Текст книги "Детективное агенство «Аргус» [сборник]"

Автор книги: Вячеслав Килеса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Он не обманет?

– Надеюсь, я показался ему достаточно серьезным человеком. К тому же Новицкого увлекла перспектива на длительный срок присосаться к богатой даме. Сильнее, чем любовь, возбуждают только деньги. А женщина, отдавшая мужчине свое сердце, отдаст и кошелек.

– Почему ты уверен, что Вурдина увлечется Новицким? – сердито спросила Анна Николаевна. – Нельзя так плохо думать о женщинах!

– Добавь: о порядочных женщинах, – встав, Вилкин прошелся по комнате, сел на диван. – Из – за корыстных интересов Вурдина стала соучастником преступления, помогая мужу мошенническим путем выманить у Старцева семьдесят пять тысяч долларов. И еще: к безделью как способу жизни нужно привыкать с детства. Алла Прокофьевна молодость ишачила на фабрике, потом с утра до вечера крутилась секретарем у Вурдина, поэтому сейчас не наслаждается, а мается от ничегонеделания. В ее жизни образовалась пустота и Новицкий эту пустоту заполнит, потому что любовь – та же работа.

Следующий день прошел в хлопотах: пока Старцев и Спирина осматривали «Созвездие» и оформляли покупку, Вилкин, «нечаянно» столкнувшись с Аллой Прокофьевной, познакомил ее, с Новицким и затем тайно за ними наблюдал, проверяя благонадежность жиголо. Убедившись в его добросовестности, вернулся в агентство, где со Старцевым и Спириной долго обсуждал направления деятельности приобретенной фирмы. Решили, что Старцев займется кадровыми, технологическими и производственными проблемами «Созвездия», а Спирина и Вилкин перекупят для фирмы сырьевые источники и рынки сбыта «Глицинии». Когда совещание закончилось, по предложению Старцева отметили покупку, распив бутылку шампанского.

– Даже на обед не приходил, – укоризненно сказала Анна Николаевна, когда Вилкин, доставив по месту жительства Екатерину Евгеньевну, приехал домой.

– Дела, мама, дела, – пробормотал Вилкин. – Кстати, по прогнозу погоды завтра в Крыму потепление. Не забудь: через три дня к нам на обед придет чета Свидловых.

– Поэтому послезавтра, в субботу, поедешь на рынок, – заявила Анна Николаевна. – Холодильник пустой, а гостей кормить надо. Ты чего такой взбудораженный?

– Так, ничего, – отмахнулся Вилкин, не желая сознаваться, что, помогая Кате Спириной выбраться возле ее дома из машины, заглянул в ее глаза, и они ему очень понравились.

Зайдя утром в агентство, Виклин поклонился сразу двум женщинам: сидевшей за столом Екатерине Спириной и портрету Аллы Пугачевой.

– Вас что – то с ней связывает? – спросила Спирина, кивнув головой на портрет.

– Совпадение взглядов на культуру. И время. А иногда: просто поговорить не с кем.

– Я обратила внимание, что вы одиноки, – Екатерина Евгеньевна задумчиво смотрела на Вилкина. – Вам звонят только по делу: за прошедшие дни не услышала ни одного личного звонка.

Вилкин смутился, хотел нагрубить, одернул себя и сухо произнес:

– Вернемся к нашим баранам. Задача: выявить источники поступления сырья и торговые точки «Глицинии».

– Вы думаете, это реально? – спросила Спирина.

– Конечно. У нас есть козырь: псевдодиректор Курцев Иван Тимофеевич, которому, по моим наблюдениям, надоело играть болванчика. Я навел справки: большой опыт работы по производству керамических плиток, занимал руководящие должности, амбициозен. Я договорился со Старцевым, что предложу Курцеву возглавить «Созвездие». Учитывая размер зарплаты, перспективы для фирмы и новую технологию, Курцев предложение примет.

– Возможно, – согласилась Спирина, продолжая рассматривать Вилкина. – Вы кем работаете, Валерий Александрович?

– Сыщиком, детективом.

– А мне кажется: режиссером марионеточного театра, искусителем человеческих душ. Только не могу понять, чьи интересы представляете: ада или рая?

– Я так сильно вам не нравлюсь?

– К сожалению, наоборот. Однажды меня поразила фраза Марка Аврелия: «Наша жизнь есть то, что мы о ней думаем». Двое идут по улице. Один замечает кучу мусора, лежащего в канаве пьяницу, нищего у подъезда. Второй останавливает взгляд на влюбленном с букетом ромашек у фонарного столба, на белых лепестках расцветающей вишни, на бегающем по стеклу солнечном заичике. И каждый живет тем, что он видел. У меня создалось впечатление, что для вас интересна только негативная сторона событий, другой вы не знаете и не хотите знать.

– Это моя работа.

– Как у нищего – просить подаяние, богатого – копить деньги. Ситуация, когда в надежде на лучшее будущее тратится лучшее настоящее. – Спирина смотрела на Вилкина с жалостью. – Мне говорили: от вас ушла жена. Я ее понимаю.

– Я тоже, – кивнул головой Вилкин. – Ничего нового, Екатерина Евгеньевна, вы не сказали. У меня есть работа и престарелая мать: я горжусь и тем, и другим. А остальное: слова, сотрясающие воздух… Извините, мне пора.

Ощущая себя беглецом с поля сражения, Вилкин вышел на улицу, сел в «Фольксваген» и поехал на встречу с Курцевым. В мыслях продолжала крутиться незаконченная беседа, искались возражения и аргументы, но ничего не находилось и, подведя черту выражением Ницше: «Не смотри долго в бездну! А то бездна заглянет в тебя!», сыщик постарался выбросить эту тему из головы и настроиться на предстоящий разговор, да и за дорогой приходилось присматривать: смесь тепла и холода превратила асфальт в тающий ледяной каток.

После общения с Курцевым повез будущего директора «Созвездия» осматривать фирму, потом отправился к Старцеву, договариваться о совместных действиях; затем, перекусив в кафе, Вилкин пообщался с Новицким, Виталиком, заехал к Свидлову. В агентстве Вилкин так и не появился, опасаясь новых упреков в неправедности поступков. «Это моя работа, – повторял, успокаивая себя, Вилкин. – Да и нет на земле людей, живущих так, как хотели».

– Курцева легко перевербовал? – отругав сына за отсутствие на обеде и накормив ужином, спросила Анна Николаевна.

– Нет. Пришлось поупражняться в риторике.

– Использовал черный пиар: как плохо быть подставному?

– Даже не упоминал: это неэффективно. Помнишь метод воздействия на общественное сознание, примененный оппозицией в девяностых годах в Чили?

– Бескровная революция, сместившая генерала Пиночета? Смутно.

– Оппозиция пришла к выводу, что для человека будущее важнее настоящего. И агитировала, показывая не тюрьмы и расстрелы, а счастливую жизнь чилийцев без диктатуры.

В результате даже армия поддержала демократический выбор. И я сломил сопротивление Курцева, рассказав о перспективах «Созвездия» и его возможности этому способствовать.

– Тебе в депутатских выборах надо поучаствовать, – улыбнулась Анна Николаевна. – Умеешь убеждать.

– Ну, мама! – с упреком посмотрел Вилкин на Анну Николаевну. – Утром – Катя Спирина, сейчас – ты. Еще мошенничество посоветуй: эти занятия друг друга стоят!

И, сердито фыркнув, отправился спать.

По субботам Вилкин вставал поздно, с удовольствием валяясь в постели и перечитывая любимых авторов. Телевизор и радио Вилкин не терпел, компьютер использовал как пишущую машинку, поэтому самым приятным собеседником оставались книги. Жизнь – не те дни, что прожиты, а те, что запомнились.

Позавтракав, Вилкин отправился на рынок. Сверясь с составленным Анной Николаевной списком, купил и поставил в багажник продукты, и, кляня скользкую дорогу, поехал домой.

Спирину увидел случайно. Она шла с рынка, сгибаясь под тяжестью двух набитых продуктами сумок; рядом семенили, держась за пальто и стараясь не отстать, две девочки шести и семи лет.

– Чем у нее муж занимается? – зло подумал Вилкин и, развернув машину, остановился возле тротуара. Выскочив из машины, быстро догнал Спирину. Не слушая ее смущенных возражений, поставил сумки в багажник, усадил всех в «Фольксваген» и отвез по знакомому адресу. Помог занести сумки на кухню и строго сказал:

– Когда нужно: машина и Виталик в вашем распоряжении. Надрывайтесь на работе, а не дома.

В воскресенье Саша и Люся Свидловы пришли в гости около девятнадцати часов. Испробовали и похвалили приготовленное Анной Николаевной домашнее жаркое, опустошили бутылку армянского коньяка и марочного муската, обменялись анекдотами и веселыми историями, – но Вилкин чувствовал: Саша чем – то встревожен.

– Что случилось! – когда застолье подходило к концу, спросил Вилкин.

Все замолчали.

– Понимаешь, – замялся Саша. – Вызвал позавчера начальник милиции Чакун и говорит: пиши заявление о переводе с должности заместителя начальника отдела на должность оперуполномоченного. Наша партия у власти и на значимых местах должны наши люди работать.

– И кого вместо тебя?

– Племянника своего, Иващенко, участковым числится. Ни одно преступление не раскрыл, только поборами занимается.

Вилкин усмехнулся, вспомнив визит Иващенко к нему в кабинет.

– Ты, конечно, послал его по факсу? С твоими тремя почетными грамотами и пятью благодарностями от министра тебя нелегко сдвинуть.

– Я тоже так решил. Но он на что – то рассчитывает, очень уж ехидно ухмыльнулся: «Не мытьем, так катаньем».

– До Люськи не доберутся, что – то другое затевают, – размышлял вслух Вилкин.

– Не бери в голову! – махнул рукой Свидлов. – Давай за тебя выпьем. Жаль, что уволился: так тебя не хватает. Когда раньше в паре работали, всегда знал: тыл у меня защищен. Благодаря тебе дважды выжил, особенно в том случае с Аркуньяном.

– Что за случай? – заинтересовалась Анна Николаевна.

– Два года назад ранее судимый Аркуньян обкурился анашой, ворвался на окраине города в какой – то дом, угрожая двустволкой, захватил заложниками женщину с тремя малолетними детьми и стал требовать миллион долларов, самолет и прочее. Дом окружили, я без оружия пошел к нему на переговоры, чтобы детей отпустил, и вдруг соображаю, что «крыша» у Аркуньяна поехала окончательно и живым он меня не выпустит. Точно: Аркуньян ружье поднял, целится, а мне никак не допрыгнуть. Ну, думаю, конец! как вдруг кирпич в окно влетает. Аркуньян дернулся, обернулся: я ружье и выбил. До сих пор не могу понять, как ты догадался.

– Толкнуло что – то, – улыбнулся Вилкин. – У командира ОМОН глаза на лоб полезли, когда я схватил кирпич и швырнул в окно. Выпьем!

– За нас! За профессионалов! – поднял бокал Свидлов.

В понедельник Вилкин встретил Спирину сухо, по – деловому. Обсудив переданную Курцевым информацию, решили, что с глиной связываться не будут, а минералами нужно заняться. Старцев дал Спириной доверенность на представление интересов «Созвездия» и заключение контрактов. Съездили на предприятия, поставляющие «Глицинии» полевой шпат, флюсы и кварц, провели успешные переговоры и перекупили сырье, предназначенное Вурдину. Ближе к вечеру, уставшие, но довольные, заехали в агентство. Вилкин сел составлять справку для Старцева, а Екатерина Евгеньевна походила по комнате, остановилась у окна.

– Ореховое дерево приносит плоды? – неожиданно спросила она.

– Нет, – удивился вопросу Вилкин.

– Почему не спилили?

– Кроме пользы, есть красота, – объяснил Вилкин, дописывая справку. – К тому же многое на земле, – в том числе деревья и люди, – появилось для того, чтобы заполнить пустоту.

И добавил:

– У меня как раз такой – свободный от всего – вечер: не хотите составить компанию в кафе?

Спирина обернулась, с некоторым изумлением посмотрела на Вилкина и поспешно, словно опасаясь, что тот передумает, кивнула головой.

Закрыв агентство на ключ, подъехали на «Фольксвагене» к «Диканьке». Заняв угловой столик, заказали ужин, долго сидели, говоря о многом и ни о чем. Развлекая собеседницу, Вилкин рассказал, как в школьные годы увлекся рыбалкой и по вечерам пропадал с удочкой на берегу Салгира, надеясь выловить крупную рыбу.

– Понимаете, Катя, – увлекшись, Вилкин забыл добавить отчество, но его не поправили, – я догадывался, что надежда эфемерна, но ведь бывает чудо, и почему бы с дальних гор не приплыть в Симферопольские воды огромной рыбине и не проглотить мой крючок. Я даже представлял, как пробирается она среди камней, спеша ко мне, но рыба не добралась, и постепенно интерес к рыбалке угас, потому что только вера в необыкновенный улов выталкивает из дома в любую погоду.

– А я занималась гимнастикой, мечтала о чемпионстве, особенно когда в девятом классе заняла второе место на Крымской спартакиаде, – раскрасневшаяся после двух выпитых бокалов вина, Спирина чем – то напоминала ту школьницу, о которой рассказывала, и Вилкин откровенно ею залюбовался. – После поступления в институт пришлось выбирать между спортом и учебой – в пользу последней, – о чем часто жалела.

Екатерина Евгеньевна замолчала, поймав взгляд Вилкина, и ответила таким пристальным взором, что Вилкин отвел глаза.

– Воркуете, голубки! – присевший на соседний стул мужчина с наглым и красивым лицом вызывающе ухмылялся. Отметив мгновенно потухшее лицо Спиринои, сыщик перевел взгляд на мужчину, подумал, что, судя по широким плечам и мощной фигуре, непрошеный гость родом из спортивных арен и боксерских рингов, и, зная ответ, со скукой спросил:

– Вы кто?

– Ейный муж, – мужчина, юродствуя, ткнул пальцем в потупившуюся Спирину. – А ты кто?

– Я – работодатель вашей супруги, – безразличным тоном сообщил сыщик и, кивнув Екатерине Евгеньевне, встал из– за стола.

– Спасибо за приятное общество, мне пора. До завтра, Екатерина Евгеньевна!

Подойдя к официанту, расплатился по счету и, не обращая внимания на начавшую переругиваться семейную пару, прошел к «Фольксвагену».

– Что – то случилось, Валерочка?! – услышав отказ от ужина и обратив внимание на непривычную рассеянность сына, забеспокоилась Анна Николаевна.

– Себя о том же спрашиваю, – Вилкин поразился тому, насколько сильно задело его вечернее происшествие. – Объясни: почему судьба дает одним то, в чем нуждаются другие?

– Будь я верующим человеком, то поведала бы, что воля Божья и Его испытание, – Анна Николаевна подошла к сыну и ласково погладила по голове. – А как человек мирскои скажу, что если другому отдано то, чем восхищаешься ты, – оно ему нужнее.

Придя утром в агентство, Спирина поздоровалась с некоторой натянутостью. Сделав вид, что ничего не заметил, Вилкин предложил обсудить результаты работы по «Глицинии» и не удивился, услышав по завершению беседы виноватые слова:

– Извините мужа за вчерашнее. Он не всегда такой, каким выглядит.

– А нечего извинять, – равнодушно ответил сыщик. – Человек пришел за своей собственностью, обычное дело.

– То, что сейчас от вас завишу, не дает оснований меня оскорблять, – сверкнула глазами Спирина. И с вызовом добавила:

– Я думала: вы смелый! Муж долго смеялся, вспоминая, как вы улепетывали.

– Надеюсь, вы составили ему компанию?! – усмехнулся Вилкин. – Или продолжали сожалеть о том, что не состоялся бой самцов из – за самки?

Спирина хотела сказать что – то обидное, потом закусила губу и отвернулась. Помолчав, сердито сказала:

– У нас на очереди: торговые точки.

Следующие несколько дней прошли в поездках и переговорах. Используя авторитет Старцева, заключили контракты с торгующими керамикой магазинами, обязав первоочередное внимание уделять товарам «Созвездия». Вилкин договорился также с шестью газетами о начале кампании, доказывающей преимущество широкоформатной плитки, изготавливаемой «Созвездием», над малоформатной плиткой «Глицинии».

– Через месяц Вурдину придется или банкротить предприятие, или менять стратегию хозяйственной деятельности, для чего ему понадобиться большая сумма денег, – закончив анализ, подвела итоги Спирина.

– И очередной доверчивый Старцев, – засмеялся Вилкин.

Был вечер; они сидели в агентстве, уставшие, но довольные результатами. Вилкин заметил, что за последние дни ершистость Спириной пропала, да и сам он все с большим уважением относился к этой умной, энергичной девушке.

– Предлагаю перейти на «ты», – вскипятив в электрочайнике воду и заварив чай, сказал Вилкин.

– Как – то нехорошо с работодателем, – лукаво прищурилась Спирина.

– Злопамятным плохо спится, – наставительно объявил Вилкин, разливая чай и пододвигая сахарницу. – Сотрудник должен быть соратником. Согласна?

– Привет, Валерий! – подняла стакан с чаем Спирина.

– Привет, Катя! – повторил ее жест Вилкин.

Завезя после чаепития Катю домой, Вилкин пообщался с Новицким, гордо продемонстрировавшим бюстгальтер, забытый у него на квартире Аллой Прокофьевной, и направил машину к родным пенатам.

– Совсем перестал на обед приезжать! – возмущалась Анна Николаевна, ставя перед сыном тарелку с жареными грибами. – Дело сплошь экономическое, не представляю, как со своими гуманитарными образованьями его вытягиваешь!

– Грамоту, мама, выдумали неграмотные, – отшутился Вилкин. – К тому же альфой и омегой экономических отношений является человек.

Поужинав, достал из книжного шкафа томик стихотворений Марины Цветаевой и устроился читать на диване.

– Двадцать третье февраля: красный день календаря! – процитировал Вилкин, заходя на следующее утро в агентство и останавливаясь перед календарем. – Доброе утро, Алла Борисовна! Принимаю от вас поздравление с мужским праздником!

– И от меня, – послышался сзади голос Спириной. Войдя в комнату и открыв сумку, достала зонтик, протянула

Вилкину:

– Слышала, свой летом потеряли. Примите в подарок!

Вилкин растерянно взял зонтик, хотел съехидничать, опомнился и, задержав в руках ладонь Спириной, осторожно поцеловал.

– Перестань! – покраснев, Катя выдернула ладонь и строго сказала:

– Нечего ловеласничать! До обеда поработаем, затем приглашаю в кафе: отметить День Вооруженных Сил.

Оставив Спирину в агентстве готовить материалы для газетных статей, Вилкин поехал в «Созвездие», где ушедший со скандалом из «Глицинии» Курцев принимал бразды правления фирмой. Записав ряд цифр и уточнив интересовавшие его детали по «Глицинии», вернулся к обеду в агентство.

Помня неудачный опыт посещения «Диканьки», Вилкин, посадив на переднее сиденье Спирину, направил машину на окраину города. Остановившись возле «Али – Бабы», поднялся по ступенькам, открыл дверь и чертыхнулся: через два столика спиной к выходу сидел Спирин, обнимая и целуя накрашенную блондинку. Повернув обратно, Вилкин наткнулся на Спирину: судя по прикушенной губе и полыхавшим гневом глазам, она все видела.

– Здесь слишком людно! – подталкивая Катю к машине, объявил Вилкин. – Заедем в кафе «Мастер и Маргарита» – оно в это время пустое.

Интимная обстановка кафе Вилкину понравилась; заняв угловой столик, заказал обед и бутылку коньяка. Разговор не клеился: судя по удрученному виду, Катя переживала донжуанство мужа.

– Не расстраивайтесь, Катя! Одна из моих знакомых в таких случаях говорит: «Он знает, что я лучше всех, но ходит к другим, чтобы в этом убедиться», – пошутил сыщик, стараясь приободрить напарницу.

– Да, конечно! – невесело улыбнулась Катя и подняла рюмку с коньяком: «За настоящих мужчин!»

– Поддерживаю! – выпив медленными глотками коньяк, Вилкин осторожно произнес:

– Хотя критерии «настоящего» у женщин различны. Какие предпочитаешь?

– Честность, ум, доброта, – быстро перечислила Катя. – За них и выпьем.

В третьем тосте выпили за любовь. Поставив пустую рюмку на стол, Катя съела дольку лимона, подняла затуманенные печалью глаза на сыщика:

– Есть старинная легенда: жили три сестры. Старшая – ленивая, средняя – тупая, а младшая – умница и красавица. Приезжает за ними Судьба в карете: «Садитесь, повезу к суженным!». Заезжают в село, а там парень: веселый, озорной, работящий – дом себе строит. Судьба ленивице говорит: «Выходи, это твой!». Едут дальше, приезжают в город, смотрят: парень в очках кандидатскую диссертацию защищает. Судьба тупице показывает: «Забирай, это твои!». Выезжают на окраину города: возле канавы парень валяется – грязный, пьяный, избитый. Судьба младшую подталкивает: «Твой это». Младшая сестра в слезы: «За что такое?!» Судьба объясняет: «Человечество семьями выживает, индивидуальное не учитывается. Мужья твоих сестер могут без них прожить, а те без них – нет. А миру дети нужны, чтобы род продолжить. Этот тунеядец в одиночку пропадет, его только ты всю жизнь терпеть сможешь. Вылезай!»

Катя грустно улыбнулась:

– Вот я и вылезла. Он тогда мастером спорта по боксу был, пророчили Олимпийские игры, но ранняя слава, женщины, выпивка – и покатился вниз. Сейчас с трудом тренером в спортивной школе удерживается. Когда выходила замуж, надеялась перевоспитать, исправить, потратила годы, пока не поняла тщетность усилий. Из кувшина можно вылить столько воды, сколько в него было налито. Не больше.

Вилкин слушал молча. Каждый в молодости делает свой выбор, за который потом приходится платить. Если повезет: деньгами.

В кафе просидели несколько часов, после чего Вилкин отвез Катю домой и, навестив Новицкого, отправился к набережной Салгира. Он не приезжал сюда с осени. Стоя у парапета, смотрел на кусочки тающего льда, бегущую воду, думал о Кате, Инессе, о своей жизни, в которой оказалось слишком много одиночества. Когда стемнело, вернулся в машину и сквозь огни города повел «Фольксваген» к своему особняку.

– Зачем тебе банкротство Вурдина? – Анну Николаевну снедало любопытство. – Ввести Старцева в число кредиторов суд не сможет, поскольку «Глициния» принадлежит Алле Прокофьевне.

– Только не банкротство. Я воссоздаю ситуацию трехгодичной давности, когда Вурдин оказался перед выбором: продать предприятие или стать мошенником. Чтобы добиться искомого, приходится заниматься экономикой, превратившейся в тот самый гвоздь, на который, подобно Александру Дюма, вешаю шляпу своего замысла.

– Но выбор у Вурдина теперь иной, поскольку мошенником он уже стал.

– Правильно. Причем об этом знают все, в том числе близкие ему люди – и относятся соответственно. Алла Прокофьевна запала на Новицкого не в силу своей порочности: она, как и любая нормальная женщина, нуждается в надежном мужском плече, а о какой надежности можно говорить, имея дело с предателем? Причем настолько никому не верящего, что после увольнения Курцева вынужденного назначить себя директором «Глицинии».

В конце следующей недели прогноз Спириной начал сбываться: поскольку близлежащие рынки сырья захватило «Созвездие», Вурдину пришлось переориентироваться на отдаленные районы, что привело к дополнительным транспортным расходам и удорожанию продукции. Газетная кампания тоже принесла свои плоды: спрос на малоформатную плитку резко упал.

– Еще неделю «Глициная» будет проедать запасы, – оторвавшись от документов, Спирина показала Вилкину аналитические выкладки. – Потом Вурдин должен найти денежный кредит или остановить предприятие.

– Банки дадут кредит только под залог «Глицинии», причем краткосрочный, – встав со стула, Вилкин прошелся по комнате. – Я направил всем банкам твой экономический анализ предприятия, это заставит отнестись к Вурдину настороженно. Учти, что собственником «Глицинии» является Алла Прокофьевна, ей придется подписывать кредитные обязательства, – а после идей, которые с моей помощью вталкивает в нее Новицкий – захватив кредит, муж даст деру, оставив ее расплачиваться, – Вурдина на этот вариант не согласится.

– Дело близится к завершению, – констатировала Спирина и вздохнула. – Я вернусь в бухгалтерию, ты займешься новым расследованием, с другими проблемами и людьми.

– В бухгалтерию не вернешься, – возразил Вилкин. – Скажу по секрету: Старцев оценил твои аналитические способности и переводит заместителем директора банка.

– Для моих лет это карьера, – задумчиво произнесла Спирина и посмотрела на Вилкина. – Я ошибалась, одобряя твою жену. Ты умеешь делать жизнь интересной, рядом с тобой я кажусь себе привлекательной и востребованной.

– Преувеличиваешь, – смутился Вилкин и перевел разговор на другую тему.

Чередуя солнечные дни с дождем и туманом, весна затопила крымские улицы ручьями. Воспользовавшись погожей погодой, Анна Николаевна наконец – то смогла заняться огородом, заставив в воскресенье сына поупражняться с лопатой и цапкой.

– Не понимаю сельскохозяйственных радостей, – ворчал Вилкин, выравнивая грядки. – Нужно родиться Гаем Диоклетианом, чтобы поменять римский престол на деревню да еще гордиться выращенной капустой.

– Зато прожил долго и умер своей смертью, – возразила Анна Николаевна. И, помолчав, спросила:

– Екатерина Евгеньевна уходит?

– Да, послезавтра. Отпразднуем Международный женский день – и распрощаемся.

– Как – то видела ее: добрая, симпатичная, – заметила Анна

Николаевна и, бросив быстрый взгляд на сына, озабоченно сказала:

– Чувствую: нравится тебе. Но ее судьба выбрана, – Анна Николаевна замялась, подыскивая слова. – женишься не на женщине, а на ее прошлом. А в нем: супружеские отношения с любимым когда – то человеком, его дети, для которых ты, заменяя отца, никогда им не станешь.

– Проще повторить фразу, рекламируемую Люсей Свидловой: «Разбойник требует кошелек или жизнь, женщина – то и другое», – усмехнулся Вилкин. – Я, мама, однолюб. Думаю, Катя догадывается.

– А как поживает чета Вурдиных? – успокоившись, спросила Анна Николаевна.

– Напряженно. Вурдин пытался взять долгосрочный кредит, не получилось, теперь ишет покупателя на «Глицинию», поместил объявления в Интернете и газетах. Роман Аллы Прокофьевны достиг апогея: Новицкий предложил продать предприятие, недвижимость и вместе с ним и Артуром уехать в Италию. Вурдина согласилась, только опасается долговых расписок на полмиллиона долларов, которые предусмотрительный супруг заставил ее написать перед тем, как переоформить на нее свою собственность. Теперь влюбленная пара занята поиском расписок с целью их уничтожения.

– Это Новицкий тебе рассказал?

– Нет. Как я и предполагал, он начал свою игру, которая из – за энтузиазма и страха передо мной выглядит очень убедительно. Последние дни Новицкий, не подозревая об этом, носит в воротнике пиджака крошечный микрофон и все его разговоры записываются мной и Виталиком. Да и пару постельных сцен на видеокамере запечатлели.

– А вдруг у них получится? Тогда ты останешься с носом.

– Вряд ли. Во – первых, расписки, скорее всего, хранятся в сейфе «Глицинии», куда влюбленным не добраться, во – вторых, найти покупателя на прогорающее предприятие нелегко, в чем Вурдин уже убедился.

Утро Вилкин встретил на железнодорожном вокзале, куда поездом из Киева приехал его бывший коллега Виктор

Платинов, которому по сценарию полагалось сыграть роль покупателя «Глицинии». С Виктором сыщик познакомился и подружился в Львовской школе милиции; потом переписывались, и, забрасываемые обстоятельствами в Киев или Крым, останавливались друг у друга на ночлег. Платинов уволился из милиции на год раньше Вилкина, приобрел на деньги родителей завод железобетонных изделий и быстро разбогател. В Симферополь его привели не столько просьба Вилкина, пообещавшего возместить расходы и выплатить гонорар, сколько желание попутешествовать по южным городам Крыма, которые Виктор из – за хозяйственных хлопот давно не посещал.

Зарегистрировав гостя в люксе гостиницы «Украина», друзья позавтракали и поехали в агентство. Познакомив Платинова со Спириной, сыщик распределил задания: Катя за день обучит Виктора технологическим премудростям по изготовлению керамики, дабы в глазах Вурдина Виктор выглядел опытным, профессионально грамотным производственником, а Вилкин возобновит в ОГИСе исполнительное производство по семидесяти пяти тысячам долларов и договорится о дальнейших совместных действиях.

– Учти: завтрашний день я проведу в Ялте, – предупредил Платинов.

– Завидую: как раз магнолии расцветают, – вздохнул сыщик. – Только учти: в среду появишься у Вурдина в качестве покупателя. Извини: надо тет – а–тет переговорить с Катей.

– Сбегаю в киоск за сигаретами, – улыбнулся Платинов, покидая комнату.

– Послезавтра выходишь на работу в банк. Виталика и машину я уже вернул, – глядя на сидевшую с потерянным лицом Катю, сказал Вилкин.

– Знаю, – кивнула головой Катя. – Старцев позвонил и предупредил.

– Спасибо за помощь, – неловко произнес Вилкин, понимая, что от него ждут, иные слова. – Без тебя не справился бы. Предлагаю отметить вечером в ресторане твою новую должность и наступающий День Восьмого марта. Согласна?

– И наше расставание, – грустно дополнила Катя. – Мы ведь расстаемся?

Она подняла глаза на Вилкина.

– Да, – сознался сыщик.

– Что ж, – Катя встала, прошлась по комнате, оглянулась по сторонам, словно прощаясь. – После ресторана вернемся сюда. Обещаешь?

– Да, – ответил Вилкин. И, помолчав, сказал: – Пора работать, извини.

И направился к выходу.

Для праздничного ужина выбрали ресторан «Княжа втиха», славившийся качеством блюд и быстротой обслуживания. В перерывах между поглощением очень вкусных блюд Вилкин приглашал Катю на медленные танцы, с удовольствием обнимая стройное, податливое тело. Печальное настроение Кати постепенно рассеялось, тем более что Вилкин не скупился на шутки и каламбуры.

В агентство попали заполночь. Зайдя в комнату, Катя застыла на месте: три стоявших на полу ведра были заполнены розами.

– Это тебе.

– Спасибо. Мне так давно не дарили цветов, – подойдя к ведру, Катя опустилась на колени, вдохнула аромат. – Откуда узнал, что я люблю розы?

– Догадался, – дипломатично ответил Вилкин, умалчивая, что специально звонил Старцеву.

Встав, Катя подошла к шкафу, вынула оттуда пакет, села с ним на диван.

– Я сейчас поняла, в чем причина неудачных замужеств, – Катя говорила словно сама с собой. – Ищут мужчину, с которым можно жить, а нужно искать того, без которого жизнь невозможна.

– Ты понимаешь: мы не можем расстаться просто так, – Катя подняла глаза на Вилкина. – Я всегда хранила верность мужу, не требуя того же, но… Это не измена, это – что – то другое, о чем подумаю завтра или никогда.

Подойдя к двери, Катя закрыла ее на ключ, вынула из пакета и бросила на диван простыни.

– Прости, я приняла решение за двоих. Мужу сказала, что на сутки уезжаю в командировку, а ты… Позвони Анне Николаевне, объясни, что приедешь утром.

Кивнув головой, Вилкин поднял телефонную трубку.

В среду, позавтракав, Вилкин поехал в гостиницу, где еще раз проинструктировал Платинова, о чем говорить и до какой суммы торговаться с Вурдиным. Вернувшись в агентство, с легкой грустью посмотрел на кресло, где обычно сидела Катя, и, заняв его, разложил на столе бумаги. Наступил последний этап операции и малейшая неувязка или неточность могли все разрушить.

Мысли Вилкина прервал телефонный звонок.

– Слушаю! – поднял трубку сыщик.

– Куда я попала? – спросил женский голос.

– А куда вы целились?

В трубке неуверенно хихикнули, потом ответили:

– Детективное агентство.

– Тогда попали в «яблочко».

– Прекрасно! – обрадовался голос. – Подъезжайте ко мне, дело очень важное.

– Нет. Принимаю только в офисе.

– Без вариантов?

– Скоро буду.

Занимаясь серьезным расследованием, Вилкин редко брал параллельные дела, но в приеме потенциальных клиентов не отказывал. Как и во всяком другом, в его бизнесе слово «нет» отсутствовало, – к тому же для решения проблемы зачастую хватало совета. Когда – то в юности Вилкина поразило социологическое исследование, доказавшее, что из обратившихся в милицию граждан каждый третий приходил только для того, чтобы его выслушали, – позже это стало одним из мотивов превращения филолога Вилкина в сотрудника уголовного розыска.