Текст книги "Демонология Древнего Китая"

Автор книги: Ян де Гроот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

В «Чжоу ли» в иной форме присутствует уже иероглиф мэй. «Во время летнего солнцестояния, – сообщается в тексте, – главы родов взывают к духам земли и мэй всех живых существ, дабы отвратить от государства несчастье и гибель» (гл. 27, 1.37). Цзин Кан-цин в своем комментарии к этому пассажу уверяет, что «мэй – это шэнь всех живых существ». С ним соглашается и Сюй Шэнь: «Мэй – это жизненная сила (цзин) старых живых существ; иероглиф мэй состоит из элементов «гуй» и «шань» – последний означает «шерсть гуй»» («Шо вэнь», цз. 9, I). Таким образом, мы видим, что горные духи отождествляются с животными и людьми, ведь едва ли можно воспринимать в каком-то ином смысле выражение «живые существа».

Таинственные горные племена, остатки которых и поныне сохраняются в различных районах земли, в свою очередь тоже различались по названиям. Вот что говорится в «Эръя»[28]28
  Эръя – один из древнейших китайских толковых словарей; содержит лексику классических текстов конфуцианства; входит в полную версию конфуцианского Канона – Тринадцатиканоние (Ши сань цзин).


[Закрыть]:

«Фэй-фэй (или, в некоторых южных диалектах, хуэй-хуэй) похожи на людей. Они не расчесывают волос, хорошо бегают и едят человеческое мясо». Подобные же существа упоминаются и намного раньше в «Шань хай цзине»: «В горах Юйфа обитают животные, напоминающие собак, но с человеческими чертами лица. Они прекрасно бросают камни. Завидев людей, они смеются. Зовутся они горными хуэй. Передвигаются они с быстротой ветра, и, где бы они ни появились, Поднебесная сразу же сотрясается от бурь» (гл. 3). Примерно в тех же словах в сочинении описываются и существа, обитающие в далеких и неизвестных южных странах. Гэ Бо в своем комментарии к «Эръя» пишет, что у фэй-фэй «длинные губы, черное тело, покрытое шерстью, ноги же вывернуты в обратную сторону; они обитают также в горах от Цзяочжи (Тонкин), Гуандуна и Гуанси до Нанькана (север Цзянси). Самые высокие из них ростом более чем в один чжан. Люди зовут их горными ду». Возможно, Гэ Бо позаимствовал эти сведения из «Книг с могилы в Чжи», где мы читаем: «Тела фэй-фэй из Чжоуми похожи на человеческие, и ходят они на носках. Смеются они без всякой причины. Когда они смеются, то верхние губы у них достают до самых глаз. Они едят человеческое мясо. На севере их зовут ту-лоу (болтуны?)».

Древние и позднейшие авторы лепили в том же духе и новые теории касательно этих то ли обезьян, то ли людей, то ли призраков. Один из них писал в шестом столетии: «В Нанькане живут шэнь, которых называют горными ду. Телом они напоминают людей, ростом в два чжана, шерсть у них черная, глаза – красные, а волосы – желтые. На деревьях, растущих высоко в горах, они вьют себе гнезда из легких веток, по форме напоминающие яйцо, высотой более чем в три чи, пропускающие достаточно света и хорошо украшенные. Внутрь они кладут подстилки из птичьих перьев; живут они парами: наверху самец, а внизу – самка. Они могут менять форму и становиться невидимыми, так что их подлинный облик можно увидеть редко. Они однотипны с существами, живущими на деревьях, и горными сяо». А Дуань Цин-ши утверждает: «Тот, кто выпьет кровь фэй-фэй, может видеть призраков. Они настолько сильны, что могут нести ношу в тысячу цзиней. Когда они смеются, то их верхняя губа задирается до лба. Они похожи на обезьян-ми и могут выражать себя, как люди, только птичьими голосами. Они могут предсказывать рождение и смерть. Их кровью хорошо красить ткани, а из их волос можно плести косы. В старину говорили, что пятки у них – спереди, а охотники утверждают, что у них нет коленей» («Ю ян цза цзу», гл. 16). Автор «Эръя и», живший в двенадцатом столетии, резюмируя древние традиции, пишет: «Когда чудовище хватает человека, первым делом оно смеется от радости и задирает верхнюю губу ко лбу, после чего сжирает человека. Вот почему люди делают трубки из бамбука и обвязывают ими предплечья; если их поймают, они освобождают руки и прикалывают губу чудовища к его же лбу, и так ловят его; или же, как говорят некоторые, прибивают верхнюю губу ко лбу и дают ему вырваться. Когда чудовище умирает, его подбирают. Философ из Хуайнани говорит: "Горы порождают сяо-ян (сов и коз?), вода порождает ван-сян, деревья порождают би-фан, а колодцы порождают фэнь-ян”».

Ученый Ли Ши-чжэнь, составитель «Бэнь-цао ганму»[29]29
  Бэнь-цао ганму («Свод сведений о растениях») – знаменитый труд китайского ученого Ли Ши-чжэня (XVI в.), своего рода компендиум знаний того времени в области ботаники и фармакологии.


[Закрыть], посвящает горным сяо в своем сочинении (цз. 51, II) следующий пассаж: «Шэнь и цзин» Дун Шан-шо[30]30
  Знаменитый мудрец и юродивый даос при дворе ханьского императора У-ди (140-87 гг. до н. э.).


[Закрыть] утверждает, что глубоко в горах западных областей люди ростом в один чжан и выше ходят голыми, ловят лягушек и крабов, жарят их на кострах людей и поедают. Зовут их горными сяо – именно так они сами называют себя. Если люди нападают на них, они насылают на людей лихорадку. Поскольку они – не что иное, как гуй и мэй, они распространены повсеместно. Боятся они только треска лопающегося в огне бамбука. – Лю И-цин в «Ю мин лу» говорит: «В горах уезда Дунчан (пров. Шаньдун) живут на скалах существа, похожие на людей, ростом в четыре-пять чи, которые ходят голыми и с растрепанными волосами, отрастающими до пяти-шести цуней[31]31
  Цунь – 3,12 см.


[Закрыть] в длину. Они издают кричащие и свистящие звуки и, оставаясь невидимыми, время от времени бросают из ущелий камни. Они ловят лягушек и крабов, жарят их на огне и пожирают». – В «Описании местности Юнцзя» (Чжэцзян) сказано: «В уезде Аньго встречаются горные гуй, одноногие существа, похожие на людей, чей рост не превышает одного чи. Они соревнуются друг с другом в том, кто ловчее украдет соль у дровосеков, а потом приправляют ею своих лягушек и крабов. Люди не осмеливаются нападать на них, ибо они не только насылают на людей болезни, но и поджигают их дома». – В «Сюань чжун цзи» сказано, что горные духи напоминают своим видом одноногих людей, ростом в три-четыре чи, питаются они крабами, прячутся в своих жилищах днем и выходят по ночам; тысячелетние жабы охотятся за ними и пожирают их». – Философ Баопу-цзы (Гэ Хун) говорит: «Г орные духи похожи на детей, с одной ногой и пяткой спереди; они любят вредить людям по ночам». – Согласно «Бай цзэ ту»[32]32
  «План белой воды (зверя)». Если верить «Шань хай цзину», это животное обитает на горе Дунваншань, умеет говорить и появляется тогда, когда правитель распространяет добродетель (См. словарь «Пэй вэнь юнь фу», гл. 100, I, i. 105). В пятом столетии существовала традиция, уверявшая: «Во время одной из инспекционных поездок Хуан-ди добрался до восточного побережья, где ему явилось животное этой Воды. Оно умело говорить и знало все о сущности мириада вещей и научило Хуан-ди отвращать от себя людское зло. Зверь появляется тогда, когда правитель мудр, а добродетель его – всеобъемлюща» («История династии Сун» – «Сун ши», цз. 29, 1.40). Согласно даосской энциклопедии XI в. «Юнь цзи ци цянь», «император записал наставления на плане и тем явил их Поднебесной» («Бэй вэнь юнь фу», гл. 7, II, 1.48). Этот любопытный текст существовал при династии Суй, ибо упомянут в списке трактатов в соответствующем разделе династийной истории с примечанием, что состоит он только из одной главы. Несколько раз его цитируют Юй Бао в «Coy шэнь цзи», Дуань Цин-ши в «Ю ян цза цзу» и Ли Ши-чжэнь в «Бэнь цао ган му». Существует ли он и поныне как самостоятельный текст – неизвестно.


[Закрыть], горные духи похожи на барабаны, красного цвета и с одной ногой; зовутся они гуй, а также – хуэй-вэнь; если прикрикнуть на них, то их можно заставить ловить тигров и леопардов». – В «Хай лу суй ши»[33]33
  «Отрывки из сочинений о морях» – энциклопедия в двадцати двух главах, принадлежащая кисти Е Тин-гуя, известного также как Сы-чжун – ученого и государственного сановника, жившего в первой половине двенадцатого столетия.


[Закрыть] говорится: «К югу от горной цепи живут одноногие существа; пятка у них спереди, а на ноге и руках – по три пальца. Их самцы зовутся шаньчжан, а самки – шаньгу. По ночам они стучатся в двери домов и просят чего-нибудь». – Согласно «Шэнь и цзину», на юге обитают некие ба, которых называют также «несущими засуху». Ростом они в два-три чи, ходят голыми, а глаза у них – на самой макушке. Перемещаются они словно ветер, и там, где они появляются, наступает великая засуха. Если кто-то, случайно столкнувшись с ними, поймает одну и бросит в навозную яму, засухи удастся избежать». – А «Вэнь-цзы чжи гуй»[34]34
  «Введение в изучение простых и сложных иероглифов» – этимологическое сочинение Цао Сяня, знаменитого ученого династий Суй и Тан, дожившего до ста пяти лет.


[Закрыть] утверждает: «Ба засухи – это горные призраки. Где бы они ни поселились, дожди перестают орошать землю. Если в доме оказываются самки ба, они могут красть, но лишь выносят вещи из дверей, если же крадут самцы ба, то они тащат все к себе в логово».

Суждения эти привели Ли Ши-чжэня к выводу: несмотря на незначительные расхождения, все они свидетельствуют, что мы имеем дело с призраками, а именно с теми, которых люди его времени называли одноногими демонами. До настоящего времени они обитали повсюду. Становясь невидимыми, они проникают в жилища людей, где предаются разврату и нарушают покой обитателей; они насылают на людей болезни, совершают поджоги и кражи и вообще причиняют людям множество неудобств. Попытки даосов изгнать их оказались тщетными, а пораженным болезнями не помогают никакие лекарства. Их называют «пять всепроникающих» или «семь господ», их духов заклинают и приносят им жертвы: Именно в качестве существ, причиняющих большие хлопоты и неудобства, сяо и поныне живут в воображении людей южной Фуцзяни. Там в бедных крестьянских домах нередко поднимается всеобщая суматоха в связи с таинственным исчезновением пищи, утвари или мебели. Виновными, естественно, объявляют призраков; многие хозяйки со всей серьезностью заявляют, что именно призраки виновны в пропаже риса из корзины, в которой он варился на пару, или из горшка на огне, в котором осталась одна вода. Призраки, обожающие человеческий голос, вторгаются в жилища и заставляют людей исполнять для них песни. Они принимают смутные и неясные формы, исчезают, как только их заметят, и тем самым приносят дурную славу многим домам, которые оттого никто не решается снять. Мы часто задавали вопрос, не вороватые ли слуги громче всех винят во всем сяо во время шумных семейных баталий, но ни разу не получили на него ответа.

В течение многих столетий демоны мешали людям наслаждаться покоем и счастьем. В сочинении, написанном свыше восьми столетий тому назад, мы читаем: «Обитатели деревьев принадлежат к роду горных сяо. В пятнадцати ли к северо-западу от главного города уезда Гань (юго-запад Цзянси) была старая дамба, называвшаяся Юй-гун, на которой росла высокая катальпа в двадцать обхватов. В дупле этого дерева находилось гнездо горного ду. В первый год Юаньцзя династии Сун (424) двое жителей уезда, братья Дао-сюнь и Дао-лин, срубили дерево и отнесли гнездо домой. Но тут появился горный ду. Обрушившись на них с руганью, он закричал: «Я отомщу за вашу бесцеремонность и сегодня же сожгу ваш дом!» В ту же ночь во время второй стражи крышу дома изнутри и снаружи внезапно охватил огонь, и дом сгорел полностью».

В «Записях Нанькана» (часть Цзянси) Дэн Дэ-мина сказано: «"Живущие на деревьях" не отличаются от людей ни формой головы, ни внешностью, ни речью, однако ногти на их руках и ногах острые, как крюки. Они живут за самыми высокими вершинами и дальними пиками, где они раскалывают деревья на доски и складывают их, привязывая к деревьям. В старину люди, ходившие к ним за досками, складывали у подножия деревьев предметы примерно равной ценности; "живущие на деревьях" забирали эти предметы и, если они им нравились, приносили доски безо всякого обмана или несправедливости; однако стороны никогда не сталкивались лицом к лицу и не устраивали базара. Они хоронили своих умерших сородичей в гробах. Некоторые наблюдали за их погребениями: они опускали в могилу вино, рыбу и сырое мясо; но никому не удавалось увидеть, чтобы они готовили еду или питье для себя. Они имеют привычку прятать свои гробы на деревьях, растущих на высоких скалах, и иногда в пещерах в горах. Солдаты третьего отряда Нанькана рассказывали, что лично наблюдали за их погребальными церемониями. Песни, которыми они сопровождали свои танцы, отличаются от человеческих и звучат как фэн-линь-фанъ (?), но мелодия напоминает те, что исполняются на духовых инструментах. В годы Иси (405–419), когда Сюй Дао-фу направлялся на юг, он послал часть своих людей, чтобы они приготовили доски для планширов его кораблей; «живущие на деревьях» подарили ему доски, но сам он не видел их».

Древняя традиция, как мы видели, описывала сяо великанами в один чжан (десять футов) ростом, в позднейшей же литературе они предстают опасными нарушителями спокойствия дома. «Сунь Тай-бо, – пишет Пу Сун-лин, – поведал мне следующую историю о своем прадеде, произошедшую с ним, когда он учился в монастыре Люгоусы в горах Наньшань. Как-то он отправился в деревню, чтобы помочь убрать урожай пшеницы, и отсутствовал в монастыре дней десять. Вернувшись и открыв свою келью, он нашел стол покрытым пылью, а окно – затянутым паутиной. Он приказал слуге вычистить комнату и с наступлением сумерек смог наконец присесть и отдохнуть. Он смахнул пыль с кровати облачился в ночную одежду, запер дверь на засов и лег спать. Через окно в комнату проникал яркий свет луны.

Проходил час за часом, стояла полная тишина, как вдруг налетел порыв ветра, и ворота на горе громко скрипнули. "Должно быть, монахи плохо заперли их", – сказал про себя прадед; но не успел он произнести эти слова, как ветер зашумел уже у самых спальных покоев, и дверь в его комнату внезапно распахнулась. Не зная, что и подумать, он не успел собраться с мыслями, как до его ушей донесся звук тяжелых шагов, приближающихся к внутренним воротам. Теперь он действительно испугался, ведь внутренние ворота были распахнуты; он повернул голову и увидел огромного демона, который, сгорбившись, проходил в двери. Сделав всего один шаг, он оказался перед его кроватью. Высотой он был до самого конька крыши; цвет его лица был как у старой тыквы, и сверкавшие огнем глаза смотрели из стороны в сторону. Когда он раскрывал рот, походивший скорее на таз, словно зевая, то в нем виднелись зубы длиной в целых три цуня; когда же он высовывал язык, в комнате раздавались страшные гортанные звуки.

Прадед мой перепугался до смерти. "В такой маленькой комнате от этого призрака все равно не спастись, – сказал он про себя, – так лучше уж взять оружие и сразиться с ним". Потихоньку он вытащил из-под подушки свой меч, быстро вынул его из ножен и что было сил ударил призрака; удар меча пришелся в живот – впечатление было такое, что стукнули по глиняному горшку. Демон пришел в ярость. Своими огромными лапами он попытался схватить прадеда, но тому удалось отскочить в сторону, так что демон схватил лишь полу его халата и в неистовстве потащил ее за собой. Прадед оказался на полу и завопил что было силы. На его крик сбежались с фонарями все, кто находился в доме, однако дверь оказалась заперта. Тогда они распахнули окно и проникли внутрь. Все они также страшно испугались. Они положили прадеда на кровать и после того, как он рассказал им, что же произошло, сообща осмотрели все вокруг и увидели, что пола халата торчит из щели во внутренних воротах. Они вытащили ткань и осмотрели ее при свете факелов: вся она была покрыта следами рук. Везде, где к ней прикасался палец, зияла дыра, так что ткань напоминала сито.

Настало утро, но прадед мой больше не осмелился остаться в этом монастыре; он повесил на плечо сумку и отправился домой. Впоследствии он расспрашивал монахов, но все в один голос уверяли его, что с того случая ничего странного в монастыре не происходило» («Рассказы Ляо Чжая» ггл. 13).

В данном случае мы, по-видимому, имеем дело с призраком-ба, которых ранние авторы однозначно отождествляли с классом горных демонов и приписывали им, в частности, насылание засухи на людей. Поговорим же об этих призраках поподробнее.

Засухи с незапамятных времен были настоящим бедствием для Китая. О них упоминается в старинных книгах; поэтому с глубокой древности специальные церемонии, призванные предотвратить засуху и призвать на землю дождь, являлись важной составной частью религиозных отправлений и правителей, и губернаторов, и чиновников. В свое время мы указывали, на основе данных источников начиная примерно с седьмого столетия до новой эры, что, по бытовавшим в Китае верованиям, подобные несчастья насылают души непогребенных мертвецов. Тем самым и правителям, и простым людям предписывалось должным образом относиться к умершим и не оставлять их тела неупокоенными. Все это приобретает особенное значение при сопоставлении с тем, что китайцы говорят о ба.

Происхождение и этимология слова ба, как и абсолютного большинства других терминов, обозначающих демонов и призраков, сокрыта во мраке прошлого. Соответствующий иероглиф состоит из ключа гуй и элемента, явно являющегося фонетиком и ничего не дающего нам для понимания слова. Еще в «Ши цзине» этому иероглифу предшествует иероглиф хань, «засуха»; да и во всей последующей литературе данный бином служит, по– видимому, стандартным названием такого рода призраков. В «Ши цзине» он встречается в речи Сюань-вана, который занимал чжоуский престол в девятом-восьмом веках до новой эры, сетующего на непрекращающуюся засуху. «Чрезмерна эта засуха, – жалуется он. – Иссохли горные источники; демоны засухи неистовствуют, словно пламя, словно всепожирающий огонь». Таким образом, можно сделать вывод, что демоны-ба преследовали китайцев еще в самой глубокой древности, которую только фиксирует их история.

Ба упоминаются и в «Шань хай цзине», причем в контексте, ставшем, видимо, основой всех позднейших легенд и преданий об этих призраках. Текст гласит: «В безбрежной пустыне живут человеческие существа, носящие одежду голубого цвета; называют их женщинами-ба императора Хуан-ди. Когда Чи Ю собрал армию, чтобы идти войной против Хуан-ди, Хуан-ди приказал Ин Луну напасть на него в пустыне Цзичжоу. Ин-лун остановил воды, а Чи Ю призвал Владыку ветра и Повелителя дождя – и поднялся сильный ветер, и хлынул дождь. И тогда Хуан-ди послал небесную деву-ба; дождь прекратился, и они смогли убить Чи Ю. Ба не смогла более взойти на небо, и потому везде, где бы она ни оказывалась, дожди прекращаются. Шу Цзюнь сообщил об этом трону, и император (Хуан-ди) повелел женщине отправиться на север от Красных вод. Так Шу Цзюнь стал родоначальником сельского хозяйства, а ба была изгнана на вечные времена. Те, кто желают прогнать ее, должны сперва прочистить все водные потоки и открыть каналы и водоемы, а затем произнести следующее: «Дух, отправляйся на север»».

Демоны, несущие засуху, видимо, не занимали значительного места в древнекитайском мире призраков, поскольку ни в одном из классических сочинений, за исключением «Шу цзина», они не упоминаются. Самый же ранний источник, знакомящий нас с бытующими о них в народной среде представлениями – это «Шэнь и цзин». «В южных краях, – говорится в нем, – обитают человеческие существа ростом в два-три чи, которые ходят голыми; глаза у них расположены на самой макушке. Бегают они быстро, словно ветер. Зовутся они…[35]35
  Далее в тексте следует иероглиф, по-видимому, диалектный. Словарь Канси не дает его звучания и отмечает только, что он обозначает неизвестное существо. Ключом в иероглифе является элемент «грызун», из чего можно сделать вывод, что иногда демонов засухи воспринимали в форме животного.


[Закрыть] Также их зовут гэ-цзы. Они любят бродить на рынках и там, где собирается много людей, и если люди поймают хотя бы одного из них и бросят в отхожее место, то призрак умрет, и засуха прекратится. В «Ши цзине»[36]36
  Ши цзин (Канон поэзии; Книга песен) – древнейший памятник китайской поэзии (рубеж III тыс. до н. э.), входит в конфуцианский Канон.


[Закрыть] сказано: «Демоны засухи бесчинствуют». Некоторые утверждают, что, если демонов поймать живьем и убить, беда уйдет и наступит счастье».

Ли Взй-цзин, высокопоставленный государственный деятель, ученый и историк (15471626) говорит в одном из своих сочинений: «Люди говорят, что из-за того, что глаза у ба расположены на макушке, Небо боится насылать дождь, дабы не повредить их глазам, и поэтому наступает засуха»… Высшие силы в свою очередь тоже отказывают в дожде из-за сочувствия к душам непогребенных мертвецов. Видимо, в равной степени демонами засухи могли выступать и человеческие души, высвобожденные из телесной оболочки, из чего можно сделать вывод, что их превращению в демонов способствовали и иные причины, а не только факт непогребения и оставления под ветром и дождем телесных останков.

Наличие таких верований подтверждается следующей историей из «Цзы бу юй» (цз. 18): «На двадцать шестом году правления Цяньлуна (1761), когда в столичной области царила страшная засуха, гонец по имени Чжан Гуй должен был доставить срочное послание от командующего в Лянсян. Он покинул город, когда вода в часах уже заканчивалась. Когда он проезжал через безлюдные места, вдруг хлынул страшный ливень. Факел его погас, и потому он был вынужден искать убежища в павильоне почтовой станции. Неожиданно пришла женщина с фонарем в руках. Ей было семнадцать или восемнадцать лет, и она была необыкновенно красивой. Жестом она поманила его войти в дом и напоила его чаем. Гонец привязал свою лошадь к столбу, надеясь провести с девушкой ночь. И радость его превзошла все ожидания. Он не выпускал ее из объятий до тех пор, пока петух не возвестил начало нового дня. Тогда женщина оделась и встала. Ее никак не удавалось уговорить остаться еще на чуть-чуть. Уставший же гонец опять сладко заснул, но сквозь сон почувствовал, как на его нос упала холодная капелька росы, а рот его щекочет кончик травинки. Когда небо чуть прояснилось, он увидел, что лежит на могиле в открытом поле. Сильно испугавшись, он отправился за своей лошадью, которую нашел привязанной к дереву.

Послание, которое он должен был доставить по назначению, было получено на пятьдесят четвертей часа позднее, и чиновник, которому оно адресовалось, отправил командующему письмо, где просил разъяснений и выражал сожаление, что из-за задержки дела не были решены должным образом. Командующий приказал своему помощнику сурово допросить гонца. Подробное описание, данное гонцом, заставило командующего отдать приказ обследовать могилу. Оказалась, что в ней похоронена молодая женщина из рода Чжан, которая повесилась со стыда после того, как люди узнали о ее любовной связи до замужества. Время от времени призрак девушки преследовал путников, и некоторые принимали ее за ба засухи, тогда как призраки в форме обезьян нао, одноногие, с всклокоченными волосами – это животные-ба, а повесившиеся, чьи нетленные тела встают из могил и пугают людей – это ба– призраки. Для того чтобы вызвать дождь, достаточно поймать и сжечь их. После того как об этом случае доложили трону, гроб открыли и действительно нашли в нем неразложившееся тело женщины, сохранившее черты живого человека. Оно все было покрыто белыми волосами. Тело сожгли, и на следующий день шел сильный дождь».

Следует отметить, что случаи, когда «по обвинению» в насылании засухи трупы эксгумировали, расчленяли и сжигали, не были в Китае редкостью, ибо в Кодексе законов присутствовала даже специальная статья, запрещавшая это. Поскольку демоны засухи были людьми, или, по крайней мере, обладали человеческой внешностью, неудивительно, что, по мнению некоторых авторов, такого рода демонами становились и монстрообразные младенцы. В «Кэ тань ши чжуань», «Традициях, достойных обсуждения», сочинении, которое я отношу к правлению Тан или Сун, говорится о «женщинах, порождающих на свет существа, подобные демонам. Если мать не сможет поймать и убить его, то он улетает, чтобы вернуться ночью и сосать ее грудь, тем самым истощая ее силы. Люди говорят, что это – демоны засухи. Среди этого вида демонов есть особи обоих полов. Женщины воруют вещи, находящиеся в доме, и выносят их через дверь, мужчины же крадут то, что находится снаружи, и тащат к себе». Последнее суждение встречается, как мы видели, и в других сочинениях.