Текст книги "По эту сторону стаи"
Автор книги: Ядвига Войцеховская
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 16
После тюремных харчей жидкий суп, картошка и хлеб кажутся Макрайану превосходной едой с каким-то особым привкусом свободы. Проблемы будут всегда, и их надо решать по мере поступления. Придёт время и для зеркала, а сейчас он слышит из-за двери голос Дорин и останавливается. Опять она любезничает со старой шваброй! Давно надо было убрать подальше эту стерву в красном. Он заглядывает в приоткрытую дверь. Дорин достаёт из сундука платье – уже не первое, пара других лежит рядом, – сначала рассматривает его, держа на вытянутых руках, а потом прикладывает к себе.
– Неплохо... Весьма неплохо, леди Макрайан... Что скажете? – говорит она, поворачиваясь туда-сюда.
– Впрочем, парча хороша для королевского дворца, а не для кухни, – разочарованно добавляет она, сердито отшвыривая платье.
Макрайан видит, как то валится на пол грудой цвета тёмного золота.
– Но всё же примерю. Я права? – не выдерживает Дорин, и её рука тянется к парчовой куче. – "Девять – сребро, ну, а десять – и злато..." И, да – а как вам нравится песня про леди Изабель и рыцаря с севера? Правда, прелесть?
«Женится и в холодной стороне? Ну-ну», – давненько Макрайан не был дома. И что же дальше?
Да где же старая грымза? Он меняет позицию и пытается оглядеть комнату то так, то эдак. Чёрт подери, не видать.
Дорин облачается, оглядывает себя со всех сторон и раздражённо топает ногой.
– Вот видите, мало! – восклицает она. – Жаль, жаль. Мы кому-нибудь его подарим, правда, оно может в любом случае оказаться маловато. Кажется, время пагубно действует на ткань, а? Однако всегда есть такой вариант, как укоротить ручки... или ножки... Наверное, это больно, правда, леди Макрайан?
"Да где же старая кочерга?" – Макрайан приходит в ярость. Всё, хватит. Надо положить этому конец – разбить зеркало вдребезги, и вся недолга.
– Да, мистер Макрайан... – он замирает, стоя на одной ноге. – Он выглядит ужасно. Нет, не просто ужасно, а УЖАСНО. Такое ощущение, что он был не в Олдгейте, а бродяжничал... Мистер Макрайан фантазёр, но почему-то его фантазии направлены только в одну сторону.
Чего-чего?
– И будто, вернувшись, он всё равно продолжает бродяжничать, – строго говорит Дорин.
Он бродяжничал?!
– Но мы это поправим, правда? – обещает она кому-то невидимому и расправляет складки парчи. – Где-то укоротим, где-то подрежем. Это важнее, чем ПРОСТО какое-то платье, леди Макрайан, так?
Макрайан смотрит на свой сапог, искренне надеясь, что у него хватит силы разнести зеркало Красной Дамы на куски, и решительно делает шаг вперёд.
Дорин стоит спиной к нему – точнее, уже не стоит, а исполняет какое-то подобие танца, тремя пальцами приподняв подол. Два шага вправо, один влево. Снова два шага вправо, один влево.
"Light off, light off thy milk-white steed,
And deliver it unto me;
Six pretty maids have I drowned here,
And thou the seventh shalt be.
Pull off, pull off thy silken gown,
And deliver it unto me;
Methinks it looks too rich and too gay
To rot in the salt sea.
Pull off, pull off thy silken stays,
And deliver them unto me;
Methinks they are too fine and gay
To rot in the salt sea.
"Pull off, pull off thy Holland smock,
And deliver it unto me;
Methinks it looks too rich and gay
To rot in the salt sea".
"If I must pull off my silken gown,
Pray turn thy back unto me;
For it is not fitting that such a ruffian
A naked woman should see".
He turned his back towards her
And viewed the leaves so green;
She catched him round the middle so small,
And tumbled him into the stream. [4]4
"Сойди же с белого коня,
Отдай, он будет мой.
Здесь шесть красавиц утопил,
И быть тебе седьмой.
Одежды из шелков сними,
И дать сюда изволь;
Сдаётся мне, ценны они,
Чтоб пасть в морскую соль.
Снимай и шёлковый корсет,
И тоже дай сюда
Сдаётся мне, испортит цвет
Солёная вода.
Снимай льняную ты свою
Сорочку, протяни;
Сдаётся, повредит шитью
В воде солёной гнить".
"Когда должна я платье снять,
Постой спиной вот тут;
Не подобает увидать
Злодею наготу".
Спиной он повернулся к ней,
Кругом едва взглянув,
Девица думала быстрей,
Злодея вниз столкнув.
[Закрыть]
– «Одиннадцать – тайна, что скрыта когда-то...» Но мы ведь никому не скажем, правда? – говорит она, судя по всему, поднося палец к губам. – Тссс...
Макрайан замирает, словно натолкнувшись лбом на проклятущее стекло. В комнате нет Красной Дамы. В комнате вообще нет зеркал, никаких. Он взглядом приклеивается к руке Дорин, изящно держащей подол, и у него появляется стойкое ощущение присутствия там отнюдь не собранной в щепоть ткани, а, как минимум, кинжала.
He dropped high and he dropped low,
Until he came to the side;
"Catch hold of my hand, my pretty maiden,
And I will make you my bride".
"Lie there, lie there, you false-hearted man,
Lie there instead of me!"
Six pretty maids have you drowned here,
And the seventh has drowned thee. [5]5
Но нет, не в пропасти злодей,
Пока обрыва край:
"Будь ты невестою моей,
Лишь за руку поймай".
"Злодей, что вероломен был,
Лежи в воде морской!"
Здесь шесть красавиц утопил,
И был убит седьмой.
[Закрыть]
Макрайан разворачивается и на цыпочках выходит вон. Точнее, пытается это сделать, но, кажется, напрасно.
– Мистер Макрайан! – слышит он сзади. – Куда это вы?
– Да, миссис Макрайан, – он прикладывает правую руку к груди и изображает подобие поклона. А, впрочем, почему подобие – неужели его супруга недостойна уважения?
– Как вам нравится моё платье? – спрашивает Дорин, когда Макрайан подходит.
– Отличное платье, миссис Макрайан, но не маловато ли? – он честно даёт понять, что всё это время был неподалёку. Однако ей, кажется, всё равно.
– Да уж, – недовольно говорит она. – Помогите снять.
Макрайан помогает, стараясь делать это так, чтоб платье всё-таки осталось платьем, а не превратилось в кучу красивых тряпок. Он проводит по её плечу, чувствует под тонким шёлком пожелтевшей сорочки рельефный рубец "волчьего крюка" – и тут же отдёргивает руку, будто обжёгшись.
– Чего ж вы оробели, мистер Макрайан? – Дорин пальцем очерчивает контуры тавра. – Палач был хорош.
– Полагаю, вы не проронили ни звука? – строго спрашивает Макрайан, хотя не горит желанием обсуждать эту тему... ведь так?
– Я сказала... – Дорин подходит совсем близко, и Макрайан видит её глаза, зелёные, словно трава осенью на горных склонах. – Я сказала... только одно слово: "ещё"...
– Это единственный... правильный... ответ... – он рывком поднимает её и прижимает к ближайшей опоре – закрытым дверцам шкафа – и, сливаясь с ней в единое целое, понимает, что он, наконец, дома. Не у себя, не у неё. У них.
Давненько он тут не был. Макрайан скептически оглядывает знакомые стены и пытается сообразить, что изменилось.
– Надеюсь, вы не вздумали выкидывать мои вещи? – грозно осведомляется он у Дорин.
– Конечно, нет, мистер Макрайан! – пылко говорит она. – И если вам придёт блажь снова пополнить свой гардероб при помощи одеяла, то дерзайте. Ещё у нас в запасе куча наволочек, и даже есть погребальный покров.
– Поглядите-ка! Никак, вы научились шутить, подумать только! – Макрайану становится весело. – Видите, как полезно иной раз побывать в тюрьме, ведь недаром говорят, что в жизни надо испытать всё.
Дорин одаривает его таким взглядом, что он почитает за лучшее замолчать.
Вдалеке раздаётся знакомая возня.
– Не хотите пообщаться с родственниками? – ехидно спрашивает Дорин. – Надеюсь, уж вы-то сможете узнать страшную тайну Семьи Макрайан.
– Что за чушь? Что вы ещё придумали, миссис Макрайан? – хмуро спрашивает Макрайан: еда, тепло и ощущение безопасности нагоняют на него дрёму.
– Где находится второе сквозное зеркало, – без обиняков поясняет Дорин.
– Второе? Вот как? Надеюсь, вы не грубили сэру Балларду? – ей кажется, или Макрайан не горит желанием общаться с дедом – даже если речь идёт о зеркале?
– Нет, ну что вы! – Дорин делает жест рукой, приглашая его следовать по направлению к источнику звуков. Ей мерещится – или похоже на то, что он чувствует себя довольно-таки неуютно?!
Она с опаской думает о том, что там, в Межзеркалье. Дорин не стремилась бы туда, предпочтя раз и навсегда решить, что загадочное спрятанное зеркало – просто очередной миф, выдумка, если бы не... Если бы она по десять раз на дню в ужасе не кидалась к окну, пугаясь то дерева, то ветки, сломанной ветром, то тени от облака. Это не может продолжаться вечно.
– Я знаю, что вы всё слышите, леди Дорин! – раздаётся из галереи.
Макрайан косится на Дорин, но молчит.
– Ступайте сюда сами или пошлите... – старик замечает их вовремя, Дорин уверена, однако считает нужным закончить фразу. Из вредности, должно быть, – ... или пошлите ко мне болвана Уолли.
– Я тоже рад вас видеть, – мрачно говорит Макрайан.
– А вот и сам болван Уолли, – произносит сэр Баллард вместо приветствия.
"Ай да мистер Картошка", – с невольным уважением думает Дорин, ожидая, чем закончится дело.
– Я вернулся, – сообщает Макрайан и в его устах это выглядит несколько зловеще.
– А я пока что не ослеп, – ворчливо говорит старик.
– Зато вы, похоже, поменяли приоритеты, – язвительно замечает Макрайан. Дорин напрягается, не желая, чтобы он унизил ей каким-нибудь очередным обсуждением статусов: ведь это можно было бы сделать и наедине. Если ему так хочется играть в эти игры. Однако речь не об том.
– Вас, кажется, просили о помощи, – напоминает Макрайан.
– И я помог, чем смог, – величественно отвечает сэр Баллард. – Пока вы, по своей собственной тупости, изволили прозябать в тюрьме.
– Не ваше дело, по чьей тупости и где я прозябал! – неожиданно Макрайан рявкает так, что с потолка сыпется какой-то сор – Дорин чувствует его на своих волосах и шарахается в сторону.
– Но вы вернулись, – удовлетворённо говорит старик.
– И мне нужно зеркало, о котором вы изволили упоминать, – заканчивает Макрайан.
– Секрет Семьи идёт в дело тогда, когда в нём есть крайняя нужда, – безапелляционно заявляет тот.
У Дорин создаётся впечатление, что он вцепился в этот Секрет, как клещ, и не выпустит его даже тогда, когда мир будет лететь в тартарары, возвращаясь в состояние первобытного хаоса.
– Вы вернулись. Вы уже тут. Зачем бы вам понадобилось зеркало, скажите на милость? – вопрошает старик, в возбуждении клацая вставной челюстью.
Вид у Макрайана становится такой, словно его огрели хорошей дубиной и вдобавок окунули головой в колодец.
– А зачем нам всем нужны зеркала? – парирует он – и бьёт кулаком по раме, совсем как Джои.
– Тише! – восклицает сэр Баллард. – Вы и без меня достанете зеркало, только приложите немного усилий.
– В то время как вы будете сидеть на нём, словно курица на яйцах, – шипит Макрайан.
– Вы всё равно уже тут, а не в тюрьме, – нерешительно говорит старик. Кажется, это его последний аргумент.
– "Тут" может поменяться на "там" очень быстро, – голос Макрайана похож на рык. – Где чёртово зеркало? Отвечайте, ну!
– С зеркалом небольшая проблема, – наконец, смущённо говорит сэр Баллард.
Дорин замирает. Как проблема? Какая? Да есть ли вообще это злосчастное зеркало, или старик со скуки выдумал невесть что, окончательно впав в маразм?
– Оно существует? – Макрайан снова бьёт кулаком по раме – так, что стекло едва не слетает со стены.
– Конечно, существует! – возмущённо говорит мистер Картошка. – Это Секрет...
– Это я слышал, я не тупой, сэр! – Макрайан снова методично лупит по зеркалу. – Впрочем, уже неважно. Вы мне надоели, – он подходит к стене и начинает осматривать зеркало, намереваясь поднатужиться и скинуть его вниз.
– Существует! – визгливо вопит старик.
– И где же? – ласково спрашивает Макрайан, отступив на шаг и скрестив руки на груди.
– Вот в этом и заключается проблема, – наконец, говорит сэр Баллард. – Увы! Я забыл.
Макрайан всё так же стоит напротив сэра Балларда, Дорин застыла, не зная, плакать ей или смеяться.
Джои за углом со всей силы ударяет кулаком о камень, сдирая кожу.
– Сукин ты сын! – восклицает он, про себя проклиная склероз...
Глава 17
Они перетряхивают Кастл Макрайан сверху донизу. Заглядывают в каждую дырку, наощупь исследуют стены, надеясь стать первооткрывателями какого-нибудь нового потайного хода, до сих пор неизвестного приятелю Уолли.
Сначала Джои несколько опасается того, что Макрайан может со зла шарахнуть его чем-нибудь малоаппетитным, однако совместная работа сближает. Они на пару ходят грязные, словно кроты, и оставляют после себя чёрные следы сажи, пыли и земли.
– Чёртов старый пень! – в очередной раз срывается хозяин дома и запускает в стену булыжником, взятым из завала, где они пыхтят вторые сутки – авось, повезёт. Если бы подобное действо возымело толк, он засветил бы этим булыжником в лоб сэру Балларду, но, увы.
– Ты не хочешь устроить выходной? – отдуваясь, спрашивает Джои, которому вся эта свистопляска тоже порядком надоела.
– Что это за новости? – удивляется Макрайан. Конечно, куда другу Уолли знать про выходные дни. В тюрьме не бывает выходных, а когда ты наместник и только и делаешь, что плюёшь в потолок, то у тебя один сплошной выходной, а, значит, в этом тоже нет особого кайфа.
– Ну, выходной, – Джои пробует объяснить. – Это такой день, когда ты посылаешь всё к чертям и занимаешься чем-нибудь... эдаким, – он вертит рукой где-то в районе виска.
– Отрываешь кому-нибудь башку? – кажется, Макрайан понимает жест буквально.
– Чего не коснись, ты всё сводишь к трупам и отрыванию голов, – шутит Джои. – Нет, приятель, пора тебе отучаться от своих замашек, иначе ты перестанешь нравиться женщинам.
– Это смотря каким, – Макрайан на зависть самоуверен.
– Всяким, – отрезает Джои. – В выходной можно заняться чем-нибудь ещё, скажем, посидеть с друзьями за бутылкой вина.
– Это я могу сделать когда угодно, – безапелляционно заявляет Макрайан. – Может, лучше кого-нибудь убьём?
Джои в некотором недоумении выслушивает идею, но почему-то она не кажется ему такой уж заманчивой.
– Хотя, нет, – Макрайан с сожалением отметает эту гениальную мысль прочь. – Боюсь, миссис Макрайан будет недовольна...
Ну, и то хлеб: Джои испытывает небольшое облегчение. Не то, чтобы он был против насилия, но он против того, чтобы вот так, за здорово живёшь, изображать маньяка.
– ...потому что мы намусорим, – заканчивает Макрайан. Джои как раз бурно воздаёт хвалу небесам за то, что у Дорин сдвиг на порядке, как вдруг замечает, что Макрайан еле сдерживается, чтоб не засмеяться.
– Я пошутил, – хохоча, говорит тот. – Расслабься, мой странный человечий друг.
– Не скажу, что мне никогда не хотелось никого убить, – уязвлённо отвечает Джои – не хватало ещё, чтобы этот неандерталец принял его за сопляка. – Это лучше, чем в свой выходной пойти на выставку домотканых ковриков ко Дню Матери.
– Что это такое? – спрашивает Макрайан. – Диву даюсь, сколько нового и интересного я узнаю в последнее время.
– Выставка ковриков – это выставка ковриков. Знаешь, когда смотришь на какую-то самодельную шнягу, видишь там рожу, похожую на огородное пугало, и читаешь подпись: "Любимой маме в этот знаменательный день". Миссис такая-то, год такой-то, город Гуэлф, Канада, всё честь честью, – Джои перекашивает, словно он только что съел лимон.
– Здорово! – одобряет Макрайан. – И, конечно, ты тут же говоришь всё вот это. Не пойму, что тебе не нравится, это же весело.
– Нет, приятель, финт в том, что ты выражаешь своё восхищение и при этом ни в коем случае нельзя заржать, – печально говорит Джои, предаваясь воспоминаниям.
– Кажется, теперь я понимаю, почему ты собрался в Межзеркалье, – с пониманием произносит Макрайан. – Но, учти – там довольно прохладно.
Да, Джои в курсе, но об этом он подумает как-нибудь потом. Для того чтобы попасть в Межзеркалье, надо найти зеркало, в Межзеркалье надо попасть, чтобы найти Близзард, а Близзард нужна затем, чтобы она сказала ему, что же дальше? Но, похоже, до этого он ещё долго будет вкалывать тут, как землекоп.
Джои не совсем понимает, какой интерес жить в Кастл Макрайан. По его мнению, он хорош только тем, что тут пусто. Маленький необитаемый остров, перевалочный пункт, ещё одна остановка на дороге в никуда. На дороге домой. Тем временем Макрайан поднимается, вздымая облако пыли, и куда-то уходит.
– Подойдёт для того, чтобы устроить этот твой выходной день? – спрашивает он, возвращаясь, и у Джои в руках оказывается бутылка "Джонни Уокера".
Что ж, "Джонни Уокер" из горла, в тёмном коридоре, который грозит вот-вот обвалиться прямо на голову и рядом с типом, похожим на людоеда? Не вопрос, он всегда любил экстрим. Джои залихватски опрокидывает бутылку и почти не чувствует вкуса виски. Зато через полчаса чувствует, что, кажется, выбраться из этого коридора будет не так-то просто.
– Ну, как тебе выходной? – интересуется Макрайан, у которого, судя по голосу, ни в одном глазу.
– Отличный выходной! – говорит Джои, слегка окосев. – Не хватает только газетного кулька с рыбой и жареной картошкой.
– Я бы сейчас съел и мешок гвоздей, особенно если бы кто-нибудь принёс его прямо сюда.
– Нет. Ты не понял, – Джои машет пальцем. – В Британии это еда выходного дня.
– Извращенцы, – судя по звуку, Макрайан сплёвывает.
Кажется, он не так уж много знает о Британии, да и не удивительно, если ты занят тем, что либо сидишь в тюрьме, либо занимаешься ничегонеделаньем, – снова думает Джои.
– Ты не любишь рыбу? – удивляется он.
– Я не люблю англичан, – из принципа бурчит Макрайан, видимо, под влиянием алкоголя вспомнив о том, что он, как ни крути, всё-таки шотландец.
– Брось, приятель. Рыба – это круто, – примирительно говорит Джои. – Надеюсь, в этом вашем Межзеркалье есть рыба?
– Рыба? – Макрайан никак не может связать Межзеркалье и рыбу. Впрочем, похоже на то, что без виски этого не сделает и Джои, но ведь виски ещё осталось, верно?
– Ещё в выходной нужно ходить на рыбалку, – он вспоминает мелкую Эрамозу, и не менее мелкую Спид-ривер, где среди сточных вод вряд ли завелась живность крупнее головастика... Может, море этого проклятого Межзеркалья, куда они никак не попадут, круче реки Ирвин?
– Точнее, ездить, приятель. Конечно, ездить на рыбалку. Берёшь удочки, палатку и еду, грузишь всё это в свой джип... – продолжает Джои и вдруг неожиданно осекается.
– Что с тобой? – заботливо спрашивает Макрайан.
Джип! Ведь совсем недалеко отсюда у него есть джип!
– Слушай-ка, Уолли, – Джои приходит в голову отличная идея. – Если ты поможешь мне встать, я покажу тебе, что такое настоящий джип.
– Ты хочешь засунуть меня в эту вашу жестянку?! – угрожающе рычит Макрайан. – Вообще-то это дурной тон.
– Брось, приятель, никто не узнает. Ведь не зря же я платил за прокат?
– Ты такой чудной, – говорит Макрайан, помогая ему встать весьма прозаическим способом – сгребая за шкирку. – Но если эта идея окажется лучше того, чтоб кого-нибудь убить, тогда ладно.
Они вываливаются из Кастл Макрайан, прихватив с собой ещё по бутылке друга "Джонни", которые извлекаются Макрайаном из какой-то секретной дырки, и спускаются с горы. Идти вниз довольно легко, и не скажешь, что налился шотландским по самые уши. О том, как потом забираться наверх, Джои решает пока не думать.
Пикап стоит на том же месте, всё так же забросанный ветками, правда, Джои находит его далеко не сразу.
– Удобно возить дрова, – хозяйственно изрекает Макрайан, примериваясь к кузову.
– Всё, что угодно, приятель! – Джои готов перевезти на гору хоть половину леса. И как это ему самому не пришла в голову такая отличная мысль? – Навозим столько дров, что твоей хибаре хватит на год.
Макрайан, одобрительно крякнув, идёт за орудием труда и возвращается с топором и парой бутылок. Джои начинает казаться, что это перебор, но ведь он же не уступит в количестве выпитого – не нашёлся ещё такой человек... или не совсем человек... а, не важно... который перепил бы Джои Купера из Техаса и устоял на ногах.
Какое-то время раздаётся только звук топора и шум веток, когда очередное дерево валится на землю.
– Хватит? – неуверенно спрашивает Макрайан.
Да, похоже, они увлеклись: заготовленный лес влезет целиком разве только в лесовоз.
– За несколько раз осилим, – "Силён, чёрт здоровый!" – снова думает Джои, как когда-то, только теперь почти любя. Ну, уж, по крайней мере, без злобы. Правда, он не уверен, что в этом не виноват виски.
Они доверху забивают пикап чурбаками, разрубив стволы вчетверо, и, периодически теряя их на кочках, поднимаются в гору. Джои кажется, что мотор ревёт на всю округу, но разве тут поблизости есть хоть одна живая душа? Верхушка горы оказывается совсем рядом, когда мотор неожиданно глохнет.
– Что за чёрт? – спрашивает Джои у коварного механизма. Тот молчит и Джои приходит в бешенство, пока не догадывается взглянуть на счётчик горючего. Бензин на нуле.
– Кажется, ваша человечья магия и гроша ломаного не стоит, – Макрайан полон сарказма. – Представляю, что было бы, если бы сквозное зеркало выкинуло такую штуку как раз тогда, когда оно было бы мне нужнее всего.
– У нас кончился бензин, – обескуражено говорит Джои и с силой скребёт затылок.
– Ведь у этой штуки есть колёса, так? – Макрайан, кажется, соображает быстрее него и хватается за борт. Он что, собирается толкать до конца горы тачку, гружёную под завязку?
Впрочем, для Макрайана это не самая большая проблема. Джои пристраивается рядом и понимает, что ему даже не надо особо стараться: машина, словно пёрышко, движется вперёд.
– Если она едет вверх, значит, поедет и вниз, – предполагает Макрайан, когда они, не мороча голову, вываливают свой груз посреди двора.
– Точно, приятель, – подтверждает Джои.
– Значит, садись, и поехали, – говорит Макрайан и подталкивает машину к началу склона. – Мне понравилось.
Хм... Джои не кажется, что это хорошая идея: время давно перевалило за полдень, солнце погружается в какую-то желтовато-серую пелену, и впереди маячит чаща старого леса, в глубине которой начинает сгущаться такой же жёлто-серый сумрак.
– Может, не стоит? – он живописно представляет свой хладный труп, размазанный по великанскому стволу.
– Не бойся, мой странный человечий друг, – Макрайан последний раз прикладывается к бутылке, и пустой "Джонни" отправляется в кусты. – Теперь поведу я.
– Спорим, у тебя нет прав, потому что ты завалил вождение и в итоге инструктор остался с оторванной головой?
– Ерунда, – говорит Макрайан, хотя Джои подозревает, что тот не понял и половины.
– Это дурной тон, ты не забыл? – он предъявляет свой последний козырь, но, кажется, аргумент действует на Макрайана с точностью до наоборот: он сильным толчком направляет несчастный пикап вниз и на ходу молодецки запрыгивает в кабину, чуть не придавив Джои.
Этот съезд в полной тишине, больше похожий на полёт, остаётся в памяти мелькающими полосами дубов, шишкой на затылке и воодушевлённым рычанием Макрайана. Джои пару раз успевает вовремя крутануть руль, когда становится ясно, что ближайший ствол маячит прямо по курсу – и нарывается на негодующий вопль. Понравилось, поглядите-ка! Вот так люди и становятся автолюбителями. Джои рукой трогает штаны: у него имеются весомые причины подозревать, что такого слалома его мочевой пузырь не пережил, но нет, вроде всё в порядке.
– Мне нравится, – Макрайан вываливается из кабины, когда они, наконец, с божьей помощью оказываются внизу. – Кажется, тебе пора прогуляться в кусты. И будем кататься.
– Кататься куда? – едва может произнести Джои: от удара о крышу он прикусил язык.
– С горы, – поясняет Макрайан, не понимая, как можно не додуматься до такой простой вещи.
– Мы уже внизу, Уолли, – Джои подозревает, что, судя по всему, это не является препятствием – и не ошибается.
Макрайан хватается за борт и вскоре машина вновь оказывается наверху. Джои еле успевает сбегать отлить и за это время немного трезвеет. Господи боже, что происходит? Что, кроме груды железа с пустой стеклотарой в кабине, он сможет сдать назад в прокатную контору после сегодняшнего вечера, если в следующий раз им не так повезёт? И вдруг понимает, что ему ровным счётом наплевать и на джип, и на прокатную контору, – Джои не собирается озадачивать себя судьбой, которая постигнет тачку. Но кто будет сдавать в похоронную контору то, что останется от него? "Надеюсь, миссис Макрайан позаботится об этом", – с оптимизмом думает он, снова залезая в кабину.
– Интересно: всё, что является дурным тоном, на самом деле так увлекательно? – задумчиво спрашивает Макрайан, похоже, и сам пребывая в некотором недоумении от происходящего.
– Конечно. А ты первый раз про это слышишь? – Джои пожимает плечами. – Скажем, женщины. Кажется, я даже знаю подходящую песню – про бабу по имени Эмили Морган, – он весьма кстати вспоминает "Жёлтую розу Техаса".
There's a yellow rose in Texas that I am going to see,
No other darkey knows her, no darkey only me;
She cried so when I left her, it like to broke my heart,
And if I ever find her we never more will part. [6]6
В Техасе есть жёлтая роза, прекрасная роза моя.
Хочу её снова увидеть, и знаю её только я.
Когда мы расстались, рыдала, – и сердце разбила моё.
И если найду её снова, то впредь не оставлю её.
[Закрыть]
Под песню конфедератов они лихо несутся по склону, успевая уклониться от мчащихся навстречу дубов. Джои даже кажется, что не пикап объезжает корявые стволы, а они сами отпрыгивают в сторону, шарахаясь от джипа, вихляющего, словно пьянчужка по дороге из паба. А, впрочем, почему машина должна вести себя иначе, чем те, кто в ней едет? Именно сейчас Джои кажется, что это весьма здравая мысль.
– Открой окна! – командует Макрайан, и Джои опускает стёкла. В пикап врывается поток воздуха и шелест веток, которые теперь, как бешеные, хлещут не только по крыше, а и по их собственным физиономиям. Вскоре Макрайан получает в лоб какой-то палкой, а у Джои оказывается полный рот листьев с ветки, от которой он не успел увернуться; ну, да не беда, он как раз заканчивает фальшиво голосить про жёлтую розу.
– Какая жалостливая песня! – с чувством говорит Макрайан, после секундной передышки вылезая наружу и с неослабевающим энтузиазмом принимаясь толкать джип обратно в гору.
– Так вот, о дурном тоне, – спохватывается Джои, было пустивший слезу. – И о женщинах. Разве ты не знал, что самый смак, когда они – не твоя жена?
– Они? Может быть, – Макрайан неопределённо вертит в воздухе пальцем. Джои сильно подозревает, что для него понятие "самый смак" означает что-нибудь совершенно другое.
– Ты когда-нибудь был в борделе? – он вспоминает, что так и не попал в пряничный дом на сэлемской дороге и решает, что Макрайану не повредит узнать немного больше о "человечьем сброде". Так оно и есть. Официантки топлесс по пятницам производят на того неизгладимое впечатление.
– А что ж ты тогда заладил "коврики" да "коврики"? – сердито спрашивает он. – Если бы там, где ты жил, водились одни только коврики, ты бы уже умер.
– Это точно! – в сердцах говорит Джои, с содроганием вспоминая коврики.
– Я чувствую, что весь комплект дурного тона имеется в наличии за океаном, – Макрайан мрачнеет. – Говоришь, если они не твоя жена?
Джои замирает. Сейчас он чувствует себя так, словно его облили бензином и вот-вот чиркнут спичкой. Он задницей чует, что теперь Макрайан просто обязан задать ему вопрос на засыпку: спал ли Джои с Близзард. Странно, что этот вопрос не был задан до сих пор – ему, человеку, назвавшемуся её другом. Хотя, кто их знает, какой смысл они тут вкладывают в слово "друг"? И, да – ведь он делал это, и вряд ли стоит заниматься враньём, номер, скорее всего, не пройдёт, и станет только хуже. Джои понятия не имеет, какой реакции ожидать, скажи он "да", скажи он "нет" или промолчи. Макрайан может убить его, не раздумывая, потом станцевать на его трупе джигу, а потом рыдать и клясться в вечной любви, тем более, подогретой парами виски. Факт тот, что самому Джои будет уже всё равно. Он настолько озадачивается проблемой, что просто идёт рядом с машиной, даже не делая вид, что держится за борт. Однако верхушка горы уже совсем рядом, начинается достаточно пологий участок, но, даже будь это на самой круче, он сомневается в том, что Макрайан заметил бы, что пихает машину в одиночку.
– Ты знаешь... – начинает он, и Джои уже готов задать дёру. – ... За океаном... Я как раз вспомнил подходящую песню – о Колумбе, капитане корабля "Венера"...
Господи, спасибо! Теперь Джои точно бросит пить, и начнёт думать о том, что говорит – нет, лучше даже заранее записывать на бумажке, о чём говорить можно и о чём нельзя...
Они залезают в пикап и Макрайан откашливается.
In fourteen hundred and ninety-two
A man whose name was Chris
Stood by the Trevi fountain
Indulging in a piss.
His balls they were so round-o
His cock hung to the ground-o
That fornicating, copulating
son-of-a-bitch Columbo... [7]7
В тыща четыреста лысом году
Человек, называемый Крисом,
В фонтане Треви справляя нужду,
Стоял и мечтательно писал.
Его круглые яйца, смотри!
Его хрен висит до земли!
Это блудливый
И похотливый
Сукин наш сын Колумб...
[Закрыть]
– Отличная песня, Уолли. Кажется, мне стоит её выучить, – Джои испытывает явное облегчение, наконец, перестав думать о том, как в случае чего объяснить разницу между обычной сексуальной девчонкой и киллером, который, тем не менее, твой собрат по оружию.
Солнце садится за горы, наливаясь багрянцем, и становится похоже на большое яблоко. Джип, подпрыгивая, в который раз летит с горы, и тишину нарушает только залихватская песня, которую они орут в две лужёные глотки. Из старого леса начинает ползти туман, и, наконец, развлечение заканчивается мощным шлепком о дерево: капот джипа сплющивается и теперь напоминает морду персидской кошки, на крышу обрушивается град желудей, а Макрайан со всей дури врезается головой в лобовое стекло и обрушивает неизвестно на кого град нечленораздельных ругательств. Джои везёт больше; именно на этот раз он каким-то образом додумывается пристегнуться. По правде говоря, им везёт обоим, потому что происшествие случается в конце спуска, и скорость пикапа уже на излёте. Когда он выпутывается из подушек безопасности и выпутывает из них Макрайана, то обнаруживает, что тот обзавёлся шикарной шишкой прямо посреди лба. Однако крепкая черепушка, другой бы не отделался так легко, – думает Джои, созерцая наполовину выпавший лоскут раздробленного лобового стекла.
– Славный выходной, – тут же констатирует Макрайан, не обращая ни малейшего внимания на свою новую часть тела. – А выходные могут быть каждый день?
– Нет, – отрезает Джои, у которого начинается неприятное гудение в голове, словно на неё напялили осиное гнездо.
– Почему? – интересуется Макрайан.
– Это дурной тон, – сначала Джои хочет сказать "тогда было бы неинтересно", но передумывает. Макрайан замолкает, и они, сопя и поддерживая друг друга под руку, каким-то образом всё же добираются до Кастл Макрайан.
Кухня залита мягким жёлтым светом, и блики пламени пятнами отсвечивают на выскобленном полу. Всё на своих местах, кастрюли начищены, ножи наточены, натёртое зубным порошком серебро блестит, с кофейной мельницы сняты многолетние пылевые наслоения, вот только жаль, что такой роскоши, как кофе, нет и не предвидится. Может, тут не так уж и тепло, но этот свет создаёт иллюзию покоя.
