Текст книги "Страсти по спорту"

Автор книги: Wim Van Drongelen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Глава 10
Стасиоты и глазвегианцы

•  Болельщики древности и средневековья

•  Английские футбольные фанаты

•  Трагедия на стадионе «Эйзель» 29 мая 1985 года

•  Сербские фанаты

•  Фанатское противостояние в Испании и Шотландии

В первой половине VI века на Византию обрушилась страшная напасть. В ту пору в стране огромной популярностью пользовались бега на ипподроме, и многие византийцы примыкали к той или иной партии болельщиков. Партия венетов, или «синих», объединяла аристократию и всех тех, кто был с ней связан либо стремился ей подражать. В партии прасинов, или «зеленых», состояли преимущественно торговцы, моряки и ремесленники. Наиболее агрессивных болельщиков, в основном крепких молодых людей, готовых на все ради своих команд, называли стасиотами. У «синих» эту роль исполняли, как правило, отпрыски знатных и богатых семейств, а также их молодые прихлебатели, всегда готовые покутить за счет состоятельных патронов. Так что стасиотов «синих» вполне можно было бы назвать золотой молодежью. И эти обеспеченные и благополучные молодые люди развязали в Константинополе подлинный террор.

Потомки – и последователи – стасиотов благополучно пережили Византию. И Священную Римскую империю. И Оттоманскую Порту. Они есть практически в каждой стране, по всему миру. Стасиотом становится любой, кто готов не просто разделять болельщиков на своих и чужих, но и доказывать чужим свое превосходство. Словами, которые быстро заканчиваются, а иногда даже не успевают начаться. Кулаками, ногами, арматурой, ножами… Приходится признать, что с VI века мы не особенно изменились.

Вот, например, с самого начала хоккейного матча сборной России против Словакии на Олимпиаде в Турине было понятно, что ничего хорошего из этого не выйдет. Стадион был заполнен российскими и словацкими болельщиками. Они приехали, уже готовые победить или умереть. Иными словами, они выпили много пива. На стадионе пиво тоже продавалось.

Трезвые оказались в меньшинстве. В напряжении были все. Один словак в засаленной турецкой куртке дернул нашего болельщика за капюшон, когда тот вскочил после гола, забитого Александром Овечкиным. Лениво обернувшись, наш парень сначала бросил на словака испепеляющий взгляд. Иными словами, честно предупредил. Потом бросил в него открытую бутылку кока-колы.

Без замаха, мощно и точно. С закрытыми бутылками на стадион не пропускают, а когда покупаешь бутылку на стадионе, получаешь ее уже без пробки. Впрочем, эффект от кидка такой бутылкой гораздо сильнее. Она не только бьет по голове, но еще и обливает врага отвратительно липкой жидкостью. Двойной удар.

В одном секторе встретились болельщики из Москвы, Ульяновска и Череповца. Им нечего было здесь делить. У них был общий враг. Они не ходили ни на какие другие соревнования. Они приехали, чтобы наша сборная победила в хоккее.

А она проигрывала. И словаки не просто радовались. Они радовались как взрослые, т. е. бегали за пивом каждые пять минут. У них каждый раз был повод. То наши не забивали, то словаки забивали. Аналогичный повод был и у наших.

Так что, когда закончился второй период, все было уже решено. Примерно шестеро «динамовцев» в бело-голубых клубных цветах сидели в одном ряду с десятком словаков. Как только прозвучала сирена, они, не теряя ни секунды, начали драку. Через мгновение на месте не осталось ни одного человека. Зрелище было впечатляющее. Тянуло присоединиться.

Откуда-то взялись итальянские карабинеры. Они попытались растащить этот клубок тел. Клубок в результате только увеличился в размерах. Карабинеров было жалко.

Закончилось все внезапно. Клубок вдруг распался на пару десятков частей. Эти части встали и пошли в разные стороны, как будто ничего и не было. Дольше других задержались карабинеры. Они искали свои фуражки. Один из «динамовских» парней потом, уже после игры, на улице щеголял в такой фуражке. Это был законный трофей.

После того как игра закончилась, были еще две потасовки, такие же молниеносные. Один из парней, принявший в них активное участие, подошел к невольному зрителю, бесконечно довольный. День у него прошел не то что не зря, а с большой пользой.

– Как со стороны было? – озабоченно спросил он. – Нормально мы держались?

– Никто в вас и не сомневался, – сказали ему. – Но вообще-то Олимпийские игры. Нельзя без этого?

– Да ты че? Они же оборзели! – изумился он. – А ты кто, журналист? О, запиши для истории эсэмэску. Мне брат прислал. Брат по телику хоккей смотрел.

Он показал эсэмэску: «Че у вас там за фигня происходит? Если че, мы с пацанами быстро подтянемся».

«Быстро подтягиваться» на тот же футбол пацаны учились аж с XIV века, а то и раньше. Учились, естественно, там же, где зародилась игра. Сомнительно, что жители средневековой Англии (где матчи проходили в формате «деревня на деревню», в итоге выливаясь в натуральные бои «стенка на стенку») были в курсе опыта своих византийских «коллег», да и не нужен был им этот опыт. Справлялись своими силами.

Причем настолько качественно, что уже в 1314 году король Англии Эдуард II футбол запретил. Монарший эдикт гласил: «Ввиду того, что перебрасывание больших мячей вызывает в городе беспокойство и причиняет часто несчастья, мы повелеваем прекратить на будущее время подобные богопротивные игры в пределах города. Виновные подлежат заключению в тюрьму». В 1389 году Ричард II запретил футбол в пределах всего королевства. Наказания были установлены самые суровые, вплоть до смертной казни. Не помогло. Футбол продолжался, а вместе с ним и драки.

Ввиду того, что перебрасывание больших мячей вызывает в городе беспокойство и причиняет часто несчастья, мы повелеваем прекратить на будущее время подобные богопротивные игры в пределах города…

Из эдикта короля Англии Эдуарда II от 1314 года

Путешественник Гастон де Фуа, наблюдая за игрой в футбол, восклицал: «Если англичане называют это игрой, то что же они называют дракой?!»

Первые сообщения о футбольных хулиганах современности относят к 80-м годам XIX века. Газеты писали о бандах фанатов-«суппортеров», терроризировавших окрестности, нападавших на судей, игроков и болельщиков других команд. В 1885 году команда «Престон Норт Энд» (сегодня играет в младшей Английской лиге) разгромила «Астон Виллу» в товарищеском матче. Продолжение было совсем не товарищеским – игроков обеих команд закидали камнями, а потом избили – руками, ногами и палками (ничего не напоминает?). Одного из игроков «Престона» забили до потери сознания.

В следующий год болельщики «Престона» организовали то, что на сленге современных фанатов называется «выезд» – «гостевую» драку с фанатами команды «Квинз парк» на их территории. В 1905 году несколько фанатов «Престона», включая «пьяную беспутную» даму 70 лет, были осуждены за хулиганство после матча их команды с «Блэкберн Роверс». Газеты того времени называли фанатов «ревущими буянами» (или «воющими свиньями»).

В середине ХХ века в Великобритании насилие вокруг футбола стало приобретать характер национального бедствия. В середине 60-х годов до 70 % футбольных болельщиков так или иначе участвовали в побоищах различной интенсивности. А примерно с середины 70-х английские клубы показали себя на континенте, удачно выступая в европейских соревнованиях. Вместе с клубами показали себя и фанаты.

Точнее, тогда впервые всерьез попытались обратить внимание на проблему безопасности хотя бы во время футбольных матчей. Хотя черный список к тому моменту был огромен. Например, в 1946 году во время игры «Болтона» и «Стоук Сити» в Великобритании рухнувшая на стадионе «Берден парк» стена погребла под собой 33 фанатов. Еще четыре сотни отделались травмами. На матче «Бредфорда» и «Линкольна» 11 мая 1985 года непотушенная сигарета подожгла деревянную трибуну на стадионе. Из этого ада не выбрались 56 человек.

Жуткие новости приходили и из Южной Америки. В 1964 году – из Лимы, где на Национальном стадионе вспыхнула драка между болельщиками игравших в отборочном олимпийском турнире сборных Перу и Аргентины. Невольно ее спровоцировал отменивший гол перуанцев судья. Если бы он знал, чем закончится дело, наверное, никогда бы не свистнул. Закончилось тем, что погибли 318 человек.

Спустя два года – из Буэнос-Айреса. Там на матче между «Ривер Плэйт» и «Бока Хуниорс» (пожалуй, самое знаменитое дерби Латинской Америки) из-за безалаберности сотрудников стадиона, забывших открыть одни из ворот для выхода с трибун, погибли 74 человека. Первым подошедшим было не спастись – идущие следом не подозревали, что выход закрыт, и продолжали напирать.

Инцидент во время матча Кубка УЕФА в «Лужниках» между «Спартаком» и голландским «Харлемом» 20 октября 1982 года долго держали в тайне – тогда подобное было нормой. Конечно, разговоры о том, что было что-то ужасное, ходили, но в официальную прессу информация попала лишь несколько лет спустя. И тогда страна узнала, что в давке на обледеневших лужниковских ступенях при полном попустительстве милиционеров нашли смерть 66 болельщиков, а еще три сотни получили травмы.

Но главной трагедией если не мирового, то европейского футбола – и одновременно началом жесточайшей системной борьбы с футбольным хулиганством – стала история на брюссельском стадионе «Эйзель» 29 мая 1985 года.

Сегодня уже известны все причины, которые породили брюссельский кошмар на матче финала Кубка европейских чемпионов между «Ювентусом» и «Ливерпулем». Известно, например, что началось все отнюдь не вечером в день матча, а за год до него – в день предыдущего финала. Ливерпульцы играли с «Ромой» на ее поле – в Риме. Там англичанам устроили, мягко говоря, не самый теплый прием. По телевидению показывали, как группы итальянцев на мотороллерах гонялись по городу за фанатами «Ливерпуля» и избивали их. Показали и попавшего в больницу парня лет 14 с изрезанным то ли бритвой, то ли ножом лицом. Тем, кто отвечал за организацию следующего финала, следовало знать, что в среде британских фанатов не принято прощать обид и что к такому матчу следовало готовиться особо.

Но никакой особой подготовки к нему не велось. И даже несмотря на то, что в день матча несколько сотен англичан устроили серию потасовок в центре Брюсселя, где пришлось закрыть все рестораны. И несмотря на то, что многие британцы были пьяны уже за полсуток до игры, никаких экстренных мер принято не было. Полицейских было очень мало – в том секторе, где развернулись основные события, всего пятеро. И они, конечно, не могли противостоять натиску сил, превосходивших их по численности в десятки раз. А солдаты подоспели позже, когда трагедия уже произошла.

Эти полицейские, если верить очевидцам, ничего не сделали, чтобы предотвратить распространение фальшивых билетов или хотя бы попытаться отловить людей, с их помощью прошедших на трибуны брюссельского стадиона, хуже которого для такого взрывоопасного матча, наверное, нельзя было придумать.

Принято считать, что «Эйзель» снесли для того, чтобы он не стал вечным напоминанием о той трагедии. В действительности решение о сносе приняли задолго до нее. Матч «Ювентус – Ливерпуль» и так должен был стать последним (или по крайней мере одним из последних) на этой построенной в 1920-е годы и подвергавшейся с тех пор лишь частичной реконструкции арене. Исполнительный директор ливерпульского клуба Питер Робинсон просил УЕФА перенести финал в какое-нибудь другое место. Ему навстречу не пошли. И, судя по воспоминаниям некоторых зрителей, на трибуны можно было пробраться, вовсе не имея билета – ни настоящего, ни поддельного. Достаточно было пролезть в одну из многочисленных дырок в заборах и ограждениях вокруг старенького, разваливающегося на глазах стадиона.

Все эти факторы в совокупности и привели к катастрофе. Полиция не смогла помешать проникновению на стадион слишком большой группы твердо намеренных отомстить итальянцам англичан, подогретых спиртным. Организаторы просчитались, предположив, что если разместят ливерпульцев на одной из боковых трибун и продадут билеты в соседний сектор нейтральным зрителям, не болеющим ни за одну из команд, то гарантируют фанатов от соприкосновения. Они почему-то не подумали, что эти билеты в сектор, являющийся полосой безопасности, могут перекупить у бельгийцев итальянцы и британцы. И в итоге получилось, что те болельщики, которых хотели максимально отдалить друг от друга, оказались рядом.

Организаторы ничего не предприняли, когда переполненный сверх меры уже за два часа до матча стадион разбушевался. Они, видимо, полагали, что дело ограничится перекидыванием из сектора в сектор бутылок, петард, обидными речевками. Здесь были необходимы жесткие превентивные меры. Не было никаких.

В 20.45 случилось страшное. Ливерпульцы ринулись из своего сектора в атаку, легко сломав хрупкие заграждения и не встретив сопротивления со стороны полиции и стюардов. Итальянские зрители – а ими были отнюдь не самые радикальные и боевитые поклонники туринцев – бросились бежать от пьяной, жаждущей мести за прошлогодние унижения толпы. Но бежать было некуда, на пути встали три – одна спереди, две сбоку – бетонные стены. Когда «Эйзель» строился, никто не мог предположить, что они превратятся в ловушку для десятков людей. Одних буквально расплющивала о бетон напиравшая сзади толпа. Другие падали под ноги этой толпы.

Наконец древняя стена рухнула. Обломками придавило еще несколько человек. Хотя есть мнение, что, не рухни она, последствия были бы еще ужаснее.

Безумствовал уже весь стадион. Телекамера – трансляция со стадиона шла в прямом эфире – выхватила среди прорвавшихся на поле фанатов человека с пистолетом (потом выяснилось, что он был не боевым, а стартовым, но в любом случае странно, как оружие вообще могло быть пронесено на стадион). То тут, то там вспыхивали драки. К стадиону срочно были вызваны армейские подразделения, а футболисты «Ливерпуля» с помощью громкоговорителей пытались успокоить соотечественников.

Последними, когда поле было оцеплено военными, перед публикой выступили капитаны – Фил Нил и Гаэтано Ширеа. Они, уже знавшие, что погибших не меньше двух десятков, сказали, что матч, пусть с полуторачасовым опозданием и пусть ни у кого из футболистов не было никакого желания в нем участвовать, состоится. Это решение было принято потому, что отмена встречи наверняка привела бы к новым волнениям, а так, пока шла игра, службы безопасности сумели организовать более или менее спокойный выход зрителей с арены.

Тот финал закончился победой «Ювентуса» (единственный гол с пенальти забил Мишель Платини), которая вызывала примерно одинаковые эмоции как у выигравших, так и у проигравших, поскольку и те и другие пребывали в шоковом состоянии. Знаменитый игрок «Ливерпуля» Кенни Далглиш много лет спустя рассказывал о врезавшейся в память на всю жизнь сцене.

Утро после финала. Он сидит в автобусе, который должен доставить «Ливерпуль» из гостиницы в аэропорт. Автобус облеплен людьми. А к его, Далглиша, окну прижато лицо человека. Лицо, выражающее крайнюю, наверное, степень страдания и крайнюю степень ненависти.

К тому моменту число жертв трагедии на «Эйзеле» уже было подсчитано – 39 погибших (все, кроме одного, болельщики «Ювентуса»), около 400 раненых. Только никто не догадывался, что накажут за нее не только «Ливерпуль», но и все английские клубы, исключив их на пять лет («Ливерпуль» – еще на три) из европейских кубковых турниров.

О том, что случилось на «Эйзеле», слышали все, кто интересуется футболом. Самое, может быть, ужасное заключается в том, что брюссельская трагедия была отнюдь не единственной, а символом стадионного кошмара стала потому, что произошла в матче, который не мог не привлечь всеобщее внимание, какое не привлекли закончившиеся человеческими жертвами футбольные встречи, состоявшиеся до этого финала.

Но, может быть, еще ужаснее, что уроки «Эйзеля» и предшествовавших ему трагедий отнюдь не сразу пошли на пользу болельщикам. Каждый английский фанат знает эту дату – 15 апреля 1989 года – день, когда на стадионе «Хиллсборо» в Шеффилде в полуфинале Кубка Англии встречались «Ливерпуль» и «Ноттингэм». Полиция зачем-то открыла во время матча ворота стадиона, и внутрь хлынул огромный поток томившихся за пределами арены людей. Тех, кто был внутри, бросило этим потоком на сетку, ограждавшую поле. Итог – 96 погибших.

Ужасные известия продолжали приходить и из других стран и городов. Из Катманду, где в 1988 году не вернулись с футбольного матча 93 человека. Из Гватемала-Сити, где в 1996 году на матче сборных Гватемалы и Коста-Рики погибли 84 человека. Из Йоханнесбурга, где в 2001 году на игре между «Кайзер Чифс» и «Орландо Пайретс» состоялся южноафриканский Хилсборо – 43 скончавшихся в результате давки.

Уроки «Эйзеля» и других стадионов так до конца и не усвоены. И даже в Европе. Битвы футбольных болельщиков, главную роль в которых по традиции играют британцы, время от времени повторяются. И внутри страны, и за рубежом. В апреле 2000 года британцы бились с превосходящими силами турецких болельщиков в Стамбуле. Итог – двое убитых, четверо пострадавших. Через два года болельщики проигравшего в полуфинале Кубка Англии «Миллуолла» сразу после матча устроили схватку с полицией, бросая в стражей порядка бутылки и куски бетона; подожгли несколько автомобилей и уничтожили детскую игровую площадку. В списки пострадавших попали в основном стражи порядка – 47 полицейских и 26 полицейских лошадей.

С недавних пор реальную конкуренцию британцам составляют сербские фанаты. В Генуе, где в среду 13 октября 2010 года должен был состояться матч между сборными Италии и Сербии, стало неспокойно еще с утра вторника. Сербские фаны, в большом количестве прибывшие в город, тут же отметились, для разминки напав на полицейский патруль, который забросали петардами. Чуть позже хулиганы добрались и до собственных футболистов. Когда игроки сборной Сербии вышли из отеля и направились к автобусу, в них полетели файеры. Один угодил во вратаря сербской команды Владимира Стойковича, которого на всякий случай отправили на обследование в больницу. Повреждений игрок, к счастью, не получил, но перепугался настолько, что позже, как рассказывал главный тренер сборной Италии Чезаре Пранделли, просто засел в раздевалке – даже не своей, а итальянской команды – и на поле выходить отказывался.

Местная полиция не стала применять жесткие меры по отношению к хулиганам сразу же, предпочтя вместо этого дать им возможность попасть на трибуны в надежде, что в гостевом секторе сербских фанов будет проще контролировать. Вышло с точностью до наоборот.

Толпа успокаиваться не желала. Матч откладывался. Через 35 минут после запланированного старта встречи команды все же появились на поле. К этому моменту отряды полиции вошли на стадион и разместились между фанатскими секторами. Но спустя шесть минут после начала встречи ситуация вышла из-под контроля.

Из сербского сектора в голкипера итальянцев Эмилиано Вивиано полетел файер. Вратарь убежал в укрытие. Камни, файеры, петарды летели на поле, а затем сербы принялись забрасывать итальянских болельщиков. Самые отчаянные, несмотря на противодействие полицейских, пытались даже ввязаться в рукопашную с фанами хозяев. Крейг Томсон матч прервал и после почти часа консультаций с делегатом УЕФА и представителями команд встречу вовсе отменил.

Полиция выпустила сербских фанов со стадиона и оттеснила на огороженную парковку, планируя выводить их оттуда мелкими группами по мере подхода автобусов. Но группа фанов из окружения все же вырвалась, и полицейские перешли к более решительным действиям. В результате в серии стычек пострадали 16 человек. Больше всех досталось одному из стражей порядка, рядом с лицом которого разорвалась петарда.

Попавший на страницы газет хулиган в маске был обнаружен полицией на следующий день. На границе Италии во время прохождения осмотра в багажном отделении автобуса был найден лидер одной из фанских группировок «Црвены Звезды» Иван Богданов. Его опознали по татуировкам на руках и объявили главным зачинщиком. Богданов особо не протестовал, называя свои действия «демонстрацией взглядов»…

Во многих странах противостояние фанов приобретает характер эпоса. И футбол сам по себе служит только поводом, а корни вражды уходят куда-то в историю. Таково, например, знаменитое испанское «Эль Класико».

Жизнь не просто вертится вокруг этих футбольных монстров – «Реала» и «Барселоны» – они сами вертят ее вокруг себя, помыкая всеми, кто хочет к ним приблизиться. В Мадриде, властном и административном консервативном центре страны, и клуб такой же – королевский. Это не пышный эпитет, а вполне официальный титул созданного в 1902 году братьями Падросом и Хулианом Паласиосами клуба «Мадрид». 29 июня 1920 года его присвоил король Испании. И клуб стал называться «Реал».

Фрондерская, богатая, промышленно развитая Каталония – центр и источник испанского сепаратизма. Там зарождались почти все культурные образы и политические идеи современной Испании – от живописи Дали и архитектуры Гауди до федерализма, анархизма, синдикализма и коммунизма. В Каталонии не любят корриду, считая ее варварским развлечением. В Каталонии не любят Мадрид, считая, что центр тянет из богатой провинции все соки, поддерживая за ее счет депрессивный сельскохозяйственный юг. В Каталонии любят «Барселону» – клуб – тезку столицы провинции, основанный Жоаном Гемпером на три года раньше, чем «Реал».

Где б они все были, если б мы их не приютили, не вымыли их, тысячи ирландцев в Глазго?

Издевательский «заряд» фанов «Глазго Рейнджерс» против «Селтика»

Их противостояние бывало убийственным в прямом смысле слова. Например, в 1936 году, во время гражданской войны, президент «Барселоны» Хосеп Суньоль, направлявшийся в лагерь республиканских войск к северу от Мадрида, был арестован, а потом убит франкистами. Отголоски гражданской войны сказываются на соперничестве грандов испанского футбола и сегодня. Так, премьер-министр Испании Хосе Луис Сапатеро, публично объявив, что болеет за «Барсу», нажил себе много недоброжелателей среди болельщиков «Реала», а его Испанская социалистическая рабочая партия потеряла изрядное количество голосов в Мадриде.

Сапатеро все равно победил на выборах 2008 года (кстати, как раз с декабря 2008 «Реал» не может выиграть «Эль Класико»). Алехандро Эчеверрии, директору «Барсы» (и двоюродному брату президента клуба Хуана Лапорты), повезло меньше. В 2005 году газетчики раскопали, что он был одним из членов правления Фонда Франсиско Франко, основанного семьей покойного диктатора. Лапорта усугубил ситуацию публичным отрицанием этого, что на фоне спокойной реакции секретаря фонда – «Да, был, и что? Мы считаем, что Франко внес позитивный вклад в развитие Испании и заслуживает уважения» – выглядело как неумелое вранье школьника, застигнутого за курением отцовских сигар. Эчеверрии пришлось уйти из клуба, а позиции самого Лапорты вкупе с его репутацией стойкого каталонского националиста серьезно пошатнулись.

Дискуссии на тему «Каталония против Испании» сопровождают практически каждое испанское дерби. Газетчики подливают масло в огонь, напрямую связывая спортивные репортажи с последними политическими событиями заголовками типа «Абсолютное большинство обеспечило победу “Барсы”», – сразу и не разберешься, идет ли речь об исходе матча или о результатах выборов. Модераторы гостевых и форумов испанских спортивных изданий едва успевают удалять оскорбительные высказывания «лоялистов» и «сепаратистов», а в некоторых случаях возможность комментировать заметки и вовсе отключается – нейтральный болельщик, зашедший туда, чувствует себя будто под артобстрелом. Впрочем, если Мадрид и Барселона выясняли отношения даже после победы сборной Испании на чемпионате мира, то понятно, что ничего другого вокруг «Эль Класико» происходить и не может.

Впрочем, есть в Европе дерби, превосходящее испанское и по древности, и по политическому накалу. «Старая фирма» – так в Шотландии называют противостояние «Селтика» и «Глазго Рейнджерс», густо замешанное на этноконфессиональном конфликте более чем вековой давности. Если на рубеже XIX и XX веков ты был потомком ирландских переселенцев, проживал в Глазго и посещал католический храм, у тебя не оставалось выхода – ты становился болельщиком «Селтика». Если ты был рабочим судоверфи Глазго, протестантом, гордился своей «шотландскостью» и с презрением относился к «понаехавшим» – ты болел за «Рейнджерс».

Ни «кочегары», ни «мясо», ни «кони» этот рубеж не возьмут!

Строка из гимна группировки болельщиков «Зенита» «Невский фронт»

Глазго католиков ненавидел. В 1790 году, по данным переписи, в городе проживали всего 39 католиков, но при этом были зарегистрированы 43 антикатолических общества. Коренной житель Центральной Шотландии антикатолицизм всасывал с молоком матери. Однако в середине XIX века город наводнили ирландцы, бежавшие с родины от Великого картофельного голода 1840-х годов. Практически не встречая недовольства со стороны коренных жителей города, гости с Изумрудного острова быстро сформировали обширную диаспору, всячески поддерживающую своих земляков. Шотландцы слишком поздно поняли, что ирландцы набрали на их земле большую силу.

В 1873 году «коренные» глазвегианцы основывают клуб «Рейнджерс». Через 14 лет католический священник Энрю Керинс (церковное имя – брат Уолфрид), ирландец по национальности, собирает команду, получившую название «Селтик». Он собирался за счет футбольных матчей привлечь деньги для бедных и обездоленных жителей востока Глазго, где преимущественно обитали ирландцы. Вскоре «бело-зеленые» получили почти 100 %-ную поддержку ирландского населения города.

Болельщики «Глазго Рейнджерс» частенько припоминали фанатам «Селтика» тот самый голод, распевая на трибунах: «Где б они все были, если б мы их не приютили, не вымыли их, тысячи ирландцев в Глазго… Теперь их паписты сидят в Риме, голод закончился, так почему бы им не убраться домой?» В 1980-е годы болельщики «Селтика» отвечали своим недругам песнями в поддержку Ирландской республиканской армии…

Приходя на стадион, они вывешивают не шотландский Андреевский крест и уж тем более не британский «Юнион джек», а ирландский триколор. Полицейские кордоны отделяют сектора болельщиков «Селтика» от секторов их заклятых врагов – болельщиков «Глазго Рейнджерс», сыплющих оскорбления в адрес «папистов» и «немытых ирландских собак» и размахивающих как раз британскими флагами.

В «Селтике», кстати, с самого начала и играли, и работали протестанты. Ирландцы считали, что само существование «Селтика» – весомая заявка на сохранение идентичности, не требующая дополнительных мер вроде чистки собственных рядов. В 1960-е годы тренером (и легендой) «Селтика» стал Джок Стин, шотландец-протестант, никогда не скрывавший своих религиозных взглядов. Под его руководством команда выиграла Кубок европейских чемпионов.

«Рейнджерс» блюли чистоту рядов гораздо более ревностно. В ответ на первые успехи «Селтика» в конце XIX века руководители и болельщики клуба начали подчеркивать его протестантскую идентичность – и продолжили в ХХ веке. В середине 1970-х годов тренер «Рейнджерс» Джок Уоллес призывал игроков эмоционально заряжаться перед матчами, хором выкрикивая No surrender! – клич североирландских протестантов-унионистов.

И вплоть до 1980-х годов клуб не заключил ни одного контракта ни с одним игроком-католиком, разрывая уже заключенные договора, если выяснялось, что «паршивая овца» – скрытый папист. Из-за такой политики от «Рейнджеров» в свое время отказался сэр Алекс Фергюсон, нынешний тренер «Манчестер Юнайтед».

Когда в 1989 году «Рейнджерс» купили бывшего нападающего «Селтика» Мориса (или попросту Мо) Джонстона, преданные болельщики команды жгли у стадиона «Айброкс» клубные шарфы и сезонные абонементы. Впоследствии, когда «Рейнджерс» выигрывали матч со счетом 1:0 и победный гол забивал Мо, фанаты считали, что игра завершилась нулевой ничьей. Джонстон – католик, и этим было все сказано. В свою очередь, болельщики «Селтика» считали Мо предателем. Газеты называли его «Салманом Рушди шотландского футбола», а фанаты «Селтика» – проще: «Маленькое дерьмо».

История «Старой фирмы» – это история постоянных столкновений болельщиков. От 1909 года, когда была зафиксирована первая массовая драка, до 2009-го, когда снаряд из ракетницы, запущенный из сектора болельщиков «Селтика», попал в голову главному судье матча Хью Далласу. К счастью, серьезных последствий для здоровья арбитра этот инцидент не имел – после оказания ему помощи игра была продолжена. Но еще по меньшей мере четырежды фаны «Селтика» пытались прорваться на поле, чтобы выяснить отношения с Далласом, который, по их мнению, явно благоволил «Рейнджерс».

За эти 100 лет болельщики срывали матчи, сходясь врукопашную прямо на футбольном поле, смертельные исходы были в порядке вещей. Правда, трагедия 5 сентября 1931 года все-таки стоит особняком. Во время очередного дерби голкипер «Селтика» Джон Томсон бросился за мячом в ноги вышедшего с ним один на один форварда «Рейнджерс» Сэма Инглиша. Тот не сумел погасить скорость и попал Томсону коленом в висок – перелом основания черепа вкупе с рваной раной теменной стороны головы. Во время многочасовой операции врачи обнаружили 2 осколка кости, повредившие мозг вратаря. Томсон скончался, не приходя в сознание.

Но то была трагедия футбольная – гладиатор умер в бою, как ему и положено. До сих пор в больницы Глазго в дни проведения «Старой фирмы» попадают в девять раз больше пострадавших, чем в обычные уик-энды. В дни дерби полиция Глазго переходит на усиленный контроль несения службы, но это помогает далеко не всегда.

Многие в Глазго помнят трагедию 2 января 1971 года. Очередное дерби шло к нулевой ничьей, когда «Селтик» вдруг забил. Разочарованные болельщики «Рейнджерс» потянулись к выходу. И тут их команда сравняла счет. Они решили вернуться на трибуну. В стихийно возникшем соприкосновении двух потоков погибли 66 человек.

Без фанатов на трибунах современный спорт немыслим. Они уже гораздо больше, чем просто зрители. Противостояние суппортеров добавляет остроты противостоянию на поле. «Заряды» – речевки, баннеры и лозунги, шумовая и музыкальная поддержка, эмоционально организованное боление – создают и поддерживают непередаваемый колорит во время состязаний. Это неотъемлемая часть шоу.

Журналист Максим Соколов заметил, что спорт, и в особенности футбол, вроде бы уже состоялся как всемирное средство сублимации войны – пусть лучше 22 миллионера на поле бегают за мячом, чем 220 000 совсем не миллионеров выясняют отношения на поле навроде Аустерлицкого.