Текст книги "Демонология Древнего Китая"

Автор книги: Ян де Гроот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

В декрете, изданном троном в двадцать первый день шестого месяца (29 июля) 1812 года, говорится, что с тех самых пор до трона не дошло ни одной жалобы по поводу «похищения косы». Однако незадолго до того цензор по имени Жун Чунь сообщал, что зло проявило себя в столичной области, и потребовал тщательного расследования и наказания. Однако император приказал разжаловать слишком ретивого чиновника за недостоверные сведения («Эдикты Жэнь-цзуна», гл. 14)[18]18
  Император цинской династии Жэнь-цзун правил под девизом Цзяцин (1796–1820 гг.).


[Закрыть]. Вновь мы слышим о «похищении кос» и хаосе среди населения уже в 1821 году. Эдикт, изданный в двадцать пятый день восьмого месяца (20 сентября), гласит: «Согласно докладу цензора Ли Дэ-ли, в провинции Шаньдун распространяется эпидемия, наносящая вред каждому дому. В Дэчжоу (на северо-западе провинции) негодяи пользуются этим и сеют слухи, что в первый или второй день седьмого месяца призраки будут стучаться в двери домов и те, кто ответят им, непременно умрут. Тем самым они заставляют местных жителей, передающих сию ложь из уст в уста, ночи напролет трястись от страха. А в округе Дунчан повсюду поползли слухи, что негодяи-мятежники тайно отрезают косы и волосы и вырывают у мальчиков и девочек внутренние органы; перевозчики овощей и муки, переполняющие дороги в тех местах, пользуются баснями и распространяют (за деньги?) мешочки с лекарствами.

Далее, в Тунгуани, в округе Цзинин, живет мошенник по имени Хуан Эр, прежде занимавшийся раскрашиванием амулетов, якобы излечивающих хворь, которого зовут Хуан Полубессмертный. Десятого дня седьмого месяца ему пришла в голову мысль воспользоваться несчастьем для того, чтобы вытянуть у людей деньги. Для этого он придумал имя "злые призраки буддийских священнослужителей с заплетенными волосами". Вместе со своими сообщниками, шайкой отъявленных негодяев, они заморочили своими баснями людей, а потом, по ночам, врывались в их дома и обиталища с криками, что они и есть такие– то злобные призраки, и бессовестно грабили и разоряли их. Впоследствии шайка не смогла поделить добычу поровну, и разбойники в неистовстве набросились друг да друга. Главарь был доставлен главным надзирателем в управу, но начальник уезда не провел никакого расследования и отпустил его.

Если в Шаньдуне, где ныне распространяется сезонная эпидемия, злобные негодяи решат под предлогом этого распространять еретические речи, заставляющие людей сбивать друг друга с толку и впадать в панику и страх, следует помнить, что это – нарушение существующих законов. Но если, кроме того, порочные и ничтожные мошенники еще и прикинутся злыми духами и начнут врываться в дома и жилища людей и бессовестно грабить и разорять их – это преступление еще большее. Поэтому губернатор Цзи Щань и главный судья провинции Ло Хань-чжан должны послать чиновников с тем, чтобы выявить и арестовать первых зачинщиков среди распространителей еретических речей, и по всей строгости судить их. Кроме того, губернатор обязан дать приказ об аресте Хуан Эра, провести расследование и допросить его о сообщниках. Если выяснится, что они действительно совершили эти ужасные кражи и грабежи, надлежит покарать их в соответствии с законом без малейшего снисхождения» («Эдикты Сюань-цзуна»[19]19
  Правил под девизом Даогуан (1820–1850 гг.).


[Закрыть], гл. 80).

Эдикт от двадцать девятого дня седьмого месяца (12 сентября) 1844 года информирует нас об «обрезании кос» в Тайюаня, столице провинции Шаньси, и ее ближайших окрестностях, а также в уездах Юйцы и Тайгу, расположенных к югу. Само собой разумеется, что император в своем соизволении призывает чиновников к строгости, но и к осторожности при поиске опасных преступников, все время растворяющихся, подобно призракам («Эдикты Сюань– цзуна», гл. 86). Скорее всего, в периоды такой безумной паники и страха люди верили не в то, что виновные самолично отрезают и похищают косы, а в то, что они побуждают призраков делать это. Таким образом, обвиняли их прежде всего в колдовстве.

Итак, как читатель мог увидеть из изложенного выше, появление китайских духов часто сопровождается звуками и гвалтом. Неудивительно, что ежедневно и ежечасно появляются все новые и новые источники для волнения, тревоги и паники – там, где люди в такой степени доверчивы, любой непонятный или таинственный звук с легкостью приписывается призракам. Еще в первом столетии нашей эры автор «Шо вэнь» констатировал широкую распространенность веровании в то, что демоны издают звуки, и включил в свой словарь иероглиф, ныне произносимый как цзюй и обозначающий «шум, производимый гуй и мэй, а будучи произнесенный дважды – «непрекращающийся гам»». Несомненно, что в те времена считали – духи воют особенно долго и протяжно. Убежденность в том, что души умерших заявляют о своем присутствии заунывным и протяжным воем, была к началу христианской эры столь глубокой, что Ван Чун почел за должное с пылом развенчать ее.

Китайские сочинения изобилуют сообщениями о том, что вера эта процветала и в последующие века и что издаваемые призраками звуки, обозначаемые на письме иероглифами цю-цю (свистеть, гудеть, стонать), всегда заставляли людей трепетать от страха, ибо влекли за собой голод, смерть, кровь, мятежи, войны, переселения людей и все ужасы и невзгоды, кои только могут быть связаны с ними, вплоть до смерти Сына Неба или вообще низложения и гибели правящей династии. Приведем несколько примеров. «Когда во второй год Дасян династии Чжоу Вэй Цзюн потерпел поражение при Сянчжоу, несколько десятков тысяч его сторонников были заживо закопаны в землю в парке Ююй, и с тех пор по ночам в том месте слышали воющие голоса их гуй. “Традиция истолкования пяти элементов «Хун фань»" гласит[20]20
  «Хун фань у син чжуань». «Хун фань», «Великий образец» – один из разделов: Щу цзина». По-видимому, широко использовалась в шестом веке для оглашения пророчеств. В ту пору текст состоял из одиннадцати глав с комментариями Лю Сяна («История династии Суй», гл. 32, I.11). Фрагменты сочинения часто цитируются в «Истории Поздней Хань», особенно в разделе «У син чжи», «Трактаты о пяти элементах», составляющих 23–29 главы. Полагаю, что эта книга утеряна.


[Закрыть]: «Вой, коим умершие возвещают свою близость, есть зло ночных призраков; призраки и вой в ночи предвещают скорую смерть». А в «И фэй хоу», принадлежащих кисти Цзин Фана[21]21
  Сочинение примерно такого же характера, как и предыдущее. Автор, высокий сановник, живший в первом столетии до новой эры, слыл среди современников лучшим знатоком оккультных наук.


[Закрыть], говорится: "Когда ночью воют гуй, династия погибнет". В следующем году все наследники чжоуского дома были убиты, а сама династия – свергнута. В годы Жэньшоу (601 – 605) завывание гуй многократно слышали во дворце Жэньшоу и поблизости от окружавших его стен, после чего во дворце неожиданно умерли императрица Сянь и сам император. А в восьмом году Дае (612) Ян Юань-гань поднял мятеж против императора в Дунду (в тогдашней столичной области, Хэнаньфу, или Лоян, в пров. Хэнань), и министр Фань Цзы-гай закопал заживо за воротами Чанся несколько десятков тысяч людей его клана и его союзников. В последнем году этого правления (616) здесь часто слышали горестный и заунывный вой гуй, предвещавший те же события, что и описанные выше, ибо вскоре Ван Ши-чун убил (отравил или задушил) в Лояне принца Юэ Туна (сына императора Яна)» («История династии Суй», гл. 23, 1.13)[22]22
  Династия Суй правила в 589–616 гг.


[Закрыть].

О Чжан Вэнь-ли, вельможе, жившем в десятом веке, мы читаем: «Ночью в его доме завывал демон, и воды реки превратились в кровь, и вся рыба в ней погибла. Напуганный до ужаса, Чжан Вэнь-ли заболел оспой и умер». А вот слова Чжу Си о распространенных верованиях в злых демонов, воющих по ночам в домах людей: «Те самые гуй и шэнь, что стонут и свистят по ночам на крышах домов и ударяются нам в грудь, есть злые создания тьмы». Что касается более позднего времени, то в записках области Луань, входившей в провинцию Шаньси, говорится: «В шестнадцатом году Чунчжэнь (1643), зимой, в юговосточной части главного города области, на ничейных полях и пустошах раздавались завывания гуй. Сотни, тысячи призраков, то коротко и пронзительно визжали, то протяжно стонали; страшный, заунывный вой медленно отступал вдаль и там умирал. По ночам он становился громче. Это продолжалось месяца три. А в следующем году мятежники Чэня (Ли Цзы-чэн, свергнувший династию Мин) перешли через Хуанхэ, и город не смог противостоять им».

Да и поныне каждый, кто общается с китайцами и старается наблюдать за ними, согласится с тем, что они боятся любых таинственных звуков и всегда готовы приписать их злым демонам. На юго-востоке Фуцзяни люди, когда бы и при каких бы обстоятельствах они ни услышали странный шум, тут же произносят «гуй цзи-цзи хао» – «это ревут гуй». Особенно плохим предзнаменованием для человека, таящим в себе большую опасность, считается услышать, как призрак называет его имя. В таких случаях немедленно обращаются к предсказателю. Тот открывет свой vademecum – маленькую залистанную книжечку, которая может быть как печатной, так и рукописной, с разъяснениями предзнаменований, по преданию, сделанными совершенномудрыми древности много веков назад – и анализирует произошедшее во взаимосвязи с циклическим названием дня. Если этот день обозначается иероглифом цзэ, то событие предвещает вред для ребенка или домашних животных человека; если это день чоу, то вскоре последует внезапная смерть его старшего родственника; если же это день инь, то дети в доме вскорости сильно испугаются чего-то. Если призрак явился в день мао, значит, случится большая катастрофа – неизбежны пожар или наводнение; если в день чэнь, то умрет беременная женщина; если же в день сы, то уйдут в мир иной отец или мать. Если голос потустороннего существа был услышан в день у, на человека падут проклятия и беды; если в день вэй, то беда случится с младшими членами семьи; если в день шэнь, значит, близка его смерть; если в день ю – смерть отца или матери неминуема; услышанный в день су голос призрака предрекает чью-то случайную смерть; наконец, если случай имел место в день хай, следует ожидать войны.

Однако было бы неправильно полагать, что появление призраков всегда вызвано злобными намерениями и сопровождается неприятными последствиями. Если духи благорасположены по какой-либо причине к человеку, они могут возвещать и хорошее, чему в огромнейшей китайской литературе есть множество примеров. «В период Юаньтун (1333 либо 1334 год) некто Сун Цзянь-на, уроженец Яньцана в Ханчжоу, гостил в столице в поисках возможностей добиться заслуг и прославиться (на государственной службе). Однако ему не везло. Средства к существованию у него кончились, но он продолжал блюсти нормы благопристойности и не совершил ни одного бесчестного поступка. В конце концов он покинул город через ворота Цихуа, чтобы найти подходящее место и покончить с собой. Вскоре он увидел пруд и хотел уже было броситься в него, как вдруг услышал в воздухе голос гуй. «Сун Цзянь-на, – сказал тот, – жизнь, которую тебе выпало прожить в мире света, еще не закончилась; ты не можешь умереть». Он оглянулся, но никого вокруг не увидел; тем не менее, он тихо побрел обратно. По дороге он подобрал валявшийся на земле клочок бумаги, на котором было написано: «Сун Цзянь-на, отправляйся в чиновничье ведомство и найди себе службу под началом чиновника такого-то и секретаря такого-то». На следующий день он наудачу пошел туда, куда ему было велено, нашел названных людей и был принят на государственную службу».

Глава вторая
О призраках гор и лесов

Китайский мир демонов и духов необычайно многочислен, и потому едва ли можно было бы ожидать, чтобы он не был классифицирован. И действительно, с течением времени призраков специфицировали по особенностям характера, по форме или манере поведения, причем процесс происходил достаточно спонтанно, подталкиваемый одними только суевериями, без сколько-нибудь значительного влияния и тем более санкции со стороны мыслителей, философов и даже просто интеллектуальных кругов. Образованные люди скорее всего не обращали (в значительной, по крайней мере, степени) внимания на подобные вещи, однако никто и не мешал им подразделять призраков на тех, что живут в горах, в лесах, под водой и под землей, ведь, согласно традиции, такую классификацию провозгласил правильной еще Конфуций.

В «Го юй» сообщается, что Цзи Хуань-цзы, сановник государства Лу, как-то «приказал выкопать колодец и наткнулся на предмет, напоминающий глиняный горшок, в котором обнаружили нечто похожее на останки барана. Он обратился к Чжун-ни (Конфуций) с такими словами: "Я копал колодец, но получил собаку. Скажите, что это означает?" Конфуций ответил: "По моему мнению, это баран. Я, Цю, слышал, что чудища, появляющиеся среди лесов и скал, зовутся куй и ван-лян, появляющиеся в воде зовутся лун-драконами и ван-сян, а тех, что обитают под землей, зовут фэнь-ян”».

Очевидно, что в данном диалоге отражена традиция, существовавшая еще задолго до Конфуция. Эти три класса духов часто упоминаются в последующей литературе с описанием их характеристик и поведения. Обо всем этом мы и поговорим сейчас.

Итак, первый тип составляют куй и ван-лян. В первом столетии нашей эры этимолог Сюй Шэнь, автор словаря «Шо вэнь», писал, что «куй – это сюй, напоминающий дракона с одной ногой, о чем свидетельствует соответствующий элемент, и что иероглиф обозначает зверя с рогами, руками и человеческим лицом». Интересно, что перед этим иероглифом в словаре стоит почти точно такой же, только без элемента «рога», со значением «жадное четвероногое животное, похожее на обезьянью самку, напоминающее человека; в него входят элементы, означающие соответственно „голова“, „руки“ и „лапа зверя“». Таким образом, если мы принимаем этот анализ, то оказывается, что к классу куй принадлежат одноногие звери или драконы с человеческими чертами лица.

С глубокой древности эти чудовища внушали китайцам страх и ужас. Еще в одном из древнейших разделов «Шу цзина» иероглиф куй обозначает «устрашающий, вселяющий трепет человек». В каноне говорится о том, что один из министров великого Шуня как-то заявил, что его повелитель «всякий раз, когда видел Гу-соу (своего ослепшего отца), становился как куй-куй и вел себя сдержанно и робко» (раздел «Советы великого Юя»).

Одноногие драконы в Древнем Китае считались земноводными животными, насылающими дождь и ветер. В «Шань хай цзин» («Канон гор и морей»)[23]23
  Важнейший источник для изучения древнекитайской мифологии. Составлен на рубеже III–II вв. до н. э. Русский перевод Э.М. Яншиной см.: Каталог гор и морей (Шань хай цзин). М., 1977.


[Закрыть] мы читаем: «В восточных морях есть Гора перекатывающихся волн, выступающая в море на семь тысяч ли. На ней обитают звери, похожие на коров без рогов, с голубыми телами и одной ногой. Как только они входят в воду или выходят из нее, тут же поднимается ветер и начинается дождь. Их ослепительный блеск подобен солнцу и луне, а голос – раскатам грома. Зовутся они куй. Хуан-ди[24]24
  Хуан-ди (Желтый Император) – мифический первопредок китайцев и основатель китайской цивилизации. В даосизме почитался как маг и алхимик, обретший бессмертие и вознесшийся на небо.


[Закрыть] поймал нескольких из них и сделал из их кожи барабаны. Когда в эти барабаны ударяли костями куй, грохот разносился на пятьсот ли и приводил в трепет всю Поднебесную».

В данном описании нетрудно узнать дракона-лун, китайское божество дождя и ветра, о котором мы так много говорили и еще будем говорить. Воплощение куй в виде одноногого дракона подтверждается и другими сочинениями, в частности, «Шу цзином» и «Хань Фэй-цзы»[25]25
  Философский трактат школы легистов (фа цзя), принадлежащий кисти мыслителя III в. до н. э. Хань Фэя.


[Закрыть], текстом, датируемым третьим столетием до новой эры. В одном из разделов первого из них, «Каноне Шуня», говорится, что министр этого императора, ведавший музыкой, носил имя Куй, а также имя Лун, Дракон. А «Хань Фэй-цзы» сообщает: «Луский Ай-гун спросил Конфуция: „Я слышал, что в древности жил одноногий Куй; можем ли мы верить, что у него действительно была одна нога?“ Конфуций ответил: „Нет, он не был одноногим. Он был вспыльчивым, развратным и злобным и вызывал всеобщее недовольство“… Тогда Ай-гун сказал: „Так оно и есть, он был тверд и совершенен“».

«Согласно другим свидетельствам, Ай-гун спросил Конфуция: "Я слышал, что у Куя была одна нога; заслуживают ли доверия эти слова?" Конфуций ответил: "Куй был человеком, почему же у него должна быть только одна нога? Он не выделялся ничем, кроме того, что прекрасно разбирался в музыке". Яо сказал: "Куй – целен и совершенен", и назначил его министром музыки. С тех пор благородные мужи называли его "цельным и совершенным", но никак не "одноногим"». Таким образом, легенда обязана своим происхождением тому обстоятельству, что сочетание и цзу имеет два значения: «одна нога» и «цельный и совершенный».

Поскольку древние представляли куй в виде духов в образе зверей, ясно, почему в отрывке из «Го юй», с которого мы начали, их «сородичи», или существа того же класса, обозначаются иероглифами ван-лян, в каждом из которых присутствует ключ «животное». В некоторых изданиях этот ключ заменен на гуй, «дух, призрак». В других сочинениях, как, например, в «Цзо чжуань», данный ключ в иероглифе вообще отсутствует. А в «Исторических записках», где также зафиксирован описанный выше эпизод из жизни Конфуция (гл. 47, 1.5), иероглиф лян просто совершенно иной. Очевидно, ни одна из этих форм не является идеографической; скорее всего, все они представляют собой фонетические варианты различных местных терминов со значением «демон, дух».

Согласно «авторитетным» китайским специалистам по ван-лян, последние идентичны фан-лян, которых, по «Чжоу ли», во время погребения изгоняют из могил переодетые заклинатели. Сочетание фан-лян выглядит как диалектная, либо извращенная форма ван-лян. Факт упоминания этих существ в книге, относимой китайцами к глубокой древности, подтверждает долгую традицию верований в их существование.

На основании комментария Вэй Чжао к «Го юй»[26]26
  Го юй («Речи царств») – текст, характеризующий удельные царства Китая середины I тыс. до н. э. Написан в IV–III вв. до н. э. Русский пер. B.C. Таскина см.: Го юй (Речи царств). М., 1987.


[Закрыть], написанного в третьем веке нашей эры, можно сделать вывод о том, что представления китайцев о форме ван-лян и куй не претерпели, в сравнении с древнейшими временами, существенных изменений к его эпохе. В комментарии к описанному выше эпизоду с Цзи Хуань-цзы он отмечает: «Некоторые полагают, что у куй – одна нога. Люди из Юэ (Чжэцзян и север Фуцзяни) называют их горными сао; другой вариант сяо. Они обитают в Фуяне (около нынешнего Ханчжоу), лицом похожи на людей, а телом – на обезьян, и умеют говорить. Некоторые утверждают, что одноногие ван-лян – это горные духи (цзин), которые, подражая человеческому голосу, сбивают с толку людей».

Сао и сяо – местные диалектные слова. Последующие авторы использовали их преимущественно в качестве синонимов куй, ван-лян и фан-лян; таким образом, эти древние слова можно считать мертвыми, изредка употребляющимися в классической литературе. Чаще всего иероглифы сао и сяо писались в иной, по сравнению с комментарием Вэй Чжао, форме. Еще один вариант обозначения духов – шань цзин, «духи гор и холмов». Итак, все эти слова, коими китайские авторы описывали безразлично каких демонов, помыкающих людьми и нарушающих их покой, мы можем принять в качестве «китайского варианта» обозначения широкого спектра духов, эльфов, фей и чертей, которыми люди всего мира населяют леса, скалы и горы, добавляя к ним еще и души умерших, не обретших должного погребения. Человеческое сознание, изначально проникнутое верой в близость людей и животных, в Китае с готовностью отождествило духов со зверями. Людское воображение охотно изобретало все новые и новые гибридные и гротескные их формы даже после того, как человек сменил кочевой образ жизни на оседлый и построил городища и деревни. Поэтому отдаленные и редко посещаемые людьми горные леса для китайцев до сих пор являются царством, полным таинственных потусторонних существ, странных и чудесных.

Хотя потусторонние существа наделялись полузвериным обликом, они никогда не утрачивали человеческих черт; китайцы всегда ревностно придерживались убеждения, что те произошли от людей. То, что именно так обстояло дело в начале новой эры, подтверждает свидетельство Ван Чуна: «В "Книге ритуалов" сказано, что у Чжуань-сюя (легендарный император, живший в XXVI в. до н. э.) три сына умерли при рождении и после смерти они превратились в гуй, вызывающих заразные болезни. Один из них живет в воде и вызывает лихорадку. Другой живет в Жошуй и является демоном ван-лян. А третий обитает в домах и комнатах, в углах и укромных местах, в развалившихся амбарах и пугает детей» («Лунь хэн», гл. 22).

Как видит читатель, в данном случае целый класс демонов отождествляется с конкретным человеком, жившим пусть даже в далекой мифической древности. Этот феномен указывает на факт глубокой веры китайцев в разделение душ, веры, пронизывающей китайское идолопоклонство во всех его проявлениях, знание о которой незаменимо для понимания обычаев и представлений, присущих их анимизму.

Сочинения последующих веков переполнены многочисленными подробностями и деталями о сяо. Особенно много их в «Шэнь и цзине». «Глубоко в западных горах живут человекоподобные существа, ростом более чем в один чжан. Они ходят голыми и ловят лягушек и крабов. Они не сторонятся людей, и, когда люди останавливаются где-либо на ночлег, они бегут к своему костру, чтобы зажарить лягушек и крабов. Они также поджидают момента, когда человек отойдет, и воруют у него соль, чтобы приправить пищу. Зовутся они горными сао, ибо сами выкрикивают этот звук. Люди бросают в костры бамбук; громко раскалываясь, стебли бамбука выскакивают из огня и отгоняют сао прочь. Когда на них нападают, сао насылают на своих преследователей лихорадку. Хотя эти существа похожи на людей, они могут принимать и другие формы, и потому относятся к тому же типу, что и гуй и мэй. Ныне их жилища встречаются в горах повсюду».

Немало нам известно о потусторонних существах и благодаря Гэ Хуну. «Во всех горах, – говорит Гэ Хун, – больших и малых, живут шэнь и лин. В больших горах обитают большие шэнь, а в маленьких горах – малые. Если в горы придет человек, не знающий приемов, как защититься от них, ему не миновать вреда или даже гибели. Он обязательно заболеет или будет ранен, испуган или приведен в замешательство, или же он увидит огни и тени, или же почувствует странный запах. Одни существа заставляют падать деревья при полном отсутствии ветра или камни без всякой видимой причины; они обрушиваются на людей и убивают их. Другие дурачат людей, заставляя их метаться, потеряв разум, и бросаться в пропасть. Третьи насылают на людей тигров, волков или гремучих змей. Вот почему никому не следует идти в горы без крайней необходимости. Совершать путешествие нужно в третьем либо девятом месяце, ибо в эти месяцы горы доступны. Кроме того, даже в эти месяцы необходимо выбирать благоприятный день и час; но, если же как следует подготовиться нет времени или обстоятельства делают отсрочку путешествия невозможной и необходимо отправляться немедленно, может оказаться достаточным выбрать только благоприятный день и час. Но все те, кому предстоит идти в горы, должны прежде попоститься и очиститься и в течение семи дней воздерживаться от всего грязного и низкого…

Духи (цзин), живущие в горах, похожи на детей и имеют по одной ноге. Когда они бегут, они поворачивают голову назад. Приносить вред – большая радость для них. Если проходящий в горах путешественник вдруг услышит в темноте громкий человеческий голос, значит, он столкнулся с существом, которое зовется чжи; если он знает это имя и громко выкрикнет его, существо не причинит ему никакого вреда. Пусть он также произнесет слово жэ-жоу, которым также зовутся эти существа. Кроме того, есть еще и горные цзин, подобные барабану, красного цвета и с одной ногой, известные под именем хуэй. Другие, которых зовут цзинь-лэй, походят на людей, ростом в девять чи и носят меховую одежду и шапки из бамбука. Есть еще и так называемые фэй-фэй, напоминающие пятицветных драконов с красными рогами. Ни одно из этих существ не сможет причинить вред человеку, если он, только завидев их, выкрикнет их имя… Если же увидишь в горах приближающегося призрака, непрерывно просящего еду, брось в него белую траву, и он немедленно умрет. Очень часто призраки в горах настолько смущают людей, что те сбиваются с пути; однако, если в них бросить стебли речного тростника, они тут же погибнут» («Баопу-цзы», гл. 17)[27]27
  Полный русский перевод алхимического трактата даосского мыслителя Гэ Хуна (III–IV вв. н. э.) «Баопу-цзы» (эзотерическая часть, нэй пянь), выполненный Е.А. Торчиновым, см.: Гэ Хун. Баопу-цзы. СПб., 1999.


[Закрыть].

В приведенном выше пространном фрагменте мы вновь столкнулись с некоторыми терминами, письменные формы которых не несут никакого налета идеографичности. И потому их следует воспринимать в качестве местных, диалектных слов. Некоторым другим именам демонов и духов мы обязаны Дуань Цин-ши. Во второй части его «Но гао цзи», небольшого трактата, включенного в «Инь-ян цза цзу», мы читаем:

«Горные сяо зовутся также горными сао. «Шэнь и цзи» называет их сань. «Описание области Юнцзя» называет их горными мэй. Существуют и другие названия: горные лошади или драконы, чжо-жоу, жэ-жоу, хуэй или летающие драконы. Они голубого цвета, как голуби. Также их зовут чжи-у. Их гнезда подобны сосуду вместимостью в пять доу. Они раскрашивают себя белой и красной краской из глины. Они всегда смотрят друг на друга как лучники, готовые сражаться. Они насылают на людей тигров и сжигают хижины и дома. Простой народ зовет их "горные сяо"».

Только по одному обилию самых разнообразных имен можно судить о том, насколько вера в духов и призраков распространена в Китае. Те авторы, что считали данную тему достойной обсуждения, большей частью довольствовались пересказом древних повествований, краткий обзор которых читатель и видит перед собой. Так, в известной читателю книге «Ху вэй» о призраках-тиграх, написанной в шестнадцатом столетии, говорится следующее:

«Горные сяо встречаются к югу от горной цепи (т. е. в Гуандуне) повсюду. У них одна нога, вывернутая в обратную сторону, так что всего конечностей у них – три. Их самки любят раскрашивать себя красной косметикой и рисовой мукой. Они вьют себе гнезда на больших дуплистых деревьях, на которых ставят также деревянные ширмы для защиты от ветра и закрепляют занавески. У них всегда большие запасы еды. Когда жители юга путешествуют по горам, они всегда носят с собой желтый крем, серую краску, рисовую пудру, монеты и пр. Встречаясь с самцом, они называют его шаньчжан, "горный муж", а самку величают шаньгу, "горная жена". Самка обязательно попросит румян и рисовой пудры и, если получит их, сможет защитить человека.

В годы Тяньбао династии Тан (742–755) один из жителей севера путешествовал по горам к югу от горной цепи. Опасаясь встретиться с тигром, он забрался на дерево, чтобы провести там ночь, и столкнулся с самкой горных сяо. К счастью, у него были с собой кое-какие подарки. Он спустился с дерева, поклонился несколько раз и назвал самку "горной женой". Когда же она спросила его, что он несет с собой, он подарил ей румяна и пудру. Очень обрадовавшись, она сказала: "Устраивайся на ночлег спокойно и ничего не бойся", и странник заснул прямо под деревом. Ночью появились два свирепых тигра, но горная сяо спустилась с дерева и, шлепнув чудовищ по головам, сказала: "Эй, полосатые, это мой гость, так что убирайтесь-ка побыстрее!" И тигры ушли. На следующее утро, когда путешественник снова собрался в путь, она горячо поблагодарила его».

В другом сочинении рассказывается следующее: «В годы Кайюань (713–741) ученый по имени Вэй Чжи-вэй был назначен начальником уезда Сяошань в Юэчжоу (Чжэцзян). В тех местах жило множество горных сяо, славившихся своими хитростями и уловками, так что никто не осмеливался предпринять что-нибудь против них; от них страдали даже чиновники, хотя и постоянно совершали им поклонения как божествам. Но появился Чжи-вэй и первым делом разузнал, где расположены их жилища – пещеры. После чего он собрал горы хвороста, подождал того момента, как все сяо соберутся вместе, разложил дрова вокруг их жилищ и поджег. Тем временем люди стояли неподалеку с копьями и мечами наготове; в итоге почти все сяо сгорели или были убиты. В течение нескольких месяцев о них в уезде не было ни слуху, ни духу.

Как-то ранним утром перед воротами уездного города появился незнакомец. Пыль, лежала на его лошадях и повозке, а возницы и слуги выглядели страшно уставшими и изможденными. Он пошел прямо в управу, попросил встречи с начальником и заявил, что прибыл из Сяоцзао, что в Ланьлине. Чжи-вэй, ничего не заподозрив, тут же пригласил его войти. Незнакомец сел, беседовал, смеялся и шутил вместе со всеми, и замечания и слова его были настолько удивительны, что Чжи-вэй не мог не обратить на них внимания. Он даже предложил незнакомцу передохнуть в его доме. Тогда незнакомец сказал: "Путь мой лежал через узкое ущелье, где я поймал молодую обезьянку, чья сообразительность и сноровка так умилительны; почтительно прошу вас принять ее в подарок". Он достал из-за пазухи маленькую коробочку и открыл ее – в ней сидела обезьянка, размерами с плод каштана. Она прыгала туда-сюда, вертелась волчком; кроме того, она улавливала настроение человека. Восхищенный Чжи-вэй взял ее домой, дабы иметь возможность похвастаться перед всеми такой диковинкой. Вдруг обезьянка высоко подпрыгнула и превратилась в тигра. Они не успели вовремя запереть дверь на засов, оружия под рукой не было. Когда же Чжи-вэй все-таки закрыл ворота, оказалось уже поздно: тигр сожрал их всех, и никто не остался в живых» («Цзи и цзи»).

Очевидно, китайцы записывали в число горных духов примитивные племена, которых они не считали людьми. Скорее всего, это были дикие и уже вымиравшие обитатели гор, чуждые китайской культуре; время от времени они совершали набеги на жилища своих более цивилизованных соседей, за что подвергались беспощадному преследованию и уничтожению со стороны китайцев. По убеждению китайцев, существа потустороннего мира – это лишенные культуры создания, поражавшие их воображение своими привычками и образом жизни. Описаниями таких существ, населявших как реальные, так и воображаемые территории, пестрят многие страницы «Шань хай цзина»– книги, во многом им посвященной. В эту большую категорию входит и еще одно племя демонов, так называемые «чи-мэй» или чи и мэй.

Они упоминаются еще в «Цзо чжуань». Во времена династии Ся, сообщает источник, с помощью некоторых предметов и картинок «людей знакомили с коварными проделками шэнь, дабы они, в речных ли долинах или горных лесах, не столкнулись со злобными чи-мэй и ван-лян». В другом разделе этого же сочинения говорится, что Шунь, став министром Яо, изгнал в четыре отдаленные области порочных людей, дабы они «боролись там с чи-мэй». Естественно, что позднейшие авторы почерпнули из этих сведений то, что чи-мэй были духами, обитавшими в пустынных и заброшенных землях, родственными ван-лян или даже идентичными им, и вполне искренне придерживались такой концепции.

Конечно, не так уж невозможно, и даже вполне вероятно, что на каком-то из диалектов чи-мэй когда-то и называли духов как таковых. Стоит отметить, что в том фрагменте «Цзо чжуань», где вторично сообщается о высылке таких-то людей при министре Шуне, в тексте стоит другой иероглиф чи, иногда произносимый как ли и означающий драконоподобного, либо ящероподобного, животного. Возможно, именно в связи с этим Ван Чун писал: «Те, кто высказывают суждение о чи, уверяют, что чи подобны драконам; поэтому, если мэй спаривается с драконом, значит, мэй представляет собой родственное дракону животное» («Аунь хэн», гл. 22). Последующие авторы охотно принимали эту гипотезу, но факты, которые бы подтверждали ее достоверность, отсутствуют.