Текст книги "По эту сторону стаи"
Автор книги: Ядвига Войцеховская
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Глава 19
Крепость Утгард возвышается над морем, словно скала. Похоже, что это и есть часть скалы, в которой вырублен первый этаж. Первая, кого они встречают, это Близзард.
– Не ждала. Ждала. Не ждала, – она по очереди указывает на них пальцем, словно пересчитывает. Раз-два-три-четыре-пять...
– Не думала, что когда-нибудь тебя увижу, Джои, – говорит Близзард. – Видать, ты изобрёл такой хитроумный план, что надул даже меня.
– Даже если бы и думала, то навестить приятеля ты бы, конечно, не догадалась, – язвит он по привычке. Без иронии, без подколок. Ведь он уже тут, можно выдыхать – и будь что будет.
– Всё не так просто. Мы ограничены ночью, метелью и новолунием, – с сарказмом говорит она. – Чтоб ты знал.
Джои вспоминает о стае, приходящей в метельные безлунные ночи. Кажется, он нашёл стаю. Что дальше?
– В общем-то, я пришёл спросить: что дальше? – в лоб говорит он, как ему кажется, ни к селу, ни к городу.
– Ты пришёл. Это и есть дальше.
Дальше – просто прийти.
Ночь. Метель. Новолуние. Стая. Своё место.
Для Джои.
Для Макрайана.
А для Дорин? Сама она не знает, но разве вечная зима – так здорово? Но, может, тут ещё начнётся лето? Ей не сказали ни единого слова, будто её нет. Разве только о том, что не ждали.
– Если мои глаза не врут, то кольцо с сюрпризом попало именно к тебе? – интересуется Близзард у Джои. – И почему меня это совсем не удивляет?
– Ну, я же в тот день так и не доехал до борделя, – говорит он, наконец, догадавшись, что всё дело был в кольце. – Должен же я получить хоть какую-то компенсацию?
– Надеюсь, с моей собакой всё нормально? – угрожающе произносит она. Да, несомненно, важный вопрос.
– Я оставил её у индейцев. На Эрамозе, – Джои понятия не имеет, знает ли она, что такое Эрамоза и где это. – Индейцы – хитрые ребята, как я успел заметить.
– Знают гораздо больше того, чем говорят, – соглашается Близзард.
Внутри крепости теплее и толстые стены заглушают шум прибоя. Пылает огромный очаг, но Дорин сильно сомневается, что кому-то придёт в голову согревать всю крепость. Можно только догадываться, каково тут было в бытность её тюрьмой. Только сейчас Дорин понимает, как ей повезло с Олдгейтом, если вообще можно сказать "повезло" про историю, в которую она вляпалась по своему собственному желанию. Но это уже не история, это её жизнь. И впрямь, сплошной гуманизм, – с иронией думает Дорин, отходя и коленом опираясь о скамейку. Она устала. Кажется, идти было не так уж далеко, но теперь адреналин начинает отпускать и Дорин сама себе кажется выполосканным и выжатым бельём. Она так и висит на этой скамейке, всю тяжесть тела перенеся на колено и на руки, и вполуха слушает то, что происходит, сама себе не веря, что ей – вот честное слово – почти всё равно.
– Посмотрите-ка, кто у нас тут, – Близзард становится прямо напротив неё и точно так же опирается на колено – лавка широкая. Примерно такая же, на какой Дорин ожидала госпожу из подвалов Кастл Макрайан, где-то там, тысячу лет назад. А почему бы госпоже и не подойти, если это попросту удобно? Только хозяйка – это уже не хозяйка...
– Кажется, произошла куча всего, чего я не знаю, – она поднимает руку и касается пальцем виска Дорин, а потом легко скользит вниз – по щеке, шее, ключице... Дорин чувствует не столько прикосновение, сколько её взгляд – острый, будто бритва. Словно Близзард разрезает на ней одежду, и она остаётся совершенно нагой в этом мире льда – но не сопротивляется. Зачем? Шея, ключица, ещё ниже...
– Ничего не хочешь мне рассказать? – тихо спрашивает Близзард.
Олдгейтские руны. Дорин вспыхивает, заливаясь краской, и собирается перехватить её руку, но вместо этого они застывают ладонь в ладонь, точно собираются сыграть в детскую игру.
А впрочем... Почему бы и нет?
Какая интересная игра... Новая, совсем другая игра...
– Хочу, – отвечает Дорин тоже почти шёпотом – чтобы услышала только та, которой предназначается ответ.
– У нас острый дефицит новостей, – говорит Близзард.
Дорин кажется, что сейчас она облизнётся.
– Как там? – Близзард кивает куда-то в сторону. Там – это вне зеркал...
– Нормально, – отвечает Дорин.
– Теперь в тюрьмах не холодно? – с юмором спрашивает Близзард.
– Не так, как здесь.
– Сейчас лето, – не отводя глаз, говорит Близзард.
– Что же тогда зимой? – Дорин знает, что взгляд не грозит ей ровным счётом ничем.
– Почти то же самое, – Близзард не мигает, и Дорин снова чувствует, как между ними возникает невидимая хрустальная струна.
Это не значит ничего, в Межзеркалье нет места фокусам. Да даже если бы и значило, Дорин безразлично.
Макрайану приходит в голову мысль, что он видит кого-то в зеркале, словно некая дама забавляется тем, что от скуки беседует со своим отражением. Одно и то же по разные стороны стекла. Ой, нет, только не это.
– Может, оставишь её в покое? – сердито вмешивается он. В другой раз Дорин посмотрела бы на Макрайана так, что он предпочёл бы заткнуться, но теперь она неподвижна.
– Я всего лишь спросила, – невинно говорит Близзард – И я заметила кольцо твоей Семьи, Уолли, я не слепая. Нет проблем.
– Что вы так насупились, мистер Макрайан? – сквозь зубы цедит Дорин, начиная свирепеть. – Про вас могут подумать только то, что вы так и не научились общаться с людьми, не прибегая к помощи дубины.
– "Нет проблем" звучит несколько зловеще, – Макрайан всё-таки решает объяснить. – Чтобы разрядить обстановку, я бы, пожалуй, усладил ваш слух песней про то, как служанка и госпожа устроили соревнования, кто громче пукнет, но...
– Мистер Макрайан! – перебивает Дорин, по-прежнему не отводя взгляда.
– ... но, боюсь, за бестактность мне теперь влетит вдвойне, – заканчивает он.
– Почему же? – спрашивает Близзард и губы её трогает лёгкая улыбка. – Думаю, мы решим, кому из нас дать тебе в лоб.
– Решим, – уверенно подтверждает Дорин и с лёгкостью продолжает, подхватывая завораживающий ритм:
– Ты выиграла, – говорит Близзард.
– Разве?
– "Тигра за палец надо поймать", – повторяет Близзард. – Кажется, ты поймала тигра, Долорес О`Греди.
– Хм... – Макрайан напоминает о том, что он находится неподалёку.
– Не будь дураком, Уолли, – Близзард поворачивает голову – и туго натянутая струна пропадает без остатка. Иллюзия отражения исчезает. – Если она уже здесь, то не потому, что ей просто захотелось приключений.
Проходит время. Сколько – Дорин не знает. Тут нет времени. Тут нет ничего вообще, только беснуется под стенами Утгарда ледяное море.
"Макрайан женился"...
"Да что ты!"
"Вообще-то я тоже человек", – конечно, Джои, тут как тут.
"Она – Макрайан" – конечно, мистер Макрайан, со своим традиционным бурчанием.
"Теперь у нас разнообразие, Легран любит зелёное, Макрайан – красное"...
"А ты – чёрное"...
И ещё бывает время, когда начинается пурга – и тогда они исчезают. В небе быстро бегут тучи; может, Дорин кажется, но они похожи на волков. Уж где-нибудь да будет метель, и тогда в Британии увидят Дикую Охоту, где-то – полярных волков Маниту, а где-то – кого-то ещё. Всегда куда-нибудь будет приходить Стая...
Бегут по небу тучи-волки, а за невидимой чертой бродит человек в старом пальто. Он раз за разом налетает на прозрачный барьер, пытается подступиться к нему с армейским ножом, падает, но снова поднимается и, вытирая кровь, грозит кулаком кому-то, кого Дорин не видит тоже.
И плещутся холодные волны, долетая до суши колючими кусочками льда...
– Милорд, – Макрайан целует чёрный перстень.
– Ты привёл за собой Дориша, Уолли, – укоряет милорд Эдвард. – Ну, что ж, пусть, раз он так стремился сюда попасть. А то мы тут было заскучали. Но сейчас я хочу услышать о том, как вам всё-таки удалось уйти, наместник?
– Старуха-полукровка, – неохотно объясняет Макрайан. – И... Да ведь я давно уже не наместник, Милорд...
– Кто тебе это сказал, Уолли? – добродушно спрашивает милорд Эдвард. То есть, теперь просто Милорд, – поправляется про себя Дорин.
– Пока ты жив, или пока не разозлил меня слишком сильно – ты наместник округа Эдинбург, – слышит она. – И, насколько я понял, у тебя остался, по крайней мере, один вассал.
– Да?! – удивляется Макрайан.
"Грейс, мистер Макрайан, это Грейс, – с досадой думает Дорин, переживая за то, что он так недогадлив. – Что теперь скажут про ваши мозги? Что вы оставили их дома?"
Милорд Эдвард бросает на неё быстрый взгляд, и Дорин тотчас же становится стыдно, будто она произнесла это вслух. Но он ласково смотрит на неё и повторяет:
– Грейс, Уолли. Это Грейс. И, в таком случае, я не понимаю, что ты до сих пор делаешь здесь? Сюзерен несёт ответственность за своих вассалов, даже если наместничество лежит в руинах.
Макрайан стоит, спрятав руки за спину и, судя по всему, не знает, что сказать. Дорин ловит себя на мысли, что у неё из головы вылетает всё – Межзеркалье, тупик, в который их пытался загнать Сектор; она даже забывает о холоде. Дорин думает только о том, что и как скажет Макрайан человеку с чёрным перстнем... или не совсем человеку?
– Я кое-что объясню тебе, Уолли, – мягко говорит тот – и Макрайан смотрит исподлобья, пальцами теребя свою шубу.
– Власть – это не только твои подвалы с лужами крови...
Макрайан склоняет голову.
– ... не только возможность отнимать жизнь...
Ещё ниже.
– ... не только Всё. Что. Ты. Захочешь...
Ещё ниже.
– ... это ответственность...
Дорин едва сдерживается, чтобы не подойти и не встать с ним рядом.
– ... даже если у тебя остался всего один вассал...
Это не конец пути. Не для них.
– ... такова цена...
Цена власти над жизнью и смертью. Цена того, что ты есть тот, кто ты есть.
И тогда Дорин понимает, как должна поступить.
Гудит под стенами Утгарда штормовое море, и в воздухе висит холодная морось. Оказывается, по здешним меркам это и есть лето, подумать только! Впрочем, ведь Дорин привыкла к холоду. Но её личный холод – там, позади. И его можно развеять, затопив очаг, сварив суп и поставив подходить тесто для пирогов. К тому же, если лечь в кровать и крепко-крепко прижаться друг к другу, то согреешься наверняка. И камин будет весело трещать горящими поленьями, а Морриган заведёт музыкальную шкатулку и, подперев рукой щёку, устало задремлет за толщей старого стекла. Или споёт ту песню про двух воронов. Молодая жена лорда когда-то пошла своей дорогой, но два ворона должны вернуться в гнездо...
– Идёмте домой, мистер Макрайан, – говорит она.
Домой?!
А какого чёрта он забыл дома?
Дрова, так и не затащенные на гору, должно быть, на следующий год покроются мхом и сгниют. И входная дверь, наверное, открыта, и ветер будет залетать внутрь и безнаказанно гулять по коридорам, сколько бы сэр Баллард не стучал своей палкой и не жаловался на прострел в пояснице. Пара старых дубов точно загнётся зимой, зато прорастут десятки желудей, только так и останутся лепиться кучей, мешая друг другу, ведь никому нет дела до каких-то там крошечных дубков. Чёртов Сектор приподнимет свою задницу и доберётся-таки до Грейс. Сумасшедшая нищебродка слишком стара даже для полугода Олдгейта, хотя Макрайан не думает, что она отбросит копыта – старуха живуча, как чертополох на навозной куче.
Макрайан оглядывается, словно ждёт ответа на незаданный вопрос. От кого? От Милорда? От странного человека Джои?
Дорин тоже оглядывается, чувствуя чей-то взгляд. Джои. Он усмехается уголком рта, и вдруг кидает ей что-то – она едва успевает поймать. Кольцо. Зеркальное кольцо из мягкого серебра, в которое вправлен алмаз. Говорят, алмаз – самый твёрдый камень... Но ведь это же его кольцо – и его единственный путь назад. И тут Дорин понимает, что обратно он не вернётся. Он дошёл до конца пути – и нашёл свою стаю. А её конец пути – где он? Точнее, не её. Их.
– Если вы поторопитесь, к вечеру у нас будут пироги, – извещает она Макрайана и берёт его за руку.
Близзард поднимает ладонь, а пальцами другой руки изображает идущего по ней человечка. Такая игра, что поделать. Хозяин снимает очки и ладонью устало прикрывает глаза, чтобы никто не заметил, как он улыбается. Маленькие, но такие сильные пальцы Дорин крепко держат руку – и Макрайан не сопротивляется.
– Идёмте домой, – ещё раз говорит Дорин.
Он всё равно остаётся сюзереном, ответственным за своего вассала. Пусть даже он – владетель, у которого один-единственный вассал.
А ещё у него есть Его Дом – и Его Леди.
На острове Утгард, в пустоте на краю времени, за скалами рядом с берегом, есть зеркало. Недалеко от зеркала стоит домик, и, на первый взгляд, кажется, что там никого нет. Однако иногда из трубы идёт дым, а позади домика вверх дном лежит кривобокая лодка. Каждый день на пороге появляется еда, а воду обитатель домика добывает сам. Сначала он выкидывал припасы в море, но ведь ему же надо что-то есть, раз уж он всё равно здесь?! Совсем глупо было бы сдохнуть с голоду не ради чего-то и, ко всему прочему, будучи в полном одиночестве, – Спота он не считает. К тому же да, ведь ещё есть Спот! Обречь ни в чём не повинное существо на смерть, только потому, что ему так приспичило – ну, уж нет. Малыш этого не заслужил. Нет лучшего помощника для того, чтобы сторожить чёртово стекло. Дориш каждый день разбивает его вдребезги – а на следующий день оно снова оказывается цело, словно за ночь нарастает изо льда.
– Я достану тебя, слышишь? – он по привычке грозит кулаком туманному силуэту крепости, а потом снова идёт крушить зеркало: авось, в этот раз повезёт.
– Мы доберёмся до них, правда, Спот? – сквозь зубы цедит Дориш.
Конечно, доберутся, Спот полностью согласен. Босс всегда прав, так или иначе, рано или поздно. А до тех пор...
– Ни одна живая душа не пройдёт сюда, пока я жив, – обещает Дориш, плотнее закутываясь в старое пальто, хотя не сказать, что ему так уж холодно.
"Не пройдёт, босс!" – отважно думает маленькая собака Спот, хотя ему-то как раз холодно, вот только он вряд ли теперь признался бы в этом.
– И не выйдет отсюда, – добавляет Дориш, снова сжимая кулак.
В этом Спот уверен гораздо меньше, но разве босс стал бы слушать, даже если бы случилось невероятное, и Спот заговорил?
У каждого своя работа. У них с боссом своя – и, надо думать, это очень важная работа, – а у тех, кто живёт в туманной крепости – своя. Какая, Спот не знает, только догадывается, и посему считает, что весьма, весьма хорошо, что до туманной крепости не дойти. Уж тут босс бессилен, несмотря на то, как он крут.
Зеркало в очередной, бесчисленный по счёту раз разлетается на тысячу кусков.
– Пойдём, Спот, – строго командует Дориш, отряхивая руки. – Не забыл, сегодня ты играешь чёрными?
Конечно, Спот с удовольствием сыграет с боссом в шашки, хотя понятия не имеет, что это такое.
На столе в домике лежит аккуратно разлинованный листок. Дориш ставит галочку: всё должно быть в своё время. И, может быть, когда-нибудь, в какой-нибудь из дней на этом чёртовом краю времени... Хотя не может быть мира снаружи зеркал без Межзеркалья. Но теперь он тут, и ни одна мышь не проскользнёт мимо безнаказанно. У него есть задача.
– Однажды мы дойдём до Утгарда и тогда ещё посмотрим, чья возьмёт, – по привычке бурчит Дориш, вешая над огнём чайник. – Правда, Спот?
Про это Спот ничего сказать не может. Однажды краем уха он кое-что слышал, ведь недаром собаки знают гораздо, гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Он слышал, как человек в кожаной куртке спросил: "Зачем мы возимся с такой ерундой, Милорд? На кой чёрт тут сдался этот цепной пёс?" Спот был, конечно, страшно горд, но, справедливости ради, про себя заметил, что он совсем, совсем не похож на тех собак, кого обычно держат на цепи, тем более, его имя вовсе и не Цербер. Но ведь других псов тут нет. Наверное, тот, из туманной крепости, хотел сделать ему комплимент. "У каждого своя работа, – ответил ему Милорд. – Кому надо, тот дойдёт до конца дороги, а прочим тут и впрямь нечего делать. К тому же, да – Близзард утверждает, что у того, у кого есть маленькая, но собака, не всё так плохо. У него важная работа".
– А пока я смастерил тебе пальто. Смотри, не потеряй, – Дориш держит в руках нечто бесформенное, но Спот догадывается, что это нечто совсем недавно было подкладкой его собственной одежды.
По правде говоря, тут довольно холодно, – думает Спот, слушая закипающий чайник.
Но ведь у них очень, очень важная работа...
