Текст книги "По Ту Сторону Реки (СИ)"
Автор книги: Яна Лисканова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
– Что именно? – я все так же на него не смотрела, а он все так же стоял за спиной.
– Склоняете приличных дам ко греху.
– Прямо-таки ко греху? – вскинулся мужчина.
Я пожала плечами.
– С их точки зрения – да. В этом и смысл. Как вы это делаете? Секретная семейная техника? Или личное очарование?
Он наклонился к моему уху и прошептал.
– Вам не стоит спрашивать меня о таком, – в его тоне мне почудилась улыбка, – Вы ведь совсем не готовы к ответу.
– Ну это не вам решать! – фыркнула я, – Если вы мне рассказать не готовы – это другое дело, но…
– Уверены? Я совсем недавно признавался вам в своих чувствах, а теперь вы спрашиваете меня о таком… Я могу решить, что это намек.
Мне стоило промолчать. Стоило отказаться. Стоило свести все в шутку, ведь он был прав – это выглядело как намек. А может это он и был? Я сама не могла разобрать, вот только прогоняя своим теплом холодную дрожь, он в то же время разгонял своим дыханием по шее мурашки.
Вместо того, чтобы благоразумно отстраниться, я вывалила то, что давно скребло на душе.
– Учитывая, как быстро вы нашли мне замену, я было решила, что вы просто пошутили.
Его губы растянулись улыбкой прямо по коже моего плеча. Сердце стучало в ушах, а щеки уже горели. Мне было за себя стыдно, за свой недовольный тон, за какую-то свою навязчивость, но я продолжала стоять, не отстраняясь.
– Вы слишком неуверенны в себе раз решили, что вам можно найти замену.
– Но вы… – нахмурилась было я.
– Что я?
Меня будто током ударило. То ли от осознания, то ли от того, что в его тоне вдруг проскользнуло что-то мягко-игривое. Я резко развернулась и все-таки нашла в себе силы, несмотря на смущение, окатить его недовольным взглядом.
– Вы это специально, что бы я ревновала, – не спросила, а утвердила я, поражено выдыхая, – Вы не случайно на нашем пути оказали…
Его глаза, обычно такие равнодушные, не выражающие ни симпатии, ни раздражения, сейчас были так довольно сощурены, что злиться не получалось. Я, поймав это взгляд, только усилием воли наконец смогла его отпустить и только для того, чтобы наконец полюбоваться его улыбкой, не прикрытой, как обычно, ладонью. Ну да, его ладони уже притягивают меня к себе за талию… Я забыла, о чем хотела сказать, и вспомнила лишь потому, что он сам напомнил.
– Я не хотел вас заставить ревновать, мисс Лилье, – шептал он мне в губы, выловив снова мои глаза и уже сам не отпуская взгляда, – Я хотел узнать, будете ли… Как отрадно знать, что да. Теперь уж можно начать за вами ухаживать, раз мы немножко разобрались?
Я знаю, что именно мне стоило сделать. Как стоило бы поступить. И я знаю, что, в общем-то, могла бы. Но…
Как это? Как это, когда не можешь сдержаться? Как это, когда от страсти забываешь обо всем и обо всех? О приличиях, об обстоятельствах? Как это? Ради чего меня оставили?
Я закрыла глаза и просто поплыла по течению, с легким любопытством предвкушая, чем это все может закончиться.
Глава 22
Я сижу в своих покоях, проверяю бюджет к предстоящему балу. Сосредоточиться сложно – мысли то и дело улетают в другое. Но время подумать о другом и решить, как быть дальше, у меня тоже будет. Я специально выделила себе пятнадцать минут за чаем на это, чтобы легче было заниматься работой, уговаривая и убеждая саму себя, что на все найдется время, а пока надо поработать.
Когда мне принесли чай, я с неудовольствием заметила, что сделала гораздо меньше, чем могла бы за это время – мысли все-таки отвлекали.
Атис уже несколько месяцев совсем ко мне не прикасается. Если точнее, три. Три месяца. Ждет, что ко мне придет святой дух и сделает за него всю работу? Я уже намекала пару раз, но намеки он не замечает. Значит, пришло время поговорить откровенно. Я устало вздохнула. Последнее время муж раздражителен, но одновременно и мягок. Мягок от того, что раздражителен. Готов сорваться от любого слова, но когда видит, что обижает меня, тут же смягчается и просит прощения. Мне гораздо проще, когда он спокоен и собран, но и в таком состоянии я тоже знаю, как с ним общаться. Главное, как можно быстрее заплакать.
Он растеряется, и я уж найду, как надавить, чтобы он снова не соскочил с разговора! Мне это не нравится. Наследник все-таки в первую очередь нужен ему, но навязчивой и строгой опять буду я.
Ну а раз я все равно в ближайшее время выведу его из себя, так может и не жалеть дров? Поддать еще? Поговорить о том, что висит в воздухе?
Я запретила Тее появляться у нас дома. Дружба дружбой, но ее визиты в мое отсутствие ни к чему хорошему не приведут. В том числе и для ее репутации. Хотя, пожалуй, основной причиной было все-таки… мне было слегка стыдно за это, но я становилась подозрительной. Слишком часто я слышала намеки в эту сторону в обществе. Конечно, я все это пресекала, остужая слишком наглых, но, как и Атис, я на самом деле тоже становилась раздражительной. Потому что… конечно, я знаю, что они не сделают ничего предосудительного, но неужели обязательно своим поведением ставить меня в такое положение? И ждать, когда я скажу прямо? Когда я опять отыграю роль злого родителя?
Сестра за этот разговор на меня не обиделась – она все поняла правильно. Она даже сказала, что жалеет, что отказалась съездить с родителями на юга, с которых они вернулись всего пару дней назад. И что тоже не против какой-нибудь небольшой поездки, чтобы от всего отвлечься. Если бы она действительно хотя бы на пару месяцев уехала в какой-нибудь хороший курорт, например, в горах… Это было бы идеально. Сейчас сезон, и у нее будет много возможностей завести новые знакомства. Отдохнуть и поправить здоровье – в последнее время она грустит и плохо ест, как мне передали. А еще это хорошая возможность не видеться с Атисом.
Вообще, Тея слишком много времени проводит в семье, либо в узком кругу старых знакомых. Она не любит большие скопления людей, и оттого мало общается с новыми людьми. Возможно, стоит почаще выводить ее в свет, ведь ей уже девятнадцать? Хоть родители и не хотят торопиться с ее замужеством, но хотя бы познакомить ее с достойными молодыми людьми точно стоит… Ну много ли приятных мужчин, кроме Атиса, она знает?
Я говорила об этом с отцом еще полгода назад, и он со мной согласился, поводил Тею по балам, званным ужинам, она даже сходила на несколько свиданий… Но как-то быстро все это прекратилось, и она снова засела дома. Мне было не до того, потому я пустила на время все на самотек, и, честно говоря, мне и сейчас было не до того. Но не вечно же делать вид, что не замечаю их взглядов? Пора все решить и поставить в этой истории жирную точку.
Атис мой муж. Он давал мне клятвы. Это уже не переиграть, так что нужно смотреть в будущее.
– Тида, милая, тебе еще письмо из дома, – улыбнулась мне самая старая служанка поместья, и положила конверт на поднос рядом с чаем, продолжая тихонечко бормотать, – Отдохни хоть полчасика! Я вот герцогу тоже всегда говорила, а он не слушал, старый дурак, вот и сдал раньше времени, да? А я ему говорила… «Миленький, ну глазки же устанут все перед бумажками сидеть, ослабнут и послепнут»… Ну, старый дурак! Не слушал. И ты совсем меня не слушаешь, большая уже…
– Я слушаю, – не удержалась от улыбки я, – Вот я планировала пятнадцать минуток, а отдохну целых тридцать, как тебе?
Она тихонько захихикала. Старый герцог ворчал вот точно так же на нее, как она – на него. Что он ей говорит, что она уже не в том возрасте, чтобы самой по дому бегать, что есть целая куча молоденьких служанок, которыми она сидя в креслице может вертеть, как хочет. А она не слушает!
Я разрезала конверт, вытаскивая письмо. Улыбка, продолжающая блуждать по лицу, застыла, стоило пробежаться глазами по словам. Это ведь не может быть то, о чем я думаю?..
От рук резко отлила кровь, а виски заныли.
– Милая, все в порядке?
Я закивала.
– Да, да… Мне нужно увидеть Атиса. Где он?
Я почти бегу через коридоры, едва разбирая дорогу. Мне очень нужно услышать от него, что это не то, о чем я подумала. Я даже хочу увидеть в его глазах обиду, хочу, чтобы он оскорбился даже мыслью, что такое возможно.
– Тида? – он оторвался от бумаг, удивленно меня оглядывая, – С тобой все в порядке? Ты…
– Ты прикасался к моей сестре? – сипло выдавила из себя я, закрывая дверь, – Ты… ты с ней спал?
Он замер. Смотрел мне в глаза, не шевелясь. Пойманный. Меня затошнило.
– Тида…
– Понятно, – кивнула я, вскидывая ладонь, чтобы он замолчал, – Понятно… – в зажмурилась, потирая лоб и пытаясь понять, что нужно делать дальше, – Мне нужно съездить домой. А ты пока ничего не говори. Ничего не делай. Я скоро вернусь, и мы все обсудим.
Я уже не слышала его окриков. Только приказывала подготовить мне карету, чтобы скорее добраться до дома родителей. В руке я сжимала письмо, где отец просил скорее приехать. Потому что Тея беременна. И отказывается говорить, от кого. Отказывается говорить, есть – только плачет, запершись в комнате. Как будто и так непонятно, от кого!
Я ничего не чувствовала, кроме какого-то онемения и четкого осознания, что есть проблема и ее срочно надо решать. Это почти успокаивало, что от меня родители ждали какого-то решения.
Я не стала говорить Атису пока, потому что откуда-то точно знала, что он заторопиться к ней, наплевав на все. На меня, на обстоятельства… Потому что ей он сейчас нужен. И от этого тоже тошнило.
В доме висит непривычно-мрачная атмосфера. Все примолкло, но все нервно шепталось по углам, отовсюду смотрели удивленные, не понимающие, что происходит, глаза. Ребенок – это радость, это счастье. Должен бы быть. А в итоге все просто не знают, что делать, и со страхом представляют, что же будет дальше.
Из ее комнаты раздаются приглушенные всхлипы. Я постучала.
– Тея, это я. Откроешь? – всхлипы замерли, но открывать мне и не собирались, так что я надавила на ее стыд, – Неужто даже меня прогонишь?
Через полминуты дверь все-таки приоткрылась. Она на меня не смотрела. Она смотрела своими заплаканными глазами только в пол. Я поймала себя на диком, гадком желании: мне хотелось ее ударить. Размахнуться и влепить ей пощечину. Накричать, обвинить во всех грехах, бросить в таком положении и посмотреть – как она сама со всем справится?
Вместо этого из горла почему-то вырвалось усталое.
– Не ходи босиком.
Я взяла со спинки стула шаль и накинула ей на плечи. Усадила на кровать и сама села рядом. Она продолжала всхлипывать.
– Ты м-меня ненавидишь?
У меня почему-то резко зачесалось бедро. Я поскребла, но через юбки нормально почесать не получалось. И легкое раздражение от этого было единственной эмоцией, которую я сейчас испытываю.
– Перестань морить себя голодом, – устало вздохнула я, продолжая попытки почесать ногу через одежду, – Это так по-детски. Это просто попытка перевернуть ситуацию так, чтобы тебя все пожалели.
– Я не…
– Ты хочешь, чтобы твой ребенок не дожил даже до рождения? – уточнила я.
Тея наконец подняла на меня глаза. Испуганные, огромные глаза. И замотала головой.
– Тогда кушай хорошо. И не ходи босиком. И не позволяй себе раскисать. Смотри, как солнышко сегодня выглянуло, – кивнула я на окно, – Могла бы погулять, подышать воздухом…
– Ты м-меня простишь?
Я покачала головой.
– Не думаю. Но это тебе мешать не должно, ты ведь скоро станешь матерью. Тебе не о том думать надо.
– Тида, прости… Я знаю, я ужасна… Я тебя не заслужила…
Она уткнулась лбом мне в плечо, переплетая привычно пальцы. Я облегченно выдохнула, потому что гадкое желание ее ударить наконец отпустило. Вот только нога продолжала чесаться, и это жутко раздражало.
– А кто сделал первый шаг? – не удержалась я; Тея вся сжалась, и мне стало стыдно – она ведь беременна да и без того вся на нервах, – Просто любопытно!
Только бы это была Тея. Господи, только бы это была Тея! Ей я когда-нибудь, но прощу. А ему – точно нет. А ведь он мой муж. Мне придется ему простить.
– Я… – всхлипнула она, – Прости, прости, я ужасна, я знаю!.. – затараторила она, – Я…
– Я же тебе говорила – думай о ребенке. Ему твое спокойствие нужно, мне твои слезы – нет. Я просто хочу знать, как это произошло.
А ведь на ее месте могла быть я. Я могла бы уже носить его ребенка. Это было бы такое счастье, но он меня даже возможности лишил…
– Я люблю его, прости… Я его люблю… Мы как-то встретились у реки, случайно… Пару месяцев назад. Мы давно не виделись тогда, ведь я старалась его избегать. И он – меня. И когда он нарвал мне кувшинок и так улыбнулся… Тида, я не выдержала! Я не смогла! Когда он так улыбнулся! Мне даже не было стыдно, я просто его поцеловала. Я даже не поняла, как… Просто раз – и я уже его целую… Он ушел. Я сидела на берегу и плакала, потому что все испортила. А потом он вернулся и… Тида, я не смогла! В его глазах было столько, я просто не смогла… Я так люблю его, я хотела бы быть его частью, никогда с ним не разлучаться…
Она бормотала, порой сбиваясь с мысли – хорошо уже хоть не плакала! – я гладила ее по плечу, а еще я сидела и думала: насколько нелепо, что во время таких откровений я стараюсь только незаметно почесать ногу? Все-таки как неудобно чесать через юбки!
– Не волнуйся. Ни о чем не волнуйся. Сейчас главное – найти тебе мужа. Я найду хорошего человека, который примет и тебя, и ребенка, как своего…
– Нет! – вскинулась она, будто очнувшись, – Я не пойду замуж! Ни за кого!
Я устало потерла виски.
– Тея, ты хочешь, чтобы твой ребенок родился вне брака? Хочешь, чтобы на него и на тебя пальцем показывали? Почему ты думаешь, что это чувство к Атису не пройдет со временем? И ты не останешься одна с попорченной репутацией и ребенком от чужого мужа? – мы помолчали немного, и я все-таки продолжила, – Сейчас хорошенько поешь. Погуляй на свежем воздухе. Подумай о том, какое будущего ты хочешь для ребенка и для себя. Не торопись топить себя в слезах – от этого легче не станет никому. Ты меня поняла?
Она кивнула, снова опуская глаза в пол. Но уже не от стыда, а как-то потеряно, будто ей уже все равно. Я не была уверена, что она поняла, но мне уже надоело с ней разговаривать. Никогда раньше такого не было, но мне просто наскучило тут сидеть.
Я поговорила с родителями, обещала через пару дней приехать снова, чтобы обсудить кандидатов на роль будущего мужа Теи. А за эти пару дней мне еще надо их как-то найти. Как быть уверенной, что речь идет о хорошем человеке, который и правда сможет принять чужого ребенка? Придется рассказать старому герцогу. Что бы там ни было, своего внука он не оставит.
Домой я вернулась разбитая и уставшая. Атис ждал меня в моем кабинете. Я молча села за стол, напротив него. С чего надо начинать такие разговоры? Наверное, со скандала? Но у меня ни сил, ни желания на скандал не было. Да я и не была в бешенстве. Меня просто слегка тошнило от раздражения при мысли о том, как из всего этого выпутаться с наименьшими потерями.
А еще у меня было чувство, что я осталась одна. Глупое чувство, ведь это не правда. Но я смотрела на своего мужа, на своего самого близкого друга, и понятия не имела, что за человек сидит передо мной. Насколько слепой нужно было быть, чтобы не замечать, насколько далеко все это зашло? Он тоже будет говорить, какой он ужасный человек и как ему стыдно? Плакать? Просить прощения? И от этого мне должно стать легче?
Я молча подала ему письмо, которое, как оказалось, все это время сжимала в руке.
Он читал его, а я вдруг поняла, что не обедала сегодня, а уже вечер. Интересно, что на ужин?
Еще минуту назад я думала, что его слезы и стыд мне не нужны и лучше бы мне их не видеть. Как же быстро я поменяла свое мнение! Лучше бы плакал, ей-богу.
– Тида, дай мне развод, – прошептал он.
Я будто проснулась, наконец взглянув в его глаза. В них было, как и говорила Тея – столько всего. И жгучий стыд, и сожаление, и отчаяние, и… принятое решение.
– Что? – я тупо хлопала глазами, – Ты о чем вообще?
Он упал передо мной на колени, аккуратно заключая мои руки в свои, целуя их.
– Тида, пожалуйста, милая… дай мне развод! Я не могу позволить своему ребенку родиться… так. Пожалуйста, Тида!
– А зачаться «так» ты ему позволил, – уголки губ дернулись в нервной улыбке.
Он дернулся, как от удара, и закивал.
– Видимо, я мерзавец, – просипел он, – Но ведь Тея не виновата…
– А что, она в процессе создания не участвовала? – в голосе прорезалась язвительность, – Мимо проходила?
Наконец во мне начало просыпаться бешенство. Он зажмурил глаза, даже не пытаясь спорить, и только кивал, признавая за собой всю вину. И от этого я чувствовала себя только хуже. Он признавал всю вину, но продолжал просить все о том же.
Я брезгливо оттолкнула его, откинула его руки, подскакивая с места и делая пару шагов назад. Он продолжал стоять на коленях.
– Тида, я умоляю, я не могу оставить все так… Дай мне развод, я тебя прошу. Войди – нет, не в мое! – в ее положение! Умоляю! Я мерзавец, я тебя обидел, предал, но это же твой племянник, твоя сестра…
– А я – твоя жена. Ты мне клятвы давал, Атис.
Я все никак не могла до конца поверить, что он меня о таком просит. Мне то и дело хотелось по-дурацки захихикать, будто это глупая сценка из дешевого спектакля, будто сейчас опустят занавес, мы все разойдемся по домам и вернемся к обычной, привычной жизни.
– Подумай об этом, хотя бы подумай – я тебя умоляю, – продолжал просить он, поднимаясь с колен.
Он все смотрел на письмо в своей руке, переводя взгляд с двери на меня. Да ладно?..
– Я должен… – он сделал шаг к выходу, – Должен пойти, ладно?
Я замотала головой.
– Не смей.
– Тида, я не в праве даже не появиться, – он заглядывал мне в глаза и там было столько всего…
Прямо как и говорила Тея. Столько всего: мольба, стыд, раздражение, решимость, униженность, и снова мольба.
– Не надо, – снова мотнула головой я, – Я не отпускала тебя.
– Тида! – наконец разозлился он, – Это же мой ребенок! И ты ее знаешь, она сейчас с ума сходит! Я подлец и мерзавец, ладно? Мне в жизни не заслужить твоего прощения. Но ей нельзя волноваться сейчас, ты ведь и без меня все понимаешь… И я не могу не прийти. Это же мой ребенок…
Дверь хлопнула.
– А я твоя жена.
Прозвучало как-то жалко да и не ко времени. Ну какая жена? Я уже знала, чем все это закончится. Мы же столько лет знакомы, что я – не узнаю этот решительный тон? Так редко прорезающийся, но уж если услышал, можешь быть уверен – хоть весь мир гори, он сделает так, как хочет. Да и хочу ли я сама все это продолжать? После того, как он умолял меня отпустить его к другой? После того, как убежал, просто бросив меня. Ну да, Тее он нужнее. Наверное, это даже правильно?
Она там плачет, мучаясь от невыносимого стыда, она не ест, она может слечь, если ее не поддержать, не успокоить. А ведь дело не только в ней, но и в ребенке. Так что вроде бы все правильно – со мной-то все в порядке. Ей эта псина бесстыжая явно нужнее.
Но обидно все равно так, что ноги едва держат и вздохнуть не получается.
А еще надо же как-то старому герцогу сказать? Главное, сделать это до того, как он встретиться с Атисом… Тот на эмоциях просто вывалит все, не задумываясь о том, как это будет воспринято отцом. И сбежит к своей… любовнице!
Смех вырвался из горла кашлем. Моя прелестная невинная сестренка – любовница!
Надо найти старого герцога и рассказать ему все самой. Они оба упрямы и вспыльчивы – встанут на свое и с места не сдвинуться уже просто из принципа. Из всего этого и так ничего хорошего не выйдет, надо хоть чуть-чуть смягчить удар. Это может нужно даже не им, это нужно мне. Сделать что-нибудь полезное, чтобы успокоиться.
Старый Нельме был в бешенстве. Я немного переждала, позволяя ему успокоиться.
– Тею сейчас все-таки лучше не тревожить…
– Да что я, с девчонкой на сносях пойду разбираться?! – он уже сбавил тон и только ходил из угла в угол, не в состоянии сидеть спокойно, – У нее мозгов нет, чего от нее ожидать?! А тем более требовать, – я позволяла себе маленькую слабость не спорить, – Это на нем вся ответственность! Господи, кого я вырастил… Клятвопреступника! Мужчину без чести! И он еще посмел убежать?!
– Боюсь, если бы он оставил ее одну надумывать себе кары небесные, это бы ему тоже чести не сделало, – сказала я, хотя и предпочла бы, чтобы он не уходил; я спокойно улыбалась, чтобы не потакать этим эмоциям, не разжигать старого герцога еще больше; я знала, что мое спокойствие успокаивает и его, – Давайте посмотрим на это с другой стороны: измены, к сожалению, не редкость. Редкость скорее их отсутствие. Некоторые вещи стоит просто принять, как данность – это реалистично. То, что это хотя бы от любви… Это же лучше, чем если бы от плотской несдержанности, да? Он не снимает с себя ответственности, не прячет голову в песок. Так что не стоит торопиться с выводами о его моральном облике. Я вас только прошу, не порите горячку. Никому от этого лучше не будет. Мы все, видно, где-то повернули не туда, надо успокоиться и спокойно все разобрать и обсудить, чтобы понять, как действовать дальше. Я знаю, сколько вы в меня вложили, и при любом исходе я не буду…
– Тида, перестань, – успокоился наконец мужчина и посмотрел на меня, – Перестань, я тебя прошу.
Я невидяще смотрела в окно. Что перестать?
– Я правда не хочу, чтобы разрушилось больше, чем могло бы, – улыбнулась я и честно призналась, – Мне самой так будет легче.
Он с кряхтеньем сел на диван напротив меня, ловя взгляд.
– Если я тебе пообещаю, что буду… снисходительнее, – начал он, чуть скривившись, и окончательно взял себя в руки, – Ты пообещаешь не давать ему развод? Только чтобы всем было проще?
Я удивленно моргнула.
– А я и не собиралась.
Он улыбнулся.
– Пусть мальчишка сам разбирается с этим дерьмом. И, Тида, прошу, не делай из меня мелочного старикашку! Что вложил – то мое решение. Я тебя за должницу не держу. Я тебя вырастил и мне сейчас за тебя очень больно…
Я пропустила мимо ушей его последние слова – просто потому что пока не готова была, чтобы мне было больно за себя.
Для себя я решила, что добьюсь того, чтобы старый герцог отнесся к ним с чуть большим пониманием. Я знала, что я – смогу. Что меня он услышит.
А потом уже я посмотрю, как Атис будет выкручиваться. Потому что развод я ему не дам. Я знаю, он добьется своего, если уж правда решит. Но уж точно не мольбами войти в чье-то положение.
– Ну что?
– Отцу отказали в пересечении Границы… Отмахнулись, пообещав только, что ей усилили охрану.
– Понятно.
– А у тебя?
– Я попросил отца написать ей с просьбой вернуться. Он бы смог на нее повлиять. Но он отказался.
– Почему? Он же всегда ее любил!
– Он считает, что для нее так будет лучше.
– Но ведь она может туда вернуться, когда все успокоится! Почему именно сейчас, когда мы понятия не имеем, какие там еще опасности? Атис… Атис, а съезди ты за ней?
– Что? Тея, это…
– Но тебя ведь пустят! Тебя точно пустят! Тебе отказать не могут!
– Она меня не захочет видеть. Тея, уж с кем-кем, а со мной возвращаться у нее причин нет. После ее последнего письма тебе, я и сам ей написал на эмоциях… Ничего приятного в письме не было, и я не думаю, что она захочет меня видеть.
– Атис, ну хотя бы узнай, как она там… Заодно извинишься. Мы же даже не знаем, правда ли она не пострадала… Разве она напишет о таком сама? Мы только знаем, что «все хорошо»! И что она там нужна ради каких-то планов Его Величества. И поэтому прошение отца даже рассматривать толком не стали! Вдруг у нее просто выбора другого нет? Но если это будешь ты, то от тебя отмахнуться не смогут. Если с ней еще что-то случится, ты сможешь спокойно спать, зная, что не поехал только потому, что побоялся мозолить ей глаза?
