Текст книги "По Ту Сторону Реки (СИ)"
Автор книги: Яна Лисканова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Глава 11
– Ну что, готова? – вздохнул отец, оглядывая меня с ног до головы, – Моя дорогая… во всех отношениях дочь.
Я улыбнулась, позволяя притянуть себя для объятий. Счета, которые я выставила отцу после прогулки по центру, даже меня впечатляли, но вида я не показывала. После того, как я передала послание от Ее Величества касаемо моего будущего брака, отец окончательно успокоился, решив, что обе дочери хорошо устроены, и стал очень мягок.
– Готова, – кивнула я.
Родители же были категорически не готовы. Отец просто не одобрял мою поездку куда бы то ни было без него, не принимая в качестве аргумента ни то, что я уже взрослая, ни то, что нас всех сопровождает приличное количество охраны. Талия считала, что развеяться – очень хороший вариант и давно уговаривала отца. Но, конечно, предлагая подобное, она вовсе не имела в виду Ту Сторону. И теперь места себе не находила, раз за разом напоминая, что писать я должна регулярно и обязательно сообщать о любых проблемах.
– Если что-то случиться… если… – она взяла меня за руку, переплетая пальцы, – Ты только не молчи, ладно? Сразу напиши, и мы приедем! Ты, главное, помни, что со всем можно разобраться, но только обязательно нужно рассказывать!
– Конечно, – кивнула я.
К счастью, четы Нельме здесь не было. Донесла ли я свою мысль до Теи или это Талия постаралась – в сущности, это было не так и важно. Я с легкой тоской, но еще большим предвкушением прощалась с родными. Столичный вокзал по случаю отбытия большей части делегации сегодня был практически пуст. Ну, относительно пуст. Загодя отменили все расписание, кроме нашего, разогнали всех, включая репортеров и, обычно наполненное нескончаемым шумом толпы людей, сегодня это место было неправдоподобно тихим.
Оттого и возмущенные крики прозвучали совершенно отчетливо, разрывая всех из благодушной суматохи. Все тут же заозирались, пытаясь понять, что происходит. И я не была исключением. Я ухватила за руку мачеху, которая уже готова была кинуться в гущу событий.
– Ты, – обратилась я к одному из отцовских слуг и кивнула в сторону, где уже собиралась толпа, – Сходи узнай, что там.
Юноша метнулся в сторону, виляя между людьми и ловко пробираясь к центру, а Талия неловко засмеялась, смутившись под недовольным взглядом мужа.
– Ну куда ты побежала? – заворчал отец, – А вдруг бы в толпе ударил кто? Это по одному все джентельмены, а как соберутся толпой – те еще свиньи! Затопчут и не заметят…
Я согласно кивнула, поправляя свою дорогущую шляпку рукой, одетой в дорогущую перчатку. Выглядела я превосходно, и это было слегка непривычно. Если говорить точнее – я успела отвыкнуть. Особого смысла тратиться на наряды и украшения после развода я не видела. Как невеста, а потом и жена герцога я, само собой, должна была соответствовать, и забота об этом была ответственностью отнюдь не нашего семейного бюджета. Теперь же я решила разгуляться. И чтобы отвлечься, и чтобы не упасть в грязь лицом перед потусторонними господами!
И, должна признать, чувствовать себя красивой было приятно. Дело было даже не во взглядах мужчин. Просто дорогая ткань была приятней к телу; модный крой подчеркивал все достоинства, невольно заставляя распрямиться и вскинуть взгляд; на красивые узоры смотреть приятно было даже мне самой; волосы, собранные не потому что надо, а чтобы было красиво и многие, многие другие мелочи… Все это мне самой вдруг напомнила, что я молодая симпатичная женщина, что у меня впереди вся жизнь. Что, в конце концов, мне совершенно нечего стыдиться.
Я совершенно искренне улыбалась родителям, в сотый раз обещая писать почаще.
– Мисс, спешу сообщать! – подскочил запыхавшийся юноша, отправленный в гущу событий, – Одна уважаемая леди сообщила, что нелюдь наложил на нее порчу взглядом и очень из-за этого распереживалась, решив отказаться от поездки! Говорит, мол, как глянул на нее, так у нее живот прихватило и в глазах помутнело… А ее подруга, из провожающих, заявила, что ее бабка рассказывала, что из-за такого можно и бездетной остаться. «Кривой взгляд» называется – злой дух, значит, как-то по особому смотрит, что-то колдовское шепчет, и женскую силу высасывает.
– А для чего? – уточнила я.
Мальчишка вскинул удивленно брови.
– Что?
– Для чего высасывает-то?
– Так известно для чего, – покивал он, – Для злодеяний своих!
– Что за бред? – скривился отец, – Отравилась, видно, а теперь истерику устраивает… Да еще и при всех! Стыд какой.
Мальчишка слегка стушевался.
– Ну, в общем, нелюди так же сказали… Вот и спорют теперь.
– Базарные разборки! – фыркнул отец, – Тида, это не стоит внимания. Пойдем посадим тебя! Вещи уже должны были занести…
Я согласно кивнула, но настроение это подпортило. Вроде глупость, а сколько таких глупостей еще накопится? Пожалуй, даже лучше, если эта леди не поедет.
Выпроводив наконец родителей едва ли не в последнюю секунду перед отправлением, я вздохнула с облегчением. Прощание, как оказалось, очень утомительный ритуал! Хотя я в первые же минуту затосковала по родным, прощаться еще хотя бы мгновение я бы уже просто не смогла!
Мне, как сестре герцогини было выделено место в одном из самых обустроенных дамских вагонов. Будь тут поменьше всяких принцесс, полагаю, и на отдельный вагон бы расщедрились, но жаловаться мне, в любом случае, было не на что.
Купе было достаточно просторным: помимо спального места, расположенного напротив окна, были так же туалетный столик с зеркалом и рабочий стол, кресло, стул и отдельный умывальник. У изголовья кровати висела переносная электрическая лампа.
Стены и мебель были обиты приятного оттенка темно-зеленой кожей, потолок затянут такого же цвета материей, а пол застелен узорчатым ковром.
На рабочем столе уже были разложены все необходимые канцелярские принадлежности, несколько книг и стопка папок, как бы намекая, что поездка не то что бы увеселительная, а вполне себе рабочая. Служанка, которую я взяла с собой из дома, с минуты на минуту должна была прийти, чтобы отдать мне расписание.
Оно, конечно, не предполагало никаких обязательств, но знать, к какому часу общество собирается в вагоне-столовой или салоне знать было совсем не лишним. Мои обязательства не предполагали затворничества, так что придется хорошенько все изучить и вытаскивать себя в люди. Да и выгулять новый гардероб пора!
Я села за стол, быстренько прошлась по приготовленным для меня материалам и убрала их по ящикам так, как мне было удобно. Поезд тронулся. Я задернула занавеску – полюбуюсь в окно, когда будет на что любоваться – и достала из кармана письма, переданное мне перед отъездом слугой семьи Нельме. Одно было подписано старым герцогом, еще одно было от их экономки, с которой мы вели почти дружескую переписку, и третье – без подписи. Я быстро вскрыла конверт, развернула письмо и, не читая его, почти тут же свернула обратно и убрала обратно в конверт.
Почерк Атиса я не просто узнала бы из тысячи, я по нажиму могла определить, в каком настроении он его писал! И сейчас могла сказать точно: настроение его было скверным.
– Его скверное настроение – исключительно его проблемы, – кивнула я себе самой и убрала письмо в дальний ящик, – А делить с ним его проблемы больше не моя обязанность!
Спустя полчаса я раздвинула занавески и приоткрыла верхнее окно, чтобы немного проветрить купе. Мне уже принесли расписание, служанка успела разложить все необходимые вещи, а я – разложить себя по креслу и даже заклевать носом. Совсем по-детски, но у меня не получилось нормально поспать перед поездкой, и теперь организм, еще ночью предвкушающе перевозбужденный, сейчас отказывался даже полюбоваться милыми пасторальными пейзажами, пролетающими в окне. Ну да ничего. Еще целая неделя пути! Успею налюбо…
Когда в дверь постучались, я дернулась, вырываясь из дремы. В голове до сих пор отдавались эхом чьи-то голоса, такие реальные, какие бывает только между сном и явью, что я не сразу сообразила, что голос за дверью – тоже настоящий.
– … и я тебе не помешаю, если займу немного твоего времени, Метида?
Наверное, это что-то важное. Ведь у Тихеи с ее мужем целый отдельный вагон на двоих, а времени прошло всего ничего. Не успела бы еще соскучиться.
– Заходи, открыто! – пригласила я.
Девушка тут же прошмыгнула внутрь, прикрывая за собой дверь.
– Через час будет обед, а вечером все стекутся в салон, – рассказывала она то, что я и так уже знала, присаживаясь на стул, – Я бы не советовала тебе избегать общества, а то затухнешь тут моментально.
– Я и не собиралась, – улыбнулась я.
Она покивала, но не успокоилась.
– Просто я тут узнала, что тебя хорошо так полощут слухами после развода, – без прелюдии начала она, ничуть не стесняясь поднятой темы, – И подумала, что ты можешь застесняться в замкнутом-то пространстве! Я бы – да, – призналась она, – Но, поверь мне, лучше так, чем сидеть одной. На второй день от скуки уже хочется на стенки лезть! И это я-то еще с мужем, а не одна…
Почему-то от того, как просто она заговорила о моем разводе, стало смешно. И приятно. В ее тоне не было ни злорадства, ни жалости – по большому счету ей вообще было без разницы.
– Я вовсе не боюсь, что про меня что-то скажут. Что могли, уже сказали.
Тихея посмотрела на меня снисходительно и поиграла бровями.
– Поверь мне, всегда есть куда опозориться еще! Я в этом кое-что понимаю. А уж если один раз попалась людям, потом они с удовольствием осудят даже то, как ты моргаешь. Я поэтому и пришла, – она скосила в сторону глаза, слегка смущаясь, – Ты мне понравилась, так что… Если вдруг совсем соскучишься, а слушать оскорбительные намеки надоест, приходи ко мне. Наш с Икелом вагон – восьмой. У меня там своя гостиная, и Фрейя там проводит большую часть времени! – она улыбнулась немного неловко, кажется, слегка боясь быть навязчивой, – Я всегда рада, но только если тебе самой захочется.
Такая юная и взволнованная, такая непосредственная и прямолинейная… Она ощущалась, как младшая сестра. И все же совершенно иначе, чем я привыкла. Интересно, как ее воспитывал граф Роттер? Она казалась беззаботной, но я бы руку на отсечение дала, что в сложной ситуации она не растеряется.
– Мне очень приятно это слышать, – вполне искренне ответила я, – И я с удовольствием воспользуюсь твоим предложением!
Просидела она у меня как раз до обеда, на который мы с ней пошли вместе. В салоне-столовой уже был накрыт стол и начали собираться и люди, и нелюди.
Атмосфера в помещении была, мягко, говоря, не легкой. Люди сидели с одной стороны стола, нелюди – с другой. Разделились по группкам и не слишком-то ласково поглядывали друг на друга, тихонько перешептываясь каждый между собой. Тихея будто не заметила, продолжая рассказывать, как ее душка-муж красиво за ней ухаживал, чтобы граф Роттер дал согласия на их брак по человеческим обычаям. Для нелюдей они к тому моменту и так были парой, но ее приемный отец этот брак так просто признать отказался.
– Ты бы знала, как мы сидели над стихами для песен под моим окном! Пишу-то я неплохо, а вот рифмую так себе…
– А твой муж в процессе создания од твоей красоте участвовал? – уточнила я.
– Ну-у, – потянула она, нахмурившись, – Он их потом горланил на весь остров. Это же считается за участие в процессе создания? Он создал, так сказать, слухи о моей красоте своим отчаянно-романтичным концертом!
Я аккуратно подтянула Тишу к середине стала, как раз между двумя группками. Поддерживала непринужденную беседу, пока не собралось побольше народу. Через пару минут к нам присоединились господин Икел и Фрейя. Муж Тихеи смотрел на жену долгим обиженным взглядом, демонстративно обижаясь, что она не обращает на него внимания, разговаривая только со мной. Фрейя дружелюбно мне улыбнулась, но сразу же утянула в беседу о каких-то поставках сидевшего рядом нелюдя из перевертышей.
В столовой атмосфера стала, пусть и на пару градусов, но теплее, когда собралось побольше народу.
Полагаю, проблема была в сваре на вокзале и обвинениях в сторону нелюдей в том, что от их взглядов у дамы случилось несварение. Даже такая мелкая искра может устроить пожар, если упадет на порох.
– …и, в общем, мой друг теперь пытается переманить всех на свою сторону! Он всерьез хочет обратить островитян в нашу веру, представляешь?
Я вскинула брови и уцепилась за тему.
– Так значит, на Той Стороне есть храмы Единого Бога? – я слегка повысила тон голоса якобы от удивления, ненавязчиво привлекая внимание.
– Вообще-то, нет, – покачала головой Тихея, – Точнее, не было. Но сын царя неожиданно согласился профинансировать постройку небольшой часовни, а к нашему прибытию ее достроят, чтобы можно было проводить воскресные службы.
– О, это так неожиданно! – я улыбнулась, – Но очень обнадеживает. Приятно знать, что к нашему приезду так готовятся. Должна признаться, что я немного переживала на эту тему, но выспрашивать было как-то неловко…
– Не должно быть никакой неловкости, милая, – вдруг вступила в разговор миссис Ригор, до того поглядывавшая хмуро на нелюдей, – Я сразу так и спросила: смогу ли я на их земле по-человечески помолиться? Это же не мелочь какая, такие вещи – это же самое главное! И согласилась поехать, только когда узнала, что у них есть божий дом! Очень рада узнать, что его приспособили для служб, – оттаяла она и, кажется, даже одобрительно прищурилась в сторону другого конца стола.
От ее прищура пробежала легкая дрожь по хребту, но она явно слегка успокоилась на их счет. И, как властная натура, начнет навязывать свое мнение и всем окружающим – уже неплохо!
– Для нас очень важно наладить добрые отношения с соседями! – вдруг разулыбался и заворковал с миссис Ригор господин Икел, – И упускать такие важные, можно сказать, самые важные, вещи из виду было бы недопустимо! Приятно знать, что наши усилия не напрасны…
Они уцепились языками, параллельно утягивая в беседу и окружающих и, неожиданно, но уже через четверть часа о небольшом недоразумении в начале пути все уже забыли.
Мы с Тишей сговорились после вечерних посиделок в салоне пойти в ее вагон, чтобы она могла показать мне свои наброски для книги. Надо же мне на что-то ориентироваться?
– Мисс Метида, – я едва не вздрогнула от неожиданности, когда над головой раздался тихий, низкий голос, – Вы же не забыли, что госпожа Австер не единственный ваш друг в этом месте?
– Конечно не забыла, – кивнула Фрейя, отвлекаясь от разговора, – У нее еще есть я! А ты, жеребец, гриву по ветру и скачи отсюда!
– И вам добрый день, мистер Вассергайст, – проявила я каплю вежливости.
Мужчина сел рядом со мной, проигнорировав рыжую принцессу. Та, впрочем, тоже моментально про него забыла. Видно, колкости – скорее часть общения, а не проявление настоящей антипатии.
– А мы, кажется, при последней встрече минут тридцать спорили о том, могут ли дружить мужчины и женщины, – язвительно напомнила Тихея господину Ариону, – И вы были отнюдь не согласны с тем, что такое возможно!
Он лениво перевел на нее взгляд.
– Так вы же мокрого места от моих аргументов не оставили своими логическими цепочками. Разве не помните?
Тихея удивленно хлопнула глазами.
– Он надо мной издевается?
Господин Икел почему-то довольно улыбнулся.
– Еще как!
Глава 12
«Путешествие началось с недоразумения. Ну да с чего оно еще могло начаться? Поверить в то, что нелюдям страсть как хотелось, чтобы у некой леди случилось несварение, довольно сложно, но можно – если очень постараться. Вдруг великое зло, которым нас пугали с детства, настолько же мелочно, как и мы? Это было бы довольно забавно.
Должна признаться, будь у меня возможность вызывать у леди несварение одним взглядом, я бы не ограничилась одной леди…»
Я вертела в руках карандаш, пытаясь понять, сойдет ли такое начало. Вроде неплохо? Я прищурилась, будто прищур помог бы мне разглядеть в строчках чего-то, что я не вижу так.
– Никогда раньше не видел вас в очках, мисс Лилье.
– Вы и за работой меня никогда не видели, – усмехнулась я.
В общем-то, если и не сойдет, будет же меня проверять цензура, да? Если им что-то не понравится, сами и поправят!
– И над чем же вы работаете? – с непонятной иронией уточнил мистер Монти Энштерних, давний друг Атиса.
Мы были знакомы лет с четырнадцати и с этого же возраста друг друга недолюбливали. Я тяжко вздохнула и все-таки оторвалась от заметок, переведя на него взгляд.
– Пишу любовный роман! – улыбнулась я, – Надо же мне как-то сублимировать, раз брак не удался?
Он вскинул брови, не решаясь ответить. Вроде пройтись по мне в очередной раз очень хотелось, но сделать это теперь было довольно сложно, после того, как я сама по себе прошлась. Мужчина слегка нахмурился, но быстро улыбнулся вновь, с той же малопонятной иронией.
– Тида, мы же с вами старые друзья?
Я улыбнулась и чуть склонила голову.
– Что-то я такого не припомню.
Не припомню, чтобы у меня была еще нужда быть вежливой!
Он едва заметно, но все-таки раздраженно скрипнул зубами.
– Зачем же так жестоко? Мы давно знакомы, и мне вовсе не равнодушна ваша судьба!..
– Очень мило с вашей стороны! – обрадовалась я, – Не закажете мне тогда еще кувшин этого чудесного морса? А иначе моя судьба – умереть от жажды.
– …Именно потому я скажу вам как есть, – продолжал он явно заготовленную речь, игнорируя мои слова, – Вы, конечно… – он с наигранной жалостью оглядел меня, – В достаточной степени хорошенькая девушка! Но в этих очках ваше лицо как-то сразу портится…
Улыбка на моем лице застыла, когда вокруг послышались смешки.
– Монти, дорогой, я ценю вашу честность, – я оглядела его той же наигранной жалостью, – И отвечу вам тем же: ваше лицо тоже сразу как-то портится, когда я надеваю очки.
Глупо, но снять их все равно тут же захотелось. Скорее всего он это сказал просто из желания уязвить. Но вдруг я и правда дурно в них смотрюсь? Не то что бы меня когда-то это волновало, но все равно было неприятно. Когда на тебя нападают, выглядеть безупречно хочется как-то особенно сильно.
У Монти на поалевшем лице заиграли желваки. И все же он продолжал улыбаться, не оставляя надежды подпортить мне настроение.
– От вашей честности даже мне плакать хочется! – со значением проговорил он, скорчив расстроенное лицо, – Что уж говорить про вашу… А, неважно!
Я усмехнулась. За нашим разговором, конечно, следили. И все прекрасно поняли, на кого он намекает. Вообще-то, на фоне последних событий про нас с Теей уже подзабыли. Ну не вечно же обмусоливать? В мою сторону зубоскалили уже только самые скучающие и самые упорные. Например, Монти.
Плохие отношения у нас сложились не сразу, хотя мне он не понравился с первого же разговора. Как мне тогда показалось, я ему – тоже. Оказалось, что очень даже понравилась, но вести себя мило было выше его сил! Отчего-то уверенный в собственном превосходстве, хвастливый и порой слишком несдержанный, он вовсе не лишен был хороших качеств, но заметить их было возможно только тем, кого он воспринимал равными, а на меня он всегда смотрел сверху вниз, одновременно будто выпрашивая внимания. Смесь не самая приятная, и хотя я вовсе не грубила, но и на сближение никогда не шла. Хотя с его стороны попытки были.
В какой-то момент – кажется, нам тогда было по шестнадцать – он все-таки вывел меня из себя, и я довольно прямо дала ему понять, что в общении не заинтересована и мила с ним лишь из уважения к их дружбе с Атисом.
Видимо, он так и не простил. И, когда Атис со мной развелся, зубоскалил едва ли ни громче всех.
– Что не сделаешь, когда хочется пить? Слезы – это же тоже вода… – оскалилась я довольно, – Может все-таки побудете джентельменом, а? Дама хочет клюквенного морса! Хотя если вы еще не наговорились, то несите сразу вино.
– Ну что вы! Я уже ухожу. Не буду вам больше досаждать!
Покинул он меня почему-то с видом победителя, и это слегка раздражало. А через пять минут мне принесли коньяк под тихие смешки остальных людей. Он думает, я напьюсь с горя?
– А может и напьюсь… – пробормотала я себе под нос, но к стакану так и не прикоснулась.
«Умей я взглядом вызывать милые мелочи, вроде диареи, от моего взгляда не ускользнули бы и джентельмены! У злых духов крепкие нервы, раз они ограничились всего-навсего одним человеком»
– Коньяк? Ты знаешь, что это очень крепко?
Когда в салон пришли Тихея с мужем, я не заметила, увлеченная придумыванием острот. Вроде бы я должна хаять нелюдей, но пока получается с точностью до наоборот!
– Сложно не заметить, – улыбнулась я девушке совершенно искренне.
– Может лучше морсика? Очень он у них тут вкусный…
Я благодарно улыбнулась, и, пусть недавно признанная, но все-таки принцесса побежала за официантом. Было очевидно, что я ей нравлюсь. Но хоть убей, я понятия не имела – чем именно.
– Наконец у нее появилась нормальная подруга, – будто услышал мои мысли господин Икел.
– Судя по ее рассказам, у нее много хороших друзей, – удивилась я.
Он кивнул.
– Хороших – много. А вот нормальных, – он улыбнулся, – Даже одного не наскребется! Не нравится она нормальным и воспитанным человеческим леди. Да и нечеловеческим.
Я не стала делать вид, что не понимаю, в чем причина, и просто кивнула. На нашу новую принцессу смотрят сверху вниз, и это сложно не заметить. Для «нормальных и воспитанных человеческих леди», коей я, без сомнения, была, Тихея Австер была неотесанной, придурковатой женой жуткого нелюдя. Из-за нее открыли границу с потусторонними тварями, и ладно бы она при этом была чудо как хороша или хотя бы немного похожа на своих царственных сестер манерами… Но она не была. И даже не пыталась быть. А когда пыталась, складывалось очень четкое впечатление, что она издевается. Издевается над тем, что ты считаешь и нормой, и обязанностью.
И я бы соврала, если бы сказала, что не понимаю, что в ней отталкивает «нормальных» девушек, коей я – опять же! – без всяких сомнений, была. Но это же и интриговало. А еще она была очень заботливой, и это заставляло меня улыбаться.
Тихея задержалась, зацепившись с кем-то языками, и ее юный муженек не смог усидеть на месте. Он тихонько подкрался со спины и начал с совершенно жуткой улыбкой не менее жуткими черными глазами пялиться на ее собеседника. Ее собеседником был господин Арион, и его, судя по всему, жуткими глазенками было не напугать.
Тихея вдруг повернулась к мужу, не переставая что-то рассказывать, и улыбнулась даже не губами, а будто всем своим существом своему мужу. Он тут же расслабился, довольно прищурив глаза.
Вся эта сценка могла бы меня умилить, но почему-то не умилила. Я правда была рада, что у этих милых детей все так замечательно и, дай Боже, все так и будет. Но что-то темное и жалкое во мне кривилось от зависти.
Может это потому, что мне уже успели испортить настроение; может потому, что я не очень хороший человек по жизни; а может потому, что я всегда мечтала о таком же взаимопонимании в своей семье. А вместо этого делаю вид, что рада появившейся возможности стать женой второго принца, совершенно незнакомого мне мужчины.
Будет ли у меня когда-нибудь своя семья? Чтобы я так же улыбалась мужу всем существом, и он отвечал мне тем же?
«Если у кого-то еще заболит животик, не торопитесь с выводами. Возможно, это не нелюди. Возможно, это я!»
Я тихонько зашипела, прикусив язык, когда Тихея вдруг встала на цыпочки, чтобы что-то прошептать господину Ариону на ухо. Он предупредительно наклонился и вдруг прикрыл рот ладонью, очевидно, скрывая улыбку.
Какая прелесть!
Нет, все-таки надо как-то отомстить гаденышу Монти. Это же надо так испортить настроение, что меня раздражает буквально все?
– Вы сегодня, кажется, не в настроении? – уточнил господин Арион, присаживаясь напротив.
– Возможно, – не стала отпираться я.
– Мое общество будет вам приятно сейчас? Или мне лучше подойти попозже?
– Все в порядке, – покачала головой я, почему-то вовсе не желая его прогонять, – Вы чего-то хотели?
Мужчина довольно прищурился, чуть склонив голову.
– Знаете, я уже довольно долгое время ворочаю эту мысль и так и этак, рассматриваю со всех сторон… Но все равно никак не могу понять, чем всех так привлекает этот вид любви. Абсолютно безрассудный, разрушительный, не терпящей свободы и компромиссов – вид любви. Чем он лучше других? Скорее сжигающий, чем греющий, как по мне. Это больше похоже на помешательство, одержимость, так чего все так этого ждут, так это в себе лелеют?
Мужчина подался вперед, облокотившись локтями о колени; блестел глазами исподлобья. В его взгляде тоже была одержимость, он был похож на затаившегося хищника, алчно глядящего на добычу. И этой добычей были ответы, которые могли бы успокоить его любопытство.
По спине пробежала дрожь от его взгляда, и щеки отчего-то потеплели, а желудок сжался. Откуда мне ему достать ответы? Из шляпки, как какой-нибудь фокусник?
– Я тоже не понимаю… – я поймала его удивленный взгляд, – В смысле, этого не понять разумом! Как ни пытайся, но разумом такое не понять… – я задумалась на секунду, вспоминая людей, которых знала всю жизнь; которых, казалось, понимала довольно неплохо; которым ведь действительно вовсе не была безразлична, и все же… – Помешательство, одержимость – подходящие слова. Люди забывают обо всем и всех, кроме друг друга. Как накрывающая тебя волна эмоций, выметающая все чаяния, кроме одного, все компромиссы и все границы. Хорошо это или плохо? – я вот понятия не имела, но, на мой вкус, ничего хорошего, – Нам ли судить? Бог рассудит. Но сила этих эмоций, этого чувства, вокруг которого во все времена разворачивались драматичные истории, – я улыбнулась, – Не может не привлекать! Вот вам ведь тоже любопытно?
Он кивнул.
– Любопытно.
Мы ненадолго замолчали, когда подошел официант с закусками и напитками. Господин Арион тут же наполнил мой стакан. Время уже было к ужину, и большая часть общества перетекла в столовую. В салоне осталось лишь пара человек, кроме нас, и Икел с Тихеей, ворковавшие чуть поодаль.
– И как понять, что ты влюблен? – вдруг спросил он, – Это сразу очевидно или есть какие-то симптомы?
Не то что бы вопрос не был закономерным, вот только лично мне ответить на него было сложно! Откуда же мне знать?!
Но если я скажу, что понятия не имею, то встанет вопрос о моих предыдущих репликах, и я окажусь в положении, в котором объясниться все-таки придется, чтобы не казаться совсем уж дурой, противоречащей себе же. А объясняться мне не хотелось.
Парадоксально, но почему-то роль буйно-помешанной от любви злой сестры нравилась мне больше, чем роль жертвы обстоятельств. Я слегка занервничала под его ждущим ответа взглядом, почувствовала себя какой-то преступницей, и мне почти захотелось признаться во лжи… Но потом я вдруг вспомнила, как совершенно бесстыже и настолько же очевидно привирает Тихея, рассказывая свои истории, и из горла вырвался смешок.
А потом в голове начали всплывать беспорядочно воспоминания – одно за другим. Одно за другим – целым потоком…
Я-то не знала? Да я все знала! Я такая же жертва этой дурацкой болезни, как Атис с Теей! И много чего об этом могу рассказать.
Первые симптомы… Что же было вначале? Ах, да!
– Все начинается с, кажется, простого интереса! – в моем тоне было многовато злости, но какая разница? – Вы хотите знать о человеке как можно больше: хотите знать его вкусы, его мечты, его взгляды… – перед глазами всплывали моменты, когда они расспрашивали меня друг о друге будто невзначай, будто не им интересно узнать, а они дают мне возможность рассказать о дорогом мне человеке, – Вы тут же цепляетесь слухом и взглядом за все, что его касается. Даже не специально, а будто сами собой. Будто в голове появляется фильтр на все, что касается этого человека, фильтр, через который проходит вся информация из внешнего мира…
– Не понимаю, что он в ней нашел? – надулась Тея, хмуро глядя на то, как Атис с улыбкой болтает о чем-то со своей двоюродной сестрой, – Ты гораздо лучше!
– Ты о чем? – не удержалась я от смешка, – Они просто разговаривают.
– Ты слишком беззаботна! – округлила глаза она, – Нет-нет, он как-то не так ей улыбается, точно тебе говорю! Зачем он вообще ей улыбается? Пусть улыбается нам! – она выглядела очаровательно, с этой своей детской серьезностью не разрешая ему улыбаться кузине, – Нет, я не понимаю, что он в ней нашел?.. Лучше бы поиграл с нами подольше в саду.
– «Что он в ней нашел»?
– Что? – вскинулся мужчина, прислушиваясь, будто боясь упустить детали.
– Говорю: «Что он в ней нашел?», – повторила я, – Вопрос, который крутится в твоей голове, стоит твоему возлюбленному посмотреть на кого-то еще. Даже если нет никаких объективных причин: «Что он в ней нашел»? Желание проводить как можно больше времени вместе, обратить на себя внимание, – продолжала я, вспоминая и вспоминая, казалось, давно забытые от неважности вещи, которые теперь всплывали так отчетливо, – По-детски сильная обида и иррациональное непонимание, почему не ты? И щемящая радость, когда – ты… – я улыбнулась, – Вот что-то такое.
Мужчина смотрел на меня, и на его лице отражался напряженный мыслительный процесс. Это выглядело одновременно и слегка пугающе, и мило. Я внимательно следила за едва заметной сменой выражений на его лице, почему-то боясь пропустить хоть секунду.
– Вы подходите, – по итогу выдал он, будто что-то резюмируя и вперил в меня взгляд, потный решимости.
– Что, простите?
– Вы подходите под описание. Вы мне интересны, я про вас узнаю при любом удобном случае и мне совершенно непонятно – что вы в нем нашли. Видимо, я в вас влюблен.
От его взгляда тут же захотелось спрятаться. Щеки вспыхнули, а сердце упало в пятки. Я рвано выдохнула, уставившись на него с наверняка потешным удивлением. Ну а как тут держать лицо?
Что вообще творится в его голове?!
– Я очень сильно в этом сомневаюсь, – сипло выдала я наконец.
Он понял меня по-своему.
– Вам не нравится, что я в вас влюблен? Я слишком назойлив? Простите, влюбленным, оказывается, трудно себя контролировать, – он сказал это вроде своим обычным равнодушным тоном, но во всем его облике была такая предвкушающая радость от того, что он якобы влюблен и ему якобы трудно себя контролировать, что я даже не могла списать это на шутку.
Почему-то стало страшно.
– Вы не влюблены в меня! – решительно возразила я, – Вы хотите быть влюбленным, потому что это… как вы там говорили? «Интригующе»? Вам любопытно, но я не ваше поле для экспериментов!
– Так вы думаете, я ошибся?
Он нахмурился почти обижено, но я ухватилась за шанс и закивала.
– Господин Арион, я вас прошу, не торопитесь с выводами лишь из любопытства! Если человек вам интересен, это еще вовсе не значит, что речь идет о любви…
Мне важно было его переубедить, потому что этот интерес – нет, не ко мне! – к самому чувству в его глазах меня откровенно пугал. Но когда он все-таки согласно кивнул, не стал больше спорить и доказывать, накатило легкое разочарование. Я придавила его. Нет, мне точно не нужны в жизни лишние страсти! Тем более, с мужчиной, которого на Той Стороне ждет целый гарем.
