятным причинам тут было гораздо тише и спокойнее, чем в салоне. Хотя лично для меня именно сегодня «спокойнее» было довольно относительным.
С момента выбора меня в качестве объекта пламенных чувств прошло уже два дня, и господин Арион не предпринимал никаких шагов. Порой мы поддерживали светскую беседу, но неизменно в кругу других людей и нелюдей; порой он ненавязчиво проявлял заботу, но это мало чем отличалось от его отношения к той же Фрейе. Поначалу я еще слегка напрягалась, припоминая его слова, но в какой-то момент закралась мысль, что он передумал.
Услышал, пусть и через некоторое время, мои аргументы и согласился с ними. Это было бы замечательно, но врать себе не хотелось – его внимание было мне приятно, и как бы я разумом не радовалась, что он передумал, но… Но.
– Тебе приятно, что он на тебя смотрит, – не спросила, а утвердила Фрейя.
– А какой женщине неприятно, когда на нее смотрит приятный мужчина? – резонно парировала я, – Что же в этом такого?
Сегодня он все утро пялился. Ничего не говорил, не подходил, просто то и дело поворачивал в нашу сторону голову и смотрел долгим – черти его разбери что значащим! – взглядом. Не знай я, что он планировал за мной ухаживать, решила бы, что он примеряется, куда ударить. А может и примеряется – кто его знает?
Это раздражало, ведь я совершенно не понимала, что у него в голове! Судя по тому, что я слышала про его похождения в столице, господин Арион вовсе не разменивался на ухаживания и пер напролом, стоило ему заметить симпатию в свою сторону.
– Если он тебе симпатичен, – не отставала принцесса, – И ты ему симпатична… В чем, собственно, проблема?
– Что ты имеешь в виду? – наконец оторвалась я от пролетающих мимо пейзажей.
– Закрути с ним роман, – предложила она тем же тоном, что предлагала попробовать новый сорт чая, – Я слышала, он хороший любовник.
Я тупо хлопнула глазами.
Я знала, что у нелюдей гораздо спокойнее относятся к добрачным связям, так что прикусила язык, чтобы не сказать ничего грубого. Тем более неуместно это было бы, учитывая, что подобные разговоры я слышала и по Эту Сторону границы, просто не настолько открыто.
Так что учить ее человеческим нормам в отношении «просто закрути роман» я не стала.
– А я слышала, что хороший любовник он для целого гарема, – наконец нашлась я, что ответить.
Фрейя удивленно вскинула брови.
– Ну если ты хочешь чего-то серьезного, то это, конечно, проблема. Его дурное племя таких сложных схем, как брак, не понимает… Но я ведь говорю о простом удовольствии. Между вами же искрит, так к чему наматывать друг другу нервы? Ну нет, так нет, – пожала она плечами и легко перешла на не менее интересующую ее тему, – Ты, кстати, читала, что там Тиша понаписала? Мне она почему-то не показывает!..
Я надеялась, что тему мы закрыли, причем, в большей степени даже не потому, что это было абсолютно дико, а потому что это… Нет-нет! Закрутить роман с нелюдем, которого дома ждут один бог знает сколько еще женщин? Кошмар! Я еще не настолько отчаялась.
Тем более ужасно это было бы в свете его признания, в которое я может и не верила, но и отмахиваться от него, размышляя в сторону «простого удовольствия» считала грубым. Да и не верилось мне в концепцию «простого удовольствия».
К обеду я уже успела успокоиться и окончательно убедить себя, что все в порядке. Господин Арион взрослый рассудительный мужчина, он поймет все правильно, а может и уже понял, раз перестал на меня даже смотреть, не говоря уж о том, чтобы проявлять какое-то внимание. И легкое тянущее разочарование, которое я испытывала – оно от одиночества, от уязвленного женского самолюбия. Оно не ориентир, не маяк.
И я вовсе не собираюсь забивать себе этим голову!
– А вы сегодня на удивление общительны, мисс Лилье! – хохотнул мой сосед за столом, полноватый мужчина средних лет с веселыми глазами, – Не припомню, чтобы вы когда-то смеялись над моими шутками. Неужто наконец мое потрясающее чувство юмора задело струны вашей души?
Я ответила улыбкой.
– Просто моя душа до того была слишком закрыта, чтобы оценить ваши чудные шутки по достоинству.
Я ковырялась в тарелке, с энтузиазмом поддерживая разговор за столом. С удовольствием отвечала на шпильки, дарила улыбки направо и налево, порадовала наконец старых шутников своим смехом. Даже на мой вкус я вела себя чересчур. Не могу точно сказать в чем, но совершенно ясно – чересчур. И осадить себя не было никаких сил.
На меня поглядывали с удивлением, пару раз даже пытались съязвить, прощупывая почву на предмет того, что со мной происходит, но – боже! – уж язвить в ответ я за последние месяцы научилась так, что пробить меня и дождаться какой-то реакции было очень и очень сложно!
Для этого нужно бить точно в цель, точно в правду, а кто ее знает – эту правду? Ну у кого найдется столько проницательности, внимательности к мелочам, способности выстраивать логические цепоч…
– А теперь вам ее открыли, – радостно улыбнулась дама напротив, – Ну душу, в смысле! И вы научились ценить мужской юмор. Вот она – магия наших потусторонних соседей! – она выразительно скосила глаза в сторону господина Ариона, который сидел с другой стороны вогона за столом нелюдей, беседуя с господином Икелом.
Я скрипнула вилкой по тарелке, застыв.
– Кажется, вы сдружились с нелюдями в последнее время? – подхватил Монти, радостно оскалившись, – Насколько я знаю, господин Арион отличный… м-м-м, собеседник.
На меня начали с интересом косить глаза. О его похождениях уже тихонечко, но начали складываться легенды. А моя дружба с нелюдями и довольно холодно принятой двором принцессой у многих вызывала смешки и перетолки.
– Из личного опыта знаете, юноша? – уточнила вдруг миссис Ригор, окатив его холодным взглядом, – Что ж, это не может не радовать! В конце концов для того мы тут и собрались все – налаживать контакт, раз уж такова воля короля, – она слегка понизила голос, чтобы нелюди ее точно не слышали. – Только почему-то я не вижу энтузиазма. В мое время такой наглый саботаж королевской воли себе не позволяли!
Она выразительно оглядела примолкшую молодежь.
– Милочка, – обратилась она вдруг ко мне, – А что это вы в своих заметках для газеты не отметили, что у нелюдей есть нормальные церкви? Я своей дочери рассказала в телеграмме, а она мне в ответ: «Это обязательно надо написать в газете!» – так я удивилась! Вы же всегда были умненькой девочкой – о таком нужно обязательно написать.
– Обязательно! – улыбнулась я виновато, – Как же это я забыла?
Я не забыла, просто оставила в качестве козыря в рукаве, но спорить с миссис Ригор я даже не помышляла. Если она вдохновит толпу на подвиги – это разве плохо? А она это умела.
– А ты, Монти? – прищурила она глаза в сторону следующей жертвы, и он вздрогнул под ее тяжелым взглядом, – Болтать-то ты у нас любишь, да все попусту. Тебе жалованье в министерстве внешних связей за что увеличили? За то чтобы ты тут глупые слушки по углам разносил? Умеешь языком чесать, чеши им с пользой для короны! Ты хорошо справился в прошлой командировке, но это же не повод расслабляться…
Женщина тихонько отчихвостила едва ли не всех, не забыв и про собственного сына и мужа. Избежали ее возмущения только самые старшие члены миссии, большая часть из которых вообще предпочитала ужинать в своих вагонах. В вагоне-столовой собиралась преимущественно молодежь.
Она-то и задавала, если задуматься, тон наших отношений с нелюдями. И задавала его не сказать, что хорошо. Когда из личных вагонов выползали наши или потусторонние дипломаты, атмосфера быстро улучшалась, но стоило им разползтись, мы ударялись в завуалированные склоки между собой и друг другом. Проблемы возникали буквально на каждом шагу. И, как ни обидно это признавать, в основном из-за нас.
Я связывала это с тем, что нелюди, как оказалось, все-таки кое-что о нас знали, пусть и предпочитали не связываться.
Мы же о Той Стороне не знали ничего, кроме страшных сказок.
И это не могло не пугать хотя бы слегка даже самых спокойных и рассудительных. Потому что неизвестность всегда пугает. Вот только это переходило все границы, превращаясь в поток завуалированных обвинений нелюдей буквально во всем: от заболевшего слуги до плохой погоды.
Так что миссис Ригор, взявшая ситуацию в свои надежные руки – это отличная новость.
Это обнадеживало. За последние дни как-то совершенно незаметно люди и нелюди почти окончательно разбились по разные углы, хотя поначалу и пытались общаться друг с другом. Как бы ни старались составить расписание так, чтобы мы постоянно пересекались, в конце концов все закончилось тем, что обеденные столы будто сами собой отодвинулись, четко разделяя нас на своих и чужих.
И если молча за этим наблюдать, то так и продолжится. Миссис Ригор была едва ли не единственным человеком, слишком прямолинейным, чтобы молчать, когда видит проблему.
К сожалению, обрадовалась я рано.
Только мне показалось, что на унылых лицах проступило позабытое в салонной скуке и праздности осознание, что это не увеселительная поездка, и мы сделали шаг вперед, суровая реальность подвинула нас на два – назад.
В переходе вдруг раздались истеричные даже не крики – завывания. С резким стуком дверь ударилась о стену, и в столовую ворвалась, расшвыривая слуг, миссис Хибш
Одной рукой она прикрывала низ лица, а другая вытягивалась вперед, будто она ощупывала воздух или тянулась за кем-то. Я непроизвольно встала перед ней. Желудок завернулся узлом от страха при взгляде на ее глаза, полные какого-то животного ужаса.
– Боже, что с вами… – начала было я, потянувшись к ней.
– С дороги! – заверещала она, отталкивая меня к стене и проходя через зал в сторону нелюдей, – Это ты! Ты – дрянь! Ведьма!..
Она выла, глядя прямо на Фрейю. Фрейя смотрела на нее так же удивленно, как и остальные; все происходило так быстро, что никто не успевал отреагировать.
– Госпожа! – метнулась за миссис Хибш одна из ее горничных, – Надо звать лекаря, надо остановить поезд… Вдруг они всех нас убьют… Ой, боже, боже!
– Элизабет, – обратилась наконец Фрейя, метнувшись к девушке, – Что случилось, боги?..
Миссис Хибш оттолкнула ее от себя и снова закричала, захлебываясь слезами. В ее речи сложно было что-то понять, кроме оскорблений.
– Нелюди! Темные твари! Твари!..
– Это все она! – завыла горничная, указывая пальцем на Фрейю, – Она дала ей какое-то зелье и изуродовала госпоже лицо!
Фрейя поджала губы, беспомощно оглядываясь, но вдруг нахмурилась и покачала головой.
– Я такого не делала, – уверенно заявила она, – Я не уродовала!
Ее лицо было бледным, она обняла себя руками, будто готовая защищаться.
– Я тебе поверила! – выла миссис Хибш, – А ты меня изуродовала, ведьма!
Миссис Хибш была молодой женой одного немолодого дипломата. Из всех наших дам она была, пожалуй, самой хорошенькой, да и вообще – настоящая красавица. С кокетливым, немного инфантильным характером, она все же была довольно мила не только внешне, но и внутренне. И одна из немногих, кто легко сходился с нелюдями, не делая особых различий между нами и ними, будто и вправду не замечая их.
Фрейя относилась к ней покровительственно, но очень доброжелательно. Поначалу ее умилила детская ревность Элизабет к другой красавице, но так как сама принцесса в ней соперницу даже не разглядывала, они довольно легко поладили.
– Со всем уважением и сочувствием, – встал за спиной Фрейи один из ее сопровождающих, – Вы не смеете разговаривать в таком тоне с Ее Высочеством. Позовите даме лекаря и дайте ей успокоительное, но еще одно оскорбление и…
– Дрянь! – взвыла миссис Хибш, пытаясь кинуться на принцессу, но ее быстро перехватили, не подпуская к Фрейе.
Несколько мужчин встали из-за нашего стола.
– Руки от нее уберите, колдуны проклятые! – крикнул один из них, – Вы что натворили?!
– Мы?! Вы смеете обвинять в чем-то принцессу?! Послушайте, это просто возмутительно…
– Господи, бедняжка, что с ее лицом…
– А я говорила, что эти нелюди…
– Тварь! Тварь! Ты мен-ня… меня… бо-о-оже…
– Госпожа!
Я потерла ушибленное плечо и рвано выдохнула. Господи, как теперь всех их успокоить?..
Миссис Ригор медленно встала из-за стола и рявкнула:
– Ти-хо!
Как ни странно, все примолкли. Я кинулась к миссис Хибш, аккуратно приобняла ее за плечи, усаживая на стул, и села перед ней на колени, начиная тихонько успокаивать. Она всхлипывала, наклоняя лицо все ниже, не давая его рассмотреть, но хотя бы уже ни на кого не бросаясь. Ее служанка все лезла под руку, продолжая зачем-то тихонько разжигать у госпожи истерику, рассказывая как ее ужасно и безвозвратно обезобразили. Я зашипела на нее, чтоб она замолчала наконец и позвала лекаря, но она все продолжала что-то щебетать, пока ее не оттеснил господин Арион, присаживаясь зачем-то рядом со мной. Его ладонь невесомо легла на мою спину, будто придерживая, и, неожиданно, но это слегка успокоило.
– Господа, а ну-ка все притихли! – прогромыхала женщина, – Никому я не разрешаю никуда уходить и никого оскорблять!
– По какому праву вы…
– Мой муж тебе сейчас по роже даст – вот по какому праву! Примолкли все! Будем разбираться. Для начала, – она перевела жалостливый, полный беспокойства взгляд на Элизабет, – Милая, расскажи, пожалуйста, что случилось?
Глава 14
Элизабет, всхлипывая, приподняла наконец голову, и я только усилием воли не вздрогнула. Её щеки и подбородок были красными, вспухшими, покрыты ожогами: кожа местами сползла, оставляя уродливые розово-белые проплешины, блестящие в свете ламп прозрачными выделениями.
Не успела она вымолвить и слова, как вместе неё затараторила служанка.
– Это все принцесса! – она указала на Фрейю, – Она дала ей крем для лица, я сама видела, а когда госпожа вечером решила его попробовать... Боже! Через пару минут у неё все руки... Руки, а потом и лицо!..
Она продолжала рассказывать, в подробностях описывая, как именно хорошенькое лицо ее госпожи превращалось в уродливое месиво. В какой-то момент я перестала слушать и потянула Элизабет за затылок, наклоняя поближе к себе, закрывая ее взгляд собой.
– Тише-тише, милая, ну чего ты? Все не так уж и страшно, видела я ожоги и пострашнее…
– Не п-правда… Я нав-всегда урод! Он меня бросит и найдет другую… – заикаясь и всхлипывая продолжала она убеждать меня в том, что все кончено.
Я улыбнулась ей как могла искренне и засмеялась, будто она говорит полнейшую глупость.
– Откуда такие мысли? Ну откуда? – я сама не заметила, как начала ворковать с ней, будто она совсем ребенок, – Твои красивые глаза с самыми длинными на свете ресницами совершенно целы! Нос только чуть-чуть покраснел – через пару дней уже сойдет… И губы нетронуты. А сколько сейчас есть способов бороться со шрамами от ожогов! Тут всего пару ран на щеках, да чуть-чуть на подбородке, – я гладила ее по голове, держала руку, и она потихоньку успокаивалась, дрожа уже скорее от боли, чем от истерики, – Черты лица же какими были, такими и остались! Что же ты хоронишь себя раньше времени?..
Поближе подсел господин Арион, зачем-то тоже заглядывая ей в лицо. За нашими спинами все уже спорили со всеми, совершенно забыв про сам предмет спора, и оттого его, нелюдя, никто не отогнал от жертвы «колдовства».
– Миссис Хибш, скажите, вы хорошо все промыли? – спросил он серьезно, – При таких ожогах важно сразу промыть водой все лишнее.
Она испуганно замотала головой.
– Вы позволите мне? Я неплохо управляюсь с водой, но скажите: вас мое колдовство не напугает? Я могу быстро все промыть, но только с вашего разрешения.
– Да-да… – закивала она и впилась в него просящим взглядом, будто вместе с отравой он мог смыть с лица и ожоги.
Он махнул на себя кистью руки, и над ладонью его тут же образовалась неровная сфера воды; мы обе смотрели на нее заворожено, боясь даже дышать на это маленькое чудо. И хотя за нашими спинами шли горячие споры о том, можно ли вообще с нелюдями одним воздухом дышать, раз они жгут девушкам лица, сама девушка с сожженным лицом, кажется, вовсе не рассматривала вопрос в такой плоскости и не испытывала к сидевшему рядом с ней нелюдю ни капли трепета. Зато периодически кидала злые взгляды на Фрейю. Но только на нее.
– Не бойтесь, это просто чистая вода, – он улыбнулся уголками губ, – А ресницы у вас и правда просто потрясающе длинные.
Она улыбнулась сквозь слезы, и ее лицо и руки волей господина Ариона обволокло тонкой, почти незаметной, если не присматриваться, пленкой воды. Элизабет зажмурилась и скривилась – прикосновение к раненой коже были неприятны.
– Скоро придет лекарь, – я погладила ее руку, – Он даст вам что-нибудь от боли, пропишет мази для лица, и все будет хорошо…
– Она даже не извинилась! – я не удержалась и обернулась на крик одной из дам.
– Еще перед вами принцессы не кланялись, дорогуша, – проскрипел хмурый старик из делегации нелюдей, – Докажите, что это ее рук дело – тогда и обсудим. А пока прикройте вякалку, полетом не вышли рот открывать.
– Вы слышали, как они разговаривают? Нет, вы слышали? И это дипломаты, которых нам отправили?!
– Он прав, – нахмурилась миссис Ригор, – Вякалку прикрой. Чего ты вообще влезла, тебя звали?
– Мы просим прощения за то, что позволили себе подобные оскорбления, ни в чем не разобравшись, – ужом пролез мимо толпы Монти, – Но ситуация ужасна, бедную девушку изуродовали, да и неизвестно, чем это еще обернется для ее здоровья… Это покушение. Все напуганы и сложно сохранять спокойствие…
– Ты еще перед этими нелюдями раскланяйся! – громыхнул кто-то, – Они наших девочек бьют, а мы извиняемся?!
Миссис Ригор обернулась и посмотрела на него так выразительно, что он сам не понял, как плюхнулся обратно на свое место.
– Да, извиняемся, – ничуть не растерялся Монти.
Фрейя, все еще бледная и хмурая, спокойно кивнула.
– Я пропущу мимо ушей все те оскорбления, которые в меня незаслуженно бросили этим вечером, но исключительно потому, что миссис Хибш больно и она за себя не отвечает, – она довольно ясно дала понять, что пропустит мимо ушей только ее оскорбления, – Ей требуется лекарь, и я не понимаю, почему его до сих пор нет здесь. Его вообще звали? – все тут же зашептались, уточняя, кто должен был его позвать, – Я так же заинтересована в том, что бы все выяснить. Я абсолютно точно не подмешивала в крем ничего опасного – я сама пользуюсь таким же. Разбирайтесь, господа, что случилось, но очень советую вам не забывать про уважение, – она сощурила глаза и кривовато улыбнулась, – Потому что иначе я отвечу вам тем же!
– Благодарю, – кивнул Монти. – Я надеюсь, что всем нам не все равно, кто преступник, и мы сможем простить друг другу некоторые грубости и пойти навстречу ради поиска виновника.
– Только с вилами на нас не кидайтесь, – хмыкнул кто-то с Той Стороны.
– Завтра с утра у нас остановка для пересадки в приграничном городе, – напомнила миссис Ригор, – Прошу до тех пор всем разойтись по своим вагонам и не выходить без необходимости. И никаких обвинений, пока не проведем детального разбирательства! Дальше со всем будут разбираться компетентные люди.
– Опросите горничную! – неожиданно даже для себя выкрикнула я, – И обыщите купе для прислуги. У нее так же был доступ к косметике миссис Хибш.
– Госпожа, да как же можно на меня? Меня-то за что?! – девчонка едва ли не руки заламывала, тут же слезу пустила и пошла по десятому кругу в обвинения, пытаясь подключить не только свою госпожу, но и всех вокруг.
Слишком нагло.
Подозрительно косились на нее теперь едва ли не все. В суматохе этого переигрывания можно и не заметить, тем более, когда и желания замечать нет, а виновный при этом уже выбран. Но стоит только обратить внимание… У меня наглая прислуга за последние месяцы стала больным вопросом, и я до сих пор была довольно чувствительна к таким вещам. Дома я половину штата сменила, поувольняла всех, кто с чего-то решил, что им платят деньги не за работу, а за то, чтобы решать кто хороший, а кто плохой.
В любом случае, судить о таких вещах было и не моей работой. Девушку заперли до завтра; люди потихоньку разошлись – остались только мистер и миссис Ригор с Монти и подоспевший господин Икел со старым перевертышем, которые уже в спокойной обстановке решали, что делать и каким образом завтра организовывать разбирательство, чтобы снизить градус напряжения.
Наконец подоспел лекарь, а еще муж Элизабет. Он сидел рядом, уговаривая ее чуть-чуть потерпеть, пока лекарь осматривал ее раны, и обещая раз за разом, что никогда не бросит, даже если шрамы не сойдут.
Я могла бы уйти, но миссис Хибш продолжала крепко держать меня за руку.
– Мистер Хибш, миссис Хибш, – обратился к ним господин Икел, – Во-первых, позвольте выразить искренние сожаления по поводу случившегося.
– Благодарю, – сухо ответил мужчина, лишь на секунду повернувшись к черноглазому нелюдю.
Тот ничуть не смутился.
– В качестве жеста доброй воли госпожа Фрейя предложила завтра осмотреть и ее покои…
– Со всем уважением, но как будто там еще к завтра что-то останется! – фыркнул мистер Хибш.
– …И это очень, очень мило с ее стороны, – все тем же доброжелательным тоном продолжал господин Икел, игнорируя выпад, – Учитывая, что она, как особа королевской крови, имела право требовать от вашей страны сатисфакций уже по факту бездоказательных обвинений, оскорблений и угроз в свой адрес. Думаю, как только вы успокоитесь, вы оцените по достоинству ее жест, обусловленный симпатией к вашей жене. Ее Высочество была искренне опечалена этой ситуацией, и готова сотрудничать, чтобы найти и наказать настоящего виновника. Но она вовсе не обязана это делать.
Мистер Хибш устало выдохнул и кивнул.
– Вы правы, передайте Ее Высочеству нашу благодарность за ее участие.
Элизабет вскинулась недовольно и обижено всхлипнула, вовсе не желая выражать никакую благодарность, но, наткнувшись на серьезный взгляд мужа, так ничего не сказала.
– Так же, – продолжил Икел, – Если вы все-таки решитесь продолжить путь на Ту Сторону, могу вас заверить – наши лекари отлично умеют убирать шрамы. Да, для этого используется колдовство, но это совершенно безопасная косметическая процедура, которую используют уже много лет…
– П-правда?! – Элизабет вывернулась из рук мужа, с надеждой уставившись на господина Икела.
– Никаких колдовских процедур, Лиззи! – воскликнул ее муж, но быстро понизил тон, – По крайней мере, пока мы точно не будем уверены, что…
– Дорогой!.. – всхлипнула женщина раздосадовано.
– Безусловно, – кивнул Икел, – В этом деле торопиться вовсе нет никакой нужды. В любой момент, когда вам будет удобно: сейчас, через месяц, через год или два… мы готовы принять вас. Просто знайте, что такая возможность есть.
Наверное, мне стоило уйти. Но меня никто не гнал, а, между тем, меня мучило вполне понятное желание узнать как можно больше информации. Эта ситуация была мало того, что неожиданной, так еще и могла очень сильно ударить по поездке на Ту Сторону и вообще будущему сотрудничеству. А еще я не могла не примерить ее на себя. Не могла не представить, что это с моих щек в следующий раз может сползать кожа. Это вызывало страх, и закономерное желание заполнить его понятной информацией, которая могла бы хоть отчасти успокоить.
Кроме всего прочего, мне стоит подумать, каким образом представить эту ситуацию обществу, потому что проигнорировать это в заметках не было никакой возможности. Я и сама пока не знала, что думать. Но мне очень не хотелось, чтобы кто-то начал делать выводы раньше времени.
– Мистер Хибш, вы ведь проводите мисс Лилье до ее купе? – вдруг попросил господин Арион, – В такой ситуации нехорошо было бы оставлять ее одну.
– Конечно, – кивнул он и посмотрел на меня.
У меня хватило сил благодарно улыбнуться. Но в голове глупо крутился совершенно ненужный вопрос: а почему он не мог сам меня проводить?
