Текст книги "По Ту Сторону Реки (СИ)"

Автор книги: Яна Лисканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Она покачала головой, все так же не поднимая взгляда. И вдруг он услышал тихий всхлип. Она дернулась в сторону, пытаясь закрыть лицо ладонью, но Арион аккуратно притянул ее к себе, позволяя спрятать лицо у себя на груди, даже раньше, чем успел подумать. Она застыла на секунду, а потом ее плечи мелко задрожали.

– В нем есть достаточно, просто вы его не знаете, – торопливо зашептала она, – Н-но… дело не в этом. Я его вовсе не люблю. Не так, не как мужчину… Просто вы меня неправильно поняли, а мне… Мне не хотелось почему-то перед вами оправдываться, выглядеть жалкой. Так что вы тоже меня простите… – засмеялась она сквозь подступающие слезы, – Не знаю, что на меня нашло тогда! Я вам лгала. Я ни черта не знаю про эту дурацкую любовь, от которой люди теряют рассудок! Я ее ненавижу! Я ее не понимаю! – заводилась она, – Она была не у меня!

– Тогда почему вы так за него держались? – Арион ловил каждое слово, пользуясь тем, что она готова делиться.

Она вдруг тихо, приглушенно завыла, еще сильнее утыкаясь ему в грудь, стискивая пальцами рубашку, и у мужчины вдруг замерло сердце от совершенно незнакомого ужаса.

– Потому что он мне клялся… Господин Арион, он мне клялся! – она уже совершенно точно плакала.

Он стиснул девушку сильнее, пытаясь бесполезно спрятать ее руками от мира, а сам стоял и не понимал, как переварить то, что вдруг взбурлило у него внутри.

Арион никогда не считал себя неспособным на сочувствие. Хотя однажды ему такое говорили.

– Вы все не умеете сочувствовать. Вся ваша семья. Вы это просто не умеете! – так говорила Келено, одна из фавориток отца, захлебываясь слезами от того, что не могла делить возлюбленного с другими женщинами.

Арион был с этим в корне не согласен. Просто его сочувствие никогда не было тем бесполезным комком эмоций, как его понимали остальные. Оно никогда не жгло изнутри, оно не зудело, оно вообще никак не проявлялось эмоционально – ни внутри, ни снаружи. И это создавало ложное впечатление, что он не в состоянии сопереживать даже близким. Но его сопереживание было просто иным. Он тоже ставил себя на место того, кому плохо, но не для того, чтобы разделить с ним эмоции, а чтобы понять, что можно сделать, чтобы помочь. И если мог – делал.

С его точки зрения это было гораздо продуктивнее, чем реветь на пару или бесполезно злиться на обидчиков. Есть проблема – надо найти решение.

Например, Келено он помочь уже не смог, но он никогда не брал к себе в гарем таких, как Келено. Тех, кто мог бы в него так влюбиться. Тех, в кого мог бы так влюбиться сам.

А сейчас он стоял, слушал, и в его голове не было ни единой мысли о том, что нужно сделать. Он был оглушен этим самым ужасным комком эмоций – и ни единой дельной мысли. Только всепоглощающая обида на мир, на людей, которые поставили маленькую мисс Метиду в такое положение. Которые заставили сильную, спокойную и сдержанную женщину плакать от усталости и непонимания, от всего невысказанного – невысказанного от любви, от тактичности, от сдержанности. От не неумения даже, а нежелания идти по чужим головам. От гордости и от умения войти в чужое положение.

– Я же давала им шанс, я пыталась… Я давала им шанс все переиграть, но они сами от него отказались! Сами! А потом за моей спиной… Боже! Он же мне клялся в верности перед богом, глядя в глаза… Разве кто-то держал его на прицеле? Разве я держала его на прицеле?.. Я же им не чужой человек, ну как же так можно? Зачем они со мной так? – он гладил ее по плечам, не представляя, что еще сделать, – А потом снова и снова все что-то хотят от меня… Я устала, так устала… Чего он еще хочет? Чего она еще от меня хочет? Почему я должна делать вид, что все хорошо? Чтобы им было проще, чтобы их не мучила совесть?.. Я ведь им этого и не желаю, но почему это должно быть за мой счет?!

– Не должно быть, – только и качал головой он, – Не должно быть и не будет больше…

– Ну почему, почему он не мог хотя бы молчать?! Я же молчала! Почему я должна выслушивать все это? Почему он хотя бы не… не защитил меня от этих толков?.. Он ведь мог хоть сделать вид, что у нас все хорошо, что я не враг…

А вместо этого смотрел на преданную им же женщину волком.

Арион совершенно бесполезно злился, вспоминая конец лета – те взгляды, те слова, те намеки. Только то, что он сам слышал. А сколько не слышал? Хотелось по глупому пойти и набить паршивцу морду, притащить к ее ногам и показать: вот, смотри, нравится? Но ему не пятнадцать и даже не двадцать, чтобы верить, что это решит проблему. Чтобы верить, что ей и правда понравится. Чтобы делать вид, что это для нее, а не для себя, не для того, чтобы выпустить пар. Вот только очень, очень хотелось!

С каждым ее всхлипом все больше.

И от этих непривычных эмоций тошнило, но выпускать из рук их источник почему-то совсем не хотелось.

Глава 25

Мистер Нельме вышел из выделенных ему на первом острове покоев, оглядываясь, и к нему тут же подскочил слуга, уточняя, куда его проводить.

– Я хотел бы знать, где находится мисс Метида Лилье, – он пояснил, – Она моя родственница.

– Мисс Лилье проживает сейчас на третьем острове и…

– Значит, мне туда, – спокойно кивнул мужчина, – Подготовьте все. Долго добираться?

Слуга быстро все объяснил и так же быстро исчез, чтобы все подготовить.

Атис неожиданно заволновался. Не то что бы он не волновался до этого, но, как и всегда, в какой-то момент ты успокаиваешься, но стоит важному моменту приблизиться, как тут же волнение возвращается – с новой силой. Он долго думал над тем, что и как говорить. Набросал тезисы, чтобы донести основную мысль. Он, как и все, переживал, что Тиде опасно тут оставаться. По-хорошему, ее и отпускать-то не следовало. Что это за глупость вообще – молодой девушке одной даже не за границу, а за Ту Самую Границу… Но то ли не до того было, то ли он слишком погряз в своих обидах, чтобы подумать об этом раньше. Атис испытывал досаду. На себя. Нужно было давно уже поговорить по душам, может еще раз извиниться за все… Извиняться снова не хотелось. В свое время он униженно ползал перед ней на коленях, каясь, признавая за собой едва ли не все грехи, умоляя проявить снисходительность, но она была непреклонна. В тот самый момент, когда ему действительно нужно было ее понимание, ее даже не прощение, но поддержка в момент слабости и ошибок. В конце концов, они семья – не по документам даже, они были ей до свадьбы, будут и после развода. И в тот момент он прекрасно знал, что она не обязана ему ничего, но наивно ждал, что все годы, проведенные вместе, ее любовь к сестре, их дружба с ним будет важнее задетой женской гордости. Будет важнее брака, который всегда был формальностью, договоренностью, который по факту ничего не менял в их отношениях.

Это, может, не умаляет его вины по факту, но ему казалось, что могло бы умалить – в ее глазах. Потому что она – не все остальные. Она могла бы понять. И хотя Атис понимал, что с точки зрения логики и законов она в своем праве, но его все равно душила обида. Что все это, их общее, оказалось не важнее.

– Ты что здесь делаешь?

Атис обернулся, наталкиваясь взглядом на друга, и легко улыбнулся.

– Здравствуй, Монти…

– Что ты здесь забыл?! – прошипел он, перебивая.

Мистер Нельме удивленно вскинул брови, оглядывая мужчину, совершенно не понимая его реакцию.

– По семейным делам приехал… – потянул он, подозрительно оглядывая собеседника, – А у тебя что случилось?

Монти смотрел на него одновременно обиженно и зло.

– Твоя семья там, а здесь у тебя семейных дел быть не может! – прошипел он, – Уезжай обратно и не мозоль ей глаза!

Атис почувствовал укол обиды. Они давно не виделись и он искренне рад был видеть Монти, а тот…

– Понятно, друг, – улыбнулся Атис и не спросил, а напомнил, – В детстве ты на нее засматривался. Что, решил тряхнуть стариной? Но на меня-то зачем злиться…

Монти прищурил глаза и медленно обошел его, вставая напротив.

– Скажи мне одну-единственную вещь, друг, – даже не подумал ответить на улыбку он, – Ты ей изменял? Тиде?

Атис дернулся и удивленно посмотрел на Монти.

– Она тебе…

– Нет. Нет, хотя стоило бы! Сам узнал.

Атис молча смотрел на друга. Неужели он не поймет? Неужели он, на чьих глазах все это происходило, не сможет понять?

– Послушай…

– Как ты мог? Нет, даже не изменить, – помотал головой Монти, перебивая, – Это-то ладно – уж сколько в мире таких историй. Как ты смел на нее-то злиться? Как ты смел врать о причинах? – он замолк на секунду, будто даже ожидая ответа, – Знаешь, я сейчас хочу войти в твое положение, может даже услышать какие-то оправдывающие обстоятельства… Очень хочу, потому что у меня в голове не умещается, – Монти ошарашено смотрел на мужчину напротив, снова окунаясь в это состояние абсолютного непонимания, как можно не знать такие вещи о самом близком друге; тот все молчал, – Но ведь… ты ей изменил, а потом рассказывал мне все так, будто был перед ней чист, как младенец! Атис, ты мне врал, глядя в глаза! – заводился он, – Ты изменил своей жене с ее сестрой, заделал ей ребенка, а уже потом умолял о разводе, да? Ну хоть Тею в позоре не оставил! Но Атис… Атис… Как так можно? Господи, она же вас еще и покрывает… – покачал головой он, – Тебе вообще как с этим живется, а?

Мужчина молчал, но Монти по глазам видел – он же хорошо знал эти глаза! – что другу плохо. Что ему стыдно, горько, но…

– Это наше личное дело, – все-таки разлепил губы он, закрываясь, – Тебе не стоит в это лезть.

…Но своя шкура ближе. Монти схватил его за лацканы жилета, с трудом дергая на себя.

– Ты головой ударился?! – зло зашипел он в лицо другу, – Это мое дело! С того момента как ты – ты, Атис! – начал мне во всех подробностях врать о своем «личном деле»! Ты меня соучастником своего преступления сделал! Ты сделал и меня причастным этой истории! И весь чертов свет! Мне в глаза ей смотреть стыдно! А тебе? Тебе стыдно?!

Нельме был сильнее и крупнее своего друга, так что легко смог вырваться, отталкивая его от себя.

– Я при каждой встрече извиняюсь! – продолжал он, – Бегаю, как ужаленный, чтобы всем хоть намекнуть, как был неправ… А ты что делаешь?!

– А я приехал за ней, потому что волнуюсь! Потому что вся семья волнуется. Стыдно ли мне? Да! Но мы сами разберемся, а тебя это не касается, Монти. В любой семье бывают сложные моменты…

Атис сам не понимал, зачем говорит все это, зачем оправдывается, даже не для него, для себя.

– Вот же дрянь-человек! – зашипел Монти, – Может тебе еще медаль выдать, что волнуешься?!

Атис дотронулся до ушибленной скулы, рассматривая свое лицо в отражении. Костяшки были сбиты. В таком виде к Тиде ехать не стоит – распереживается. Хотя может и неплохо было бы показать ей! Ну неужели обязательно было… У них ведь была договоренность, единственная, к которой они успели прийти – о том, что у Теи была добрачная связь, они молчат! Она уже во второй раз… И теперь из-за этого он подрался с Монти!

Злость нахлынула с новой силой, и Атис решил, что пока точно не стоит видеться. Он еще не извинился за свое последнее письмо, полное примерно таких же эмоций, и в таком состоянии только возведет между ними еще больше стен, помимо тех, что уже есть…

– Добрый день, мистер Нельме.

Атис обернулся, сталкиваясь взглядом с господином Арионом.

– Не самый, но – рад вас видеть.

– Я пришел сказать, что не хотел бы, что бы вы с ней виделись.

Атис ошарашено моргнул.

– А я бы не хотел, чтобы к зиме вяли цветы в саду… Вот бы они цвели круглый год! И что теперь? Господин Арион, со всем уважением, каким образом вас касаются дела моей семьи?

– Вам стоит уехать, – спокойно повторил он.

Атис оглядел мужчину напротив с ног до головы, будто что-то в его облике могло объяснить эту ситуацию. И, в общем-то, что-то нашел. Все тот же высокий, атлетично сложенный, смуглый красавец с густой копной черных змеек, стекающих по лицу почти до плеч. Все тот же спокойный взгляд, то ли слишком внимательный, то ли пустой, блестящий влагой взгляд, каким он оглядывал всех: что слуг, что господ, что чистой небо, что ливень за окном…

И который лишь однажды прошелся по нему, Атису, с интересом, посмотрев на, а не сквозь. Когда он заговорил о Тиде.

– Понятно, – улыбнулся мужчина, – И вы туда же. Вам понравилась Тида, да? Я не удивлен, но теперь послушайте меня. Ее отношения с мужчинами нашей страны, из хороших семей и с хорошим воспитанием – исключительно ее дело. Но частью вашего – простите, боги! – гарема она не станет никогда. Слушайте по слогам: ни-ког-да. Вам это не позволит ее отец, вам это не позволю я и, черт возьми, вам это не позволит наш король. Приличная девушка из нашей страны никогда не будет с вами. Так что оставьте свои притязания и требования…

– Я мог бы дождаться, когда ты вернешься домой, – вдруг улыбнулся господин Арион, – Тайно добраться до твоего поместья. Мне ведь не нужно и никогда не было нужно ничье разрешение на пересечение границы, знаешь? Я бы по рекам, речушкам и самым мелким ручейкам никем не замеченный добрался до твоего дома… – тихонько шелестел мужчина, напоминая, почему огромное количество людей не торопится дружить с нелюдями, – Дождался бы, когда ты пойдешь нарвать кувшинок своей милой маленькой герцогине… А потом утащил бы на дно. Был мальчик – и нет его. И никакой магии. Кто подумает на меня?

Атис ошарашено оглядывал собеседника.

– Вы угрожаете?..

– Нет, – мотнул головой Арион, все так же улыбаясь, – Я же уже не ребенок, чтобы так остро на все реагировать и думать, что такие проблемы решаются членовредительством. Я просто говорю, что мог бы. Меня бы это повеселило, но, боюсь, только меня. А этого мало. Так что вместо этого я у вас вот что спрошу: как вы думаете, у мисс Метиды есть сердце? Есть чувства?

– Что за глупый вопрос?! – зашипел он, не понимая, что вообще происходит, – Конечно, есть!

– Тогда почему вы ведете себя так, будто их нет? Злобно смотрите на нее при каждой встрече, будто она источник всех ваших бед. Делаете намеки в ее сторону…

Атис вспыхнул.

– Послушайте, вы…

– Давайте я вам скажу, что вы сделаете, – предложил мужчина, оттесняя Атиса к стене, – Вы подойдете к ней во время ближайшего большого приема и скажете так, чтобы все слышали, то же, что сказали своему кажется уже бывшему другу. Что вы безумно волновались за нее из-за последних событий, и вся семья волновалась. Что вы рады, как никогда, что видите ее в добром здравии – и только об этом и молились своему богу. Что у вас дома тоже все хорошо, и ей не стоит об этом тревожиться. Что вам безумно стыдно за ваше поведение… Нет-нет, что вы! Можете не говорить, за что конкретно. Но обязательно скажите, что стыдно. Что вы вели себя, как глупый мальчишка, и поняли свою ошибку, когда решили, что можете потерять свою любимую сестру, своего друга детства. Ах да, и не забывайте смотреть на нее, как на любимую сестру и друга детства. А не как на преступницу. Сотрите вот это самое выражение со своего лица – оно вам не идет. Особенно не идет, когда разговариваете с приличными женщинами. Еще очень советую от души извиниться. Тоже так, чтобы все слышали. Не обязательно кричать, а то будете выглядеть глупо. Просто подберите момент. А потом – чтобы я и близко рядом с ней вас не видел. Она моя будущая жена и, можете мне поверить, мне не нужно ни ваше, ни ее отца, ни короля, ни даже вашего бога разрешение. Хватит и ее согласия.

А уж как добиться согласия – он придумает. Он ей нравится – это точно. Значит, есть от чего оттолкнуться. Но нужно добиться, чтобы он вызывал в ней ту же ужасную бурю эмоций, что она вызвала сегодня в нем, чтобы она откликалась на его настроение, так же, как откликнулся сегодня он. Когда стоит ей заплакать, ему и самому хочется плакать, а стоит улыбнуться – и все проблемы кажутся ерундовыми.

Это было ужасно, это было пугающе, но сил отказаться уже не было. Он немного поторопился с признанием, конечно, но точно не ошибся.

– Ты как? – все-таки не выдержала Соль, – Глаза такие красные…

Я слегка скривилась.

– Сильно видно, что плакала?

– Да, – честно ответила Соль, – Очень. Он тебя успокоил?

Я кивнула.

– Хорошо успокоил? – уточнила она.

Я покраснела и кивнула.

– Ну и отлично. Полегче? Может стоило принять приглашение и остаться?

Я мотнула головой.

– Немного полегче. Только стыдно так, боже мой… – я зажмурилась, прижимая ладони к горячим щекам, – Не помню, когда последний раз так плакала! Не маленькая уже, вроде…

– Всем полезно, – строго обрубила мои переживания девушка, – Я вот плакала неделю назад. Потому что мой жених не видит во мне привлекательной женщины.

Я ошарашено подняла на нее глаза.

– Как такое возможно?

Она улыбнулась мне, так красиво и солнечно – с каким-то совершенно детским лукавством. Я первый раз видела ее улыбку, и сердце смущено пропустило удар.

– Ты самая красивая женщина в моей жизни, – честно призналась я.

Она засмеялась.

– Спасибо! А он, глупыш, не видит. Ну как так-то?

Я вдруг тоже засмеялась. Было все еще жутко неловко за свое поведение. Но и как-то очень легко на душе. Мы решили пройтись пешком по мокрой от прошедшего дождя мощеной дороге, вдыхая холодный, но такой свежий воздух. Под ногами светились в темноте желто-оранжевыми пятнами листья, а наши каблуки глухо стучали по камню.

Я опять вспомнила, как вывалила на него эту кучу глупых обид только из-за того, что не все в жизни идеально, и снова от стыда заслезились глаза. Но я все равно почему-то не жалела. Может быть потому, что тогда он не шептал бы мне, утешая, на ушко, какая я замечательная? Глупо, но это было так приятно! А может потому, что меня никогда не обнимали вот так, настолько крепко и тепло, что хотелось бы нежиться так вечно? От собственных мыслей было неловко, и я то и дело ловила себя на глупой, подрагивающей улыбке, пыталась вернуть лицу нормальное выражение, но ничего у меня не получалось!

А может быть еще потому, что он уговорил меня на свидание, объяснив это тем, что мне это очень нужно, чтобы не грустить, а он отлично умеет устраивать свидания, и вообще – я должна ответить добром на добро, раз уж он пожертвовал рубашкой ради моих слез? И стоило мне согласиться, осыпал мои руки поцелуями – легкими, невинными, но очень теплыми. Не забывая со смехом извиняться, что бесстыже воспользовался моим состоянием, чтобы выторговать себе свидание. А то я не заметила!

Ну и что? Не хотела бы – не согласилась.

Но я все-таки взяла себя в руки и собралась домой. Хотя остаться хотелось очень. Но мне нужно остыть, успокоиться и привести мысли в порядок. В таком состоянии, как сейчас, я бы и не только на свидание могла согласиться – а это пока ни к чему. Нужно подумать. Расставить для себя приоритеты. И поговорить начистоту.

Потому что он совершенно точно мне нравился. Нравился так, как не нравился ни один мужчина. И, будто этого было мало, мне все больше и больше нравилась его личность. Мне нравилось, что он всегда спокоен, заботлив и галантен, но хитер и почти беспринципен, добиваясь своего.

До этого я думала, что Атис как мужчина мне нравился. Да, я не была в него влюблена, но я находила его привлекательным, мне нравились его редкие поцелуи, нравилось любоваться его красивыми руками или гладить на прощанье острую линию челюсти.

Теперь же я понимала, насколько этот интерес был пресным, не привязанным даже к нему конкретно. Его прикосновения не были никогда неприятны, потому что сам он не был неприятен, но я никогда не желала их и вполовину так, как сегодня желала, чтобы господин Арион был чуточку понаглее и целовал совсем не руки…

Но господин Арион, кажется, слишком хорошо знал, как правильно разжигать интерес – где быть наглым, а где скромным. И даже это не раздражало, а будоражило. Он же не думает, что я совсем ничего не вижу?

– Дамы, а чего одни? – вдруг подскочил Деймос, – Такие красавицы, да по темным переулкам…

– Красавицы и зубы повыбивать могут, – напомнила Соль.

– Помню-помню, – усмехнулся мужчина, потирая челюсть, – Удар сильнее, чем у сестры…

– Тиша и драться умеет? – удивилась я.

– Тиша умеет только херней страдать, – скривился Деймос, – Но в этом деле она удар держит так, что никто и рядом не стоял… Я про другую сестру, про нормальную!

– А ты сам-то куда торопишься? – поинтересовалась Соль и мурлыкнула с издевательской улыбкой, – Таким сладеньким мальчикам тоже лучше по темным переулкам одним не бегать.

Деймос улыбнулся ей, польщено сощурив глаза.

– К священнику.

Я удивилась, но старалась этого не показывать. Не походил он на верующего человека, но оскорбить его нетактичными вопросами не хотелось.

– Хотите со мной, мисс Лилье? Можем и обвенчаться сразу!

– Она выйдет замуж за Ариона, дурашка, – уверено ухмыльнулась Соль.

– Что за глупости? Мне ничего подобного не предлагали, – покачала я головой и дернула лицом в сторону, пряча неловкость.

И в этот же момент почему-то стало жутко обидно, что не предлагали. Что-то там про влюбленность говорил, мог бы и подумать хотя бы о предложении! Я смущенно опустила взгляд – и о чем я только сама думаю! С чего бы ему себя связывать клятвами верности, даже если бы он взаправду в меня влюбится? Он достаточно однозначно высказывался на этот счет.

И все же… ну вдруг что-то могло измениться за это время?.. Наивно, конечно, на это расчитывать, но я ведь и не рассчитываю, а понадеяться-то можно?

– Ну и что? – не смутилась Соль, – Сама предложи.

– Что? – я ошарашено хлопнула глазами.

– Или ты не хочешь сделать его приличным мужчиной? – нахмурился Деймос и ахнул, – Хочешь поразвлечься с его телом и бросить?!

Я ткнула его локтем.

– Что за вульгарщина! Следи за словами.

И все-таки я задумалась. В его мире даже вопроса такого не стояло. Так с чего ему мне его задавать? А если… если я сама предложу? Это было жутко неловко. Разве это так делается?

Но, с другой стороны, зная его, я была уверена, что он меня не высмеет, а ответит серьезно. А ведь это хорошая возможность. Может быть даже получить отказ – но точно расставить все точки. Дать понять, в каком направлении я готова двигаться. Может быть не сейчас, может быть и не сложится у нас ничего, но на второе свидание с ним я пойду, только если он готов будет хотя бы подумать об этом.

А чтобы он подумал, надо задать направление.

От принятого решения на душе стало еще легче.