Текст книги "Герои Смуты"
Автор книги: Вячеслав Козляков
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
С этого момента начнется отсчет неуклонного падения Заруцкого. Он потеряет право называться «боярином» земского ополчения, а дело освобождения столицы, которое когда-то начиналось им вместе с Ляпуновым и князем Трубецким, будет завершено уже без него.
Иван Заруцкий сам выбрал свой путь исторического изгоя, последовательно придерживаясь самозванства и начав в конце концов войну со всеми, кто был против его планов утвердить на престоле сына Марины Мнишек. Когда войска объединенного ополчения освобождали Москву, Заруцкий собирал силы для броска на юг. «Боярину» мерещилось, что, как и во времена Болотникова, он сможет организовать поход из Астрахани на Москву, призвав под свои знамена Ногайскую орду и заручившись поддержкой персидского шаха. Марина Мнишек после стольких лет приключений готова была вернуться домой, в «Литву», но она уже давно была несвободна и ее саму и сына «царевича» Ивана Дмитриевича использовали как козырные карты в чужой политической игре.
Пока земская власть в освобожденной Москве была откровенно слаба и шли выборы царя, Заруцкий не уходил далеко от столицы. Он перезимовал в Михайлове, потом, теснимый ратью воеводы Мирона Вельяминова, ушел в Епифань, в верховьях Дона [203]203
Станиславский А.Л.Гражданская война в России XVII в… с. 54– 77; Солодкин Я.Г.Движение И. Заруцкого и Воронежский край (Историографический очерк) // Общественная жизнь в Центральной России в XVI – начале XX в.: Сб. научных трудов. Воронеж, 1995. с. 16—25; Лаврентьев А.В.Епифань и Верхний Дон в XII—XVII вв. с. 146—155.
[Закрыть]. Сразу же после избрания царя Михаила Федоровича земский совет направил туда с грамотами трех казаков из полка князя Дмитрия Трубецкого – Ваську Медведя, Тимошку Иванова и Богдашку Твердикова. Что из этого получилось, они рассказали сами в своей челобитной: «Как, государь, всею землею, и все ратные люди целовали крест на Москве тобе государю, посылоны мы с Москвы от твоих государевых бояр и ото всей земли к Заруцкому. И как мы холопи твои приехали на Епифань к Заруцкому з боярскими и з земскими грамотами, и Заруцкой нас холопей твоих подавал за крепких приставов и переграбил до-нага, лошеди и ружье и платье и деньженка все пограбил. И из-за приставов, государь, нас холопей твоих переграбленных душею да телом отпустил з грамотами к Москве к твоим государевым бояром и ко всей земле» [204]204
Сухотин Л.М.Первые месяцы царствования Михаила Федоровича (Столбцы Печатного приказа). М., 1915. с. 6.
[Закрыть].
О содержании и стиле переписки «Совета всея земли» с мятежным казачьим атаманом можно только догадываться. Судя по всему, ему было предложено (как это будет еще раз сделано позднее, в 1614 году, когда Заруцкий окажется в Астрахани) отказаться от поддержки претензий Марины Мнишек на царские регалии для своего сына. Однако Иван Заруцкий уже перешел грань, отделяющую борца за «правильного» претендента от обыкновенного фабителя, что вскоре он и докажет своим походом на тульские и орловские города – Крапивну, Чернь, Мценск, Новосиль, Ливны. Казачье войско сжигало крепости, «высекало» людей и с особым ожесточением разоряло поместья выборных представителей, находившихся в Москве при избрании Михаила Романова [205]205
Об обстоятельствах борьбы с Иваном Заруцким весной 1613 года см.: Станиславский А.Л.Гражданская война в России… с. 68—71.
[Закрыть]. В одной из челобитных начала царствования Михаила Федоровича, поданной сыном боярским из Соловы Афанасием Лопатиным, говорилось о действиях Ивана Заруцкого: «Отца, государь, моего и мать и брата Заруцкий побил и нас разорил совсем без остатка за то, что отец мой был на Москве для твоего царского обирания и с Москвы послан на Крапивну с твоими царскими грамоты». Также были разорены поместья Нерона и Фомы Ерофеевых детей Кляпиковых, выборных на избирательном земском соборе от Черни [206]206
Сухотин Л.М.Первые месяцы царствования Михаила Федоровича… с. 107, 173.
[Закрыть].
Разграбив тульские города, Иван Заруцкий и его казачье воинство ушло к Воронежу. Страх перед ними отравлял все первые месяцы правления царя Михаила Федоровича, который даже задержал официальное венчание на царство. Лишь в конце июня – начале июля 1613 года войско воеводы князя Ивана Меньшого Никитича Одоевского нанесло поражение отрядам Ивана Заруцкого под Воронежем. Заруцкий после поражения отошел еще дальше к Астрахани. Он оставался опасным врагом, но уже не настолько, чтобы непосредственно угрожать столице. Хотя отпадение Астраханского государства, присягнувшего под давлением Ивана Заруцкого несуществующему самозваному царю Дмитрию (а вместе с ним его жене и сыну), тоже окажется чувствительным ударом для новой власти.
В итоге царю Михаилу Романову удастся собрать армию для похода на Астрахань и заставить Заруцкого капитулировать. Против мятежного казачьего атамана выступят сами астраханцы, уставшие от чрезвычайных мер Смуты, насаждавшихся Заруцким. Побег в низовья Волги, на волжские острова, станет агонией бывшего боярина Московского государства, оставшегося без своих верных казаков. Конец Заруцкого, как и Марины Мнишек с сыном «царевичем» Иваном, которых он не отпускал от себя, окажется печален и страшен. Привезенные вместе в Москву, они найдут здесь жуткую смерть. Заруцкий будет посажен на кол, ребенка повесят, да и Марина Мнишек не переживет этой трагедии, которой завершится обещанная ей некогда жизнь сказочной принцессы в далекой Московии. Иван Заруцкий окончательно превратится в злодея русской истории, а его земская служба в «боярах Московского государства» окажется забытой. На голову поверженного «черкашенина» (так станут называть его после смерти [207]207
После пленения и казни Ивана Заруцкого, как писал Н.П. Долинин, в русских источниках появилась версия о том, что он был «черкашенин», то есть принадлежал к запорожскому казачеству. См.: Долинин Н.И.К разбору версии правительства Михаила Романова о И.М. Заруцком // Археографический ежегодник за 1962 год. М., 1963. с. 138—146. См. так же: Козляков В.И.Марина Мнишек. с. 301—316.
[Закрыть]) посыплются одни проклятия…
Родственник великих князей литовских, главный освободитель Москвы и претендент на Московское царство – это всё о нем, самом «молчаливом» герое событий «междуцарствия», чье имя когда-то, напротив, гремело повсюду, затмевая собой даже привычные нам имена Минина и Пожарского. Объяснение исторического забвения для потомков лежит на поверхности: воевода обоих ополчений, проложивший дорогу Романовым к трону, некогда сам всерьез рассчитывал, что будет избран на царский трон. Когда этого не случилось, князь Дмитрий Трубецкой оказался в двусмысленном положении, присягнув юному царю Михаилу Романову, которого в своих мечтах видел всего лишь стольником у «царя Дмитрия Тимофеевича». Но народ явно устал от царей Дмитриев… Оставшись одним из бояр нового царя, князь Дмитрий Трубецкой быстро растерял свой прежний авторитет спасителя царства и вынужден был смириться с участью исторического неудачника.
Князья Трубецкие принадлежали к князьям Гедиминовичам, находящимся на русской службе. Их старшие родственники – князья Мстиславские, давно стояли во главе Боярской думы. В 1611 году, как и при царях Федоре Ивановиче, Борисе Годунове, Дмитрии Ивановиче и Василии Ивановиче, в Москве на заседаниях Думы первенствовал боярин и конюший князь Федор Иванович Мстиславский. Князья Мстиславские и князья Вельские, служившие московским великим князьям и царю Ивану Грозному, состояли в родстве с правящей династией, поэтому их положение при дворе было незыблемым. Остальные князья Гедиминовичи – Хованские, Голицыны-Булгаковы, Куракины-Булгаковы и Трубецкие – тоже входили в состав аристократических родов Московского царства [208]208
Памятники истории русского служилого сословия / Сост. А.В. Антонов. М., 2011. с. 161-162.
[Закрыть]. Однако их судьба складывалась по-разному.
Трубецкие испытывали особое благоволение царя Ивана Грозного и долго сохраняли свой статус служилых князей. Им, в отличие от других князей, разрешалось владеть вотчинами в родовом Трубчевске, от которого пошла их фамилия. Даже за князем Дмитрием Тимофеевичем Трубецким в 1613 году еще числились старые отцовские вотчины в Трубчевском уезде [209]209
См.: Павлов А. ИГосударев двор и политическая борьба при Борисе Годунове… с. 160—162; Флоря Б.Н.О родовом землевладении князей Трубецких во второй половине XVI – начале XVII века // Архив русской истории. М., 2002. т. 7. с. 102-106.
[Закрыть]. Старшие родственники князя Дмитрия Тимофеевича служили в опричнине, а затем в особом дворе Ивана Грозного. Князь Федор Михайлович Трубецкой стоял во главе дворовой Думы и «сказывал» в 1578 году боярство самому Борису Годунову [210]210
Он умер 5 января 1602 года и был похоронен в родовом некрополе князей Трубецких в Троицком соборе Трубчевска. См.: Левенюк В.77. Надгробия князей Трубецких // Советская археология. 1960. № 1. с. 245—253.
[Закрыть]. Старший брат отца, Никита Романович, успел послужить в опричнине. Отец князя Дмитрия Тимофеевича, князь Тимофей Романович Трубецкой, начинал службу стольником при дворе Ивана Грозного в послеопричное время. Он миновал обычную для юных аристократов службу в рындах (царских оруженосцах), и ему сразу же доверили руководство дворянскими сотнями в походах Ливонской войны. В 1577 году Тимофей Романович со своим отрядом из детей боярских и татар опустошил земли в Ливонии. Вскоре после этого, в 1579 году, он возглавил уже большой полк под Нарвой. Имя князя Тимофея Романовича Трубецкого – конюшего царевича Ивана Ивановича – встречается в разряде свадьбы царя Ивана Васильевича с Марией Нагой осенью 1580 года. Братья Никита Романович и Тимофей Романович были пожалованы в московские дворяне и получили боярский чин почти сразу после восшествия на престол царя Федора Ивановича (не позднее начала 1585 года) [211]211
Мордовина С.И., Станиславский А.Л.Состав особого двора Ива на IV в период «великого княжения» Симеона Бекбулатовича. с. 186– 187; Павлов А. ИГосударев двор и политическая борьба при Борисе Годунове… с. 33, 41, 50, 135, 160-162.
[Закрыть].
Вся их карьера в Думе была связана с принадлежностью к «партии» Бориса Годунова, которому они верно служили со времени возвышения этого правителя Московского царства. Своим постоянным местническим спором с однородцами Голицыными Трубецкие помогали Годунову справляться с аристократическими притязаниями других князей Гедиминовичей. Бояре князья Никита Романович и Тимофей Романович оставались на стороне Бориса Годунова и в сложный момент попытки переворота, связанной с действиями князей Шуйских, стремившихся развести царя Федора Ивановича с царицей Ириной Годуновой и тем самым лишить царского шурина политического влияния. Трубецким даже достались кое-какие вотчины из «изменничьих животов» сторонников Шуйских. Отец князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого дерзнул, и вполне успешно, на местничество с самыми родовитыми Рюриковичами – князьями Скопиными-Шуйскими – в 1591 году. Борис Годунов, видимо, не раз опирался в своих расчетах и действиях на князей Трубецких, доверял им командование главным, большим полком Украинного разряда (самая высокая воеводская служба при охране южной границы от нашествия крымских татар). Именно князю Тимофею Романовичу Трубецкому было поручено разобрать громкое местническое дело 1600 года боярина Федора Никитича Романова, обвинения по которому стали прологом опалы на род Романовых. Его брат, князь Никита Романович, осенью 1604 года, в тяжелый момент войны с самозваным «царевичем Дмитрием», руководил успешной обороной Новгорода-Северского вместе с Петром Федоровичем Басмановым. Все эти факты позволили известному исследователю политической борьбы при Борисе Годунове Андрею Павловичу Павлову сделать вывод о «видном положении», которое занимали князья Трубецкие как «союзники» царя Бориса [212]212
Павлов А. ИГосударев двор и политическая борьба при Борисе Годунове… с. 58, 68.
[Закрыть].
Последней службой князя Тимофея Романовича Трубецкого, попавшей в разряды, было участие во встрече датского королевича Иоганна – жениха Ксении Годуновой [213]213
Разрядная книга 1475-1605. М., 2003. т. 4. Ч. 2. с. 17.
[Закрыть]. Следом за несчастным королевичем, скончавшимся в Москве, умер и отец князя Дмитрия. Перед смертью Тимофей Романович Трубецкой принял постриг (схиму) с именем Феодорит и был погребен в Троицесергиевом монастыре 12 ноября 1602 года [214]214
В родословной князей Трубецких, составленной П.Н. Петровым в 1886 году, сообщалось, что князь Тимофей Романович, как и его брат, «постриглись в монашество», однако очевидно, что речь шла только о принятии схимы. См.: Надписи, имеющиеся в Свято-Троицкой Сергиевой лавре внутри и вне церквей на стенах и на гробницах царских и про чих знатных фамилий и других разных званий и чинов // Древняя российская вивлиофика. М., 1791. Вып. 16. с. 319; Петров И.Н.История родов русского дворянства: В 2 кн. М., 1991. Кн. 1. с. 333.
[Закрыть]. У вдовы княгини Ксении Семеновны Трубецкой остались сыновья Дмитрий и Александр. Обширные земельные владения отца в Трубчевском и Рязанском уездах, приданная вотчина в Юрьев-Польском уезде, другие поместья и вотчины, в том числе в Московском уезде, перешли к князю Дмитрию [215]215
Павлов А.П.Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове… с. 161 – 162.
[Закрыть]. Его записали в стольники, но служить он пока не мог. В момент сбора войска для борьбы с самозванцем он выставил отряд даточных людей – в Росписи русского войска 1604 года сказано: «Стольников: князя Дмитрея княж Тимофеева сына Трубетцково 25 чел[овек] конных» [216]216
Станиславский А.Л.Труды по истории Государева двора… с. 382.
[Закрыть].
Эта запись, по сути, является первым упоминанием в источниках имени князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого. Она позволяет хотя бы приблизительно рассчитать время его рождения. В Росписи русского войска 1604 года встречаются также сведения о взимании даточных людей с других юных аристократов – стольника князя Ивана Андреевича Хвороетинина (14 конных) и князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского (56 конных). Показателем совершеннолетия Дмитрия Тимофеевича (как и князей Ивана Хворостинина и Михаила Скопина-Шуйского) стало начало службы при дворе царя Дмитрия Ивановича. Князь Дмитрий Трубецкой будет призван на службу царя Дмитрия в самом конце его царствования – следовательно, он был еще моложе, чем князь Скопин-Шуйский, дата рождения которого вычисляется приблизительно – 1586 или 1587 год.
Первое назначение князя Дмитрия Трубецкого оказалось необычным, он стал участником царского «веселья». В разряде свадьбы царя Дмитрия с Мариной Мнишек 8 мая 1606 года Юрий и Федор Никитичи Трубецкие вместе с их двоюродным братом Дмитрием Тимофеевичем Трубецким будут упомянуты среди «мовников», помогавших в «мылне» ближайшим друзьям царя – боярину Петру Басманову, окольничему Ивану Крюку-Колычеву, чашнику Ивану Курлятеву и кравчему Ивану Хворостинину [217]217
Белокуров С.А.Разрядные записи за Смутное время… с. 83.
[Закрыть]. Так, «мыльщиком», или «парщиком» (это старинное значение слова «мовник», по словарю Владимира Ивановича Даля), и начинал свою службу молодой князь Дмитрий Трубецкой, который в то время едва должен был перешагнуть свое пятнадцатилетие – возраст начала службы.
В боярском списке 115 (1606/07) года имя князя Дмитрия Трубецкого записано в перечне стольников. Там же встречается и имя его младшего брата князя Александра Тимофеевича (в списке оно стояло значительно ниже, что подтверждает записи родословцев о том, что князь Дмитрий был старшим из братьев) [218]218
Станиславский A. Л.Труды по истории Государева двора… с. 294; Родословная книга князей и дворян российских и выезжих… Ч. 1. с. 46.
[Закрыть]. Князь Александр Тимофеевич в службе больше не упоминался. 22 апреля 1610 года он умер и был, как и отец, погребен в Троицесергиевой лавре. На надгробии указано его крестильное имя – князь Меркурий Тимофеевич [219]219
Надписи, имеющиеся в Свято-Троицкой Сергиевой лавре… с. 319.
[Закрыть]. В отличие от многих стольников, рядом с именами которых стояла помета о службе «под Колугою», в боярском списке 1607 года не было никаких сведений о назначении стольника князя Дмитрия Трубецкого, как и других князей Трубецких, видимо, служивших при дворе. Старший сын боярина Никиты Романовича Трубецкого, Юрий Никитич, был записан вторым в списке стольников, сразу после ногайского князя Петра Урусова. Имя его брата Федора Никитича следовало сразу за именем князя Дмитрия Тимофеевича где-то в середине перечня. Князь Федор Никитич Трубецкой, по свидетельству «Бархатной книги», был «убит под Тулой» [220]220
Родословная книга князей и дворян российских и выезжих… 4.1. с. 45.
[Закрыть]. Скорее всего это случилось в ходе осады болотниковцев в Туле во второй половине 1607 года. Его отец, боярин князь Никита Романович Трубецкой, входил в Думу и при царе Василии Шуйском. Во время тульского похода он вместе со своим родственником боярином князем Андреем Васильевичем Трубецким был оставлен в Москве. Возможно, чтобы хотя бы немного утешить князя Никиту Романовича, потерявшего одного из сыновей в боях с мятежниками, царь Василий Шуйский, возвратившись из похода, пригласил его отпраздновать «у государя новоселье в хоромех» в январе 1608 года [221]221
Белокуров С.А.Разрядные записи за Смутное время… с. 88, 98, 145.
[Закрыть]. Вскоре появляются сведения о новой службе его племянника, князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого.
Согласно разрядам князь Дмитрий был назначен рындой при приеме «литовских» послов 28 января 1608 года [222]222
Там же. с. 121, 174,248.
[Закрыть]. Послов Николая Олесницкого и Александра Госевского задержали в Москве после майских событий 1606 года, когда свергли с престола Лжедмитрия I. Добиваясь решения участи послов Речи Посполитой, царицы Марины Мнишек и ее отца воеводы Юрия Мнишка, знатных гостей и участников брачных торжеств в Москве, король Сигизмунд III прислал новое посольство с наказом вести переговоры только с участием прежних послов. После долгих споров царь Василий Шуйский на волне своих успехов под Тулой, после недавних собственных свадебных торжеств (он женился в середине января 1608 года) решил пойти навстречу «литовской» стороне и принять послов Речи Посполитой, полтора года находившихся в фактическом заточении. Свидетелем и участником этого события и должен был стать князь Дмитрий Трубецкой.
Торжественность приема послов подчеркивалась тем, что они удостоились личной аудиенции у царя Василия Шуйского. Показать пышность церемониала, не уступавшую прежней встрече послов самозваным царем Дмитрием Ивановичем, должны были в том числе и рынды «с топоры в белом платье». Рындами обычно назначали представителей самых знатных родов, и свидетельства нескольких списков разрядных книг об этой службе князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого, кажется, не должны вызывать никаких сомнений. Однако в материалах Посольского приказа, где в первую очередь сохранялись сведения о приеме польско-литовского посольства, вместо князя Трубецкого упомянут другой молодой вельможа – князь Иван Михайлович Одоевский. Не приходится сомневаться, что разряды и посольские документы имели в виду встречу послов с царем именно 28 января 1608 года. В отчете о приеме посольства подробно описывались все этапы встречи послов, включая описание ближней свиты царя Василия Ивановича, который «в то время был в Подписной в Золотой полате, сидел в своем царском месте, в царском платье и в диадиме с [с]ки-фетром. А рынды стояли по обе стороны государя в белом платье и в золотых чепях: с правую сторону – князь Иван княз Михайлов сын Одоевской да Дмитрей Погожево; с левые стороны князь Василий Иванов сын Туренин да Исак Погожево. А при государе сидели в полате бояре, и окольничие, и дворяне большие и диаки в золотном платье» [223]223
Сб. РИО. т. 137. М., 1912. с. 482.
[Закрыть]. Имена рынд вписаны вместо других, зачеркнутых имен – князя Василия Семеновича Куракина, князя Юрия Дмитриевича Хворостинина. Но как те рынды, кто участвовал в приеме 28 января, так и другие, чьи имена «почернили» в посольских документах, – все упоминаются в разрядных книгах. За исключением одного – князя Дмитрия Трубецкого, свидетельств о службе которого в посольских документах не оказалось.
В чем же тут дело? Можно представить, что вокруг этого редкого для времени царя Василия Шуйского дипломатического события развернулась нешуточная придворная борьба. Молодой рында, стоявший первым, справа от царя, сразу же оказывался на виду. Лжедмитрий I учитывал эту особенность придворного этикета и ввел должность мечника (по сути, еще одного рынды, но стоявшего отдельно от остальных с церемониальным мечом), которую поручил князю Михаилу Васильевичу Скопину-Шуйскому. Царь Василий Шуйский вернулся к традиционной расстановке рынд при приеме «литовских» послов в начале 1608 года. Конечно, он испытывал давление со стороны своих советников, помогавших определять посольский церемониал. Не исключено, что эта служба была обещана сначала одному человеку – князю Дмитрию Трубецкому, но потом досталась другому – князю Ивану Одоевскому. Ведь не зря же про последнего говорили, что он «был у Шуйского шептун» [224]224
Список сторонников царя Василия Шуйского (Новая находка в Шведском государственном архиве) / Публ. И.О. Тюменцева // Археографический ежегодник за 1992 год. М., 1994. с. 318.
[Закрыть]. Если это предположение верно, тогда многое объясняется и в последующей биографии князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого.
Обычно считается, что он предал царя Василия Шуйского и сделал свой выбор в пользу службы самозванцу Лжедмитрию II. В разрядных книгах подчеркивали, что он изменил царю Шуйскому одним из первых; имелась в них даже отдельная запись об отъезде стольника князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого вместе с неким «литвином новокрещеном», датируемая 24 июля. Этот отъезд «с дела», то есть во время битвы, совпал с большим церковным праздником – днем Бориса и Глеба [225]225
Встречаются и другие записи, в которых отъезд князя Дмитрия Трубецкого датирован 24 июня, однако приходится признать ее ошибкой переписчика. Белокуров С.А.Разрядные записи за Смутное время… с. 177, 254.
[Закрыть]. Строго говоря, князь Дмитрий Трубецкой был не первым и не последним из тех, кто стал покидать царя Василия Шуйского, как только под Москвой в Тушине образовался лагерь нового самозванца, объявившего себя спасшимся царем Дмитрием Ивановичем. Первым «тушинским перелетом» в разрядах назван князь Василий Мосальский, а в те же дни, что и князь Трубецкой, изменили царю Василию Шуйскому ногайские князья Шейдяковы и князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский (не считая менее заметных и не включавшихся в разряды служилых людей низших чинов двора). Когда автор «Карамзинского хронографа» писал об отъезде в Тушино членов Государева двора, он в первую очередь вспоминал имена «князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого, князя Дмитрия Мамстрюковича Черкасского, князя Алексея Юрьевича Сицкого, Михаила Бутурлина, князь Ивана да князь Семена Засекиных» [226]226
Изборник… с. 341.
[Закрыть]. Мотивы отъезда от царя Шуйского могли быть разными: ведь не все же еще знали, что под Москву снова пришел самозванец. У кого-то оставалась надежда на чудо, кто-то руководствовался циничным расчетом. На службе тому, кто назвался именем царя Дмитрия, значительно быстрее, чем у Шуйского, можно было выслужить и новые чины, и новые вотчины.
В действительности отъезд князя Дмитрия Трубецкого объясняется изменившимся отношением к Трубецким царя Василия Шуйского. Царь вряд ли мог до конца простить им то, что они находились в приближении у Бориса Годунова. При первой же опасности столице от войска самозванца, выигравшего стратегически важную битву под Волховом и двинувшегося на Москву по калужской дороге, все старые страхи и недоверие царя Василия Шуйского обострились. 29 мая 1608 года он отправил свое войско во главе с князем Михаилом Васильевичем Скопиным-Шуйским на реку Незнань [227]227
Тюменцев И.О.Смутное время в России… с. 223—225.
[Закрыть]. Однако оказалось, что Лжедмитрий II шел «не той дорогой», а в войске открылась некая «шатость». По сообщению «Нового летописца», обвинения посыпались прежде всего на князя Ивана Михайловича Катырева-Ростовского, Юрия Никитича Трубецкого и князя Ивана Федоровича Троекурова. Подозрения в том, что они «хотяху царю Василью изменити» привели к пыткам, ссылкам и тюрьмам; людей, чином поменьше, якобы замешанных в заговоре, казнили [228]228
Новый летописец. с. 79—80.
[Закрыть]. Родственник князя Дмитрия Трубецкого, князь Юрий Никитич Трубецкой, был отправлен в ссылку в Тотьму. С этого времени исчезает из разрядов и имя его отца, боярина князя Никиты Романовича Трубецкого, вскоре умершего. Нет упоминаний в разрядах о службе при дворе царя Василия Шуйского другого боярина, князя Андрея Васильевича Трубецкого. Значение этого дела явно выходило за пределы преследования нескольких аристократов. За каждым из тех, кого обвинили в участии в заговоре, стоял свой родственный круг. Вольно или невольно, опалы затрагивали еще и Романовых (князь Иван Михайлович Катырев-Ростовский приходился зятем бывшему боярину Федору Никитичу Романову, ставшему ростовским и ярославским митрополитом), Салтыковых (князь Юрий Никитич Трубецкой был женат на дочери боярина Михаила Глебовича Салтыкова) и князей Мосальских (из этого рода происходила жена князя Ивана Федоровича Троекурова). Возникла угроза того, что царь Василий Иванович нарушит клятвенную запись, выданную при восшествии на престол, и начнет мстить всему роду опальных, их родственникам и друзьям, как это всегда бывало при московских царях. Но ждать такого продолжения событий никто не хотел. «Незнанское дело» стало прологом к созданию партии наиболее последовательных врагов царя Василия Шуйского. Вскоре все они перебрались в лагерь нового самозванца и вошли в состав его Боярской думы.
Князь Дмитрий Трубецкой после Незнани тоже не мог видеть перспектив своей дальнейшей службы царю Василию Шуйскому. Автор исследования о движении Лжедмитрия II Игорь Олегович Тюменцев подчеркивал, что такие настроения возникли у «молодых представителей боярских родов, оппозиционных Шуйским, которые, вероятно, утратили всякие надежды на успешную карьеру после репрессий, последовавших за неудачным походом на реку Незнань» [229]229
Тюменцев И.О.Смутное время в России… с. 244.
[Закрыть]. Не сыграла ли здесь роковую роль еще и несостоявшаяся служба рындой на приеме «литовских» послов 28 января? Даже в более спокойное время князя Дмитрия Трубецкого оттеснили от трона и отдали назначение в рынды с золотым топориком другому стольнику! Во времена прихода Лжедмитрия II под Москву и образования Тушинского лагеря выбор для князя Трубецкого был уже более серьезный, он не захотел оставаться в Москве на положении родственника опального. Впрочем, на момент отъезда из Москвы Дмитрию Тимофеевичу могло быть всего около восемнадцати лет, и не стоит судить его поступок по тому же счету, что и действия других, многоопытных бояр.
В Тушине, конечно, были рады почтить приехавшего к ним на службу князя Гедиминовича. Тем более что гетманом Лжедмитрия II был князь Роман Ружинский, тоже происходивший из этого знатного рода потомков великих князей литовских. Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой немедленно получил боярский чин, с которым служили его отец и дядя. Были приняты меры к охране владений князей Трубецких. Сохранилось письмо князя Дмитрия Тимофеевича известному воеводе тушинских сил полковнику Яну Сапеге, осаждавшему со своим войском Троицесергиев монастырь. В своей «грамотке», написанной 11 ноября 1608 года, Трубецкой благодарил за посылку охраны «десяти панов» к его «матушке». Про себя он писал в следующих выражениях: «…и я Божиею милостию и государя царя и великого князя Дмитрея Ивановича всеа Русии жалованьем при его царьских светлых очах» [230]230
АИ.Т.2. №103.С. 134.
[Закрыть]. Потомок рода князей Трубецких, близких к царю Борису Годунову, оказался в окружении второго Лжедмитрия одним из самых родовитых членов его Думы. Впрочем, тогда всё перемешалось, и среди бояр второго самозванца были и сами Годуновы, и их родственники Вельяминовы, пострадавшие от действий сторонников первого Лжедмитрия, и выходцы из других княжеских родов – Оболенских и Ярославских, и представители старомосковских боярских родов – Бутурлиных, Плещеевых и Салтыковых.
Пребывание в Тушине Дмитрия Трубецкого мало чем запомнилось, и в этом есть некая загадка. Объяснить, почему политику тушинской Думы определяли другие люди, конечно, можно. Как первый, так и второй самозванец приближали к себе людей прежде всего не по происхождению, а по принципу преданности. Но князь Трубецкой был всё же слишком заметен, поэтому остается неясным, почему его служба никак не отмечена ни в тушинских документах, ни в воспоминаниях польско-литовских участников событий. Сохранилось единственное свидетельство о поручении князю Дмитрию Тимофеевичу Трубецкому вести дела Разрядного приказа. Об этом говорил плененный в Тотьме новгородский сын боярский Андрей Федорович Палицын. Некогда он «самоволно» отъехал служить в Тушино, но, оказавшись в конце 1608 года в северных городах – центрах земского противостояния, «одумался» и снова перешел на сторону царя Василия Шуйского [231]231
Андрей Палицын в это время был совсем молодым человеком; он впервые упомянут на службе в десятне Деревской пятины 1605/06 года среди новиков. В дальнейшем Андрей Федорович Палицын войдет в состав посольства к королю Сигизмунду III под Смоленск, будет участником земских ополчений и воеводой в царствование Михаила Федоровича. См. подробнее: Родословная роспись дворян Палицыных / Публ. С.П. Мордовина, А.Л. Станиславский // Археографический ежегодник за 1989 год. М., 1990. с. 276-291; Рабиновичи. Н.Андрей Федорович Палицын в смутное время // Российская история. 2011. № 3. с. 120—126; Селин А.А.Новгородское общество в эпоху Смуты. с. 499.
[Закрыть]. Описывая состав двора, сложившийся в первые месяцы существования Тушинского лагеря, Андрей Палицын говорил: «…а в полкех у вора у Дмитрея в дворецких князь Семен Григорьевич Звенигородский, а в Розряде дияк Денисей Игнатьев сын Софонов, да боярин князь Дмитрей Тимофеевич Трубецкой, а болше(й) гетман князь Роман Ружинской литвин» [232]232
В тексте документа ошибочно напечатано «базман» вместо гетман. См.: ААЭ. т. 2. №91.3. с. 186.
[Закрыть].
Поручение князю Дмитрию Тимофеевичу Трубецкому ведать делами Разрядного приказа необычно. В Разрядный приказ назначали одного думного дьяка, чтобы не создавать поводов для местнических споров. Иначе кто-то из воевод мог отказаться от назначения, посчитав, что ему «невместно» исполнять распоряжения приказного судьи, чей род ниже по местническому счету. Заметим, что такое правило соблюдалось и при царе Василии Шуйском, и позднее [233]233
См.: Лисейцев Д.В.Приказная система Московского государства в эпоху Смуты. с. 679—680.
[Закрыть]. Следует учесть, что служба князя Дмитрия Трубецкого во главе Разряда упоминается в таком своеобразном источнике, как расспросные речи. Андрей Палицын рассказал лишь то, что ему было известно об общем разделении управления тушинскими силами. Но это еще не означало, что все разрядные дела были поручены исключительно князю Дмитрию Трубецкому. По его молодости и при отсутствии «заслуг» по организации движения Лжедмитрия II такая служба была скорее почетной, чем действительной. Реальная власть в Разрядном приказе по-прежнему должна была принадлежать печатнику и думному дьяку Денису Софонову Он, видимо, хорошо поладил с князем Дмитрием Трубецким: позднее, когда бывший тушинский боярин остался во главе подмосковного ополчения, дьяк Денис Софонов опять управлял Разрядным приказом [234]234
Там же. с. 624.
[Закрыть]. Словом, то немногое, что известно о тушинском периоде жизни князя Дмитрия Тимофеевича, позволяет думать, что он входил лишь в придворное окружение «царя Дмитрия». Военными же делами распоряжались более опытные «бояре» и дьяки самозванца.
Можно сказать и так, что в годы подмосковного стояния князь Дмитрий Трубецкой «привязался» к своему покровителю. Во время распада Тушинского лагеря он в числе немногих думал о воссоединении с «царем Дмитрием Ивановичем», бежавшим в Калугу. Наиболее заметные тушинцы во главе с митрополитом Филаретом, боярином Михаилом Глебовичем Салтыковым, его сыном Иваном Михайловичем, князем Василием Михайловичем Мосальским отреклись «от того Вора, который называетца Дмитром, прямым господарем» [235]235
Сб. РИО. т. 142. с. 58,61.
[Закрыть]. В начале 1610 года они отправили посольство в королевскую ставку под Смоленск, чтобы договориться о призвании на русский престол королевича Владислава. Даже казачий предводитель Иван Мартынович Заруцкий поначалу поддался на агитацию сторонников короля и решил попытать счастья на его службе. На фоне этих переговоров демарш князя Дмитрия Трубецкого, возглавившего отход части войска из Тушина в Калугу, выглядит смелым и последовательным поступком. Случилось это в конце января – начале февраля 1610 года [236]236
Тюменцев И.О.Смутное время в России… с. 520.
[Закрыть], после чего стало очевидно, что Тушинский лагерь доживает последние дни. О причинах, по которым князь Трубецкой не захотел служить королю или возвратиться на службу к царю Василию Шуйскому, можно только догадываться. Вряд ли он решил бы уйти в Калугу, если бы не продолжал связывать для себя с этой службой определенные ожидания. Важно помнить, что в тот момент политика Лжедмитрия II изменилась, он стал последовательно избавляться от иноземных сторонников – «литвы» и «немцев», всё более опираясь на традиционный по составу Государев двор и служилых татар. В новой, калужской Думе царя Дмитрия Ивановича князь Дмитрий Трубецкой даже упрочил свое первенство не только по знатности, но и по времени службы одному из главных на тот момент претендентов на трон.
Калужский самозванец действительно едва не стал русским царем. Повторялась прежняя история, когда его стремились использовать в противостоянии с царем Василием Шуйским. Договорившись о совместных действиях с Яном Сапегой, получившим от калужского царя заветный титул гетмана, Лжедмитрий II пришел под Москву. Вместе с ним там оказался и его двор, а значит, спустя два года службы в Тушине у князя Дмитрия Трубецкого появилась возможность беспрепятственно приехать в столицу Как мы уже знаем, попытка московских людей договориться с «тушинцами» о низложении обоих царей – и Василия Шуйского, и «Тушинского» – провалилась: когда царя Василия действительно свели с трона, осуществившие переворот бояре услышали от «тушинцев» обидные слова в измене своей присяге: «что вы не помните государева крестново целования, царя своего с царства ссадили; а нам де за своево помереть». Хотя автор «Нового летописца» пишет обобщенно о «тушинцах», из его слов видно, что речь идет именно о тех сторонниках Лжедмитрия II, которые решили следовать за ним до конца. И в первую очередь это был, конечно, один из самых заметных членов его Думы – князь Дмитрий Трубецкой.
Самозванческая попытка в июле—августе 1610 года окончилась ничем. Выбор был сделан в пользу королевича Владислава, сомнений по поводу легитимности которого ни у кого не возникало. Парадоксально, но это придало новое значение калужской ставке царя Дмитрия. Боровшиеся с «Вором» и его сторонниками московские бояре всё дальше увязали в войне с призрачной угрозой, исходившей от самозванца. После того как они впустили в Москву иноземный гарнизон якобы для организации похода в Калугу, главная опасность государству, как оказалось, поселилась в самом Кремле. Затянувшиеся переговоры под Смоленском о призвании королевича Владислава, стремление короля Сигизмунда III самому получить московскую корону поставили крест на усилиях тех тушинцев, кто отказался от самозванца в начале 1610 года. В конце этого тяжелого года действия тех, кто, несмотря ни на что, оказался последовательным сторонником тушинской присяги, стали выглядеть как образец дальновидности. Во всем Русском государстве остался единственный претендент на престол «из своих», которого можно было противопоставить иноземцам, бросившимся грабить чужую для них страну. Но калужскому самозванцу так и не удалось до конца избавиться от тяжелого наследства тушинских казней, грабежей и жестокостей. То, что Тушинский вор насаждал сначала под Москвой, а потом и под Калугой, «догнало» его самого бесславной гибелью в ходе кутежа на речке Ячейке под Калугой 11 декабря 1610 года.
