Текст книги "Детективное агенство «Аргус» [сборник]"

Автор книги: Вячеслав Килеса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Улагину сыщик увидел издали: она ожидала его на троллейбусной остановке. В ней было нечто, останавливающее взгляд: то ли достоинство уверенного в себе человека, то ли самодостаточность, присущая красивым и духовно богатым людям. И Вилкин в который раз подумал о том, как много в компаньонке черт, составлявших когда – то его юношеский идеал девушки.

– Доброе утро! – открыв дверцу «Фольксвагена», Улагина села рядом с Вилкиным. – Как ваша голова?

– Готовится к новым ударам, – улыбнулся сыщик. – В путь?!

– В путь!

В Белогорске Вилкин бывал только проездом и сейчас с любопытством разглядывал неказистые улочки провинциального городка, известного тем, что в 1736 году – после взятия генералом Минихом Бахчисарая, – он стал последней столицей Крымского ханства. Остатки Таш – хана – трапецевидный фрагмент стены, сложенного из груоообтесанного камня и прорезанной внизу циркулярной аркой ворот – расположились на краю небольшого сквера, куда и направились путешественники.

– В 17 веке площадь Таш – хана, называемого «Великим», достигала десяти тысяч квадратных метров, – делился прочитанными сведениями Вилкин. – В этом укреплении с бойницами, двумя железными воротами и четырьмя угловыми сторожевыми башнями размещались на двух этажах 120 комнат для приезжих, склады и мечеть.

– А рядом располагался Малый Таш – хан Ширин – бея, – нетерпеливо дополнила Улагина. – Вон та решетка в стене: то, что мы ищем.

Поднявшись к стенке, Вилкин вынул из кармана измерительную рулетку, прикрепил ленту к железному пруту, определил по компасу юго – восточное направление и вскоре доставал из ямы контейнер. Открыв его, Улагина вынула стопку денег и записку: «Поздравляем с удачей и тремя тысячами евро. Следующее задание: «Эталита; Иоанн; большой палец правой медной руки; Локо=200 в пропасть; Морок=от столице к столице».

Переписав записку и передав половину денег Вилкину, Улагина закрыла контейнер и бросила в яму:

– Зарывайте! Благодаря вам Крымский геокэшер проходит ускоренными темпами, что вряд ли радует Домье.

– Думаю, после нашего отъезда яму разроют, – сыщик кивнул в сторону разлегшихся неподалеку на траве кучки бомжей, с интересом наблюдавших за действиями искателей приключений.

– Пускай! – махнула рукой Улагина. – Главное – соблюдать правила игры, остальное нас не касается.

– Коноводов и Заторин обречены? – полюбопытствовал Вилкин, работая лопатой.

– Нет. Я продам им текст: только не сегодня, а завтра, – заметив недоуменную гримасу сыщика, Улагина рассмеялась. – Мы такой договор втайне от Домье еще во Франции заключили: чтобы не дать возможности «Ситоэну» под предлогом отсутствия конкуренции прекратить геокэшинг. Кстати, эта торговля выгодна для меня в денежном плане.

Доставив Улагину в Симферополь – к краеведческому музею, где Надежда Яковлевна решила посмотреть экспонаты, – Вилкин поехал к Свидлову. Посещение Белогорска наполнило его странным чувством: словно на плечи легла тяжесть веков, истоптанных жившими в Крыму людьми, и он несет ее в неизвестные года, к еще не родившимся, – которым и должен передать ношу, добавив в нее что – то свое.

– Могу обрадовать или огорчить – выбирай сам, – но по отпечаткам пальцев установили человека с ястребиным лицом, – сообщил Свидлов. – Это находящийся в международном розыске киллер по кличке «Ангел». Назвали так потому, что его жертвы умирают без мучений, убийства маскирует под несчастные случаи. За Ангелом тянется хвост из Москвы и Генуи, в Париже след обрывается. Последние годы ничего о нем не слышно, предполагали, что погиб, – и вот незадача! Интерпол решил направить сюда оперативников: он им здорово насолил!

– Серьезный противник, – задумался Вилкин. – Можно Улагиной предоставить охрану?

– Отсутствуют правовые основания. К тому же охрана для преступника такого уровня – не помеха. Думаю, Ангелу дано указание до определенного момента Улагину не убивать, иначе он бы с ней уже разделался.

– Понятно, почему так бездарно совершался грабеж, – пробормотал сыщик. – Это не его специализация. А о втором субъекте что – нибудь известно?

– Ничего. То ли в Интерполе темнят, то ли действительно не знают.

Обняв друга за плечи, Свидлов смущенно произнес:

– Будь осторожен, почаще оглядывайся. Анна Николаевна и Люська мне тебя не простят!

На обед Анна Николаевна приготовила давно обещанное блюдо: жареную утку с яблоками.

– у нас праздник? – спросил Вилкин, с удовольствием поглощая лакомство.

– Вылезли из финансовой пропасти. Хуже бедности только затяжная болезнь.

– Разве богатые не плачут? – усмехнулся Вилкин.

– У них, как и у крокодила, другие слезы, – отмахнулась Анна Николаевна. – Я перевела газетные статьи: судя по ним, геокэшеры попали не в Крым, а в Аид.

– Меня интересует один момент, – допив компот, Вилкин взял бумажные листы и тщательно их просмотрел. – Да, он присутствует – и это многое объясняет.

Встав, Вилкин поцеловал мать в щеку и, попросив подумать над головоломкой, отправился в кафе «Селена».

Усевшись за столик, обслуживаемый официантом Сидоровым, сыщик попросил принести кофе – глясе и котлету без гарнира. Равнодушно кивнув головой, Сидоров быстро исполнил требование и поспешил к другим столикам. Медленно попивая кофе, сыщик в раздумье оглядывал кафе; поймав взгляд официанта, приглашающее махнул рукой.

– Слушаю! – подойдя к столу, согнулся в полупоклоне официант.

– У вас две кошки были: хочу угостить котлетой. Где они? – глядя в упор, спросил сыщик.

– Не знаю: куда – то делись, – отводя глаза в сторону, растеряно промямлил Сидоров.

– Говорите правду! – угрожающе потребовал сыщик.

– Спросите у хозяина, – вспыхнул официант.

– Думаю, двадцать евро нужнее вам, а не ему, – положив деньги на стол, сыщик придвинул их официанту. – Могу помочь: три дня назад одну кошку отравила котлетой женщина, а через полчаса точно также поступили со второй кошкой ее спутники. Правильно?

– Да, – изумленно произнес официант. – Откуда знаете?

– Знаю! – веско бросил сыщик. – Но хотел бы услышать подробности.

– Женщина очень взволновалась и сразу уехала – я такси вызвал, – начал рассказывать официант. – Я тоже переживал: не мог понять, что случилось с кошкой. Приехавшие с женщиной двое мужчин у бара допили пиво и вернулись к сидевшему за столом толстячку. Съели салаты; потом толстячок что – то сказал и позвал вторую кошку. Смотрю: они котлеты кошке отдают. Мне не по себе стало, предчувствие нехорошее появилось. Точно: кошка съела котлеты, вздрогнула, изогнулась и сдохла. Мужчины встали и ушли, а я побыстрей запихал кошачий труп в пакет и выбросил, – пока посетители не разобрались в ситуации и не начали разбегаться.

– Толстячок угощал кошку котлетой?

– Кусочком от нее. Остальную часть съел.

– Этот кусочек он дал кошке тогда, когда она доела котлеты, полученные раньше. Правильно?

– Участковому милиции вы только про первую кошку рассказывали?

– Он про нее и спрашивал, – ухмыльнулся Сидоров. – Я и так от хозяина нагоняй получил: непонятно за что!

– Благодарю вас! – отодвинув тарелку с котлетой, сыщик, оплачивая счет, положил на стол еще десять евро и пошел к «Фольксвагену».

Профессор Сергеев встретил Вилкина с улыбкой:

– Вам пора принимать меня на работу: консультантом по загадкам. Что у вас сейчас?

Прочитав принесенную головоломку, профессор задумался:

– Серьезная вещь: оставьте до завтра.

Время до ужина Вилкин провел в библиотеке, изучая материалы по врангелевской армии, – и вышел оттуда в унынии.

– Не хватает информации, – жаловался он Анне Николаевне. – Улагаи был любимчиком Врангеля, лихим рубакой – кавалеристом, не боявшимся самого черта. В первых числах августа 1920 года он во главе десантной армии высаживается на Таманском полуострове, неудержимо идет вперед, громя красных. Пятого августа занимает станицу Брюховецкую, окружив и уничтожив непонятно откуда там взявшийся отряд петроградских чекистов, – и останавливается. Врангель на аэропланах шлет ему приказы двигаться дальше, на беззащитный Екатеринодар, – тогда Северная Кубань оказывается в руках белых, – а Улагай неподвижен. К нему прорываются с Кубани и вливаются в его войска десять тысяч казаков, значительно увеличив боевую мощь, – а Улагай 15 августа отдает приказ об отступлении, переправляется обратно в Крым, где начинает рассказывать Врангелю, что ему мешал начальник штаба, раздутые тылы и прочую чепуху. И тут же подает в отставку и скрывается из Крыма.

– Думаешь: его купили красные? – спросила Анна Николаевна.

– Не состыковывается. Первые годы эмиграции Улагай зарабатывал на хлеб службой в албанской армии, позже руководил цирковой казачьей группой, все годы явно прозябая в бедности. Если учесть, что отступление Улагаевского десанта стало началом поражения белых войск, 15 ноября 1920 года вынужденных убегать из Крыма, то красные должны были заплатить Улагаю бешеные деньги: куда они делись?.. И все – таки что – то там случилось, в станице Брюховецкой, поломавшее судьбу Улагая и – рикошетом – Врангеля…

Ночью Вилкину опять снился сон: в затасканном мундире казачьего сотника он на палубе парохода созерцает алый закат над Босфорским проливом. Третью неделю корабль стоит на Константинопольском рейде: турецкие власти под предлогом опасности чумы объявили карантин. Вода только для питья, моются и стирают одежду соленой водой. Дующий со стороны моря ветер лишь слегка разгоняет запах мочевины, толстым слоем устилающеи палубу. Невдалеке кучка женщин, сняв платья, остервенело давят вшей. Рядом колышутся на волнах остальные корабли врангелевской флотилии. И Вилкин чувствует, как разгорается в нем ненависть к сбежавшему в Европу, не выполнившему обещание человеку…

– Меня начинают пугать твои сны, – Анна Николаевна, разбудив сына, осторожно выдернула из – под него смятую простынь. – Может, обратишься к врачу?

– Пройдет! – отмахнулся Вилкин, преодолевая усталость полубессонной ночи. – Я мало что помню. Корабли на рейде, вонь, вши и я на кого – то злюсь. Что – то мне пообещали и не дали.

– Так поверишь в переселение душ, – озабоченно покачала головой Анна Николаевна. – Прими душ, а я поставлю на стол завтрак.

Чередование горячей и холодной воды и пюре с бифштексом восстановили хорошее настроение сыщика, вернув мысли к предстоящим делам.

– Что скажешь о головоломке? – спросил он Анну Николаевну.

– Она сложнее предыдущих и содержит какую – то ловушку, – поделилась своим мнением Анна Николаевна. – Локо в скандинавских сагах: бог обмана, хитрый и безжалостный. И рядом с ним: славянский Морок, являющийся, с одной стороны, богом лжи, обмана и невежества, а с другой – хранителем путей к Правде, скрывающий за пустой мирской суетой Истину. В остальном не разобралась: надеюсь, что– то добавит профессор Сергеев.

У профессора действительно были новости:

– Эталитои в 14 веке на географических картах обозначали Ялту. Если принять Ялту как исходный пункт, то «Иоанн» – это мыс Святого Иоанна, где некогда размещалась родоначальница города рыбачья деревушка Поликур, давшая название холму. Сейчас на месте деревушки расположен морской вокзал, в районе которого, скорее всего, найдете медную руку. С Локо и Мороком вы разобрались, а со столицами неясно, поскольку их с древних времен в Крыму было много.

Оставив на столе сто евро, сыщик распрощался с профессором и поехал к Свидлову. Ему было грустно. Ночные сны, непонятный поступок генерала Улагая, его что – то скрывающая внучка… Сыщик понимал, что обстоятельства заставляют его заглядывать в чужую тайну, знание которой не принесет радости, зато ударит по чьим– то судьбам и идеалам. Профессия детектива двигала его, специалиста по несчастьям, от одного горя к другому, заставляя ощущать себя человеком, живущим на темной стороне луны.

– Ты как – то хвастался, что начальник секретного архива в Краснодаре – твой родственник, – подождав, когда кабинет Свидлова освободиться от посетителей, напомнил Вилкин.

– Попроси его срочно выяснить, какое особое поручение выполнял отряд чекистов, уничтоженный в августе 1920 года генералом Улагаем в станице Брюховецкой.

– Умом тронулся?! – изумленно воскликнул Свидлов. – Разглашение секретных сведений без официального запроса: служебное преступление. Его с работы турнут, когда узнают.

– А откуда узнают? – возразил Вилкин. – Позвонишь на домашний телефон: вряд ли он прослушивается. Этой тайне восемьдесят лет, она принадлежит исчезнувшему государству. Для ученых подобные архивы давно открыты. Меня время поджимает, поэтому и прошу.

– Да, – призадумался Свидлов. – А что ему обещать?

– Неделю бесплатного отдыха в Ялте в летний сезон в санатории «Сосновая роща».

– Эксплуатируешь друзей как гнуснейший капиталист, – покачал головой Свидлов.

– «Не корысти ради, а только волею пославшей меня жены», – с улыбкой процитировал Вилкин классиков.

– Не мешало бы эту жену завести, – проворчал Свидлов.

– Ладно, позвоню. Что – то еще?

Закончив разговор со Свидловым, сыщик отправился в агентство. Он не был здесь несколько дней: сокрушенно вздохнув при виде легкого слоя пыли, укоризненно погрозил пальцем портрету Аллы Пугачевой и полез в кладовку за шваброй и веником. Наведя чистоту, включил компьютер и нырнул в омут Интернета.

– На второе сегодня: твоя любимая котлета по – киевски, – похвасталась Анна Николаевна, когда сын приехал на обед.

– Научилась ее готовить? – изумился Вилкин.

– Подлизываюсь, – созналась Анна Николаевна. – Вдруг смилуешься и поведаешь, на какие мысли тебя навели статьи Домье и холодильник Улагиной.

– Только в том случае, если понравится котлета, – комично надул щеки сыщик.

– Холодильник – это склад для желудка, – признав, что обед выше всяческих похвал, начал рассказ Вилкин. – Обычно в нем среди прочих продуктов хранится палка колбасы, ветчина, другие мясные изделия, которыми можно утолить голод в любое время суток. А в Улагинском холодильнике я увидел продукты из сои, овощи, фрукты; соки – и ничего мясного. "Вегетарианка?" – предположил я. Спрашивать напрямую у дам ее воспитания: парвеню, дурной тон; к тому же Улагина принадлежит к числу лиц, прячущих информацию о себе и охотно обманывающих. Пришлось пригласить ее в ресторан, где, подтверждая мои подозрения, она проигнорировала мясные блюда.

Прервав рассказ, Вилкин, устраиваясь поудобней, пересел на диван.

– Организовывая геокэшинг с внушительным призом, «Ситоен» должен был собрать информацию о финалистах, – и я понял, что Домье знал о данной особенности Улагиной и использовал ее, чтобы устроить ажиотаж вокруг Крымского геокэшинга. Его статья, опубликованная в тот день во Франции, недвусмысленно намекает: ждите, произойдет нечто ужасное.

– Ты хочешь сказать, что Домье отравил котлету и подложил в сумочку Улагиной шприц и записку? – поразилась Анна Николаевна.

– Именно! Думаю, и кафе он выбрал заранее, с минимальным количеством посетителей и кошками для демонстрации отравления… Понимаешь, мама, – поднявшись из – за стола, Вилкин прошелся по комнате, – меня все дни мучили вопросы: кто автор и в чем смысл отравления Улагиной? Почему после происшествия в «Селене» появился Ангел и зачем понадобилось меня убивать? Чтобы изолировать и устрашить Улагину? Но чем напугала кого – то безобидная девушка?.. И я понял: в кафе случилось что – то еще, о чем я и Улагина не знаем.

Вилкин, задумавшись, помолчал.

– Самым трудным оказалось вычислить Домье, его готовность для карьеры применять подлые методы. Остальное было несложным: поскольку Домье дилетант, то наверняка вновь использовался яд, – причем тем же способом, как и в случае с Улагиной. Увидев в кафе отсутствие второй кошки, убедился в своей правоте.

– Но Улагина вместо милиции обратилась за помощью к тебе, – напомнила Анна Николаевна.

– Преподнеся Домье неприятный сюрприз, поскольку скандала не получилось, – объяснил Вилкин. – Зато с Коноводовым и Заториным его замысел реализовался: отравив вторую кошку, он убедил их, что Улагина замышляла убийство.

– Котлеты Коноводова и Заторина тоже были отравлены? – недоверчиво уточнила Анна Николаевна.

Вилкин отрицательно покачал головой:

– Слишком рискованно: вдруг кто – то не поверит и съест котлету. Домье не собирался становиться убийцей, его задача: предложить эту роль геокэшерам. Отрезав часть своей котлеты, Домье ввел туда яд, и, скормив кошке котлеты Коноводова и Заторина, бросил ей отравленный кусочек, демонстративно проглотив лежавший на тарелке остаток. Вид дохлой кошки убедил Коноводова и Заторина, что Улагина – убийца, для маскировки отравившая свою котлету.

– Улагина думает, что авторы покушения Заторин или Коноводов, а те такого же мнения о ней! – от возбуждения Анна Николаевна даже привстала со стула. – Выживет тот, кто убьет первым!

– Домье попал в яблочко: через день меня – как компаньона Улагиной – пытается убрать Ангел. Моя смерть готовилась как предупреждение Улагиной: если что – ты труп! Улагину временно щадили: во – первых, она разгадывала головоломки – непосильное для мужчин занятие, во – вторых, у нее есть загадочная вещь, необходимая кому – то из геокэшеров.

– Домье – негодяй! Поступать подобным образом бесчеловечно! – возмущенно заявила Анна Николаевна.

– Он действует в рамках идеологии «Франция для французов», считающей некоренных жителеи страны – в том числе белоэмигрантов – людьми второго сорта, подлежащими изгнанию илиуничтожению. Их готовы терпеть слугами или чернорабочими, но не адвокатами вроде Коноводова, коммерсантами типа Заторина или преподавателями лицея, как Улагина. Стравить этих людей, заставить убивать друг друга, оставаясь в стороне и насмехаясь над их страхом и отчаянием – обычная для этих «патриотов» позиция. На Украине хватает подобных политиков, с лозунгом: «Русский язык – для буфетов и туалетов!».

Полежав часа полтора на диване, Вилкин поехал к Свидлову.

– Отдых в «Сосновой роще» мой родич отработал полностью, – Свидлов протянул Вилкину исписанный лист бумаги. – Продиктовал мне по телефону.

Схватив листок, Вилкин быстро пробежал его глазами:

– Вот оно что: чекисты везли сундучок, наполненный реквизированными на Кавказе и Кубани ювелирными и золотыми изделиями. Отряд полностью уничтожен, судьба драгоценностей неизвестна. Нынешняя их стоимость: около двадцати миллионов евро… Понятно, почему Улагай не выполнил приказ Врангеля.

Спрятав записку в карман, Вилкин с сожалением произнес:

– Выходит, Слащев ошибался, характеризуя Улагая честным человеком. Мать права: не подозревая об этом, красные купили генерала.

Договорившись со Свидловым о дальнейших действиях, сыщик поехал на встречу с Улагиной, думая о том, что генерал, вероятно, не успел вывезти сундучок, передав эту миссию по наследству своей внучке. Окружавший царицу Лебедь нимб начал меркнуть: она хотели найти и присвоить то, что когда – то украл ее дед, – а Вилкин не любил воров даже в самых изящных упаковках.

– Значит, Ялта, – Улагина изучала привезенную сыщиком информацию по головоломке. – Утром туда выезжаем: я всегда хотела там побывать.

– Вы продали текст головоломки? – поинтересовался Вилкин.

– Нет. Встречаемся через час.

– Кроме текста, продайте расшифровку первого слова головоломки, чтобы в Ялту выехали все. Все равно они обнаружат, куда вы отправились.

– «Мы отправились», – поправила сыщика Улагина. – Я *эеду только с вами. И, разумеется, сделаю так, как вы редложили.

Компаньоны замолчали, глядя друг на друга.

– Вы ничего не хотите сообщить/ – спросил сыщик.

Заколебавшись, Улагина задумалась, потом отрицательно покачала головой:

– Возможно, позже… Неизвестно, как вы отнесетесь к моим словам.

– Англичане говорят: «Когда Бог создал время, он создал его достаточно», – медленно произнес сыщик. – У вас оно еще есть.

Пообещав приехать в десять часов утра, Вилкин распрощался. Улагина сидела, размышляя, не пора ли довериться сыщику – умному и порядочному человеку, – без помощи которого явно не справится, – и, ничего не решив, отправилась торговаться с конкурентами.

В тот вечер Надежда долго не засыпала, перечитывая привезенные из дома двухтомные «Записки» Врангеля. Отложив книгу, лежала, вспоминая рассказы матери о деде, умершем до рождения внучки, и возмущалась несправедливостью судьбы, возложившей на нее неженские обязанности перед родом. «Завтра в дорогу!» – вздохнув, выключила настольную лампу и погрузилась в сон.

Прошел час, второй… Неожиданно ключ, торчавший с внутренней стороны двери, провернулся и, медленно приоткрыв дверь, в комнату бесшумной тенью скользнул человек. Ориентируясь при свете луны, подошел к спящей Улагиной, вытащил из кармана марлевую повязку, смочил ее жидкостью из флакона – по комнате поплыл запах хлороформа – и прижал к Надеждиному лицу. Удовлетворенно хмыкнув, включил в комнате свет, запер дверь на ключ и, вывалив вещи Улагиной из сумок на диван, начал тщательно их осматривать. Закончив это занятие, внимательно ощупал сумки, вернул вещи на место и застыл в раздумье. Его взгляд упал на врангелевские «Записки». Схватив их, грабитель занялся изучением обложек – и вздрогнул от негромкого щелчка: ключ в двери вновь провернулся и на пороге показался человек в маске Фантомаса. Грабитель обернулся, отшвырнул книгу и принял боевую стойку; маска Фантомаса, остановившись, поманила грабителя к себе. «Ты кто?» – негромко спросил грабитель, отступая к окну. Неизвестно, чем бы закончился диалог, если бы не вмешалось третье лицо в маске Разбойника: выпрыгнув из – за оконных гардин, Разбойник ударил грабителя по голове мешочком с песком. Подхватив падающее тело, опустил на пол; подбежав к кровати, убрал с лица улагиной и сунул в карман тряпку с хлороформом. Снял сумки с дивана, поднял и положил на стол «Записки» и кивнул Фантомасу. Подхватив грабителя, маски вытащили его тело в коридор, выключили свет. Тонкие клещи, обхватив ключ снаружи, закрыли им замок, – и в комнате воцарилась тишина.

Надежда проснулась с ощущением, что ночью что – то произошло. Болела голова; «Записки» лежали не там, где она их оставила, вещи в сумках были переложены. Но дверь заперта, и письмо деда с остальными бумагами по– прежнему хранятся в тайниках, выскобленных Надеждой перед отъездом из дома в обложках двухтомника. Подумав, она решила никому ничего не говорить. Вокруг нее происходили странные события, и она боялась нечаянным поступком задеть камушек, который сдвинет лавину.

Вилкин приехал вовремя; поставив сумки в багажник, он открыл заднюю дверцу, помогая Надежде сесть в машину, и оторвал «Фольксваген» от тротуара. Надежда догадывалась, что нравится Вилкину, но поощрять это чувство не собиралась: сыщик был наемным слугой, получавшим от нее – по местным меркам – значительные деньги. Сегодня он казался усталым, осунувшимся, и зевал так часто, что Надежде стало неприятно, и она перевела взгляд на дорожные пейзажи. Окрестности Марселя тоже отличались красотой – особенно в направлении итальянской границы, – но та красота была жесткой, цивилизованной, а здесь создавалось ощущение, что въезжаешь на карете в старую, добрую сказку детства.

– Как много высотных построек! – воскликнула Надежда, глядя на приближающуюся панораму города.

– Каждое новое высотное здание, меняя направление ветров, ухудшает целебный климат Ялты, – скривился молчавший всю дорогу сыщик.

– Но он по – прежнему самый посещаемый на Украине курорт? – заинтересовалась Надежда.

– Да, только контингент меняется. Советская власть сделала его курортом для бедных, сейчас здесь отдыхает среднее сословие, а через десяток лет это будет город для богатых, вроде Флориды или Канарских островов, – притормозив, Вилкин свернул в переулок. – Мы остановимся в «Чайной горке» – это один из лучших пансионатов Ялты, я дружу с его владельцем. Я звонил вчера, нам приготовили два люксовских номера. Не возражаете?

Удивившись солидным знакомствам компаньона, Улагина одобрительно кивнула головой.

Потом был въезд в прекрасный пансионат, улыбающийся хозяин, обнимающий Вилкина и галантно целующий ручку Улагиной, и тишь уютных, зовущих к отдыху комнат. Договорившись о встрече за обедом, Надежда прилегла на диван, счастливая, что наконец – то попала в город, мысли о котором занимали ее семью последний год: когда случайно в принадлежавшей деду шкатулке был обнаружен тайник с письмом и списком драгоценностей.

Отдохнув, Надежда спустилась в холл, где в телефонной будке для междугородних телефонов увидела Вилкина. Услышав краем уха, что сыщик просит соединить его во Франции с каким – то Чановым, Надежда, не унижая себя подслушиванием, направилась на прогулку, думая о том, что у ее компаньона неожиданно обширные связи, и вполне вероятно, статус детектива в Украине выше, чем во Франции, где он располагается на верхнем уровне социального дна.

Обед состоялся в кафе «Маэстро» – уютном заведении с маленьким бассейном, из которого пыталась вылезти мраморная купальщица, и поваром, умеющим готовить солянку. Не обратив внимания на попытку Надежды оплатить «свои» блюда, Вилкин рассчитался по счету и предложил пройти к морскому вокзалу, где, ткнув пальцем в ростанную колонну с двумя сидящими друг к другу спиной русалками, безапелляционно сказал:

– В головоломке говорится о правой руке вот этой особы: другой в окрестностях нет.

Подойдя к колонне, Надежда внимательно ее осмотрела:

– Вы считаете, что контейнер закопан в двух метрах от руки: прямо под ней?

– Сомневаюсь, чтобы это был контейнер! – хмыкнул Вилкин. – Локо – злой обманщик и негодяй, – как и ваш Домье, – а именно они подталкивают копать здесь. Где остановились ваши соперники?

– В гостинице «Бристоль», – ответила Надежда, недоумевая по поводу услышанного по адресу Домье ругательства.

– Перепишите эту записку и спрячьте в сумочку, – сыщик протянул Улагинои листок бумаги с текстом: «Колонна с русалкой перед морским вокзалом, копать под правой рукой». – Пригласите на ужин конкурентов. Поддержите разговор, который я там заведу, – и проверим, насколько верны мои предположения.

Пока Улагина переписывала записку и навещала соперников, сыщик сидел в «Фольксвагене», размышляя над фразой «от столице к столице». Она была столь же бестолковой, как идиомы Кэрролла, и Вилкин начал гадать, нет ли между ними связи.

– Кстати, Домье тоже в «Бристоле», – усаживаясь в машину, оживленно сообщила Улагина. – Он не только готов составить нам компанию на ужин, но и предложил оплатить счет: включая и вас, Валерий Александрович!

Посмотрев на радостное лицо Улагинои, сыщик улыбнулся:

– Домье информирован о вашем вегетарианстве? – смутилась улагина. – А вам откуда известно?

– Из Франции сообщили: вы ведь слышали, как я туда звонил.

Поняв, что сыщик иронизирует, Улагина обиженно отвернулась.

– Поехали в Никитский ботанический сад, – неожиданно предложил Вилкин. – Вы там никогда не были: и неизвестно, будете ли.

– Как и вы не попадете в Марсель! – вспыхнула Улагина.

– Это не моя родина, – трогая машину с места, безразлично заметил сыщик. – Моих следов не окажется на Марсе, в Лас – Вегасе, Антарктиде… Человек должен жить там, где находятся могилы его предков.

Исподлобья взглянув на Вилкина, Надежда вдруг поняла, что сыщик теряет к ней интерес как к женщине – и ужаснулась. Если, разгадав головоломку, – а Надежда была уверена, что он это сделает в ближайшие дни, – ее компаньон распрощается и исчезнет, она останется одна, с неразгаданной тайной и двумя пытающимися ее ограбить шакалами. Конечно, он нищий человечек, вынужденный из– за бедности мыть полы в своем жалком агентстве, но он симпатичен и умен, – да и возьмет она его при необходимости в свою постель, а не жизнь.

Вилкина удивила перемена, произошедшая с его работодательницей: обычно чопорная, она во время прогулки по Никитскому саду то и дело брала его под руку, показывая свое расположение, но, занятый расчетами мероприятий, значения этому не придал. Действие становится событием, когда происходит вовремя. Надежда опоздала: пик влюбленности Вилкина миновал. Пламя разгорается от дров, брошенных в горящий, а не затухающий костер.

Ужинали в ресторане «Хуторок «Ла Мер». Джентльменов слегка смущало соседство сыщика: их взгляды откровенно спрашивали Улагину, зачем она привела за стол человека не их круга, – но обилие спиртного и простодушное поведение Вилкина, не скрывавшего восхищения старшими братьями по цивилизации, примирило с его присутствием.

Разговор незаметно перешел на геокэшинг.

– Кто – то у вас ловко придумывает задачки! – воскликнул Заторин, обращаясь к Домье. – Причем в самый цвет попадает. Я столько узнал о Симферополе и Белогорске!

– Правильно сделали, что столицы выбирали! – поддержал Заторина Коноводов. – Ялта тоже южной столицей считается.

– Путешествуем от столице к столице! – сострил Заторин.

– Осталось с последней шарадой разобраться.

– А мы уже разобрались! – пьяно хихикнул Вилкин. – Надежда Яковлевна скромничает: в сумочке у нее, между прочим, лежит расшифровка. Завтра пойдем копать!

При этих словах сидевший с загадочной улыбкой и отмалчивающийся Домье ехидно покосился на сыщика.

– Пошли танцевать! – икнув, сыщик схватил возмущенную Улагину за руку и потащил в круг танцующих; вскоре к ним присоединились остальные.

Гуляли весело. Через час сыщика окончательно развезло и Улагиной пришлось вызывать такси, куда джентльмены с некоторой брезгливостью погрузили детективную рабочую силу. Впрочем, доехав до «Чайной горки», сыщик неожиданно протрезвел и не только заплатил за такси, но и помог Улагиной добраться до ее комнаты.

Первые утренние лучи солнца, скользнув по верхушкам гор, медленно спустились вниз, в готовящийся к очередному дню город. Звякнув, отправился по маршруту первый троллейбус, зашелестела шинами по пустынным улицам спешащая куда – то машина… Открылась дверь гостиницы «Бристоль». Вышедший из нее мужчина, неся саперную лопатку, быстро зашагал к морскому вокзалу и вскоре, согнувшись, вгрызался в землю у основания колонны. Минут через десять, судя по напрягшейся позе кладоискателя, лопатка во что – то уперлась. Мужчина нагнулся – и упал, отброшенный раздавшимся взрывом.

Сидевший на дереве метрах в пятидесяти от происшествия Вилкин спустился вниз; подойдя к телефону– автомату, позвонил в «Скорую помощь»:

– Взрывом на площади перед морским вокзалом ранен человек. Запишите: французский подданный, живет в гостинице «Бристоль»… Моя фамилия? Маска Разбойника.

Бросив трубку, сыщик неторопливо пошел вверх, к ждавшему на соседней улице «Фольксвагену».

Надежда проснулась поздно и лежала, думая о предстоящем дне. Вспомнился дом: этажерка с книгами, девичий гардероб, в котором постоянно чего – то не хватает, выставленные на уголках шкафов амулеты счастья… Мама, озабоченная денежными вопросами и идеей выдать дочку замуж.