Текст книги "Клан Мёртвого Кота (Dead Cat's Clan)"

Автор книги: Window Dark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Но в жизни всё происходит не так, как в фильмах.

Рауль не стал обнимать Ириску. Переспрашивать он тоже не собирался. Да и вообще ничего не сказал. Лишь тяжело вздохнул, словно ему предстояла тяжёлая и нудная работа. Разочарованная девочка уже хотела отнести его в категорию молчунов, но не успела.

– Ирисочка, – прозвучало резко и насмешливо. – А что такое любовь?

– Любовь? – изумилась Ириска. – А разве ты сам не знаешь?

– Допустим, не знаю, – весело кивнул Рауль. – Только не опускайся до фразочек из темноты.

– До каких ещё фразочек? – не поняла Ириска.

– Два вопроса на фоне ночи, – усмехнулся Рауль. – Женский: ты меня любишь? Мужской: а чем, по-твоему, я сейчас занимаюсь?

– Пошшляк, – скривилась Ириска.

– Не я придумал, не мне и страдать, – качнул головой Рауль и отбросил мячик на Ирискину сторону. – Вот и скажи, что такое любовь?

– Ну… – задумалась Ириска.

– Не знаешь, – Рауль коварно улыбался.

– Знаю! – выпалила Ириска.

– Объясни, – тон Рауля стал серьёзным.

Мозги плавились от перегрузки. А в самом деле, что такое любовь? Ну ведь знала же Ириска! Знала же! Но где найти слова, чтобы объяснить!

– Любовь, – рот лепетал что-то по-детски невразумительное, – это когда хорошо.

– Кому? – в радостном удивлении продолжил Рауль.

Ириска разозлилась:

– Ты не ответил на мой первый вопрос!

– А ты не ответила на кучу моих, – парировал Рауль.

– Мне хорошо! – завопила Ириска. – Мне!

– Девочка, – тон из насмешливого стал проникновенным, чёрные глаза резко приблизились, указательный палец нежно погладил вздрогнувшую от неожиданности шею, – Пойми, чтобы нам разговаривать, я должен изучить твою вселенную. Любовь и дружба останутся лишь словами, пока в них не вложен смысл, который ясен только тебе.

Ириска отдёрнулась.

– Так что такое любовь? – зло спросила она, вернув мячик на половину Рауля.

– То, что МЫ назовём ею, – ответил Рауль очень серьёзно.

Ириска промолчала.

– Я пока не знаю, что ТЫ называешь любовью, – продолжил Рауль, – Может, ты выбираешь меня на роль парня, которого не стыдно показать подружкам? А может, желаешь надеть на меня колечко прямо сейчас? Или взять, да и отправиться со мной за край света?

– На край, – машинально поправила Ириска.

– За край, – жёстко не согласился Рауль. – Больнее всего постоять на краю и вернуться обратно. Другая жизнь начинается, если шагнёшь за край. Вот это и есть то, чего я хочу.

– А ты возьмёшь меня за край, если я назову это любовью? – Ириска миленькой птичкой наклонила голову и поправила сбившийся воротник Рауля.

– Возьму, – утвердительно вспыхнуло в глазах.

И тогда припасённые провокационные вопросы превратились в ненужные игрушки.

– Если сама захочешь, – фраза-то, оказывается, ещё не закончилась.

– Думаешь, не захочу? – обиженно насупилась Ириска.

– Двигаем, – усмехнулся Рауль. – Прямо сейчас, – он взглянул на восток. – Завтра утром мы будем в Кунгуре, затем свернём на Москву. Месяца через два доберёмся до Минска. Думаю, оттуда неплохо направиться на юг, поскольку зиму лучше пережидать в тёплых странах. Италия тебя устроит? Нет, лучше Испания! Ты когда-нибудь была в Барселоне?

Ириска оторопело замотала головой.

– Барселона, – мечтательно протянул Рауль, – город дворцов. Забросит судьба меня в какую-нибудь столичку, а там на радость экскурсантам собор красуется. С великой такой гордостью. Гид лопочет себе под нос, экскурсанты в полном восторге, а я стою тихонько так, из общей массы не выделяюсь, и думаю: "Собор, говоришь…" В Барселоне любой дом почище дворца. А уж соборы… Завернул я как-то к "Святому семейству"… Ты про Гауди слышала?

– Гауди? – переспросила Ириска. – Это cыр что ли?!

– Антонио Гауди, – разочаровано фыркнул Рауль. – Тот, кто проектировал, да начинал. Ты и представить не можешь, – махнул он рукой, – как выглядит то, о чём я сказал. То, что зовётся Саграда Фамильа.

– Ты считаешь меня полной дурой? – обиделась Ириска.

Ей захотелось повернуться и уйти. Но так было проще всего. Уйти, вернуться домой и делать скучные уроки на радость маме.

– Посмотри-ка на телевышку, – ободряюще кивнул Рауль.

Ириска посмотрела. В сумерках та выглядела зубцом гигантской чёрной короны, увенчанным рубинами.

– Представь четыре телевышки рядом, – вдохновенно начал Рауль. – Через дорогу ещё четыре. А со стороны Фасада Рождества к ним прильнула скала. И тёмная пещера великого грота. Вокруг домишки. Нет, так-то они каждый с пятиэтажку. Но выглядят малютками по сравнению с башнями, вонзившимися в небеса, словно каждая из них – копьё Лонгиния. Только тогда можно хоть как-то прочувствовать размеры.

Ириска посмотрела на телевышку повнимательнее и мысленно пристроила к ней ещё три. Призрачное сооружение Дворцом Тьмы нависло над притихшим городом. И почему-то захотелось забраться внутрь беспросветных коридоров. Там пряталась сказка. Злая сказка. Но что лучше: сказка, где добро проиграло битву, или жизнь без всяких сражений? Хотелось окунуться в недобрый мрак и пройти таинственный путь, чтобы в его конце выбрать из двух зол меньшее.

– Ну, – оборвал раздумья Рауль. – Мы идём, ты решилась?

Он потянул Ириску за руки и увлёк по центральному проспекту в сторону далёкого Кунгура, до которого и на автобусе ехать два часа.

Ириска сжалась и замерла. Настойчивые пальцы Рауля исчезли.

– Погоди, – жалобно протянула девочка. – Я не могу так просто взять и уйти.

Рауль горько улыбнулся. В глазах засквозило понимание. "Я знал, – говорил взгляд, пропитанный печалью. – Я знал, что никто не может так просто отбросить прежнюю жизнь".

Под печальным взглядом Рауля было до ужаса неуютно. Надо срочно забыть о несостоявшейся Барселоне. Надо срочно забыть даже о телевышке. Тогда печаль уйдёт. Надо радоваться тому, что есть.

– Давай, просто погуляем по городу, – скромно предложила она.

Они свернули с проспекта и начали кружить извилистыми улочками. Пятиэтажки расступались. Тропинки уводили в лога и овраги. На склонах ютились домишки. Окна-глаза весело вспыхивали навстречу, словно не дома вырастали из тьмы, а гонцы, оставившие Переулки, дабы позвать счастливчиков в свои таинственные просторы.

Ириска прижалась к Раулю тесно-тесно. "Тёплый", – с наслаждением думала она. Рауль не отстранялся. Напротив его рука мягко обхватила талию. Ириска чуть вздрогнула, но прикосновение было ласковым, нежным. "Хорошо, что я надела красивую юбку", – мелькнула довольная мысль. А в груди расплывался сладостный туман. Вздумай сейчас Рауль увести её в сторону Кунгура, она бы не сопротивлялась. Мир радостно подрагивал, как дрожало беспокойное Ирискино сердечко, нырнувшее в счастье, которого у неё никогда ещё не было.

– Ты можешь мне показать что-нибудь удивительное-удивительное? – робко спросила девочка, опасаясь прогнать беспредельное блаженство.

– Могу, – голос Рауля звенел торжеством. – Я даже хочу показать тебе это.

– Только если недалеко и ненадолго, – на всякий случай предупредила Ириска, очнувшаяся от сладкого забытья.

– То, что я хочу показать, – тревожно сказал Рауль, – тебе может ОЧЕНЬ не понравиться.

– Мне понравится всё, что ты покажешь, – воскликнула Ириска, вспоминая волшебную обстановку сумеречного кафе. – Всё, понимаешь, всё!

– Хорошо, – отчеканил Рауль. – ТЫ СКАЗАЛА.

Тут он свернул в тёмный переулок. Ириске ничего не оставалось, как следовать за ним.

Путь оказался недалёким. Каких-то два поворота вывели их на замусоренный пустырь. Рядом чернела дырами выщербленных кирпичей одинокая древняя стена. Облака пробежали чуть дальше, и пустырь осветился мутным светом стареющей Луны. Прямо перед Ириской холмиком темнела кучка какого-то хлама. Рауль указывал именно туда.

Присмотревшись, Ириска с омерзением поняла, что это не тряпки и не обломки деревянных ящиков. Неестественно вывернув переломанные лапы, перед девочкой лежал кот с разорванным брюхом. Пустые глазницы смотрели сквозь Ириску. Шерсть свалялась склизкими иголками. В тёмной дыре раны что-то противно отблёскивало. Зрелище казалось настолько отвратным, что Ириска отступила два шага.

– И что? – с хмурым разочарованием спросила она. – Мы пришли сюда, чтобы полюбоваться мёртвым котом, которого кто-то зарезал неделю назад?

– И вовсе не неделю, – ушёл от ответа Рауль. – И не кто-то, – его улыбка хищно оскалилась. – Этого кота убил я, понятно тебе, девочка?

Глава 5. Дуэль в трамвае

В душном вагоне было не протолкнуться. Видимо, у драмтеатра закончилась нефорская тусовка, и её участники шумно разъезжались по впискам для продолжения праздника. Многочисленные разговоры сливались в монотонный гул, от которого раскалывалась голова.

Кто-то толстый и сопящий отдавил Ириске ногу и даже не подумал извиниться.

"Если бы у меня был старший брат, – подумалось девочке. – Или даже два".

Братья тут же нарисовались. Массивные и неустрашимые, как боксёры Кличко. Они разом вдохнули, и толпа опасливо сжалась. Ириска благосклонно улыбнулась и набрала полные лёгкие свежего воздуха. По освободившемуся коридору, трубя бравурные марши, шествовали весёлые нотки. Братья подмигнули, будто намекали, что теперь так будет всегда.

И тут же исчезли. А с ними и свежий воздух. И правда, откуда здесь возьмётся свежий воздух? Только плотно сжатые разгорячённые тела, между которыми и мышь не проскочит.

Но сквозь запах чужого пота живительным ручейком пробивался знакомый аромат "Secret Service". Рауль стоял рядом. Когда толпа особенно напирала и отрывала Ириску от поручня, она цеплялась за его локоть. Вот только легче от этого почему-то не становилось.

Чёрные глаза смотрели за окно, где пробегали дома. Ириска не могла понять, о чём сейчас думает Рауль. Но точно не о ней. А Ириска думала о том, что Рауль сказал ей на пустыре.

"Ты можешь идти", – прозвучало тогда.

Без упрашивания, без уговоров. Полная свобода действий.

"Зачем?" – спросила она.

"Здесь не объяснишь. Придётся ехать ко мне".

"Уже поздно".

"Я не предлагал сегодня. Завтра тоже будет вечер. Хорошо, что завтра. У тебя будет время подумать".

"Ты всегда будешь убивать кошек?"

"Я буду убивать кошек, пока будет нужно".

"Кому нужно?"

"Мне, тебе, всему человечеству".

"Мне не нужно убивать кошек!"

"Совершенно верно. Поэтому их приходится убивать мне. Кто-то должен этим заниматься".

"Тебе нравится убивать?"

"Тебе нравится ходить в школу?"

"Это не ответ!"

"Другого у меня пока нет".

Это было вчера, а сегодня Ириска ехала за ответом, прижавшись к Раулю. Впервые ехала к нему на квартиру. И никак не могла понять, а стоит ли вообще туда ехать?

Вагон содрогнулся и швырнул Ириску в людской водоворот. Она затрепыхалась среди потных тел, как рыба в сетях. Рауль не зевал: подцепил её за руку и выволок к себе.

Рядом растрёпанным воробьём сидела кондукторша. Молчаливая, злая, с красными пятнами на щеках и заплаканными глазами. Только что её обматерили с ног до головы. Глядя на огромную толпу нефоров, женщина отчётливо понимала, что ни копейки из них выбить не удастся. И ничего не поделать. Такая вот она, суровая реальность. Надо сидеть и терпеть, лишний раз не нарываясь. "Никогда не стану кондуктором, – зареклась Ириска, – Никогда! Что угодно, хоть бутылки принимать, хоть дворником, но только не кондуктором".

Миленькая девочка с кукольным личиком неласково пихнула Рауля в бок:

– Щас вылазишь?

– Нет, – Рауль лениво скользнул по лицу нефорской принцессы.

– Ну и па-ашёл на хрен!

– О! – возрадовался Рауль, но Ириска за видимым весельем услышала металлические нотки. – Поехали вместе! Не заскучаем, у меня там весьма завлекательно.

Вроде радостно сказал, но в то же время презрительно. Лицо девочки враждебно исказилось, и она втиснулась в толпу своих.

"Первым бить будет этот, – Ириска отметила дылду в кепке и перевела взгляд на здоровяка с засаленной банданой. – И вон тот". Рауль, напротив, был абсолютно спокоен. "Неужели думает, что выпендрёж прокатит? – Ирискин испуг перерос в ожидание приключения. – Хочешь реализовать право на подвиг? Гляди, чтобы не пришлось заплатить слишком дорого".

Дылда на выступление Рауля не среагировал. Зато вперёд выдвинулась атаманша. Это под её руководством народ демонстративно пользовался бесплатным проездом. Это она умело вывела кондукторшу из игры. Это она насмешливо смотрела на немногочисленных взрослых, и те поспешно отворачивались. Бояться ей было нечего. На данный момент вагон превратился в её государство, а пассажиры в робких и послушных подданных.

– А ты чего такой косявый? – вступила она.

– Не люблю тех, кто не платит, – глаза Рауля сузились, превратились в щёлочки, в амбразуру ДОТа передовых рубежей.

– Тебе поплохеет, если мы не заплатим? – атаманша улыбалась, показывая, что всё пока под контролем.

Фигуркой её господь не наградил. Полноватое тело распирало вытертые джинсы. Круглое лицо украшали аж две пары тёмных очков. Одни козырьком топорщились на лбу. Вторые надёжно прикрывали глаза.

Рауль кивнул. Девица-красавица довольно улыбнулась и потёрла шею. Дурачков она любила. Над дурачками легко потешаться, чем она и собиралась сейчас заняться.

– А мы никогда не платим.

Рауль не протестовал.

– Но можем скинуться и заплатить тебе. Лично в руки! Хочешь? – голова девушки призывно склонилась на бок.

Ириске не понравился такой собственнический взгляд. Она мигом посуровела, хотя и продолжала отчаянно бояться.

– Хочу! – немедленно согласился Рауль.

– Он хочет! – заулыбалась атаманша. – Тебе много не будет. Не слипнется?

– Много? – удивился Рауль. – Да где тут много? – он оглядел толпу и скривился. – Впрочем, ладно, сколько ни есть.

– А чего ты купишь на наши деньги? – коварно спросила атаманша, на секунду приспустив очки с глаз.

Рауль не собирался помогать атаманше. Его пальцы отстранёно барабанили по держалке, обтянутой сморщенной резиной. Разговор не клеился. Триумф атаманши никак не мог состояться.

– Носки? – предположила она.

– Не-е, – протянул Рауль с видом учителя химии, которому очередной балбес выдал, что водород – не иначе, как металл. – На носки тут не собрать. Даже тебе на третью пару очков не хватит.

Атаманша довольно кивнула. Её неповторимую чёрточку заметили и оценили.

– Нравится? – спросила она.

Рауль прошёлся взглядом по одним очкам, потом по другим.

– Фильм "Прозрачные стёкла лгут" снимали не про тебя? – внезапно спросил он.

Атаманша зарделась. Нет, сняться в фильме она не отказалась бы. Но ведь сниматься в фильмах не предлагают с таким равнодушным видом. Рука плавно вернула вторую пару очков на законное место. Глаза теперь прятались за двойным забралом.

– Так лучше? – спросила девица.

Равнодушие мигом пропало. Рауль осмотрел её внимательнейшим образом. Он даже сдвинулся, чтобы оценить картину с другого ракурса. Он впивался взором в малейшую деталь, словно перед ним стояла сама Венера Милосская.

– Нет, – потёр он подбородок скрещенными пальцами, – так не лучше.

И замер с расстроенным видом.

Атаманша загрузилась. С одной стороны с ней заигрывали, с другой – нагло насмехались. Что выбрать? Девочка-куколка смотрела на неё. Ближайшее окружение смотрело на неё. Весь вагон смотрел на неё и ждал. Но сильнее всех ждал Рауль. Он прямо тянулся к девочке, он окутывал её ласковым вниманием, он подбадривал блеском глаз. Давай! Ну, давай же! Я так жду твоих неповторимых слов. Не лишай мир счастья их услышать.

Девица отвернулась к окну. Напряжение упало до нуля. Взгляд Рауля перестал быть ласковым и похолодел, а Ириска подумала, что ласковым этот взгляд мог казаться только со стороны.

Лишь когда двери отъехали вбок, атаманша очнулась от вынужденной спячки, замахала руками и, покидая салон, прокричала кондукторше: "Тётенька, не забывай нас! Завтра мы вернёмся!" Кондукторша устало отвернулась.

– Нам ещё две остановки, – напомнил Рауль, бережно придерживая Ириску, чтобы поток не вынес её раньше времени.

После он снова ушёл в себя. Кондукторша оглядела опустевший салон и отправилась собирать плату за проезд у нормальных людей.

Невидимые нотные человечки сновали поблизости. Они отзывались звяканьем и дребезжаньем. И что-то звякало и дребезжало в душе. Ведь нефоры исчезли, а предчувствие приключения осталось. Наверное, Ириска и согласилась, надеясь на приключение. Только без мёртвых котов с пустыми глазницами.

– Я думала, что ты вдрызг разругаешься, – сказала девочка, когда трамвай, грохоча, умчался дальше, а они остались под козырьком остановки.

– Не получилось бы, – качнул головой Рауль. – Эта мадамка ругается раз в пять лучше меня. Бесполезно лезть в сабельную атаку против лучшего фехтовальщика округи.

– Вот все и помалкивали в тряпочку, – презрительно фыркнула Ириска.

– Разве я молчал? – поджал губы Рауль.

– А что ты делал?

– Грузил, – признался Рауль. – Человек храбр и смел, пока уверен в себе. Тогда он легко бросается на штурм и побеждает. Если не можешь драться, выбивай уверенность. Не давай определённости. Пусть противник всё время выбирает. Это не так-то просто – выбирать. Один осёл умер меж двух стогов, не сумев выбрать, к какому же подойти в первую очередь.

Ириска не слушала про ослов. Ириска смотрела на правую туфлю. Кто-то в трамвайной давке невежливо проехался ботинком, и теперь по носку протянулась жирная полоса бурой пыли.

Рауль поймал взгляд девочки. Он моментально выхватил белоснежный платок, нагнулся и одним прикосновением вернул чёрной глади прежнее великолепие.

– Прямо как королеве, – смутилась Ириска.

– А может ты и есть королева, – улыбнулся в ответ Рауль, но сразу посерьёзнел. – Их ведь много запрятано, королев-то. Правда, они часто выпадают из образа. А потом и вовсе забывают, кем были. Так легче. Это невыносимо: знать, что ты – королева, и не чувствовать себя ею.

После трамвая воздух казался божественным эликсиром.

– Зря давились, – сказала Ириска. – Тут и пешком недалеко.

– Мир ярче, когда есть контрасты. Ты увидела один из них. Забудь его на время, – сердито ответил Рауль. – Потому что я тебе покажу совершенно иные вещи.

– Снова мёртвых котов?

– Нечто близкое, но не мёртвое. Хотя живым это я назвать не риску.

Глава 6. Легенда о Панцирной Кошке

После замусоренного подъезда квартира поражала стерильной чистотой. В пустом коридорчике ютилась тумбочка для обуви. Тоже пустая. На стене чернели крючки.

– Раздевайся, – Рауль быстро скинул ветровку и зацепил её за крайний крючок.

Ириска расстегнула молнию, осторожно стянула куртку и повесила рядом. И зябко поёжилась. Почему-то казалось, что она угодила в большой холодильник.

– Иди сюда, – позвал Рауль из-за прикрытой двери.

Она на цыпочках вошла в комнату. Ступни ласково встретила ворсистая поверхность красного ковра в золотых и бронзовых разводах. Ириска оценила обстановку: новёхонький диван, два кресла, да модная стенка в пять секций. Большим экраном матово блестела "Сонька". Неподалёку замер низенький журнальный столик. На полированном квадрате столешницы дрожали блики переливчатого сияния, исходившего от голубой капли светильника. По красному полю обоев стройными колоннами тянулись миниатюрные золотые лиры.

Столик блестел, будто его купили лишь вчера. Абсолютный порядок. Нигде не валялось ни книги, ни бумажки, ни соринки, ни случайно выпавшего носка. Складывалось впечатление, что здесь никто не живёт.

– Посмотри в окно, – тихо сказал Рауль и, когда девочка дотронулась до подоконника, добавил почти шёпотом. – Сейчас я выключу свет.

"Так сразу?" – хмыкнула про себя девочка и стала ждать продолжения.

На пустынном подоконнике тоже не было ни пылинки. Странно, Ириске ещё не приходилось видеть чистюль такой степени.

Переливчатое сияние угасло. Комнату окутала темнота. Лишь за окном разливался неяркий свет невидимых фонарей.

– Видишь? – негромко спросил Рауль. – Ты видишь её?

Его пальцы мягко легли ей на плечи. Сладко зажмурившись, девочка ждала, когда они поползут вниз. Но пальцы словно застыли.

– Не закрывай глаза, – прошептал Рауль. – Иначе не разглядишь.

Ириска дрогнула, намереваясь обернуться.

– Не надо, – остановил её дрожащий шёпот. – Смотри за стекло. Сконцентрируйся.

Ириска посмотрела. Панораму закрывал соседний дом. Обшарпанная стена без единого окна. Вот и всё! Ириска видела такие дворы-колодцы в Питере. Но там она моментом забывала о них. Питер обширен и монументален, когда блуждаешь по набережным и мостам. Быть может, она и сейчас ждала чего-то пышного, нарочито изысканного, романтического. А полуразрушенные задворки её нисколечко не привлекали.

– Она на стене, – невнятный шёпот отогнал воспоминания о северной столице.

– Кто? – недовольно буркнула Ириска.

– Панцирная Кошка.

Ириска приподнялась на носочки, намереваясь разглядеть дорогу внизу, но дом стоял настолько близко, что тротуар не разглядишь.

– Где? – недовольство усиливалось.

– Да вот же, – шёпот обволакивал. – Вглядись пристальнее.

Ириска вгляделась. Стена стеной и ничего кроме стены.

– Почему я не вижу?

– Потому что ты смотришь на стену, а я на тени, – был ей ответ.

Ириске стало скучно.

– А всё-таки ты немного стормозил с той нефоркой, – сказала она, чтобы поддеть Рауля.

– Просто на ней были тёмные очки, – ответил Рауль странным голосом. – До жути не люблю тёмные очки. Никогда не знаешь, что за стёклами: глаза или пустые дыры.

– Ха! – рассмеялась девочка. – Сейчас любой дурак может заказать стеклянные глаза.

– Они не могут, – глухо сказал Рауль. – Те, кому выгрызла глаза Панцирная Кошка.

– Что ты всё "кошка", да "кошка", – разочаровано прогудела Ириска и слегка повела плечами.

"Далась тебе эта кошка", – хотела сказать она, но прикусила язычок.

Фразочка звучала двусмысленно, игриво. А Ириска не хотела начинать игру сама. Она хотела, чтобы её начал Рауль. Но тот жутко притормаживал.

– Откуда она взялась, эта кошка?

– Откуда? – повторил Рауль. – Необычное всегда возникает на грани. Это возникло на грани рукотворного и нерукотворного. В ту ночь над городом пронеслась гроза. Но капли застряли в небесах. Лишь молния соскользнула к земле. Одна-единственная молния ударила в одну-единственную подстанцию. Электричество природы встретилось с тем, что создали люди.

– Был взрыв? – поинтересовалась Ириска, легонько покачиваясь.

– Оглушительный, – подтвердил голос из-за спины. – А потом фейерверк. Искры взлетели над крышами. Но в три часа ночи все спали. И мощь огня видел лишь сторож.

– Он не пострадал, – Ириске почувствовала, что ноги начинают затекать.

Уже хотелось сесть. Просто сесть.

– Он-то нет, – сказал Рауль. – Но был тот, кто не видел фейерверк, зато почувствовал его на себе. Вернее, та. Самая обычная кошка, перебегавшая территорию подстанции. Её прожарило заживо. Но внутри спёкшегося тела зародилась странная жизнь. Там остался кусочек мощи, оборвавшей путь обычной кошки и начавшей отсчёт для удивительного существа. Я и сам всего о ней не знаю. Знаю, что она может нырять в незаметные дыры и оказываться в мирах, где кошкам определена иная судьба. А потом возвращаться сюда. Ей нужны батарейки, кошке в панцире. Её батарейки – глаза. Когда она шагает по улицам нашего мира, то ищет открытые форточки. А как найдёт, запрыгивает в квартиру и выедает глаза спящих.

– Бр-р-р, – поёжилась Ириска. – Вот всегда я не любила первые этажи.

– Этаж значения не имеет.

– Ладно-ладно, буду спать с закрытой форточкой, – пробурчала Ириска, нехотя пытаясь принять странные правила чужой игры.

– Её нечего бояться, пока она спит. А спит она крепко. Ей тоже нечего бояться. Ведь сон охраняют три лучших бойца кошачьего царства. Три министра.

– Подожди, – насчёт глаз Ириска не поняла. – Как получается, что спящий ничего не замечает? Боль-то адская.

– Когда мышь отгрызает спящему палец, то впрыскивает обезболивающее. Неприятный сюрприз обнаруживается, когда нахальная обжора давно прикорнула в заветной норке. Так же и Панцирная Кошка.

– Она питается только глазами?

– Иногда вместо глаз она пожирает душу, чтобы отоспаться на освободившемся месте. Ходит себе человек, а внутри спит Панцирная Кошка. Ну? Хочешь её увидеть?

– Давай, – равнодушно согласилась девочка, переступая с ноги на ногу.

– Гляди за окно. На тени. Чуть прищурься, чуть разверни голову. Ты должна поменять точку зрения.

И тогда Ириска увидела.

На стене проступала кошачья голова. Большая. Остроухая. Сине-чёрная. А рядом… А рядом красовалась точно такая же. И чуть поодаль третья. С кроваво-бурым оттенком.

– Но почему их три? Три кошки?

– Ты смотришь на первый ряд. Там не она. Там всего лишь министры. Ты видишь всех троих – это хороший знак. Значит, видишь и кровь на первом. Том, которого я тебе уже показал. Том, кто уже не сможет защитить владычицу. А она за ними. Смотри за тени. Смотри сквозь них.

Девочка прищурилась. За остроухими силуэтами проявилось тёмное облако. Громадное и неопределённое.

– Пока министры на страже, тень скрывает повелительницу. Как только мы разделаемся с кошаками, тень исчезнет, и Панцирная Кошка больше не сможет прятаться. Она проснётся. Мы разбудим её.

Ириска раскрыла глаза. Облако исчезло. И тени мигом перестали казаться кошачьими головами.

– Вряд ли тебе рассказывали о ней, – голос звучал то мрачно, то монотонно. – Хотя случается, что имя Панцирной Кошки всплывает в разговорах, но собеседники тут же предпочитают сменить тему. А саму легенду о ней рассказывают лишь шёпотом и только самым близким людям. Своё имя Панцирная Кошка использует как зов, как ниточку, конец которой тянется к сердцу, назвавшего её. Вернее, к глазам. Для тех, кто знает о ней, легенда о Панцирной Кошке свербит больным зубом, который нельзя вырвать. И словно паутина пронизывает улицы больших городов незримым, но ощутимым ужасом.

Увидевший это страшное существо, старается забыть её как можно скорее. Но она остаётся в тревожных сумеречных мыслях, запутанных снах и закоулках подсознания, которое просыпается, когда его не просят. Ночь, когда она выходит на дорогу – Ржавое Полнолуние. И если кто-то видит Панцирную Кошку в эту ночь, наутро ещё один житель города проснётся с дикой болью в местах, где раньше были глаза.

И рождаются ещё одни слепые очки.

Днём Панцирную Кошку легко перепутать с любой другой. Но человека она к себе не подпустит. Ведь только проведи по шёрстке, как почувствуешь под пальцами не тёплое тело, а бугристый панцирь из потрескавшейся кожи, спёкшейся в камень.

Зато ночью, когда все кошки серы, она единственна и неповторима. Щупальца зеленоватого сияния исходят от вздыбившейся шерсти. И горят-переливаются глаза не привычным жёлто-зелёным, а мёрзлым, яростным, ярко-фиолетовым, словно за глазницами ворочается осколок молнии, некогда перевернувшей кошачью жизнь.

Несчастлив тот, кто её увидит. Но втройне тот, кому она перебежит дорогу. И в тысячу раз сильнее не повезёт тому, с кем она встретится на узкой тропинке. Никто не рискнёт бросить вызов смертоносной посланнице, бесшумно скользящей по улице в поисках незапертого окна. Снова гонит её жажда, желание пробраться в холодную глубину беззащитных глаз и выпить два озера до дна, до кровавых ран, до чёрных дыр слепоты.

И хочется крикнуть: "Люди! Осторожно! Она рядом! Не засыпайте! Ваша жизнь в ваших руках". Но люди не слышат, ведь они считают чужую правду никому не нужной историей. Люди верят сказкам, что сами себе придумали, пока реальность не полоснёт безжалостным лезвием по ничего не подозревающим глазам.

И человечество ничего не может противопоставить Панцирной Кошке…

Голос утих.

Наверное, Рауль ждал вопросов от Ириски. Но девочка ни о чём не спрашивала. Она поняла: парень оказался со съехавшей крышей. Неудивительно, что он ни на кого не походил. Ведь с ума каждый сходит по-своему. Обстановка больше не казалась волшебной. Обычная квартира после генеральной уборки. И парень у окна. Выходит, что так себе парень.

Рауль вздохнул и посмотрел на Ириску понимающим взглядом. Посмотрел так, словно ему уже приходилось смотреть на сотни и тысячи девочек вроде Ириски. И девочка догадалась, что это свидание будет последним.

Ириска всмотрелась в тень на стене. Тень как тень, и острые уши ей могло приделать лишь больное воображение. Внезапно кольнуло чувство опасности: "Эй, девочка! Ты же одна в тёмной комнате с улетевшим?" Хотелось выскользнуть из-под лежащих на плечах рук и потихоньку пробираться к выходу.

– Не поверила?

– Сейчас мало кто верит сказкам, – попробовала улыбнуться Ириска. – Если хочешь понравиться, придумай историю типа "Бригады". Это у всех на слуху.

– Те же сказки, – пальцы недовольно сжали Ирискины плечи. – Только вместо рыцарей и принцесс там героями шлюшки и бандиты. Меня всегда удивляли личности, чью душу греют похождения киллеров и проституток.

Пальцы с плеч внезапно исчезли.

– Люди часами давятся в очередях, чтобы прикоснуться к чудотворным иконам. И верят… Но почему? Потому что в это же верит и остальная толпа, жаждущая целительного прикосновения. А, Ирисочка? Не солидно верить в то, что не нужно никому кроме тебя? Можешь идти, – шёпот превратился в голос, пронизанный равнодушием. – Видимо, ты здесь больше не нужна.

Бочком Ириска обошла замершую фигуру. У выхода в коридор оглянулась. Рауль продолжал пялиться в окно на то, что он считал… Впрочем, неважно. Ириска уже не помнила, во что превращалась тень в рассказе Рауля. Ерунда никогда не задерживалась у неё голове.

Накинуть куртку было делом одной секунды. Покинуть квартиру – делом второй.

"Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил", – доносилось с верхнего этажа.

Девочка нахмурилась. В песню вплели ерунду. Если мальчик не пьёт, не курит и заваливает букетами, значит что-то с ним не так. Значит, чего-то ему не хватает, чтобы превратиться в нормального пацана. В такого, с кем всё просто и понятно. В такого, как все. Но только чуточку лучше, чуточку красивее, чуточку удачливее других. В такого, в которого можно влюбиться без всяких условий. Влюбиться по-настоящему и жить дальше, не забивая голову страшилками для детей дошкольного возраста.