Текст книги "Страсти по спорту"

Автор книги: Wim Van Drongelen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

…наш фюрер… предоставил в мое распоряжение сумму в 10 000 рейхсмарок с тем, чтобы я отправил их вам. Нет нужды повторять, что об этом не следует упоминать публично.

Из письма президента Олимпийского комитета Германии Теодора Левальда барону Пьеру де Кубертену

Не избежал обвинений в коррупции и сам основатель олимпийского движения барон Пьер де Кубертен. Организаторам берлинских Игр 1936 года ужасно хотелось получить благословение Кубертена, который к тому времени уже ушел в отставку с поста президента МОК, а тот все не отвечал на письма президента Олимпийского комитета Германии Теодора Левальда.

Проблема разрешилась просто. Барон на склоне лет столкнулся с финансовыми затруднениями и даже собрался продавать мебель и картины. И тогда в ход пошло испытанное, безотказное средство. В очередном послании Левальд уведомлял адресата: «К моему величайшему удовольствию, я только что узнал, что наш фюрер и канцлер, который, как вам известно, с энтузиазмом защищает олимпийские идеалы и бесконечно сожалеет о том, что вы не сможете прибыть на Игры, предоставил в мое распоряжение сумму в 10 000 рейхсмарок, или 12 300 швейцарских франков, с тем, чтобы я отправил их вам. Нет нужды повторять, что об этом не следует упоминать публично, а в том случае, если возникнут вопросы у Байе-Латура[6]6
  Байе-Латур, Анри де, граф. Деятель бельгийского и международного спортивного движения, на тот момент – президент МОК. – Прим. ред.


[Закрыть], я отвечу ему, что Германия, как организатор Олимпийских игр, желает сделать взнос в Фонд Кубертена».

В переводе на нынешний курс барон получил около полумиллиона долларов. Вполне сопоставимо с суммами олимпийских взяток эпохи Хуана Антонио Самаранча, кстати. Это был первый или один из первых случаев «олимпийского» подкупа – и кого, самого отца-основателя!

Кубертен деньги взял и приехал с ознакомительным визитом загодя, в августе 1935 года. Он был настолько очарован увиденным, что собирался завещать Третьему рейху права на свои книги (более 12 000 страниц текста), и выступил по государственному радио Германии с яркой речью, в которой, в частности, назвал Гитлера «одним из лучших творческих духов нашей эпохи».

На открытии Олимпиады в Берлине один из величайших гуманистов современности Пьер де Кубертен приветствовал проходящих парадным строем олимпийцев бок о бок с Гитлером.

Часть V
Идеальный аттракцион

Во все времена победа в соревновании означала политическую победу, проигравшую команду приносили в жертву. В языческие времена закалывали на алтаре – в буквальном смысле. Политики искали дружбы и поддержки спортсменов, а те использовали свои победы для того, чтобы сделать политическое заявление. Жить в обществе и быть свободным от спорта невозможно. Хорошо это или плохо, но это факт.

Строительный материал этого факта – голы, очки и секунды. А связующий материал, цемент, что скрепляет эти «кирпичики», – миф. Миф, который творят и спортсмены, и те, кто ими восхищается. Этот миф возродил Пьер де Кубертен (хотя и это тоже миф), а первая Олимпиада современности в Афинах обозначила его главные сюжетные линии. Каждое последующее соревнование оттачивало намеченные или добавляло новые. Лени Рифеншталь фиксировала этот миф, Эмир Кустурица развивал его. Американцы показали всем остальным, как спорт делается национальным достоянием, а противостояние великих держав – как спорт становится оружием массового поражения в холодной войне.

Однако у нас все-таки остается надежда на то, что такой великий спортивный миф обладает достаточной силой, чтобы объединять людей в большей степени, чем он их разъединяет.

Глава 15
Американская мечта

•  Бейсбол

•  «Супербоул»

•  Автоспорт

•  Национальные герои – боксеры-супертяжи

Пожалуй, нет другой такой страны, где связь между спортом и национальным самосознанием так бросалась бы в глаза и была бы такой всеобъемлющей, как в США. Возможно, в этом плане американцы обошли даже Третий рейх, не говоря уже об СССР.

В Америке обожают все свое. Свои гонки, свой футбол, свой – конечно же – бейсбол, свой образ жизни, в конце концов. Для американцев «Чудо на льду» Лейк-Плэсида в 1980 году по значимости сопоставимо с убийством Кеннеди и первыми шагами Армстронга по Луне. Совершенно ясно, что именно тренер плачущей от счастья после победы в финале над финнами команды говорил позвонившему в раздевалку президенту Джимии Картеру. «Что я ему тогда сказал? По-моему, что счастлив тем, что мы доказали – американский образ жизни – лучший в мире», – вспоминал Херб Брукс.

И если канадская в общем-то (т. е. не американская) по происхождению игра могла спровоцировать в США, по сути, кратковременный национальный психоз, то что уж говорить об исконно американских ценностях, среди которых на первом месте – бейсбол. «Бейсбол – спорт номер один в Соединенных Штатах. Эта игра идеально подходит темпераменту наших людей», – сказал в 1866 году литератор Чарльз Певерелли. Сегодня говорят проще: бейсбол и Америка – это почти одно и то же.

По поводу того, кто изобрел игру, так и не понятую в большинстве других стран, но почему-то превратившуюся в главную американскую, по-прежнему идут споры. Есть версия, что длинный свод бейсбольных правил появился на свет в 1845 году благодаря некоему Александру Картрайту. Есть другая – что изобрел их Эбнер Даблдей. Зато точно известно, что первая бейсбольная игра состоялась в 1846 году. А в 1858 году появилась первая бейсбольная лига. Сначала она называлась национальной ассоциацией, потом была переименована в Major League Baseball (Главную бейсбольную лигу).

В бейсболе вообще все было впервые. Первая профессиональная команда – «Цинциннати Ред Стокингс» и первый крупный скандал – те самые сдачи матчей командой «Чикаго Уайт Сокс». Первый трансфер: в 1920 году «Бостон Рэд Сокс» продал своего лидера Бэйба Рута в «Нью-Йорк Янкиз» за $ 125 000. Первая забастовка игрока: в 1969 году Курт Флад отказался прибыть в тренировочный лагерь «Сент-Луис Кардиналс», потребовав увеличить себе годовую зарплату на $ 5000. Ему, кстати, увеличили. Первая забастовка всех команд, которая состоялась в 1972 году и из-за которой чемпионат MLB был прерван на 13 дней: речь шла, естественно, о необходимости прибавки к жалованью. Прибавку забастовщики получили. Получали ее игроки и потом чуть ли не каждый год, превратившись со временем в самых высокооплачиваемых спортсменов мира (средний годовой заработок в MLB – более $ 2,38 млн).

Вот бы взять с собой в море великого Димаджо. Говорят, отец у него был рыбаком.

Эрнест Хемингуэй. Старик и море

Тем, кто не родился в США, наверняка кажется, что получают они свои деньги зря. Многие, возможно, просто не понимают за что. За то, что три с половиной часа стоят, лениво помахивая битами, или ждут, когда им в ловушку кинут мяч, изредка совершая коротенькие пробежки от одного белого круга к другому? Но ведь все эти три с половиной часа за странными спортсменами наблюдают по 80–100 000 зрителей, нервно жующих поп-корн – обязательный атрибут любого похода на бейсбол. А каждый отбитый раз в полчаса мяч встречается овацией.

Причем все они как-то умудряются и разбираться в этих правилах, в которых вроде бы нормальному человеку никогда не разобраться, и назубок знают календарь своей любимой команды. Календарь MLB по сложности, к слову, не уступает правилам. Сначала проходят игры в двух лигах – аналогах конференций в НХЛ и НБА – Американской и Национальной. Причем разбитые на шесть дивизионов 30 клубов могут провести неодинаковое количество матчей – от 160 до 162. Затем – плей-офф в рамках лиги, куда выходят по четыре сильнейшие команды. Обладатели титулов чемпионов в каждой в середине октября начинают серию до четырех побед, именуемую World Series. В ней, собственно, и выявляется, кто же лучше всех играет нынче в бейсбол.

Как со всеми этим сложностями мирятся американцы, большая загадка – наверное, действительно образ жизни. Но мирятся и продолжают, от дворника до президента страны, с одинаковой страстью обожать свой бейсбол.

А бейсболисты – бездельники, с точки зрения непривычных к зрелищу людей, – превращаются в знаковые фигуры. Фамилии легенд 30–40-х годов – Бэйба Рута, Джеки Робинсона, Роджера Мэриса и, особенно, великого Джо Димаджо, в котором видел идеал настоящего мужчины сам Эрнест Хемингуэй, – знакомы любому школьнику страны не хуже, чем имена суперзвезд современных – Марка Макгуайра, Барри Бондс а, Кэла Рипкена, Сэмми Сосы. Да что там – не хуже, чем фамилии президентов страны, почти каждый из которых был бейсбольным болельщиком!

Футбол (свой) американцы тоже любят безумно. Почему – тоже непонятно. Этот вид спорта появился в конце 70-х годов позапрошлого века как некий симбиоз двух британских игровых культов – регби и «нормального» футбола. И эту игру, кажется, можно только либо обожать, либо ненавидеть.

Те, кто обожает, находят в американском футболе сплошные достоинства. Они говорят, что он динамичен, как никакая другая игра в мире. Что сочетает в себе достоинства обоих родителей: того футбола, который за океаном уничижительно называют «соккер», и регби. Здесь нужно уметь одинаково хорошо играть и руками, и ногами, и хорошо бегать, и обладать физической силой вкупе с мужеством, ведь никакие шлемы и наплечники не защищают от травм. А некоторые сравнивают поле для американского футбола 90×49 метров с шахматной доской, а сам этот футбол – с наиболее интеллектуальной игрой, изобретенной когда-либо человечеством. В том смысле, что все комбинации в нем просчитываются заранее, что каждый из 11 игроков обязан досконально знать свои действия в тот или иной момент и лишь при идеальной их синхронности и точности команда может продвинуться вперед.

Те, кто ненавидит, наоборот, напрочь отказывают американскому футболу в динамичности. Потому что быстрые и долгие рывки, завершенные тачдаунами – заносами мяча в зачетную зону, за которые дается шесть очков (попадание ногой в ворота с игры «стоит» три очка, со штрафного – одно), случаются не так уж часто, а в основном идет постоянно прерываемая блокирующими нападающих защитниками и судьями (с последующими нудными замерами пройденного расстояния) борьба за дюймы площадки, за то, чтобы за четыре попытки продвинуться вперед на заветные десять ярдов и сохранить мяч у себя, продолжив атаку. В интеллектуальности американскому футболу они также отказывают, поскольку знание схем и творчество – отнюдь не одно и то же. Ненавистники замечают, что игрок-интеллектуал здесь один – квотербек; это распасовщик, который и организует все комбинации. Остальные либо что есть силы бегут вперед, прижимая к груди мяч-дыню, либо сбивают этих бегущих – какой тут интеллект?

Как бы то ни было, в США ни регби, ни «соккер» толком так и не прижились. А вот их странный симбиоз не просто прижился, а с годами набирал и набирал силу. Доводилось слышать: не исключено, все дело в том, что футбол – это как бы отражение американской истории, ставшей частью менталитета (два шага вперед – один назад, вечная и очень жестокая борьба за пространство)… Футбол, кстати, покорял Америку в том же направлении, что покоряли ее первые поселенцы, – с востока на запад. А окончательной его победой, думается, следует считать октябрь 1965 года, когда были обнародованы результаты традиционного опроса агентства Harris, определявшего, какому из видов спорта отдают предпочтение американцы. Прежде в них всегда, часто с подавляющим преимуществом, побеждал бейсбол. В тот раз он получил 38 % голосов – 41 % достался футболу. С тех пор футболисты выигрывают голосование чаще бейсболистов. Бывали даже годы, когда они набирали около 70 % голосов.

Во всех опросах, в которых определяют лучших спортсменов десятилетия или века, вы тоже обязательно встретите кучу фамилий футболистов: Джим Торп, Джон Монтана, О. Джей Симпсон, Эммита Смит, Дэн Марино. В болельщицкой любви они ничуть не уступают звездам бейсбольным.

Эта любовь только окрепла, когда после серии бескровных, к счастью, войн, в 1966 году объединились две конкуровавшие лиги – Национальная футбольная лига (NFL) и более молодая, но весьма амбициозная Американская футбольная лига (AFL). «Боевые действия» запросто могли привести обе лиги к банкротству. Когда владельцы команд это поняли, началось сближение. И после серии секретных переговоров 8 июня 1966 года было объявлено о слиянии конкурентов и образовании единой лиги из 24 команд (теперь их 32). NFL и AFL, превратившиеся из лиг просто в конференции, согласились уже в январе следующего года провести и единый финал, который называли Super Bowl.

Практически тут же после завершения переговоров права на показ суперматча купили две телекомпании, до этого соперничавшие друг с другом, – CBS и NBC. Аж на четыре года вперед за $ 9,5 млн! Это был финансовый прорыв.

Первый же «Супербоул» стал большим событием. Сама игра получилась не слишком интересной, поскольку лучший клуб NFL «Грин Бэй Пэкерс» одержал победу над «Канзас-Сити Чифс» с явным преимуществом – 35:10. Зато за встречей наблюдала огромная аудитория – 62 000 человек. А игроки обоих соперников заработали сумасшедшие по тем временам премиальные – $ 15 000 для каждого из победителей, $ 7500 – для каждого из проигравших.

Год за годом «Супербоул» приобретал черты некоего самостоятельного феномена. Его успех уже не зависел от того, какие команды выходили в финал по итогам регулярного чемпионата, кто из звезд принимал в нем участие, как складывалась игра в главной встрече. Она могла быть и скучной, но аналитики продолжали констатировать достижение все новых рекордов популярности и значимости. «Супербоул» 1978 года впервые посмотре ли более 100 млн телезрителей – точнее, 102 млн. Спустя семь лет американская телеаудитория финала составляла уже 116 млн человек. Еще примерно по 6 млн смотрели его в Великобритании и Италии – странах, которые в принципе оставались равнодушными к американской игре, отдавая предпочтение ее прародителям.

«Супербоул» 1986 года транслировался уже на 59 стран. В Китае его показывали в записи в марте – спустя полтора месяца после игры. И тем не менее встречу, результат которой был уже всем известен, в стране, где американский футбол не входит в число и 20 наиболее популярных видов спорта, смотрели 300 млн человек! За финалом 2003 года наблюдало 138 млн. За финалом-2004, напрямую транслировавшимся CBS, – столько же. «Супербоул»-2010 видели «всего» 106,5 млн жителей США, но это все равно была самая большая аудитория за всю историю местного телевидения. В десятке наиболее рейтинговых программ в истории телевидения США – одни футбольные финалы.

Попасть непосредственно на стадион давно могут уже лишь очень везучие люди. Дело в том, что в связи с особым ажиотажем вокруг «Супербоула» NFL была разработана жесткая схема распределения билетов на игру. Скажем, в 2004 году по 17,5 % из 70 000 билетов на Reliant Stadium распространялись через клубные кассы, 5 % – через хозяев стадиона. Квота болельщиков всех остальных 29 команд, вместе взятых, составила 34,8 %. И только 25,2 % распределялись через NFL – иными словами, были доступны абсолютно для всех.

Еще более потрясают цифры, характеризующие коммерческую отдачу от «Супербоула». Дорогих спортивных событий в США проводится немало: финальные серии баскетбольной НБА и бейсбольной MLB, боксерские матчи… Но по сравнению с «Супербоулом» все это полная ерунда.

Победа – это не все; победа – это единственное, что есть.

Винс Ломбарди, американский футбольный тренер

Финал NFL – исключительное по своему масштабу шоу. Одной футбольной игрой здесь дело не ограничивается. Вся программа длится несколько часов. Перед началом игры и во время большого перерыва (в американском футболе матч разбит на четыре тайма по 15 минут чистого времени) выступают известные певцы и рок-группы. Причем, говорят, за право принять участие в шоу между артистами идет не менее ожесточенная борьба, чем между футбольными командами в регулярном чемпионате. В разные годы на «Супербоуле» пели Дайана Росс и Барри Манилоу, Уитни Хьюстон и Гарт Брукс, Backstreet Boys и Мэрайя Кэри, Aerosmith и Джанет Джексон… Такой состав исполнителей не собирает ни один концерт! Может, кстати, поэтому смотрят Super Bowl даже не обращающие на спорт внимания во все остальные дни люди – например, домохозяйки. И поэтому такой интерес к нему проявляют различные компании, желающие отрекламировать свою продукцию на всю страну.

Стоимость телевизионной рекламы во время трансляций «Супербоул» достигает попросту невероятной отметки: 30-секундный ролик обходится заказчику в $ 2,3 млн! Иными словами, стоимость одной секунды финала – около $ 53 000! Но количество желающих разместить клип, несмотря на повышение цен, не уменьшается. В 2003 и 2004 годах на «Супербоул» заявились по 55 компаний-рекламодателей, самых разных: Pepsi и Mastercard, 20-th Century Fox и Walt Disney, FedEx и Dodge. Умножаем на 2,3 млн – получается, что доход только от рекламы равен $ 126,5 млн! При этом, как правило, компании готовят к матчу новые ролики, раньше никогда не использовавшиеся. Для них этот матч – особенная акция.

Правда, не так давно в американской прессе появилось и эссе, доказывавшее, что «Супербоул» для страны в целом… вреден. Его авторы выдвинули близкое, наверное, к истине предположение, что примерно 80 млн американцев в течение недели, предшествующей матчу, и недели, которая следует после окончания, обязательно говорят друг с другом о финале. В том числе на работе. Так вот, если считать, что в среднем на такие разговоры они тратят десять минут рабочего времени в день (похоже, согласитесь, на правду), то выходит, что эти люди – а средняя зарплата в США примерно $ 15,52 в час – недорабатывают на $ 821 млн!

Футболу – и только ему – пальму зрительского первенства в США уступает… гоночная серия NASCAR. Любитель автоспорта из Европы, посмотрев на это, фыркнет: «Ничего более идиотского в своей жизни не видел!» Американцы считают иначе.

Насчет «идиотских» поспорить, в принципе, можно, но скучными наскаровские гонки уж точно не назовешь. Тем, кто не имеет о них представления, можно посоветовать посмотреть фильм «Дни грома» с Томом Крузом (или мультик «Тачки»). Фильм посвящен как раз NASCAR и тем прелестям, что делает эти гонки столь привлекательными для зрителей: постоянным обгонам, жестким столкновениям, настоящим полетам машин над трассой. NASCAR – это своего рода кино в реальной жизни.

История главных американских гонок началась 60 лет назад, когда и была создана NASCAR – Национальная ассоциация гонок на stock-car. Под «сток-карами», собственно, изначально подразумевалась серийная машина, в которую внесен минимум изменений. Долгое время на соревнования ассоциации допускались все желающие. Тех, кто хотел погоняться в NASCAR, появилось множество. Ведь можно приобрести Buick за $ 4000 и выиграть настоящий турнир! На заре наскаровских соревнований были нередки случаи, когда автомобиль приобретался в салоне непосредственно перед стартом. А знаменитые пилоты прошлых лет с улыбкой рассказывают, к каким техническим ухищрениям тогда прибегали. Ну, допустим, часто аварии происходили из-за износа шин, который пилоты просто не могли контролировать, – не высовываться же все время из окна!? И тогда они придумали вырезать в днище машины люк, к которому привинчивали цепочку. Время от времени с помощью этой цепочки они его поднимали и смотрели: просвечивает ли сквозь резину корд? Если просвечивает, то колеса заменяли.

Со временем, правда, любительский дух и отчасти романтика из NASCAR исчезли. В гонках стали участвовать исключительно профессиональные команды и профессиональные пилоты, а за победу в серии стали платить по-настоящему большие деньги.

Ее этапы перебрались с обычных, временно закрытых для посторонних, дорог, на большие треки – замкнутые, в основном овальной формы, трассы, где покрытие, как на велотреке, имеет довольно солидный уклон. Впрочем, осталось многое из того, благодаря чему эти гонки стали американским культом.

Правила NASCAR по-прежнему направлены на сохранение в автомобилях, участвующих в состязаниях, элементов конструкции серийных машин. Нет, наскаровские Pontiac Grand Prix или Ford Taurus, конечно же, мало похожи на Pontiac Grand Prix и Ford Taurus, которые можно увидеть на улице. Но вот, допустим, двигатель в NASCAR должен изготавливаться на основе серийного блока цилиндров, причем допускается лишь минимальная степень его форсирования. Большой рабочий объем 16-цилиндрового двигателя делает моторы одновременно и мощными, и долговечными. Запрещено применение в конструкциях автомобилей современных композитных материалов.

Все это делается для того, чтобы поддержать конкуренцию. Создать машину, которая бы превосходила остальные на порядок, не удастся ни за какие миллионы. На создание сверхконкуренции направлена и уникальная система подсчета очков, принятая в серии. В NASCAR их дают даже за места во второй сотне! А еще очки полагаются каждому, кто продержался во главе пелотона хотя бы круг. Все для того, чтобы у любого, пусть он пока аутсайдер, был стимул для обгона.

Обратная сторона такого стимула – многочисленные аварии. Здесь в отличие от большинства остальных серий плотные контакты между машинами соперников не возбраняются, а фактически поощряются. Более того, за полвека было изобретено немало способов обгона соперников таким образом. Часто один автомобиль попросту вытесняет другой с удобного участка трассы – скажем, прижимая его к заградительному барьеру.

Понятно, что травматичность в NASCAR выше, нежели в других гонках. Точной статистки летальных исходов здесь нет, но известно, что за всю наскаровскую историю на овалах насмерть разбились более 20 человек. Пилотов тут называют сумасшедшими, часто вспоминая случай, происшедший в Дайтона-Бич в 1997 году. Великий Дэйл Эрнхардт мчался на своем Chevrolet к очередной победе. И вдруг его машина, чуть-чуть задев другую, взлетела в воздух и несколько раз в полете перевернулась. Гонщика срочно погрузили в подъехавшую скорую помощь и собирались уже везти в больницу, когда он высунулся из окна, увидел, что Chevrolet стоит на колесах, и, не обращая внимания на докторов, ринулся к своей машине. «Я понял, что могу ехать, а значит, должен был быть за рулем», – сказал он, когда та удивительная гонка закончилась.

Спустя четыре года Дэйл Эрнхардт судьбу уже обмануть не смог. На той же гонке «500 миль Дайтоны», на глазах 200 000 зрителей, он на скорости 290 км/ч врезался в «отбойник» и погиб.

Каждый год в руководстве NASCAR идут разговоры о том, что нужно изменить правила и ужесточить меры безопасности. Однако разговорами все и заканчивается. Безопасный NASCAR – это уже не NASCAR. Да и деньги за риск американские пилоты получают неплохие даже по меркам «Формулы-1». Джефф Гордон, преемник Дэйла Эрнхардта в роли лидера Chevrolet и гоночного кумира населения США, например, увеличил в 2002 году свое состояние благодаря победе в Winston Cup Series (так официально именуется чемпионат NASCAR, состоящий из 40 этапов) на $ 6,7 млн. Плюс заработал огромную сумму на рекламе. Он – один из немногих спортсменов в США, в честь которых выпущена именная кредитная карточка. Бешеной популярностью пользуются в Америке и другие звезды NASCAR – Майкл Уолтрип, Бобби Лабонти, Дэйл Джарретт. Именно они олицетворяют собой настоящего американского пилота-супермена.

Впрочем, есть в Америке и своя «Формула-1». Вернее, даже две «Формулы», но тоже, разумеется, весьма специфические. Когда-то американская «Формула» была единой и называлась Indycar. Американцы чрезвычайно гордились тем фактом, что их серия гораздо старше европейского аналога. Первые регулярные соревнования на «родстерах», которые можно считать прадедушками современных «формулических» автомобилей, начались на автодроме в Индианаполисе (от названия города, собственно, происходит и название серии) еще в 1930-х годах прошлого века. А с 1961 года соревнования проводятся на автомобилях, у которых почти нет отличий от «нормальной» – европейской – «Формулы». Машины, во всяком случае, были очень похожи на своих собратьев и внешне, и по внутреннему устройству, и по техническим характеристикам.

Но американцы не были бы американцами, если бы не привнесли в кольцевые гонки на суперпрототипах что-то свое. Это «свое» сводится в основном к минимальному ограничению всех «примочек», которые влияют на мощность двигателя. Если в «Формуле-1», допустим, отменили турбонаддув, то в Indycar об этом никто никогда даже не заикался. Вдобавок вместо бензина в качестве горючего здесь разрешено использовать этиленовую, быстрее воспламеняющуюся, смесь. В итоге в конце 1980-х годов американские автомобили превосходили по скорости «формулические»! Но, понятно, что, как и в случае с NASCAR, безопасность индикаровских гонок всегда оставляла желать лучшего.

Есть еще одно, может быть самое существенное, отличие Indycar от «Формулы-1», из-за которого европейцы всегда смеялись над этой серией. Насчет индикаровских пилотов они постоянно шутили: «Эти парни умеют поворачивать только влево». В шутке была значительная доля истины. Большинство этапов серии проходят на столь любимых в США треках, где движение направлено против часовой стрелки. Вправо в таких условиях, действительно, не повернешь и вообще много маневров не совершишь. Правда, шутки по поводу примитивного стиля американских гонщиков чуть-чуть поутихли, когда лучший пилот Indycar Марио Андретти, перейдя в «Формулу-1», в 1978 году выиграл чемпионат.

Да и столь напряженной борьбы, как в Indycar, в «Формуле» никогда не было. Как и в NASCAR, конкуренция поддерживалась искусственно – узкие овальные треки провоцировали столкновения и вылеты фаворитов, а после каждой более или менее серьезной аварии все машины должны были затормозить под желтыми флагами и собраться вместе, т. е. борьба, по сути, начиналась заново. Своим шасси пользоваться было теоретически можно, но с одним условием – его надо было поставлять и конкурентам. Естественно, все предпочитали пользоваться услугами официальных поставщиков. Набор двигателей в серии тоже был ограничен. В общем, условия и в самом деле практически равные для всех.

Беда пришла в 1996 году. Тони Джордж, владелец автодрома в Индианаполисе, решил основать собственную гоночную серию, посчитав нецелесообразным делиться с кем-то доходами. Бизнесмен, во многом благодаря репутации своего культового трека, отстоял право на использование бренда Indy. Тони Джордж объявил, что легендарная гонка «500 миль Индианаполиса» будет входить в календарь образованной им серии Indy Racing League (IRL). Это был мощнейший аргумент.

Indy-500, как еще называют в Америке гонку в штате Индиана, – несомненный феномен в автоспорте, одно из трех величайших состязаний (есть еще «Гран-при Монако» в «Формуле-1» и «24 часа Ле-Мана»). В «Формуле-1» нередки случаи, когда этап чемпионата мира собирает по 300 000 зрителей. Когда в 2002 году выяснилось, что за второй победой на «500 милях Индианаполиса» молодого таланта из Бразилии Элио Кастроньевеша наблюдали 450 000 человек, организаторами гонки это было воспринято как неудача: обычно болельщиков бывает больше полумиллиона.

В Индианаполисе, можно сказать, и родились большие автомобильные гонки. Произошло рождение благодаря Карлу Фишеру, бывшему велосипедисту, который в начале прошлого века всерьез увлекся автоспортом. Именно ему пришла в голову идея построить для состязаний самых быстрых машин специальный автодром. 9 февраля 1909 года Карл Фишер вместе с друзьями основал корпорацию The Indianapolis Motor Speedway и приобрел участок земли к северо-востоку от центра Индианаполиса. Спустя полгода трек, длина круга которого составляла две с половиной мили, был сдан в эксплуатацию. Подсчитано, что во время стройки израсходовали 3,2 млн кирпичей: отсюда и ставшее почти официальным «прозвище» трека – «Старая кирпичница».

Открылся он 19 августа 1909 года гонкой на пять миль. И… вполне мог тут же закрыться. Покрытие трассы не выдержало и треснуло, что привело к катастрофе: погибли два пилота, два механика и два зрителя. Таким образом и было положено начало достаточно зловещей традиции: столько трагедий, сколько происходило на «Старой кирпичнице», не видел ни один автодром в мире.

Я готов умереть ради того, чтобы выиграть Indy-500.

Майкл Андретти

В 1933 году авария привела к гибели пяти человек и массовому отказу пилотов от участия в последующих гонках. В 1955 году Билл Вукович, победитель двух предыдущих Indy-500, лидируя, разбился на 57-м круге. Спустя год 15 машин столкнулись на старте – погиб Пэт О’Коннор. В 1960-м не выдержала напора публики одна из трибун – два человека скончались, 40 получили травмы. В 1964-м случилась авария с участием семи машин: известные пилоты Эдди Сакс и Дэйв Макдональд так и не смогли выбраться из загоревшегося завала. В 1971-м пейс-кар, за рулем которого сидел Элдон Палмер, врезался в группу фотографов – в больнице оказались 22 человека. В 1973 году в квалификации опытный пилот Арт Поллард не справился с автомобилем на скользкой из-за дождя трассе, на полной скорости врезался в «отбойник» и умер на месте. Затем, уже в гонке, чудом избежал смерти Солт Уолтер. После аварии, в которой обломками его машины задело 13 зрителей, соревнования остановили: организаторам стало ясно, что под проливным дождем ездить по «Старой кирпичнице» невозможно. Но спустя два дня гонка возобновилась – и Свид Сэвидж врезался в заградительный барьер, разбился сам, а его расколовшаяся на две части, объятая пламенем машина убила еще и механика.

Самое странное заключается в том, что магию Indy-500 эти трагедии не уничтожили. Напротив, с каждым годом Америка ценила безумное действо все больше и больше. Разговоры о запрете «спектакля смерти» постепенно сошли на нет.

В 1945 году «Старую кирпичницу» купил Антон Хьюлман-младший и вложил несколько миллионов долларов в реконструкцию: на автодроме появились удобные трибуны для зрителей, более удобными и безопасными, как и само полотно трассы, стали заезды на pit-lane, а рядом с треком была воздвигнута знаменитая восьмиэтажная Контрольная башня, которая несколько оживила мрачноватый облик «Старой кирпичницы». Позже неподалеку от автодрома построили гостиницу Speedway Motel и музей автоспорта, который до сих пор остается лучшим в мире. Хьюлман начал вручать хорошие по тем временам суммы, в несколько тысяч долларов, призерам соревнований, а победителю – красивый переходящий кубок.

Он провозгласил своей целью сделать из Indy-500 «величайший из гоночных спектаклей». И достиг ее. В 1990-е годы сюда пришел NASCAR. А в конце 1990-х, немножко достроив трассу, дабы она была не совсем все-таки похожа на примитивный овал, – появилась «Формула-1»: первое Гран-при Америки состоялось на треке в 2000 году. И все же Indy-500, как и прежде, по зрительскому ажиотажу остается вне конкуренции. Майкл Андретти как-то сказал: «Я готов умереть ради того, чтобы выиграть Indy-500». Многие это уже сделали. А другим это еще предстоит.