Текст книги "Страсти по спорту"

Автор книги: Wim Van Drongelen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Недостающие объекты было решено возводить малозатратными методами. Так, на месте огромной пригородной свалки построили велотрек, неподалеку – теннисные корты. Оба сооружения выглядели, мягко говоря, неказисто, и в этом смысле сгодились бы разве что для проведения какого-нибудь российского областного первенства. Зато стоили – сущий мизер. Оргкомитет рассчитал верно: пока кипят спортивные страсти, кто будет думать о том, как выглядят стадионы? К тому же по окончании Олимпиады американцы, не дожидаясь едких комментариев, немедленно снесли и трек, и теннисный центр.

Зато австралийцы, готовясь к Олимпиаде-2000, не поскупились. Правительство штата Новый Южный Уэльс за пять лет до начала соревнований выделило на строительство новых и реконструкцию старых стадионов $ 2 млрд. Еще $ 1 млрд был привлечен из частного сектора, в основном под обязательства разместить на сооружениях рекламу спонсоров. Все эти огромные (даже по меркам Олимпийских игр) средства были полностью израсходованы.

Самых больших вложений потребовал олимпийский стадион – центральная арена Игр. Министр Олимпиады Майкл Найт посчитал необходимым произвести реконструкцию, обошедшуюся в $ 690 млн. Над ареной в олимпийском парке установили новое уникальное перекрытие, были оборудованы дополнительные места для зрителей – вместимость объекта увеличилась со 100 000 до 110 000 человек.

Вторую главную арену Олимпиады – Superdome – пришлось возводить с нуля. Строилась она на основе проекта уже упомянутой баскетбольной арены в Атланте и получилась очень на нее похожей (в том числе по вместимости – 18 000 человек). Оргкомитету это удовольствие встало в $ 200 млн.

Плавательный центр обошелся австралийцам в сумму лишь чуть скромнее. Впрочем, Хуан Антонио Самаранч, узнав о его стоимости, вовсе не удивился. «В жизни не видел бассейна лучше», – отметил он. Специально к Олимпиаде австралийцы в пригородной зоне Сиднея построили два бейсбольных стадиона, обошедшихся примерно в $ 20 млн каждый, что, кстати, немного по сравнению с другими аренами «второго плана».

Но сиднейский оргкомитет совсем не сорил деньгами. Незадолго до начала Олимпиады Найт заявил: чтобы покрыть все расходы, осталось продать билетов на сумму $ 57 млн, что было вполне реально, учитывая километровые очереди, которые выстраивались к спортивным кассам в Сиднее. Существенная часть потраченных $ 3 млрд «отбивалась» за счет спонсорских и рекламных договоров. При этом за пять лет после Олимпиады Найт планировал заработать дополнительно около $ 1,5 млрд на туристах и эксплуатации новой инфраструктуры.

В общем, можно сказать, что ставший большим бизнесом спорт не только обеспечивал сам себя, но и создавал возможности для возникновения новых бизнесов. И даже там, где, казалось бы, коммерции появиться неоткуда.

Каждый новый «черный список» WADA стимулирует фармакологические компании к разработке новых видов допинга.

Как, например, в сфере борьбы с допингом. Правда, о коммерции в чистом виде тут говорить не приходится (разве что в том плане, что каждый новый «черный список» WADA стимулирует фармакологические компании к разработке новых видов допинга – так, по некоторым данным, немецкий фармакологический концерн Bayer тратит на спортивную медицину до $ 5 млн ежегодно). Скорее, речь может идти о чем-то вроде шантажа. Дело в том, что, создав независимую организацию – борца с допингом, МОК сам постепенно попадал в зависимость от нее. Летом 2002 года глава WADA Ричард Паунд потребовал от комитета участия в финансировании агентства – он хотел увеличить и так уже немаленький годовой бюджет WADA ($ 18 млн) до $ 25 млн. МОК был не в том положении, чтобы отказываться, – ведомство Паунда, пользуясь правом на «случайные» проверки, могло просто сорвать некоторые крупные соревнования. Цену, правда, удалось сбить до $ 21 млн.

Ту же методу Паунд успешно использовал против национальных ассоциаций: 23 сентября 2003 года он пригрозил не допустить всю команду США к Олимпиаде в Афинах, если американцы «не проявят желания финансировать деятельность WADA».

Американцы получили очередной повод обвинить МОК в предвзятости и снова припомнили историю начала 80-х, когда они пытались аккредитовать при МОК свою антидопинговую лабораторию. В МОК потребовали дооснастить ее неким прибором, с помощью которого легче обнаруживать анаболические стероиды. Прибором был спектрометр, придуманный профессором из ФРГ Манфредом Донике, приятелем главы медицинской комиссии МОК Александра де Мерода, и стоящий ни много ни мало $ 500 000. Заставляя его приобретать, МОК фактически помогал немцу зарабатывать.

Но способность спорта генерировать деньги, конечно, чиновничьими интригами не исчерпывается. Спорт может «переформатировать» даже экономику отдельно взятой страны. Вот в Непале на рост популярности альпинизма среагировали моментально, установив плату за попытку восхождения: каждая обходится в $ 10 000, поступающих в непальскую казну. В стране была создана компания Himalay Expeditions Nepal, которая занимается организацией туров (хотя в данном случае это, наверное, не очень подходящее слово) на Эверест. В доходной части непальского бюджета туристический бизнес занимает примерно 10 %. Из $ 200 млн в год, которые зарабатываются благодаря ему, треть – это плата за право взойти на высочайшую вершину мира.

Новые виды бизнеса создают и сами спортсмены. Такова история известной марки одежды Lakoste. Великий французский теннисист Рене Лакост впервые взял в руки теннисную ракетку в 14 лет, и с тех пор страсть к теннису уже не покидала его. Он тренировался по многу часов в день и, уходя с корта, думал только о теннисе. Например, о том, как избежать мозолей на ладони, – «Может, обмотать деревянную рукоятку ракетки липким пластырем?» (Позже Рене станет обладателем нескольких патентов на новые модели ракеток, именно он собственноручно изготовит первую круглую стальную ракетку, которой достанется 46 призов на турнирах Большого шлема.) Или о том, как автоматизировать подачу мячей, – «беготня за мячиками отнимает столько времени!» (Вскоре Рене Лакост изобретет первую механическую пушку, которая сама подает мячи.) Или о том, в какой одежде будет удобнее играть. Тогда теннисисты выходили на корт в обычных белых рубашках – на пуговицах, с длинными рукавами и жесткими воротничками. Понятно, что такая одежда сковывала движения и диктовала сдержанную технику игры.

В 1927 году Рене Лакост оказался в Лондоне. У одного из тамошних портных он заказал рубашку принципиально нового фасона («Похожую на те, что носят игроки в поло, но только с мягким воротничком, понимаете?»). И выбрал для нее трикотажную ткань, которая отлично впитывала влагу. Его первое появление на корте в этой рубашке стало настоящей сенсацией. А чиновники из Французской федерации тенниса даже сочли эту одежду «несколько рискованной» – по их мнению, рубашка слишком облегала фигуру.

Но Рене игнорировал их замечания и продолжал побеждать. «Пришел конец простудам, потому что я больше не должен был всю игру проводить во влажной рубашке, – моя новая одежда была не только гораздо более удобной, но и гораздо более здоровой». Другие игроки пытались копировать одежду чемпиона, и когда через пару лет один приятель в шутку посоветовал Лакосту заняться массовым производством теннисных рубашек, идея показалась ему не такой уж смешной. Пошутил он, «подписывая» ее своим прозвищем – Крокодил.

Но вообще-то сочетание чувства юмора, деловой хватки и спорта может принести изрядные дивиденты. Так, в 1997 году после памятного боя Тайсон – Холифилд, во время которого Железный Майк, поняв, что дело безнадежно, отгрыз сопернику кусок уха, американские кондитеры озолотились, наладив в рекордно короткий срок выпуск шоколадных ушей, имевших громадный успех у публики.

Глава 13
Личные контракты

•  Братья Кличко и профессиональный бокс

•  Михаэль Шумахер

•  Майкл Джордан

Величайшему легкоатлету мира Сергею Бубке в чем-то не повезло. Если бы его звездные годы выпали на вторую половину 90-х, когда легкая атлетика стала по-настоящему коммерческим видом спорта с гонорарами, сопоставимыми с футбольными, он мог бы стать миллионером.

В СССР не принято было рассказывать о заработках спортсменов. На Западе же наряду с лестными эпитетами в адрес Бубки (его парижский прыжок на шесть метров в 1985 году сравнили, например, с полетом Гагарина в космос) его называли «самым меркантильным спортсменом мира». Дело в том, что каждое мировое достижение официально оплачивалось организаторами турниров. Бубка мог бы, наверное, еще в конце 80-х прыгнуть так же высоко, как 31 июля 1994 года в итальянском Сестриере, где установил последнее из своих достижений – 6,14, но не прыгал, получая за очередную сантиметровую прибавку, каких было немало (всего Сергей Бубка установил 35 рекордов), в среднем по $ 20 000.

С тех пор положение существенно изменилось. Производство спортивных миллионеров поставлено на конвейер. И он эффективен настолько же, насколько жесток. Едва ли не лучший его пример – профессиональный бокс.

Бокс можно было бы назвать искусством тощих, черных (в Америке) и бедных, но злых и амбициозных подростков, мечтающих с помощью этого искусства стать знаменитыми и богатыми. Этот миф обычно развеивает жесточайшая конкуренция: всегда находится более злой, амбициозный и талантливый боец, который сначала хоронит твои мечты, а затем и свои – после встречи с очередным противником. Лишь двум процентам боксеров удается заработать приличные деньги, остальные пропадают в неизвестности.

А вот братья Кличко вроде и не особо старались заработать. Просто Виталий в свое время стал чемпионом мира по кикбоксингу, а Владимир в 1996 году выиграл Олимпиаду в Атланте. И в том же году оба брата подписали контракт с немецкой промоутерской компанией Universum Box Promotion, после чего очень быстро выбились в элиту мирового профессионального бокса.

Но и здесь братья сильно выделялись среди своих коллег по цеху. Они не откусывают уши соперникам, не унижают и не поливают их грязью на пресс-конференциях и не попадают в опасные переделки (не так уж короток список известных боксеров, в том числе российских, закончивших свои жизни в бою, но не на ринге). Вместо этого братья защищают диссертации и получают в соответствии с международной табелью о рангах звания докторов спортивных наук (боевое прозвище Виталия Кличко в Америке – Доктор Железный Кулак).

Но что особенно бросается в глаза, так это удивительное дружелюбие и открытость обоих братьев по отношению к окружающим. Они неизменно приветливы и вежливы со своими поклонниками, спарринг-партнерами, случайными знакомыми и знакомыми этих знакомых. При этом думать, что Виталий и Владимир – этакие наивные молодые ребята, умеющие лишь крушить челюсти и при этом обаятельные в своей простоте, – серьезная ошибка. Они вполне освоили западный образ жизни, привыкли к отношениям, принятым на Западе, и переняли западный подход к бизнесу. Большому бизнесу.

По данным американских СМИ, за бой с Льюисом Виталий Кличко получил гонорар $ 1,5 млн, а за бой с Кирком Джонсоном – $ 2 млн (Льюис помимо своей воли сделал Виталию не оценимый промоушн, сильно подняв его акции в глазах американской публики и компаний – организаторов боксерских шоу). К слову, Кирк Джонсон заработал в бою с Виталием лишь $ 350 000. И хотя добрая половина призовых гонораров съедается налогами и другими поборами, динамика роста доходов Виталия Кличко уже в начале XXI века показывала, что украинский тяжеловес был вполне готов выйти на уровень популярности элитных, действительно великих боксеров, на которых зарабатывают огромные деньги промоутерские компании, телевизионные каналы, спонсоры и рекламодатели шоу и еще куча других организаций, обслуживающих бизнес профессионального бокса. Статусные бойцы вроде Тайсона, Холифилда или Льюиса получают за бой от $ 10 млн до $ 40 млн.

Еще одна важная составляющая бизнеса – умение правильно распорядиться деньгами. История бокса знает массу примеров, когда великие боксеры, заработавшие много денег, заканчивали свои дни в нищете. Джо Луис, не сумев должным образом разобраться с налоговыми органами по окончании боксерской карьеры, был вынужден переквалифицироваться в борца, чтобы заработать на жизнь, а затем работал швейцаром в Caesars Palace в Лас-Вегасе. Он умер в 1981 году без гроша. Бью Джек 21 раз выступал в Main Events в Мэдисон-сквер-гарден, а в 1944 году его бой с Бобом Монтгомери принес рекордную для тех лет сумму $ 35 млн, которую боксеры пожертвовали на нужды войны. По окончании спортивной карьеры Джек вынужден был работать чистильщиком обуви. Айрен Баркли, выросший на бандитских улицах Бронкса, в 1988 году нокаутировал Тома Хирнса и в дальнейшем дрался с такими знаменитыми бойцами, как Роберто Дюран, Майкл Нанн, Найджел Бенн. Однако так до конца и не узнал, сколько на самом деле заработал, и все деньги направо и налево разошлись по родственникам и приятелям. Когда его прижали налоговые службы, то Баркли не смог даже оплачивать свой дом.

Самым популярным кондитерским товаром в США в 1997 году были… шоколадные уши.

Последний пример блеска и нищеты боксерских звезд – Майк Тайсон, задолжавший бюджету Соединенных Штатов $ 13,4 млн и еще $ 4 млн – Великобритании. Когда Тайсон явился на пресс-конференцию после боя Виталия Кличко с Кирком Джонсоном, то на предложение встретиться в бою с Виталием вслух отделался шуткой, а затем заметил приятелям: «Может, и стоит подраться, деньги мне сейчас не помешают».

Тем не менее многие, кому удается прорваться на вершину «золотой пирамиды» и удержаться там, как правило, обеспечивают себе безбедную жизнь на много лет – их благополучие далеко переживает их спортивный расцвет, а капитализация рекордов кратно превосходит размер призовых и гонораров за выступления. Так было, конечно, не всегда, но конец ХХ века стал золотым временем для ведущих спортсменов-профи. И чемпионом мира среди спортсменов-богачей, безусловно, стал Михаэль Шумахер.

А ведь в 1991 году, когда он появился в «Формуле-1», дебютировав в невыдающемся «Джордане» (уже через гонку его переманил «Бенеттон»), никто, наверное, не мог предположить, что несколько лет спустя этот парень будет грести деньги лопатой. Даже после того как Шумахер выиграл свой первый чемпионат – в 1994-м, вероятность его суперобогащения расценивалась как весьма незначительная. Ничего удивительного. Вспомнить хоть Айртона Сенну, который и зарплаты получал куда большие, чем другие гонщики, и вниманием спонсоров обделен не был – и тем не менее после его гибели родственникам остались всего-то $ 47 млн да несколько автосалонов. Да и, вообще, раньше гонщики никогда не относились к числу самых богатых спортсменов. Жили безбедно, но не более того. А о вершинах благосостояния, которые штурмовали те же боксеры, получавшие по $ 20 млн за бой, и не мечтали.

Однако с появлением Шумахера все изменилось. Самым важным в его карьере был, безусловно, 1995 год. Тогда, уже став двукратным чемпионом мира, немец неожиданно решил сменить «Бенеттон» на «Феррари» – команду со славной историей, но весьма невнятным будущим. Мотивы ухода немца ни для кого не были тайной. В «Бенеттоне» ему платили лишь $ 3 млн в год. А итальянцы предложили в разы больше. Говорят, правда, что идея пригласить Шумахера исходила не столько от руководства «Скудерии», сколько от спонсора команды – компании Philip Morris. Ради Шумахера «табачники» согласились почти вдвое увеличить сумму спонсорской поддержки, оказываемой «Феррари», – до $ 65 млн (потом она достигла $ 86 млн). Благодаря этим деньгам «Скудерия» и переманила Шумахера, положив ему зарплату в $ 30 млн в год.

Чем же так приглянулся табачному гиганту Михаэль Шумахер? Возможно, все дело в том, что в «Формуле-1» тогда просто не было фигур, сопоставимых с ним по гоночной величине и звездному потенциалу. Сенна погиб, Ален Прост и Найджел Мэнселл карьеру закончили, Дэймон Хилл своей кислой миной мог бы рекламировать разве что квашеную капусту, да и лет британцу было уже немало. Будущий двукратный чемпион мира Мика Хаккинен еще даже не впал в свою знаменитую кому, после выхода из которой он и понесся как угорелый. Ну а Жак Вильнев, только начинавший в «Формуле-1», оставался темной лошадкой для европейской публики.

Причем немец становился все богаче, даже проигрывая. Шумахер настолько убедил работодателей в собственной незаменимости, что те стали делиться с ним рекламными деньгами. Скажем, компания Shell перечисляет «Феррари» € 32 млн – из них € 1,6 млн идут в карман Михаэлю. Vodafone платит € 43 млн – € 3 млн достаются немцу, Telekom Italia отдает € 21 млн команде и € 1 млн лично гонщику. Причем эти деньги не входят в его основную зарплату, которая достигала уже $ 45 млн в год. Просто своего рода бонусы.

Естественно, собственно «гоночный» заработок Шумахера – не единственная составляющая в структуре его доходов. Немало он получает и на личных рекламных контрактах. Скажем, за то, что чемпион использует гоночные комбинезоны марки OMP, ему платят по € 300 000 в год. Чуть меньше – € 250 000 – Шумахер получает от компании Sting, за то что носит солнцезащитные очки ее производства. Часы он носит марки Omega – $ 500 000, бегает в Nike – $ 750 000, эксклюзивные интервью дает телеканалу RTL – $ 500 000, одевается в компании Tommy Hilfiger – $1 млн, его дети играют в игрушки фирмы Mattel – $ 1 млн, пользуется косметикой L’Oreal – $ 1,25 млн, имеет в своем распоряжении самолет производства компании Piaggio – $ 700 000, его персональный компьютер собран на базе процессора AMD – $ 250 000, деньги хранит в банке DVAG – еще $ 2,8 млн.

Далее, товары с шумахеровской символикой. Их более 300 – начиная от бейсболок и рубашек по $ 40–60 за штуку и заканчивая такими вещами, как мобильный телефон а-ля Шумахер и даже пылесос имени шестикратного (тогда еще) чемпиона мира.

Точные суммы, которые получал немец от реализации именных товаров, назвать сложно. Известно лишь, что только в западноевропейских странах маек и пылесосов в год уходило на $ 1 млн. А есть ведь еще Азия, где Шумахер пользуется бешеной популярностью. И Южная Америка, где к нему тоже неплохо относятся. Так что можно предположить, что за год товаров «от Шумми» продается на $ 40–50 млн. И конечно, свой процент с этих сумм немец получает.

По признанию агента Шумахера Вилли Вебера, у его клиента уже просто не осталось частей тела, которые можно было бы продать: «Он весь раскуплен. С головы до пят. Временами мне кажется, что Шумахера как-то мало. Будь он покрупнее или будь у него лишняя пара ног, мы бы еще пару баннеров разместили». Но и без того Вилли Вебер проявляет чудеса изобретательности, продавая своего клиента. Например, он придумал размещать на шлеме гонщика крохотные, решительно неразличимые на телеэкране баннеры. За раз таких «клякс» на шлеме можно уместить штук 20 – по $ 2 000 за каждую. В ответ на вопрос, стоит ли размениваться на такие мелочи, и агент, и сам Шумахер справедливо замечают, что лишних денег не бывает. «Что поделаешь. Расчетливость у меня в крови. И если есть возможность заработать, то почему бы ее не использовать», – говорит чемпион.

То, что, по версии Михаэля Шумахера, является расчетливостью, по мнению большинства его соперников, не что иное, как скаредность. Немец и вправду весьма прижимист. Ну, например, живет он не в обычном для гонщиков месте – Монако с его либеральным налоговым режимом. Шумахер пошел дальше: променял гламурный город на швейцарское захолустье, купив дом в Вуффлене и только для того, чтобы получить статус налогового беженца. Дело в том, что швейцарское законодательство дает налоговые поблажки известным личностям, пребывание которых на территории страны может быть полезным для нее с точки зрения престижа. И налоги Шумахеру там назначили смешные – € 1 млн в год при доходах, превышающих € 100 млн. Но и такие налоги он платить не захотел, попытался увильнуть. Открыл фирмочку MS Tracy, в которой нет ни работников, ни офиса с телефонным номером, а зарегистрирована она на вилле гонщика. После неких загадочных манипуляций выяснилось, что немец беден как церковная мышь, все деньги ушли в MS Tracy, а уж куда их подевала компания, неизвестно. И только после скандала, учиненного местным муниципалитетом, Шумахер решил раскошелиться.

Если есть возможность заработать, то почему бы ее не использовать?

Михаэль Шумахер, семикратный чемпион «Формулы-1», миллиардер

А чего стоят его продуктовые вояжи в Италию или Германию! Звучит смешно, но Шумахер и вправду регулярно летает за продуктами за границу на собственном самолете. В Швейцарии, видите ли, йогурты дорогие. Или такая история – когда у Шумахера родился первый ребенок, он обратился в немецкую службу социальной защиты за детским пособием, став посмешищем для всей Германии. А еще он выклянчил себе право бесплатно заправляться на всех станциях Shell и настоял на том, чтобы Bridgestone, поставляющая гоночные покрышки Ferrari (итальянцам они обходятся в $ 13 млн в год), ему для личного автомобиля давала резину бесплатно.

Все это принесло ожидаемый результат. В 2005 году журнал Eurobusiness объявил Шумахера первым спортсменом-миллиардером в мире. Неплохой получился подарок к седьмому титулу чемпиона гонок «Формулы-1».

Впрочем, за океаном, в США, символ спортивного благополучия (и благосостояния) – другой. Возможно, Майкл Джордан и жалеет, что не родился немного позже. В середине 80-х, когда его узнала НБА, а потом и весь мир, еще не началась безумная гонка зарплат. Это в конце 90-х, даже при том, что для новичков был введен лимит доходов, первый номер драфта-97 Тим Данкан из «Сан-Антонио Сперз» получил $ 3 млн за сезон. А тогда дебютанты о таких деньгах и не мечтали.

Джордан очень долго оставался едва ли не самым недооцениваемым с точки зрения зарплаты игроком НБА. К середине 90-х контракты на $ 5 млн в год уже не были редкостью в лиге, а он получал в пять раз меньше. И это в команде, которая была обязана ему всем и в которой слово Майкла Джордана значило немногим меньше, чем слово владельца Джерри Рейнсдорфа, и уж точно ничуть не меньше, чем слово генерального менеджера Джерри Краузе! Он часто спорил с ними обоими. И однажды даже думал покинуть «Чикаго» – когда тренеру команды Филу Джексону, одному из лучших его друзей, предложили работу в «Нью-Йорк Никс». Но Джексон, подумав, отверг предложение. Не ушел никуда и Майкл Джордан.

Свой первый действительно большой контракт он подписал только перед последним сезоном, а до этого получал $ 4 млн в год.

Кстати, этому предшествовало казавшееся странным и шокировавшее всех превращение великого баскетболиста в плохого бейсболиста. Это потом объявленное им 6 октября 1993 года сенсационное решение о переходе из «Чикаго Буллз» в бейсбольную команду «Чикаго Уайт Сокс» назовут выдающимся рекламным ходом. Мол, из-за этого перехода и без того фантастическая популярность Джордана выросла еще больше. Но сам он утверждает, что, когда уходил из «Буллз», вовсе не думал об этом. Просто устал от баскетбола, к тому же у него случился эмоциональный срыв, когда бандиты убили его отца. Ему надо было изменить жизнь, чтобы забыть о потрясении.

В бейсболе у Джордана, который последний раз брал в руки биту, еще учась в университете, естественно, ничего не вышло. И в 1995 году блудный сын, к всеобщей радости, вернулся в «Чикаго» баскетбольный. А в феврале 1996 года сел за стол переговоров – в НБА начиналась «золотая лихорадка».

Я ни разу не задавался вопросом, сколько у меня денег. Главное, что их у меня достаточно.

Майкл Джордан, шестикратный чемпион НБА, миллионер

Тогда даже не самые именитые игроки стали требовать себе по несколько миллионов долларов за сезон. Джордан сначала просил у владельца команды Джерри Рейнсдорфа $ 25 млн за три года. Тот опасался, что запросы лидера подорвут 180-миллионный бюджет клуба, но потом понял, что потеря Майкла (именно в те дни всплыл вариант с «Никс») станет для него катастрофой. Во всяком случае, можно было не сомневаться, что 125 VIP-лож во дворце «Юнайтед-центр», которые приносили Рейнсдорфу $ 500 000 в год, будут пустовать. В итоге он сдался. Сумма беспрецедентного соглашения, по разным источникам, составляла от $ 33 млн до $ 36 млн. Правда, всего на один сезон, что оставляло и Рейнсдорфу, и Джордану простор для маневра.

Зарплата определила и положение баскетболиста в команде. Он и раньше играл в ней особую роль, а теперь стал кем-то вроде ее совладельца. После того как в том сезоне «Чикаго» завоевал шестой чемпионский титул, Джордан позволил себе невозможный для любого иного игрока поступок – потребовал от Рейнсдорфа, чтобы тот увеличил до $ 25 млн зарплату его другу Скотти Пиппену, который был с ним рядом на протяжении всей карьеры, а осенью объявил забастовку, считая, что хозяин «Буллз» его, форварда экстра-класса, недооценивает. И Рейнсдорф наверняка удовлетворил бы это требование, не будь столь очевидным тот факт, что самого Майкла Джордана в «Чикаго» скоро не будет. Ведь Джордан с самого начала поставил условием продолжения своей карьеры в «Буллз» продление контракта с Филом Джексоном. Но тот в конце июня заявил, что оставляет баскетбол – по крайней мере на некоторое время. Да еще и намекнул, что лучшего момента для того, чтобы ушел и Джордан, он не видит.

Впрочем, в любом случае на финансовом благополучии Джордана его уход из баскетбола сильно не отразился. Контракт с «Буллз» всегда приносил ему меньше половины доходов. Основную часть давала реклама. Спортсменов, имевших столько рекламных контрактов, единицы. У Джордана их было 13 – c AMF Bowling, Ball Park, Bijan, CBS Home Video, Chicago Cheviland, Gatorade, Hanes, WorldCom, Oakley, Ray-O-Vac, Wheaties, Wilson и Nike.

Бо́льшую часть поступлений от рекламы Джордану приносил договор с Nike. Эта компания сделала его своим символом еще в 1984 году. Тогда это было рискованно: потенциал Джордана был очевиден всем, но никто не мог бы с уверенностью сказать, что он станет настоящей суперзвездой. К тому же защитник «Чикаго» только-только восстановился после травмы колена (которая, к счастью, так и осталась единственной серьезной в его карьере). Но в Nike рискнули и не прогадали.

Сразу после заключения контракта на кроссовках фирмы появилась надпись Air Jordan («Воздушный Джордан»). Она стала его кличкой и едва ли не самой популярной торговой маркой в мире. А вскоре Nike организовала выпуск новой линии одежды – Jordan Brand. Джордан принял в этом проекте активное участие. «Он говорил мне, что его одежду могут носить далеко не все, а только те, кому она идет. У него оказался отличный вкус. Майкл даже назвал несколько команд НБА и игроков, которых бы хотел одеть в Jordan Brand», – с улыбкой вспоминает президент корпорации Фил Найт.

Альянс Nike и Джордана принес обеим сторонам хорошую прибыль.

В Nike были уверены, что Джордан их не покинет, даже перестав побеждать. В новых рекламных роликах, когда он собрался объявить о своем уходе из баскетбола, его готовились изобразить обычным человеком. Майкл должен был промахиваться по кольцу, демонстрируя, что и у великих есть слабости. Получилось еще лучше. В ставшем классическом клипе не показано ни одного продукта Nike, ни одного броска Джордана. Майкл просто идет по полутемному коридору под текст в своем же исполнении. Текст такой: «Я не попал более 9000 бросков за карьеру, я проиграл почти 300 игр, 26 раз мне доверяли решающий бросок, и я промахивался… Я терпел поражения в моей жизни снова и снова. Поэтому я так преуспел. Ты не проиграл до тех пор, пока не сдался». В итоге Джордан окончательно превратился в символ.

Сам Майкл всегда старался в разговорах обходить финансовую сторону своей жизни. Мог позволить себе даже поссориться из-за нее с журналом Sports Illustrated, с которым у американских спортсменов в принципе ссориться не принято. Журналисты очень активно пытались выведать у Майкла Джордана, сколько же он выиграл от своего знаменитого перевоплощения в бейсболиста? Майкл Джордан обижался. «Я ни разу не задавался вопросом, сколько у меня денег. Главное, что их у меня достаточно. Достаточно для того, чтобы жили спокойно я, моя жена и дети», – повторял он потом. И некоторое время отказывал журналу в интервью.

Но в Америке тему денег обойти нельзя. И пресса продолжала подсчитывать, сколько зарабатывает Майкл Джордан. Те, кто считал его расчетливым прагматиком, изображающим альтруиста, указывали на то, что в какой-то момент Его Воздушество установил рекорд по количеству персональных рекламных контрактов. Он рекламировал все подряд: спортивную одежду, сухие завтраки, туалетную воду, нижнее белье… Это не считая того, что у него своя собственная компания – Jordan’s Jump с громадным офисом в центре Чикаго. Один из самых успешных его проектов – сеть ресторанов в США, ежегодная прибыль которой – $ 75 млн.

Когда же в 1998 году Джордан во второй раз объявил о завершении баскетбольной карьеры, эксперты не поленились просуммировать все его спортивные и иные доходы. Вышло, что заработал за без малого 15 лет Майкл Джордан около $ 300 млн. И деньги эти были им заслужены до последнего цента…

День, когда в офис «Чикаго Буллз» в 1995 году пришел короткий факс без подписи, состоящий из одного предложения: «I’m back», называли счастливейшим днем в жизни не только генеральный менеджер команды Джерри Краузе и ее тренер Фил Джексон, но и президент НБА Дэвид Стерн. Тот сезон был наполовину сорван из-за локаута. Владельцы клубов никак не могли пойти на уступки требовавшим увеличения зарплат игрокам. Когда Джордан вернулся, все проблемы моментально были сняты. Он один значил для лиги больше, чем все другие баскетболисты вместе взятые.

Все повторилось в 2001 году. Рейтинг телетрансляций матчей НБА, где блистали новые звезды – Шакил О’Нил, Коби Брайант, Аллен Айверсон, Кевин Гарнетт, Тим Данкан, – снова падал и падал. Сначала на 5 % за год, потом – на 10 %… На горизонте вновь замаячила угроза локаута.

И Джордан снова вернулся. И снова спас НБА. Дэвид Стерн сразу взял тайм-аут в переговорах по новому контракту с телевидением на освещение своего чемпионата. И в результате подписал его на совершенно иных условиях, чем первоначально предполагалось: компании ABC, ESPN и AOL Time Warner Inc. заплатили за шестилетний договор $ 4,6 млрд вместо $ 2,6 млрд. А телевизионщики в панике принялись перекраивать сетку трансляций. Ведь аутсайдеров из Вашингтона прежде никто хотел показывать, а теперь их захотели увидеть все.