Текст книги "Клан Мёртвого Кота (Dead Cat's Clan)"

Автор книги: Window Dark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

Глава 9. Смерть Второго Министра

– Вот он! – прошептал Рауль.

Ириска взглянула сквозь волнистую решётку клетки.

Здоровенный кремовый перс, хоть и уступал габаритами Амадею, зато напоминал царя Берендея. Величественно и невозмутимо взирал он на пришедших. Пышная шерсть вокруг головы кудрявилась бородой. Из густых зарослей рыжеватых волос посвёркивали два круглых глаза. Кот не зевал, не мяукал, не стучал хвостом о дощатый пол клетки. Он застыл монументом, но Ириска чувствовала, что холодный взгляд следит за каждым её движением.

В отличие от остальных клеток на этой табличка отсутствовала.

– Начинаем, – шёпот Рауля доносился не со стороны, а словно из-за тысячи домов и заборов.

– Что делать-то? – также шёпотом спросила Ириска. Повернуться она не решалась.

– Прикончим его, – раздался ответ. – Проткнём с пяти сторон света.

– Сторон света всего четыре, – заспорила Ириска.

Её замутило. Она вовсе не хотела никого убивать. При взгляде на рыжего красавца легенда о Панцирной Кошке казалась забытой детской сказкой, которой не нашлось места в реальном мире.

– Вообще-то сторон света восемь, – поправил Рауль. – Но важны лишь пять. Остальные можно не учитывать.

Для него Панцирная Кошка была реальностью. Он деловито громыхал чем-то невидимым в сумерках, доставая позвякивающие предметы из кейса. Ириске вдруг захотелось сесть на пол, закрыть глаза и раствориться в темноте, где неторопливо ворочаются разномастные кошки – мягко, чуть слышно, как волны тихого прилива.

– Он ни капельки не похож на охранщика Панцирной Кошки, – заметила Ириска.

– А кого ты ожидала увидеть? Злобного котяру с железными когтями? Они стремятся выглядеть так, чтобы тебе не хотелось убивать. Маскировка – лучшая защита кошек. Слышала пословицу про чёрную кошку в тёмной комнате?

– Трудно отыскать чёрную кошку в тёмной комнате, особенно, если её там нет, – то ли хотелось выглядеть умной, то ли хотелось верить, что ничего не случится.

– Пройдёт немного времени, и рыжик растворится во тьме. Кошачьих министров можно убить только в определённые часы, а мы и так подзадержались.

Ириска пригнулась. Сумрак окутывал Царя Берендея. Теперь рыжий мех казался чёрным. Темнело очень быстро.

– Время терпит минуты четыре, – напомнил Рауль. – Держи.

Он легонько коснулся Ирискиного плеча чем-то длинным и холодным. Ириска поёжилась и хлопнула по плечу, ухватив две тонкие спицы с круглыми ушками на конце, закопчённые до черноты. Лишь остриё каждой таинственно мерцало.

Рауль встал рядом. Его правая рука сжимала три спицы. Пару, как у Ириски, и одну толстую и невероятно длинную, посвёркивающую голубоватыми искорками.

– Я не могу, – сдавленно прошептала Ириска.

– Не бойся, – шёпот Рауля был тёплым, словно покрывало, в которое можно укутаться с головой. – Я начну первым.

Ириска замерла, как статуя. Лёгкий толчок вернул её к жизни.

– Твоя позишн – дальний левый угол.

Словно сомнамбула, Ириска обошла клетку и остановилась, где приказано. Можно решительно прошагать к форточке и вылезти обратно. Можно броситься к двери и распахнуть её, разбудив сигнализацию… Но тогда… даже если не существует никакой панцирной кошки… Рауль просто уйдёт… Она опять останется одна. А на холмике за Пятым Переулком Чёрной Розой вырастет кто-то другой. Даже если доля правды составляла в злой сказке ничтожную величину, Ириска успела ей поверить.

Она не сдвинулась ни на сантиметр. Только руки дрожали от волнения.

Рауль отточенным движением воткнул первую спицу сквозь перекрученную проволоку.

Котяра жалобно мяргнул.

– Постой, – взмолилась Ириска, до ужаса надеясь, что рыжий царь ещё жив, – не надо. Он уже умер.

– А если нет? – холодно возразил Рауль. – Дела, грозящие свернуть тебе шею, нельзя бросать на полдороги. Мы уже схлестнулись с Панцирной Кошкой. Мы уже бросили вызов и теперь не должны дать ей ни малейшего шанса.

Он воткнул вторую спицу.

Тишина.

– Достаточно, – прошептала Ириска. – Он мёртв.

– Не добравшись до пятой спицы, мы даём ему шанс восстать, – продолжил Рауль. – А известно ли тебе, что Кошачьи Министры, сумевшие воскреснуть, неистребимы.

Длинная спица ушла во тьму клетки. Она ворочалась, с трудом прокладывая путь. Рауль тяжело дышал. Ириска смотрела на его тёмный силуэт с благоговейным страхом. Он-то знал, что делает. Ириска – нет. Сейчас ей всё на свете казалось нереальным, словно липкий сон, не дающий возможности выкарабкаться из кошмарных глубин небытия.

Чуть скребнув по решётке, тёмная игла выползла из тьмы. От Ириски её отделяли считанные сантиметры. Она уже не сверкала. Напротив, с острия беззвучно срывались отвратительно чёрные вязкие капли. А может и не беззвучно. Может Ириска просто оглохла от жуткого ужаса. Вот только котяра мяргнул ещё раз.

– Твоя очередь, – послышался шелестящий шёпот.

Сгорбившись от странного чувства отупляющей покорности, девочка ткнула спицей в дыру. Почти сразу остриё уткнулось в преграду. Ириска надавила. Что-то противно хлюпнуло, но игла всё же продвинулась дальше.

– Сильнее, – приказал Рауль.

Ириска нажимала, что было сил. Спица постепенно прорывалась через укрывшееся во тьме препятствие. И вдруг она заскользила на удивление легко. Пальцы ткнулись в решётку. Словно обжёгшись, Ириска выпустила кольцо и отдёрнула руку.

– Давай последнюю, – тут же послышалось из-за клетки. – Быстрее. Не теряй времени. Просто проткни… и можем уходить.

Окутанная беспросветным ужасом, Ириска была готова на всё, только бы покинуть это страшное место. Она решительно направила последнюю спицу сквозь металлические переплетения, но пальцы Рауля кольцом сжали запястье.

– Не сюда, – зло зашептал он. – Бесполезно тыкать с одной стороны. Сдвинься.

Не ведая куда, Ириска послушно сделала три шага. Ладони Рауля мягко притормозили её за талию. Клетка темнела переливчатым пятном. Желая избавиться от охватившей её пакостной дрожи, Ириска снова воткнула спицу. Воткнула почти уверенно. Спица, словно свёрлышко, пробуравила что-то жилистое и упругое. И когда железная игла почти вырвалась на свободу, Ириска услышала из тёмной глубины короткий жалобный писк. Царь Берендей ушёл из этого мира. С выставки, где не дождался медалей.

– Сделано, – Рауль мягко погладил Ирискину шею, покрытую гусиной кожей. – Теперь уходим.

Ряды клеток покачивались палубой корабля. А потом рядом оказалась пыльная гладь окна. Придерживаемая за плечи Раулем Ириска ногами вперёд скользнула в форточку. Вцепилась в раму, обдирая шелуху краски, потом оттолкнулась. Носки туфель глухо спружинили об асфальт, а каблуки отдались в пятках нестерпимой болью.

Рауль нырнул в проём, словно дельфин через кольцо. В другое время Ириска восторженно захлопала бы глазами. Теперь же она мечтала поскорей добраться домой, чтобы закрыть глаза и проспать трое суток подряд, если судьба позволит свершиться такому счастью.

– Постой, – сказал Рауль, и Ириска, качнувшаяся вперёд, вновь замерла столбиком.

– Слушай, – сказал он.

Окно тихонько звякнуло. Нет, не окно. Пробно мяукнул кто-то из котов, оставшихся на выставке. Живые экспонаты заворочались в клетках, учуяв труп, проткнутый пятью спицами. Мяуканье раздалось с нескольких сторон. Мяв разрастался подобно лавине, несущейся с вершины в цветущую долину, чтобы единым махом накрыть счастье и надежды. Голоса котов и кошек раздавались отовсюду. Затем они слились в единый горестный стон и унеслись к небесам. После из форточки просачивалась лишь нехорошая тишина.

– Видишь, – тихо сказал Рауль. – Они знают. Они жалуются. Они стенают и завидуют тем, кто на улицах, кто встретит явление Панцирной Кошки, когда тень спадёт полностью. Мы уже прошли экватор. Осталось продержаться самую малость.

На его лице расцвела улыбка героя, только что совершившего главный подвиг.

– Тень уходит. Скоро ты увидишь дорогу к Пятому Переулку.

Глаза его сверкали словно угольки, но угольки звёздные. В зрачках блестели сполохи радуги.

– Бежим, – крикнул он, напрочь разбив нехорошую тишину.

Они неслись по пустынным улицам ночного города. Луна скалилась им вслед. Тёмные окна провожали недобрыми взорами. Мир не знал про Панцирную Кошку. Мир был против. Но эта парочка уже умела противостоять целому миру. Ириска ещё не могла поверить этому. Но ей хотелось верить. Её трясло от напряжения. И почему-то казалось, что путь в прежнюю жизнь отрезан навсегда. Хорошо это или плохо, пока непонятно.

– Разве нельзя было поступить иначе?

– Ищешь окольных путей? – мягко усмехнулся Рауль. – Девушка, желающая автомобиль, редко покупает в магазине набор "Сделай сам". Она просто выходит замуж за обладателя четырёхколёсного друга.

– К чему это?

– К иным путям. Разве ты строишь Переулки, сажаешь Чёрную Розу и становишься ей только тебе ведомым способом, который обдумывала лет пятнадцать? Нет, ты выбрала прорваться через Панцирную Кошку.

– Я выбрала?!

– Разве ты не сама пошла со мной? Разве я тащил тебя в форточку силой? Выбор всегда за тобой. Ты выбрала! Вот и радуйся! Сегодня мы перевалили за экватор. Большая часть пути позади.

Ириска не понимала смысл только что прозвучавшего. Но непонятки цепляли сильнее улыбки, сильнее удивительного кейса, сильнее блестящих чёрных глаз. Слова, наполненные загадками. Слова, которые хочется расшифровать.

Хотелось забыть и выставку, и перепуганных котов, и страшные спицы. Хотелось оставить лишь волшебные секунды, которые здесь и сейчас. Вечер. Фантастический свет фонарей. Дальние огни. И вкрадчивый голос, ласкающий что-то глубоко-глубоко внутри.

Они расстались у крыльца. В последний миг она почувствовала на губах торопливый солёный поцелуй. Рауль не исчез, как раньше. Она медленно отступала в жёлтые лучи подъезда, не в силах повернуться к Раулю спиной. В его мерцающих тёмных глазах плескалась радость оборвавшегося одиночества.

Глава 10. Первый сон Чёрной Розы

Липкий сон. Мёртвый лог. Кровоточат лапки котов. На чернильной земле след. Рыжий глаз Луны смотрит зло.

След был странный. И дело даже не в подошве. Подошва-то как раз не казалась удивительной. Купол каблука, вдавленный в землю. Изгибистая дуга подошвы. Странно было, что след одиночный.

Пронеслись смутные воспоминания о Шерлоке Холмсе. Там тоже разгуливал одноногий, но у того хотя бы имелась деревянная нога, оставлявшая в пыли или липкой глине круглую блямбу. Тут же – ничего подобного! Ириска просто знала это. Так бывает. Гуляла по оврагу половинка человека в левом ботинке. А за таинственным незнакомцем кралась Ириска и боялась до одурения.

Убежать? Нельзя! Что бы ни случилось, Ириска должна следовать по заданному пути. Логика сна неоспорима. Проснувшись, неизменно отмечаешь, как стройная и нерушимая логическая цепочка распадается нелепыми фрагментами. Это уже снаружи. А внутри всё иначе. Внутри веришь, что с пути не свернуть.

Ириска и не сворачивала.

Поле заполняли проросшие человеческие головы. Распахнутые белёсые глаза. Раскрытые рты. Вздыбившиеся ниточки волос, уходящие в небеса, затянутые чёрными облаками. Некоторым головам не повезло. Они сморщились, словно воздушные шары, потерявшие форму.

Впереди шёл тот, ради кого Ириска прорывала тягучее неизмеримое время. Гигантская фигура, почти касалась облачного свода. Её саму словно соткали из облаков. Только не из предвестия грозы, а из бледного колышущегося тумана.

Ириска и подумать ничего не успела, как оказалась вблизи страшного ходока. Их разделяло всего несколько шагов. Его шагов. А шаги у него были не маленькими.

Левая нога медленно сгибалась, опуская тело. Приседала низко-низко. Призрачное колено чуть не касалось земли. А потом сгусток тумана стремительно расправлялся, как освободившаяся пружина и уносил фигуру к небу. Оттолкнувшись руками от облаков, громила приземлялся. И головы, оказавшиеся под безразмерной стопой, расплющивались с противным треском. Будто лопнувшие шарики.

Великан шагал к горизонту.

Над горизонтом протянулась белёсая полоса. Не закат, и не зарождающееся утро. Что-то нехорошее. Но именно туда пробирался половинчатый страшило. И вслед за ним плелась напуганная Ириска.

Она не могла повернуть. В голове свербело одно-единственное правило: нельзя оставлять страшил за спиной. Попробуешь сбежать, и всё сразу поменяется. Не Ириска будет переставлять ноги в погоне за великаном, а великан шагнёт за Ириской. Вот только она никогда не научится шагать так широко. А сбежать – шансы нулевые.

Идти вперёд жутко не хотелось, но она шла. Ведь обратно нельзя. Пусть уж лучше великан пока про неё не знает.

Белёсую полосу перечёркивали три колонны, подпиравшее угольное небо. Пара аспидно-чёрных, и одна кроваво-красная, стоявшая поодаль. За колоннами колыхалась гигантская призрачная тень. Такая пришлась бы впору одноногому великану. И даже (Ириска чуяла) она была частичкой этого страшного гиганта. И, одновременно, не была.

Великан уходил. Ириска почему-то никак не могла от него отстать, хотя старалась шагать как можно медленнее. Зато и горизонт с таинственной тенью оставался таким же далёким, таким же недостижимым.

Что-то больно кольнуло в груди. И отпустило. И успокоило. Теперь Ириска знала, как справиться с великаном. Надо всего лишь догадаться, как его зовут.

Мир менялся, мир уплывал, мир незаметно перетекал из одного состояния в другое, как это часто бывает во снах. Мелькнул пустой бугорок, ждущий Чёрную Розу. И тут же исчез, пока Ириска не успела к нему свернуть. Она и не успела. Но не успела и огорчиться. Потому что успела забыть. Потому что была уже в совершенно ином сне. Но тоже тягучем, тоже прилипчивым и на диво страшном.

Она всё-таки свернула. Дорогу преградила стена. Верхний её край давно выветрился и обкрошился. Ряды потрескавшихся кирпичей тянулись нескончаемо. И не было среди них, ни окон ни бойниц. Одна бесконечная серость, разлинованная вдоль и поперёк.

Горизонт уже было не разглядеть. Над развалинами высились четыре сросшиеся вместе телевышки, на боках которых сверкали не рубиновые, а мёртвые огни с ртутным блеском. А через дорогу вонзались в небо ещё четыре точно таких же страшных башни. Ириска не видела дорогу, но знала, что она есть. И знала, что если бы сейчас шла по ней, то чувствовала бы себя лучше. Вот только не знала – почему?

Стена вильнула зигзагом, маленькой коробочкой комнаты без окон и без дверей. В изгибе притаился сумрак. В углу лежал мёртвый кот с пустыми глазницами. На серых кирпичах темнели загадочные иероглифы. Письмена тьмы перетекали с места на место, не желая успокоиться. Ириска не хотела читать их, но знала, что прочитает.

Она выбрала миг, когда те застыли.

И осветились.

Теперь самой свежей кошачьей кровью на стене блестело всего одно слово.

И слово это было – "ВАНАБАС".

Глава 11

– Что это? – мамин голос дрожал от напряжения.

Ириска не отвечала.

– Вторая двойка за неделю!

Молчание Ириски казалось ей самой каменным и безразличным. Бьются молнии в скалу, а той хоть бы хны. Но маму это молчание раздражало.

– На меня смотри!

Ириска вскинула голову и посмотрела. Только не на маму, а сквозь. Взор получился невидящий. В таком взоре расплываются даже обычные предметы. Такие, как настольная лампа, этажерка, утюг "National" с красивым прозрачным корпусом, ворох карандашей, раскатившихся по столу, скатерть, чуть подпалённая у правого угла. И мама становилась почти невидимой, полупрозрачной, совсем как утюг. А будете ли вы всерьёз воспринимать ругань утюга?

– Что с тобой творится?

Ириска сжала губы ещё сильнее. Чтобы не разрыдаться или… не разругаться. И тогда мама замолчит. Но Ириске станет только хуже. Из двух зол выбирают меньшее. Поэтому Ириска молчала, а мама продолжала:

– Ты меня слышишь? Я ведь с тобой разговариваю!

С какой-то неземной тоской Ириска подумала, что всё в мире совершается по каким-то совершенно позорным правилам. Мама хотела, чтобы Ириска получала пятёрки. И тогда маме было бы хорошо и спокойно. Потому что так – ПРАВИЛЬНО!

Но Ириска хватала двойки, и правила предписывали маме нависать над Ириской и вести эту беседу. Те же правила предписывали Ириске стоять с печальным видом закоренелого преступника, внезапно проникшегося ужасом от всего, свершённого ранее. Правила не давали ступить ни шагу в сторону. Правила жёстко уводили вперёд, к прогрессу и процветанию. Только впереди ждала серая и унылая жизнь. Как у мамы.

– Ты что, хочешь на рынке торговать?! По вокзалам шляться?! Бутылки собирать хочешь?!!!

"Хочу!" – чуть не вырвалось у Ириски. Но крик души не прорвал бы правила, не проломил бы их, не опрокинул. Напротив, мама ещё сильнее уверилась бы, что назидательная беседа начата не зря и как раз вовремя.

– Если ты не поступишь в институт, путь тебе только на рынок. В грязь, в холод. Ты что, действительно, хочешь этого?

Ириска не хотела. Она не хотела ни в грязь, ни в холод. Ни торговать на рынке, ни поступать в институт.

Она хотела быть Чёрной Розой за Пятым Переулком.

Только это не объяснишь маме. Никогда не объяснишь. Потому что Пятый Переулок находится за гранью пути, обведённого мамиными правилами. Правильный путь выводит к институту, к престижной работе, к деньгам, к "всему, как у людей". Неправильный путь выводит к рынку, где грязь и холод, к хроническому безденежью, к ругани, к всему, как у людей на самом деле. Но никакой путь не выводит к Пятому Переулку. Мама любила почитать про НЛО, про крыс-мутантов, про телекинез, про поиски Атлантиды. Но скажи ей Ириска, что видела вчера летающую тарелку, вздохнёт мама и принесёт не ворох расплывчатых фотографий для опознания, а градусник.

Газетные статьи – другой мир, к которому нет путей. Суррогат, уводящий за горизонт, затмевающий реальность. Вон сколько их, людей, отгородившихся газетами. Втиснешься в переполненный автобус, скакнёшь на освободившееся место и тут же разворачиваешь газету. С виду тонкая бумага, а на деле – крепостная стена, защищающая только что завоёванный кусочек мира. Хотя бы на несколько минут, пока скользишь по мелким строчкам и разглядываешь лупоглазых пришельцев. В эти мгновения веришь, что где-то далеко-далеко в Америке или Австралии опускаются под покровом ночи подмигивающие сфероиды, способные унести за край вселенной. В другую жизнь, где не действуют эти ужасные правила. Но статья прочитана, вокруг снова переполненный автобус. И тревожный страх перед неведомыми пришельцами безвозвратно уступает место ужасу перед кондукторшей, потому что в кармане опять не сыскать и рубля мелочью.

Мама встряхнула Ириску за плечи. Молчание мама ещё терпела, но вот остекленевший взгляд вынести не могла. Хотела встряхнуть, чтобы вырвать, выдавить хотя бы одно слово. Но не желала говорить Ириска. Поэтому лёгким разворотом она выскользнула из-под маминых пальцев и, чуть сгорбившись, направилась к гардеробу.

"Ударит или нет?" – вертелась в голове единственная мысль. Но страха не было, было лишь тоскливое безразличие. Какая разница – ударят тебя или нет? Удар или его отсутствие – лишь верстовые столбики на дороге, уводящей в никуда. То, что мама называла жизнью, Ириска не называла ничем. Жизнь плескалась там, где золотое поле убегало к далёкому лесу, где над головой нависала глубокая-глубокая синева, где невысокий бугорок уже ждал Ириску. По-настоящему ждал.

– Ну ничего, отец приедет, он с тобой разберётся.

Значит, бить не будут. По крайней мере сейчас. Ириска знала, что и эти слова маме предписывали правила. Правила обязывали маму никогда не опускать руки, только за их выполнение награды Ириске ждать – не дождаться.

Ритуал закончился. Теперь следовало покивать и пробираться к выходу, поспешно натягивая курточку и кроссовки.

И больше не думать о школе.

В школе было скучно. В школу Ириску давно уже не тянуло. Общаться там было совершенно не с кем. Неудивительно, что классная считала Ириску отщепенкой. А как ещё назвать человека, который упорно игнорирует мероприятия, куда послушно стекается остальная толпа. С девочками Ириску связывали только дела. Списывание, обсуждение новых училок и обмен косметикой, если кому что не подошло. Кроме того, не стоять же одиночкой на дискотеках. Над одиночками прикалываются все кому не лень. Но никто никогда не будет прикалываться над Ириской. Она так решила. Она ждала.

Чего – непонятно. Быть может, что на дискотеке к ней подойдёт какой-нибудь продвинутый новичок. Или на улице она столкнётся с подходящим парнем. Или на школьном субботнике на неё обратит внимание кто-то незнакомый и на удивление красивый.

Но неизвестные герои, видимо, посещали другие вечеринки.

Те же, кто вертелся вокруг, не имели той удивительной чёрточки, которая позволила бы им остаться рядом. Здоровяк оборачивался жалким боякой, страшившимся пройти мимо компаний из пяти-шести хмурых парней, озабоченно куривших сигареты. Симпатяга в стильных очках превращался в молчуна, хвостом волочащегося за Ириской и не могущим связать двух слов. Не слишком симпатичный прыщавый субъект рот раскрывал с первых минут знакомства, но лилась оттуда исключительно одна тема: почему надо покупать принтеры только "Хьюлеты", а на всю остальную шнягу положить и забыть. Школьные интеллектуалы в галстуках и в отглаженных брючках перемешивали английские пословицы и обычный мат. Ириску это раздражало, хотя в последнее время она уже начала привыкать.

Девчонки тоже раздражали. Они разучились слушать. Перебивали на середине фразы. Всё время тараторили что-то своё. Ириска пропускала мимо ушей всю эту тягомотину и просто гуляла по улицам в сопровождении болтливой "группы поддержки". А на душе от таких прогулок становилось скучно и противно.

Она ждала того, в чьей руке зажат фонарик, дарующий свет в конце тоннеля. Но в последнее время ей стало казаться, что тоннель бескраен, а фонарика просто нет. Угрюмая усталость безысходности свивалась щупальцами. Ириска уже готовилась поверить, что так будет всегда. Что лучшее, яркое, счастливое, беззаботное осталось в детском саду, да в двух летних санаториях. Она не успела разочароваться. Она удержалась на краю, подхваченная вопросом о Чёрной Розе. Она не успела пропитаться безысходностью окончательно. Переулки прогнали определённость, подарив сказку. Она не успела выбрать левых или правых, она не решила, в чью пасть легче броситься: Сцилле или Харибде. Появился Рауль. Появился и исчез. И снова появился. И снова исчез. Но если в Ирискиных силах сделать так, чтобы он больше не исчезал, то она этого добьётся.

Тем более, их уже связывала тайна. Страшное приключение на кошачьей выставке. Но его тоже вспоминать не хотелось.

Ириске требовалась сказка.

Немедленно.

Сказка, которую мог подарить всего лишь один человек в этом мире.

Выбравшись под низкое осеннее небо, Ириска отправилась на поиски. Она знала: тот, кто ей нужен, уже идёт навстречу.