Текст книги "Детективное агенство «Аргус» [сборник]"

Автор книги: Вячеслав Килеса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Клавдия Ивановна у подруги отдыхает, – объяснил Вилкин. – Но как только придет почтовый перевод: тут же появится и вместе с матерью заберет заявление.

– Спасибо за подробное объяснение! – Синицын, а за ним и Еременко встали. – Вы позволите захватить ваши записи, чтобы руководству могли доложить?

Синицын показал рукой на документы, которые читал.

– Конечно! – согласился Вилкин, подумав: «Часть из них для вашего руководства и писалась».

– У меня к вам просьба, – уходя, Синицын обернулся. – До двенадцати часов завтрашнего дня активных действий не предпринимать. Думаю, мы поможем вашей клиентке.

– Договорились! – пообещал Вилкин и с облегчением вздохнул, когда за посетителями закрылась дверь.

– И все – таки один прокол у тебя был, – выслушав рассказ сына, объявила Анна Николаевна. – Ты в разговоре не дал интерпретации фразе «рыбные дела», прозвучавшей в телефонном монологе Паниной. А фраза опасная и наверняка использовалась Саржиным при обращении к руководству организации.

– Синицын прочитал ее объяснение в моем отчете. Я там доказываю, что Саржин был браконьером – одиночкой, поэтому Панина и угрожала ему «рыбными делами».

– Как ты думаешь, чем сейчас занимается организация? – спросила Анна Николаевна.

– Изучает запись беседы со мной – она наверняка записывалась, – и шаг за шагом проверяет мой отчет по делу: от таксиста до телефонных звонков. Не волнуйся, мама, к завтрашнему вечеру все закончится!

Вилкин не стал добавлять, что если в отчете обнаружится нестыковка или ложь, то его автор до вечера может не дожить.

– Значит, завтра: со щитом или на щите! – грустно констатировала Анна Николаевна и сыщик догадался, что мать все понимает.

Приехав с утра в агентство, Вилкин по устоявшейся привычке отвесил поклон рассматривающей его с календаря Алле Пугачевой и, открыв «Уолден, или жизнь в лесу», углубился в чтение. Книги ценились Вилкиным как собеседники, а не источники информации или эмоций, и Генри Торо со студенческих лет был его любимым визави.

Телефонный звонок раздался около часа дня, когда озабоченный Вилкин уже начал раздумывать о вариантах бегства в Россию.

– Извините за опоздание, Валерий Александрович! – послышался в трубке голос Синицына. – Объект вашего внимания упрямился, еле уговорили. Деньги через полчаса вам принесут, причем, учитывая ваши расходы, не семь, а десять тысяч. Будем считать ваше дело закрытым.

– Спасибо, господин Синицын, за приятную весть! – обрадовано ответил Вилкин. – Будьте уверенны: договоренность исполню!

Дождавшись, когда хмурый парень передал ему пакет с деньгами, Вилкин успокоил по телефону мать, сел в «Москвич» и через полчаса был у Паниной, встретившей его как родственника. Рассчитавшись с приютившей Панину старушкой, Вилкин отвез Клавдию Ивановну в Зую, а затем в Белогорский РОВД, где в течение часа уголовное дело против Саржина было прекращено.

Как всегда в таких случаях, Анна Николаевна купила шампанское и приготовила праздничный ужин.

– За твой успех, сынок! – подняв бокал, предложила тост Анна Николаевна.

– Скорее: за удачу! – поправил ее Вилкин и, осушив бокал, начал рассказывать.

– Побеседовав с Саржиным, я понял, что в одиночку денег у него не заберу. Тогда я начал превращать себя в организацию: мифическую для меня, но реальную для Саржина, тем более что эта организация в течение двух дней смогла угрожать Саржину следующими обвинениями: убийство Паниной, скрытие и присвоение клада, хранение наркотиков. Прессинг шел настолько плотно и необычно, что Саржин растерялся и сделал то, чего ему нельзя было делать: обратился за помощью в свою организацию. Но это было то, чего добивался я: мифическая организация не могла отобрать деньги у Саржина, тогда как для реальной организации это – пара пустяков.

А теперь поставь себя на место руководителей саржиновской организации: выясняя обстоятельства, они узнают, что Саржин занимался многоженством, прогуливаясь по самому краешку закона. Мало того: он ведет себя глупо, позволяя сожительнице заглядывать в портфель с деньгами и болтать о «рыбных делах». Выясняется также, что Саржин обманул свое руководство, поскольку враждебной организации не существует, а есть сыщик, чьи заботы дальше Саржиновской личности и получения денег с Саржина не распространяются. Получается, что Саржина атакуют из – за его афер с женщинами, а он в своих личных интересах пытается использовать организацию. Из – за неосторожных и корыстных действий Саржина организация была вынуждена высветить коррумпированного представителя налоговой полиции Еременко и потратить время и деньги на изучение обстоятельств дела. Серьезные люди такого не прощают. Регулируя ситуацию, мне и Паниной закрыли рот деньгами, а Саржина… Не хотел бы я оказаться в его шкуре.

– Как говорили древние: не будем о печальном! – махнула рукой Анна Николаевна. – Каждый сам готовит свою судьбу. Что ж: еще раз за удачу!

– За удачу! – улыбнулся Вилкин. – И не будем бить бокалы: пригодятся для празднования – следующего дела!

ОЖЕРЕЛЬЕ

Дождь начался еще ночью и «дворники» «Москвича» с трудом разгребали падающий с небес поток воды. Поставив машину у подъезда, Вилкин, согнувшись под ударами капель, – он не любил зонтов, и старался обходиться без них, – нырнул в бетонный проем и, пройдя по коридору, открыл замок на двери агентства. Поздоровавшись с презрительно посматривающей на него с настенного календаря Аллой Пугачевой, походил вокруг стола и, подойдя к окну, долго смотрел, как, увеличиваясь, бегут по тротуару ручьи.

– Пропал день! – подумал Вилкин. – В такую погоду собаку на улицу не выгонишь, не говоря о клиенте.

Раздумывая об этом, Вилкин не обратил внимания на остановившийся внизу «Мерседес», из которого, раскрыв зонтик, выбрался невысокий толстяк в черном костюме. Пробежав глазами по фасаду здания, толстяк удовлетворенно кивнул головой и вошел в подъезд. И только тогда, когда в дверь постучали и на пороге агентства показался толстяк из «Мерседеса», Вилкин понял, что его предсказания не сбылись.

– Садитесь! – пригласил он толстяка, показав рукой на стул.

Усевшись, толстяк некоторое время изучал Вилкина, потом произнес: – У вас хорошая репутация и, как мне сказали, вы умеете держать язык за зубами. Дело совершенно конфиденциальное и важное.

– Слушаю вас! – поощрительно сказал сыщик.

Толстяк замялся, потом, собравшись с духом, сообщил следующее.

Он, Панкратиотов Герман Николаевич, владеет большим ювелирным магазином. Торговля носит законный характер, но иногда к нему попадают вещи сомнительного происхождения, сбыт которых приносит значительные барыши. Неделю назад из Москвы очень авторитетный в своих кругах человек привез Панкратиотову для продажи ожерелье огромной ценности. Панкратиотов спрятал ожерелье дома в тайнике и практически нашел на него покупателя. Но вчера перед закрытием магазина в кабинет Панкратиотова зашел человек, показал удостоверение на имя майора милиции Сиваша и ордер на обыск, и предложил добровольно выдать ожерелье. Услышав от Панкратиотова, что он не понимает, о чем идет речь, майор, пригласив в качестве понятых продавщиц, обыскал все помещения магазина. Когда обыск не дал результатов, майор Сиваш позвонил из кабинета Панкратиотова в дежурную часть милиции и приказал срочно собрать специальную группу с овчаркой для обыска дома Панкратиотова. Потребовав, чтобы группа заехала в начале за ним, Сиваш вышел ожидать ее на улице. Оставшись один в кабинете, перепуганный Панкратиотов позвонил домой жене, велел ей достать из тайника ожерелье и поехать с ним ночевать к кому – нибудь из знакомых. Жена так и сделала, но когда она с ожерельем в сумочке выходила из дома, возле калитки из темноты на нее напал сзади какой – to человек. Обхватив одной рукой женщину за шею, он другой рукой прижал к ее лицу тряпку с хлороформом. Когда жена очнулась, то ожерелья в сумочке не было. Мало того: сегодня утром Панкратиотов отправился в отдел милиции, где его встретили как сумасшедшего, поскольку майор Сиваш у них не работает и с обыском никого к Панкратиотову не посылали.

– Копию постановления о производстве обыска майор вам оставил? – спросил Вилкин.

– Нет. Дал почитать, потом забрал.

– А кто утвердил постановление?

– Прокурор Желватенко: я это запомнил, поскольку шапочно с ним знаком.

Порывшись в столе, Вилкин достал оттуда «Справочник следователя» и, открыв на нужной странице, показал Панкратиотову:

– Ваше постановление на обыск было такое же или чем – то отличалось?

– Тютелька в тютельку! – всмотревшись, объявил Панкратиотов.

– Понятно, – нахмурился Вилкин. – Поскольку из вещей ничего не изымалось, акт об изъятии не составлялся?

– Документов больше никаких не писалось, – подтвердил Панкратиотов. – А что: надо было?

– Нет, – покачал головой Вилкин. – Все сделано процессуально грамотно. Скажите, а когда майор звонил в дежурную часть милиции, он называл кого – то по фамилии?

– Да: Шевченко Василия, причем Васей позже звал, по – свойски. Кличка овчарки еще упоминалась: Черныш.

– А вы удостоверение майора внимательно читали: его срок действия не истек?

– Точно! – обрадовался Панкратиотов. – Удостоверение настоящее, не подделка, я внимательно смотрел, но что – то показалось странным. Теперь понимаю: оно продлено не было. Но вел себя как настоящий милиционер: я с ними сталкивался, повадки знаю.

– Здесь все ясно, идем дальше, – решил Вилкин. – Кто знал о существовании у вас ожерелья?

– Тот, кто его привез: но он сразу уехал в Германию, будет через две недели. Да и не стал бы пакостить: мы деловые отношения давно поддерживаем! Моя жена знала о тайнике, но ничего об ожерелье. Вроде бы все.

– Покупатель, – напомнил Вилкин.

– Войтенко Иван Семенович. Думал об этом, но… Лет пятнадцать друг друга знаем, – с сомнением произнес Панкратиотов. – Торговался долго, хотел цену сбить, я не уступил. Нормальное явление. Серьезный человек, на криминал не пошел бы!

– Так не было криминала, – усмехнулся Вилкин. – Обыск? Над вами дружески пошутили. Жену ограбили? Мягко, без физических воздействий, причем на улице, без проникновения в дом. И вещь забрали ворованную, поэтому в милицию заявить не можете, ко мне пришли.

– Правильно рассуждаете, – подумав, согласился Панкратиотов. – Значит, Войтенко?! Урою гада!

– Стоп! – перебил Вилкин. – Никого вы не уроете! Я даже не начинал расследования, могу ошибаться. Когда у вас встреча с Войтенко?

– Сегодня в семнадцать часов у меня в доме.

– Тогда так: ни вы, ни ваша жена не должны никому говорить о краже. Если Войтенко спросит по телефону, приходить или нет, скажите, чтобы приходил. Я буду участвовать в разговоре в качестве представителя владельца ожерелья. Понятно?

– Отлично. Подпишем договор, потом проедем к вам в магазин, я осмотрюсь, затем вместе с вами и продавщицами составим словесный портрет Сиваша. А к семнадцати часам ждите меня в гости. Согласны?

– Конечно, – кивнул головой Панкратиотов.

К обеду дождь закончился и когда Вилкин приехал домой, к ждавшей его Анне Николаевне, то имел все основания бодро заявить, что был прав, не взяв утром зонт, поскольку тот все равно ему не понадобился. Засмеявшись, Анна Николаевна быстро поставила на стол тарелки с супом, жаренной картошкой и отбивными, после чего, усевшись напротив сына, начала выпытывать подробности нового дела.

– Смотри, что получается, – доев отбивную, начал рассказывать Вилкин. – Профессионально совершенное преступление – обыкновенная работа, в процессе которой используются приобретенные производственные навыки: как у токаря при изготовлении деталей. Причем «окраска», – способ совершения криминального действия, – у преступника не меняется, она пожизненная. Вор – домушник всегда проникает в жилище только в отсутствие хозяев, грабитель раздевает прохожего с использованием ножа или кастета, бандит, вламываясь в дом, привязывает хозяев к стулу и с помощью раскаленного утюга выпытывает, где спрятаны ценности, после чего хозяев, как правило, убивают. Что интересно в нашем случае? Преступление совершено на грани закона, то есть так, что его можно истолковать как розыгрыш или восстановление справедливости. В том же ювелирном магазине были очень ценные изделия, который обыкновенный грабитель изъял бы на основании: «похожи на украденные, разберемся, вернем», но этого сделано не было. Почему?

– Преступники не хотели, чтобы у Панкратиотова были основания написать в милицию заявление о краже, – догадалась Анна Николаевна. – Это были грабители, уклонявшиеся от официальной регистрации их в качестве грабителей. Для профессионального преступника подобная регистрация безразлична, тогда как… Ты хочешь сказать, что преступные действия были совершены людьми, далекими от криминального мира и старающимися не попасть в этот контингент?

– Конечно. С другой стороны, эти люди прекрасно разбираются в преступной психологии. Они знали, что ожерелье спрятано где – то в доме, но, чтобы избежать разбойного нападения, с помощью обыска и звонка в дежурную часть поставили Панкратиотова в такое положение, что он заставил жену достать ожерелье из тайника и унести за пределы территории, на которой будет производиться обыск.

– Люди, знающие воровской мир, но к нему не принадлежащие? – задумалась Анна Николаевна. – Получается: сотрудники милиции?

– Один из них – точно. Использовались навыки и умения, присущие сотруднику милиции: процессуально грамотно проведенный обыск, тон разговора и поведение, использование реальных имен – прокурора Желватенко, дежурного милиции Василия Шевченко, розыскной собаки Черныш. И я уверен, что удостоверение майора Сиваша – не поддельное, а принадлежащее уволенному сотруднику милиции. Как правило, никто при увольнении удостоверений не сдает, пишут объяснительную, что потеряли.

– Преступник при обыске показал свое удостоверение? – недоуменно спросила Анна Николаевна. – Слишком нагло, не поверю.

– Думаю, что кто – то из знакомых майора Сиваша тайно позаимствовал – постоянно или временно – его удостоверение. Причем этот «кто – то» – тоже бывший сотрудник милиции, внешне похожий на Сиваша.

– Получается: круг поиска очерчен! – резюмировала Анна Николаевна. – А если удостоверение – подделка?

– Психологически не состыковывается. Среди преступников есть профессионалы, умеющие изготовить любой документ, – но они работают для своих. Бывшему работнику милиции никто удостоверение делать не будет, а если сделает, то тут же сдаст. Существуют фирмы, изготавливающие подобные документы по роду своей деятельности, но они работают по заказам организаций. Уговорить какого – нибудь мастера на нелегальный заказ: попасть в зависимость от его языка. А печать МВД? Подделка подобных печатей преследуется законом, кто станет рисковать?! К тому же вспомни: у удостоверения закончился срок действия, что для фальшивого удостоверения невозможно.

– Убедительно! – согласилась Анна Николаевна. – Но как мог бывший сотрудник милиции узнать, что барыга Панкратиотов продает украденное ожерелье?

– Думаю, после разговора с Войтенко многое станет ясным. Если у Войтенко на момент ограбления неоспоримое алиби, то преступление организовал он. Что касается второго исполнителя, то этот человек должен быть связующим звеном между организатором преступления и мнимым майором Сивашом. К тому же у этого субъекта интересный способ нападения: сзади, с обхватом за шею и зажимом рта. Это – один из профессиональных приемов насильника женщин.

Поговорив с Анной Николаевной, Вилкин отправился в гости к Саше Свидлову, работавшему заместителем начальника уголовного розыска.

– Как дела у частного капитала? – спросил Свидлов, пожимая руку сыщика. – Прибыль, наверное, мешками считаешь?!

– Дециметрами! – засмеялся Вилкин. – Могу часть прибыли на тебя в ресторане потратить, только в одном пустяке помоги: несколько лет назад из милиции уволился майор Сиваш. Ты не мог бы узнать: когда уволился, обстоятельства увольнения, адрес проживания?

– В каком – то деле у тебя выплыл? – посмотрел на сыщика Свидлов.

– Скорее: его удостоверение, – объяснил Вилкин. – Причем нехорошо выплыло.

– Фамилия знакомая, – задумался Свидлов. – Позвони завтра. Как поживает Анна Николаевна?

– Работает у меня доктором Ватсоном, – улыбнулся Вилкин. – Все дела с ней обсуждаю.

Поболтав о разном, друзья расстались. Заехав в библиотеку, Вилкин полистал литературу о драгоценностях и, поскольку время близилось к семнадцати часам, отправился к Панкратиотову.

Осмотрев место, где вчера вечером отняли ожерелье у жены Панкратиотова, Вилкин подошел к сделанной из кованных железных прутьев калитке и нажал кнопку звонка. Его ждали: калитка открылась. Пройдя по кирпичной дорожке мимо бассейна, Вилкин, любуясь красотой стоявшего в глубине двора двухэтажного особняка, подошел к ждавшему его на крыльце Панкратиотову.

– У вас что: даже собаки нет? – спросил Вилкин.

– Дом на охранной сигнализации: в случае тревоги здесь через пять минут будет милиция.

– Понятно, – сказал Вилкин, подумав, что план ограбления, придуманный майором Сивашом, был единственным способом «по – тихому» забрать ожерелье. – Войтенко не звонил?

– Нет. Не знаю, что и как ему говорить.

– То же, что в прошлый раз: требуйте максимальную цену. И соглашайтесь со всем, что скажу я, – говоря это, Вилкин одел рыжий парик, бороду и темные очки и пояснил удивленному Панкратиотову, – Симферополь – город маленький, он может меня знать.

Войтенко приехал на «Ауди» минут через десять: это оказался сухопарый старик с седой шевелюрой и внимательными глазами, опиравшийся при ходьбе на трость.

– С кем имею честь? – кивнув подбородком в сторону Вилкина, спросил Войтенко, пройдя в дом и усаживаясь в кресло.

– Представитель моего клиента: деньги увезет, – объяснил Панкратиотов.

Войтенко нахмурился и с сомнением посмотрел на Вилкина:

– Ты же знаешь, разговоры такого рода тет – а–тет вести надо. Впрочем…

Пожевав губами, Войтенко сухо спросил:

– Ты цену ту же держишь?

– Да. Реальная стоимость ожерелья гораздо выше.

– Возможно, – произнес Войтенко, помолчал, о чем – то думая и искоса поглядывая то на Панкратиотова, то на Вилкина, словно ожидая каких – то слов, потом, поняв, что ничего не дождется, резко сказал:

– Я, как и ты, телефонам не доверяю, поэтому приехал лично сказать: от сделки отказываюсь, слишком дорого просишь.

– Могли бы и по телефону позвонить, – прищурившись, небрежно бросил Вилкин.

– Прямо с самолета: в Киеве два дня был, с Давыдовым общался: Герман его знает!

– Вот как! – облегченно сказал Панкратиотов, – Помню Аркадия, помню!

Вновь нависло молчание. Панкратиотов бросил недоуменный взгляд на Вилкина. Тот, словно только и ждал этого, заулыбался и развел руками:

– Дорого, согласен! Хозяин готов отдать ожерелье за цену, которую предлагали вы!

Войтенко оторопело посмотрел на Вилкина, потом на молча кивнувшего головой Панкратиотова и осторожно произнес:

– Прекрасно. Несите ожерелье.

– Оно не изменилось с тех пор, как вы его осматривали. А денег ваших мы не видели.

– Не взял деньги, – растерянно выговорил Войтенко. – Не думал, что цену сбросите. Сейчас съезжу.

– Это несерьезно! – сурово заявил Вилкин. – Прийти за товаром без денег… Сделку с вами пока приостанавливаем, других поищем.

– Прыткий вы больно, молодой человек в бороде! Так со мной говорить! Ты, Герман, не с теми дружишь!

Окинув Вилкина злобным взглядом, Войтенко поднялся и, не прощаясь, ушел.

– Напрасно вы так! – обращаясь к сыщику, разгневался Панкратиотов. – Видите: алиби у него! Друг друга столько лет знаем, а вы нас почти поссорили!

– Помиритесь, когда ожерелье у вас окажется, – жестко заметил Вилкин. – Выхода не было. Не мог же сознаться, что ожерелье отобрали: кто бы вам после этого что – либо доверил!

– Вы правы! – опомнился Панкратиотов. – Но Войтенко в этом не виноват, ищите другого!

– Возможно! – не стал спорить Вилкин. – Но придется кое– что проверить, перед тем как из списка подозреваемых вычеркнуть. Расскажите, что о нем знаете.

Закончив беседу с Панкратиотовым, Вилкин вновь посетил Сашу Свидлова и вернулся домой.

– Войтенко живет с племянником в особняке в районе Московского кольца, – пересказывал Вилкин добытые сведения Анне Николаевне. – Несколько фирм, связи за рубежом. Жена давно умерла, племянник – Кураганов Андрей Викторович, тридцати четырех лет, холостой, – единственный близкий родственник. Кураганов помогает Войтенко в делах, но дядя не всегда доволен племянником, поскольку Кураганов посещает рестораны и волочится за женщинами.

– Почему ты уверен, что Войтенко – организатор ограбления? – недоуменно спросила Анна Николаевна. – Знал про ожерелье: ну и что? Проговорился племяннику, тот на пару с майором Сивашом совершил хищение.

– Что они теперь с ожерельем будут делать? В ломбард сдадут? – с иронией спросил Вилкин. – Для перепродажи ворованной вещи подобной ценности нужны серьезные связи: откуда они у бывшего мента и молодого повесы?! Нет, на ожерелье замахнулось влиятельное лицо. К тому же Войтенко, приехав без денег, себя выдал: так мог поступить только человек, знающий, что продавать нечего. И про алиби: зачем сообщать? Деловые люди информацией о поездках с посторонними не делятся, – а я для него был случайный и даже подозрительный субъект, замаскированный бородой и париком.

– Если организатор Войтенко, то ожерелье давно за пределами Крыма, – подумав, прикинула Анна Николаевна.

– При транспортировке возможны опасные случайности. Пока не уляжется суматоха, Войтенко будет хранить ожерелье в тайнике.

– Получается: Войтенко, его племянник и майор Сиваш, – сделала вывод Анна Николаевна. – Или кто – то еще?

– Ты торопишься: круг лиц не определен. Участие племянника: ничем не обоснованное предположение. На виновность Войтенко указывают косвенные улики. Реален только майор Сиваш. Им не может заняться милиция, поскольку нет заявления о преступлении, и он недосягаем для расследования криминального мира, поскольку находится вне его поля зрения, – поэтому Сиваш в безопасности. К тому же он неизвестен, поскольку «майор Сиваш» – это маска.

– Грабители учли все, кроме наличия «Аргуса»?! – улыбнулась Анна Николаевна.

– Да, – согласился Вилкин. – И когда они это поймут: мне несдобровать!

Утром Вилкин поехал не в агентство, а к Свидлову. Пришлось подождать, пока Александр Николаевич закончит планерку: когда – то Вилкин тоже принимал в них участие.

– Заходи в кабинет! – пригласил друга Свидлов. – Чай будешь?

– Нет. Рассказывай!

– Майор Сиваш – парень из породы правдоискателей, я его потом вспомнил. Прекрасный следователь, но три года назад вынужден был уволиться: отказался закрыть дело на родственника важной особы. Живет с семьей на улице Кечкеметской, работает юристом в фирме «Аист», занимающейся железнодорожными перевозками. Что касается второго фигуранта, – Свидлов с интересом посмотрел на Вилкина, – ты оказался прав: пять лет назад на Кураганова действительно было заведено уголовное дело по заявлению гражданки Петренко: Кураганов затащил в машину ее тринадцатилетнюю дочь, вывез за город и изнасиловал. Вел дело следователь Немихын, но до суда ничего не дошло: пропала часть документов, потерпевшая написала отказное заявление и Кураганов остался на свободе. На преступных деяниях Кураганов более не попадался, в отличие от Немихына, четыре года назад уволенного по подозрению в получении взятки. Где Немихын сейчас: неизвестно.

Поблагодарив друга за информацию, Вилкин захватил в агентстве миниатюрный фотоаппарат и отправился в фирму «Аист». Найдя директора, Вилкин представился коммерческим директором днепропетровского ОАО «Свема», желающим воспользоваться услугами «Аиста» для отправки товара по железной дороге в Днепропетровск. Обсудив финансовую часть сделки, директор «Аиста» вызвал юриста – им, как Вилкин и предполагал, оказался бывший следователь Сиваш, – и велел показать представителю ОАО «Свема» проект договора о перевозке товара.

Распрощавшись с директором «Аиста», Вилкин перешел в кабинет Сиваша, где минут двадцать обсуждал проект договора. Разговорившись с Сивашом, Вилкин пожаловался, что Симферопольский филиал ОАО «Свема» не может найти юриста, поскольку директор ищет бывшего работника милиции – они надежнее, – и спросил у Сиваша, нет ли кого – то на примете. Поколебавшись, Сиваш назвал несколько человек, которые работали раннее в милиции и могут претендовать на должность. Записав, как с ними связаться, Вилкин незаметно сфотографировал Сиваша и, положив проект договора в папку, отправился восвояси. Часть задачи была исполнена: в числе названых Сивашом лиц фигурировала фамилия Немихына.

– Как ты догадался, что Кураганов проходил по делу об изнасиловании? – удивлялась Анна Николаевна.

– Я тебе говорил: способ нападения на жену Панкратиотова. Бездеятельность и деньги развращают человека, – узнав о его тяге к женскому полу, я допустил, что Кураганов развлекаться изнасилованиями, тем более что это – наиболее безопасное для преступника преступление. В отличие от западного мира, где закон оберегает женщину, украинские женщины перед насильником беззащитны, это преступление доказать трудно. Поэтому девяносто процентов изнасилованных не заявляют в милицию, а из оставшихся десяти процентов только часть дел добирается до суда. Кураганову в тот раз не повезло: он затащил девочку в машину на глазах у школьных учителей.

– Негодяй! Но благодаря этому случаю ты вышел на Немыхина. Теперь достаточно его сфотографировать и показать фотографию Панкратиотову, – обрадовано сказала Анна

Николаевна. – Уверена: это и есть майор Сиваш.

– Неприемлемо! – раздраженно ответил Вилкин. – Что сделает Панкратиотов, опознав фотографию?

– Захочет побеседовать с Немыхиным, – нерешительно произнесла Анна Николаевна.

– Естественно! Панкратиотов наймет пару бандитов, увезет Немыхина в какое – нибудь логово, где, загоняя иглы под ногти и подпаливая пятки, выяснит подробности кражи ожерелья, после чего Немыхина закопают в землю. И я, сыщик, становлюсь, с одной стороны, невольным соучастником убийства, с другой – свидетелем, знающим, кто убийца. Как ты думаешь, я долго после этого проживу?

– Бросил бы ты это дело, Валерочка! – схватилась за сердце Анна Николаевна. – Я теперь ночей спать не буду!

– Перестань, мама! – отмахнулся Вилкин. – Обычное дело! Клиент всегда опаснее противника: хотя бы потому, что тебя знает. Мое правило: держать клиента при расследовании в неведении и сообщать о результатах розыска, а не о пути, по которому шел. Я – всего лишь частный сыщик: со средним знанием приемов борьбы, без стоящей за спиной организации, даже без оружия. Моя сила – в уме, принцип работы – невидимка.

– Панкратиотов наверняка спросит, чем занимаешься.

– Исследую места, где может всплыть ожерелье. Дня на три этой версии хватит, а потом: или грудь в крестах, или голова в кустах! – засмеялся Вилкин. – Мама, не волнуйся, все обойдется!

– Зачем ты Сиваша сфотографировал: ведь он даже не подозревает об ограблении? – успокоившись, спросила Анна Николаевна.

– Сравню с фотографией Нимыхина: если черты общие, то все сомнения отпадут: именно удостоверение Сиваша использовалось Немыхиным при обыске у Панкратиотова.

Немыхин жил в Марьино в однокомнатной квартире, которую получил после развода с женой и размена жилплощади; когда Вилкин подъехал на «Москвиче», он как раз выходил из подъезда и был настолько похож на Сиваша, что сыщик сразу его узнал. Щелкнув фотоаппаратом, сыщик с этой же целью отправился в район Москольца, потом посетил ряд магазинов и старые развалины за железнодорожным переездом, – и ближе к вечеру вернулся домой.

– Вот она: преступная троица, – поужинав, Вилкин разложил фотографии Немыхина, Войтенко и Кураганова на столе. – Как думаешь: что делать дальше?

– Если не хочешь использовать возможности Панкратиотова – тогда… – развела руками Анна Николаевна. – Напугаешь тем, что знаешь об их участии в ограблении, и потребуешь за молчание ожерелье?

– После чего превращусь в объект охоты…. Их слишком много: целых трое, нужно это количество уменьшить

– Ты собираешься кого – то ликвидировать? – испугалась Анна Николаевна.

– Мама, ты перепутала меня с бандитом, – засмеялся Вилкин. – В моей работе смертные случаи исключены. А трудности кое – кому испытать придется, в том числе физические. Я собираюсь общаться только с одним из них.

– Войтенко? – спросила Анна Николаевна. – Он – главный и знает, где ожерелье.

– Об этом должен знать еще один человек – племянник и ближайший помощник. Войтенко – старик, в таком возрасте нужно предусмотреть все: в том числе внезапную смерть или больницу.

– Но лишь Войтенко имеет право решать: отдать или не отдать ожерелье! – запротестовала Анна Николаевна. – Ты ведь по мирному хочешь, без насилия.

– Я его право проигнорирую, – объяснил Вилкин. – Мне Войтенко не по зубам, он меня на куски разорвет, если узнает о моем существовании.

– Тогда Немыхин: единственный, кто засветился. Он понимает, что с ним сделает Панкратиотов, и пойдет на все в обмен на твое молчание. Милиционер – оборотень: наказать его надо!

– Мама, я занимаюсь розыском, а не наказанием: пусть об этом заботится государство. Мне необходимо ожерелье, а Немыхин его в руках не держал. Слабое звено троицы: Кураганов!

– Насильник – всегда трус! – согласилась Анна Николаевна. – И при ограблении не перетрудился: в темноте напал сзади на пожилую женщину! Что будешь делать?

– Сегодня – пятница: я выяснил, что Кураганов по пятницам отдыхает в ресторане «Кечкемет». Думаю, участие в ограблении не повлияет на его привычки.

До ресторана Вилкин добрался на маршрутке. Был поздний вечер: убедившись, что курагановскии «Мерседес» стоит на обочине дороги рядом с «Кечкеметом», Вилкин универсальной отмычкой открыл замок на задней двери и нырнул в кусты. Визжащие звуки сигнализации разорвали воздух; из ресторана выскочил швейцар, взглянул на номер «Мерседеса» и поспешил обратно. Минут через десять, пьяно покачиваясь и матерясь, из ресторана выбрался Кураганов. Выключив пультом сигнализацию, Кураганов, проверяя, дернул переднюю дверцу. В тот момент, когда Кураганов нагнулся к машине, Вилкин, неслышно подойдя сзади, оглушил его ударом резиновой палки по голове. Подхватив падающее тело, сыщик быстро обшарил курагановские карманы, переправил в свою сумку ключи от машины, техпаспорт, водительское удостоверение и пульт, сковал наручниками руки и ноги Кураганова и затащил его на заднее сиденье. Открыв переднюю дверцу, сел за руль, включил мотор и направился в сторону вокзала. Переехав железнодорожный переезд, углубился в район старых развалин. Здесь несколько месяцев назад Вилкин обнаружил глубокий подвал с прочной железной дверью. Приделав к двери замок, а к стенам – специальные приспособления, сыщик превратил подвал в тюремную камеру, пока еще ни разу не использованную.