Текст книги "По эту сторону стаи"

Автор книги: Ядвига Войцеховская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 13

     Граница с Шотландией позади, и впереди Джои ждёт то самое «нехорошее место». Он догадывается, что ещё неизвестно, что страшнее: владетель, скрывающийся за невидимой стенкой, – или аборигены, которые наверняка прекрасно помнят бравого детектива Купера, навсегда успокоившего их Шерифа пулей промеж глаз.

   Джои по памяти находит дом Макдауэла и со свистом гонит мимо, проезжая дальше на пару-тройку миль. Он помнит про тонированные стёкла, но испытывает непреодолимое желание пригнуться к рулю. Джои выбирает место, где можно оставить джип, загоняет его в просвет между деревьями и забрасывает ветками. До старого леса довольно далеко, да и направление он помнит только приблизительно, ну, да ладно. Лучше вернуться пешком, прячась от каждого шороха и рискуя проблуждать дотемна. В последний момент Джои спохватывается и забирает из машины солнцезащитные очки – "Поляроид". Он от всей души надеется, что эта мера предосторожности сработает, хотя бы не дав сразу же превратить его в безвольную марионетку. В том, что хорошего ждать не приходится, он уверен на сто процентов. Что ж, пусть так, остаётся уповать на случай и удачу.

   Джои даёт круг, чтобы, не приведи Господи, не наткнуться на кого-нибудь из местных, например, на чумного старика, который носится с "нехорошим местом", как дурень с писаной торбой. Джои не думает, что старый хрыч совсем потерял мозги и забыл, что происходило здесь три года назад – и что такое линчевание. А именно оно ему и светит, и Джои, как пить дать, рискует выехать из города в виде трупа в смоле и перьях, – если, конечно, в этих горах не придумали чего-нибудь позаковыристее.

   Джои блуждает несколько часов и вот, наконец, доходит до старого леса. Чёрт! Оказывается, он помнит это место до каждого дерева, до каждой проклятой травинки. И именно сейчас должно начаться самое "оно".

   – Ну, валяй, начинай! – вызывающе говорит Джои, точно эта невидимая стенка живая и от неё ожидается ответ.

   Нет, не живая. Но ответ есть: сильнее, сильнее, ещё сильнее... Канадский север, он, замороженный во льду, не чувствующий ни ног, ни носа, ни ушей, и панический ужас – оказаться на каталке остатком тела, у которого ампутировали всё, что только можно...

   – Ах ты, сука! – говорит Джои, сжимая зубы. – Плевать я хотел!

   Шумит ветер в кронах огромных дубов – и завывает метель, где-то там, под мерцающей авророй севера.

   – Плевать! – орёт Джои, как полоумный. – Пошёл к чёрту!

   Кто именно пошёл или пошла, он понятия не имеет, но пусть это нечто катится куда подальше: он должен пройти, хоть убей.

   И не может.

   Джои опускается на колени и с такой силой сжимает в горстях выдранную с корнями траву, что белеют костяшки пальцев. Он постоит тут немного и отдохнёт, а потом попробует снова. Может быть...

   Впереди, совсем рядом с ним угадывается какое-то движение. Джои всё-таки поднимает глаза – и встречается взглядом с другими глазами, зелёными, как поблёкший осенний склон. В первый момент до него доходит только то, что это женщина, потому что на ней надета куча юбок, ничего больше он разглядеть не в состоянии.

   – Обязательно гулять именно на моей горе? – мрачно спрашивает она.

   На её горе. Кроме того, у неё тут, кажется, не возникает никаких проблем. Значит, Джои рискует жизнью, если промедлит хотя бы секунду.

   – Я друг Близзард, – скороговоркой произносит он, пока эта женщина не успела выкинуть какой-нибудь малоприятный фортель.

   – Вот как? – после секундного размышления говорит она. – Я тебя не знаю.

   Конечно, откуда она может его знать, если он человек?!

   – Близзард здесь нет, – добавляет женщина.

   – Помоги, – Джои решается на отчаянный поступок, пока она не опомнилась и не шарахнула его какой-нибудь дрянью, и протягивает руку.

   Она снова секунду размышляет, а потом берёт его за руку... и всё кончается. Господи Боже! Он станет таким хорошим, он будет каждое воскресенье ходить в церковь, только чтобы никогда, никогда больше не столкнуться с этим... этой... с этой чёртовой штукой.

   Женщина начинает молча взбираться в гору, не выпуская его пальцев, и Джои послушно ползёт следом. Наконец, он может рассмотреть её хотя бы со спины: две или три дорогие, но полинявшие юбки надеты одна на другую, меховая жилетка, поверх которой туда-сюда болтается длинная коса, на ногах стоптанные туфли.

   – Тут так холодно? – он решает прервать молчание и начать устанавливать дипломатические отношения. В шотландских горах не жарко, Джои в курсе, однако женщина похожа на капусту.

   – В Кастл Макрайан – да, – говорит она.

   В этот момент перед ними открывается некогда величественная постройка, в которой, по мнению Джои, сейчас могут жить совы и привидения, но никак не люди. Или кто-то вроде. Они, всё так же за руку, проходят внутрь.

   – Я тебя не знаю, – ещё раз говорит она и Джои догадывается, что неплохо бы представиться.

   – Джои Купер, ныне Джои Райс. Отдел по борьбе с наркотиками. Полицейский. То есть, бывший полицейский, – он вываливает ей правду, а не то, что написано у него в синеньком канадском паспорте. Какого чёрта? Если она захочет, всё равно вывернет его мозги наизнанку, не пошевелив и пальцем.

   – Дорин Макрайан, – она называет своё имя, а Джои в это время как раз созерцает всё то, что осталось от сквозного зеркала. От Близзард он слышал фамилию Макрайан; должно быть, это его жена или сестра, но это открытие не идёт ни в какое сравнение с тем, что он видит прямо перед собой. Стоило проделать такой путь, чтобы наткнуться на пустую раму и кучу осколков...

   – Ч-ч-чёрт подери, – вырывается у него против воли. – Зеркала нет.

   – Как и кольца, – равнодушно добавляет она.

   – Хрен с ним. Кольцо у меня есть, только без зеркала это красивая безделушка, – Джои демонстрирует ей палец.

   – Где ты его взял?! – Дорин так резко подаётся вперёд, что до него мгновенно доходит: эта штука важна для неё, как воздух.

   – Чего только не бывает на свете, – неопределённо отвечает Джои, успев отдёрнуть руку. – Кстати, а куда делось ваше кольцо?

   – У меня его и не было, – говорит она. – Я человек.

   Джои чувствует себя так, словно ему отвесили хороший подзатыльник. Какой, к чёрту, человек?! Без труда проходящий опеку владетеля и проводящий его?

   – Как человек? – опешив, спрашивает он. – Ты – человек?!

   Она оборачивается так резко, что коса взлетает и хлещет её по щеке.

   – Обращение "ты" оставь для своих друзей, – его обдаёт холодом. – Для тебя я леди Дорин. В крайнем случае, миссис Макрайан.

   От её взгляда у Джои пропадает всякое желание возражать, словно он попал на приём к королеве и неожиданно потерял штаны. Ну, нет, шалишь, – думает он. Какие-то их игры статусов, которыми девке, видать, заморочили голову. Однако номер не пройдёт; только не с ним, дорогая. И оба они – извиняйте, миссис, леди, или как вас там – на равных, если не считать того, что он сильнее просто физически.

   – Вам пригодилось бы это кольцо? – Джои умеет временно пропустить мимо ушей то, что ему не по нраву.

   – Да, – наконец, говорит она.

   – Слушай-ка ты, миссис, – сообщает он. – Похоже, нам обоим нужна пара "зеркало-кольцо", уж не знаю, для чего тебе, выясним это позже. Поэтому варианта только два: или мы приходим к соглашению и начинаем плодотворно сотрудничать – или нет.

   Она молчит. Ну, что ж, пусть думает.

   – Близзард я звал просто Близзард, кровавую суку Легран я в глаза звал кровавой сукой Легран. Никто из них не отрицал, что они бывшие зечки со съехавшей крышей, впрочем, так же, как и твой Макрайан. Это не хорошо и не плохо, это факт. Скажи мне, что они по сравнению с тобой невинные овечки, и я буду расшаркиваться перед тобой каждый раз, как увижу.

   Не успевает Джои закончить этот пассаж, как получает оплеуху такой силы, что у него звенит в ушах.

   – Если я услышу хотя бы ещё одно слово про мистера Макрайана, – доносится до него, – тебя будут искать по частям. Раскиданного по всей территории округа Эдинбург.

   Ах ты, стерва! Ну, погоди у меня, – злобно думает Джои, сжимая кулаки и готовясь показать ей, почём фунт изюма.

   – Не советую, – она дерзко смотрит ему прямо в глаза и даже не думает отступить хотя бы на шаг назад. – Не знаю, как насчёт съехавшей крыши, а всё остальное...

   На этом месте она стягивает с плеча ткань платья и демонстрирует ему выжженный зигзаг, который Джои видел тысячу раз – и, кажется, тысячу лет назад. Вот так так! Теперь юрисдикция Утгарда распространяется и на людей?!

   – Давай замнём. Прости, я погорячился, – Джои понимает, что, кажется, и впрямь хватил через край. – Однако ты разбила мне нос.

   Он только теперь замечает, что на пол шлёпаются тяжёлые красные капли.

   "Ладно, чёрт с тобой, – думает Дорин. – Да и была бы охота".

   – Не развалишься, – говорит она. – Для того чтобы остановить кровотечение, надо проткнуть жабу, подождать, пока она издохнет, положить в мешочек и повесить тебе на шею.

   Джои в некотором недоумении выслушивает новость.

   – Пожалуй, если я буду ждать, когда ты проделаешь всю эту ерунду, я издохну сам, – резонно возражает он.

   – Ещё могу предложить мох с черепа покойника, – да, отличная альтернатива, против фактов не попрёшь. – Правда, понятия не имею, где бы взять покойника.

   – Нет уж. Давай как-нибудь обойдёмся без покойников, если ты, конечно, не против, – говорит он, попросту прикладывая к носу рукав.

   – Как, ты сказал, тебя зовут? – переспрашивает она.

   – Джои.

   – Ладно, Джои, – уже спокойно говорит Дорин. – Можешь звать меня Макрайан.

   «Да уж, невесело тут», – скептически думает Джои несколько дней спустя.

   Эти несколько дней он приходит в себя, словно бежал марафон длиною в жизнь, а потом уткнулся носом в кирпичную стену. Это почти конец пути. Всё. Дальше некуда. Точнее, дальше зеркало, которого нет... Или есть?

   Начать с того, что тут просто напросто голодно, – размышляет Джои, в очередной раз похлебав супа с плавающими крапивными шматками.

   – Никогда бы не подумал, что буду жрать траву, – хмуро говорит он Дорин, отодвигая миску. – Это ещё хуже, чем собачий корм.

   – Если бы ты посидел голодный неделю, спорим, стал бы жрать всё, что угодно, включая кору от деревьев? – Дорин убирает посуду.

   – Такой роскоши, как тарелки, тут нет, правда? – ехидно спрашивает Джои.

   – Такой роскошью, как тарелки, мы будем пользоваться хоть сейчас, если ты станешь посудомойкой, – говорит она.

   – Вот ещё. Это не мужское дело.

   – Челяди тут нет, – парирует Дорин. – Специально для тебя я могу сервировать стол на двадцать персон и уставить его фамильным фарфором, только, боюсь, там всё равно будет плавать та же самая крапива. А пока, полагаю...

   – Послушай-ка, – перебивает он, не желая слышать никаких "пока", не относящихся к сути проблемы. – Я, конечно, понимаю, что играть в Золушку гораздо занимательнее, чем делать дело, однако, может, займёмся делом?

   – Каким? – Дорин отворачивается и начинает-таки ковыряться с этими своими кастрюльками, так, что Джои не видит её лица. Вот стерва! – И, да, если тебе интересно, я предпочитаю играть в принцессу, заточённую в башне.

   – Если ты забыла, то нам нужна пара "зеркало-кольцо". Или нет? Кольцо – вот оно, уже тут, – он демонстративно машет пятернёй. – Может, стоит немного поднапрячься и отыскать где-то зеркало?

   – Где, например?

   – Я не знаю, где, – Джои начинает злиться. – Но, думаю, тут более подходящее место, чем автострада, деревенский паб или медвежья берлога. Более подходящее, чем любая другая точка на карте, где полно людей, но нет даже тени... кого-то другого.

   Они оба так и не выяснили, как называть этого кого-то другого. У этих других не было рогов, они не исчезали с воплем "Лошадка и охапка!", как просто обязаны были поступать все порядочные фейри, и не делали ничего особо запредельного, если, конечно, не смотрели тебе в глаза. Но тут с ними мог посоперничать тот же Дэвид Копперфильд... впрочем, Джои был не совсем уверен, что тот не был кем-то из их числа. Результатом встречи с этими другими стало то, что сейчас он слушал, как грохочет котлами на кухне средневекового замка девушка, дошедшая до психоаналитика – а уж это по шкале Джои было "дело труба". Впрочем, насчёт себя он точно так же мог сказать "дело труба", но его психоаналитиком была бутылка.

   – Суть не в названии, – раздражённо говорит Джои, подводя итог. – Да, можно облазить пол-Британии, перетряхнув все местечки с дурной репутацией и дома с призраками, но не думаю, что без чёткого знания места можно попасть в другое владение. Если где искать – то теперь только тут.

   – Если ты обратил внимание на раму внизу, то тут оно разбито, – равнодушно сообщает Дорин, точно её подменили, и теперь её мало касаются все кольца и все зеркала в мире.

   – Хорошо, пойдём от обратного, – у него появляется стойкое ощущение, что она чего-то не договаривает. – Ты знаешь ещё какое-то место вроде этого?

   – Тюрьма Олдгейт, – говорит Дорин и хохочет. – Спорю на свиной окорок, что там точно есть зеркало.

   – Ты выиграла, прекрасная принцесса, – безапелляционно решает Джои. – Как только мы продвинемся дальше ничегонеделанья, я подарю тебе огромный свиной окорок. Только, боюсь, у меня кишка тонка лезть в тюрьму Олдгейт, даже если она битком набита зеркалами.

   – Поместье Легран, наверное, цело, – предполагает Дорин. – Только я всё равно понятия не имею, где оно находится.

   – И? Твои варианты? – Джои точно не тот человек, который будет сидеть на заднице и ждать, пока что-то случится само собой.

   – Всему своё время, – туманно отвечает она.

   Вот как! Надо же! Если всему своё время, значит, она уверена, что это время придёт, прямо сюда, с доставкой на дом и без бонуса в виде подвигов, предусматривающих штурм Олдгейта?!

   – Хорошо, а чему время сейчас? – любознательно интересуется он.

   – Надеюсь, ты умеешь добывать дрова? – неожиданно говорит Дорин.

   Джои хочется повертеть головой. Что ещё, к чёрту, за дрова?! Причём тут какие-то дрова?

   – Зеркала – зеркалами, но, знаешь, Джои, если ты не заметил, тут немного холодно и голодно. Ты шёл сюда по дороге в один конец, – весьма прозорливо говорит Дорин. – Что ж, ладно, но тогда помоги мне сделать так, чтоб тут стало чуточку потеплей, иначе за время поисков мы оба рискуем околеть.

   – Значит, идея перетрясти тут камень за камнем всё-таки не кажется тебе идиотской? – со вновь вспыхнувшей надеждой спрашивает он.

   – Всему своё время, – с этими напутственными словами Дорин всучивает ему топор и широким жестом обводит окрестности. – Вперёд, отважный дровосек, иначе принцесса загнётся в своей башне.

Глава 14

    Что ж, ладно, побудем лесорубами, не вопрос. Кем только Джои не был в этой жизни, да и, скажем честно, это мало чем отличается от работы человека, который копает могилы. Он закидывает топор на плечо – и тут же, едва не вогнав лезвие себе в лопатку, решает, что это плохая идея. Чёрт подери, сейчас Джои приволок бы сюда того умника, который рисовал картинки к книжке, из которой Джои вынес эту чушь, и заставил поработать натурой. Да, возможно, живи он в средние века, имей мускулы размером с арбуз и не имей зубов, всё было бы совсем иначе.

   – Однако, хлопотное это дело – спасение прекрасных принцесс, – насмешливо говорит Джои в никуда.

   Волнуется старый лес, скрипят ветвями великанские дубы и нога нет-нет, да и скользит, ступив на кучу прошлогодних желудей. Джои скептически оглядывает деревья, к которым можно подступиться разве только с бензопилой, и задумчиво чешет затылок. Такой роскоши, как бензопила, тут не найдётся точно. Что ж, вперёд, отважный канадский лесоруб, за неимением пилы включай мозги, – с досадой думает Джои, во всей полноте осознавая тяжесть бытия. "Это тебе не кулаками махать", – язвит он самому себе, оставляя старый лес позади. Даже если он что-то и добудет – а Джои уже начинает в этом сомневаться, – то тащить придётся далеко.

   Он долго нарезает круги вокруг не очень толстого деревца и, наконец, решает, что оно ему по зубам. Топор достаточно остр, и лезвие с глухим звуком кромсает древесную плоть, плюясь во все стороны опилками. Джои довольно быстро срубает ствол наполовину, и тот становится похож на неаккуратно заточенный карандаш. Любуясь на дело рук своих, он вдруг понимает, что протащить несколько миль и заволочь вверх по склону целое дерево ему явно не по силам, и удовлетворение сменяется досадой. Всё без толку! Джои в сердцах плюёт и садится перекурить. "Силён, чёрт проклятый", – раздражённо думает он про супруга Дорин: кто, как не он, до этого таскал в Кастл Макрайан топливо? Те, другие, это, конечно, не совсем люди, но справедливости ради Джои должен признать, что еда, вода и прочее не растут у них в волшебных садах и не падают с неба, а добываются самым обычным способом. Да, в Близзард-Холле была челядь... ну, так на то это и был Близзард-Холл...

   Конечная точка – тут, и у конечной точки другое имя – Кастл Макрайан. Другая игра – другие правила, – неожиданно думает Джои, соглашаясь.

   Он пару часов бродит по лесу, собирая хворост и обрубая сухие сучья. Конечно, как самонадеянный идиот, он не захватил даже верёвки, наверное, думая, что дрова сами нарубятся, выстроятся в шеренгу и прибегут на кухню. Джои, красный, как рак и исчерпавший весь свой набор крепких выражений, снимает рубашку и связывает ею первую порцию топлива. Наверху он находит верёвку, но таких порций не одна и не две, и под вечер путь на гору начинает казаться ему дорогой на Голгофу.

   – Опять! – со стоном восклицает Джои, созерцая перед собой опостылевшую крапиву. Отличное завершение дня, ничего не скажешь!

   Дорин без звука подходит и забирает миску.

   – Куда?! – возмущённо орёт Джои. Никак, чёртова стерва решила его проучить?! Ну, уж нет! Если она думает, что он не отстоит своё право на эту миску зелёной бурды, то глубоко ошибается!

   – Я думала, тебе это не нравится, – Дорин пожимает плечами и возвращает миску.

   – Мне много что не нравится, но, если я не поем этого дерьма, то скоро дам дуба, или это тебе и требуется? – возмущённо начинает он – и замечает прямо перед собой хлеб, кастрюлю с варёной картошкой, масло и миску грибов.

   – Сегодня есть кое-что ещё, – сообщает Дорин так, словно ничего не случилось и Джои не сидит перед ней с лицом, красным от гнева и ругательствами, висящими на самом кончике языка. – Спасибо Грейс.

   Грейс. Полоумная знахарка. Чёрт возьми, да будь она хоть трижды полоумная! Видать, старуха перестраховывается, ну да разве в этом есть какие-то минусы? Никаких.

   – Спасибо Грейс, – от души говорит Джои. Сто лет не ел такого вкусного хлеба!

   Кастл Макрайан внезапно наполняется звуками, словно кроме них тут есть кто-то ещё.

   – Никак, мистер Картошка снова желает знать, что к чему, – загадочно говорит Дорин, заставляя Джои поперхнуться.

   – Знаешь, не хотелось бы проснуться в обществе скелета, тролля или с откушенной ногой, – он начинает злиться. – Может, стоило немного раньше рассказать мне, с кем ещё я могу тут столкнуться?

   – Ни с кем, – говорит Дорин. – Это зеркало сэра Балларда Макрайана, деда мистера Макрайана с отцовской стороны. Я прозвала его так, потому что он похож на большую бородавку, только давай это будет секрет.

   – Не вопрос, – Джои пожимает плечами. Секрет так секрет, зеркало так зеркало; он уже достаточно видел в Близзард-Холле. Впрочем, покойный ленный лорд Винсент Близзард в итоге оказался отличным парнем, так почему бы и этому горлопану не быть милым дедушкой?

   – Ещё, кажется, секрет есть у него, – всё-таки сообщает Дорин, нахмурившись.

   – Вот как? – Джои почему-то ничуть не удивлён. Было бы странно, если бы каждое из этих зеркал не отмачивало какой-нибудь финт.

   – Похоже на то, что он где-то спрятал второе сквозное зеркало, – говорит Дорин, и эта новость производит на Джои впечатление куда большее, чем хлеб и масло. К чёрту жратву! Так вот откуда все её недоговорки! Почему бы не пойти и самому не попытаться установить контакт?

   Мистер Картошка разгневан, это слышно даже отсюда.

   – Позвольте... – начинает Джои.

   – Не позволю, – скрежещет старик, и впрямь смахивающий на большую бородавку. – Вы в своём уме, леди Дорин? Я третий день жду ваших действий, и что же я вижу? Пшик?!

   "Ну, что ж, первая попытка мимо – обескураженно думает Джои. – Но попытаться-то стоило?"

   – Сэр, позвольте объяснить, – Дорин на удивление спокойна.

   – Не позволю, мэм! – визгливо кричит старик, потрясая кулаками. – Сначала я думал, что вы хотите... развлечься. Это было бы глупо, да, мэм, простительно, но глупо. Потом я понял, что вы не так несдержанны в своих желаниях, как болван Уолли – даже несмотря на то, что чересчур много времени проводите в обществе Морриган.

   В течение этого пассажа Джои стоит, разинув рот, и медленно заливается краской – пока до него, наконец, не доходит, что слово "развлечение" здесь понимают, похоже, ровно в том же смысле, что и Близзард. С одной стороны, это даёт ощущение чего-то близкого, почти родного, а с другой стороны...

   – Эй, мистер! – встревает Джои. – Я как-то не привык быть в таких развлечениях объектом.

   – Потом я подумал, что нет ничего особенного в том, чтобы завести здесь прислужника, – старикан делает вид, что не замечает его в упор. Ну, ладно, мистер, ещё и не таких видали, – думает Джои, да и разве не наплевать ему на лысое чучело, уже незнамо сколько лет или даже веков гниющее в своей могиле?

   – Сэр, этому человеку тоже нужно в Межзеркалье, – в лоб говорит Дорин. – И у него уже есть кольцо.

   Мерзкий дед захлопывается и издаёт какое-то бульканье, словно некто сзади треснул его по затылку и он подавился своим зубным протезом.

   – Дело за малым, – продолжает Дорин, пользуясь наступившей передышкой. – Теперь всё упирается в зеркало, и я, Дорин Макрайан, прошу у вас, доброго сэра Балларда Макрайана, помощи и совета.

   – Не знаю, что и сказать, – наконец, скрипит мистер Картошка, сбавив громкость. – Ума не приложу, что человеку может понадобиться в Межзеркалье. Могу вам обещать только одно: я подумаю.

   – Но сэр! – вскрикивает Дорин.

   – Вы – тоже человек, мэм, но вы – часть Семьи, – церемонно говорит старик. – Я не могу доверить такую тайну не члену Семьи Макрайан.

   "Чтоб тебя! – гневно думает Джои. – Точнее, чтоб у тебя. Отвалилось всё, что ещё не успело!"

   – Даже если речь идёт о том, чтобы, в конечном счете, ваш собственный внук вернулся домой?! – восклицает Дорин.

   – Интересы Семьи важнее интересов одного её непутёвого отпрыска, – неохотно говорит противный дед. – В конце концов, Семья попросту больше.

   – Больше? О чём вы, сэр?! Кому будут нужны Секреты Семьи, если она перестанет существовать?! – голос Дорин начинает звенеть.

   Ещё неделю назад она с ужасом думала о Межзеркалье, а теперь видит перед собой одну-единственную цель: зеркало. Создатель, что происходит, что Дорин готова сейчас залезть внутрь рамы и наброситься на старика с кулаками, потому, что он упрям, как осёл? Она – единственный владетель всего этого, она – сама себе хозяйка, и хозяйка Кастл Макрайан... Но она – должна. Только должна?

   – Этого вам не понять. Надеюсь, что пока не понять, – высокомерно заявляет сэр Баллард.

   – Кому будете нужны и вы сами, если Семья исчезнет?! – это очевидно, но Дорин станет повторять снова и снова, пока её слова не возымеют действие.

   – Я же сказал: я подумаю, – говорит старик. – Всему своё время.

   Так вот откуда она нахваталась этих невнятных прогнозов про время! "Чёрт бы тебя подрал!" – скрипя зубами, думает Джои, но не выдерживает и в сердцах бьёт по раме кулаком. Стекло вибрирует и отзывается низким гулом.

   – От вас я и не ждал проявления учтивости, – старик не находит ничего лучшего, как повернуться задом и продемонстрировать им сутулую спину, обтянутую чёрным бархатом. – Надеюсь, у вас всё не настолько плохо с проявлением ума. До свидания, леди Дорин.

   Ума, не ума... Старый маразматик, зацикленный на никому не нужных тайнах.

   – Ничего, мы справимся, – Джои глядит на расстроенную Дорин. – Разберём эту берлогу по камешку. Дело времени.

   Выходя, он видит, как мистер Картошка оглядывается и через плечо смотрит им вслед, поджав тонкие серые губы.

   Невесёлый вечер они проводят у камина и занимаются тем, что приканчивают последнюю пачку сигарет.

   – Прикури ещё раз, – Джои протягивает ей щипцы с угольком: сигарета Дорин тлеет с одного бока.

   – Это значит, что кто-то думает обо мне, – она отрицательно мотает головой.

   – Всегда был уверен, что от этого икаешь, – Джои возвращает щипцы на место. – И каждый раз хотел навалять тому, кто решил обо мне подумать.

   – Чтобы перестать икать, надо всего-то смочить указательный палец правой руки слюной и трижды перекрестить носок левого ботинка, повторяя "Отче наш" наоборот, – задумчиво заявляет Дорин, будто сама поражаясь такому простому решению вопроса.

   – Прости, но я не помню "Отче наш", даже и не шиворот-навыворот.

   – Ты атеист.

   – А ты нет.

   – Я – нет.

   – Тогда как вышло, что тебе позарез понадобилось в Межзеркалье? – спрашивает Джои, решив рискнуть. – Думаю, я не сильно ошибусь, если предположу, что это место сродни аду, – он скромно умалчивает о том, как всё происходящее вообще укладывается в её сознании.

   – Значит, так, – говорит она и Джои понимает, что в её мире существует всё. И Отче наш, и Дева Мария, и великаны, и лепреконы. Дорин выросла в тех краях, где добрые католики ставят за дверь блюдце с молоком для эльфов – на случай, если те проголодаются, – и это вовсе не мешает им быть добрыми католиками. Она не задаёт вопросов, она живёт; окружающий мир – это очевидный факт, её бывшие хозяева, её нынешний муж – это тоже очевидный факт. Всё это просто есть, и надо жить дальше, идя вперёд.

   – Ладно, оставим. Если б каждый раз, когда я криво прикуривал с похмелья, обо мне на самом деле кто-то думал, я был бы страх каким счастливым человеком, – нет, Джои не верит в эту абракадабру, которой, похоже, под завязку набита её голова.

   – Вот именно, что страх, – грустно шутит Дорин. – Так ты был счастливым человеком?

   Быть может, в другом месте и в другое время задавать такие вопросы и считалось бы дурным тоном, но только не здесь и не сейчас. На восток от солнца, на запад от луны...

   – Был, – подумав, отвечает Джои.

   Когда жил только работой, когда считал, что иногда просто чересчур жесток, когда делил с Близзард и жизнь, и смерть, и виски...

   – А теперь так уверен, что не будешь и потому лезешь за грань? – спрашивает Дорин.

   Да ни в чём он не уверен. Будет уверен, когда найдёт Близзард и спросит, а что же дальше? Даже если для этого придётся перетрясти все зеркала в мире. Ей он поверит...

   Дорин курит и смотрит в огонь, но про что думает она, так и остаётся загадкой.

   – Счастье – весьма относительная штука, – философски говорит Морриган.

   Она поднимает изящную кисть, и на сей раз в её руке оказывается музыкальная шкатулка. Крошечная девочка в бальном платье кружится в танце, и звенят хрустальные молоточки под черепаховой крышкой.

   – Она счастлива? Нет ли? – спрашивает Красная Дама. – Да, она счастлива, потому что танцует, но потом кончается завод – и ты видишь, что это всего только затейливый механизм, лекарство от скуки.

   Джои поднимается и стряхивает пепел со своей видавшей виды кожаной куртки.

   – Чши пани позволи? – вдруг говорит он Дорин, галантно подавая ей руку.

   – Ты знаешь что-то ещё, кроме ругательств? – шутит она, заметно насторожившись, – и вдруг соглашается.

   – Близзард была родом из Карпатских гор, – оказывается, Джои помнит – каждую секунду их общей жизни, замешанной на крови и пепле. Коктейль из грабовых лесов, смерти, вереска, чёрного шёлка в мокрых пятнах и шрамов на левом виске – красоты воплощённой боли.

   Грохочет над горами стремительная летняя гроза, пылает огонь, мужчина в кожаной куртке ведёт в танце леди, одетую в повязанный крест-накрест кусок драной шторы – и кружится в зазеркалье, на черепаховой крышке танцовщица-куколка, выстукивая каблучками "Зелёные рукава"...

   Дорин идёт спать и снова долго лежит, глядя вверх – а камин, потрескивая углями, играет на потолке бликами света...

   ..."Подойди ", – хозяйка сидит перед трюмо, и Дорин застывает, взглядом прикипая к отражению в зеркале её глаз. "Наказания без вины не бывает", – говорит хозяйка, и Дорин понимает, что это конец, точнее, почти конец, когда из тебя почти вынимают жизнь, каплю за каплей, оставляя несколько капель на самом донышке, чтобы в следующий раз иметь возможность с наслаждением проделать это снова...

   Дорин просыпается от собственного крика. Камин почти погас, в комнату начинает заползать холод, но ей жарко, будто она только что залпом выпила стакан чая. Почему она завопила, как резаная? Что такого случилось в том сне, будь он неладен? Ей было страшно? Больно? Или уже нет?

   Нет, не страшно, а боль... боль болью, ведь так? И сама Дорин – уже не камеристка Долорес, которая в первый раз в жизни не кинулась убирать черепки разбитой чашки, пусть даже это был всего только сон... Всё, хватит, ведь ночь длинна.

   ..."Смотри ближе", – снова говорит хозяйка, пальцем обводя оттиск утгардского тавра, вплавленный в руку... Взгляд Дорин падает на зеркало – Создатель, да ведь это не Близзард, это она сама сидит перед трюмо, уже зная, чувствуя каждой клеточкой тела чарующую красоту боли...

   Сон? Явь? Камин потух, только если кочергой пошевелить золу, то побегут в разные стороны последние мерцающие искры.

   – Доброй ночи, леди Дорин, – говорит она себе – и устраивается поудобнее, если, конечно, можно устроиться с удобством на продавленной кровати. В жизни постоянно есть какие-то ключевые точки. Когда прошлое уходит безвозвратно, и ты чувствуешь его последнее прикосновение, словно поцелуй – на прощанье. И на удачу.

   В её жизни теперь окончательно нет места слову "хозяйка". Точнее, есть, да вот только хозяйка – она сама.

   Ядовитый электрический свет разъедает глаза. Дориш выключает лампу и довольствуется плафоном под потолком, пыльным и засиженным мухами. Впрочем, кому и на что сдалась красота в тюрьме Олдгейт? Всё равно не заснуть. Трёх-четырёх часов за сутки мало, но невозможно спать, когда знаешь, что все эти мрази живы. Где-то там, неизвестно где, за гранью зеркала, которое не открыть, но, чёрт подери, они существуют не только в его прошлом. Они тут, в настоящем, и заявятся снова, когда сами того пожелают, независимо от того, что об этом думает он, глава Сектора. Придут обратно, чтобы вернуть власть, ведь что может быть слаще? Поместья лежат в руинах, но разве кого-то волнует кирпич и штукатурка?