Текст книги "Страсти по спорту"

Автор книги: Wim Van Drongelen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Глава 3
Главный соперник

•  Покорение Эвереста и знаменитые альпинисты

•  Возвращение в большой спорт после серьезных травм: Херманн Майер, Алекс Занарди

•  Ирина Скворцова

В середине XIX века геодезическая служба Индии, в то время британской колонии, начала проводить измерения расположенных в Гималаях гор. В 1852 году дошла очередь до очередной горы. Ученые были потрясены: ее высота оказалась равна 8848 метрам! Выше быть уже ничего не могло… Гору назвали Пик XV, а спустя четыре года переименовали – и она стала Эверестом. Видимо, у британских геодезистов остались хорошие воспоминания о бывшем шефе своей службы Джордже Эвересте. И только в следующем столетии выяснилось, что у горы есть древнее название, данное ей шерпами, местным населением, – Джомолунгма, т. е. Богиня – мать Земли.

Мечтать о том, чтобы взобраться на нее, люди, наверное, начали сразу после открытия. Пробовать покорить – гораздо позже, когда появилось соответствующее оборудование. Но до поры Эверест не покорялся. Те, кто возвращались с горы, возвращались побежденными.

После Второй мировой войны попытки взойти на Эверест продолжились по новому маршруту – не с севера, как шел Джордж Мэллори, чье тело обнаружили в 600 метрах от вершины в 1999 году (через 75 лет после начала восхождения), а с юга – через ледник Кхумбу и далее по восточному гребню. Он оказался чуть более простым. Лондонское Королевское географическое общество отправляло в Гималаи одну экспедицию за другой. Но первым взойти на Эверест суждено было новозеландцу.

Уроженец Окленда, Эдмунд Хиллари чем-то очень был похож на Джорджа Мэллори. Спокойная юность, предвещавшая вроде бы такую же спокойную зрелость где-нибудь на ферме. Потом – увлечение путешествиями и горными восхождениями. К 1953 году Хиллари уже был очень опытным альпинистом, покорившим все Альпы и несколько гор высотой более 6000 метров в Гималаях. Там же он стал участником разведывательных экспедиций Королевского географического общества, которое всерьез решило в 1953 году все-таки победить Гору.

Правда, Эдмунд Хиллари в состав исторической экспедиции вполне мог и не попасть. Первоначально ее руководителем был назначен Эрик Шиптон, который хотел взять с собой исключительно проверенных друзей-англичан, посчитав, что маленькая экспедиция обречена на провал. В итоге у нее появился новый руководитель – полковник Джон Хант, успевший до этого сойтись с Эдмундом Хиллари и оценивший профессиональные качества новозеландца. С ними на Эверест пошли еще 12 опытных альпинистов и 350 шерпов. Большинство из них выполняли обязанности носильщиков. Но некоторые тоже были настоящими профессионалами: например, Тенцинг Норгей, который работал проводником еще в 30-е годы, а незадолго до экспедиции Ханта поднялся очень близко к южному пику со швейцарцами. Впереди у них были семь недель адского труда.

Базовый лагерь экспедиция разбила на высоте 3500 метров над уровнем моря. Один из ее участников, Уитни Стюарт, вспоминал, что именно там начались первые настоящие трудности – не удавалось, скажем, много спать. Возможно, потому, что Хиллари при этом выглядел более свежим, чем товарищи, Джон Хант и выделил его среди всех остальных. Часть группы во главе с Хиллари и Хантом отправилась на ледник Кхумбу, разбивая по дороге промежуточные лагеря, где оставляла снаряжение и пищу. Всего их, включая базовый, получилось семь. На маршруте сооружались перила из веревок, чтобы потом легче было спускаться на отдых вниз, а затем подниматься опять.

Мы не покоряли гору. Мы покоряли самих себя.

Эдмунд Хиллари, первый выживший покоритель Эвереста, о покорении

В середине апреля Эдмунд Хиллари и Тенцинг Норгей, связанные страховкой, поднялись на высоту 7000 метров – там должен был быть разбит четвертый лагерь. Тот день они запомнили на всю жизнь. Путь пролегал по ледопаду – почти отвесной стене льда, в которой приходилось, чтобы продвигаться наверх, прорубать ступеньки. Они шли до места будущего лагеря несколько часов и, казалось, все самое ужасное кончилось. Но оно только начиналось. Во время спуска под Хиллари обвалился кусок льда. Он падал в бездну, специальные ботинки с шипами не помогали. Шерп среагировал за доли секунды, воткнул со всей силы ледоруб в лед и удержал на натянувшейся веревке и себя, и напарника.

Еще спустя две недели альпинисты были в восьмом лагере, на высоте 7925 метров. Они давно уже дышали не настоящим воздухом, а смесью кислорода, находящегося у них в баллонах, и ледяного подобия воздуха, от которого Уитни Стюарт подхватил острое воспаление легких. Они давно уже почти не спали. Давно не ели нормальную пищу, потому что даже с помощью применяемых тогда примусов приготовить ее на морозе не представлялось возможным, да и запасы надо было экономить. Вместо еды пили чай, чуть ли не половину кружки заполняя сахаром. Он хоть немного, но восстанавливал силы.

Эверест заслуживает того, чтобы ты к нему приполз.

Федор Конюхов, великий путешественник, о преклонении

Штурм Джон Хант готовил целый месяц. Но отправил на него не своих любимцев Хиллари с Норгеем, а Тома Бурдильона и Чарльза Эванса. Полковник посчитал, что выполнявшие колоссальный объем работы лидеры слишком истощены. 26 мая в час дня Бурдильон и Эванс достигли южного пика. От верхней точки их отделяли какие-то десятки метров. И тут у альпинистов вышли из строя кислородные системы. Полумертвые, они вернулись в лагерь. Единственное, на что у них хватило сил, – это подробно описать заключительную часть маршрута Эдмунду Хиллари и Тенцингу Норгею.

29 мая в 6.30 утра те покинули лагерь. И вскоре увидели главное препятствие, на которое указали им Бурдильон и Эванс: перед альпинистами встала вертикальная стена снега высотой около 15 метров. В иных обстоятельствах она не стала бы барьером, пугающим профессионалов. Но как взобраться на полтора десятка метров вверх, когда ты с трудом дышишь, а от усталости и мороза ноги и руки еле двигаются? Хиллари и Норгей вновь занялись привычным делом, прорубая в снегу ступени. Прошел час, второй, третий… «И вдруг мы увидели, что больше впереди ничего нет. А на сотни миль вокруг – горы, ледники», – так описал Эдмунд Хиллари этот момент в своей книге, посвященной историческому восхождению.

В 11.30 они поднялись на вершину. Провели на ней всего 15 минут, которые у Тенцинга Норгея ушли на то, чтобы воткнуть в снег флаги ООН, Непала, Великобритании и Индии, а у Хиллари – на то, чтобы сделать фотографии, послужившие доказательством победы.

Их ждали в лагере партнеры по экспедиции. Ждали, как Хиллари с Норгеем опишут чувства, которые овладели альпинистами, когда они поднялись на Эверест. Эдмунд Хиллари, попав в объятия друзей, просто устало произнес: «Мы сделали этого ублюдка!»

Спуск, благо перила были подготовлены, занял у экспедиции всего три дня. По существу, она, если не считать этих фотографий, не сделала ничего полезного – никаких географических и иных открытий. Тем не менее Елизавета II, с коронацией которой совпало окончание проекта, тут же приняла решение подарить Эдмунду Хиллари рыцарский титул. И из Непала тот сразу отправился в Букингемский дворец.

Тенцингу Норгею титула, разумеется, не дали. Зато дали пост директора научно-исследовательского института в Непале, которым он руководил до своей смерти в 1986 году. А сэр Эдмунд Хиллари продолжал путешествовать – в Арктике, в Антарктике, создал фонд, занимающийся проблемой Гималаев и, в частности, помогающий шерпам… В своих интервью самый известный новозеландец рассказывать о штурме Эвереста, как ни странно, не любит. Более того, иногда обижается на то, что знают его лишь как первого покорителя Джомолунгмы, полагая, что совершил в жизни и другие, не менее значимые для общества поступки.

В Букингемском дворце королева, естественно, спросила у Эдмунда Хиллари: как ему и маленькому шерпу удалось покорить Гору?! «Мы не покоряли гору, – шокировал ее своим ответом Хиллари. – Мы покоряли самих себя».

По-настоящему большим достижением в альпинизме считается сегодня не покорение Эвереста, а восхождение на высочайшие вершины всех семи континентов. Это сродни тому, как в теннисе выиграть все четыре турнира Большого шлема. Существует даже неофициальный клуб Seven Summits («Семь вершин»), куда заносятся имена всех, кто совершил семь успешных восхождений на высочайшие горы Земли.

Правда, тут есть одна проблема. «Легитимность» шести вершин – азиатского Эвереста (высота над уровнем моря – 8848 метров), южноамериканской Аконкагуа (6942), североамериканской Маккинли (6195), африканской Килиманджаро (5963), европейского Эльбруса (5633) и массива Винсон в Антарктиде (4897) – у альпинистов споров не вызывает. Спорят по поводу, какую вершину считать седьмой. Вроде бы логично считать ею пик Костюшко в Австралии. Но для профессиональных альпинистов она – препятствие несерьезное (2228 метров). Зато в Индонезии есть гора под названием «пирамида Карстенс»: и высокая (4884), и сложная для восхождения. Поэтому альпинисты предлагают относить ее к части света Австралазия: пусть не очень правильно с точки зрения классической географии, зато правильно со спортивной.

В клубе Seven Summits нашли выход из ситуации. Там составляют три списка: тех, кто покорил семь вершин с пиком Костюшко, тех, кто выбрал гору Карстенс, и тех, кто взошел на восемь вершин. В первых двух – по 74 человека, во втором – всего 37.

Восхождение на Эверест, что самое любопытное, у многих членов престижного клуба котируется ниже, чем на две другие вершины. Более трудными для покорения они называют две куда более низкие горы. Рассказывают, что на Маккинли, находящейся на Аляске, путь осложняет сильнейший ветер, а также пониженное (ниже, чем даже на Джомолунгме) содержание кислорода в воздухе. Винсон расположен всего в 1000 километрах от Южного полюса, и там тоже, понятно, присутствуют все эти факторы – сверхнизкие температуры, ветры.

Нелегко вступить в клуб не только поэтому. Путешествия к семи вершинам требуют огромных расходов. Неудивительно, что первым все их покорил не самый известный восходитель, зато известный американский миллионер, Дик Басс. Собирать свою «коллекцию» он закончил 30 апреля 1985 года. В клубе Seven Summits, однако, в качестве первопроходца чтут все-таки канадца Пэта Морроу. Денег у него было меньше. Пэт Морроу признавался, что взойти на очередную вершину ему было куда проще, чем найти очередного спонсора для своей экспедиции. Но в итоге, стартовав в 1982 году, он успешно завершил свою эпопею через четыре года. Причем вместо пика Костюшко забрался на Карстенс, что сделало подвиг канадца более весомым.

Дольше же всех добивался членства в клубе американец Эрик Симонсон. 10 июля 1974 года он совершил восхождение на Маккинли, а последнюю из семи вершин – пик Костюшко – одолел лишь 5 апреля 2000 года. А быстрее всех разобрались с высочайшими точками континентов новозеландцы Роб Холл, Гэри Болл и Питер Хиллари (сын Эдмунда Хиллари) – за семь месяцев.

В Seven Summits фиксируют и другие рекорды. Например, самым молодым пока покорителем семи вершин (к слову, он побывал и на пирамиде Карстенс, и на пике Костюшко) является японец Ацуси Ямада. Он стал членом клуба в 23 года. Самый пожилой покоритель – Шерман Булл из США (64 года).

Есть в клубе Seven Summits и уникальный альпинист. Все семь вершин покорил к сентябрю 2002 года слепой американец Эрик Вейхенмайер. Россиянин, кстати, в этом списке только один – Федор Конюхов, отметившийся на своей седьмой вершине в 1997 году. Потом он вспоминал:

«Рассвело, и ветер стихает. Все небо очистилось, и вокруг – все Гималаи, с другой стороны – Тибет, низкий такой… А мы идем по гребню. И вот до вершины остается всего ничего. И тут тучи затянули все вокруг. Пошел мелкий-мелкий снег. Ничего не видно, и разряды электрические. Снег трется, все трещит, волосы трещат. Мы ледорубы оставили, а сами думаем: “Сейчас молния ударит в баллоны, и кранты нам. Взорвутся – и ничего от нас не останется”».

И мы ползком к вершине, на коленях. Эверест заслуживает того, чтобы ты к нему приполз. Когда я взошел, то испытал, не поверите, ощущение, что я здесь уже был. Все как будто знакомое. Ведь Эверест сначала духом проходишь, мечтая о нем, а потом уже физически…

На Эверест, конечно, тянет обратно. Я бы сейчас пошел: такой кайф испытываешь – ни с чем не сравнить. Описать его невозможно. Но на Эверест может взойти лишь здоровый – физически и психологически – человек. Некоторых альпинистов он просто не пускает».

Больше Федор на Эверест не возвращался. Его ждали другие вершины – он первым покорил все пять полюсов планеты – Северный, Южный, полюс относительной недоступности в Северном Ледовитом океане, Эверест и мыс Горн (полюс яхтсменов). Конюхов в одиночку пересек Атлантику на гребной лодке за 46 суток и четыре часа (мировой рекорд, о котором сам он, как говорит, не думал – «доплыть бы»), обошел в одиночку вокруг света на парусной яхте… При этом альпинисты категорически отказывают ему в праве называться своим, яхтсмены считают чужаком, да и многие полярные путешественники при встрече не подадут ему руки.

Причиной тому – и профессиональная «цеховая» ревность, и «профессиональная мизантропия» самого Конюхова, частенько, по мнению коллег-путешественников, преувеличивавшего свои заслуги за счет тех, кто был рядом с ним. Возможно, это еще больше отдаляло Федора Конюхова от людей, и «тысячи дней одиночества» для него были меньшим преодолением, чем жизнь мирская? Во всяком случае, летом 2010 года он принял священнический сан, и теперь его ждут путешествия не только географические (а диакон Федор Конюхов не собирается запираться в келье насовсем), но и духовные – там вершины иные.

Возможно, они будут в чем-то сходы с теми, которые покорились, например, австрицу Херманну Майеру или итальянцу Алессандро Занарди.

14 марта 2003 года Херманн Майер выиграл «Хрустальный глобус» – кубок мира по горнолыжному спорту. Он узнал об этом в гостинице – один из руководителей Международной федерации лыжного спорта, Гюнтер Хуяра, отменил вторую субботнюю попытку в гигантском слаломе из-за сильного тумана – и не смог сдержать восторга. Казалось бы, чему тут радоваться? Этот «Хрустальный глобус» был у Майера четвертым, и добыт он был как бы не в борьбе, а в результате волевого решения чиновника.

Тем же, кто хорошо знал биографию Майера, радость победителя была вполне понятна. В жизни, так вышло, ему все время приходилось побеждать обстоятельства – с самой юности. 15-летнему Майеру врачи запретили было кататься на горных лыжах: они считали, что у него слишком слабые колени. Тогда он стал класть кирпичи в своей деревне Флахау, а зимой работать горнолыжным инструктором. Ноги он в итоге накачал – попал в поле зрения тренеров сборной Австрии, но несколько лет ждал, прежде чем ему доверят выступать на Кубке мира.

В то время, в середине 90-х, со сцены сходило целое поколение: Пирмин Цурбригген, Альберто Томба, Жирарделли. Пустоты не возникло благодаря в первую очередь Майеру. Все удивлялись, почему он не появился в горнолыжной элите раньше. Он – умевший делать абсолютно все. Майер прекрасно гонялся в любую погоду: при ясном солнце и при почти нулевой видимости, по жесткому и по мягкому снегу. Он одинаково уверенно чувствовал себя в каждой из четырех горнолыжных дисциплин. Чуть лучше – в скоростном спуске и супергиганте, чуть хуже – в гигантском и специальном слаломе, но не настолько хуже, чтобы не быть постоянно среди претендентов на победу и там.

Этот универсализм выглядел удивительным. Все-таки в горных лыжах всегда существовало довольно четкое деление на специалистов по скоростным и техническим дисциплинам. А Майер каким-то образом умудрялся сочетать блестящую технику с мощью, умение выбрать оптимальную траекторию движения с полным, кажется, отсутствием страха перед скоростью, и сам признавался, что иногда чувствует себя безумцем. А разве не безумец – горнолыжник, который снова выходит на старт спустя буквально месяц после перелома руки, как это однажды было с ним?

Другой великий австриец – Арнольд Шварценеггер – восхищенный его двумя олимпийскими победами в Нагано и еще двумя в том же 1998 году на чемпионате мира в американском Вэйле, посчитал после того первенства своим долгом познакомиться с Майером. «Он величайший из спортсменов, которых я когда-либо видел», – сказал о Херминаторе (этим прозвищем болельщики наградили Майера) Терминатор.

Я потерял обе ноги, но я выиграл жизнь! А это, согласитесь, немало…

Алессандро Занарди, гонщик, через три дня после аварии

А Херманн продолжал безумствовать. Перед началом нового столетия он, словно по заказу, в Бормио перекрыл символичный рубеж в 2000 набранных на этапах Кубка мира очков – рубеж, который не покорялся ни Жирарделли, ни даже гению горных лыж Ингемару Стенмарку. В марте 2001 года Майер получил свой третий «Хрустальный глобус», догнав Стенмарка и американца Фила Мара. Никто не сомневался, что Херминатор обязательно догонит и Жирарделли. А он говорил о том, как ему хочется еще раз блеснуть на Олимпиаде. Утверждал, что чувствует себя сейчас, когда ему уже скоро 30, еще увереннее, чем когда был молодым: «Я наконец научился контролировать себя и скорость». А в августе 2001 года на пути его мотоцикла возникла та злосчастная машина…

Ногу пришлось собирать буквально по кусочкам. Майер лишь чудом избежал ампутации и потери почки. Он заново учился ходить практически целый год и все равно вернулся в спорт вопреки всему. Причем как вернулся! В общем-то, подвигом в этой ситуации было уже то, что он начал тренироваться. То, что он, с еще скреплявшим кости шурупом в ноге, решил в конце 2002 года снова выступать, было расценено многими как безумие. А Майер, вернувшись, в январе выиграл супергигант на этапе Кубка мира в Кицбюэле; потом, в феврале, взял серебро на чемпионате мира в Сент-Морице.

Многие сомневались, что у него хватит сил на полный сезон. Хватило. Две победы в скоростном спуске, три – в супергиганте, несколько подиумов – этого оказалось достаточно для общей победы. Победы, удивившей самого Херминатора. «Перед стартом Кубка мира я ставил перед собой цель просто продержаться в нем до конца. Поэтому сам поражен тому, что сделал. Пожалуй, даже первая моя олимпийская победа, в Нагано, не вызвала столько эмоций», – признался австриец…

15 сентября 2001 года миру было не до автогонок. Еще в августе на «Хунгароринге» Шумахер в очередной скучный раз стал чемпионом «Формулы-1». 11 сентября пали башни-близнецы в Нью-Йорке, и «выездную сессию» американского чемпионата CART (Championship Auto Racing Teams) устроители посвятили памяти жертв террористов. За 13 кругов до финиша лидировавший в гонке Алекс Занарди остановился в боксах для смены резины. Возвращаясь на трассу, гонщик слишком резко начал ускорение на холодных покрышках – машину развернуло, и она встала поперек трассы. В ту же секунду на скорости 320 км/ч в нее врезался болид Алекса Тальяни. Автомобиль Занарди буквально разрезало надвое. Трудно было представить, что человек, находящийся в машине, мог остаться в живых. Вертолет доставил пилота в берлинскую клинику. Попади Занарди на операционный стол несколькими минутами позже, он был бы уже мертв от потери крови.

Вернусь в Москву – заведу собаку и сдам на права.

Ирина Скворцова, бобслеистка, через 10 месяцев после аварии

Авария произошла в повороте, названном Good Year. Для Алекса этот год оказался самым страшным из всей его 34-летней жизни.

Известность Занарди получил в «Формуле-1», хотя «королева автоспорта» к итальянцу оказалась неблагосклонной. Он кочевал из «Джордана» в «Бенеттон», потом переходил в «Лотус». Его звали «подменить» то Шумахера, то Хаккинена. Он попадал в «завалы», ломал «коробки», улетал с трассы во время дождя и завоевал за годы гонок в «Формуле-1» одно-единственное очко. Плюс ко всему – открытый и жизнерадостный характер Алессандро не всегда вписывался в холодный пафос самых престижных гонок мира. На пресс-конференции, предварявшей Гран-при Малайзии, ему задали вопрос: «Как вы готовились к этапу?» – «Любил в сауне свою жену», – ответил Занарди.

Гонки, конечно, он тоже любил. «Главное для пилота – любовь к своему делу. Как только гонки станут для тебя всего лишь профессией, ты не сможешь ездить хорошо», – эти слова многие сочли непрофессионализмом. Но дело было в другом. Просто Занарди всегда был индивидуалистом и во время соревнований, по его признанию, упивался не скоростью, а сиюминутным одиночеством. Наверное, поэтому звездный час его карьеры наступил за океаном – в стране победившего эгоизма.

В Америке Занарди сразу же завоевал титул «Новичок года», заняв третье место в чемпионате серии CART. В 1997 и 1998 годах он становился чемпионом, раз за разом потешая публику своим фирменным «донатсом». Donuts – американские пончики. После очередной победы Занарди рисовал их колесами на асфальте, нажав до упора газ и резко бросив сцепление. Правда, называл он эти круги по-итальянски – tondi.

Неудачная попытка еще одного выступления в «Формуле-1» – в сезоне 1999 года Алекс вместе с Ральфом Шумахером представлял цвета Williams – еще раз подтвердила, что «самые быстрые гонки мира», как называют серию CART, – как раз для него…

Спустя три дня после аварии врачи вывели Занарди из комы и сообщили страшную весть: гонщику пришлось ампутировать ноги: одну чуть выше, другую ниже колена.

Уже через несколько дней Алекс отвечал на вопросы журналистов: «Я потерял обе ноги, но я выиграл жизнь! А это, согласитесь, немало. Поэтому в будущее я смотрю с оптимизмом. У меня будет новая жизнь, из которой я постараюсь выжать максимум… Момента аварии я не помню, да и не хочу вспоминать, если честно. Это роковое стечение обстоятельств. Болид потерял управление, я пытался «поймать» его, но потом как будто выключили телевизор. Первое, что я увидел, придя в себя, была моя жена Даниэла…»

Занарди делали операции каждые двое суток, извлекая из тела обломки машины. Потом перевели в одну из клиник Болоньи, где врачи были просто потрясены мужеством пациента. «Того, что осталось от моих ног, достаточно для стимулирования нервных и мускульных импульсов, необходимых для того, чтобы снова ходить…» – заявил Алекс.

Появление Занарди на церемонии вручения «Золотого шлема» 18 декабря 2001 года уже само по себе стало событием. Когда награду получил Михаэль Шумахер, он тут же преподнес трофей Алексу. Покачиваясь, итальянский гонщик приподнялся с инвалидной коляски. В это время на экране замелькали кадры самых выдающихся побед Алекса. Произошедшее было явной инсценировкой, на которые горазды устроители «Формулы-1», но зрители плакали совершенно искренне. Они знали, что пережил Занарди за те три месяца, что отделяли церемонию от страшного уик-энда на «Лаузицринге».

В мае 2003 года устроители гонок серии CART решили преподнести Алексу подарок в виде возможности проехать те самые 13 кругов, которые он не прошел за 20 месяцев до этого. Трасса – тот самый злополучный «Лаузицринг». Надо было знать Занарди, чтобы почувствовать: он постарается проехать так, как он гонял здесь до аварии. Затаив дыхание, зрители наблюдали, как болид с номером 66, под которым выступал Алекс в 2001 году, выехал на трассу. Будь он официальным участником соревнований, Занарди квалифицировался бы пятым. Стотысячные трибуны разразились овациями. Немцы, многие из которых стали свидетелями аварии, кричали: «Glueck auf, Alex!» Именно счастья оставалось пожелать гонщику. Все остальное он берет у жизни сам.

В том числе и призы. 25 сентября 2003 года Алекс испытал переоборудованный специально для него гоночный автомобиль на трассе в Монце. Управление газом было вынесено на рулевое колесо, под левую руку. Сцепление же – в виде небольшого рычажка на рукоятку КПП – под правую. Педаль тормоза сделали не подвесной, а напольной – именно так на нее удобнее жать протезом. «После аварии моей самой большой мечтой было снова посадить себе на плечи сына, Никколо. Благодаря врачам я смог это сделать. Моя вторая мечта осуществилась благодаря друзьям из Ravaglia Motorsport – я снова могу участвовать в гонках», – это признание может выбить слезу даже у людей с проволокой вместо нервов.

В 2004 году Алекс уже гонялся на престижных соревнованиях серии European Touring Car Championship. В 2005-м он выиграл гонку в соревнованиях World Touring Car Championship.

Своя вершина есть и у российской бобслеистки Ирины Скворцовой. 23 ноября 2009 года во время тренировочных стартов в немецком Кенигзее она попала в страшную аварию. По вине организаторов мужская и женская российские двойки стартовали почти одновременно, и через какое-то время в перевернувшийся на трассе экипаж Надежды Филиной и Ирины Скворцовой врезались Евгений Пашков и Андрей Матюшко.

Основной удар пришелся на Ирину, получившую множественные травмы тазобедренного сустава и позвоночника. Спортсменка пережила кому, несколько операций (ногу удалось спасти) и изнурительную судебную тяжбу. Ей – как и Майеру, как и Занарди – предстоит учиться ходить, да и жить заново. Может быть, истории двух великих спортсменов вдохновят ее.