Текст книги "Клан Мёртвого Кота (Dead Cat's Clan)"

Автор книги: Window Dark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Глава 33. Последняя цель

Ириска смотрела в окно. Люди внизу казались далёкими и совершенно ненужными. Мешающими жить. Так и норовят заслонить дорогу, где вот-вот может объявиться третий министр.

Рауль отвёл ей самую удобную позицию – площадку меж двух пролётов служебной лестницы. Лестница тянулась по задворкам дома быта "Агат". Если с фасада яркий четырёхэтажный короб светился евроотделкой, то служебные помещения являли кусочек доисторических времён.

Даже сюда успели пролезть вездесущие конторы. На третьем этаже, сократив администраторские владения, разместились бюро знакомств, адвокаты и комиссионка. А на четвёртом стоматологический кабинет заметно потеснил чахнувшее ателье. Сюда же вписался магазин, торгующий фурнитурой и западными швейными агрегатами.

Ириска не зря надела чёрную футболку, с которой ехидно скалился мертвечонок Эдди – символ группы "Iron Maiden". Теперь посторонний взгляд принял бы её за обычную нефорку. А нефорам не задают ненужных вопросов. Чревато. Пусть даже они сидят на бетонном полу меж лестничных пролётов. При взгляде на нефоров надо глубоко вздохнуть и благоговейно радоваться, что рядом с милой девочкой не громоздятся осколки пивных бутылок, а она сама не стряхивает пепел на головы тех, кто обретается этажом ниже.

Никто не мешал Ириске. Да и трудно мешать тому, кого здесь уже нет. Ириска была то Чёрной Розой, то видела себя в пышном свадебном платье, а рядом Рауля в строгом чёрном костюме. Его блестящие глаза смотрели с нескрываемым восхищением на невесту-прелестницу. Взор наливался безмерным обожанием. А потом светлая панорама многолюдного свадебного стола испарялась. На смену спешила ночь. Вырастали здания с треугольниками окон и аккуратными чёрными дырами. И душа ликовала, бесилась, скакала по неведомым, безразмерным просторам. И никакой трагедии из-за того, что Рауль находился далеко-далече, а полёт оплачен оборвавшейся жизнью Зинги.

Столько вариантов! Какой же выбрать? Какой обернётся долгожданным счастьем без единой червоточинки? Счастьем, невозможным в повседневности. Для Рауля счастье – борьба с трудностями. Для Ириски – успокоение. Без разницы где: в стебле розы или в призрачной сущности, мечущейся над переулком под ритмичную мелодию песни с печальными словами.

Мечты мечтами, но на пост иногда надо возвращаться. Отогнав сладостные видения, Ириска вглядывалась в заоконье. Награда – третий министр, вот только она где-то подзадержалась. Напряжение таяло, Ириска заскучала. Её опять тянуло оторваться от настоящего и перепрыгнуть в грядущее. Ириска резко откинула голову назад, гулко стукнулась о стену и зашипела от боли. Но боль вернула её к жизни. Ага, разбежалась, девочка. Простого поручения выполнить не можешь, а туда же, в хорошую жизнь. И ведь позаботились о ней. Вон, даже сидеть можно. Куда тяжелее Крушиле, наблюдающим за маршрутом из продуктового киоска. Он стоял, прильнув лбом к стеклу, и лишь иногда недовольно морщился. Ему приходилось терпеть мрачные вздохи продавщицы и периодические вопросы: "Так ты, мальчик, будешь чего-нибудь покупать?" Покупки в планы Крушилы не входили, но и покидать стеклянную цитадель он не собирался. Пока продавщице лень вылезать из-за прилавка, Крушиле ничего не грозило. Впрочем, вихрастый мальчик в очках особых опасений не вызывал. В очках ведь? Значит, умный. Значит, знает, как себя вести в общественных местах.

Предводитель клана жарился на солнцепёке возле уродливого тополя с отпиленными ветвями. Светило, позабыв о календарях, пекло по-июльски. Но Рауль стоически выносил адские муки. Ириска даже позавидовала. Вот ведь, она покрывается потом от одной лишь мысли о жаре, а её красавчику хоть бы хны. Вон он, стоит, словно каменная скульптура древнегреческого бога, облачённого в современный прикид. "Мороженого ему купить!" – возликовала девочка и уже почти вскочила на ноги, но перед глазами тут же нарисовался образ Рауля с кривой улыбкой. "Вот и потерян день, Ирисочка, – сказал воображаемый Рауль безысходным тоном. – Целый день отдан за какую-то мороженку".

И девочка осталась на посту.

Постепенно взгляд наловчился не останавливаться на людях, проскальзывать, смотреть сквозь них. Паршивая, извалянная в пыли собачонка, зацепила Ирискино внимание куда сильнее. А потом появился первый кошак. Вернее, кошка. Рыжая, с белыми полосами по всему телу и огромным отвисшим брюхом. Третьим министром она быть никак не могла. Министры предстают во всей красе и величии. Пропускаем. Забываем. Наблюдаем дальше. И незаметно проваливаемся в прошлое.

Перед глазами встала разгневанная мама.

– Где ты была?

Ха, что ты скажешь, если узнаешь ПРАВДУ, а не ТО, что сама себе навоображала!

– У подруги, – что, мама, так спокойнее?

– У кого именно?

– У Тани Заречной. Можешь ей позвонить, – звони, звони, мама, будут там с тобой разговаривать.

– Тебе кто-то разрешал шляться по ночам?

– Мы не шлялись, – я знаю, мама, что тебе положено ругаться, а мне положено отпираться всеми силами, иначе навесят на меня всех собак, а куда мне собаки, мама, мне бы с кошками разобраться.

– Ага, а чем вы всю ночь занимались?

– Фильмы смотрели.

– Какие фильмы?

– Всякие! – неужели, мама, ты хочешь услышать "Врата рая" или "Три шведки в борделе"? Ну нет ведь! Ты боишься этих названий, ты боишься, что я скажу именно их. Так зачем я буду тебя пугать? Но назови я "Крепкий орешек" или "Терминатор", ты всё равно не поверишь. Ты больше веришь в картинку, которой сама себя изводишь до полусмерти.

Тогда Ириска промолчала.

– И всё?

– Нет, не всё, – хорошо, мама, если мы сочиняем злую сказку, я не буду уворачиваться от скорбных обязанностей.

– А что ещё?

– Танькин друг нас катал на машине.

– И ты села в чужую машину на ночь глядя?

– А почему нет? – мама, ну зачем? Ну не дура я, чтобы садится в чужие машины, как самая дешёвая давалка. Но если ты хочешь, я придумаю, что так оно было.

– Садиться в машину к парню, – мама аж побагровела от негодования.

– А чем он провинился? Разве плохо иметь собственную машину? – рисуй, мама, рисуй, что я могу поделать, если эти картинки тебя так заводят…

Кошка! Картинка сразу разбилась, и девочка вернулась на прохладную лестницу дома быта. По улице вышагивал хмурый котище. По всему видно, что ветеран кошачьих битв. Вот только чёрные подпалины, беспорядочно разбросанные по белой шерсти, делали его похожим на колхозную бурёнку. Такой без труда бы разорвал любую крысу из горошины. Что бурую, что чёрную, что тускло-серебристую. И если это третий министр, то справиться с ним будет ой как нелегко.

Но Крушило по прежнему впечатывал нос в стекло, словно не видел кота. Рауль тоже не пошевелился. Коту дарована милость жить дальше. Третьим Министром окажется кто-то другой.

Интересно, а есть ли дворец у Кошачьей Королевы?

Ириске сразу представилась мрачная скособоченная башня на краю земли. Чёрные дыры уводили в подземелья. "Подвалы – наши!" – напомнил образ Рауля. Картинка расплылась, а когда снова стала чёткой, то замок уже напоминал уродливый, неправдоподобно раздувшийся гриб. В тускло-серой шляпке прятался гигантский чердак. "Туда можно запросто засунуть вокзал", – подумала Ириска. Из пыльного пола тут же выскочили параллели рельс, покрытых пятнами ржавчины. Тёмные, пропитанные вязкими маслами шпалы. Проводами протянулись нити мохнатой паутины. Все пути вели в одну точку – Чёрный Паровоз. Неугасимо горела топка. Что-то бурлило там, в багровом жару, звучно лопалось и постанывало, как миллионы душ, опрокинутые в адский котёл. На кресле машиниста свернулась кошка, покрытая панцирем из потрескавшегося асфальта. К креслу сиротливо прижалась фигурка последнего оставшегося в живых министра. Каждая кошка знала про рельсы, уводящие на чердак отвратительного гриба. Каждая мечтала оказаться там, вблизи от огнедышащего механизма. Но для этого сначала нужно выесть хотя бы одну пару глаз.

"Всё, что мы можем вообразить, уже создано на просторах вселенной", – вспомнила Ириска фразу учителя-практиканта. Практикант был невзрачненький, сутулый, очкастый и ни на что в жизни не годный. Одна фразочка и осталась. Да и её не услышала бы Ириска, не окажись она в тот урок на второй парте от учительского стола. По классу летали листы мятой бумаги и перекатывался гул. Самый обычный гул, когда учитель перестаёт контролировать ситуацию, и каждый считает своим долгом начать разговор с соседом по парте.

Так может быть, кошка действительно живёт в страшном замке, а Ириске придётся идти за край земли, чтобы прикончить чудовище. Рауль говорил по-другому, но…

Ириска невидящим взглядом уловила изменение в привычной картине и снова оказалась перед зарешёченным стеклом. Крушило давно выбрался из киоска и корчил зверские рожи, смотря на окно, за которым пряталась девочка. Рауль тоже отклеился от ствола и нетерпеливо махал рукой. Что-то важное произошло на улице, а Ириска пропустила, утонув в бесплодных мыслях. Так вот оно в жизни и бывает.

Когда девочка выбралась на улицу, на разгорячённом гневом лице Крушилы можно было поджаривать яичницу. Рауль сохранял видимое спокойствие, но Ириска догадалась, что он недоволен по-крупному.

– В прежние времена уснувших часовых пристреливали, дабы дать урок остальным, – отрывисто бросил он, лихо развернулся и юркнул меж киосков.

Крушило презрительно сплюнул и поспешил за ним. Девочка поплелась следом. Похоже, кто-то совершенно забыл о том, что Ириска спасла ему жизнь.

Не так-то просто протискиваться меж киосков, даже если на тебе не праздничное платье, а чёрная футболка с пустоглазой знаменитостью. Но опыт снова помог Ириске, опыт старого двора, когда имена читались по-другому. Когда потерянная теперь Ирка-Нашатырка носилась с парнями, играя в догонялки и прятки среди гаражей. А руки то сжимали учебник истории, то отчаянно лупили по стриженным затылкам тех, кто ещё не умел ни курить, ни материться и слыхом ни слыхивал ни о каких компах, пентюхах и дохлых мамах.

Извозюкался лишь правый рукав. Рыжая молния красовалась на чёрной ткани. Да ржавые полосы прочертили дугу по Ирискиному лбу, когда та стряхивала капли пота.

Меж гаражами и меж киосками расположена оборотная сторона мира. Всё, что скрыто на лицевой стороне стеклянными витринами, всё, что поспешно замазано или стёрто не слишком расторопными городскими службами снаружи, здесь запечатлено почти навечно. Запылившиеся осколки, продавленные бока пластиковых бутылок, серые от засохшей грязи сигаретные коробки, битые кирпичи и ржавые ободы велосипедных колёс. Похабные рисунки на стенах, короткие ёмкие слова. Распахнутые двери киосков, откуда вырываются волны духоты. Обрывки музыки пронзают уши. Виднеются потные спины продавцов. Мутные взгляды подвыпивших грузчиков, усевшихся на раздолбанных ящиках и буравящих тебя бессмысленными взглядами. А жаркий воздух щелей пропитан стойкой вонью, заставляющей поверить лозунгу "Весь мир – дерьмо!"

"Не зови меня в лесок, мальчик – звонкий голосок". Потому что вонь и в леске. Ведь это мы выпускаем её в мир и тащим за собой. "Плохо, Ирисочка, когда тебя запомнят не по солнечному дню, когда ты изволила явиться, а по следам на вычищенном ковре". Но можно ли не наследить, если обнаружится, что в какой-то момент ступить уже некуда? По разгорячённому лицу хлестнула промокшая рубашка Крушилы. Губы почувствовали солёную от пота ткань. Рауль, замерший впереди, прильнул к стене. Сдвинулся и Крушило, открыв Ириске узкую полосу обзора. Девочка, судорожно выдохнув, выглянула из-за жёлтой стены киоска, покрытой пятнами ржавчины.

По асфальтовому пятачку вышагивал солидный кот. Мускулистое тело полнил пышный пепельный мех с белыми подпалинами. Острые уши торчали крышами двух маленьких, но гордых башенок. Профиль умной головы вызывал уважение с первого взгляда. Мощные лапы уверенно и бесшумно молотили серую поверхность. Меховой огурец хвоста вытянулся струной. Кот не смотрел на Ириску, но чувствовал приближение опасности и спешил от неё ускользнуть.

Раньше всех сдали нервы у Крушилы. Подхватив осколок красного кирпича, он залимонил в ненавистное создание. Но промахнулся, и кирпидон громовым ударом полыхнул по стенке киоска. Кандидат на убой сиганул прочь. Ириска с ужасом вжала голову. Ей казалось, что сейчас распахнутся все до единой двери, выскочит куча усатого народа, а смуглая рука ухватит за плечо. И понесётся…

Но тут страх отпустил. Ведь Рауль рядом, ведь Рауль никуда не делся. А, значит, никто не посмеет хватать Ириску, никто не произнесёт ни единого ругательного слова в адрес Чёрной Розы.

А потом испуг окончательно растаял. Двери не распахнулись. Никому не было дела до Клана Мёртвого Кота. Ну вдарили кирпичом по стене, так ведь не по стеклу. Даже второй кирпич вряд ли бы расшевелил сонное царство. Ведь открой дверь, как знать, может остроугольный камень вонзится тебе в лицо.

Ириска не стояла на месте. Подхваченная Раулем она уносилась прочь, резво перебирая ногами. Где кот? Да бог его знает. Рауль впереди, Рауль разберётся, да и Крушило не зря сопит сбоку.

Киоски оборвались, и троица вылетела на дорогу. Необъяснимым образом котяра уже перенёсся на противоположный берег реки, волны которой составляли стройные корпуса автомобилей, заляпанные грязью кузова грузовиков и жёлтые коробки "Икарусов". Поток был нескончаемым, неукротимым.

– Плевать, – ругнулся Крушило и скакнул вперёд, чудом пронесясь между бампером старенького "Москвича" и сверкающим передком "БМВэшки". Рауль кинул на Ириску короткий взгляд. "Твоя очередь", – прочитала девочка в чёрных глазах.

Бросок. И ноги тормознули, запнувшись друг о друга, ослабли, подкосились, потому что "Камаз", казавшийся далёким, вдруг обнаружился близко-близко. На девочку наплывала решётка капота, а высоко, почти под самым небом, яростно сверкали стёкла кабины. Воздух пронзил отчаянный рёв гудка, но разорвись рядом бомба, даже это не сдвинуло бы Ириску с места. Взвизгнули тормоза, но огромная масса продолжала по инерции скользить по асфальту, оставляя чёрные полосы следов. За грузовиком кто-то звонко впечатался в собрата по движению. Ириска слышала только отстранённый звук бьющегося стекла. Весь мир заслоняла несущаяся на Ириску стена. И скрежещущий звук стирающейся резины. Грузовик заносило вправо, Ириска вот-вот должна была оказаться под чернотой узорчатого колеса.

"Вот и всё", – мягко стукнуло сердце и остановилось.

– Ходу, – рявкнул Рауль и саданул девочку в спину.

Удар пропихнул девочку вперёд. Она пробежала несколько метров и проскочила перед "Мерсом", притормозившем на встречной полосе, пронеслась по лысеющему газону, юркнула за бетонное крыльцо какой-то конторы и рухнула на обкрошенные ступени. За бортиком, сложенным из потрескавшихся кирпичей, Рауль выяснял отношения с Крушилой.

– Да на хера? – донёсся визгливый тенорок очкарика.

– А если бы она успела вознестись? – встречным вопросом отбился Рауль. – Ты готов начинать поиски с самого начала?

– Но шанс! – простонал Крушило. – Такой был шанс!

Ириска осторожно приподняла голову над бортиком и увидела, как Крушило презрительно сплюнул. Ошмёток слюны размазался рядом с начищенным ботинком Рауля.

– Не надо! – прохрипела Ириска. – Не ссорьтесь. Мы поймаем третьего. Я обещаю.

Она чувствовала себя виноватой и готова была искупить вину любым посильным подвигом.

– Ну да, – процедил Крушило. – А не поймаешь, собой заменишь, так что ли?

Чувство вины мигом растаяло.

– Эй, – Ириска гневно упёрла руки в бока, – я говорю серьёзно!

– Наверно, это в первый раз серьёзно, – закивал Крушило. – Ты оприходовал меня так просто.

Ириска беспомощно посмотрела на Рауля. Тот промолчал и хмуро отвернулся.

– Кто-нибудь видел, в какую сторону улизнул котяра? – спросил он, ни на кого не глядя.

Ириска погрустнела. Как ни крути, а именно из-за неё погиб Зинга, именно она проворонила появление третьего министра, именно из-за её нерасторопности проворный кот покинул опасную зону.

– Не боись, – улыбнулся Крушило. – Вон тот подъезд видишь? – скрюченный палец указывал влево.

Ириска взглянула и углядела чёрную пасть подъезда. Рядом с распахнутой дверью сидел щенок неизвестной породы и задумчиво трогал лапой смятый пакет от кефира.

– Не, – мотнул головой Крушило, – даже дом не угадала.

За обычной пятиэтажкой высилась полосатая жёлто-красная громада в девять этажей.

– Она что ли? – недовольно сморщив нос, спросила Ириска.

– А ты думала, – осклабился Крушило. – Верь мне, девочка, и многое поймёшь.

– Тогда чего мы стоим?

– Тогда чего ты командуешь? – сверкнули очки Крушилы.

А Рауль молчал, задумавшись о чём-то несвершившемся.

– Потопали, – голос оставался хмурым, тяжёлым, болезненным, словно упавшая на ногу батарея парового отопления.

Ириска, радостно показав язык Крушиле, пристроилась за командиром, двинувшимся к далёкому подъезду. Крушило шмыгнул носом, сплюнул ещё раз и превратился в арьергард карательного отряда.

– Найдём ли? – чуть слышно призадумалась Ириска. – Домище-то вон какой огромный.

Рауль промолчал, вместо него ответил Крушило:

– Спокуха. Кто пустит в хату блохастую живность? А подвал тот я знаю. Заперт подвальчик, уж в этом не сомневайтеся. Некуда ему податься, только наверх, поближе к небесам. Самое время присмотреть там местечко поприятнее.

Железная дверь была чуть приоткрыта, приглашая войти. Голова гудела от напряжения оборвашейся погони. Забравшись в тенистые своды, девочка по привычке направилась к лифту.

– Ц, ц, ц, – защёлкал Крушило, неодобрительно покачивая головой. – Ты спроси у лифта, стоя, сколько твоё сердце стоит?

– Ступенька за ступенькой, – холодно поддержал его Рауль. – Этаж за этажом. Только так мы не пропустим его.

К шестому этажу заныли ноги. Сердце чуть не выпрыгивало из груди. Кровь билась в голове, казавшейся непомерно раздувшейся. Крушило, вывалявшийся в ржавчине, как поросёнок, весело похехекивал сзади. Рауль молчал. Он оставался таким же невероятно чистеньким, словно к нему не могла прилипнуть не то что ржавая чешуйка, а даже пылинка. Кейс теперь напоминал Ириске контейнер для переноски ядохимикатов.

"Кейс? Откуда он взялся? – удивилась Ириска. – Он ведь остался там, на разрушенном заводе! Или у Рауля их немеряно? И почему в кейсе всегда находятся самые необходимые вещи? А кроме них – ничего!"

Они почти догнали беглеца на последнем – у чердака – пролёте. Если бы Ириска прыгнула, то коснулась бы пушистого серого меха. Но прыгнул сам котяра, только не навстречу, а вверх, проскользнув меж узких прутьев решётки, защищавшей крышу от любителей приключений на высоте.

Кот повернулся и с нахальным видом расселся на бетонном полу. Только глаза его были грустными. То ли оплакивал он свою незавидную судьбу, то ли невесть за что жалел Ириску.

Чудом ускользнувшая от смерти Ириска прониклась к коту встречным сочувствием. Жажда искупительных подвигов давно иссякла.

– Постой, – девочка дёрнула Рауля за рукав. – Давай, отпустим его. Наверняка есть путь, выводящий на Панцирную Кошку, где не требуется убивать.

– Поздно, Ирисочка, – стальной голос командира отрезал обходные дороги.

– Лошадь пошла поперёк борозды? – просвистел Крушило и неласково пихнул Ириску.

Третий министр, словно услышав, что пощады ему не будет, поднял хвост трубой и ловко сиганул в чердачный люк. Клан Мёртвого Кота проводил его ненавидящим взглядом. Решётка, сваренная из обрезков труб, надёжно отделяла убежище котов от охотников за ними.

Глава 34. Водолей

Неудачливая троица медленно оставляла за спиной лестничные пролёты. Восьмой этаж, шестой, третий. Расстроенная Ириска не видела ничего, кроме серой ленты ступенек и площадок. Она ничего и не слышала. Услышал Рауль. Он-то и потянул девочку в закуток с мусоропроводом. «Знаешь, Ирисочка, есть дела, которые я всегда поручаю другим». Ириска подняла взгляд от нескончаемого бетона и в поле зрения тотчас оказалась тощая согбенная фигура.

Зад парня обтягивали чёрные, вытертые чуть не до дыр джинсы. Он подрагивал в такт сгибающимся и выпрямляющимся коленкам. Парень стряхивал. На стене перед ним расплывалось тёмное пятно, а к трещине в бетоне лениво перебирался мутный ручеёк. Клан Мёртвого Кота безмолвно дарил ничего не подозревающему парню последние минуты свободы.

От такого зрелища Ириске ни жарко, ни холодно. И даже не противно. Так, чувство средней паршивости. Если разобраться, вся жизнь оборачивалась вот таким грязным вонючим пятном. Гораздо хуже, если бы этот урод отметился в лифте, где запах держится неделями. В таких случаях Ириска закрывала глаза и задерживала дыхание. А тяжеленные сумки приходилось прижимать к груди. Путь до квартиры оборачивался восьмым кругом ада.

Парень стряхнул в последний раз. Послышался треск закрываемой "молнии". В эту самую секунду на хилое плечо опустилась рука Рауля, придавившая пузырь вздувшейся заштопанной куртки.

– На белом, белом покрывале января, – душевно начал Крушило, – любимой имя жёлтым цветом написал…

– Общественная дружина по охране порядка, – спокойно, почти ласково продолжил Рауль и помахал перед лицом ошарашенного парня синими корочками с выдавленными на них золотыми буквами.

– Э… – не сообразил парень. – Чего?..

– "Полицию нравов" смотрел? – Рауль расплылся в улыбке, как улыбаются полицейские в американских боевиках.

Улыбка породила глупую надежду на светлое будущее, и парень радостно закивал.

– Мы – то же самое, но от отечественного производителя, – пальцы Рауля отогнулись и шлёпнули по плечу, а когда парень расслабился, сжались в жёсткие тиски.

Лицо парня скривилось от боли. Рауль не замечал чужих страданий. Он внимательно разглядывал пятно, словно к нему приложился сам Пикассо или Моне.

– По Зодиаку ты у нас, дружок, Водолей? – улыбка Рауля становилась всё добрее, всё ослепительнее.

– Не-е-е, – обиженно протянул парень. – Я – лев.

Улыбка Рауля на секунду стала недоверчивой, но потом снова засияла божественной благодатью:

– Значит, ты – водолей по натуре. А натура, гляжу, у тебя широченная.

Парень не спорил. Доказательства расплывались и по вертикали, и по горизонтали. Парень смущённо потел в полной неопределённости. Ириска видела, как он страстно пытался поверить, что будущее его светло и безоблачно.

Несмотря на омерзительность обстановки Ириске даже стало его жаль. За пределами этого вонючего подъезда мир был широк и бескраен. Мир блистал волшебными красками и фантастическими радугами. Душу радовал любой весенний ручей, любой летний луч, любой осенний лист, любая зимняя ночь, когда снег искрится миллиардами блёсток под прекрасным, но холодным светом огромной Луны…

Но этот мир не для таких, как ты, хмырь. Тебя сюда заходить не просили. С тобой снег тает, луч прячется за облаками, лист гниёт и крошится в мёртвую пыль, а ручей… Ручей, вот он, а рядом стоишь ты и надеешься, что тебе за это ничем не сойдётся. Но так не бывает, мальчик. Тем более, когда мы тебя уже нашли.

– Я… это… пойду, – проявил инициативу парень.

– Куда? – Рауля мягко подался вперёд, улыбка не сходила с губ, но что-то в выражении лица заставило парня дрогнуть.

– А… чего… – парень недоумевал, а Рауль не спешил.

Рауль предоставлял ему возможность построить одну за другой тысячи картин возможного будущего. Судя по жалкому лицу парня, картины получались не героические. Ириска ощупывала лицо взглядом, но, отвернувшись, тут же теряла его из памяти. Бледное было лицо, невыразительное, худое, измученное неудачной жизнью, изъеденное проблемами и комплексами. Сбежать, сбежать хотелось хозяину лица, да только в каждой из картин ловили его чужие безжалостные руки. Вот и не слушались ноги, превращаясь в два ватных комка в джинсовой обивке.

– Снимай куртку и вытирай, – бесстрастно сказал Крушило.

– Че-его? – протянул парень.

При виде очкарика на голову ниже его он на секунду обрёл бодрость духа и, видимо, позабыл о Рауле. Но Рауль не любил, когда о нём забывали. Пальцы сжались сильнее, и парень сник, но продолжал трепыхаться. Крушило ещё поиздевался бы, но на крыше его ждал Третий Министр. Поэтому Крушило ухмыльнулся и просто снял очки. Увидев стальные глаза, парень испугался по-настоящему. Ириска почти ощутила этот кисловатый запах чужого страха. Кисловатый и чуть смешанный с дерьмом.

– Не хочешь? – ласково спросил Рауль. – А почему не хочешь?

– Дак это… кожа ведь… типа, вонять будет.

– Точно, – кивнул Рауль, не переставая улыбаться.

Парень загрузился. С одной стороны ему явно сочувствовали, с другой издевались.

– А… это… по-другому…

– Что по-другому? – в голосе Рауля прорезались нотки заботливого папаши, не желающего наказывать сына, и всё же склоняющегося к мысли, что от неизбежного не уйти.

– По-другому никак?

– Почему никак? – Рауль делано удивился.

Теперь его вид говорил, что в мире есть тысячи, миллионы мест, куда рабочий человек может немедленно приложить свои трудолюбивые руки.

Парень осклабился. Ему казалось, что жизнь начала налаживаться.

– А чо надо-то?

– Да вот хотя бы на чердаке прибраться, – Рауль наморщил лоб. – Слабо?

– Не-е-е, – обрадовался парень. – Чё там, не курткой ведь, а?

– Веничком, – подтвердил его догадку Крушило. – Смогёшь?

– Только вот одна проблема, дружок, – в голосе Рауля наметилась тревога. – Документ какой-нибудь у тебя есть?

Парень затоптался на месте. Даже Ириска поняла, что документ у него, несомненно, имеется, вот только светить его ужас как не хочется.

Крушило не терял время понапрасну. Он ловко скользнул пальцами во внутренний карман чужой куртки и выудил паспорт. Двуглавый орёл смотрел гордо и вызывающе. На уголке обложки с наклейки сквозь очки "Матрицы" взирал мертвенно-бледный Кину Ривз, стараясь не замечать опасную птицу. Небо за ним отливало кровью и апельсинами.

– Пазычев Виталий Иванович, – огласил Крушило имя героя нашего времени.

– Так вот, Виталий Иванович, – Рауль начал отведённую ему партию, – вы ведь не возражаете, что вас по отчеству?

Виталий Иванович не возражал. В знак невозражения он остервенело мотал головой.

– Вот и отлично. Видели крылечко у торца соседнего дома? – голос Рауля звучал отчётливо, словно у ведущего программы "Время", но на повторе заметно крепчал. – Крылечко видели?

Виталий Иванович кивнул.

– Там домоуправление. Зайдёте, получите ключ от чердака четвёртого подъезда. Скажете, кот, мол, за решётку пролез, а достать никак. Паспорт в залог, ключ нам, и чем скорее, тем лучше.

– Раньше сядешь, раньше выйдешь, – захыхыкал парень, но под удивлёнными взглядами смолк и больше не пытался проявлять чувство юмора.

– Тогда вперёд, – руки Рауля обхватили плечи кожаной куртки и мягко, но настойчиво развернули несчастного в сторону выхода.

– А мы рядом па-ада-аждём, – протянул Крушило, отсекая возможные пути к отступлению.

Окружив бедолагу, Клан Мёртвого Кота проводил его до нужного крыльца. Вжав голову в плечи, парень засеменил по ступенькам, поминутно оглядываясь. Рауль и Крушило приветственно махали ему вслед.

– А он вернётся? – тревожно спросила Ириска.

– Куда ему деться, – мрачно усмехнулся Крушило.

Ириска старалась не глядеть в его детские незащищённые глаза за толстыми линзами.

– Мы дали ему шанс, – заметил Рауль. – Даже последний кретин цепляется за надежду. Он теперь весь чердак языком вылижет, только бы выслужиться перед нами.